Текст книги "Вела Сезон 1"

Автор книги: Юн Ли

Соавторы: Бекки Чамберс,Ши Лян Хуанг,Риверс Соломон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)

Пауки замедлились, пока пробирались через дверь, но все же нагоняли. Пока что жар их как будто не потревожил, хотя он уже давил на Асалу и наливал тяжестью ноги.

«Жарче. Нужно найти, где еще жарче…»

Она чуть не влетела лицом в лестницу. Металл скоб обжигал руки, но она натянула на ладони пласт-ткань куртки и полезла вверх. «На лестнице этим гнидам будет посложнее. Может… отстанут…»

Если бы. Она уже слышала их за собой. Или это только воображение? Обмотанные руки соскальзывали со скоб. Пот заливал глаза.

Она выкатилась на решетку площадки и тут же отдернулась от раскаленного пола, пытаясь вскочить на ноги. Воздух опалил едкий запах гари. От ее одежды или кожи? Она шарахнулась прочь от лестницы.

На площадку перебрался первый паук, и Асала практически отчаялась.

Затем того пьяно повело в сторону, половина лапок подвернулась, и паук провалился через решетку.

Появлялось больше пауков. Больше падало. Лезли еще…

Асала присела. «Кто сдохнет первый… они или я…»

Она слышала, как некоторые пауки сыпались с лестницы – «динь» и «звяк» от их дребезга по полу. Один летаргически шел, пока до нее не остался метр расстояния, и тогда просто встал. Асала подняла слезящиеся глаза – между ней и лестницей множилось кладбище роботов.

«Получилось, – подумала она. – Я выдержала…»

Но тут ее что-то обожгло, она попыталась отстраниться, но почему-то сидела и не могла подняться, а потом уже и не сидела.

Ноздри обжигало все тем же паленым горелым запахом, теперь уже сильнее. Она не могла вздохнуть. Раскаленный воздух варил ее изнутри.

Все болело, и она не могла шелохнуться. Может, – мелькнуло в мыслях, – она все-таки не продержалась дольше роботов.

Последнее, что она запомнила перед тем, как жар растворился во тьму, – галлюцинацию лица Нико, в поту, в одышке выкрикивающих ее имя.

***

Дайо заключила Асалу в объятия с такой силой, что та не могла вздохнуть, и прижалась лбом ко лбу.

– Не забывай меня, сестренка.

– Я не хочу улетать, – сказала Асала.

– Надо. Если один человек в безопасности, значит, он поможет следующему. Скоро старейшины пошлют за тобой меня, м? Может, даже раньше, чем закончится этот период вылета.

Добрая ложь. Это Асала знала даже в таком возрасте.

– Мы снова будем вместе на Гань-Дэ, – прошептала Дайо. – Я буду писать тебе стихи каждый день нашей разлуки и отправлять каждый раз, когда будет электричество. Помни: «Пусть сердце копит лед годов, чтобы при встрече нашей растопить». Точно?

Но девочка, уже тогда с опытом женщины на тридцать пять лет старше, откуда-то понимала, что стихи никогда не придут. Эта девочка будет ждать, и ждать, и ждать, а потом наконец заставит себя прекратить это и запереть воспоминания подальше.

***

Асала вскочила, окруженная запахом лекарств. Больница. Она в больнице, и Дайо рядом нет.

Взгляд метнулся к стулу рядом с койкой. На долю секунды она почему-то ожидала увидеть там Нико.

Приплелся медбрат, включил монитор сознания у койки Асалы и считал показания.

– А мы так и думали, что вы скоро очнетесь. Вы пережили тяжелый ущерб здоровью, но еще несколько часов, и вы встанете на ноги. Ваш напарник и спаситель тоже, кстати говоря, в порядке. Легкие ожоги.

Нико. Ей не привиделось.

– Что с генералом? – спросила Асала. Голос был надтреснутым и хриплым.

– Вы о генерале Кинриг? – Медбрат нахмурился. – Я слышал, что сегодня она улетает обратно на Гань-Дэ – вы об этом? Думаю, сейчас она с президентом, завершает торговые переговоры. Боюсь, больше мне ничего не сообщают.

