Текст книги "Вела Сезон 1"

Автор книги: Юн Ли

Соавторы: Бекки Чамберс,Ши Лян Хуанг,Риверс Соломон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

Эпизод 7
Бекки Чамберс
Предатель

Изначально кабинет Кинриг вовсе не был кабинетом. Когда-то это был очередной салон в Капитолии, полный подушек и чайных подносов, чтобы там могли бездельничать местные элиты. После переворота и казни правящей партии Кинриг объявила дворец собственностью верных граждан Гань-Дэ и забрала салон себе. Могла бы забрать и кабинет верховного регента – исторический зал, выступающий из стены дворца в сфере из пуленепробиваемого стекла. Задумка такой конструкции была в том, чтобы все могли наблюдать, как правитель трудится на благо народа, но Кинриг казалось, что это скорее выставляет власть на посмешище. Как и во многом в жизни, смысл зависит от точки зрения.

Даже если не брать в расчет архитектурный подтекст, кабинет регента не подходил под ее потребности. Слишком маленькое помещение. Невозможно думать, когда сидишь на месте – с застоявшейся кровью и неподвижными костями. Чтобы разрабатывать стратегии, чтобы оправдывать ранг, Кинриг нужно было двигаться. Ей нужно было ходить.

Поэтому – бывший салон с полом для танцев и обширным пространством, которое легко подстроить под себя. Почти без мебели. Рабочий стол, пульты для проекций карт, стулья для советников. Единственное, что здесь можно было принять за декор, – расставленные вдоль стен витрины, каждая – с военной формой или доспехами разных эпох. Но эта выставка предназначалась для гостей, которым стоило помнить, куда они попали. А все, что требовалось самой Кинриг, – чистое, незахламленное пространство.

Как раз сейчас она и ходила по залу: тихие шаги, руки сцеплены за спиной, утреннее небо расцветает, голову переполняют мысли. Она разгадывала головоломку, и собранные детальки тянулись друг к другу, еще чуть-чуть – и сойдутся. Но сколько она ни старалась, общей картины не видела. Она знала, что ей недостает чего-то важного, и головоломка без конца тревожила мысли, требуя снова и снова вращать детальки в уме. Она со вздохом сдвинулась с места, повторяя пройденный путь – как мысленно, так и физически.

Она вновь сосредоточилась на Асале и крысеныше Экрема. Кинриг не дура, а они – не дипломаты. Тогда что же – гадала она с тех пор, как покинула «Альтаир», – им понадобилось на Гипатии?

Через несколько недель ответ сам попал ей в руки – в виде донесения разведки. «Вела» пропала. Главные советники по пропаганде призывали обнародовать эти данные, чтобы пошатнуть веру системы в политику Хайяма. Но Кинриг потребовала держать языки за зубами. Ни к чему раскрывать карты перед Внутренними. Ганьдэсцы сами займутся поисками. Будут пристально следить за хайямцами, за тем, что делают изнеженные союзники, уверенные, что она ничего не знает.

И Гань-Дэ наблюдал. Но не выяснил ничего.

Разведка на Гипатии не дала результатов. Корабли, прочесывавшие самые быстрые маршруты через бездну, никого не встретили. Все шпионы молчали. Да, вполне возможно, что «Вела» потерпела катастрофу из-за технических неполадок, но отсутствие обломков и нутро Кинриг говорили об обратном. Нутру она верила не меньше любого донесения. От чутья может зависеть, выживешь ты или погибнешь. Это она видела чаще, чем могла сосчитать.

И наконец, после недель ожидания, – хоть что-то.

Доклад передали вчера вечером – обычная ежедневная сводка. Угнетающее перечисление сельскохозяйственных бед. Последняя статистика по состоянию общественного здравоохранения, собранная региональными клиниками. Какой-то сброд на Кружевных островах снова потребовал освободить политзаключенных и снова был разогнан. Обычные мелочи управления планетой. Но за одну запись глаз зацепился: попытка приземления судна из лагеря «Гала» без разрешения, статус неизвестен. Само по себе – дело житейское. Раз в несколько недель какой-нибудь отчаявшийся клановец вбивал себе в голову, что должен рискнуть и полететь на поверхность. Кинриг могла их понять. Насмотрелась на войне – как солдат ломается под давлением, как жажда боя перекрикивает самосохранение, как он бросается с оружием наперевес прямиком на верную смерть. Страх – брат безрассудства. Поэтому неопознанное судно не стало бы поводом для беспокойства, если бы не «статус неизвестен». Впервые она увидела что-то кроме «угроза нейтрализована». У каждой крепости есть свое слабое место, и, хотя она не собиралась отправлять войска в погоню за каким-то безмозглым самоубийцей, ей стало любопытно, где ее подвели границы.

