Текст книги "Тени древней земли (СИ)"

Автор книги: Юрий Салов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц)

Глава тридцатая

Алушта

Марат Неделин слушал зампрокурора по телефону, не отрывая глаз от дома гуру Бирюкова. Еще до того, как Андрей Маценко закончил говорить, майор проклял себя за то, что позвонил ему.

Я должен был поступить по-своему, а не влезать в его дела, подумал он.

– … Так что нет, при нынешнем положении дел я не могу подписать ордер на обыск для вас.

– Но…

– Есть ли у вас основания полагать, что девочку держат в заложниках в этом доме?

– Нет, не знаем. На самом деле, мы даже не знаем, действительно ли она…

– Так что забудьте об этом, – заключил его собеседник, поставив точку в разговоре.

– Придурок, – раздраженно шипел майор, убирая ноутбук.

– Нечем заняться? – спросил Павел Эркенов.

Он покачал головой. Он задумался о том, возможно ли проигнорировать запрет зампрокурора и проникнуть в дом Бирюкова; конечно, это было бы не в первый раз, но с момента последнего раза прошло достаточно времени. Разные случаи…

– Что нам делать? – спросил Павел.

– Мы уходим. Его нет дома, и мы не можем войти. Мы должны придумать что-то другое.

– Что же?

Майор ничего не ответил. Он продолжал смотреть на дом Бирюкова, возглавлявшего неоанастасийскую секту. Интуиция подсказывала ему, что Бирюков причастен к исчезновению девушки и что ему следовало бы разобраться в его делах.

– Шеф?

– Да, да, мы идем, – сказал он, следуя за Эркеновым.

Прежде чем сесть в машину, он достал телефон и нашел номер в записной книжке. Он позвонил и зажег сигарету «Мальборо».

– Алло?

– Это тот старый чудак Барсуков, не так ли, или я ошибся номером? – крикнул Неделин своему коллеге, с которым он работал в убойном отделе Симферополя много лет назад. − Не помню, чтобы у тебя был такой дерьмовый голос.

– Неделин… Тебя еще не выгнали?

– Пока нет, пока нет. Могу я тебя на секунду побеспокоить?

– В чем дело?

– У меня на руках дело о пропаже человека, хотя прошло всего несколько дней с момента последней встречи с девушкой…

– Диана Гурджиева?

– Я вижу, что ты держишь себя в курсе. То же самое.

– Я весь внимание.

– Похоже, что девушка была ученицей этой секты неоанастасийцев.

– Неоанастасийцы… Итак, речь идет о Дмитрии Бирюкове, – произнес Барсуков.

– Именно так. Приходилось ли тебе иметь с ним дело?

– Да, но я бы предпочел не говорить об этом по телефону… Как ты думаешь, он причастен к исчезновению?

Майор повернулся и посмотрел на дом, как будто от него исходили зловещие вибрации.

– Да, боюсь, что так. Я хотел бы немного поговорить с Бирюковым, но никак не могу его найти. Не знаешь ли ты, где он может быть, или не знаешь ли ты кого-нибудь, кто мог бы мне помочь?

Барсуков ничего не ответил.

– Роман?

– Да, я уже здесь. Я думаю… Слушай, может, будет лучше, если я приеду к тебе и мы поговорим об этом лично, хорошо? Где ты сейчас находишься?

– Я возвращаюсь в полицейский участок. Я буду ждать тебя там.

– Идеально. Я выезжаю.

Неделин отключил связь и бросил последний взгляд на дом гуру.

– Все в порядке? – спросил Эркенов.

– Да, именно так. Я позвонил старому коллеге, который, возможно, знает об этом больше, чем мы. Предупреждаю, он немного странный человек, но на данный момент он единственный, кто может нам помочь.

– Ну, он не может быть более странным, чем вы, не так ли?

– Спасибо. Большое спасибо, Паша.

С улыбкой на лице они отправились в путь и поехали в сторону центра.