Асала вытянулась на койке. Значит, генерал жива. Это все, что нужно знать. Она сомкнула веки.

«Пусть сердце копит лед годов, чтобы при встрече нашей растопить».

Она снова резко очнулась.

– Прошу прощения, – сказала она медбрату, – вы не могли бы найти мой наладонник? Мне нужно отправить сообщение президенту.

***

Президент Экрем смотрел в окно, изображая рассеянность, пока мимо по надземным путям мчался маглев. На Хайяме в каньонах воевали губернаторы регионов, в третьем по величине городе случился масштабный прорыв водопровода, а теперь все СМИ дошли до исступления из-за роста самоубийств через иссушение – словно от него ожидали, что он может остановить назревающий экологический кризис по мановению руки. И все же весь день он разыгрывал вежливость и дипломатичность – с женщиной, которая в упор не признавала саму идею прав человека.

Он обернулся к гостье.

– Нам очень жаль, что покушения произошли здесь, на территории Хайяма. Надеюсь, генерал, вы примете наши глубочайшие извинения и заверения, что мы сделаем все, чтобы найти и задержать тех, кто за этим стоит.

– Буду ждать от вас новостей, – ответила Кинриг.

Экрем гадал, училась ли она специально этому совершенно идеальному сочетанию угрозы и праздного интереса.

– Не считая понимания, что заговор спланировали не выходцы с Хорезми, у нас еще нет оснований для версий о мотиве, но…

– Незачем юлить. Я знаю, за что меня винят больше всего.

Он попытался выдавить легкий смешок.

– Сомневаюсь, что гипатские беженцы в том положении, чтобы провернуть такое, генерал.

– С ними сотрудничают радикальные фракции. Но не сомневаюсь, вы проверите все версии.

– Не сомневайтесь, – отозвался Экрем.

– К слову о гипатском криминальном элементе: мне сообщили, что хайямские власти арестовали тех, кого обнаружили на борту моего корабля.

Экрем старался отвечать небрежно.

– А вы бы хотели их забрать? Мы можем обсудить юрисдикцию…

Кинриг замялась. Экрем не торопился нарушать тишину. Генерал знала, что Хайям не потерпит наказания, которое бы выбрала она, – только не в границах своего космоса. Ей придется везти беженцев с собой в качестве пленных…

Она щелкнула пальцами.

– С этой неприятностью можете разобраться вы. Позвольте спросить, что вы намерены с ними делать?

– Я подумывал об амнистии, – ответил он все так же небрежно. – По просьбе агента, что так благородно спасла вам жизнь: я решил, это меньшее, чем я могу ее вознаградить.

– Ах, – сказала Кинриг. – Да. Она. Надеюсь, амнистию объявят только после того, как вы допросите их об инцидентах, которые мне пришлось претерпеть на вашей планете.

«Эти несчастные всего лишь ищут простейшие человеческие условия для жизни; это не они планировали вас убить», – не произнес вслух Экрем. Асала ничего не сообщила ему о беженцах, не считая первого рапорта, – насколько он знал, она все еще восстанавливалась после того, как благородно спасла жизнь его гостьи. Но если бы Асала не послужила удобным оправданием, он бы все равно нашел другой вариант. Быть может, внешняя политика мешала ему сделать больше для Гипатии, но он все же мог спасти горстку беженцев, которые появились у него на пороге.

А подробности людям знать необязательно.

«Может, для солнечной системы было бы только лучше, позволь мы преуспеть тем, кто охотится на генерала Кинриг…»

От этой мысли его кольнуло чувство вины. Нет. У глав государств должно быть друг к другу элементарное уважение, несмотря на все разногласия. Без этого уже настал бы крах цивилизации.

Встречу он закончил практически на автопилоте, рот обговаривал финальные условия сам по себе: «мои-люди-поговорят-с-вашими-людьми, мы-уладим-остальные-детали, благодарю-за-дружественный-настрой». Наконец он раскланялся с генералом Кинриг. Ее по-прежнему окружала охрана, но без своих ИИ она выглядела… другой. Не меньше и не менее опасной, нет, – почти даже наоборот.

Как только она ушла, Экрем рухнул в кресло. Всего на миг позволил себе ощутить усталость.

