Текст книги "Вела Сезон 1"

Автор книги: Юн Ли

Соавторы: Бекки Чамберс,Ши Лян Хуанг,Риверс Соломон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)

Асала шла по маршруту, который запомнила по чертежу, надеясь, что Нико обезвреживает биосканеры и камеры одну за другой, пока она пробирается по сложному лабиринту подвального уровня ко входу на верхние уровни, где держат Тика.

В наушнике раздался голос Нико.

– Ладно. Он в блоке F. Камера 104. У них еще полчаса до завтрака, когда двери их камер автоматически откроются и биоскан зарегистрирует их на день. Не думаю, что смогу отключить эту систему, потому что в нее нет ручного доступа, так что тебе придется выбраться раньше. Без вариантов.

Асала была в блоке А. Чтобы успеть в отведенное время, придется бежать, и бежать быстро.

– Буду пошевеливаться. С системой безопасности у тебя все схвачено?

– Буду отключать сканеры и камеры по мере твоего продвижения. По-другому не получается. Вперед, – сказали Нико.

Асала бросилась бежать изо всех сил, неслась по коридорам, сворачивала там, где надо. На ходу было непросто переводить линии и квадратики с чертежей в реальную жизнь, но это и не первое ее проникновение. С поворотами она не ошиблась ни разу.

В блоке F было темно и тихо, но Асала чувствовала, что большинство заключенных уже проснулись. Их дыхание не было спокойным, медленным и размеренным, как у спящих. Никаких всхрапов. Коридор осматривали глаза из камер, но голос никто не подавал.

Асала никогда раньше не бывала в такой тюрьме. Ни свиста. Ни ругани.

– Тик? – рискнула она, ступая тихо и твердо. У нее оставалось всего минут десять. – Тик ав Финтус? – повторила она уже уверенней. – Мне нужно поговорить с Тиком ав Финтусом.

– Что?

Она направилась к камере 104. Тик уже стоял у двери.

– У нас мало времени. Мне нужны ответы. Не юли. Не тяни. Если не скажешь, что я хочу услышать, подозреваю, что хуже будет только тебе. Я-то могу выйти. Ты – в ловушке за дверью, – сказала Асала.

– Ненадолго, – хмыкнул Тик. Он был озлобленней, чем ожидала Асала. Без татуировок. Факт, эта тюрьма – не самое ласковое место. На нем сказались даже несколько недель.

– Хочешь рискнуть? – «Помни о миссии». Нико сказали, у нее совсем немного времени. Ей надо выйти раньше утреннего биоскана. – Подозреваю, ты знаешь, почему я здесь. Ты что-то потеряешь, если опустишь вранье и сразу расскажешь то, что мне надо знать?

В крыле поднимался шум: заключенные начали возиться и ходить по камерам.

– Можешь меня отсюда вытащить? – спросил Тик.

Не сказать, чтобы ей хотелось, но они с самого начала понимали, что торговаться им нечем и переговоры не обойдутся без обсуждения побега. Кроме того, его заперли в этой дыре всего лишь за продажу краденого топлива. Ее совесть будет чиста.

– Обсудим, если скажешь, что случилось на «Веле». Что произошло после того, как вы сели для починки? Вы были на Верфи? Где сейчас «Вела»?

– Слушай, – начал Тик. – Я и пара других охранников что-то заподозрили, когда капитан заявил, что кораблю нужен ремонт. Я имею в виду, «Велу» оснастили по полной, всё проверили по два раза. Наш полет проходил гладко. Я заметил, что пара беженцев вела себя мутно. Особенно одна – и по декларации я знал, что она какой-то знаменитый врач.

Он говорил об Узочи. Асала знала о ней по рассказам о ее матери Ване Рёте, но в последнее время лучше помнила по профилям беженцев, которые просматривала на «Альтаире».

Что там учудила Узочи Рёта и чего это стоило беженцам?

