Текст книги "Вела Сезон 1"

Автор книги: Юн Ли

Соавторы: Бекки Чамберс,Ши Лян Хуанг,Риверс Соломон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)

Нико так не могли. Не могли сидеть за столом и болтать о поэзии, словно все здесь – добрые приятели, пока где-то умирают люди. И все же они передали гребаную соль.

– Так что ведет тебя обратно на Гипатию после стольких лет? – спросила Кинриг у Асалы. – Я знаю, что ты здесь не только ради меня.

– Переговоры о гуманитарной помощи, – легко ответила Асала. Кивнула на Нико. – Они представляют гуманитарную организацию хайямского правительства. Я – охранное сопровождение.

Нико казалось, что было бы неплохо, если бы легенду обсудили заранее с ними, но что поделать.

– Именно так, – поддакнули они.

– А, – сказала Кинриг. Изучила глазами Нико. – Будущий дипломат. Твой отец, должно быть, гордится.

Нико выдавили улыбку, хотя живот у них крутило узлами.

– Надеюсь.

– Ответь мне, – сказала она, – зачем дипломату столько компьютерного оборудования?

– Что? – Нико почувствовали, как теряют опору.

Кинриг показала в сторону верхних палуб.

– Я видела твой багаж, когда поднялась на борт. Напоминало футляры для техники. Или я ошибаюсь?

С одной стороны на него уставилась генерал. С другой – Асала.

– Это хобби, – сказали Нико.

– Хобби, – повторила генерал.

Нико взглянули на Асалу. Лицо у нее было спокойным, как всегда, но взгляд громко и ясно говорил: «Только попробуй облажаться».

– Надо же чем-то заниматься целых три недели, да? – добавили Нико.

Кинриг пригляделась к ним.

– Что ж, если ты разбираешься в компьютерах, возможно, ты бы могли взглянуть на центр коммуникаций у меня в каюте. Там какой-то мелкий сбой.

Асала подняла глаза.

– У вас тоже?

Генерал вскинула брови.

– Мне следует знать о какой-то проблеме?

Нико покачали головой.

– У Асалы тормозили некоторые панели интерфейсов. Обычно дело в сочетании плохой проводки и внеатмосферной радиации. Я могу проверить.

Кинриг кивнула, но взгляд ее стал чуть жестче – выражение женщины, привыкшей к ножам в спину.

– И чем еще ты планируешь заниматься, пока мы здесь, кроме своего… хобби?

Ответом было «готовиться к миссии», но Нико не могли… а может, и могли. Внутри вскипело бунтарство, рожденное отвращением, которое они пытались погасить. Кинриг все-таки задала вопрос. Можно ответить и правду.

– Вы знаете Узочи Рёту?

«Я тебе что сейчас сказала», – сообщил неморгающий взгляд Асалы.

– Разумеется, – ответила Кинриг. Усмехнулась за едой.

– Она опубликовала на одном бесплатном общественном канале серию видеозаписей, – сказали Нико, – о беженцах с Эратоса. – Они взглянули на Асалу, которая перестала жевать. – Мне показалось, раз мы отправляемся на переговоры о гуманитарной помощи, это хороший способ понять, через что они проходят.

– Вы же отправляетесь на Гипатию, разве нет?

– Да. – У Нико дрожали руки, но в голове их подбадривали друзья. Нико посмотрели Кинриг прямо в глаза. – Но беженцы есть беженцы. Думаю, все люди страдают примерно одинаково.

И тут Кинриг действительно напугала Нико: она им улыбнулась. Едкая улыбка. Насмешливая. Она съела еще кусочек и поднялась.

– Если позволите, – сказала она, – пожалуй, доем у себя в каюте.

Асала не сдвинулась с места. Она провожала Кинриг взглядом до дверей, по коридору, пока лифт не поднялся, потом резко метнулась обратно к Нико.

– Это что за чертовщина? – спросила она.

– А это что за чертовщина? – сказали Нико, обводя руками кухню. – Почему она здесь?

– Мы это уже проходили.

– Это риторический вопрос! Это же… это просто нелепо. Как ты ее терпишь?

Асала взглянула на толстую обшивку, защищающую их от вакуума.

– А куда я денусь?