Доклад сообщал, что судно развалилось и все обломки отследить не удалось. Между канцелярских строк легко читалось недоумение офицера, писавшего доклад, но там, где он видел загадку, Кинриг видела ответ.

Лететь вразброс.

Она знала этот маневр – хайямский. Ее планетные войска были лучше подкованы в наземной стратегии – благодаря многолетнему участию в гражданской войне. Молодежь в форме не помнила угрозы с небес. Зато она помнила. У нее за плечами были годы, опыт. И встает вопрос: что человек с хайямской военной подготовкой делает в лагере отребья с внешних планет и зачем он спустился сюда?

«Зачем», Кинриг не знала, но насчет «кто» нисколько не сомневалась.

Она встала к окну и зажмурилась, позволяя свету встающего солнца залить разум красным свечением. «Думай», – говорила она себе. Что она упускает?

Пропавший корабль. Надвигающаяся на Экрема политическая катастрофа. Два хайямских оперативника. Задание, из-за которого они отправились на Гипатию, в лагерь «Гала», а потом… сюда.

Почему сюда? Что здесь есть такого?

Кинриг раздосадованно фыркнула и отвернулась от ослепляющего рассвета. Она пытается играть в четырехсторонние шахматы только с половиной фигур. Ей нужно больше.

Она подошла к столу и включила интерком.

– Да, генерал? – раздался голос ее помощника.

– Пришлите все отчеты по «Гале», – сказала Кинриг. – И свяжитесь со всеми, кто собирает сведения в самом лагере. Я хочу знать, что там происходило в последние дни.

– Так точно, генерал. Вы ищете что-то конкретное?

– Нет. Дайте общую картину. Все, что нам известно, даже мелочи.

Разум искрился, рвался из порочного круга, от игры с недостающими фигурами, на новый путь. Что бы ни привело Асалу на Гань-Дэ, она нашла это в лагере «Гала». А если это смогла найти Асала, то сможет и Кинриг.

***

Даже если бы Асала не проводила все время после Хайяма в обществе ребенка Экрема, она бы все равно заметила, что с ними что-то не так. С тех пор как они выбрались из пещер, Нико притихли, и, хотя Асала могла бы списать это на гнев из-за того, как она напирала на Узочи, казалось, что дело в чем-то другом. Они выглядели взбудораженными, дергаными. Как зверь в западне.

Сейчас у Асалы не хватало на Нико ни времени, ни места в голове. Голова была забита проблемами поважнее. Например, как убраться с планеты, когда твой шаттл разлетелся вдребезги. Это выглядело основным приоритетом.

Машина сломалась, и после целого часа ковыряния в двигателе и несдержанных проклятий не оставалось ничего другого, кроме как продолжать путь на своих двоих. Учитывая, как они сбежали от Узочи, Асале казалось неблагоразумным возвращаться тем же путем. Со всех сторон возникало все больше недоказанных версий, слишком многие вопросы требовали ответов. Чем меньше посторонних они привлекут для побега с планеты, тем лучше.

Асала сошла с горной тропы на бездорожье, похрустела по подлеску в поисках места, откуда можно свободно оглядеться. Растения под сапогами не были мертвыми, но и здоровыми их было не назвать. Листья выглядели бледными и хрупкими, она заметила спирали побегов, зачахших раньше, чем успели развернуться. Растерянность природы, которая почувствовала заморозки раньше, чем говорили биологические часы. Придет время, и холод приберет и Гань-Дэ, несмотря на всю помпезность и дорогие технологии, – точно так же, как прибрал Эратос. Точно так же, как прибрал Гипатию.

«Кто тогда возьмет к себе их? – задалась она вопросом. – Кто вообще останется?»