Главная консоль запищала из-за приоритетной передачи. Асала. Взяв себя в руки, он потянулся и открыл сообщение.

Оно было коротким и по существу: «Я найду для тебя "Велу"».

Президент Хайяма выпрямился. Как показали последние два дня, Асала была самым эффективным человеком, что он встречал. Она найдет этот корабль. Он получит «Велу».

Лишь бы только она не задавала много вопросов. А если начнет…

Если Асала начнет копать или ей что-то сообщат на родине – что ж, поэтому с ней и летит Нико. Они не самые блестящие из потомства Экрема… но наблюдать и отчитываться – с этим Нико справится. На это Экрем мог рассчитывать.

В конце концов, семья есть семья.

Эпизод 2
Бекки Чамберс
Третий пассажир

Привет. Я Узочи Рёта. Возможно, вы слышали мое имя в другом контексте, но пока что воспринимайте меня в моем нынешнем статусе – беженка с Эратоса на борту «Велы». Мы на пути на Хайям, открывший для нас двери тогда, когда другие заперли. За время здесь я повидала много лиц и услышала много историй. В зависимости от того, где вы находитесь в нашей системе, вы могли и не повстречать беженца с внешних планет. Мы – абстракция, статистика. С помощью этих видеозаписей я надеюсь сделать нас видимыми. Наши беды могут показаться вам далекими, мы на Эратосе думали точно так же – до тех пор, пока больше не смогли жить у себя дома. Гибель солнца неизбежна. Скоро мы все будем беженцами. Я надеюсь, что, рассказав вам о своей жизни, мы – сплоченная система – не дадим этим историям стать и вашими.

***

Собственный корабль – это роскошь, которую Асала не могла себе позволить; но взять хороший корабль напрокат – да. Во многом это самый логичный выбор. Учитывая щекотливую природу ее работы, лететь на борту многолюдного лайнера значило напрашиваться на неприятности. А высококлассный маленький чартерный корабль гарантировал конфиденциальность, и здесь команда не будет расспрашивать о содержимом ее багажа. Когда работник дока открывает перед всеми ящик боевых патронов... это не лучший вариант.

Это все практическое обоснование. Другая сторона монеты – Асале просто нравилось путешествовать с комфортом. Нравилось иметь весь корабль в своем распоряжении. Нравилась возможность заранее послать список всего необходимого на борту. Нравились автоматические системы навигации, благодаря которым не приходится даже смотреть на кресло пилота. Можно сесть, откинуться и уступить всю работу технологиям. Для нее такой перелет являлся единственным подобием отпуска.

В ее жизни было время, когда она путешествовала так же, как большинство: с затекшими ногами, несчастная, втиснутая в общую каютку на рейсе в один конец, который тянулся месяцами. Топливо дорогое, а законы физики бесплатные, так что самым экономным способом доставить толпу из одного места в другое было во всем полагаться на гравитацию, то есть дожидаться годами, когда планеты расположатся подходящим для разгона образом. Пропустил рейс? Не беда, жди следующего через восемь лет. Конечно, высококлассное судно домчит за малую долю этого срока, в любую дату, в какую заблагорассудится, но у кого есть доступ к такой роскоши?

У Асалы. Или, вернее, у ее работодателей.

Она предпочитала компанию «Кестрел Интерпланетари», и встретил Асалу в космопорту сам владелец.

– Кима Асала, для меня всегда удовольствие видеть вас, – сказал он с небольшим поклоном. Его усы, как обычно, были мастерски завиты.

– Рада видеть, Тибор, – сказала она. – Спасибо, что позаботился обо всем в такие короткие сроки.

– Для вас – как иначе?

– Надеюсь, служба безопасности не доставила много неприятностей. – Один аспект этой поездки Асала уже ненавидела всей душой, и из-за него требовалось тщательно осмотреть судно перед тем, как ее пустят на борт, плюс несколько технических изменений. Перебор, но, с другой стороны, это правительственный заказ, а люди из правительства чувствуют себя бесполезными, пока не придумают, как все усложнить в два раза.

– Никаких неприятностей, – сказал Тибор. – Они не отличаются чувством юмора, но... что ж, это военные. Без обид, разумеется.

