Текст книги "Тени древней земли (СИ)"

Автор книги: Юрий Салов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 25 страниц)

Глава сорок седьмая

Горный массив Демерджи-яйла, южный Крым

Отец и сын Латыповы находились в огромной подземной пещере, скальном гроте, образовавшемся, когда горная порода начинает обрушаться, а продукты обрушения уносятся ветром.

– Спустимся вниз, – прошептал Всеволод слабым шепотом, чтобы не нарушать атавистическую тишину и безмолвие, царившие в пещерах; казалось, что время здесь выкристаллизовалось несколько тысячелетий назад.

Михаил осветил многочисленные пустоты, украшенные спиральными узорами из красной охры – цвета возрождения, пентаграммами, петроглифами, ложными дверями, символизирующими вход в загробный мир, и различными символами богини-матери, которые мальчик видел в музее в Черноморском; видимо, их предки делали небольшие ниши, сооружали алтари и чаши для подношений и погребального убранства умерших, следы которых можно увидеть сейчас. Вазы, ожерелья, статуэтки, оружие, маски украшали это место. Подросток потерял дар речи. Он чувствовал присутствие некой сущности, пронизывавшей все вокруг, словно магнитная сила, проходящая сквозь него и зовущая его обратно. Катакомбы змеились по лабиринту карстовых галерей, пронизывавших чрево горы: эти глубины тревожили и завораживали его одновременно, и он хотел узнать, куда они ведут.

– Здесь покоятся наши предки, – пробормотал Всеволод.

Михаил кивнул, все еще недоверчивый: он и представить себе не мог, что под землей расположен такой огромный доисторический склеп, и что их род настолько древний.

– Пойдем, – сказал отец, положив руку ему на спину, чтобы пригласить его двигаться вперед. − Мы только начали.

Они продолжали свой путь, проходя мимо прямоугольных погребальных камер. Менялись и петроглифы: теперь это были барельефы с изображениями канделябров, рисунки черепов, призванных охранять сон умерших, антропоморфные фигуры с бычьими рогами. Чем дальше они спускались по склону в глубину, тем более спертым, а порой и удушливым становился воздух. Мальчик уже собирался сказать отцу, что ему нужно передохнуть, когда Всеволод взял у него из рук факел и посветил в еще один каменный грот высотой около двух метров, который образовывал последнее помещение некрополя.

– Ничего не напоминает? – пробормотал мужчина.

Перед ними на своеобразном жертвенном алтаре с барельефами, изображавшими спирали, стояла репродукция богини-матери Кибелы в натуральную величину. Ее высота – метр шестьдесят – была не единственным отличием от статуэтки, которую они видели в музее; цвет и материал также были совершенно другими: богиня, которая, казалось, наблюдала за ними, была серо-фиолетовая, с зеленоватыми прожилками, характерного цвета для камня, из которого она была выточена, – карадагского агата.

Михаил явственно ощущал, что от статуи исходит тот самый ток, который охватил его, как только он ступил в грот. Сам того не замечая, по его лицу потекли слезы. У него возникло ощущение, что перед ним не каменная глыба, а живое существо, от которого исходит сверхъестественная, вечная и неизменная сила.

– Вот кто такие Латыповы, сын мой, – негромко произнес Всеволод. − Мы – хранители Богини, с незапамятных времен.

В этих словах чувствовался груз древности, ощущавшийся в каждом слове; Михаил никогда не осознавал этого так сильно, как в тот момент.

– В этом и заключается наша миссия. Сохранять это место, почитать Мать, кормить ее, когда она голодна.

– Покормить ее? – спросил подросток, который не мог оторвать глаз от Черной Богини.

Всеволод схватил его за руку, выводя из экстаза, и потянул к дальней стене грота.

На этой огромной стене их предки высекли петроглифы: знаки и картины, изображавшие звездную ночь, а на земле – женские фигуры, лежавшие на земле в почти звериной покорности, со связанными за спиной руками, обнаженные, с лицами, покрытыми, как показалось Михаилу, козьими черепами, и открытым горлом, из которого вытекала кровь, воспроизведенная на камне красной охрой. Женщин было много, все они склонялись к барельефу Черной богини, к которому стекала кровь жертв, как вода, орошающая корни растения.