Марат Неделин всю дорогу до здания УМВД хранил странное молчание: он не мог отделаться от ощущения, что совершил огромную ошибку, не зайдя в дом.

Глава тридцать первая

УВД Симферополя

– Почему-то я представлял себе Крым полупустынным островом, – заявил Евгений, смотря в интернете фото острова. − На самом деле он напоминает мне Крит.

Роман Игоревич и Мария улыбнулись.

– Я могу это подтвердить, – сказал Барсуков. – Крым – настоящий природный рай.

С утра следующего дня, с момента появления в УВД, трое полицейских не говорили об этих двух убийствах: после же телефонного звонка, который Барсуков получил, когда все же собрался рассказать об убийстве 1989 года, в потоке воспоминаний, которым он отдался, словно что-то оборвалось.

– Я должен ехать в Алушту, – сказал он. − Давний коллега нуждается в моей помощи. Говорит, что пропала девушка.

– Та, о которой ты мне недавно рассказывал? – спросила Мария.

Барсуков кивнул.

– Именно. Не хотите ли пойти со мной?

Евгений не знал, почему он сразу же согласился; его реакция была очень эмоциональной – или, может быть, его подталкивала вперед та, наполненная призраками вчерашняя комната в его «студии» в Белогорске. Мария согласилась поехать с ними при условии, что на обратном пути она заедет в винотеку и купит местного вина; Роман Игоревич обещал купить ей вино за свой счет, чтобы компенсировать неудобства дороги, но при условии, что она будет следить за своим языком в присутствии его бывшего коллеги.

– Так что именно Неделину нужно от тебя? – в упор спросила Райская.

– Похоже, что девушка посещала секту неоанастасийцев, – ответил Барсуков.

– Что ты имеешь в виду? Эту группу идиотов, убежденных в том, что курганы – это место связи со звездами, а дольмены обладают магической силой, так что ли?

– Да, более или менее.

– Извини, но при чем здесь ты?

– Я некоторое время внедрялся в эту секту, – признался подполковник, к немалому удивлению Евгения и Марии.

Глава тридцать вторая

Отдел МВД по городу Алуште, Крым

Пока Павел приносил стулья, чтобы все могли сесть в кабинете майора, Евгений Кротов с удвоенным вниманием смотрел на Барсукова. Тот выглядел бледнее обычного, а незадолго до их приезда в полицейский участок он застал его за глотанием целой пачки таблеток, при этом стараясь быть незаметным.

– Медики прописали, – сказал он ему с улыбкой, заметив его взгляд.

Это причиняло ему боль, этот человек действительно страдал; боль, от которой напрягались мышцы его лица, как будто он с каждым шагом ощущал рваные раны боли.

– Вы уверены, что с вами все в порядке, подполковник? Если хотите, можем отложить, – предложил Евгений.

– Нет, нет, нет, нет, нет. Пойдемте.

Как будто срочность руководила им. Как будто он знал, что его время почти истекло, и не хотел исчезнуть, не передав приказ, как хороший солдат.

– Вот так, – произнес Павел Эркенов, расставляя стулья вокруг стола Неделина.

– Итак, Марат, познакомься с капитаном Евгением Кротовым, только что приехавшим из Санкт-Петербурга, и Марией Райской. Мария еще не была с нами, когда вы уехали в Алушту. Они вместе работают над «глухарями», – пояснил Барсуков.

В его голосе сквозила усталость, которую он пытался скрыть энергичной жестикуляцией.

– Разве в Симферополе есть подразделение, занимающееся архивными делами? – удивленно спросил Неделин.

Евгений заметил, что майор все еще находится в шоковом состоянии: когда он пожимал руку своему старому коллеге, он побледнел; Евгений увидел в его глазах растерянность и недоверие, как будто ему было трудно поверить, что перед ним действительно тот Барсуков, которого он знал. По его растерянному выражению лица он понял, насколько серьезно заболел Роман Игоревич.

– Группу совсем недавно создали, – ответила Райская.

– Ну что ж. Спасибо, что сопровождаете коллегу, – добавил он, обращаясь к полицейским.

