Текст книги "Вела Сезон 1"

Автор книги: Юн Ли

Соавторы: Бекки Чамберс,Ши Лян Хуанг,Риверс Соломон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

Незаметный запрос подтвердил то, чего Нико и боялись. Хотя телеметрический софт еще не взломал сигналы «свой-чужой» лагеря, аналогичная ганьдэская система работала безукоризненно. В идеальном мире Нико бы взломали шифровку, но нечего и надеяться сделать это за какие-то минуты. Им придется обхитрить станцию.

Программа-червь перебралась на остальные платформы. С Нико градом катился пот, рубашка липла к спине, пока они торопили червя на свое место. Чем больше платформ удастся взломать, тем лучше.

34%... 38%... 41%... Червь набирал темпы. 68%... 87%... И тут скорость упала. Придется довольствоваться этим – Нико видели по телеметрии, что разношерстные силы Асалы уступают в числе и уже потеряли треть.

Нико отказывались думать, что на одном из обреченных кораблей могла лететь Асала. Только не после того, что они пережили вместе.

88%... Хватит тянуть.

Нико активировали второй этап червя. Сперва он множился и распространялся; теперь – перепрограммировал орбитальные платформы. Нико уже когда-то изучали секретное ПО бортовых компьютеров Гань-Дэ на основе данных, предоставленных их контактами. Сейчас у них был только один шанс сделать все как надо.

Нико задержали дыхание. Слышали они только бой сердца – слишком звучный, словно барабаны конца света. Сработало? Или они облажались?

Несколько систем Нико снова пискнули – громко. Перед глазами все поплыло. «Получилось», – думали Нико. Червь сработал как надо. Станции прекратили вести огонь по кораблям лагеря. И взамен зафиксировались на всем, что транслировало сигнал Гань-Дэ, поместили новые цели в базу данных, а все суда «Галы» отметили как «свои». Рано или поздно кто-нибудь неизбежно догадается и прикажет дронам отключить сигнал. Но пока что база данных, задуманная как система поддержки, принесет им гибель.

В глубинах космоса бесшумно заговорили на языке огня и пепла пушки платформ.

***

Асала сразу поняла, в какой момент Нико хакнули платформы. Другого объяснения не было. Они с остальными пилотами с трудом пережили натиск дронов. Теперь же дроны рассеялись в ответ на внезапное включение лазеров на платформах. Сама она видела только вспышки и не могла оценить грандиозную дальность стрельбы, но главное, что теперь тьму полосовал огонь.

От дронов, которых она с другими пилотами с таким трудом выманивала к платформам, остался расплавленный металлолом. Но времени наслаждаться зрелищем не было.

– Командир Асала – всем пилотам, – сказала она. – Валим отсюда на хрен. Подальше от лазеров!

Она нырнула под платформы, ближе к планете. Сделала еще один вызов – на этот раз Узочи. Ранее диспетчерская уже сообщила о маневрах Узочи, теперь она видела корабль на сканере. Почему только один? Разве Узочи не говорила о целом флоте? Или все остальные уже сбиты?

Узочи ответила без промедления.

– Превосходный трюк, – сказала она. – Это будет весело. – Ее лицо на экране то и дело мерцало, словно дерево-призрак из одной старой гипатской сказки. Деревья-призраки были трикстерами – не добрыми и не злыми. Сравнение казалось уместным; Асале вспомнилась гравитационная бомба Узочи.

– Что с остальным флотом? – резко спросила она.

– Планы изменились, – ответила Узочи. – Есть только один корабль. Не стоит переживать, кротовые норы по-прежнему спасут лагерь. – Перед словами «кротовые норы» Асала заметила странную запинку.

Она уже начала было расспрашивать о подробностях, но ее перебила шрапнель, чуть не задевшая корабль. На таких скоростях даже мелкая частица могла уничтожить уже потрепанное судно с ослабевшей обшивкой. Учитывая, сколько мусора кружило вокруг Гань-Дэ, теперь ее выживший флот столкнулся с совершенно новой угрозой.