– Она же мозговитая, – сказал Тик. – Она легко могла специально устроить повреждения в системах корабля и двигателях, да? Не знаю, она вела себя подозрительно с первой же секунды, как поднялась на борт, будто ей что-то не нравилось. В смысле, конечно, мы были нагружены сверх вместимости. Факт, Экрем просчитался насчет того, сколько там человек. Но опасность кораблю не грозила. Он построен для куда больших грузов. В общем, когда мы готовились пристыковаться к орбитальному шаттл-порту на Гипатии, я прижал Узочи к стенке. Не знаю, вроде бы ничего такого не сделал. Но тут бац – нате вам полноценный хренов мятеж. Со всеми беженцами до единого. Охраны было всего несколько человек, понимаешь? Мы не ожидали, что нас потребуется больше. Мой отряд быстро смели. – Его лицо посуровело. – Нас отпустили слегка помятыми – или выперли, это как посмотреть. В правительстве на этой паршивой планетке бардак, и беженцы знали, что здесь всем будет на нас плевать. Перед тем как они снова взлетели, я решил сделать себе подарок и прихватил топливо. Подумал, раз я здесь застрял, мне не помешает способ подзаработать, чтобы оплатить перелет домой.

Асала покачала головой.

– Твою мать.

Беженцы направлялись к роскошной жизни на Хайяме. Политика хоть раз для разнообразия оказалась на их стороне. Так что не существовало ни единой причины для бунта против сопровождения, если только беженцы не задумали что-то еще. Что-то жестокое.

Ей нужно было выбираться – и нужно было немедленно связаться с президентом.

– Альфа, ты вышла?

– Черт, – сказала Асала.

– Только не говори, что ты еще в блоке!

– Насколько все плохо?

– Ты попадешься в автобиоскан, и он поднимет тревогу. Я никак не могу его остановить. Устрою диверсию. Но... Альфа? Тебе надо бежать. Давай. Беги.

Асала хотя бы получила то, что искала. Она бросилась со всех ног, когда над головой пронзительно заревела тревога. Бежала не только она. Благодаря Нико в Клейдарии открылись все ворота и двери.

На бегу она вызвала с наладонника президента Экрема. Она не знала, сколько у них еще оставалось времени. О том, что происходит, известить нужно было срочно.

Экрем не ответил. Она оставила сообщение.

– Доставьте сюда людей. Кажется, беженцы с «Велы» планируют теракт.

***

– Альфа?

– Прием, – сказала Асала. – Сейчас подхожу к служебному выходу. Как можно быстрей направляйся на вокзал. Встретимся там. На хвосте охрана. Уверена, что у них есть транспорт. Если любыми способами можешь выиграть время…

– Я как раз искали повод для ЭМИ, – сказали они пугающе жизнерадостным голосом.

– Не отрубай поезд. Это наш выход, – проскрежетала Асала, с трудом выдавливая слова на бегу.

– Да это малыш ЭМИ, – возразили Нико. – Даже зародыш.

Асала закатила глаза, не сбавляя бешеной скорости.

– Звони сестре Симии. Пусть знает, что мы действуем быстрее, чем планировали. Если не встретимся с тобой в поезде, ищи меня на Верфи. Мы не сможем вернуться на наше судно. Времени нет. Но механик на Верфи сказала, что оборудовала пару кораблей. Придется один изъять.

Асалу подгонял адреналин, пока она возвращалась в город, переживая, что не встретила Нико в поезде. ЭМИ отрубил ее рацию раньше, чем она выбралась из тюрьмы. Других способов связаться не было. Она попробовала передатчик. Сохраненные и скачанные функции работали, но позвонить не получалось.

Зато она получила ответ Экрема, оставленный, пока она старалась не попасться.

– Асала, перезвони как можно скорее. Мне нужна конкретика. Время. Место. Асала, какого черта происходит?

Она снова попыталась дозвониться, но без толку. Хотя бы поезд летел быстро.

На месте встречи Нико снова не оказалось. Она дожидалась их пятнадцать минут на Верфи, но там не появилась и Симия. Из-за тревоги, ревущей в Клейдарии и слабо отдававшейся даже здесь, все были настороже. Когда мимо пронеслась полиция, Асала притворилась, будто возится с брошенным кораблем.

Наконец она увидела Нико. Бегущих.

– Вперед! – крикнули они.

Она последовала за ними.