Они кивнули и повернулись к парню в форме, который пригласил их присесть.

– Ах, да. Это Павел Эркенов, моя правая рука, – сказал Марат. − Пожалуйста, садитесь.

– Марат, я хотел бы уточнить, что мы здесь не в официальном качестве. Я уже давно не нахожусь на службе. Я формально нахожусь на больничном. Мы не сказали Фирсову, так что…

– Не волнуйтесь, это просто неформальная беседа, – пояснил майор.

За несколько минут он объяснил своим гостям ситуацию с исчезновением Дианы и в заключение сообщил, что гуру Дмитрия Бирюкова нигде нет.

– Значит, вы концентрируетесь на нем? – спросил Барсуков.

– Ну, на данный момент он – моя единственная зацепка. Он и его секта – единственная диссонирующая нота в общей картине жизни этой девушки… Вы его знаете, не так ли?

– Да, я имел с ним дело.

– Могу я спросить, почему? Работа?

– Не совсем… Был момент, когда я подумал, что весь этот интерес к культовым местам, к древним захоронениям и гробницам древних цивилизаций, может быть как-то связан с преступлениями семьдесят восьмого и восемьдесят девятого годов. Конечно, не напрямую к Бирюкову, потому что он был слишком молод, но… вы поняли.

Неделин кивнул, зная одержимость своего коллеги этими убийствами.

– Были ли у тебя какие-либо доказательства его причастности к этим событиям?

– Ничего подобного. Это было скорее впечатление. Я уже был болен, и это было видно по моему лицу. Поэтому я стал следить за его сайтом, за его блогом и постепенно начал принимать участие в собраниях, изображая из себя отчаявшегося человека, который не знает, куда себя деть, и готов попробовать «альтернативные методы лечения», назовем их так.

– Собрания? – спросила Райская.

– Собрания для молитвы или очищения – да.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Неделин.

Роман Игоревич передал ему объемное досье, содержавшее различные картонные папки. Он также положил на стол USB-накопитель.

– Здесь вы найдете всю информацию, которую я собрал об этом безумце, включая его проповеди в формате MP3, которые я тайно записал… Что касается собраний, то Бирюков собирал вокруг себя разных людей, приверженцев неоязычества, и водил их на экскурсии по археологическим памятникам, особенно по раскопанным могильникам и древним колодцам. Он утверждал, что камни, выбранные и обработанные нашими предками, обладают такой магнитной силой, что от них исходят благотворные волны. Он говорил о «неолитической радиотерапии».

– Долбанутые…, – с горечью прокомментировала Райская. − Извините, но я ненавижу эту сектантскую чушь.

– А есть ли кто-нибудь, кто в это верит? – спросил Кротов.

– Кто-нибудь? – с иронией сказал Барсуков. − Десятки и десятки людей. Я видел десятки женщин, целующих каменные стелы или лежавших на дольменах, призывая беременность, убежденные, что энергия камней им поможет. Я видел, как больные раком спали группами в раскопанных могильниках, как матери приводили детей-инвалидов, уверенные, что дольмены или склепы вылечат их…..

– Вот козел… – промурлыкал Павел Эркенов. − Извините за это.

– Что он за человек? Как вы думаете, может ли этот культ привести к чему-то жестокому? – спросил Неделин у подполковника.

– Это то, что я хотел понять. Но у меня не было времени.

– Почему так?

– Потому что мое прикрытие лопнуло. Один из участников обратился ко мне с жалобой. Он узнал меня и сказал Бирюкову, что я полицейский. На этом мое расследование закончилось: меня выгнали без лишних слов.

– Это плохая примета… А деньги за этим стояли? – спросила Мария.

– Конечно, как всегда в таких случаях. Наркотики возможно тоже, я думаю, особенно в узком кругу, наиболее близком к нему, его последователей. В секте были разные уровни. Близкие гуру, вероятно, участвовали в употреблении веществ, оргиях и так далее.

– О каком количестве людей идет речь? – спросил Марат.