Всеволод приблизил факел к граффити и указал сыну на антропоморфную фигуру, лицо которой скрывала маска, похожая на демоническую; существо, облаченное в рваный плащ, стояло перед богиней с клинком в кулаке.

– Это – Харон, паромщик душ. Когда Мать голодна, мы кормим ее. Мы всегда кормили ее, с тех пор как несколько тысячелетий назад было создано это убежище. Мы с дедом были последними хранителями, последними проводниками. Теперь ваша очередь…

Глава сорок восьмая

Алушта

Марат Неделин с некоторым удовлетворением наблюдал, как Андрей Маценко, заместитель прокурора, побледнел, бродя в недоумении и ошеломлении по жуткому кабинету гуру Бирюкова.

«Надо было раньше думать об этом, сука», подумал он.

Когда зампрокурора сказал, что ему нужно прийти в себя и подышать свежим воздухом, майор понимающе кивнул и воспользовавшись случаем, сфотографировал на мобильный телефон найденное, включая стены и маски, и отправил фотографии по Ватсапу инспектору по «глухарям» Марие Райской.

«Это офис Бирюкова, гуру неоанастасийцев. Знакомо? На данный момент это конфиденциальная информация. Думаю, было бы неплохо встретиться в ближайшее время», – написал он рядом с фотографиями.

– Все в порядке? – спросил майор, выходя к Маценко.

– Расскажите мне еще раз, как этот адрес попал в ваше поле зрения? – ответил зампрокурора, пытаясь вернуть себе ауру авторитета.

– Сообщение по телефону. Кто-то, выгуливая собаку, услышал шум, доносившийся из дома, и утверждал, что видел, как из дома выходили вооруженные люди. Мы выслали группу, которая обнаружила явные признаки взлома. Два сотрудника зашли внутрь, чтобы осмотреть дом и убедиться, что никого нет, и наткнулись на рисунки и все остальное. Потом они пришли сообщить об этом, – пояснил Неделин, стараясь не упоминать о том, что это был бывший коллега, вышедший на пенсию, который позвонил в отделение по его указанию.

Андрей Маценко сделал вид, что поверил ему. Он все еще был потрясен фотографиями обнаженных неоанастасийцев в лесу, лица которых скрывали демонические маски, оргиями посреди мегалитических развалин и на древних гробницах, не говоря уже о рисунках на стенах.

– Привлеките собак, натасканных на наркотики, чтобы проверить, не скрывает ли он что-нибудь, что мы можем использовать против него. Мы также собираемся вызвать на допрос этого сукиного сына и начать поиск с помощью беспилотников, но без огласки, – решительно сказал Маценко. − Не дай бог, если эта бедная девушка действительно находится в руках этих сумасшедших, но если это так, и они знают, что мы за ними охотимся, они могут расправиться с ней.

«Наконец-то он раскачался», размышлял Неделин.

– Все для этого готово, – ответил он.

– Сегодня двадцать второе сентября, – рассеянно продолжал зампрокурора. − Именно в эту ночь были найдены жертвы тех странных ритуальных убийств, которые произошли все эти годы назад, не так ли?

– Именно. Ночь осеннего равноденствия, – ответил майор.

– Я всем сердцем надеюсь, что ошибаюсь, но у меня плохое предчувствие… Соберите все улики, сделайте копии и отправьте их в УВД в Симферополь. Нам также понадобится их помощь в проведении исследования, и будет лучше, если они сразу же займутся этим вопросом.

– Я сейчас же займусь этим, – сказал Неделин, направляясь к своей машине.

– И последнее, майор.

– Слушаю.

– Я изучил криминальное прошлое Бирюкова. На него было подано несколько заявлений об изнасиловании и домогательствах. Все они были отозваны, обвинения сняты и сданы в архив. У вас есть предположения, что могло произойти?

– Боюсь, что в эту секту ходят не только мифоманы и отчаявшиеся люди, ищущие ответов и исцеления, но и влиятельные лица… И я подозреваю, что Бирюков находится под защитой кого-то очень важного.