– Нужно найти рабочий корабль…

– Нет времени. Смотри. – Нико показали за спину, за ворота Верфи. В центре города светилась голограмма с их лицом и надписью «Разыскивается». – Если верить одному моему человеку, через три минуты из восточной части Верфи вылетает корыто с кучей беженцев. Нам нужно быть на нем. Я все передали сестре Симии. Она уже в пути.

Асала бежала со всех ног. Двери корабля уже закрывались, когда они его наконец увидели.

– Вперед! – снова закричали Нико.

– Билет есть? – спросил их кто-то.

– Мы можем заплатить, – сказала Асала.

Мужик у двери взглянул на нее и решил, что она выглядит достаточно денежно, чтобы ей поверить.

– Ну ладно. Залезайте.

Он надавил на кнопку, чтобы закрыть двери до конца.

– Стой! – Асала схватила его за руку. – Мы ждем еще человека.

Асала в панике обшаривала глазами нервную толпу, сверяя лица с виденным изображением сестры Симии.

– Она будет с минуты на минуту.

– Никак не могу, – сказал мужик и отпихнул ее. Несмотря на окрик Асалы и возмущенный вопль Нико, он надавил на кнопку, закрыв дверь.

И они стартовали – без сестры Симии.

Эпизод 4
Ши Лян Хуанг
Лагерь «Гала»

«Срочно, ручная герметизация!» – закричал кто-то, и корабль вокруг смялся, скрежет отдался в каждом атоме их тел. Верх и низ перекосило из-за отключения искусственной гравитации, и Асалу выкрутило в воздухе, пока мимо нее во тьму улетали обломки, цепляющиеся люди и целые хреновы куски корабля. Асала барахталась в поисках переборки, но это бы не спасло; всему чертову кораблю конец – если это можно назвать кораблем, если вообще можно называть кораблями эти кучи металлолома, которые беженцы клепали и зашвыривали в космос на честном слове да молитве…

Она могла поклясться, что видела, будто в замедленном движении, как дырявится противоположная стена, как утечки начинают высасывать все – Асалу, Нико, их миссию и невезучих гипатцев, с которыми они втиснулись в это корыто, чтобы убраться с Гипатии, – а в мыслях Асалы стояло лишь лицо Дайо. Она тоже погибла вот так? Наблюдала, как смерть высасывает ее и всех, кто был с ней, в холодную пустоту космоса?

Вся подготовка Асалы не стоила тут ни черта. Никому не победить вакуум.

С лязгом, прозвеневшим в зубах, противоположная стена выгнулась наружу и наконец сдалась. Крики обратились в прах, мимо кувыркало людей – гипатцы, с кем ей пришлось познакомиться во время перелета: Джагдиш Дрорит, с кем она ползала от переборки к переборке, чтобы конопатить слабые места и точки напряжения раньше, чем они стали утечками, латать шов за швом, пока не кончился герметик; Гульназ Невенка– единственная на корабле, кто мог претендовать на звание навигатора, и которая клялась, что направила их прямиком на Гань-Дэ и твердила каждый день, что они дотянут; малютка Эйрена, чей десятый день именования настал сразу после того, как они вышли из атмосферы…

Как в вакуум высасывает тряпичную куклу девочки – последнее, что видела Асала, потому что затем с места сорвало уже ее и она лишилась всякого подобия контроля.

***

– Дыши. – Взмыленная санитарка, присевшая рядом с Асалой, казалась слишком юной даже для того, чтобы покинуть родительский дом, не говоря уже о работе на дешевом благотворительном судне, высланном подбирать умирающих беженцев из черноты. Девушка замерила пульс и кровяное давление Асалы резинкой и пальцами, будто они в чертовом Песчаном веке, а Асала делала все, что ей говорили, как делала с первого момента, когда ее доставили на борт и она очнулась с кислородной пластиной на лице.

Она сомневалась, действительно ли помнит, как влетела в упругое силовое поле, или она потеряла сознание и допридумала это воспоминание уже позже. Все было в синяках: ребра, голова, каждый гребаный сустав. Как будто ее внутренности хорошенько отбили и впихнули обратно.

Такие корабли и так с трудом спасали столько человек, сколько спасали, – на какие-то жалкие синяки ресурсов уже не хватало.

Санитарка закончила осмотр Асалы и перешла к Нико поблизости.