– Число постоянно колебалось. Скажем, минимум – сорок, максимум – восемьдесят. Если вы имеете в виду меньший круг приближенных, то я бы сказал, что около десяти.

– Возвращаясь к моему первоначальному вопросу, как ты думаешь, могли ли они, помимо наркотиков, совершить более серьезные преступления? Возможно, сексуального характера?

– Не знаю, Марат. Бирюков, несомненно, харизматичный парень, обладающий огромной силой убеждения. Я уверен, что он переспал со всеми последовательницами, которые вызывали у него страсть, но когда дело доходит до насилия… Я не знаю.

– Девочка оказалась в центре всего этого? – вмешался Евгений.

– Похоже, что так. Последние четыре-пять месяцев.

– Бедняжка. Когда мы потеряли ее след? – спросила Мария.

– На самом деле, не так уж и долго. Около четырех дней назад. Дело в том, что этот ублюдок тоже исчез. Эти два события могут быть связаны, не так ли?

– Конечно, они могут. Если хотите знать мое мнение, то Бирюков, скорее всего, находится где-то на острове, совершая паломничество со своей маленькой группой неоязычников. Вполне вероятно, что с ними находится и Диана, которая по тем или иным причинам не захотела сообщать об этом родителям, – произнес Роман.

– Действительно, у нее возникла ссора с матерью. Девочка – сложный тип, и она регулярно употребляет наркотики, – заметил Эркенов.

– Что подтверждает факт ее связи с неоанастасийскими препаратами. Можно быть уверенным, что «медиумический транс», о котором говорит в своих речах Бирюков, не достигается употреблением ромашкового чая.

Полицейские улыбнулись шутке подполковника.

– Надеюсь, вы правы, потому что у меня плохое предчувствие по поводу этой истории. Вы работаете над ритуальными убийствами? – спросил Неделин своих коллег, меняя тему разговора.

– Мы находимся в процессе изучения вопроса о том, достаточно ли у нас доказательств для возобновления расследования, – пояснила Райская. − Пока еще рано говорить об этом.

– Я уже работал в Крыму в восемьдесят девятом году. Неприятная история, правда. Она мне до сих пор иногда снится.

– Значит, нас двое, – сказал Барсуков, помогая себе тростью. Если вам еще что-нибудь понадобится…

– Я не буду возражать против того, чтобы помочь вам в трудное время, – сказал Марат, протягивая руку. −В любом случае, я знаю, что от нечего делать вы не сможете стоять на месте.

Роман Игоревич старался приложить как можно больше силы, но Неделин казалось, что он трясет руку подростка.

– Держите меня в курсе событий, касающихся Дианы, пожалуйста, – попросил Барсуков.

– Вы можете на меня рассчитывать. Еще раз спасибо за документы и за визит. До скорой встречи.

– Кто знает?

– Прекрати, Ромыч, у тебя конституция кабана!

– Это точно: этот случай будет висеть над нашими головами, как дамоклов меч, пока мы не раскроем эти дела, – иронично произнесла Райская, махая на прощание рукой майору. − Извини, Кротов. Дамоклов меч – это предчувствие.

– Ей все нипочем, – вздохнул Барсуков.

Когда Роман повернулся, чтобы поприветствовать Павла, Неделин подошел к Кротову.

– Берегите его, – сказал он почти шепотом, пожимая ему руку.

– Конечно, – ответил Евгений.

Перед тем как покинуть офис, подполковник взял одну из фотографий Дианы Гурджиевой, сложил ее и положил в карман; он не мог этого объяснить, но у него было неотвратимое чувство, что его путь снова пересечется с путем этой пропавшей девушки.

Глава тридцать третья

Симферополь

Мария пригласила Евгения выпить в бар «Старая площадь», в центре города. Они пили пиво, заедая чипсами.

– Мы сегодня проехали много километров, не так ли? – произнес Евгений.

– Тем не менее, это ерунда. У меня такое чувство, что мы еще как намучаемся, работая со старыми файлами.