Она вышла на утес и сориентировалась. Равнина вокруг гор была такой же лесистой, как и холмы. Тут и там встречались геометрически правильные впадины – фермы, но ничто не сулило спасения. Она искала дальше, за проредившимися кровавыми соснами – там, где дороги множились, как корни.

– Вон, – сказала она. Рядом встали Нико.

– Что? – заговорили они наконец.

Асала показала на нечеткие очертания зданий – кляксу металлических оттенков, капнувшую на пейзаж. Она чувствовала, как укрепляется ее решимость, когда от земли оторвалась крошечная точка, поднялась по идеальной параболе и исчезла за облаками.

– Это наша дорога назад.

– Что это? – спросили Нико.

– Может быть что угодно, – сказала Асала. – Но там, где есть один корабль, обычно бывают и другие.

Нико нахмурились.

– Туда идти целую вечность.

Асала, прищурившись, оглядела ландшафт.

– Скорее дня полтора.

Нико нервно покачали головой.

– У нас нет столько времени.

– Неужто, – ответила Асала. – Но мы не то чтобы избалованы выбором.

Нико бросили взгляд туда, откуда они пришли, задумчиво сжали челюсть.

– Узочи – не вариант, – твердо сказала Асала. – Это мы уже обсуждали.

Нико зажмурились, стиснули губы, сделали вдох и что-то для себя решили. Показали на одну из ферм.

– Стоит начать оттуда, – сказали они. – У кого-нибудь должна быть рация.

– Будем стучаться в двери? После того, как тепло нас встретили их соседи?

Нико показали на едва различимый космодром.

– Там может быть что угодно, – сказали они. – Полиция. Армия. Ты правда думаешь, что у нас получится поймать туда попутку?

– А ты правда думаешь, что везде, куда мы заявимся, нас будут принимать с улыбкой? Особенно если речь о долбаных ура-патриотичных ганьдэсцах, которые рыскают по лесу? «Да, здравствуйте, кима, мы здесь совершенно точно не нарушаем все законы вашего правительства, не разрешите от вас позвонить?» – Асала покачала головой. – У нас нет времени рисковать…

– Ты права. Времени у нас нет. Хочешь поговорить с Сорайей? Тогда говорить нужно сейчас, а не завтра или сколькотам придется пробираться через все, что окажется на пути, чтобы вылететь отсюда. Доберемся до ансибла – черт, да хоть спутниковой тарелки – и я выйду на свои контакты. Соображу, где мы, какие у нас варианты, и, может, вызову нам подмогу…

– Армия отследит тебя за долю секунды. Это же фермы, Нико, а не чертовы военные штабы. Это ненамного надежнее, чем сложить руки у рта и покричать в окошко. Слишком рискованно.

– Ну и что?! – воскликнули Нико. Накипевшее наконец вырвалось наружу, громко и исступленно. – А чем мы еще нерискнули? Если тебе так неймется штурмовать ту взлетную площадку – вперед. Я всего-то пытаюсь предложить хоть какое-то подобие плана. Плюс нам нужно передать весточку для… для Сорайи, перед тем как взлететь и отважно погибнуть. – Они провели по волосам дрожащей рукой. – Это же ты хотела, чтобы она все узнала. Если не это наш приоритет, то мы тут просто зря маялись херней.

Асала молча уставилась на них.

– Ладно, – сказала она наконец.

Нико открыли рот, чтобы крикнуть что-то еще, но осеклись, застигнутые врасплох.

– Ладно?

– Ладно. – Асала надела рюкзак на плечо и направилась обратно к тропе. – Ты правы. Одна ферма и ненадежный канал? Прорвемся. План как план. – И она говорила всерьез. Связаться прежде всего с Сорайей и правда умно, а кроме того, если победа в споре поможет Нико справиться с той мухой, которая их укусила, то крюк тем более стоит того. Наверняка они вдвоем и правда в конце концов погибнут. Так лучше погибать из-за численного превосходства врага или во время зрелищного подвига, чем из-за глупой ошибки нервного подростка.

