Текст книги "Ближе некуда (СИ)"
Автор книги: Юлия Леру
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 30 страниц)
– Мне кажется, он почувствовал, что пахнет жареным, вот и все, – сказал Малгмар, угрюмо поглядывая в сторону Патронов. – Скорее всего, он знал о том, что без Ининджера не обойтись. Я слышал от своего Патрона, что с ним шутки плохи, и если уж он взялся за дело, то доведет его до конца. Когда он отказался от поста Первого советника, многие вздохнули с облегчением, поверьте.
– С Ининджером или без, не хотел бы я, чтобы на меня повесили такой проступок, – сказал Керр. – Стил, мы сделаем все, чтобы тебя не наказали, но если дело дойдет до общего выговора, ты уж извини.
Я кивнула.
Я и не ожидала поддержки до последней капли крови. Я вообще ее не ожидала. Керр поступал благородно, но он не сможет противостоять Ининджеру. Никто не сможет. Я опустила плечи, чувствуя, как меня начинает грызть глухое отчаяние. Яр прямо указал на меня. Потому Аргента и вмешался – он почувствовал угрозу, даже раньше, чем почувствовала ее я, и попытался открытой агрессией заставить Яра выйти из себя. Но, кажется, моего Патрона раскусили. Во всяком случае, Яр вел себя так, словно он – не один из тех, кому надлежало держать ответ перед Советом и наблюдателями, а какой-нибудь сторонний эксперт, приглашенный исключительно для того, чтобы высказать мнение.
– Я благодарна вам, ребята, – сказала я, хотя изъявил желание вступиться за меня только Керр. – Как бы то ни было.
Двери распахнулись, и один из наблюдателей доложил Лаксу, что Ининджер прибыл. Как по команде все направились в зал, занимать места. Аргента остановил меня, подождал, пока остальные пройдут мимо. Глядя мне в глаза, он заговорил, тихо и внушительно:
– Ининджер прибыл из Дайтерри. Возможно, он знает что-то, чего не знаем мы. Будь откровенна с ним, насколько возможно. Он слеп, а потому хорошо чувствует ложь.
Я кивнула.
– Поняла.
– Ну, молодец. Тогда вперед.
Мы вошли в зал и разошлись по своим местам. Я едва успела присесть, как быстрым четким шагом в зал прошествовал Ининджер. Наблюдая уверенные движения Патрона моего Патрона, я в который раз была вынуждена напомнить себе, что он ничего не видит. Ининджер направился прямо к трону, поднялся по ступеням и уселся по левую руку от Лакса с выражением лица, которое показалось мне не предвещающим ничего хорошего.
– Я прошу внимания, – заговорил Лакс, и все утихли.
Ининджер заговорил, и первые же его слова оправдали мое предчувствие. Темные глаза смотрели прямо перед собой, но мне казалось, Ининджер не вспоминает – он пророчествует. И пророчество это касается меня.
– Патроны и Протеже! Я буквально только что вернулся из мира, где и произошел проступок, о котором вы тут говорите. Нам следует понять, что, каким бы ни был итог прыжка, главное здесь – не судьба отдельных учеников или Патронов. Мы рискуем потерять – и потерять надолго – мир с редкой цивилизацией, мир, который уже пошел нам навстречу. Ангелы доверили принять решение нам, так что только от нашей беспристрастности и щепетильности зависит сейчас будущее Дайтерри.
Я опустила голову. Кажется, и от Ининджера нечего ждать справедливости. Он практически точь-в-точь воспроизвел слова Яра, сказанные некоторое время назад. Смерть одного человека и тяжелое ранение у другого ничего не значат сами по себе, когда речь идет об интересах целого мира. Я вынуждала себя признать правоту его слов, но ведь я, в отличие от девушки, которая отказалась учиться дальше, помнила все до последнего момента. И это были не самые лучшие воспоминания.