Асала отдаленно удивилась своему всплеску чувств, когда обнаружила Нико среди тех, кого подняли с места крушения мусорного корабля. Это не значило, что ей хватало сил переживать из-за их контузии и остекленевшего взгляда. Ей хватало своих проблем: лицо сестры Симии сплелось с воспоминаниями о Дайо и с чувством вины и теперь неослабно таращилось глазами слишком многих мертвецов.

«Ты уже тысячу раз видела, как умирают люди, причем умирают куда страшнее. И теперь раскиснешь из-за этого? Соберись, Асала Сику».

– Сколько? – прошептали Нико.

– Что? – Санитарка хмуро сдвинула пальцы на их запястье. Видимо, неожиданный вопрос сбил ее со счета.

– Сколько наших вы смогли спасти? – спросили Нико. Их голос охрип, словно они кричали без перерыва все семьдесят часов с тех пор, как их двоих подняли на борт. – Сколько беженцев погибло?

Лицо девушки помрачнело.

– С вашего корабля у нас семьдесят три человека. Шестеро скончались уже на борту, значит, шестьдесят семь.

Голова Нико со стуком упала на переборку, к которой они вдвоем привалились.

– Больше трехсот. На корабле было больше трехсот человек…

Асала пыталась втолковать своей гложущей совести, что они сделали Симии одолжение, когда ее обманули. Бросили ее сестру, не сдержали обещание – иронично, но это спасло ей жизнь.

Асала знала, что это их не извиняет.

– Мы будем в лагере «Гала» через два часа, – сказала санитарка, словно не слышала Нико. Что-то набрала на наладоннике и перешла к следующей группке выживших. Асала спросила себя, сколько смертей она уже видела.

– У меня была мечта… – Нико задрожали. – У меня была дурацкая мечта: я думали, что после подготовки я получу разрешение отца прилететь сюда и заниматься чем-то в этом роде. Помогать людям по-настоящему, понимаешь? Я думали, это будет… не знаю… романтично, что ли…

Слова скомкались во рту Нико, горькие и полные ненависти к себе.

«Что ж, – не могла не подумать Асала. – Теперь ты поумнели».

Но она смогла одернуть себя раньше, чем произнесла это вслух. Им нужно возвращаться к своей миссии. Террористы – под предводительством ни много ни мало ученой Узочи Рёты – какого черта они затеяли?

– Надо составить план на время прилета в лагерь «Гала». – Асала заставила себя говорить твердо. – Думаю, теперь можно пользоваться настоящими именами. У гипатских властей нет ни юрисдикции, ни ресурсов, чтобы нас преследовать, даже если нас опознают, а с межпланетным сотрудничеством здесь еще хуже, чем на Внутреннем Кольце. Еще стоит подумать насчет того, чтобы раскрыть твою связь с отцом. Это не поставит его в неудобное положение. – С возможной угрозой теракта ставки повышались. – Что ты знаешь о лагере беженцев?

– Кроме того, что это перенаселенная душегубка с отказывающей системой жизнеобеспечения, и все это потому, что Гань-Дэ не позволяет беженцам осквернять их девственно-чистую землю? Боги, Асала, да наш корабль не долетел. Если орбитальные блоки «Галы» склепаны из того же мусора, тогда как планета под ними на девяносто процентов необитаема…

– Да, кроме этого, – отрезала Асала. – Сверхзадачей террористов не мог быть сам захват «Велы» – как минимум потому, что это они провернули втихую. Это говорит о чем-то покрупнее. Я тебе гарантирую, иммиграционная политика будет последней заботой человечества, если на Гань-Дэ снова развяжут войну.

Нико фыркнули – кажется, не соглашаясь.

Асала решила пропустить это мимо ушей.

– Рассказывай, какие у тебя есть контакты в лагере, которые могут нам помочь.

– Наш лучший вариант – Сорайя. Она не официальный администратор, но от них все равно по большей части толку нет, или они работают на правительство Гань-Дэ, или и то и другое сразу. Если «Вела» проходила через лагерь «Гала», Сорайя должна об этом знать – либо должна знать тех, кто знает. – Нико излагали данные почти машинально, словно «Вела» больше не имела никакого значения.

– Хорошо. Можешь с ней связаться?