– Я не обижаюсь. – Она кивнула на скоростное судно медного цвета, ожидающее в доке перед ними. – Это мой?

– Это ваш.

Асала улыбнулась. Какая шикарная машина. Весь корабль – крыло в форме слезы: наконечник задуман для того, чтобы прорезать облака, изгиб щедро увенчан коростой ядерных двигателей. Из сердцевины этой слезы торчала пассажирская сфера, устроившаяся в тонком крыле, словно косточка идеального фрукта. В космосе крыло будет разворачиваться, направляя двигатели в нужную сторону, чтобы сфера оставалась неподвижной. Но в космопорте крыло висело вертикально, наконечником в пол, весь полированный корпус поблескивал в свете потолочных ламп. Асала не сомневалась, что Тибор выставил свет перед ее приходом – ради пущего эффекта. Корабль напоминал сережку, кулон, то, что вешаешь на окне, чтобы ловить свет солнца.

– Новый? – спросила Асала.

– Новый, – сказал Тибор, глядя на свой корабль с гордой улыбкой. – «Небесный осколок», шестая модель, только что со стапелей. Я получил на прошлой неделе три – и отдаю вам лучший. Он называется «Альтаир».

Асала искоса взглянула на Тибора.

– И почему же этот лучший?

В его глазах мелькнула искорка.

– Потому что я отдаю его вам. – Асала рассмеялась и он пригласил жестом пройти вперед. – Прошу. Уверен, вы будете очень довольны интерьером.

Они спустились по трапу, затем через шлюз – в сферу. Оглядывая главную палубу, Асала почувствовала, как из шеи уходит часть напряжения. Стиль был узнаваемо хайямским – коричневый, золотой и лазурный цвета, – но в декоре снизили обычный уровень помпезности. На первый план вышла простота – простота и открытость. Современная мебель с изящными изгибами, тяжелые напольные болты хитро спрятаны за волнистыми ножками. Геометрическое искусство, вселяющее умиротворение. Свет слишком яркий, чтобы допустить тайные уголки, но не настолько ослепительный, чтобы напоминать промышленный. Никакого беспорядка, будь то в предметах или в красках, не было ни единой детали без назначения. Пространство со вкусом, пространство что надо. В точности как любила Асала.

Тибор сиял с оправданным самодовольством человека, который знает своего клиента.

– Четыре палубы. Наверху – спальни, здесь – жилое пространство и рабочий центр, ниже – кухня и две комнаты отдыха: одна – для тренировок, одна – для досуга; и потом – техническая палуба, о которой вам переживать не придется.

– А частоты передатчика? – спросила Асала. От всего, что выше тридцати семи, у нее шипело в слуховых имплантатах. – Она…

– Ровно тридцать шесть и два, – сказал Тибор.

Асала с удовлетворением кивнула. Огляделась вокруг и на один миг позволила себе представить, что это самый обычный перелет, что это пространство принадлежит только ей, что все останется так, как ей нравится, что у нее целых три недели, чтобы сидеть в этом космическом люксе и предаваться мыслям. Представила, что…

Со стороны шлюза раздался грохот. Затем приглушенное ругательство, а за ним – снова грохот.

Асала закрыла глаза и сделала вдох. Мечтать не вредно.

На корабль ввалились Нико, втащив за собой абсурдное количество багажа. Их щеки слабо бликовали от пота, а выражение было утомительно энергичным.

– Я опоздали?.. Вау, тут здорово, – сказали они, оглядываясь. Задумались. – Пустовато, но здорово.

Асала обернулась с самым вежливым выражением, которое только смогла изобразить.

– Тибор, это Нико ав Экрем.

Тибор уважительно поклонился, но – Асала успела заметить – только после того, как смерил вспотевшего гостя едва заметным взглядом.

– Для меня честь принять на борту своего корабля члена семьи президента, – сказал он. – Если это не слишком дерзко, позвольте справиться о здоровье вашей матушки? Я видел в новостях…

Нико с улыбкой закатили глаза.

– Все с ней в порядке, – сказали они. – Просто простуда, честно. Светские каналы всегда выставляют все хуже, чем есть.