Глава сорок девятая

Архивная комната УВД, Симферополь

Райская и Кротов с раннего утра погрузились в свои досье, жонглируя телефонными звонками в паспортные столы и различные муниципальные департаменты, чтобы проверить, живы ли еще подозреваемые и обвиняемые в делах многолетней давности, и направить судьям запросы на образцы ДНК. Ни один из них не упомянул о разговоре с женой Барсукова, словно еще не определился в этом вопросе.

– Ух ты… – воскликнула Райская, после очередного всплеска воды. Очень здорово работать в архиве: по сути, я стала секретарем.

– А ведь мы только начали, – добавил Кротов.

– Не хочешь ли выпить кофе?

– Что? Опять? Ты начинаешь отдыхать, не успев устать?

– Любой повод был бы хорош, чтобы хоть на несколько минут выбраться из этой дыры.

Евгений только потянулся в ответ, хрустнув позвонками.

– Могу я задать тебе вопрос?

− Валяй.

– Тебе нужен номер хорошего стилиста? Потому что я хочу, чтобы ты знал, что мода не остановилась на восьмидесятых. Уверяю тебя, она развивалась…

– Ладно, сделай вид, что я тебя не слышал, – сказал Евгений, снова погружаясь в свои бумаги.

– А тебя все эти залежи так привлекают, – с улыбкой произнесла Мария.

– Все мои дела, а их у меня около пятнадцати, – это семейные конфликты или бытовые преступления.

– У меня тоже.

– Итак… Но здесь ничего нет насчет организованной преступности в девяностые, например?

– Не думай, что это тихий полуостров. Все очень просто. В самом начале две тысячи четырнадцатого года киевские власти приказали все материалы по завершенным делам перевезти на материковую Украину. В кратчайшие сроки. Оставили здесь только дела, находившиеся в стадии расследования, причем, в подавляющем большинстве – бытовые преступления, ну и архивные дела, начатые до девяносто первого года. Поэтому, например, дел о коррупции в руководстве города в украинский период ты так просто не найдешь…

Мария была прервана вибрацией смартфона, лежавшего на столе. Она открыла сообщение от Неделина, посмотрела на приложенные фотографии и чертыхнулась.

– Эй, ты в порядке? – спросил Евгений.

В ответ Мария подключила свой ноутбук к компьютеру и жестом пригласила коллегу подойти ближе. Она выбрала галерею изображений и показала их своему коллеге.

– Взгляни на это. Я только что получила это от Неделина.

– Откуда их получили? – спросил питерец тоскливым голосом.

– Из офиса Бирюкова, гуру неоанастасийцев.

Евгений достал составленную Барсуковым картотеку ритуальных убийств и сравнил фотографии с места преступлений с граффити на стенах офиса.

– Ох, еб… – проворчала Мария, заметив впечатляющее сходство. − Этот субъект влип по уши.

– Да, и от Фирсова эту историю действительно не скроешь, – сказал Евгений.

Мария нервно побарабанила пальцами по столу, затем кивнула и взяла куртку и ноутбук.

– Оставьте все как есть. Посмотрим, что намерен сделать генерал.

Глава пятидесятая

Район села Скалистое, южный Крым

Скрип сухих листьев под сапогами возвестил о прибытии Всеволода в дом, окруженный кизилом и колючей грушей, еще до того, как он открыл массивную дверь.

Внутри оконные стекла были достаточно грязными, что дневной свет слабо проникал сквозь них, но для Бабакая Латыпова это не имело значения: он уже более десяти лет жил среди теней.

– Все готово, – сказал старик через треск дровяной печи. − Секунду… Мне сегодня ее привез Захар.

Когда дед передал Всеволоду маску, тот был поражен точным, безупречным мастерством идеально выточенного и отполированного пластика перламутрового цвета, превращенного в антропоморфное лицо ведьмы.

«Как он знает, что требуется именно такое чудо?», спрашивал он себя, проводя пальцами по острым рогам и блестящим прорезям глаз.

– Ты разговаривал с сыном?

– Пока нет… Но вчера я водил его в пещеры.

Бабакай кивнул.

– Его время пришло, Всеволод. Тот человек сказал, что пришло его время поучаствовать. Я согласен с ним.

– Мы просим его принести большую жертву, – заявил Всеволод в защиту своего сына.