***

Когда они спустились к подножию горы, уже стемнело, а кусты, где они засели, промокли от вечерней сырости. Листва была густой и раздражала. В ней собирались тучи гнуса. Нико следили, как петляют и вихляют насекомые, пугающе напоминая пауков генерала. Как странно, когда природа напоминает своего подражателя, а не наоборот.

– Ай, – прошипели Нико.

– Тихо, – сказала Асала, и ее слова едва потревожили воздух. В руке она держала карманный бинокль, который им выдали в Ши-Шэне вместе с другим снаряжением.

– Меня кто-то укусил. – Нико потерли зудящее место под затылком и опасливо глянули на крылатых тварей. – Они токсичные?

– Ядовитые.

– Что?

– Токсины пассивны. Их надо съесть или коснуться. Яд – то, что впрыскивают в тебя. Насекомые – ядовитые.

Нико закатили глаза.

– Да как скажешь. Мне стоит переживать из-за каких-нибудь ганьдэских жуков?

Асала опустила бинокль и задумалась.

– Скорее всего, с тобой все в порядке, – сказала она наконец, продолжая осмотр.

– Спасибо. – Это не очень успокаивало, но у Нико имелись заботы поважнее, и все они мягко свились в груди и медленно стискивали все сильнее.

За кустами расположилось небольшое поселение из пяти скромных домов, и в любых других обстоятельствах они бы смотрелись гостеприимно. Густой дикий кустарник вокруг них был аккуратно подрезан, свет в окнах выглядел теплым и уютным. На вид ничего особенного. Но даже в сумерках Нико различали, что крыши обшарпаны, карнизы пора подлатать, грядки, несмотря на явный уход, растут с трудом. Лучше всего к поселению подходило описание «жить можно». И все же это не лачуги. Для кого-то это дом, и тот, кто здесь живет, о своем доме заботится.

Но «кто здесь живет?» теперь и было главным вопросом, поэтому Нико с Асалой отсиживались в мокрых кустах, пока ноги зудели от иголок, а кожу всю искусали боги знают кто. В этих теплых окнах виднелись силуэты – смутные, но все же человеческие. Неопределенность – полная неизвестность – сводила с ума. Как можно судить о незнакомце по его дому, по его тени? Запахи душистых специй и вкусного ужина, шум играющих детей – ничто не гарантировало, что они дружелюбны… или нет? Тяжелые охотничьи стойки на машинах, силуэт увесистого топора в пне – ничто не гарантировало, что их хозяева опасны… или нет? Как карта ляжет, как упадет монета. А еще это была идея Нико, и ничего лучше они пока не предложили.

Твою мать.

Асала вздохнула и снова опустила бинокль.

– Я насчитала четырнадцать, может, пятнадцать, – сказала она, – и это не учитывая тех, кто не был так любезен пройти мимо окна или в дверь. – Она предложила бинокль Нико. – Скажи, что нам здесь нужно.

Нико всмотрелись в окуляры. Объектив просканировал их глаза мягким зеленым светом, автоматически настраивая фокус под пользователя и усиливая режим ночного зрения. Дождавшись четкого изображения, Нико отвели взгляд от окон и дверей и оглядели крыши и стены.

– Есть что? – спросила Асала.

– Погоди, – ответили Нико. Посмотрели, бормоча себе под нос, посмотрели еще, и… – Хм-м. – Покачались на ноющих ногах. – Хм-м.

– Это плохое «хм-м» или хорошее?

Нико почесали свежий укус за ухом.

– Многообещающее. Наверное. – Вернули бинокль и показали рукой. – Видишь вон тот амбар? Или мастерскую, или что там.

Асала направила туда бинокль.

– Да.

– Взгляни на крышу. Видишь приемник?

Асала подняла бинокль и…

– Да.

– Это стандартная спутниковая тарелка. Наверное, им она нужна для прогноза погоды. Но… – Они прищурились. – Да, пожалуй, с этим можно работать. Может, до «Галы» не добьет, но… – Они задумались. – Да, сработает.

– А не получится прямо отсюда? – спросила Асала, кивнув на их укрытие. Нико покачали головой.

– Не с этим железом, – сказали они, кивнув на рюкзак. – Судя по всему, придется подключаться напрямую.

Асала опустила бинокль.

– В этом амбаре нет окон, – сказала она. – Непонятно, что творится внутри.

