Текст книги "Тени древней земли (СИ)"

Автор книги: Юрий Салов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 25 страниц)

Глава двенадцатая

Южный Крым

В некоторых деревушках крымской глубинки еще иногда использовался колокол для обозначения основных этапов жизни их жителей: рождения, бракосочетания, похорон и религиозных праздников. В некотором роде это был голос общины, и с детства все учились узнавать звон колокола, чтобы ориентироваться в деревне.

Перед тем как отправиться на работу, Всеволод Латыпов припарковал свой джип у придорожного кафе и вошел внутрь. Бармен, поприветствовав его, приготовил двойной кофе, и налил рюмку горилки.

В кафе воцарилась тишина. Еще не подняв рюмку, Всеволод услышал звон колокола: он возвещал о событии.

Посетители уставились друг на друга, и на мгновение бармен встретился взглядом с холодными глазами Всеволода, который потягивал кофе в тихой атмосфере, пронизанной недосказанностью и разбуженной наглым звоном колоколов. Все, даже если они не делали вид, что ничего не знают, слышали о пожаре, который ночью превратил в пепел земли семьи Цуриковых, найденных мертвыми в результате, как казалось, убийства и самоубийства, произошедшего в результате внутрисемейной ссоры.

Расплатившись, Всеволод пошел к своему джипу, довольный. После разборки в Скалистом слух распространится по окрестностям очень быстро, и если менты придут задавать вопросы о Цуриковых, никто не посмеет говорить, даже под пытками. Операм было бы легче заставить камни петь, чем этих людей, которым Всеволод только что предъявил острые ощущения жертв.

Глава тринадцатая

Симферополь

Приехав на автобусе в Симферополь и прогуливаясь по Гагаринскому парку, Евгений Кротов обнаружил, что это огромная зеленая зона в центре города. По словам прохожих, Гагаринский парк считается главным местом отдыха не только в Симферополе, но и самым большим в Крыму. Евгений не удержался: зайдя на небольшой островок, снял летние туфли и пошел по пляжу, пока его ноги не погрузились в изумрудную воду. Вода была прохладной, но не настолько, как ему показалось, и после почти бессонной ночи и долгого путешествия на автобусе с одного конца полуострова на другой он почувствовал себя бодрым.

Через несколько минут за его спиной раздался женский голос:

– Вы, должно быть, Евгений Кротов.

Капитан повернулся лицом к красивой женщине лет тридцати, элегантно одетой в светлый облегающий костюм, подчеркивавший ее изгибы. Она была блондинкой, среднего роста, с голубыми глазами, что в сочетании с ее внешним видом противоречило всем тем стереотипам, которые Евгений слышал о крымчанах, об их темных волосах и цвете глаз. Он узнал голос коллеги, которая позвонила час назад и попросила встретиться на пляже, на островке посередине пруда. Чтобы понять, что она имела в виду под островком, Евгению пришлось прибегнуть к помощи Гугла.

– Почему вы так думаете? – ответил он.

Мария Райская огляделась по сторонам.

– Ты единственный человек с мокрыми ногами в этот гребаный холод, – говорит она, переводя взгляд на своего коллегу.

– Холодно? Наверное, градусов восемнадцать, а то и больше.

– Вот о чем я говорю! Давай, выходи оттуда, у меня от тебя мурашки по коже.

– Наверное, я выгляжу сумасшедшим, да? – спросил Евгений.

Он присоединился к ней и протянул руку.

– Именно, – сказала крымчанка, энергично сжимая ее. − Как прошло путешествие?

– Долго, но красиво, − не стал распространяться Евгений.

– Хорошо. Добро пожаловать в Крым, – сказала Мария, и ее тон нельзя было назвать дружелюбным.