– Потом поговорим, – спешно бросила Асала. – Да хранят тебя небеса.

– И тебя, командир, – сказала Узочи с сияющей улыбкой, в прошлом заворожившей множество зрителей. На этом она оборвала связь; но ее образ оставался перед глазами Асалы, даже когда та вернулась к леденящей кровь битве.

Асала боялась, что в пылающем космосе кораблю Узочи будет трудно добраться до «Галы», хоть орбитальные платформы и обстреливали только вражеских дронов – пока что. Но у ганьдэсцев на орбите оставались и другие корабли, и она вздрогнула, когда неожиданным образом погасли ихлазеры, давая беженцам новую передышку. Или ей это почудилось?

На панели замигал янтарный огонек – с ней кто-то хотел поговорить. Асала открыла канал.

– Да?

– Говорит диспетчерская лагеря «Гала», – раздался дрожащий голос. – Нас… нас вызвала генерал Кинриг. Она предлагает перемирие, пока… Она хочет поговорить с вами.

Как бы Асале ни хотелось послать генерала пожрать свечения, она была обязана выслушать Кинриг ради Узочи – ради Сорайи, Нико и всех остальных в лагере. Хотя шансы на капитуляцию Кинриг и невысоки. И хотя было очевидно, что Кинриг вполне способна на вероломство, даже – и особенно – во время переговоров.

Асала отдала приказ всем пилотам прекратить огонь, потом сказала: «Соединяйте». Еще мелькнула пара шальных залпов – все же это ополчение, а не ИИ или подготовленные бойцы, как в ганьдэских дисциплинированных батальонах. Но Асале было как-то трудно жалеть дронов, пострадавших от последних выстрелов.

Лицо Кинриг было словно острый топор, еще страшнее в отутюженной черной форме. Война – стихия генерала; совершенно логично, что здесь она чувствовала себя как дома. В картину не встраивался только бокал в ее руке.

Внутри Асалы закипел гнев. Ее люди сражались, умирали, чтобы расчистить выход для беженцев – а эта отвратительная женщина поднимает тост за их смерти. Она сцепила руки, где их не видела Кинриг, напоминая себе не терять голову.

– Я требую вашей немедленной капитуляции, – сказала Кинриг.

Можно забыть о спокойствии.

– Если ты не заметила, – сорвалась Асала, – мы побеждаем.

Генерал что, тянула время, чтобы ее хакеры смогли вернуть себе контроль над платформами?

– Ты превратно оцениваешь ситуацию, – сказала Кинриг. Она выглядела расслабленной. Асала видела это в ее плечах, в том, как пальцы сплелись на ножке бокала. Гнев Асалы начал сворачиваться в страх. Кинриг сделала краткий жест, на экране вспыхнула голограмма.

Асала не сразу поняла, что видит. Пилот с Гань-Дэ, бритая голова, темные и широкие глаза, все на виду – потому что она вопреки уставу летела без шлема… нет. Не пилот с Гань-Дэ – только не с этими едва заметными следами от переплетенных татуировок. Гипатских татуировок.

– Дайо, – прошептала Асала. Она сама не заметила, что произнесла это вслух, пока ей не ответила Кинриг.

– Это уже не ее имя, – сказала генерал. Если бы в голосе прозвучало злорадство, Асала бы вскочила с места и врезала по экрану. Но Кинриг сказала это прозаически, словно объясняла упрямому ребенку, что солнце встает каждое утро. – Мы требуем от всех рекрутов инопланетного происхождения брать новые имена.

– Дайо, – повторила Асала, но Дайо не ответила.

– У лейтенанта Ханы, которую ты знала в другой жизни, – продолжала Кинриг, – на Гань-Дэ есть жена и семья. Наша армия ничего не жалеет ради иждивенцев. Мы заботимся о своих семьях, агент. Полагаю, ты этим вряд ли интересовалась. А еще… – И она позволила паузе заполниться своим торжеством и беспомощным гневом Асалы. – …Армия ничего не жалеет ради скорбящих, если солдат гибнет.