– Знаю, – сказали Нико.

– Черт. – Асала снова вздохнула. – Ладно, дай минутку, я все продумаю.

Пока Асала изучала поселение, Нико подняли взгляд. Через рваные облака проглядывала пара звезд. Еще одна ночь – в другое время Нико любовались бы видами. Они прихлопнули жука, который вздумал присосаться к шее.

– Ну ладно, – сказала Асала, убирая бинокль в карман и доставая из рюкзака легкие очки ночного видения. Сменила позу – все еще на корточках, но на старте.

– Идем? – спросили Нико. Тоже надели свои очки.

– Ага. – Асала показала ладонью. – Прижмемся к левой стороне того контейнера, убедимся, что в окно никто не смотрит, и оттуда – ко второму дому. Повторяй все за мной – и никто не узнает, что мы здесь.

– Ладно. – Нико встали на ноги вслед за Асалой. – Но сперва дай мне минутку.

– Зачем?

Нико скрежетнули зубами.

– Да ноги отсидели, – поморщились они, ощутив покалывание в отсиженных ногах.

Асала покачала головой, но со смехом – почти что с теплой насмешкой.

– Ну очень вовремя, – сказала она. – Скажешь, когда будешь готовы.

Нико задумались. Фамильярность. Намек на дружественную подколку. На такую динамику они и надеялись с тех самых пор, как впервые встретились с Асалой в кабинете отца миллион лет назад. Теперь эта легкость появилась. И из-за этого Нико почувствовали себя намного хуже.

***

Асала дождалась, пока ноги Нико вспомнят, как ходить. Наконец они кивнули.

– Ладно, – сказала Асала. – Не высовывайся и не шуми. – Про себя она надеялась, что на сей раз удача все-таки будет на их стороне. «Ловкие» – не то слово, которое первым приходило в голову при виде Нико.

Асала метнулась вперед – мягко, как шепот, – к большому контейнеру у первого дома. Неважно, что там внутри. Он был широким, непрозрачным и выше ее. Большего от него и не требовалось. Нико следовали за ней, старательно повторяя каждый шаг. Неожиданно Асала ощутила растущее внутри одобрение. Они чему-то учатся. Начинают обвыкаться в поле, и если в этом есть заслуга Асалы… ну что ж, это приятно.

Из дома поблизости донесся смех. Приглушенные голоса. Звон тарелок. Снаружи стояла темень, и невозможно было предсказать, сколько света прольется на их путь к амбару. Асала высунулась из-за контейнера и оглядела окна. Наконец – удача: кто-то задвинул шторы.

– Когда добежим, прижмись к стене, – сказала она. – Держись ниже окон.

Она тронулась с места, и Нико последовали за ней, огибая кучу облезлых игрушек и недавно забытую кем-то куртку. Они проскользнули вдоль дома, не хрустнув и травинкой. «Не так уж плохо», – подумала Асала. И спустя три секунды вспомнила, почему эта мысль – всегда невероятная глупость. Она выглянула из-за угла дома, посмотрела на следующее здание и быстро юркнула обратно.

– Что? – прошептали Нико.

Асала подняла глаза к небесам, проклиная свое невезение и то, что сама все и сглазила.

– Посмотри. Осторожно.

Нико в смятении обошли ее на цыпочках, высунулись и застыли.

– Что это? – выдохнули они, не оборачиваясь. Асала втащила их назад.

– Не попадайся ему на глаза.

Нико выглядели испуганными.

– Что это? – повторили они.

– Молень, – вздохнула Асала. Она помнила их по своим временам на Гань-Дэ. Полтонны безумия на шести копытах. Самки – довольно распространенный скот, их разводят ради мяса и кожи, но самцы – если кишка не тонка их одомашнить, – это излюбленное сторожевое животное у тех, кто переживает за что-то, кроме лужайки перед городским домом. Когда Асала услышала об этих тварях впервые, она удивилась: разве хищник не подходит для охраны дома больше? Она изменила мнение, как только увидела, как полудрессированный молень, шальной от гормонов и возмущения из-за нарушения границ, загнал какого-то бедолагу на дерево, а потом таранил ствол – разбив при этом себе же голову в кровь, – пока вышеупомянутый бедолага не свалился. Молень топтал жертву, как ненормальный, пока не появился паникующий хозяин и не отозвал его. Асала очень сомневалась, что месиво, оставшееся в грязи, когда-либо оправится – если вообще выживет. Она помнила шерсть моленя, слипшуюся от крови и пены из пасти. Помнила, как сверкали белки пустых бессмысленных глаз.