– И потому, дабы не принимать поспешных решений относительно Дайтерри, я вернулся туда сразу же, как узнал о том, что Протеже Аргенты Ининджерджена пошла на поправку. – Ининджер выдержал паузу, хотя все взгляды и так были направлены на него. – И моя версия подтвердилась. В нападении дайт виноват один из учеников.
Вслед за его словами поднялся гул. Мне показалось, будто меня ударило чем-то тяжелым, в голове зашумело, мысли заплясали. Я поймала себя на том, что зачем-то взяла в руки коробку с водой, хотя пить вовсе не хотелось.
– Вот дела, – услышала я растерянный голос Лидиллы. – Вот дела, ничего не скажешь.
Отставив коробку в сторону, я сложила руки на коленях и попыталась привести мысли в порядок. Это не обязательно должна быть я. Это не обязательно должна быть я.
– Прошу тишины! – голос Ининджера заполнил помещение, и голоса постепенно затихли. – К счастью, дайт не отказались говорить со мной после того, как я заверил их в том, что нарушитель будет жестоко наказан. Прошу внимательно выслушать то, что я сейчас скажу. Дайт не назвали причину, по которой они напали на группу – это связано с таинством ритуала. Но они согласились указать мне виновного.
Я затаила дыхание.
– Дайт напали на двоих. Обе девушки светловолосы, обе были в белых туниках. Стилгмар Аргентджен, прошу выйти сюда.
Руки затряслись так, то пришлось сжать их в кулаки. Где-то вдалеке остался успокаивающий шепот Силенки, сочувствующий взгляд Керра. На негнущихся ногах я вышла из-за стола и встала на уже знакомое мне место перед троном. Лакс снова смотрел на меня, и я готова была поклясться, что он затаил дыхание.
– Я здесь, – сказала я.
– Хорошо. – Ининджер кивнул. – Расскажи, пожалуйста, что случилось в Дайтерри с момента начала ритуала вызова дождя.
Я пересказала то, что говорила недавно всем остальным. Ининджер откинулся на спинку и слушал, и я готова была поклясться, что слушал он не только мои слова, но и интонацию, с которой я их произносила. Он пытался определить в моих словах ложь. Но ее там не было. Ее просто не могло там быть.
– Я потеряла сознание, и дальше ничего не помню, – закончила я рассказ.
– Спасибо, Стилгмар. Поскольку побеседовать со второй пострадавшей у нас возможности нет, я вношу в Совет просьбу. Стилгмар Аргенджен, с согласия своего Патрона и с одобрения Совета должна будет вернуться со мной в мир Дайтерри.
– Я против, – тут же подал голос Аргента, но Ининджер взмахом руки попросил его замолчать.
– Протеже. – И это было сказано моему Патрону. – Я понимаю, что речь идет об обучении, и что эта ученица для тебя очень важна в силу ряда причин. Но появилась возможность оставить мир Дайтерри доступным для перемещений. И это интересы трона и Мастера правления, которые превыше твоих, моих, чьих-либо интересов.
– Моя Протеже не пойдет в мир Дайтерри, – сказал Аргента.
Ининджер открыл было рот, чтобы сказать что-то еще, но тут я поняла, что имел в виду Аргента.
– Мне запретил возвращаться в мир Дайтерри ангел.
Наступила тишина, которую обычно называют мертвой. Я глядела только на Ининджера, а его лицо оставалось спокойным, и я сама начала немного успокаиваться. Уверившись в том, что прерывать меня не собираются, я продолжила:
– Ангел попросил меня не возвращаться туда после того, как исцелил мои раны.
– Кто лечил ее? Корт? – спросил Ининджер Лакса.
Тот покачал головой.
– Фей Дайре.
– Он у нас?
– Его сейчас нет в Белом мире, – подала голос Силенка. – И я не думаю, что он так просто согласится вернуть однажды взятое обещание.