Мир Асалы сузился в сингулярность гнева. В исчезающе редких случаях, когда она позволяла себе надеяться на воссоединение с сестрой, она и представить себе не могла, что это произойдет вот так. В ее укромных фантазиях Дайо была все той же улыбчивой девочкой, что вдохновляла Асалу добротой и поэзией, что первой приняла ее как ее без споров и криков.

Странно, что Дайо существовала в воображении Асалы застывшей во времени – не стареющей, не создающей новые связи. Кинриг упомянула о семье. Так у Дайо есть дети? Неужели после стольких лет в одиночестве Асала обрела тайное богатство – родной клан? Сколько вопросов она хотела задать – но не могла, пока на связи оставалась Кинриг.

Асала и подумать не могла, что ее сестра согласится жить с ганьдэсцами, – всегда представляла ее в ловушке в лагере «Гала», как и большинство беженцев, или что она всеми правдами и неправдами пробивается к Хайяму, как Асала в свое время. И все же она понимала: да, некоторые беженцы впадали в такое отчаяние, что соглашались на ассимиляцию, пока Гань-Дэ не отказал и в этом шансе на спасение.

– Это правда? – спросила Асала у Дайо. У Ханы. С горечью вспомнилось, что в преданиях ее клана Дайо значит «радость» точно так же, как «Хана» – на Гань-Дэ.

– Правда, – сказала Дайо, и голос ее был прахом и песком. – Присяга обязывает меня подчиняться, а кровь обязывает защищать свою семью.

У Асалы стиснуло сердце. Изменился даже акцент, с которым Дайо говорила на общем языке. У Асалы сохранились старые ритмы их клана – с редкими примесями преобладающего хайямского диалекта, которого она нахваталась в подразделении Экрема. Дайо же теперь говорила с четкими интонациями, напоминая Кинриг. Это последнее предательство, как и не до конца удаленные татуировки, было для Асалы как нож в живот.

Но в глазах Дайо горел странный огонь; Кинриг его не видела, зато видела Асала. Дайо продолжала говорить, все быстрее, словно у нее остались считаные секунды – причем говорить уже на языке из их детства, который Кинриг бы не поняла.

– Лед ко льду, вода к воде, сердце к сердцу – никогда не забывай меня…

Строчка из гипатской поэтессы Анахиты – из песни о семье, расколотой в древнем конфликте клана.

– Лейтенант! – гаркнула Кинриг, и Асала ощутила абсурдный прилив гордости за то, что ее сестра – офицер, пусть и офицер ганьдэской армии. Разве это не безумие? Но сердцу не прикажешь. – У действий есть последствия. Не буду повторять очевидное.

– Так точно, мэм, – сказала Дайо. – Вы всегда ясно давали это понять. Я согласна на наказание.

Сигнал затух.

– Командир, – вклинилась диспетчерская «Галы», – я обнаружила источник сигнала, э-э, лейтенанта… – Диспетчерская передала данные.

У Дайо был собственный космический истребитель класса «Ястребиный мотылек», разработанный для живого пилотирования человеком, с сопровождением дронов – для настоящих асов. Асала не считала, что это показывало особое расположение со стороны Кинриг. Это говорило только о безупречной службе Дайо – и ей хотелось об этом послушать, хотелось знать все, пускай даже слова будут лишь ранить.

Вот только истребитель Дайо летел стрелой в крейсер генерала – «как ястреб, камнем падающий с небес», сказал бы старинный поэт Макани, – и Кинриг не могла не заметить опасный курс.

Асала вызвала своих пилотов: хоть что-нибудь им прокричать, приказать хоть как-то защитить Дайо от неизбежного. Она должна, несмотря ни на что, попытаться спасти собственную сестру…

Не успела Асала произнести ее имя, услышать тихий треск открытого радиоканала, как сенсоры сообщили, что крейсер Кинриг открыл огонь по кораблю Дайо. «Маневр уклонения», – кричала Асала в недрах собственного разума.