– Но… – Нико закрыли глаза и покачали головой. – То, что она делает с твоим народом. Это невыносимо. Я не выношу, когда она рядом. Как ее терпишь ты?

– Это моя работа, – сказала Асала.

Нико уставились на нее. Такая безучастная, такая уравновешенная. Когда отец предложил им эту работу и сообщил, с кем они отправятся, Нико пришли в восторг. Они ожидали опасность, да, и дискомфорт, конечно, но… не это.

– Да что с тобой? – выпалили они. – Те люди на «Мародере»…

– Потише.

– Ты запихнула их обратно в трюм. Казалось… казалось, они тебя раздражают.

Асала прищурилась.

– И это тебя до сих пор беспокоит?

– Да! Это же твой народ. Они умирают. Ты прошла тот же путь, что и…

– Не смей. – Голос Асалы был резким, как выстрел. – Не смей мне рассказывать, через что я прошла.

Нико облизали губы.

– Почему тебе на них наплевать?

Асала взяла последний кусочек лаваша и собирала подливку, пока тарелка не засияла.

– Ты вооружены, Нико?

Это застигло его врасплох.

– Что?

– Ты вооружены?

– Нет, конечно, нет. Зачем мне оружие?

Асала начала убирать за собой.

– Ты только что ели с двумя вооруженными людьми.

Пистолет генерала проглядеть было невозможно, но Нико не заметили оружия при Асале – и не видели даже теперь. Асала собрала свои тарелки и встала из-за стола.

– На будущее – в такой ситуации не стоит никого злить.

***

– Можете представиться и встать перед камерой здесь?

– Меня зовут Апирка Амин, я капитан корабля.

– Капитан Амин, с какими главным трудностями сейчас столкнулись вы и ваша команда?

– Ну, для начала – этот корабль рассчитан на восемьсот человек, а не на две тысячи. Правительство Хайяма не ожидало такого количества пассажиров, когда отправило нас сюда.

– Вы распорядились пространством наилучшим образом.

– Это всё Синие Шляпы. Они поставили перегородки в трюмах, принесли нам циновки и все прочее. И туалеты.

– Да, переносные туалеты. С ними мы все близко познакомились.

– Омерзительные.

– Вынуждена согласиться.

– У корабля есть своя канализационная система, но, опять же…

– Она рассчитана на восемьсот человек.

– Да.

– Добровольцы из Синих Шляп предоставили и пайки, и базовые средства гигиены, верно?

– Да. Они были очень организованны. Жаль, ненадолго.

– Что случилось?

– Все то, чего можно ожидать, когда набиваешь людей в слишком тесное пространство, где нет возможности отгородиться от того, кто тебе не нравится. Были кражи. Драки. Действуют патрули дружинников, но… все сложно. И люди болеют. В трюме невозможно чихнуть и не перезаражать всех соседей.

– Но системы корабля стабильны?

– …Конечно.

– Слишком долгая пауза.

– Стабильны. Пассажирам не о чем волноваться. Мы в безопасности.

– Я понимаю.

***

«Альтаир» находился в пути почти неделю, и, учитывая, что еще никто никого не убил, Асала начинала верить, что полет пройдет тихо. Генерал продолжала проводить свои ежедневные проверки, и если это ее успокаивает – то и пусть. Нико то пытались загладить избыточной лестью свой прокол за ужином, то прятались от генерала у себя в каюте, где занимались тем, чем занимаются люди с компьютерами. Что до Асалы, то она пыталась – насколько это возможно в компании – провести межпланетный перелет так, как проводила межпланетные перелеты всегда: сидя у себя и читая.

Получалось не очень, несмотря на удобное мягкое кресло, несмотря на включенную симуляцию свечей, несмотря на тарелку с маринованными фруктами и баночку с бодрящим порошком под рукой. Она пробовала и новые книги, и старые, она искала свежие идеи и обращалась к давним друзьям. Ничего не помогало. Она не могла сосредоточиться, и, поймав себя на том, что перечитывает одну и ту же строфу третий раз подряд, не понимая ее толком, отбросила наладонник и помассировала лицо. Она знала, почему ей не читается, и чертовски злилась.

Чтоб провалился Экрем и чтоб провалился его ребенок. Чтоб провалилась фотография, которую они ей сунули в лицо.