Нико порылись в кармане и показали наладонник. Экран был черный.

– Разрядился еще до разрушения корабля. Я спрашивали спасателей – они говорят, что не могут поделиться. Я бы могли подключиться где-нибудь без спроса, но…

Асала сглотнула. Единственное, чем этот корабль лучше того, с которого их сняли, – пригодность к полету. Чтобы перезарядить наладонник, много энергии не требуется, но…

Попав на борт, она заметила, что команда вынуждена была свернуть спасательную миссию из-за того, что модули питания их скафандров разрядились в ноль. В голове попытался выйти на первое место надвигающийся теракт, но раз до лагеря «Гала» все равно осталось только два часа…

– Найдем Сорайю, когда долетим, – решила Асала.

О своем наладоннике она старалась не думать. Он потерялся вместе с оружием после разгерметизации. Теперь наверняка болтается где-то в бездне космоса, холодный и разбитый. Это могло ожидать и ее.

Асала сидела, подтянув колени к груди; теперь она уткнулась в них лбом и закрыла глаза. Перед ней снова промелькнули умирающие гипатцы. В этот раз у всех было лицо Дайо.

***

Нико чувствовали себя так, словно их душат.

Со всех сторон давила толпа – горячая, вонючая и нездоровая. Нико и Асала плелись к выходу со спасательного судна в таком столпотворении, что Нико не смогли бы остановиться, даже если бы захотели.

Они снова почувствовали привкус желчи и вдруг оказались на мусорном корабле: вот перепады гравитации мечут их в свободное падение в кромешной тьме, крики, крики, потом рвота, потом чернота. Впрочем, даже это не сравнится с ощущениями позже, на спасательном судне, под медодеялом, когда бегаешь глазами по людям в поисках пропавших лиц – всех тех, с кем Нико встретились, пообщались и подружились за долгие недели после того, как они с Асалой так эгоистично и малодушно сбежали с Гипатии. Амаранта, Джагдиш, Хамиш… Эйрена и ее родители, ее семь клановых матерей и два клановых отца…

И теперь их нет. Нико понятия не имели, как это случилось. Они погибли, когда рассыпался корабль, – наверняка в одиночестве, в панике, с осознанием, что это конец. Все, чего они хотели, – крошечный закуток Вселенной, где можно спокойно жить.

Вселенная решила, что они слишком много просят.

Но Нико выжили. Нико, привилегированное дитя живой планеты, которые после всего этого могли развернуться, улететь на эту самую планету и найти там не просто закуток, а столько места, сколько захочет. Нико, которые уже взяли от жизни больше, чем просил любой из этих людей. Нико, которые на корабль-то попали только потому, что бросили одногочеловека с Гипатии, которого обещали спасти.

В голове прозвучал голос отца – как Экрем поручал задание, хлопнув тяжелой рукой по плечу: «Ты найдешь „Велу“, дитя; я знаю, что могу на тебя рассчитывать», – и с этим накатили незваные чувства, желание Нико оправдать доверие или погибнуть, хотя мнение папочки стоило меньше буквально всего, что сейчас творилось во Вселенной. А когда Нико попытались заверить отца, что да, они найдут пассажиров «Велы» и вернут их невредимыми, Экрем ответил своим фирменным очаровательным смехом: «Помни, не только людей, корабль нам тоже нужен в целости и сохранности!» – словно в шутку, хотя на самом деле нет.

Отвращение, которое тогда ощутили Нико, перетекло в настоящий момент – ярчайшим контрастом. Отца заботили только красивые кадры и снимки для новостей – блестящий спектакль с целой и сияющей «Велой». То, что ему мог быть важнее корабль, какой-то проклятый богами корабль, когда здесь каждую секунду люди умирали, будто их жизни ничего не стоят... Мозг Нико кипел из-за этого так, словно это символ всего проклятого богами здешнего бардака, которого никому на Хайяме не понять.

Который раньше не понимали и Нико.

Они плелись с толпой дальше, стараясь не отставать от Асалы. «Ей-то не из-за чего мучиться совестью, – изводили себя Нико. – Однажды она уже прорвалась через это безумное путешествие. Это я не заслуживаю жить».