Сенсоры засекли крошечную вспышку движения, блик света на пылинке – Дайо катапультировалась. Теперь вопрос был только в том, хватит ли ей кислорода до того, как ее спасут.

Ближе всего оказался Пилот Двадцать Шесть.

– Спасти выжившую, – сказала Асала таким охрипшим голосом, словно сорвала его криком. – Это приказ.

Треск помех, потом:

– Я не буду спасать пилота Гань-Дэ, – бросил Двадцать Шестой.

Двадцать Шестой не знал; никто не знал. Никого это неволновало.

А тем временем взметнулись снаряды рельсотронов – куски металла, разогнанные до смертоносной скорости, – и пробили корабль Дайо, оставив только облако обломков.

Сердце Асалы раскололось пополам, а голос отдал приказ:

– Командир Асала – всем пилотам. Сопровождайте корабль Узочи до лагеря «Гала». Не следуйте за мной.

Она надеялась, что пилоты сумеют расчистить дорогу для Узочи без новых потерь, но знала: вряд ли это будет так просто.

– А вы куда, командир? – спросил один из пилотов, когда корабли метнулись навстречу Узочи.

Но Асала уже не слушала. «Дайо, жди меня».

***

Далеко разбросанные дроны-разведчики Гань-Дэ засекли приближение хайямского флота и сообщили Кинриг. Их взломанная система, в свою очередь, известила об этом Нико. Нико передали траекторию приближения в диспетчерскую, хотя там уже ждали появления хайямцев. Диспетчерская ответила кратким подтверждением.

Чего Нико не ожидали, так это вызова. Вызова, которого не могли не принять, – и при этом из неожиданного источника. Будь это кто угодно другой, Нико бы просто ответили, что сейчас неподходящее время.

Но нет. Вызов был по конкретному каналу. Каналу президента Экрема.

Нико сделали глубокий вдох, заметив, как их трясет. В горле застряли все слова, что они не могли сказать отцу, все обвинения и возражения. Если каким-нибудь чудом удастся уговорить войска Хайяма встать на сторону беженцев – отказаться от жестокого эгоистичного плана по захвату генераторов кротовых нор, чтобы передать их элите Хайяма и бросить всех остальных умирать…

С экрана улыбнулось лицо Экрема. Очарователен и несгибаем, как и всегда, даже за щитком шлема. Его талант излучать уверенность никогда ему не изменял.

Секундочку. Шлем? Нико прищурились, рассматривая окружение Экрема и собирая все доступные данные. Экрем не на мостике круизного лайнера или крейсера. Он в кабине космического истребителя, отдаленно напоминающего тот, на котором Нико и Асала покинули Хайям целую вечность назад, только более хищного, тяжелее вооруженного, более передового. Нико замечали это во всех мелочах – поблескивающие хромированные панели, гладкие экраны, новейший пульт. Для президента Экрема – только самое лучшее.

– Как я понимаю, ты меня не ждали, – сказал отец. Все еще со своей фирменной улыбкой. – Ты думали, я так просто уступлю на выборах?

– Я хочу попросить об одолжении, господин президент, – начали Нико. Они старались держаться профессионально – и забыть о жажде, терзающей даже сейчас, желании, чтобы Экрем сжал их в объятьях, словно они еще ребенок, сказал: «Ты отлично поработали». Экрем не примет их всерьез, если просить, как ребенок просит отца. Как просят родного человека.

– Неужели? – улыбка Экрема не дрогнула. Он потакал Нико, и Нико это бесило.

«Не поддавайся чувствам», – напомнили себе Нико.

– Беженцам нужна ваша помощь, господин президент, – сказали они как можно формальнее. – Просто задумайтесь: вы можете спасти не только «Велу», но и целый лагерь «Гала». Поделиться генераторами кротовых нор с беженцами. Столько людей, столько благодарных родителей и смеющихся детей. Народная любовь обеспечена.

– Вот как ты обо мне думаешь? – сказал Экрем, и теперь в его голосе проскользнула печаль.