– Тогда вопрос с моей Протеже закрыт, – вставил свои пять копеек Аргента. – Ей запрещено возвращаться в мир Дайтерри. Все вы знаете, чем грозит нарушение данного ангелу слова.
Похоже, все и правда знали. Все, кроме меня.
– Нам необходимо уговорить Фея Дайре, – сказал Ининджер. – Потому как Стилгмар – наша единственная надежда.
– Пытайтесь со второй девушкой, – сказал Аргента.
– По правилам Школы вы не имеете права давить на учеников, отказавшихся от обучения, – тут же заговорил Патрон Гмиотта. – Мои бывшая ученица больше не имеет права перемещаться в другие миры. Она может обратиться к Мастеру права, и, думаю, он подтвердит мои слова.
– Я не хочу возвращаться в мир Дайтерри, – сказала я.
Но меня никто не слушал. Патроны погрузились в обсуждение прыжков, Протеже, Школы и того, кто кому и что имеет право приказывать. Я поняла мало – да и не пыталась понять. Заставить ангела изменить свое решение не может никто. Ангелы не подчиняются людям, и если Фей откажется освободить меня от данного ему обещания, мир Дайтерри просто закроют. На лицах Патронов и наблюдателей была написана озабоченность, и только Яр, с которым я случайно встретилась взглядом, похоже, ликовал. Его слова подтвердились. Виноваты были ученики.
Я повернула голову и посмотрела на своих одногруппников. Лидилла откровенно радовалась тому, что это случилось не с ней, Керр выглядел беспомощным, даже развел руками, поймав мой взгляд. А что они могли? Против Ининджера идти было совершенно бесполезно.
– Предлагаю дождаться полнолуния. Фей Дайре никогда не пропускает время Обращения, а потому точно будет здесь, – сказала Силенка. – И я попробую поговорить с ним.
Теперь, когда угроза больше не висела над ее братом, она выглядела гораздо увереннее. Я сжала зубы. Добрая, светлая, приветливая? Да она такая же, как и все. Неудивительно, что я не смогла сразу же почувствовать к ней приязнь. Главное – спрятать собственные грешки. Остальное – неважно.
Я была уверена, что ангел не просто так взял с меня такое обещание. И я от всей души надеялась, что Фей откажется, и Ининджеру и его любимчикам придется остаться ни с чем.
– Надеюсь на тебя, – тепло улыбнувшись Силенке, вымолвил Ининджер. – Уверен, Фей Дайре поймет необходимость такого шага и возьмет со Стилгмар другую клятву.
Раздражение мое достигло апогея.
– Разрешите, я вернусь на свое место? – спросила я.
Ининджер перевел на меня взгляд.
– Раз уж моя судьба решается без меня, я думаю, мне можно вернуться на свое место, – сказала я, глядя в его мертвые глаза.
Я не пыталась скрывать чувства. Они вели себя, говорили и смотрели на меня так, будто я – пустое место, пешка, которой, в случае чего, можно и пожертвовать.
– Решается не твоя судьба, Стилгмар, – сказал Ининджер, пытаясь – я видела на его лице следы прилагаемых усилий – говорить мягко. – Решается судьба мира.
– Моя судьба не имеет никакого отношения к судьбе чужого мне мира, – сказала я резко. – Вы можете меня отчислить хоть сейчас. Я с удовольствием вернусь домой, мне есть, чем там заняться. Но раз уж я здесь и я учусь, я прошу только одного. Дайте мне шанс проникнуться уважением к миру, которому я отдаю часть своей жизни. Я уже чуть не умерла здесь, поверьте, я не так часто сталкиваюсь в своем мире со смертью. И если уж мне предстоит возвратиться в мир, который меня чуть не убил, позвольте мне самой сделать этот выбор.
Я помолчала.
– Я помогу вам с одним условием.
Ининджер приподнял бровь.
– Ты не можешь выдвигать условия Мастеру правления.