– Ах, какое облегчение, – сказал Тибор. – Возможно, это бестактно, но из всех спутниц вашего отца я всегда больше всего восхищался…

Асала пропускала мимо ушей очевидную лесть, не отрывая глаз от багажа.

– Что все это такое?

Нико пожали плечами, окинув глазами разномастные сумки и рюкзаки.

– Одежда, техника…

– Какая техника?

– Компьютерная. Без правильных инструментов от меня немного толку. Не переживай, я уже зарегистрировали вес на пульте навигатора. Обещаю, что не сбили нашу траекторию.

Асала глянула на Тибора, и тот сверился с наладонником.

– Да, все имущество ваших пассажиров занесено и учтено, – сказал он. – Вы находитесь в пределах наших рекомендуемых параметров.

– Видишь? – сказали Нико. – Я… – они осеклись. – Минутку, какие пассажиры? Кто еще…

Асала уже засекла приближение шагов, но внимания Нико эта деталь, похоже, избежала. Вошла женщина в свободной одежде и в капюшоне от солнца, без которого днем на улицу не выходит ни один хайямец. Ее багаж был таким же практичным, как у Асалы.

– Это моя коллега Чесса, – объяснила Асала. – Наша траектория захватывает точку ее встречи по пути к… нашему пункту назначения.

«К Гипатии», подсказало ее подсознание, протестуя и вопя из-за этого слова. Она задвинула его обратно. Разберется потом.

Нико ответили озадаченным, но дружелюбным взглядом.

– Приятно познакомиться, – сказали они.

Третья пассажирка кивнула, но промолчала.

– Ну что ж, – сказал Тибор. – Если вы все в сборе и если вам больше ничего не требуется, корабль ваш. Кима Асала, будьте добры?..

Асала прижала большой палец к наладоннику Тибора. Теперь за все, что случится с кораблем, отвечать будет она. Точнее, Экрем. Это же он платил по счетам.

Тибор попрощался, шлюз за ним задвинулся с решительным стуком. Убедившись, что они остались наедине, третья пассажирка сняла капюшон. Нико подскочили. Буквально подскочили. Несмотря на всю предусмотрительность с багажом, такого они не предугадали.

Без формы генерал Кинриг смотрелась странно, словно тигр без полосок. Но была не менее внушительна – широкие плечи, подбородок со шрамом, практично подстриженные белые волосы.

– Агент Асала, – произнесла она. Ее голос не выдал ничего, но глаза сказали все. Ей этот расклад нравился не больше, чем ее защитнице.

– Генерал, – ответила Асала, кивнув.

Нико выглядели так, словно проглотили полный рот гвоздей. Легкость и энергия испарились, будто их не бывало, и, поглазев секунду-две, они выпалили:

– Но вы же на «Мародере».

– Правда? – сказала генерал, снимая перчатки. – Какое облегчение.

Асала подождала, чтобы генерал сама объяснила, почему к ним присоединилась, но Кинриг только сложила перчатки и отправила в карман. Ну хорошо.

– Мы везем генерала в космос Гань-Дэ по пути на Гипатию. У их границы ее заберет транспортник, а мы с тобой отправимся дальше.

– Но почему? – спросили Нико.

– Я получила донесение разведки, что покушения на мою жизнь не прекратятся, – сказала Кинриг. Сказала с такой прозаичностью, будто беседовала о погоде или о том, что ела на завтрак. – Учитывая вопиющее нарушение безопасности, обнаруженное на моем судне, мои советники и твой отец… – последнее она произнесла голосом уязвленной супруги, – …сочли, что мне лучше вернуться домой более обманчивым маршрутом. Так сказать, вне радаров.

– Прости, что не смогли сказать тебе заранее, – добавила Асала для Нико. Она нисколько не раскаивалась, но так уж положено говорить ребенку твоего работодателя, особенно когда они стоит и таращится, как умалишенные. – Мы не могли рисковать утечкой информации.

Нико обернулись к ней, больше всего напоминая человека, обнаружившего себя на мушке.

– Я же ничего бы не рассказали.

Асала нетерпеливо вздохнула. О боги, если Нико так нервничает еще до того, как покинули космический док, придется до конца поездки запереть их со всей их драгоценной техникой в каюте.