Асала знала, почему ни одна книга не помогает. У нее на уме были конкретные книги – которые она отчаянно хотела, но никогда больше не увидит. «Чудеса Эрамена», все шесть томов. Потрепанные и наверняка купленные задешево, но во всей галактике не нашлось бы более дорогой для Асалы коллекции. Она помнила потертые обложки, ощущение от бумагозаменителя. Лучше всего помнила дарственную надпись в первом томе: «Сестренке на ее день рождения, с любовью от Дайо». Слова «сестренке» и «ее» были написаны немного другими чернилами на вклеенных аккуратно вырезанных прямоугольничках бумаги, которыми Дайо прикрыла изначальную ошибку, где-то через год после дня рождения, из-за их важного разговора. Дайо не сказала Асале, что исправила надпись. Просто исправила и предоставила Асале обнаружить это самой. Дайо всегда была такой – молча совершала добрые поступки, не дожидаясь похвалы.

И все же Асала бросила ее, и книги, и всех остальных. И неважно, что она была ребенком, что на тот корабль ее посадили взрослые руки и более сильная воля. Когда-то давно ей казалось, что ее вышвырнули, но нет. Нет, это она бросила их. Телом и разумом.

Она встала и начала мерить каюту шагами. Чтоб провалился Экрем и чтоб провалился его ребенок. Она очень давно перестала бичевать себя такими мыслями, и ради этого ей пришлось немало потрудиться. И все же она здесь – направляется на Гипатию в погоне за призраками.

«Она, может быть, жива, – шепнул голос в голове. – Она была жива десять лет назад. Может быть, жива до сих пор».

Асала пыталась отпихнуть эту мысль, но Нико посеяли ее на благодатной почве, и корни уже ушли глубоко. Сила мысли пугала Асалу. Нет ничего опаснее надежды.

«Если она жива, то ты должна попробовать, – произнес голос. – Даже если вероятность ничтожна. Ты должнапопробовать. Ради нее».

Спорить было невозможно.

Она ходила, пока не устали ноги, и через несколько минут после того, как присела, поняла, что устала вся целиком. Она помылась, сложила одежду и отправилась в постель. Долго таращилась в темноту, теша себя старыми воспоминаниями и пуская в себя их боль. На Гипатии будет больно. Почему бы не подготовиться заранее.

Мысли блуждали, потом затихли, потом вовсе ее отпустили.

Покой начался мягко, но закончился воплем – металлическим воплем, изливающимся изо всех динамиков прямиком Асале в мозг, стирая мгновенно забытый сон, в котором она затерялась, и не давая собраться с мыслями наяву. Руки вспорхнули к ушам, и она как можно быстрее снизила громкость у имплантатов. Воцарилась тишина. Мысли перегруппировались. Она сделала вдох, покачала головой, огляделась.

Какого черта происходит?

Она бросилась через комнату к панели корабельных систем. Панель зависла. Она без толку нажимала. Хлопнула рукой по корпусу. Мерцание. Потом – ничего.

Она накинула какую-то одежду и сунула ноги в сапоги. Вопль, видимо, все еще ревел, но имплантаты она не включала. Открыла дверь и почти сразу же столкнулась с генералом, которая что-то кричала. И держала наготове оружие.

– Я вас не слышу, – произнесла Асала, показывая на уши. – Говорите медленней.

«Я сказала, – прочитала она по губам Кинриг, – какого черта происходит?»

– Не знаю. – Асала оглянулась, стараясь прикинуть, не пора ли отправляться к спасательной капсуле. Но все на корабле казалось нормальным. Непохоже, что они во что-то врезались. Асала не чуяла гарь, не чувствовала перемен в давлении воздуха. – А шум все еще…

«Да!» – Генерал была в ярости.

Асала поспешила в каюту Нико и открыла дверь без стука. Нико сидели на полу в гнезде из компьютеров и проводов, со свернутым на голове одеялом, и бешено печатали. Они паниковали и выглядели так, словно их тоже вытащили из постели. Они что-то сказали – слишком нервно, чтобы Асала могла разобрать. Уловила только «простите» и «исправлю».

– Что случилось? – прокричала Асала. Она не знала, как громко нужно говорить, чтобы перекричать вопли, так что не сдерживалась. – Угроза?