Глава четырнадцатая

Симферополь

Очень скоро Кротов обнаружил, что время на полуострове течет несколько по-другому: оно растянуто, прерывисто – особенно перед морем и этими огромными степями с голубым небом и словно висит в безвременье, когда прошлое неразрывно связано с настоящим. По сравнению с Питером и особенно Москвой люди как будто двигались в замедленном темпе, и этот способ наслаждаться жизнью в тишине, всегда ни о чем не думая, сразу понравился ему.

Они остановились выпить в одной из небольших закусочных в центре; эти кафешки служили ориентиром для аборигенов при назначении встреч, как объяснила ему Райская. На берегу водоема росли каштаны и ивы, и она была окаймлена длинной велосипедной и пешеходной дорожками. Многие воспользовались теплой погодой после полудня, чтобы пробежаться, прогуляться или покататься на велосипеде в нескольких сотнях метров от моря.

– Судя по твоему восторженному виду, я делаю вывод, что ты впервые приехал в Крым, – сказала Мария, с подозрением оглядев одежду своего коллеги: черная кофта, рваные джинсы и потертая кожаная куртка. Она обратила внимание на его лихой берет, который делал его больше похожим на рокера, чем на капитана полиции.

– Первый раз в Крыму за все время, – ответил Кротов, рассматривая наряд своей коллеги, на его взгляд чрезмерно элегантный для полицейского.

Одетая так, она либо хочет привлечь к себе внимание, либо пытается вызвать у меня комплексы. И в том, и в другом случае ты идешь не с той ноги, моя красавица, сказал себе Евгений. Если ты и дальше будешь так на меня пялиться, ты вызовешь интерес.

– Ну, могло быть и хуже, верно? – сказала Мария, прежде чем сделать глоток пива.

– Это ты должна мне сказать.

– Знаешь, что? Я не хочу портить тебе сюрприз, – возразила Мария с изучающей улыбкой.

Евгений почувствовал плохо замаскированную обиду: как будто коренная крымчанка была вынуждена приветствовать его. Он надеялся, что это всего лишь пресловутое недоверие крымчан к выходцам с материка.

– Сначала я приняла тебя за туриста. У тебя гармоничное телосложение, − сказала Райская, разглядывая бледный цвет лица своего коллеги, его синие глаза, тонкие черты профиля.

– Мои предки из Карелии. Я многое у них перенял, – сказал Евгений с напускной невозмутимостью.

Мария Райская выгнула бровь в знак удивления.

– Питерский карел. Звучит как название фильма.

– Значит, если я правильно понимаю, ты моя партнерша? − спросил Евгений, внезапно сменив тему, как будто ей было неловко говорить о ней.

– Точно.

– Я никогда не объединялся на работе с женщиной.

– А я с человеком с материка. И я должна тебе сказать, что эта мысль не заставляет меня прыгать до потолка.

– Нет, без шуток? Ты выглядишь такой счастливой, увидев меня…

Райская расслабила губы, чтобы изобразить улыбку, на этот раз искреннюю.

– С каких пор ты занимаешься архивными делами? – спросил капитан.

– Меня только что перевели. По сути, я еще не начала. Мы начинаем вместе.

– Я не знаю, как здесь, но в Питере закрытые дела – это кладовая для людей, которые облажались. Место для неудачников, что ли.

– Здесь то же самое, за исключением того, что группа только что создана, и нам с тобой придется собрать все нераскрытые дела не только в Симферополе, но и по всему полуострову, – объяснила ему Мария.

– Ты что, шутишь, что ли?

– Если бы только. Нет, я больше не могу быть серьезной. С одной стороны, это означает, что куда бы мы ни пошли, нас будут ненавидеть и приветствовать как служебных сорвиголов, но, кроме того, при малейшей ошибке это позволит начальству пожертвовать двумя великолепными козлами отпущения. По большому счету, двойная проблема… Ты куришь?

– Нет.

– Я тоже, во всяком случае, пока. Тем лучше, так что мои вещи не будут вонять сигаретами. Один вопрос: ты собираешься работать всерьез или ты собираешься отсидеться, пока тебя не переведут в другое место? – провокационно спросила Мария, не оборачиваясь.