– Я и не говорю, что ты бы что-то рассказали. Но это тайная операция. Засекреченная. Для посвященных. Ты же понимаешь, что это значит, да?

Нико ответили оскорбленным взглядом, но слегка расслабились.

– Я не глупые. Понимаю.

На всю троицу опустилась тишина, тяжелая и неприятная.

– Что ж, – произнесла наконец генерал. Закинула свою сумку на плечо и направилась на спальную палубу. – Славная будет поездка.

– Где туалет? – спросили Нико.

– У тебя есть личный в каюте, – сказала Асала.

– А есть… – Они нерешительно глянули на лифт, куда шла генерал. – …На других палубах?

Асала не запросила алкоголь на борт – от некоторых видов роскоши ее заедала совесть, – но в этот миг ей нешуточно, по-настоящему захотелось выпить.

– Полагаю, должен быть внизу, рядом с кухней.

Нико поспешили вниз с позеленевшим лицом, бросив сумки в ужасающей куче.

Асала осталась одна в прекрасной комнате на прекрасном корабле, глядя на уродливую свалку бесполезного багажа и слушая шарканье других людей, существующих поблизости. Хотелось дать Экрему прямо в его дурацкую улыбчивую рожу.

***

– Моя семья занималась сахаром еще со дня поселения. Э-э, промышленным, понятное дело, сахаром – нам, внешним, цемент и смола нужны больше пирогов. Мы все сахарщики: я, мои партнеры, наши дети, мои братья. Моя прабабушка, пока не умерла пять лет назад – или четыре? Не суть. Наверное, мы просто привыкли. Сахар – это по нашей части.

– Те, кто это смотрит, могут не знать, где мы собираем сахар.

– Ах да. Есть такое растение, мы его зовем сладкокровным деревом. Это, на самом деле, не прям дерево, как у Внутренних, – с листьями и прочим. Это огромный мясистый столб с жесткой кожурой. Они плотоядные – для нормального фотосинтеза солнечного света слишком мало, поэтому у них длинные корневые системы, которые ищут подземных существ – в основном ледяных мышей, – ловят и выпивают досуха. Не самая приятная картина, но такова уж природа. В общем, сладкокровные деревья растут только в долинах вдоль побережья Ледникового моря. Я любил туда выбираться в дни сбора сока. Тише места просто не придумаешь. Родкоты не любят охотиться нигде, кроме тундры, а воллмалам там есть нечего, так что больших зверей вообще не встретить. Разбивай лагерь, где хочешь, не нужно ни оружие, ни ограда под напряжением. Только ты, деревья да звезды над головой. Лучшее место в мире.

– Вам пришлось отказаться от сбора сока, когда начались заморозки?

– Ну, не сразу. Было, конечно, холодно, но я что хочу сказать – это же Эратос. Мы привыкли к холоду. Мы думали, что сможем просто... как бы... надеть дополнительные шерстяные вещи и в ус не дуть. Прихватить пару дополнительных обогревателей. Но да, с каждым сезоном, когда мы туда отправлялись, подмораживало все сильнее и сильнее. Многие бросили дело, но мы за него держались. Хотя когда отправились в последний раз… Я что хочу сказать – было холодно. Просто убийственно холодно. Мы закончили пораньше и залезли в палатки – сгрудились такие вокруг обогревателей, да, – и внезапно раздался звук. Громкий-громкий треск.

– Как от оружия?

– Нет... ну, навроде того. Громче. Непонятнее. Всполошил нас. Я решил, может, дерево упало, но где-то через полчаса – опять.Хрусть. А потом еще, и еще. Это, понимаете, взрывались деревья. Той ночью так похолодало, что смола замерзла и затвердела, и в какой-то момент растение просто лопается. Раз – и бац. Наши дирижабли... они не предназначены для того, чтобы в них спать, но мы все как можно скорее перебрались в кабину и заночевали там.

– Почему?

– Сладкокровные деревья твердые. Тяжелые. А тут их замерзшие стволы трещат по швам. Тебя будто забрасывают камнями. Мы решили, что уж безопаснее за обшивкой, чем в палатке. Я что хочу сказать – с нами же были дети.