Несколько секунд они пили молча, наблюдая за посетителями зала, не чувствуя необходимости говорить друг с другом. Это было не неловкое молчание, а молчание двух людей, начинающих понимать друг друга с первого взгляда. Этот навык им придется развивать и совершенствовать, если они хотят работать в команде.

– Значит, ты уже все решил? – наконец спросила Мария.

– Ты говоришь о Барсукове?

– Ну а как ты думаешь, – резко ответила она.

– Знаешь ли ты, что такое «когнитивные предубеждения»?

– Болезнь?

– Нет, нет… Это своего рода искажение суждений, вызванное предрассудками.

– Какой-то туннельный эффект?

Кротов кивнул, все больше убеждаясь в том, что Райская гораздо умнее, чем кажется на первый взгляд. Ее угрюмый вид, диалект и шутки были лишь позой, маской, призванной скрыть дьявольскую ясность и заставить собеседника ослабить бдительность, чтобы получить стратегическое преимущество.

– Именно так. Это убеждение – как правило, неточное – основанное на не всегда очень объективной интерпретации имеющихся в вашем распоряжении элементов, что приводит к некоторому искажению реальности, ошибочному суждению, потому что оно испорчено этим туннельным видением… Понимаешь, о чем я?

– Примерно. Как будто он начал рассматривать механику убийства как ритуал, и это обусловило все его последующие рассуждения… У меня самого было такое же ощущение, и это часто случается со следователями. Но, тем не менее, в его словах есть смысл.

– Хорошо, но не говори мне, что он не одержим этим делом.

– В этом нет никаких сомнений, я тоже в этом убеждена… А насчет того, что произошло в машине раньше, что ты скажешь? – спросила Мария.

По дороге домой Мария спросила Барсукова, почему он сказал ей два дня назад, что считает Диану следующей жертвой. Подполковник был ошеломлен, как будто не помнил, что говорил с ней об этом; он начал заикаться и дрожать, как будто его охватил приступ тревоги, и Евгений попытался успокоить его, сказав, что Мария, должно быть, ошиблась.

– Ты уверена, что он тебе это сказал? – спросил Евгений.

– Да. Я решила дать ему шанс именно потому, что он был убежден, что девушка, скорее всего, станет следующей жертвой.

– Он мог солгать, чтобы попытаться привлечь тебя на свою сторону, – предположил Евгений.

– Возможно… Но тогда он заслуживает «Оскара», потому что он выглядел чертовски серьезным, когда говорил мне это.

– И что?

Мария сделала большой глоток пива, как бы черпая в нем силы.

– Я думаю, что болезнь начала затуманивать его разум.

Кротов кивнул: у него было такое же чувство.

– Не пойми меня неправильно, он хороший человек, и он мне очень нравится. Но если бы мне предложили поставить свою карьеру на карту, защищая его теории… Вы действительно можете представить себя перед судьей, объясняющим ему, что Богиня-мать трахает быка, что маска ведьмы символизирует регресс к первобытному хаосу и возвращение к природе, и что в День мертвых души вернутся на землю, ведомые античным Дионисом?

Евгений не ответил.

– Вот и все… Мы оба должны быть преданы делу, – продолжала Райская. − Сегодня я слушала его и подыгрывала, потому что мне было жаль его, но в глубине души я задавалась вопросом: неужели он действительно верит во всю эту чушь?

– Факт остается фактом: обе девушки мертвы, и никто не пришел за их телами, – отметил Кротов.

– Конечно, это до сих пор остается загадкой, и мне их очень жаль. Но, Евгений, мы говорим об убийствах, которые произошли сорок и тридцать лет назад. Даже если мы вложим в это дело всю душу и ничего больше, противопоставив ему все и всех, мы, скорее всего, ничего не добьемся, а убийца будет смеяться в могиле. Знаете, как говорят: математика – наука точная. Либо убийца уже мертв, либо вот-вот отбросит коньки.

– Значит, ты даже не хочешь дать ему шанс? – спросил Евгений.