Евгений пожал плечами.

– Я не такой человек, Маша. Я просто хочу выполнять свою работу, – сказал он примирительно.

− Если нам позволят это сделать.

− Почему же?

− Начальство не любит признавать свои прошлые ошибки. А они могут вскрыться, если мы будем копать всерьез.

Поднялся теплый ветер, который гнал к берегу морской прибой и заставлял тихо шелестеть деревья. В воздухе чувствовалась капитуляция дня перед вечером.

– Этот ветерок дует с моря на побережье, а летом приносит нам африканскую жару и поджигает города. Буквально, потому что он разжигает и разжигает пожары и сводит людей с ума.

– Сколько они тебе дают за то, чтобы ты играла в экскурсовода? – поддразнил ее Евгений.

Он сказал это с полуулыбкой.

– Когда ты официально начинаешь? − спросила Мария.

– Послезавтра. Я приехал пораньше, чтобы собраться с духом и осмотреть окрестности.

– Хороший. Слушай, я также должен тебе сказать, что в дополнение к этому архивному дерьмовому делу они подсунули нам еще одну пакость.

− Какую же?

– Если хочешь, я отвезу тебя потом прямо к заинтересованному лицу, чтобы он тебе все рассказал.

Глава пятнадцатая

УВД Симферополя

Евгений Кротов имел достаточный служебный опыт, чтобы с первого взгляда оценить профессионализм и преданность своей работе: один взгляд на стол коллеги позволял ему сделать вывод о самоотверженности или слабости следователя. По его наблюдению, лучшие помещения обычно занимали кабинетные чиновники, которые мало общались со своими подчиненными и гораздо больше общались с журналистами и телеканалами. Тесный кабинет полковника был во всех отношениях похож на кабинеты десятков чиновников МВД, с которыми работал Евгений: в нем царил своего рода организованный хаос. Тем не менее, по ряду папок, стоявших на полках с самыми последними служебными заметками и отчетами, по потрепанной доске с указанием ротации и отпусков следователей, по футбольным вымпелам и значкам, используемым в качестве буфера обмена на столе, заваленном бумагами – и не для того, чтобы производить впечатление на посетителей – по разным чашкам, инкрустированным остатками кофе, брошенным в самых неожиданных углах, и по тому факту, что он все еще был на работе, хотя его рабочий день давно закончился, Евгений легко сделал вывод, что Фирсов не бюрократ, а ему нравится его профессия, что он занимается своим делом, что он всегда готов помочь.

Райская уже вкратце подтвердила его догадку, что ее шеф страстно посвящал себя работе и показывал себя доступным для своих сотрудников. Как и тот факт, что у полковника было определенное чувство юмора; судя по небольшому плакату, прикрепленному к перегородке позади него, который объявлял, что если ты не придешь сюда с решением, то это значит, что ты являешься частью проблемы.

– Прежде всего, знай, что Мария позволяет себе фамильярности со мной, о чем ее никто не спрашивает, и учти, потому что мы несколько лет работали в отделе по борьбе с организованной преступностью, и она по-прежнему считает, что мы на одном уровне, – начал полковник после обычных представлений. − Я не могу вбить ей в голову, что существуют условности, иерархия и формальности, которые необходимо соблюдать.

– Осторожно, мы просто работали вместе, но это не значит, что мы занимались сексом, – уточнила Мария, развалившись на диване, прислоненном к перегородке.

– Райская!

Евгению с большим трудом удалось подавить смешок.

– Тебе бы это понравилось, не так ли? – продолжала Райская, подмигнув шефу.

– Ты хочешь, чтобы я выгнал тебя вон? – пригрозил ей Фирсов. − Прекрати это.

Полковник повернулся к Евгению.

– Она пошла за мной, потому что жаждет повышения, − объяснил он. – Надо лучше работать, старушка.