Нико яростно покачали головой, продолжая печатать и лепетать. «Минутку», уловила Асала, а потом «черт».

Спустя миг Нико и генерал выдохнули и расслабились. Асала приняла это за сигнал включить имплантаты. Но включала с опаской, подкрутив их сперва только чуть-чуть. Шум прекратился. Она выкрутила их обратно на полную и вперилась жестким взглядом в Нико.

– Что это было?

– Я не знаю.

– Ты не знаешь, – сказала Кинриг.

– В смысле – знаю, просто не уверены… – Нико казались растерянными. Одеяло свалилось с ушей, сбоку волосы стояли торчком, на круглой щеке глубоко отпечатались линии от подушки.

Асала вздохнула и скрестила руки на груди.

– Нико. Что это было? – Она говорила спокойно, надеясь, что они тоже успокоятся.

Нико сделали вдох.

– Какой-то сбой в радиосистеме, – сказали они, и наконец в них проснулся профессионализм. – Как… цепь обратной связи, что ли. Думаю, это связано с тормозящей системой, но еще не знаю как. – С тех пор, как они покинули Хайям, глюки никуда не пропали, а попытки Нико их исправить не приносили плодов. Они нервно взглянули на генерала. – Я отключили всю систему связи целиком, пока не разберусь. Но это просто сбой. Халтурный код. Не знаю. Ничего страшного.

– Откуда ты знаешь? – спросила генерал. – Как ты можешь так говорить, если не понимаешь, в чем дело?

– Генерал… – начала Асала.

Кинриг ринулась наружу.

– Я проведу диагностику скремблеров, – сказала она. Со времени вылета она провела уже четыре.

Асала потерла переносицу.

– Который час?

– Эм-м… – Нико пошарили в поисках наладонника. – …Три-ноль-четыре.

Боги. Она подошла к панели на стене Нико и тапнула по экрану. Тот заработал, как и положено.

– Ложись спать, – сказала она. – Утром проведешь… – Она понятия не имела, как это правильно называется, чего не стоит демонстрировать, когда отдаешь приказы. – Можешь все проверить, попробовать докопаться до сути?

Нико кивнули, встопорщенные волосы нелепо заколыхались.

– Ага.

– Ладно, – сказала Асала. Сбой в радиосистеме. Она почувствовала, как схлынул адреналин, но гул тревоги в теле не уходил. – Ладно.

Без лишних слов она вернулась к себе в комнату, стянула сапоги и заползла обратно в постель. Натянув одеяло до подбородка, лежала в темноте, думая о тормозах, глюках, зависших панелях. Думала о генерале, вновь и вновь рыскающей по коридорам. Думала о Дайо и о том, где она может быть.

Она так и не уснула.

***

– Об этом трудно говорить.

– Ничего. Не торопитесь.

– Простите. Стесняюсь из-за камеры.

– Можем ее повернуть в другую сторону, если хотите.

– Нет. Люди ведь должны видеть, да?

– Да, думаю, должны.

–Ладно. Ладно.

– Как вы обморозились?

– Не только я. Внезапно началась метель. Наш жилкомплекс замело, все выключилось. Обогреватели, передатчики, все.

– Сколько вы там провели?

– Пять дней. Через два прекратился снегопад, еще через три нас откопали.

– И все это время – без отопления.

– Без настоящего, да. Мы начали разводить костры. Наваливали все, что найдем, и все, что горит, в старые бочки для воды и, как могли, поддерживали огонь. Дымило ужасно. Кажется, mуда попал пласт. Или какая-нибудь краска, не знаю. У всех резало глаза. Некоторые дети задыхались, а потом люди стали терять сознание, так что пришлось тушить. Мы… простите.

– Не торопитесь.

– Мне не стоит жаловаться... на это. Меня-то вытащили. Не всем так повезло. Всего-то обе ноги и нос. Могло быть и хуже, да?

– На двенадцатой палубе есть женщина, она плавит металлолом и делает пальцы-протезы. Вы не слышали?

– Что? Нет. Где?

– Двенадцатая палуба. Не знаю, может ли она сделать целую конечность, но, может, нос?

– Было бы отлично. Уже надоело пугать людей.

– Меня вы не пугаете.

– Спасибо.