Мария допила пиво и нервно почесала шею.

– Шеф поместил меня в эту группу из мести. Он только и ждет, чтобы я сделала один неверный шаг и меня навсегда бы выкинули из отдела… Возобновить это расследование – все равно, что преподнести ему мою голову на блюдечке, Кротов.

– Как я понимаю, твой ответ – нет?

– Мне очень жаль Игорича, но мне надо думать о будущей карьере… Мой ответ – категорическое «нет», – сказала Райская, не отступая. – Я не хочу возобновлять это дело.

Глава тридцать четвертая

Окраины Симферополя

Регина Барсукова отвлеклась от полива своих любимых розовых кустов и посмотрела на небо, затянутое багровыми облаками. Лихорадочный багровый свет заката угасал с каждой минутой. Регина полузакрыла глаза и, стоя посреди сада, вдыхала аромат цветов, кустарника и растений, овеваемых легким ветерком. Это был ее сумеречный ритуал, ее тихая гавань: отдаться запахам вечера, насытиться и опьянеть от ароматов земли; несколько минут побыть одной в этом параллельном измерении, вдали от боли, засевшей в сердце из-за болезни, которая с каждым днем все больше и больше отнимала у нее мужа.

Она вошла в дом, убедившись, что Роман все еще лежит в постели: поездка на побережье вымотала его, и он вернулся в странном состоянии растерянности; он не хотел говорить, в чем дело, но Регина была уверена, что это связано с делом. Она была удивлена, увидев его за кухонным столом, рассматривающим фотографию.

– Алло? Ты в порядке? – спросила она, поглаживая его по плечу.

Роман обратился к старым черно-белым фотографиям.

– Я не знаю. Сегодня все вроде бы шло хорошо, но потом… память начала меня подводить. Я выставил себя полным дураком, – стал заикаться он.

– Перед кем? Перед своими коллегами?

Роман кивнул, выглядя хрупким и испуганным, как ребенок, попавший в незнакомую реальность.

– Может быть, ты просто устал, дорогой.

– Нет, к сожалению, нет. Все как будто исчезает. Иногда мне кажется, что все мои воспоминания возвращаются… Мне страшно, Регина. Я боюсь потерять контроль… Забыть до…

Она обняла его и попыталась успокоить.

– Рома, после стольких лет, может, пора оставить это в прошлом, а? Это убивает тебя… Пусть молодые коллеги разбираются с этим. Они кажутся мне отличными. Ты им доверяешь?

– Я верю… Но боюсь, что это они мне не доверяют. Я думаю, они поняли, что дело не только в опухоли.

– И я думаю, что ты наконец-то нашел нужных людей. Ты должен рассказать им всю правду, а потом оставить все в их руках. Тебе нужно уже сейчас думать о лечении, ты не можешь позволить себе оставаться в таком состоянии.

– Я знаю… Прости меня, дорогая. Прости, что заставил тебя жить с этим делом.

– Я сделала это, потому что люблю тебя, Роман, – сказала Регина, лаская его исхудавшее лицо. − Но теперь этого достаточно. Я боюсь за тебя. Если ты и дальше будешь так переживать, ты не сделаешь ничего хорошего ни себе, ни мне. Мы одни, ты знаешь.

Барсуков кивнул, протер влажные глаза и встал. Оказавшись в постели, Регина заснула почти сразу. А вот ему было трудно заснуть. В голове крутились тысячи мыслей.

«Мне говорили, что у меня когнитивная дегенерация и изменения в концентрации внимания, но я не предполагал, что это произойдет так быстро, подумал он. Если я потеряю всю информацию о расследовании, то как они смогут попытаться его раскрыть?»

Стараясь не разбудить жену, Роман Игоревич выскользнул из-под одеяла и, словно лунатик, направился к своему столу. Он взял чистый блокнот и, боясь, что болезнь сотрет его воспоминания, стал продираться сквозь рваную память и переписывать все, что мог вспомнить о ритуальных убийствах.