– Я не думаю, что у тебя есть сейчас необходимость копаться в прошлом, шеф.

– Надеюсь… Итак, я читал, что у тебя хороший послужной список… Поздравляю. Тот факт, что тебя перевели сюда, не очень хороший знак, но то, что произошло, на причины твоего присутствия здесь, мне наплевать. Считай это новым началом.

− Спасибо.

– Не надо меня благодарить. Мне очень нужен квалифицированный и профессиональный персонал, и ты мне очень подходишь. Ты даже немного работал в нескольких подразделениях, специализирующихся на нераскрытых преступлениях, что для нас хорошо. Мария тебе объяснит, что наш отдел сильно отстает по холодным делам. Крым − это не Питер и не Москва. Это курорт с довольно низким уровнем убийств. Единственная серьезная проблема, с которой мы сталкиваемся на полуострове, – это украинское подполье, боевики. Но это компетенция ФСБ.

− Хорошо.

– Я полагаю, это означает, что Москва начала оказывать давление, чтобы увеличить статистику, чтобы иметь возможность оправдать расходы на оперативно-розыскные мероприятия, просмотр электронной почты, прослушку и так далее.

Кротов кивнул.

– Поскольку они не смогли сразу извлечь выгоду из операций по борьбе с экстремизмом, они попросили увеличить раскрываемость убийств, – продолжил полковник. − Но в Крыму, где убийств мало, чтобы раздуть статистику, я предполагаю, что они решили обратиться к незавершенным делам, надеясь раскрыть старые убийства с помощью науки и новых технологий.

– Вы прекрасно объяснили ситуацию, полковник, – сказал Кротов, переводя взгляд на нового шефа. – И теперь именно мы должны улучшить статистику.

– Точно. Официально я курирую отдел по расследованию убийств, и в то время как оба начальника душой и телом занимаются набиванием карманов, прежде чем покинуть свой посты, я должен оказать давление на своих подчиненных, чтобы они раскрыли дела об убийствах.

– Мы сделаем все возможное, – сказал Евгений, также выступая от имени своей коллеги.

Фирсову это понравилось: он опасался, питерец привык действовать в одиночку. Это «мы» успокоило его.

– Помимо того, что у твоей партнерши дерьмовый характер….

– Не начинай с этого, – сказала Мария обиженно.

– … Райская – очень хороший сотрудник. Я хотел бы, чтобы вам было ясно одно: я играю на вашей стороне. Я не скрываю от вас, что генерал Гречихин…

– Редкостный мудак, – прошептала Райская.

− Судя по тону, я делаю вывод, что это не свидетельство уважения, – сказал Кротов.

– Ты делаешь правильные выводы, – ответил Фирсов. − Маша, перестань. Итак, я уже говорил, генерал не самый большой поклонник закрытых дел. С другой стороны, на нашей стороне начальник нашего отдела, потому что его судьба частично зависит от нас… От вас, я должен сказать точнее.

– На территориальном уровне какой юрисдикцией мы располагаем? − спросил Кротов.

– Отличный вопрос. Итак, мы будем работать в тандеме с прокуратурой республики Крым, которая предоставит нам юрисдикцию по всем делам на острове. Я уже знаю, что это вызовет у вас определенную антипатию, но вы сможете перемещаться по всему региону с помощью местных райотделов. Это для того, чтобы…

– Чтобы извлечь выгоду из большей базы данных и больших шансов на раскрытие, – опередил Фирсова Евгений.

– Вижу, с материка прислали нам хорошего помощника. Грамотно мыслишь, – Райская повернулась к шефу.

– В этом и заключается идея. На данный момент только в Симферополе создана группа, занимающаяся нераскрытыми преступлениями, – Добавил шеф.

− Хорошо.