***

Нико ступили одной ногой через порог комнаты отдыха и застыли. Экран работал, а одно из шести мягких кресел занимал узнаваемый силуэт генерала. За десять дней после вылета с Хайяма Нико стали профи в том, чтобы оказываться там, где нет Кинриг, и сейчас тоже на миг мелькнула краткая надежда, когда они подумали, что сможет выскользнуть из комнаты назад. Но нет, поздно – генерал уже обернулась в их сторону. «Черт».

– Простите, – выдавили Нико. – Я не знали, что здесь кто-то есть.

Они начали пятиться, но тут генерал заговорила.

– Присоединяйся, – сказала она просто.

У Нико мозг перевернулся вверх тормашками.

– Эм-м…

Кинриг отвернулась обратно к экрану.

– Я бы хотела познакомиться с потомством своего союзника поближе, – сказала она. – А ты меня избегаешь.

Нико глупо торчали на пороге. На экране в роскошном зале разворачивалась какая-то комедия. Один из густо накрашенных персонажей пережил какое-то несчастье и теперь корчил рожи настолько наигранные, что почти гротескные. Какого черта она смотрит?

– Я…

Кинриг вздохнула.

– Первый урок, юный дипломат. – В ее голосе слышалась усмешка. – Когда лидер планеты приглашает присоединиться, ты присоединяешься. Даже если терпеть не можешь его общество.

Что еще оставалось? Нико вошли, хотя их кишки скручивались в узлы. Скованно сели рядом с Кинриг. Сплели пальцы, потом скрестили руки, потом поерзали. Конечности словно не находили места. Нико не знали, куда их деть.

В кресле по соседству военный диктатор Гань-Дэ комфортно смотрела фарсовую комедию, закинув ногу на колено, с коробочкой чего-то съедобного. Она посмеивалась над театральным действом – самым сдержанным смешком, что только можно представить, но все же от души.

Нико попытались привести мысли в порядок. Слова «сюр» тут явно не хватало, чтобы описать ситуацию.

– Что это? – спросили они, глядя на экран. Они не знали ганьдэского диалекта из фильма, но даже если бы знали, то сомневались, что сюжет стал бы понятнее. Теперь на сцену почему-то вышел человек в костюме птицы в блестках.

– «Два и шесть», – сказала Кинриг, смеясь над человеком-птицей. – Классический назидательный спектакль, очень старый. Видишь, те двое, что несут сундук с сокровищами, – преступники: это видно по клейму у них на лицах. Они хотят сбежать с сокровищем, но королева – она ведьма – вызвала Шесть Обличий Порядка, чтобы им помешать.

– А птица?..

– Аватар мудрости. Она задает им загадки, и, если они не ответят, выклюет им глаза.

– И как… преступники перехитрят Обличья?

– Конечно нет. Преступники – клоуны. Шаблонные персонажи. Они будут наказаны за свою глупость и в конце умрут. – Она снова рассмеялась, когда преступники, корча рожи, дали на загадку какой-то запинающийся ответ.

– И это… смешно.

– Уморительно, – сказала генерал. – Хотя я бы не рекомендовала конкретно эту адаптацию. Не самая лучшая.

– Тогда зачем вы ее смотрите?

– Скоро покажу. – Она протянула коробочку Нико. Ее края помялись за долгое путешествие. – Ванильный профитроль?

Нико воззрились на Кинриг. Нет. Это отрава. Это уловка. И все же… боги все это побери, прошло уже больше недели. Ужасная напряженная неделя на корабле, где не найдешь даже ложку пустого сахара. Они взяли ванильный профитроль. Если уж играть в дипломата, то играть до конца.

– Благодарю, – сказали они. Откинулись, откусили и с трудом удержались, чтобы не застонать. Вау, как же им этого не хватало.

– Не знаешь, почему она не ест сладости? – спросила Кинриг.

– Нет. – Нико откусили второй раз. Размазали начинку по языку, не желая пропустить ни один рецептор.

– Странно. Но, с другой стороны, я понятия не имею, любят ли паты сладости, а ты?

Нико проглотили. Тяжелый сахар окутал зубы, от чего-то приторного и химического осталось странное послевкусие. Как она смеет. Как она смеет думать, что Нико не будет против таких разговоров, пока Асалы нет рядом. Они отложили профитроль на столик, удерживаясь от желания доесть.