– Пусть говорит, – неожиданно поддержал меня Лакс. – Я слушаю тебя, Стилгмар.
– Мое условие такое: после возвращения из мира Дайтерри – при любом раскладе – я прошу своего Патрона вернуть меня в Солнечный мир. Навсегда. Я знаю, что это возможно.
Лакс задумался. Я знала, что больше всего на свете он хочет избавиться от моего присутствия, как напоминания о том, что я сделала в Снежном мире. Я знала, что подвожу Аргенту, судьба которого теперь и так висела на волоске – ведь, если подтвердится моя вина, накажут не только меня, но и его, как Патрона, как учителя, как опекуна. Но я знала, что я ни в чем не виновата. Аргента найдет себе другого ученика, а мне… Мне уже осточертели эти Патроны, Протеже, миры и Ворота.
Я не собиралась учиться в этой чертовой Школе. Меня трясло от злости и обиды. Если бы Аргента прямо сейчас вывел меня во двор и приставил дуло пистолета к виску, я бы с радостью приняла смерть в этом мире – только чтобы навсегда вернуться домой.
В тот момент я готова была на все.
– Я согласен, – сказал Лакс, и легкость, с которой он это сказал, неожиданно задела меня до глубины души. – В это полнолуние мы постараемся побывать в Дайтерри, так что вернуться ты не сможешь при любом раскладе. Но на следующее твой Патрон тебя вернет. В связи с этим и у меня есть одно условие. Чем бы ни закончилось путешествие, до окончания срока ты будешь учиться в Школе.
Я кивнула. Еще месяц, а потом я вернусь домой.
– Согласна.
– И я даю тебе время передумать. Если в какой-то момент до наступления полнолуния ты решишь остаться – никто не будет против.
Уж ему-то это было нужно меньше всего. Но я не стала ни словом, ни жестом выдавать свои истинные чувства. Я снова кивнула.
– Согласна.
– Теперь можешь идти на свое место.
Я уселась. Глаза Керра ярко светились, когда он повернулся ко мне. Лидилла улыбалась, Малгмар демонстративно почесал ухо, демонстрируя одобрение.
– Ты молодец! Я дважды уверен в том, что виновата эта девчонка, а не ты, – сказал Керр.
– И я тоже, – добавила Лидилла.
– И я, – пробасил Малгмар. – Хотя мне жаль и ту девушку.
– Протеже! – раздался голос Ининджера. – Заседание не окончено. Прошу тишины!
Мы сконфуженно замолчали.
– Таким образом, согласно общему мнению, решение по миру Дайтерри будет принято после полнолуния. Остался последний вопрос, но по нему мы уже приняли решение, – продолжил Ининджер, и голос его звучал все тверже. – Силеяр Прештладжен, прошу выйти сюда.
Яр явно не ожидал такого, развалившись на стуле и доедая бутерброд. С трудом приняв пристойный вид, он поднялся из-за стола, вышел вперед и встал перед троном, бросив на сестру растерянный взгляд, который уловила и я.
– За нарушение правил безопасности при работе в других мирах, нарушение правил безопасности при перемещении в Закрытые миры, – заговорил Ининджер, и лица Патронов напротив словно окаменели. – За нарушение правил безопасности при работе в Дайтерри, а именно, пронос через Ворота и употребление алкогольных напитков, оставление в опасности группы и Патрона сопровождения во время ритуалов повышенной опасности в Закрытом мире ты, Силеяр Прештладжен, лишаешься звания Патрона на два стандартных года. Тебе запрещено перемещаться в другие миры в течение года, а по истечению этого срока – только в сопровождении Патрона.
– С решением согласен, – сказал Лакс.
– Возражений нет, – сверля меня взглядом, высказалась Патрон Прештла.