− Маша, это зависит от судьи. У вас будет куча дел, о которых сообщит Москва, и по согласованию с судебными органами вы решите, какие из них с наибольшей вероятностью будут раскрыты. Если прокуратура решит, что полиция того или иного города на полуострове более компетентна или опытна в каком-либо конкретном деле, не имеет значения, кто проводил расследование: самое главное, чтобы оно было завершено. Конечно, если это будет сделано нами, то так будет лучше.

– Скажите, вы, по крайней мере, предоставите нам кабинет? − спросила Райская.

Губы Фирсова растянулись в жестокой улыбке, как будто он заранее смаковал неприятный удар.

– Более или менее, − сказал он, открывая ящик, чтобы достать из него связку ключей.

– Что значит «более или менее»?

– Я покажу вам ваш новый офис, – ответил полковник, вставая. – Веселее, коллеги.

Глава шестнадцатая

Архивная комната УВД Симферополь

«Холодно, блин». У Марии хватило ума произносить свои восклицания одними губами, подальше от Фирсова, который вел их в старое помещение бумажного архива Управления. Внизу температура как будто упала по меньшей мере на пять-шесть градусов. В воздухе витал железный запах ржавчины и влажный, горьковато-сладкий аромат старой бумаги.

– Кто-нибудь из вас страдает астмой? – с иронией спросил полковник.

Его шаги оставляли следы на покрытом пылью черно-бордовом клетчатом полу.

− Триппером…, – продолжала Райская, сыпля нечленораздельными непристойностями.

Ряды папок и двухметровые стеллажи тянулись по всей длине подвала, создавая впечатление старой, забытой подземной библиотеки.

Фирсов остановился перед двумя столами, расположенными друг напротив друга. На столешницах стояли два громоздких, допотопных компьютера, дерево которых, казалось, опасно прогибалось под горой сложенных документов и папок.

– Держу пари, это тоже была идея генерала, – сказала Мария, с отвращением оглядываясь по сторонам.

– Мы не можем ничего от вас скрыть, – признал Яков Михайлович.

– Фирсов, серьезно, скажи, что это шутка, – почти умоляла его Мария.

– К сожалению, нет. Но если задуматься, то в этом есть определенная логика: ваша группа будет заниматься очень старыми делами, которые относятся к периоду, когда еще не было цифровых архивов. Придется порыться на полках, чтобы найти интересующие вас файлы. Оцифровано только двадцать процентов архивов, и то, начиная с самых последних дел, а не с тех, которые были датированы. По крайней мере, вам не придется целый день подниматься и спускаться по лестнице.

– Давай не будем обманывать себя, Яков. Неужели это действительно похоже на подходящее место для двух сотрудников уголовного розыска?

– Мы не можем работать в таких условиях, полковник, − вмешался Кротов.

– Это приказ свыше. Я ничего не могу сделать, – бросил Фирсов.

Его слова были прерваны суматохой за одним из металлических стеллажей.

Райская отшатнулась и осмотрела плитку в поисках источника шума.

– Этого еще не хватало, – истерично сказала она.

– Чего? – обернулся Кротов.

– Крысы! Я так и знала…Вот что, если ко мне подойдет крыса, я всажу в нее пулю, Фирсов. Клянусь.

Из-за большого шкафчика вышел мужчина лет шестидесяти.

– Успокойтесь, коллеги. Последняя дератизация была на прошлой неделе, – с улыбкой сказал Роман Барсуков. – И здесь почище, чем там, на верхнем этаже.

Глава семнадцатая

Архивная комната УВД Симферополя

У Романа Барсукова было отполированное, обветренное лицо, словно гранит, сформированный тысячелетиями бушующего морского ветра. Большие глаза цвета морской зелени выделялись на фоне его болезненных черт. Среднего роста, с серо-стальными волосами, подстриженными очень коротко, он передвигался с помощью своеобразного костыля, который помогал ему держать равновесие и идти более уверенно. Его живые, нервные глаза словно восставали против предательства тела, в котором он чувствовал себя неуютно, словно в ловушке.