– С гипатской кухней я не знакомы, нет.

Кинриг снова коротко усмехнулась и вернулась к своему фильму.

– А, вот, – сказала она, придвинувшись. Показала на экран. – Смотри на задний фон. Там войдет мальчик… сейчас.

Нико посмотрели.

– Который… который в белых перьях?

– Нет, который в красных.

Нико увидели, кого она имела в виду – мальчик с милым личиком и кудряшками. Они смотрели, как пернатый мальчик делает кульбиты, пока человек-птица выступает с монологом, и… на этом все. Мальчик ушел – подтанцовка без единой реплики.

– Мой внук, – объяснила Кинриг. – Пятнадцать лет, отчаянно мечтает стать актером. – Она достала себе еще пирожок. – Сын моего сына. Родили его слишком молодыми, он и мать. Вот моя дочь дождалась тридцати лет, умница. Ее мальчику только-только исполнилось два – самые большие щечки, что я видела.

– Это… хорошо.

Кинриг снова впала в молчание, глядя на экран.

– Чего ты хотели, пока не узнали, что я здесь?

– Передохнуть, – сказали Нико. – Я пока так и не разобрались, что не так с радио.

Вопли возвращались через случайные интервалы – вместе с ассортиментом других проблем. Обычно системы корабля не так сложно распутать, но из-за приделанных скремблеров генерала там была просто какая-то задница.

– И что ты собирались смотреть? Свои видео про беженцев?

– Может быть.

«Да».

– Эмоциональное самобичевание – не передышка. – Генерал кивнула на экран. – Помню один вечер во время осады Халиена. – Это название Нико было знакомо – крайне затяжной и кровопролитный период во время Гражданской войны на Гань-Дэ. – Мой полк встал лагерем в бывшей школе – разбомбленной, конечно, но там местами еще осталась крыша, а был сезон дождей, так что можешь понять ее привлекательность. Все промокли до нитки, ото всех разило потом и запекшейся кровью. Мы выбились из сил. Продовольствие кончалось. И тут один солдат нашел в остатках старой классной комнаты проектор и жесткий диск. Те, кто не мог уснуть, всю ночь напролет смотрели кино – детское, но было весело. Мы смеялись над теми куклами так, будто видели кино впервые. Это ненадолго отвлекло. Этого нам всем не хватало. – Она похрустела костяшками. – Конечно, половина наших погибла наутро, когда враг разбомбил лагерь, но перед этим мы хотя бы вдоволь насмеялись.

Нико не представляли, как на такое отвечать.

– Война, – сказала Кинриг, – это математика. Сколько погибших, сколько миль, сколько осталось патронов. Мы – я, ты, наша неколебимая защитница, – мы все на войне. Только нашего врага не перестреляешь и не перехитришь. Это время. Наш враг – это время, и наше единственное оружие – внутренние силы. – Она кивнула на экран. – Эту чепуху снимали сыны и дочери Гань-Дэ. Есть люди, которым нравится на них смотреть, пусть даже всего несколько секунд. У нас прекрасная планета с прекрасным народом. И да, она умрет, как и все остальные. Но пока что у нас есть вода. У нас есть еда. У нас больше расстояние от врага, чем у всех остальных, и значит, мы можем справиться.

– Как? – спросили Нико. – Как вы собираетесь справляться?

Кинриг пожала плечами.

– Это уже дело ученых, не мое. Мое дело – проследить, чтобы ганьдэсцы увидели осуществление планов, каких бы то ни было. Проследить, чтобы наш народ и наша культура дожили. – Она покосилась на Нико. – А это значит, нам нужно сохранить то, что у нас осталось.

– У вас осталось больше чем достаточно. У вас осталась целая планета.

– А ты знаешь, что такое планета? Она не так уж велика, как ты думаешь. Когда она истощена, она истощена. Ты видели наши доклады? Ты проводили подсчеты? – Она вытянула ноги. – Предположу, что у тебя нет детей, но представь ненадолго, что есть. Скажем, начинается голод, и еды у тебя не больше, чем нужно для семьи. Теперь скажем, в дверь стучится другая семья, и у них свои дети. Они говорят: «Пожалуйста, пожалуйста, накормите нас, а то мы умрем с голоду». Кого ты накормишь? Незнакомцев за дверью или семью у себя дома?