А теперь в двадцати футах от нее высился молень в полтора раза крупнее, прикованный цепью к столбику, который, не сомневалась Асала, вряд ли выдержит, если этому упертому зверю взбредет в голову ринуться на них.

Ужас на лице Нико говорил, что им тоже известно об этом звере.

– Он… больше, чем я представляли. Что делать?

– Я пока думаю. – Асала снова глянула за угол. Молень пил из лохани, не замечая ничего и не заботясь ни о чем вокруг. Она не имела ни малейшего представления, насколько они чуткие. Видит ли он в темноте? Можно ли проскочить у него за спиной? Или он их почует, стоит только ступить на его пятачок земли? Она снова вспомнила, как зверь, виденный в юности, успокоился в тот же миг, как его раздутые ноздри учуяли хозяина. – Жди здесь.

Она пропустила мимо ушей слабые возражения Нико и поспешила туда, откуда они пришли, чтобы найти на игровой площадке забытую куртку.

– Вот, – сказала она, вернувшись. – Надевай.

Нико взяли сырую от росы куртку с колебаниями.

– Это же детская.

– Ты меньше меня.

– Я ниже тебя. Вряд ли смогу влезть.

– Ну, я точно не влезу.

– А зачем мне вообще…

В доме, к которому они прижались, кто-то вошел в ближайшую к ним комнату. Асала услышала, как открылась дверь и заскрипели половицы.

– Сейчас не время спорить, – прошипела она.

Скривившись, Нико надели куртку.

– Фу, боги, тут что-то липкое. – Они пропихнули руки, явно разорвав пару ниток. Ткань нелепо натянулась на плечах, затрещав по швам, пуговицы оставили все надежды встретиться с петлями на другой стороне. – И что теперь? – спросили они.

Асала показала на дом за моленем.

– Не приближайся к нему, иди туда. Я – сразу за тобой.

– Чего? – Нико возмущенно придвинулись к ней. – А почему я первые?

Асала дернула их за куртку, словно поправляла.

– Потому что теперь ты пахнешь, как друг.

– Это вообще работает?

Асала помолчала.

– Не знаю, – честно ответила она.

Нико уставились на нее.

– А если нет?

Прекрасный вопрос.

– У нас есть пушки, – сказала Асала.

– Как бы... смысл тогда красться…

– Если есть предложения получше, я вся внимание.

Нико скривились, вдохнули сквозь зубы и выдохнули. На цыпочках вышли из-за дома. Сперва ничего не изменилось. Асала шла за ними в упор, едва ли не касаясь, так, чтобы Нико оставались между ней и животным. Лучше, чтобы ее запах был на заднем фоне. Если только эта идея вообще выдерживает критику. Если нет, то им, по сути, крышка.

Они вдвоем сделали несколько шагов. Еще. И еще.

Поигрывая мускулами под шерстью, молень повернул голову. Уставился ровно на них, наплевав на темноту.

Чужаки застыли. Асала слышала, как у Нико сперва перехватило, а потом участилось дыхание.

Молень поднял морду, расширил ноздри в ночном воздухе, выдыхая белый пар. Затем он втянул их запах и странно заржал – инопланетный хрип. Похоже, зверь был озадачен.

– Двигайся, – сказала Асала, подталкивая напарника. – Не давай ему повода засомневаться. – Ее голос был спокойным. Сама она – далеко нет.

Молень сделал шаг к ним, продолжая вопросительно фырчать.

– Твою мать, – прошептали Нико. – Твою ж мать.

– Не беги, – сказала Асала. – Все хорошо.

В доме открылась дверь, и женщина окликнула на распространенном ганьдэском диалекте:

– Бомбом? Ты чего шумишь?

– Забей – беги.