– Черт возьми, Барсук! У меня чуть инфаркт не случился, – взорвалась Мария. − Откуда, черт возьми, ты взялся?

– Здесь есть запасной выход, который ведет прямо на улицу,− негромко произнес Фирсов, − и это одна из причин, по которой я не стал возражать против приказа направить вас сюда. Роман может приходить и уходить, когда ему заблагорассудится, не проходя через главный вход и не привлекая к себе внимания. Многие коллеги не согласятся с этим, и тогда о его «сотрудничестве» заговорит весь отдел, а я бы предпочел избежать этого. В общем, так…

– Я уже говорила с ним об этом, – предвосхитила Мария. − А про то, что это я ему сказала, что мы идем на этакий квест, я забыла. Такого внезапного появления я не ожидала.

– В любом случае, Роман – это наша историческая память, и он может помочь вам восстановить документацию и элементы из старых файлов, – продолжил Яков Михайлович.

– Да, я динозавр этого отдела. Когда-то я был помещен сюда на карантин, – сказал подполковник. − По крайней мере, я знаю, где нахожусь и где искать, так что могу быть вам полезен… Рад познакомиться, Евгений.

– Пожалуйста, вы можете называть меня по имени. С удовольствием, – удивился Кротов.

– Так что отбросьте «вы» и зовите меня Роман.

– Подполковник, передайте ему свои соболезнования: Евгению придется объединиться с Райской, – сказал Фирсов.

Мария сдержала восклицание.

– Каждому свое, – ответил Кротов с улыбкой.

– А моя проблема – это вы и эта чертова помойка… Как вы думаете, не могли бы вы достать нам хотя бы кофеварку и автомат с водой? – спросила Райская у Фирсова.

– Не хотите ли вы также иметь собственную горничную, слугу и повара, Мария?

– Ты знаешь, это было бы не плохо, – сказала Райская с коварной улыбкой на лице.

– Ну хватит, хватит… – махнул рукой полковник. − Евгений, понимаете, Роман был настоящим проводником, как для меня, так и для многих других коллег. Он научил многих из нас этой работе. Он полицейский старой закалки, и он не хочет нас покидать. Другие на его месте давно бы ушли на пенсию, но ему нужно свести счеты с жизнью, прежде чем он повесит форму, не так ли?

– Вы это сказали, – подтвердил Барсуков.

– Я вам скажу, что мы, крымчане, немного прихотливы. И это еще мягко сказано, – вмешался Фирсов. − Короче говоря, Кротов пока работает здесь неофициально. Он приступит к своим обязанностям после выходных. Роман также будет работать с вами на неофициальной основе. Он будет помогать вам по старым делам, но я бы хотел, чтобы это сотрудничество, назовем его так, оставалось конфиденциальным. Это понятно?

Евгений Кротов смотрел на него с озадаченным выражением, и шеф почувствовал его беспокойство.

– Я выкурю последнюю сигарету и уйду, – сказал полковник. − Кротов, пойдемте со мной, я хотел бы вас посвятить еще в кое-какие детали.

Он пожал руку Барсукову и пообещал позвонить ему в ближайшее время.

Прежде чем последовать за своим начальником, Евгений увидел, как Роман Барсуков положил на стол большую папку. На первой странице он прочитал заголовок, который заинтересовал его: РИТУАЛЬНЫЕ УБИЙСТВА, 1978–1989.

Когда он поднял голову, то встретился взглядом с Марией, которая незаметно кивнула ему.

– Мы будем ждать тебя здесь, Кротов. Я собираюсь посмотреть, работают ли эти развалюхи или нам стоит взять с собой мобильные телефоны.

– До скорой встречи, – произнес Барсуков.

Евгений кивнул и последовал за Фирсовым. Однако его сознание по-прежнему было приковано к папке в подвале, как будто на него оказывалось магнетическое воздействие, которое трудно было объяснить рационально.