Яр некоторое время стоял без движения. Я не могла видеть его лица, но видела руки – опущенные по бокам, они беспрестанно сжимались и разжимались. Он медленно закипал. Я видела умоляющий взгляд Силенки, видела, как беззвучно шевелятся ее губы, но Яр не смотрел на сестру, он смотрел на Лакса, подписавшего ему такой суровый приговор. И вот он взорвался.
– Да пошли вы куда подальше со своим Советом и Патронами! – сказал он голосом, превратившимся в рычание от выплеснувшейся наружу злости. – Ты, Ининджер, разве ты не знаешь, что за ледники в этом мире? Нам нужны эти ресурсы, нам нужен этот минерал! Потому вы и держитесь за этот мир, за эту чертову колонию деревьев, которые не знают, что происходит у них под носом! Потому я и пью – чтобы просто не думать, чтобы просто не знать!
Он повернулся к нам, вонзив в меня ошалевший взгляд.
– Да, я не сразу ответил на сигнал, я слишком тогда напился. Но ритуалы дайт никогда не заканчивались побоищем! Никогда! Вы просто не понимаете, что там происходит! Вы просто закрываете на это глаза!
– Уведите его, – бросил Лакс неизвестно откуда взявшимся стражникам.
Сразу несколько вооруженных людей ворвались в зал, подскочили к Яру и скрутили его. Он пинался и кричал.
– Да, давайте, заломите мне руки, как преступнику! А в чем мое преступление? В чем? В том, что выпил немного перед работой? Самим не смешно? Не смешно, Силенка! Сестренка моя правильная, тебе не смешно?
Он вдруг обмяк и перестал сопротивляться. Яра подхватили под руки и потащили прочь. По лицу его катились слезы, но мне не было его жалко.
– Ты мне больше не сестра, Силенка! – закричал он уже у выхода. – Ты предала меня! Ты предала нашу семью ради трона! Ты мне больше не сестра!
Двери захлопнулись.
Все сидели как истуканы. Ининджер опустил голову, словно не в силах был смотреть на происходящее. Силенка, не скрываясь, плакала. Наблюдатели переглядывались, не зная, что делать.
– Заседание окончено, – наконец, устало объявил Лакс, и все зашевелились.
Я дождалась, пока из-за стола выйдут остальные, потом поднялась и направилась к выходу, стараясь не встречаться взглядом с Аргентой и другими Патронами. Лакс и Ининджер покинули зал через ведущую на балкон дверь.
Уже у входа, обернувшись, я увидела, что Силенка осталась в зале одна, закрыв лицо руками и оплакивая брата.
ГЛАВА 12
Конечно же, все уже знали, что я решила покинуть Школу, но если те, кто был на заседании, еще как-то пытались понять и принять мой поступок, то другие находили в этом повод для недоумения и даже раздражения. Особенно воодушевилась красавица Бель. Она то и дело отпускала в мой адрес язвительные замечания, демонстративно фыркала, проходя мимо, в общем, вела себя как типичная злая красавица из какого-нибудь дешевого любовного романчика. Я понимала, что, в сущности, все эти реверансы в мою сторону – порождение скверного характера и ничего общего с моим поступком не имеют, но все равно злилась.
В Школе меня теперь сторонились. Ходили слухи, один страннее другого, кто-то даже открыто называл меня убийцей – и неважно, что девушку воскресили. Звучало и имя Аргенты, припоминалось его темное прошлое и Протеже, имена которых канули в Лету. Я стала известной – но эта известность меня не просто не радовала, она мучила меня, заставляла отводить глаза и делать вид, что не слышу шепотка за спиной.
Дансти была слишком слабохарактерна, чтобы противостоять сплетникам, и я уже в первый день с грустью отметила, что она меня сторонится. Я понимала, что другого и быть не могло. Она учится на своем направлении, я – на своем, и когда пройдет очередная неделя теоретического курса, наши пути снова разойдутся. Нет смысла наживать себе врагов в своей же собственной группе.