Нико не заметили, когда именно они сошли с корабля на космический трап, а с трапа – в сам лагерь «Гала»; все вокруг сливалось в сплошное пятно слабого освещения и замызганного металла. И что вообще считать началом лагеря? К этой разболтанной громаде космического металлолома без конца приваривали новые мусорные корабли. Приваривали к разболтанной громаде, куда набивалось все больше и больше людей, больше, чем хватало любых ресурсов: кислорода, продовольствия, лекарств и воды, – набивалось безнадежно и бесконечно.

Гань-Дэ и генерал Кинриг, наверное, надеялись, что в конце концов лагерь сам развалится в небесах. Это бы разом решило все их трудности с беженцами. А пока их орбитальная оборона щетинилась ракетами с искусственным интеллектом – на тот случай, если какой-нибудь беженец посмеет спасти себе жизнь, решившись на что-то большее, чем цепляться кончиками пальцев за края космической железяки.

Сутолока, сжимавшая Нико и Асалу, расступилась в широком зале. Должно быть, изначально он предназначался для груза или, возможно, шаттлов – на том незадачливом судне, где когда-то находился. Теперь это был негостеприимный атриум, где беженцы сбивались в горстки в широком пространстве, собрав рядом с собой пожитки.

Над трюмом тонко забубнил автоматический голос.

«Пожалуйста, подойдите к стойке, чтобы получить номер. Поступивших примут в порядке прибытия. Текущее время ожидания – пятьсот шестьдесят семь часов. Если потеряете свою временную продовольственную карточку…»

– Нужно найти, с кем поговорить. – Асала вертела головой. Остальные с их корабля рассеивались, расходились к экранам вдоль стен.

– Прошу прощения, кима, – обратилась Асала к одной группке, сидящей на полу. Подняла голову старушка – один ее глаз был подернут белым. Вторым она прищурилась на Асалу.

– Да?

Асала перешла на язык Верхнего Полумесяца.

– Нам нужно поговорить с кем-нибудь из начальства. Где их можно найти?

Старушка тихо усмехнулась.

– Кима? Где можно с кем-нибудь поговорить?

– Надо получить номер, – сказал человек рядом со старушкой. – Без номера с вами не будут разговаривать.

«…в порядке прибытия. Текущее время ожидания – пятьсот шестьдесят семь часов. Если…»

– Мне нужно увидеть главного, – настаивала Асала. – Должен же быть кто-то… – Она окинула взглядом трюм и море сгрудившихся тел.

Почти шестьсот часов. Они начали осознавать число. Нико подсчитали – больше трех хайямских недель.

Нико присели рядом со старушкой и ее партнером.

– Хотите сказать, что вам нужно ждать почти шестьсот часов, только чтобы попасть в лагерь? Только чтобы войти?

Партнер старушки отклеили и облизали крышечку с аварийного пайка.

– Ты хочешь сказать, нам нужно ждать почти шестьсот часов, друг мой. Ты с нами. Пожалуйста, устраивайтесь на полу поудобнее, ни в чем себя не стесняйте. – Они пригласили сесть ироничным жестом.

Нико не ответили, а выпрямились и повернулись обратно к Асале. Сколько людей… свернулись на полу во сне, играют в простые игры, баюкают детей и просто ожидают – ожидаюттри недели… И они еще даже не вошли.

Прорвавшись через бездну, что пыталась их убить, на кораблях, что буквально рассыпались на части, эти люди достигли своей цели – и им сказали подождать. Чтобы попасть в лагерь беженцев, где тоже придется ждать. И ждать. Годами. А то и целую вечность.

Полная безнадежность оглушила Нико мощно, как никогда. Им хотелось закричать: «Как, как вы справляетесь, как вы терпите, когда этому нет конца, когда вам просто раз за разом талдычат взять номерок, ждать, еще неделю, еще год, еще семнадцать лет…»

– Может, санитары знают, – сказала Асала, разворачиваясь. – Не может же вся система быть автоматизированной. Тут должен быть человек, чтобы…

Нико проследили за ее взглядом. Тяжелые двери за ними задвинулись.

«Текущее время ожидания – пятьсот семьдесят часов…»

– Новый план, – объявила Асала. – Найдем тебе зарядку, чтобы ты связались со своим контактом. Что тебе нужно, чтобы где-нибудь подключиться?