– Это не…

– А теперь скажем, – продолжила Кинриг, – что ты видишь, как приближаются эти самые незнакомцы, и еще знаешь, что такие же, как они, украли еду у твоих соседей. Опустошили их кладовку.

– Да это же бред, – ответили Нико. Им уже было плевать на дипломатию. Хотелось отправить обратно наружу те два кусочка пирожка, что они съели. Такое они переварить не могли.

Кинриг рассмеялась.

– Правда? – сказала она свысока, словно беседовала с каким-нибудь своим внуком.

– Правда, – сказали Нико. – У вас нет никаких доказательств, что люди извне причинят вам вред. Никаких. Им просто нужна помощь. Они в отчаянии.

– Именно. А ты знаешь, на что способны отчаянные люди? Ты когда-нибудь видели отчаяние, Нико ав Экрем? Потому что я видела. Я видела, причем в собственном народе. Среди людей моей культуры, говорящих на моем языке, рассказывавших те же истории. И ничего из этого не помешало им – нам – выреза́ть друг друга. – Она вздохнула. – На Гань-Дэ двенадцать лет продержался мир. Мы его с трудом заслужили и с трудом сохраняли. Я не буду смотреть, как все это пойдет крахом.

– Они же люди, – сказали Нико. – Люди, как вы, как женщина наверху, которая спасла вам жизнь и защищает сейчас. И они умирают. Умирают целыми кораблями на том самом пороге, о котором вы говорите.

– Не рассуждай о смерти так, будто понимаешь, что это такое, – сказала генерал. – И не говори о людях так, будто мы все одинаковые. – Она показала на экран. – Ты даже наших шуток не понимаешь. Разве я могу считать, что мы с тобой смотрим на мир одинаково?

С Нико было достаточно. Они оставили пирожок и направились к двери.

– Почему ты на этом корабле? – спросила генерал, не отрывая глаз от экрана.

Нико остановились.

– В каком смысле?

– Я не дурочка, дитя. Будь ты дипломатом, ты бы летели на правительственном лайнере с целым штатом в своем распоряжении, а не на неотслеживаемом скоростном судне с одним снайпером. – Она улыбнулась через плечо. – Что вы двое ищете на Гипатии?

Нико сделали вдох.

– Мы летим, – сказали они, – на переговоры о гуманитарной помощи.

Генерал рассмеялась и вернулась к фильму.

Нико чуть не вбежали к себе в комнату, со вспотевшими ладонями. «Черт», – прошептали они. В ванной плеснули холодной водой на лицо. Вот тебе и передышка.

Пока капли стекали по щекам, они бросили взгляд в зеркало. Откуда эта вода? Закуплена блоками с внешних планет? Вырвана молекула за молекулой из кровоточащего солнца? Хватает ли еще воды на борту «Велы», где бы сейчас не находился корабль? Есть ли там еда? Воздух?

Нико вернулись к своей самодельной рабочей станции, яростно приступили к делу. Если передышки не бывает у людей на внешних планетах, то не будет и у Нико.

***

– Раньше я торговал батареями, как бытовыми, так и промышленными. Разбираетесь в батареях?

– Разбираюсь, да, но те, кто это смотрит, могут не разбираться.

– Ладно, тогда по-простому: на холоде батареи тратят энергию быстрее, чем в тепле. Заряд они держат дольше, но это неважно, если начнешь их использовать. Так что нужно тепло, а значит, включаешь посильнее обогреватель, а значит, больше расходуешь домашние батареи. Расходуются они быстро, и если за ними постоянно не приглядывать – а большинство людей и не приглядывает; у них хватает дел поважнее, – тогда батареи садятся. Значит, нельзя включить обогреватель, на сколько нужно, значит, становится холоднее, а значит, пытаешься включить обогреватель посильнее, а значит… понимаете?

– Понимаю.

– Ну кому знать, как не вам. У вас наверняка тоже были проблемы с батареями.

– В моей лаборатории сломался обогреватель. Пришлось эвакуироваться.

– А это другая сторона проблемы. Чем дольше гоняешь любую машину, тем быстрее она сломается. Так что дело было не в одном похолодании. А в том, что холод запорол машины, которые должны поддерживать тепло. Если честно, это самое забавное в нашем корабле.