Даже среди преподавателей нашлись те, кто позволял себе открыто выражать неодобрение, и в перерывах между уроками Бель еще раз, специально для меня, повторяла их слова.
– Зачем тебе список литературы, Стилгмар? – спрашивала она, копируя вздернутые брови сарры Риангмар Оннджен. – Эти знания тебе уже не пригодятся.
– Вот повезло тебе, Стилгмар! – восклицала Бель на следующий день после урока истории. – Это Межвременье – такая муть, а тебе уже не нужно забивать этим мозги. Будет время для подготовки к прощальной вечеринке перед полнолунием!
Казалось, из преподавателей только Лаксу было наплевать на мое решение, но именно его равнодушие задевало меня сильнее и ранило больнее, чем уколы Бель или плохо скрытое раздражение сарры Риангмар.
Несмотря на то, что я выбила себе обратный билет до дома, чувства облегчения я не испытывала. Мне так же приходилось заниматься, я так же чувствовала себя обязанной учиться и учить. Я узнала о том, что миры, в которых обитают теплокровные кислорододышащие существа, подчинены расе белокрылых – так официально назывались на их родном языке ангелы. А я-то думала, что, наоборот, это ангелы подчиняются людям.
Ангелы являлись членами Вселенского совета, в котором принимали участие и другие старшие галактические расы, вот только о том, что это за «другие» на первом курсе узнать мне было не суждено. А значит, и вообще, если только я не передумаю и не останусь.
Конечно, я не передумаю. Но у меня и без того было достаточно вопросов, которые требовали решения до того, как я вернусь домой.
Что делать с кошмарами? – главный из них.
Велико было желание пойти в больницу и попросить доктора выписать еще таблеток. Но сколько «еще»? Сто? Тысячу? И что будет, если через некоторое время таблетки перестанут мне помогать, или если доктор скажет, что не может выписать мне рецепт? Или если возникнут те самые побочные эффекты, о которых я даже боялась думать?
В конце концов, после следующего прыжка мне все равно надлежало явиться на прием. Я отметила в календаре дату – сразу после возвращения из Миламира, но до визита в Дайтерри, если он, конечно, будет. Хотелось бы иметь хоть какую-то уверенность в расписании, но я даже в завтрашнем дне отныне уверена не была. Одно хотя бы было хорошо – пока таблетки работали, кошмары не возвращались, и ночами я спала как убитая.
Учиться я стала лучше. Лакс даже однажды похвалил меня за быстрый и правильный ответ на занятии по истории, и я расцвела как дурочка от его слов, что не преминула озвучить в перерыве между лекциями Бель.
– Смотрите-ка, наша Стилгмар начала складывать два и два. Ну, пора бы уже, пора. Только зачем тебе это, Стилгмар? Будешь в своем мире рассказывать о Межвременье?
Я едва дождалась конца третьего дня. Группы уходили на практику, и значит, не будет больше ни презрительных взглядов в спину, ни язвительных комментариев вслед. Пустая Школа и пять человек в аудитории – это ли не мечта?
Однако руководство Школы в лице нынешнего Мастера образования Онны решило, что предоставлять целое здание для нужд одной группы первокурсников – слишком затратно, и потому уже в первый день нашего отдельного от остальных обучения группу перекинули в библиотеку неподалеку от дворца.
Это было роскошное здание в десять этажей высотой, построенное, как мы уже знали, на средства Героя сразу после победы в войне. Главный корпус украшал прозрачный купол, три примыкающих к нему башни венчали шпили, на которых развевались белоснежные полотнища – флаги Белого мира, Марканта и нынешней правящей династии.
Нас определили в главный корпус, в один их читальных залов секции Перемещений, что на третьем этаже. Сюда разрешалось входить только ученикам Школы, так что случайные читатели нам помешать не могли. В этом величественном здании я еще не бывала, так что, шагая за остальными по заставленным книжными полками коридорам, не могла не оглядываться по сторонам.