«…время ожидания – пятьсот семьдесят три часа…»

– Нико.

– Зарядка. Точно. Э-э, давай посмотрим.

Люди с их спасательного корабля еще ждали у стендов. Нико с Асалой пристроились к одной из очередей. Асала переминалась с ноги на ногу, глаза бегали – воплощение нетерпения.

«Текущее время ожидания – пятьсот семьдесят семь часов».

– Как-то неправильно, что мы хотим влезть в очередь, – сказали Нико.

Асала удостоила их взглядом, который, как они надеялись, должен уже был остаться в прошлом – где-то между выволакиванием ее бесчувственного тела с завода по переработке водорода и проникновением в тюрьму на смертоносном холоде Гипатии. И почему им всегда кажется, что стоит заработать толику ее уважения, как та тут же утекает сквозь пальцы?

– Мне напомнить, зачем мы тут? – прошипела Асала.

Точно. Они на миссии. А чувства Нико – эгоистичная роскошь.

– Мы здесь, чтобы помочь беженцам, – простонали Нико. Они и сами не знали, говорят это Асале или напоминают себе. Они все еще не определились, насколько верят в версию о бунте, но люди на «Веле», спасавшиеся с Эратоса, все те люди с видеозаписей – они заслужили вернуться на Внутреннее Кольцо и выжить. Любой ценой.

Но и эти люди – тоже.

Нико начинали чувствовать, будто их миссия ни хрена не значит.

«Текущее время ожидания – пятьсот девяносто девять часов. Если потеряете свою временную продовольственную карточку…»

***

Сорайя еще раз сложила в столбик.

«Черт».

Кислорода не хватит.

Продовольствие можно растянуть: снова урезать пайки, затягивая пояс и отказывая родителям, чьи дети и так недоедали. Про вакцины можно забыть, закрыть глаза и молиться. Но без кислорода не обойтись. Они и так разрежали воздух, насколько осмеливались.

В лагере «Гала» все знали, что нужно готовиться к периоду вылетов с орбиты Гипатии – космическим условиям, когда перескочить между планетами могут даже маломощные кучи лома. За этот месяц к их стенам, и без того трещавшим по швам, будет слетаться все больше, больше и больше кораблей, больше и больше отчаянных людей – а им нужна еда, вода и долбаный кислород. Здесь все знали, что корабли начнут прилетать и не прекратят; знали заранее за годы – и вот теперь они встречают лишь передний край первой волны и уже надрываются. Чтобы это предотвратить, Сорайя вымаливала, выменивала и выторговывала ресурсы у всех, у кого только могла: у любой благотворительной организации, сколько бы денег та ни прикарманивала; у каждого контакта в правительстве Гань-Дэ; у каждого контакта на Хайяме, Хорезми или между планетами. Даже у гребаных Хафиза – а торговаться с такими людьми все равно что жонглировать ножами, пусть даже на первый взгляд у них с Сорайей одна и та же цель. Самопровозглашенный лидер так называемого Ордена Борея назначили себя истинным голосом беженцев, хотя сами только с каждым днем усложняли работу Сорайи в три тысячи раз…

И все же из-за мысли о Хафизе и Ордене по груди Сорайи полоснул острый нож невозможной надежды – а также гнева, чуть не высосавшего всю надежду обратно. «Нет. Не думай о Хафизе, не думай, что они предлагает что-то возможное. Это не решит насущные проблемы, а прямо сейчас Хафиз только вставляет тебе палки в колеса, как и всегда».

Кроме того, частично из-за Хафиза «Гала» и нависла над точкой невозврата – из-за грандиозных планов Хафиза, пока они проворачивали темные делишки за спиной Сорайи, из-за воровства Хафиза у всех, пока они объявляли себя спасителем человечества, из-за бредовых фантазий Хафиза, пока они спихивали собственно сохранение жизней на плечи Сорайи, рассчитывая, что она будет снова и снова достраивать лагерь, а Хафиз и Орден – дальше загребать славу чужими руками.