– И после этого вы туда больше не ездили?

– Ага. Кажется, мы были последними.

***

Нико думали – всерьез думали, – как бы не выходить из каюты, пока Кинриг не сойдет с корабля. Две недели до точки встречи. Это возможно? Туалет есть. Вода есть. Еды… нет. В каюте не было ни крошки, а прошло уже четыре часа с тех пор, как «Альтаир» вылетел из дока, и живот Нико уже наконец достаточно успокоился, чтобы проголодаться. Они тянули, сколько могли, пытаясь сосредоточиться на работе. Расставили на полу кучу оборудования – они не собирались пользоваться рабочей станцией внизу, пока рядом шастает она, – и какое-то время успокаивающая логика кода и чисел отвлекала от настойчивого желудка. Только когда они осознали, что неопределенный период времени не делает ничего, кроме как вспоминает лапшу на день рождения, они уступили физиологии. Ладно. Придется поесть.

Кухня – или, скорее, столовая, потому что по-настоящему готовить там было негде, – оказалась овальным пространством со стенами, омытыми теплым белым свечением. Там висела пара картин, какие бывают в отелях, – красивые, ненавязчивые и бессмысленные. Не считая продуктовой станции, встроенной в стену сбоку, в комнате не было ничего, только длинный закругленный стол и щедрый запас напольных подушек. К облегчению Нико, присутствовала только Асала.

Наемница сидела за столом с полной тарелкой, скрестив ноги на подушке, в идеальной позе, читая что-то на наладоннике. Нико спросили себя, сутулится ли Асала хоть когда-нибудь, проводит ли когда-нибудь дни в дырявой пижаме, с крошками и немытой головой. Почему-то они в этом сомневались.

Асала спокойно ела, удостоив Нико только беглым взглядом.

– Умеешь пользоваться продуктовой станцией? – спросила она, завернув себе еще еды в обрывок лаваша.

– Конечно, – сказали Нико, слегка уязвленные предположением, что не умеют, гораздо больше уязвленные тем, что понимали, откуда это предположение взялось. В семье их отца обычно готовят для тебя другие. Нико подошли к встроенному в стену прибору и включили меню. На выбор предлагались стандартные хайямские блюда: пряные тушеные каши и жаренные на сковородке красочные блюда, орехи, овощи и любая живность, какую только имеет смысл разводить.

– Работает? – спросила Асала.

– Ага, – сказали Нико. – А что, не работало?

– Слегка тормозило, всего на секунду. То же самое я заметила с настройкой температуры у себя в каюте.

Они пожали плечами.

– Сейчас вроде нормально.

Нико прокрутили меню до конца, потом обратно, потом опять вниз, не сомневаясь, что что-то пропустили. Перевели взгляд на Асалу.

– А десерта нет?

– Ты обычно ужинаешь десертом?

И снова вспышка раздражения.

– Нет, я просто имели в виду – нам что, забыли его загрузить?

Асала прожевала какие-то зеленые листья.

– Есть фрукты, – сказала она.

Нико тихо вздохнули и отвернулись к станции. Нет, они не планировали ужинать десертом – они же не долбаный ребенок, – но, боги, после такого денька они бы точно не отказались от молочного заварного крема или миски облачного супа с щедрой добавкой сиропа. Ну что поделать. Они выбрали кашу с красными орехами и ждали, пока продуктовая станция тихо гудела. За стеной пакет полуфабрикатов с полки заливался водой, разогревался, распаковывался и красиво подавался на тарелку.

– А острого соуса нет? – спросили они.

Асала показала на выбор пачек с разными заправками на столе.

– И лаваша осталось много, – сказала она.

Станция пискнула, и Нико извлекли из выдвижного ящика свою тарелку. Сели напротив Асалы, и тут сердце забилось быстрее. Они почувствовали себя пятилеткой при встрече с куда более старшими братьями и сестрами в семейной поездке, с отчаянной надеждой, что те сочтут Нико крутым. Но Нико же не пять лет. Они и так охренительно взрослые, и они крутые, и они справится. Они понравится Асале. Они…

Сердце Нико ускорилось еще больше, а потом оборвалось, умерло вместе с желанием разговаривать. Вошла генерал Кинриг. Она переоделась, сменив непримечательную хайямскую одежду на то, что можно было бы назвать не иначе как военным кэжуалом в стиле Гань-Дэ: острые углы и контрастные цветовые блоки, ни единой нитки на лишние украшательства. Пистолет на бедре остался, но теперь его не прикрывал никакой плащ.