Они быстро преодолели остаток пути до задворок. Асала слышала звон цепи, топот копыт по утрамбованной земле, крик, начинающий переходить в крещендо. Затем: «Ну-ка, ну-ка, мальчик, стой спокойно. Стой». Теперь послышались человеческие шаги, там, откуда всего секунду назад сбежали Нико и Асала, мазнул фонарь. «Спокойно, спокойно», – сказала женщина под нетерпеливый стук копыт. Ее голос был ровным, но в нем сквозил тот же вопрос, что слышался в ржании моленя. Асала прижалась к задней стене дома, задержав дыхание. Следила, как свет мечется туда-сюда, слышала, как женщина подходит по траве все ближе, ближе. Свет пополз к сапогу Асалы. Ближе. Ближе.

Свет выключился.

– Наверное, опять зерновая крыса, – сказала женщина. Можно было расслышать шуршание – она гладила моленя по боку. – Все хорошо, Бомбом. Все хорошо.

Асала резко показала рукой дальше и пошла первой. Нико не пришлось объяснять, что надо вести себя тихо.

Они продолжали свой танец в тенях без происшествий. Наконец добрались до амбара, где к ним вернулось немного везения: он не освещался снаружи, дверь стояла открытой. Они проскользнули внутрь и заперли за собой.

– Можно задать вопрос? – сказали Нико, как можно скорее выбираясь из маленькой куртки.

– Валяй, – сказала Асала, оглядываясь вокруг.

– Конечно, ганьдэский я знаю паршиво, но… его кличка – Бомбом, да?

– Похоже на то.

– Ясно. – Нико помолчали, переваривая мысль. – Типа, не Убийца, не…

– Крушитель.

– Псих.

– Молот.

– Кровавая Зверюга.

Асала фыркнула.

– Нам стоит волноваться о сигнализации?

Нико достали наладонник и запустили программу сканирования.

– Секундочку. – Вводя команды, они покачали головой. – Бомбом. С ума сойти.

Пока Нико сверялись с приборами, Асала взглядом просканировала обстановку. Амбар был пуст – ну, если говорить о людях. Как обычно бывает с амбарами, здесь слово «пустой» не совсем подходило. Первый этаж ломился от верстаков, шкафчиков, всяких безделиц, над которыми недолго поработали и давно забросили. Какая-то маленькая машина – наверное, автоплуг – простаивала под пыльным покрывалом, заметно отличаясь от зарешеченного угла, где хранились инструменты: там замусоренность и бардак намекали на постоянное использование.

– Сигнализации нет, – сказали Нико. Осмотрели помещение от стены до стены. – И щиток не здесь. – Они кивнули на простую металлическую лестницу. – Нам надо наверх.

Значит, наверх. Асала пошла первой. Оценила обстановку, затем махнула Нико.

– Видишь здесь то, что искали?

Вместо ответа Нико поспешили прямиком к большому белому ящику на стене. С потолка к нему спускались кабели, а из него провод поуже шел к терминалу поблизости. Асала последовала за Нико и окинула взглядом пульт терминала, пока они распаковывали оборудование. На экране светился обновлявшийся в реальном времени прогноз погоды. Вокруг лежали таблицы урожаев и старые руководства на дисках. Она перебрала парочку. Ремонт двигателя. Ремонт сантехники. Руководство по сбору продовольствия в дикой местности. Яркий контраст с большими городами Гань-Дэ – с их набитыми складами, солидной инфраструктурой и жителями, которые не отличат сорняк от первосортной дыни. В городах было все, но люди там были все сплошь специалисты узкого профиля; а вот в таких маленьких сообществах, как это, знали много, но имели мало. Трудно сказать, кто лучше перенесет наступление настоящих холодов. Впрочем, это вопрос умозрительный. Рано или поздно холод достанет всех. Ему плевать на сословия.

– Чем я могу помочь? – спросила Асала.

Нико уже вошли в рабочий режим, глаз не сводили с проводов под руками.

– Просто… – Они неопределенно махнули в сторону, подальше от них.