– Я думаю лишь о нюансах ситуации. – Нико гордились своим тоном.

Но вот Экрем, отвечая, совсем не казался гордым – только уставшим.

– Сохранить свое место можно только благодаря пиару, это правда, – ответил он. – Ученые мне говорят... черт, даже твоя мать говорит, что нашему солнцу осталось всего около сотни лет, даже если снизить темпы добычи и ограничить рождаемость, на чем давно настаивают алармисты. Для такого режима нужен диктатор, кто-то вроде генерала Кинриг. А народ Хайяма этого не потерпит.

– Не надо морочить мне голову оправданиями, – начали было Нико, но Экрем не замолкал.

– Ты работаешь с компьютерами. Значит, работаешь с цифрами. Хочешь – верь, хочешь – нет… – и у него перекосило рот, – …политики тоже работают с цифрами. Технология с «Велы», о которой ты теперь знаешь, может нас спасти.

В другом месте и в другое время Нико бы взорвались возмущением, что от них утаили секрет «Велы», хотя именно их и отправили проследить, чтобы Асала его доставила. Но сейчас не время. Они придержали язык.

– Технология может нас спасти, – продолжал Экрем, – но не может спасти всех нас. Даже если ею поделиться, кораблей на всех не хватит, как и ресурсов. Невозможно эвакуировать население всей системы, сколько бы в великом космосе ни существовало пригодных для жизни планет.

– Это не дает тебе права выбирать, кто спасется! – Они отдаленно понимали, что кричат – кричат на отца, на президента Хайяма.

– Но кто-то выбрать должен, – возразил Экрем. – Любой колонии рядом с новым, здоровым солнцем потребуются ресурсы. Здоровые поселенцы. Лучшие и светлейшие умы для решения любых проблем – а признаем честно, Нико, проблемы будут. Они есть всегда. Разве не логично дать этим колониям самый большой шанс на успех, вместо того чтобы населять их отбросами системы?

Нико уставились на отца.

– Звучит очень разумно, когда ты так ставишь вопрос.

Это был не комплимент.

Экрем вздохнул.

– Твое сострадание делает тебе честь, Нико. Но таковы цифры, – повторил он, словно от этого могло стать лучше. – Если мы можем спасти только ограниченное количество людей, тогда наш долг перед собой – перед человечеством – взять самых лучших. Как и в армии, отряд себе подбираешь не из жалости.

Без толку с ним разговаривать. Он не понимал, слишком зашоренный из-за своего представления о будущем для избранных – из-за мысли, будто только хайямцы чего-то стоят.

Но следующие слова Экрема застали Нико врасплох.

– Это ты стоишь за тем, что орбитальные платформы Гань-Дэ сошли с ума? – спросил президент. – Замечательная работа. Спорю, генерал Кинриг рвет и мечет.

– Не понимаю, как это… – начали Нико.

– Для тебя тоже есть место, – сказал Экрем. – Ты в этом сомневались – нет, ничего не говори. Родители все чувствуют. Быть может, я не лучший отец, но я все-таки не слепой. В новом мире ты можешь стать одним из лидеров. Для тебя есть место подле меня.

Нико поддались соблазну – и возненавидели себя за это. Но чтобы согласиться, нужно пожертвовать всем, ради чего они работали. Даже если Нико так и не раскроет отцу свое сотрудничество с повстанцами, сами они об этом не забудет. И никогда не забудет тех, кого бросили, – таких людей, как Асала.

Один из компьютеров пискнул. Как же невовремя – а разве бывает по-другому? Ганьдэские хакеры на той стороне пытались вернуть контроль над перехваченными платформами.

– Тебя могли бы запомнить великим человеком, – произнесли Нико. Последняя попытка что-то изменить – не только для беженцев, но и в их отношениях с Экремом. – Ты мог бы стать тем правителем, которому хватило мудрости спасти не только свой народ, но и всех отчаянных и обделенных.

На лицо Экрема вернулась улыбка – этот луч света, которым он встречал как сторонников, так и противников, – и тогда Нико поняли, что не смогли его убедить.