Никто не хотел тянуть на себе лагерь и решать реально существующие проблемы «Галы». И никто другой не примет ответственность на себя, когда Сорайе придется разворачивать корабли, полные людей. Родители, дети и младенцы и так каждый день едва не отдавали жизни, лишь бы добраться сюда, а теперь Сорайе придется обречь их на смерть в ожидании, потому что это у нее не хватает для них кислорода. Все, кто ей отказывал, в том числе Хафиз, – им-то не придется говорить: «Нет, вы не можете пристыковаться, я знаю, что вас там ждет медленная смерть, но, если вы пристыкуетесь, мы все тоже умрем, извините, до свидания». Впрочем, зная Хафиза, Сорайя думала, что они будут не прочь сказать все это слово в слово.

О Великая Мать, больше всего Сорайе хотелось включить какое-нибудь видео, выключить мозг и проспать неделю. Она потерла глаза, и ее взгляд упал на яркие картины пальцами и восковыми мелками, которые она приклеивала аккуратными рядами у себя над пультом. Она сохраняла каждый врученный подарок – чем более импровизированный и неумелый, тем лучше. Но рисунки детей она повесила здесь, потому что ей нужно было видеть их каждый день так же, как этим юным иммигрантам нужна была она.

Сорайя уперлась лбом в ладони. Думай. Выжми кровь из камня. Раньше ведь получалось.

В голову приходили только два варианта: невозможный и еще более невозможный. Можно на удаче и чистой силе воли ввести в строй новые бараки – или убедить Гань-Дэ наконец перенести лагерь на поверхность. Второе – безнадежно. Но блок бараков – он уже есть, он построен – может, не до конца, но выручит хотя бы в следующие несколько недель…

– Сорайя? – Мангаджей выглянула из-за пласт-шторки своей рабочей ниши. – Блок J сообщает, что у них в белковом лишайнике завелись грибковые блохи. Спрашивают, им все равно раздавать еду людям или нет?

Черт.

– А Сирипорн только что прислала отчет, что ей снова пришлось перекрыть секцию Зета в блоке К. К ним поступили предупреждения об утечке. Но она хотела напомнить, что от секции Эта и выше датчики сломаны, так что она не знает, не стоит ли перекрыть и их в качестве превентивной меры.

Сорайя прижала к переносице большой палец.

– Сколько у нас там проживает людей?

– Эм-м, не знаю. Сейчас найду.

– Эй, Сорайя, – окликнул ее из-за Мангаджей четырнадцатилетний помощник Ифа. – Тебе вызов от армейцев. Примешь?

– Давай, – отозвалась Сорайя. «Твою мать». Им-то что понадобилось? Войсковое подразделение Гань-Дэ, расположенное у них, задумывалось как официальный орган правопорядка в лагере «Гала», но на практике сотрудники Сорайи без конца вели изматывающие игры, чтобы защищать беженцев от них. Меньше всего проблем было от самых ленивых солдат.

Но и отклонить вызов нельзя.

Она махнула Мангаджей, чтобы та подождала, и глубоко вдохнула долбаный драгоценный кислород, стараясь на миг забыть об ошеломительном грузе работы, которой даже не обязана была заниматься – и которую без нее никто не сделает. Потом тапнула по мигающему курсору на экране.

– Привет, Сорайя. – Ганьдэский солдат придвинулся к камере. – Хорошо выглядишь.

– Давай к делу, Энлиль. Что надо?

– Мы поймали на входе парочку клановцев: они пытались подключиться к энергосети. Мы бы, понятно, и сами с ними разобрались, но тут один из них говорит, что знает тебя. – Он ухмыльнулся.

«Хочешь сказать, один из них заплатил тебе за этот звонок», – подумала Сорайя. Вздохнула.

– Зови.

Энлиль отодвинулся и раскрыл двоих у себя за спиной – высокую смуглую женщину с жестким лицом, на котором действительно красовалась гипатская клановая татуировка, а рядом…

А. Нико. Ребенок хренова президента хренова Хайяма.

Сорайя подавила желание отвернуться и истерически расхохотаться. Или разрыдаться. Она отлично знала, зачем здесь Нико, и на это у нее уже не хватало никаких долбаных сил. Но при этом она была не в том положении, чтобы отказывать человеку со связями на Хайяме – особенно когда она отправила на планету уже тридцать прошений о помощи.