– Это его судьба, как и моя, и моего отца, – слабым голосом ответил Бабакай.

Это последнее усилие, казалось, вымотало его.

– Я поговорю с ним об этом позже.

Всеволод накрыл маску черной вуалью, обращаясь с ней, как с живым существом.

– Что-нибудь еще?

– Нет, я хочу еще немного побыть один… Помни, что я сказал. И знай, что мои кошмары продолжаются. Земля томится. Она голодна и жаждет. Времени больше нет.

– Не волнуйся.

Когда глава клана Латыповых вышел из дома, мимо пролетела стая каркающих ворон. Всеволод смотрел, как они улетают в бирюзовое небо, и тревога пронзила его.

«Он еще, считай, ребенок. Как я смогу убедить его сделать что-то подобное?» – спрашивал он себя, глядя на странные фигуры, которые птицы рисовали в небе. «Неважно как, главное – найти способ, и побыстрее» наконец решил он.

Глава пятьдесят первая

УВД Симферополя

Полковник Фирсов перевел взгляд с мрачных изображений на компьютере на двух полицейских.

– Очень хороший парень, этот Бирюков, – пробормотал он.

– Идеальный гражданин: дом, церковь, работа, – добавила Райская.

– Неделин объявил в розыск этого обаятельного персонажа. По всей видимости, он может быть причастен к исчезновению Дианы Гурджиевой. Что вы знаете об этом, что еще не было опубликовано в газетах?

– Девушка пропала около недели назад, и из расследования, проведенного Неделиным, следует, что она посещала собрания неоанастасийцев в течение нескольких месяцев.

– По словам Павла Эркенова, помощника Неделина, девушка принимала наркотики. Благодаря Барсукову мы знаем, что в секте наркотики чаще всего используются для того, чтобы вызвать состояние транса и связь с духами предков, – произнес Евгений. − Не исключено, что Гурджиеву подсадили на них.

– Я увидел, что в прошлом Бирюкова обвиняли в сексуальных домогательствах и изнасиловании, – сообщил полковник. − Но кто-то подчистил его криминальное прошлое. Мне это не нравится. Я попросил Дейча разобраться в этом, но, скорее всего, этого ублюдка кто-то прикрывает.

– Вы намекаете на то, что, помимо отчаявшихся, секту могут посещать и важные персоны?

– Богатые люди – странные, вы это знаете лучше меня, так что меня это нисколько не удивляет… Как вы думаете, имеет ли гуру отношение к ритуальным убийствам? – поинтересовался Фирсов.

– Ему около пятидесяти лет. Технически он мог совершить убийство восемьдесят девятого года, но, на мой взгляд, был слишком молод… более раннее убийство мы можем исключить: ему тогда было девять лет. Рановато для серийного убийцы, не находите? – сказала Мария.

– Если только несколько человек не действовали сообща, чтобы убить этих двух девушек, – сказал Кротов. − Тогда все стало бы сложнее.

– Ладно. Пока что вы продолжаете работать с порученными вам делами. Я собираюсь приставить к секте кого-нибудь из отдела по расследованию убийств, чтобы выяснить, как долго она существует и что ее окружает. Вот эти фотографии, – сказал Фирсов, указывая на них на своем компьютере, – вы уже показывали их Барсукову?

Оба сотрудника обменялись смущенными взглядами.

– Нет, – ответил Евгений.

– В настоящее время Барсуков является наиболее осведомленным в этом вопросе человеком. Привлеките его к работе: он может заметить то, что мы упускаем. Постарайтесь связаться с ним и завтра же отправляйтесь в Алушту. Возьмите его с собой. Я буду координировать свои действия с Неделиным.

– Что именно вы хотите, чтобы мы сделали? – спросила Мария, будучи не в восторге от идеи тащить за собой старика.

– Среди фотографий Неделина есть и такие, на которых изображены обнаженные люди среди археологических памятников. Не мешало бы установить личности последователей учения. Вся эта история с сектой ужасно пахнет.

Кротов и Райская встали, собираясь уходить.

– Как у вас обстоят дела со старыми делами? Начинаете ли вы что-то понимать? – поинтересовался полковник напоследок.