– Что вам понадобилось на нижней палубе? – спросила Асала. Вопрос был прямым, но без обвинения. Любопытство, не более. Нико гадали, как Асала узнала, откуда пришла генерал, потом вспомнили про элегантные имплантаты в ее ушных каналах. Это они раскрывали больше, чем способны обычные уши, или Асала просто так хорошо чувствует обстановку?

– Я прочесала трюм, – ответила Кинриг, – а также машинный отсек. Потом почувствовала запах еды, – теперь она сама просматривала меню.

– Еще до того, как мы все поднялись на борт, корабль обшарила служба безопасности, а еще его по вашему запросу оснастили скремблерами сигнала, – сказала Асала. – Все проверено. Системы, еда, вода – все. Мы в безопасности. Нас никто не может выследить, даже если захочет.

– М-м-м. Точно так же говорила моя охрана, когда мы поднимались на борт «Мародера», и все мы знаем, чем это кончилось. – Кинриг сделала выбор, и станция приступила к работе. – Эту ошибку они больше не повторят.

– Что с ними случилось? – нервно выдавили Нико. Боги, неужели их всех казнили?

Кинриг бросила на Нико взгляд через плечо – немая насмешка.

– Их понизили, – сказала она. «А ты что думали?» – добавила ее интонация. Она пролистала меню. – Десерта нет?

Нико уловили промелькнувшее на лице Асалы раздражение.

– Есть фрукты, – сказала она.

– Жалко, – ответила Кинриг. Забрала свою тарелку и единым экономным движением села во главе стола, после чего взглянула на Нико. – Не передашь лаваш?

У Нико скрутило живот, их охватила нервная дрожь. Кинриг была воплощением всего, против чего они выступали, всего, что не так в солнечной системе. Сколько раз они с друзьями поносили ее по вечерам за выпивкой? Сколько раз они ее осуждали, отворачивались в отвращении от ее лица в новостях? А теперь она здесь, просто сидит и буквально просит разделить с ней хлеб. Какого хрена.

– Нико, – Асала смотрела прямо на них. – Ты в порядке?

Нико передали хлебную корзинку Кинриг.

– Просите, – сказали Нико. – Я… простите. Я устали.

Кинриг посмотрела на Нико с пониманием, отчего они занервничали еще больше.

– Должна сказать, – начала она, приступая к еде, – удивлена, что в меню нет ничего, кроме хайямской кухни. Я не сомневалась, что мы всю дорогу будем есть соленых крабов.

Главное гипатское блюдо. Или стереотип – с какой стороны посмотреть.

Асала медленно жевала.

– Не ела их уже очень давно.

– Нет? Сколько именно?

– Тридцать четыре года.

– Ясно, – сказала генерал. – Да, могу понять, после стольких лет можно пристраститься к хайямской кухне.

– Я этого не говорила.

– Виновата. Значит, у тебя нет предпочтений?

Нико уловили истинный вопрос, вплетенный между строк, и – судя по короткой паузе, когда Асала перестала жевать – она тоже поняла. Она ответила Кинриг недолгим взглядом, потом вернулась к своей тарелке и отпила воды.

– Я иду, куда зовут. Я ем, что дают.

Генерал рассмеялась и покачала пальцем.

– Отлично, – сказала она. Обернулась к Нико, которые понятия не имели, что здесь смешного. – Она цитирует Эяхью. «Я иду, куда зовут, я ем, что дают, я пою в гармонии, и я больше не потерян».

Нико же, напротив, совершенно потерялись.

– Кто такой Эяхью?

– Ганьдэский поэт, – сказала Асала.

– Один из самых известных, – сказала Кинриг – Слишком оторванный от реальности, на мой вкус. – Она снова повернулась к Нико. – Соль, пожалуйста.