– Поняла, – сказала Асала. Сунула большие пальцы под ремень и огляделась. Не считая терминала и щитка, чердак амбара, похоже, использовался только для хранения. Нос наполнили запахи плесени и старости, но воздух хотя бы был сухим, фильтровался влагоудалителем в углу. Здесь не стоял животный дух. Пока Нико работали, она бродила, от нечего делать читая ярлыки на ящиках. Давно она уже не видела ганьдэских пиктограмм – вне зависимости от диалекта вся планета пользовалась одними и теми же символами, – но слова здесь были простыми. «Одежда». «Посуда». «Одежда». «Палатка». «Батареи». Обычный чердак с обычными вещами. Она спросила себя, что эти люди подумают о незваных визитерах – с военной техникой, оружием и инопланетным языком. Спросила себя, что они думают о мире в целом. Для них лагерь «Гала» – просто идея, как и их доблестный генерал – просто идея, как и Хайям, и солнце, и вся галактика. С чего им об этом переживать, когда нужно морить паразитов и собирать грибы? Как они могут об этом переживать?

И самое важное: как Хафиз может планировать бросить таких людей? Внешние ненавидели Внутренних и наоборот, но ненавидели они тех немногих, кого видели каждый день. Говорящие головы политиков в новостях. Головы с коронами. Ни одна сторона не задумывалась о таких местах, как то, где она стоит сейчас, – одинаковых, повсюду. Этих людей не волнует ни война, ни политика. Их волнуют урожай, инструменты, одежда. Их волнует, что приготовить на ужин и когда можно пустить детей поиграть. И для таких людей солнечная система и есть дом. Вот о ком на самом деле говорят, когда рассуждают, кого спасти, а кого – забыть. Она понимала – о да, понимала прекрасно, – почему Внешние хотят бросить Внутренних. Ей бы точно хотелось бросить Кинриг и, скорее всего, Экрема, и всю их шайку подпевал. Но она не хотела бросать хозяев этого амбара, кем бы они ни были. Они этого не заслужили. Никто этого не заслуживал – планеты полны случайных жертв, которые могут только глядеть в аккуратно выстроенное окошко на чужие игры.

– Ха, – сказали Нико торжественным шепотом. Посмотрели на потолок и вздохнули с неподдельным облегчением. Впервые с тех пор, как они ушли от Узочи, Нико не выглядели как человек, только что пристреливший собственную собаку.

– Пробились? – спросила Асала.

– Пробились, – подтвердили Нико. – Связь слабая, но защищенная.

– Уверены? – Асале не хотелось обрушить на головы ни о чем не подозревающих хозяев отряд блюстителей порядка, если те отследят сигнал.

– Все будет выглядеть так, будто кто-то вызывает копов, – сказали Нико. – Потому что ровно это я и делаю.

– Прости, что ты делаешь?

– Отчаянные меры, – сказали Нико. – Мне дали контакт в ганьдэской полиции на случай, если все пойдет наперекосяк. Только одно одолжение.

Асала нахмурилась.

– У тебя есть контакт в полиции Гань-Дэ?

– Контакт контакта, но да.

– И ты ему доверяешь. Ганьдэскому копу.

– Я доверяю своему контакту.

Своему контакту. Вечно у Нико контакты – всегда посреди глуши найдется волшебный друг. Асала знала, что у любого правительства везде есть свои люди, но количество сочувствующих Хайяму, которых без конца откапывали Нико, начинало действовать на нервы. Она открыла рот, но сама не знала, что хочет спросить. Следила за тем, как Нико колотит по клавиатуре. Облегчение, только что вспыхнувшее на их лице, уже шло на убыль. Асала закрыла рот и проигнорировала свои взыгравшие нервы.

***

Сорайя бросила в кружку бульонный кубик, ожидая, когда закипит чайник. Пока вода начинала бурлить, она разглядывала выцветшую пачку суповой смеси. «Вкус настоящей травяной курицы!» – обещал текст. Взгляд перебежал на пестрый рыжий кубик на дне надколотой кружки, напоминающий скорее осадочную породу, чем то, что всю жизнь бродило по полю фермера. Троюродный призрак травяной курицы – такой далекий, что едва ли считается за животное. Да и «суповая смесь» – это сильно сказано. Заваривался не суп, а только основа для супа. Считается ли суп супом, если в него нечего положить? Сорайя хотела посмотреть состав, потом передумала. «Вкус настоящей травяной курицы», – заверяла пачка. Незачем портить иллюзию, пусть даже такую зыбкую.