– Идея заключается в том, что это чертовски скучно, – сказала Мария.

– Знаешь, что еще чертовски скучно, Райская? Регулировать дорожное движение. Тебе растолковать прямо здесь, чтобы выяснить, какое занятие хуже? – начал сердиться Яков Михайлович.

– Не надо увлекаться, я просто пошутила.

– Но я-то этого не знаю. Поэтому убедитесь, что вы идете верным путем.

Мария служебно щелкнула каблуками.

– Да, шеф.

– Давай, уходи отсюда, – сказал Фирсов, едва сдерживая улыбку.

Глава пятьдесят вторая

Горный массив Демерджи-яйла, южный Крым

Единственными звуками в пещерах были ее дыхание и треск факелов, пламя которых отражалось от поверхности Богини, создавая впечатление, что статуя живая.

Всеволод был один. Он положил у подножия скульптуры маску, полученную им от деда, чтобы дать божеству предвкушение жертвоприношения, которое должно было быть совершено в его честь.

Мужчина встал и подошел к одной из больших пещер. В этих пещерах когда-то хоронили людей, мужчин и женщин, разного возраста и социального положения. Гробницы были коллективными, чтобы затмить индивидуальность в пользу глобальной энергии, способной объединить миры живых и мертвых. Однако в некрополе был выделен участок, предназначенный для особой группы «спящих»: Долгое время они одни взывали к благосклонности божества, совершая примитивный обряд, пока, чтобы спасти общину от чумы, которая уничтожала ее, – по преданию, передаваемому Латыповым из поколения в поколение, – все жрицы не предали себя смерти, принеся жертву богине во имя блага общины. Их коллективное жертвоприношение породило реку крови, оросившую землю, и не напрасно: чума прекратилась почти сразу. С другой стороны, в результате этого священнодействия была уничтожена каста жрецов, лишившая общину духовных наставников.

Всеволод осветил один из наскальных рисунков на скале за группой гробниц, на котором изображено кровавое жертвоприношение жриц. С этого дня в случае голода, продолжительной засухи, болезни или серьезного стихийного бедствия самый видный представитель мужского пола общины на одну ночь превращался в проводника, заново воспроизводя жертвоприношение жриц, чтобы заручиться благосклонностью божества луны и хтонического, подземного мира, посвятив душу жрицы богине-матери. Когда-то их предки путем сложных астрономических расчетов и детального анализа равноденствий, солнцестояний, лунных и солнечных затмений смогли определить «места силы» на острове, где, по их мнению, благодаря астральным и магнетическим энергиям симбиоз между миром живых и потусторонним миром был наиболее сильным. В этих местах зодчие древних караимов почти всегда возводили святилища и каменные склепы или рыли священные колодцы, осознавая небесное влияние.

Всеволоду уже сообщили место, где они должны были оставить жертвенное тело.

Из одного из углублений он достал большой темный плащ из овечьей шерсти, тяжелый пояс, четки с железными колокольчиками и нож с изогнутым лезвием, используемый для совершения обряда смерти, – принадлежности, которым были сотни лет, передававшиеся из поколения в поколение. Наконец, он взял маску с козлиными рогами.

Он поднял ее и, чтобы вжиться в роль, которая была ему предопределена, стал тихо говорить по-караимски.

При резком звучании этих древних слов пламя чуть вздрогнуло, пока не погасло, словно Мать вдохнула в него свое благословение, и души предков собрались вокруг него, чтобы дать ему силу.

Глава пятьдесят третья

Симферополь

Мария Райская присоединилась к своему сожителю, вышедшему покурить на балкон.

– Я не знаю, хорошая ли это идея. Возможно, это снова поднимет тебе настроение, – произнес мужчина, указывая на свою последнюю сигарету за день.

– По крайней мере, дай мне вдохнуть запах. В любом случае, я не смогу принять его снова.

– Почему так?

– Потому что, если я снова начну, твоя мать будет пилить меня до скончания веков. Когда она начинает, то прилипает к твоим ушам и не сдвинется с места. Я точно как-нибудь подам на нее в суд за моральный ущерб…

Павел Шулепин улыбнулся.