– Что?

– Здесь набилось столько народу. Люди теряют сознание из-за того, что здесь охрененно жарко.

***

Крики. Это последнее, что хотела бы услышать Асала, но никуда не денешься – даже в коридоре слышалось, как бушевали два голоса. С усталым вздохом Асала отложила наладонник, обулась и двинулась на шум ссоры.

Она вошла в каюту Нико. Обитатель были на ногах, пытались отбиться от Кинриг, которая… ну когда-то провела, причем успешно, кровавый переворот против несменяемого планетного правительства. Нико влипли.

– Мне плевать, чье ты отродье, – рвала и метала Кинриг. – Это акт агрессии, и как только я сойду с этого…

– Я ничего такого не делали! – выкрикнули в ответ Нико дрожащим и злым голосом. – Я же пытаюсь починить.

– О, ну конечно. Ну конечно. Давай-ка посмотрим на твои драгоценные компьютеры и увидим, что…

– Так, – сказала Асала. Сделала шаг с поднятыми ладонями. – Всем нужно…

– Эта мелкая дрянь, – сказала Кинриг, – выключили скремблеры…

– В них-то и есть проблема! – воскликнули Нико. – Это они вызывали…

– …и пытались войти в мои личные файлы.

Асала посмотрела на Нико в упор.

– Это правда?

– Нет. – Они были на грани срыва. – Скремблеры не совместимы с центральными системами корабля. То, как их взяли и приклепали, – судно на это не рассчитано. Я пытались починить, пришлось перезагрузить скремблеры – всего на секундочку. Самое большое – нас могли отследить в течении трех минут.

– Это уже не секундочка, – нахмурилась Асала. Нико всплеснули руками.

– Да никто не знает, что мы здесь, и не знает, что искать, так что если кто-то и сканировал эту самую точку в космосе в это самое время, то он бы не понял, кто мы и куда летим. Все нормально.

– Это нарушение протокола безопасности, который я потребовала, прежде чем ступить на этот корабль, – сказала Кинриг. – Я отправляла в отставку куда более компетентных бойцов и за меньшее.

– Да уж не сомневаюсь, – сказали Нико.

– Хватит, – сказала Асала. – Нико. Ее файлы?

– Я их не трогали, – вздохнули Нико. – Я написали…

– Мне пришел сигнал о взломе, – перебила Кинриг и потрясла наладонником перед Асалой. – Источник взлома – здесь.

– Можно договорить? Я написали код, который ищет на корабле конкретные проблемные области. Устройства или одновременно работающие программы, которые не ладят друг с другом. Видимо, он залез к вам в наладонник. Скорее всего, и к тебе тоже, – сказали они Асале.

Асала не получала сигнал, но, с другой стороны, она сомневалась, что ее программы безопасности так же могучи, как у Кинриг. Какое-то время она молчала.

– Они – родственник вашего союзника, – легко сказала она наконец.

– Это их не извиняет, – ответила Кинриг. Теперь она потеряла контроль над ситуацией, и это, казалось, только больше ее разозлило.

– Я и не говорю, что извиняет. Я говорю, что они на своем первом полевом задании… – Она увидела, как на это ощетинились Нико. – …И, судя по их стараниям, они просто пытается делать свое дело хорошо. Если бы хайямскому правительству были нужны ваши файлы, они бы украли их еще на Хайяме. Они бы не стали подстерегать вас на запертом корабле, где всего два возможных подозреваемых. Особенно если есть вероятность, что вы выкинете одного из них в космос – то есть с пятидесятипроцентной вероятностью выкинете ребенка президента. Экрем кто угодно, но не идиот. – Она заложила большие пальцы в карманы. – Нико, пожалуйста, извинись перед верховным командующим Гань-Дэ за нарушение ее протоколов безопасности.

Нико выглядели так, будто их только что предали.

– Я…

– Я знаю, что сказала «пожалуйста», но на самом деле это не просьба.

Нико вздохнули.

– Генерал, я просто пытались помочь. Извините. Надо было сперва спросить у вас…

– И у меня.

– …и у агента Асалы. – Их губы тронула улыбка. – Я никого не хотели обидеть или потревожить. Извините.