– Значит, придется по-плохому, – сказал Экрем. – Будь осторожны. Я пошлю кого-нибудь за тобой, когда все это закончится.

– Ты не можешь меня просто похитить! – закричали Нико, но экран уже потемнел.

***

Асала была близка к отчаянью. Ганьдэсцы растерялись из-за предательства орбитальных платформ, но она уже во второй раз потеряла с радаров спасательный челнок Дайо. Нельзя рассчитывать, что дроны станут и дальше бездействовать; нужно доставить сестру в безопасное место.

Пока она возилась со сканером, поступил новый вызов. Ее уже подмывало послать диспетчерскую в задницу, но совесть не позволяла – даже ради спасения сестры.

– Командир, – тихо и быстро заговорила диспетчерская. – Пожалуйста, вернитесь. Вы нам нужны.

– Узочи…

– Корабль Узочи без происшествий пристыковался к лагерю «Гала», – сказали в диспетчерской. – Но…

– Но что?

– Это Хафиз, – раздался другой голос, очень хорошо знакомый Асале: Сорайя, а точнее – Сорайя, которая еле сдерживала ярость из-за последних новостей. – Хафиз приказали отделиться трем блокам, которые находятся под их контролем.

– Что-что приказали Хафиз? – переспросила Асала. Она видела это на сканере – как корабли отрываются от лагеря и уносятся в ночь. – Чего они хотят добиться тем, что бросят остальных? Мы же все направляемся в одно и то же место.

– Здесь царит хаос, – сказала Сорайя, перекрикивая гвалт на заднем плане. – У Хафиза уже был запас кубов для собственных кораблей. Оказывается, Узочи провозила их в лагерь тайком, в гуманитарной помощи. Поэтому они, естественно, улетели первыми.

– И Узочи это так просто допустила? – воскликнула Асала. Любопытно: флот Хафиза выстроился в стороне от сражения, но пока не появилось ничего похожего на кротовые норы. Чего же они дожидались?

Сорайя горько рассмеялась.

– Помни, Узочи работала с Хафизом с самого начала. Она-то знает, что Хафиз – лидер. То, что она ученая, еще не значит, что она наивна. Сейчас люди Хафиза без разбора раздают последнюю партию кубов. Здесь натуральный дурдом. Тебе тоже лучше спасаться, Асала.

«Дайо».

– Погоди, – сказала Асала, когда загорелся другой янтарный огонек. – Только быстро, – бросила она тому, кто связался с ней по новому каналу.

Это были Нико.

– Асала, слава богам. – Под их глазами были синяки. – Президент Экрем наконец прибыл, и ему нужна технология Узочи. Если придется, он заберет ее силой. Ты должна его остановить.

«Дайо», – снова подумала Асала. Что ж, придется перейти в режим многозадачности.

– Лагерю пора поскорее убираться отсюда, – сказала она безразлично. – Нико, он же твой отец.

Нико явно было тяжело.

– Знаю, – процедили они сквозь зубы. – Знаю. – И в их глазах не стояли слезы. Отчего-то из-за этого было еще хуже.

– Тогда решено, – сказала Асала. За это Нико ее возненавидит – потом. Она уже смирялась с тем, что убийство вгонит между ними с Нико клин, уже чувствовала горькую засуху будущего чувства вины.

Нико передали сигнатуру Экрема, которую с готовностью приняла система наведения корабля Асалы. Трудно было не представлять эту систему голодным хищником. Нико говорили что-то еще, но тут сенсоры снова засекли спасательный челнок Дайо, плывущий во тьме вдали от хайямского флота.

«Я иду, Дайо», – прошептала себе Асала и, словно охотничий ястреб, заложила вираж в сторону Экрема.

***

Тем временем в стороне от крушения лагеря «Гала» и огненной бури сражения флот Хафиза активировал кубы – и тогда над ними прожгло дыру, зияющую шире, шире, шире всего на свете, словно пасть зимы.