– Знаешь, моя мать – это точная твоя копия. Когда я был подростком, она была занозой в заднице, сводила меня с ума. И с возрастом не особо улучшилась.

– Когда мама твоего мужчины первая на тебя кричит, значит, ты на правильном пути, – хмыкнула Мария. − Я, пожалуй, пойду в комнату.

– Подожди, ты еще должна рассказать мне, как идут твои дела в Управлении. Я слишком любопытен.

Мария разразилась хохотом.

– Паш, ты серьезно? Я сейчас работаю в архиве, они просто положили меня в кладовку собирать пыль…

– Ты же знаешь, я смотрю детективы по телевизору, – продолжал мужчина, словно не слыша. − И вообще, если тебе когда-нибудь понадобится совет…

Мария покачала головой и посмотрела вниз во двор.

– Пожалуйста, скажи мне, что ты никому не скажешь, что начальство меня туда засунуло.

– Никому? Ты что, издеваешься? Я расскажу всем своим друзьям.

– Твою мать… Паша!

– Ты считаешь, что я не должен хвастаться тем, что у меня есть подруга-следователь?

– Я не следователь. Я не следователь, Павел. Если бы кто-нибудь из моих знакомых мог тебя услышать…

– Да ладно, следователь, опер, это все одно и то же…

– Это не так, Паша. Нет, это не то же самое.

– Расскажи тогда мне, каков твой коллега? Хорошо ли ты к нему относишься?

– Ты что, ревнуешь?

– Потому что она имеет дело с тобой, моя девочка… Маша.

– Ты закончил? Я иду в комнату.

Павел Шулепин лукаво усмехнулся и выпустил дым в сторону.

– Да ладно, оставайся, я просто прикалываюсь над тобой.

– Нет, правда? Я не поняла.

– Можно представить, каково это – целый день иметь с вами дело.

– Я очень спокойный и уступчивый человек…

– Прямо ангел, спустившийся на землю, моя дорогая.

– Признаюсь, иногда у меня бывают, скажем так, сложные моменты…

– Иногда?

– Паша, ты шутишь.

– Итак, кто этот коллега?

Мария вздохнула, скрестила руки и оперлась спиной о стенку.

– Он родом из Питера, поэтому ясно, что для него это понижение. Во-вторых, тот факт, что его отправили сюда, на периферию, означает, что он, видимо, что-то натворил и был за это наказан, что не позволяет мне доверять ему.

– Ты никому не доверяешь, Маша…

– Он действительно одевается как совок, я думаю, не чокнутый ли он, понимаешь? У него даже такой старомодный портфель есть, мне немного стыдно с ним встречаться… Его мать – ингерманландка, но у него волосы черного цвета, так что его отец, наверное, с юга.

– Понятно… Он женат? Есть ли у него дети? Где он живет?

– Паша, я здесь полицейский! Что это за допрос?

– Я же говорю, мне интересно.

– Любопытно, да? Вот что я тебе скажу: ты отправляешься с друзьями на ловлю сплетен подальше.

– Ты сегодня странно себя ведешь. Больше горечи, чем обычно.

На этот раз в словах мужчины не было иронии, а была озабоченность.

– Я волнуюсь, – призналась Мария.

– Из-за работы?

Она кивнула.

– Пропала девушка по имени Диана. Она бегает с плохой компанией. Боюсь, мы не успеем найти ее до того, как…

– До чего?

Мария ничего не ответила, только уставилась в величественное ночное небо, усыпанное тысячами и тысячами звезд.

– Сегодня ночь осеннего равноденствия, – сказал наконец Павел, проследив за взглядом подруги.

Мария серьезно кивнула. У нее не хватало смелости сказать ему, что именно это и было причиной ее опасений.

– Я уверен, что ты найдешь ее, – утешил ее сожитель, погладив ее по спине, и направился к двери. Заходи в комнату, уже холодно.

– Я буду там через секунду.

Оставшись одна, Мария достала мобильный телефон и просмотрела фотографии, присланные ему коллегой из Алушты. Когда она снова увидела стены апартаментов гуру, исписанные граффити ритуальных убийств, ее передернуло.

«Где ты, Диана?» – спросила она себя, когда мрачное предзнаменование укоренилось в ее сердце.