– В библиотеке у вас появится возможность напрямую обращаться к источникам, о которых я буду рассказывать, – вещал идущий во главе нашей небольшой процессии Сибиг – он на этой неделе вел психологию. – Имейте в виду, что по библиотеке можно передвигаться, только имея при себе карточку ученика. Иначе в секцию вас просто не пустят.
Мы убедились, что захватили с собой эти самые карточки – квадратные кусочки из напоминающего пластик материала с нанесенными на них именем ученика, именем Патрона и специализацией.
– В некоторые секции вас пустят только при наличии соответствующей специализации, – продолжал Сибиг. – Доступ на некоторые этажи открыт только ученикам старших курсов или преподавателям. Вы туда можете попасть только при наличии письменного разрешения своего Патрона и соответствующего преподавателя.
Прямо Особая секция в Хогвартсе. Только где же мне найти мантию-невидимку для своих темных делишек?
Я вошла вслед за остальными в широкое светлое помещение читального зала и на секунду остановилась, завороженная его красотой.
Здесь не было книжных шкафов – книгохранилище находилось в смежном зале, но на стенах висели картины, на столах стояли лампы с зелеными абажурами, а окна украшали причудливо расшитые занавески из мягкой бархатистой ткани. Еще перед входом нас попросили переобуться в специальные бесшумные тапочки, тоже зеленого цвета, и теперь, переступив порог, мы просто утонули в мягком ковре цвета весенней травы.
– Добро пожаловать! – услышала я слева от себя голос. Из-за задрапированного зеленым стола нам навстречу поднялась полная женщина. – Рада приветствовать вас в третьем читальном зале нашей библиотеки. Прошу, сдайте Патрону карточки, чтобы я могла внести вас в картотеку.
Сибиг подал знак, и мы принялись рассаживаться за столом. Со мной рядом уселся Керр, напротив – Лидилла, Малгмар и безымянная девушка. Я так и не могла запомнить ее имени. Обменявшись любезностями со смотрительницей зала, к нам примкнул и преподаватель.
Мы послушно раскрыли книги и углубились в изучение психологии матриархального общества.
В Миламире все было, не как у людей. Правили всем женщины. Они добивались внимания мужчин, они добывали деньги и еду, они занимали первые посты в государстве. В моде были битвы до смерти за обладание кавалером, ради чего раз в тамошний год устраивался большой турнир. Он длился около семидесяти тамошних дней, и как раз к его началу мы должны были попасть. Естественно, не случайно – расписание практик в Школе было давно отработано таким образом, чтобы ученики могли поприсутствовать на знаковых мероприятиях и увидеть то, чего не увидели бы в любое другое время.
После турнира оставшиеся в живых претендентки заключали со своим трофеем союз, имеющий силу аккурат до следующего турнира. За это время женщины успевали зачать, выносить и родить детей, так что к началу новой битвы за любовь они снова могли сидеть в седле.
В этом мире женщины созревали быстрее мужчин, и рождались они чаще, и были крепче, и меньше умирали в младенчестве. Мальчики рождались редко и по одному, девочки же чаще всего были двойняшками и тройняшками. Женщина, ставшая матерью мальчика, нередко отказывалась от дальнейшего участия в турнире – и только при наличии младенца мужского пола она имела на это право.
Считалось хорошим знаком родить после первого турнира мальчика. Такие женщины быстрее продвигались по службе, чаще добивались привилегий, и вообще считались талантливее остальных. Чтобы девочка достигла половой зрелости и могла иметь детей, в Миламире ей нужно было дожить до тринадцатилетия. Мальчики созревали к двадцати годам, но жили они дольше, и потому могли стать отцами несколько десятков раз, тогда как женщина при условии постоянного везения на турнире, обычно вынашивала семь-десять детей и к сорока годам уже не имела возможности зачать. Таких женщин называли «щеани», они жили общинами и помогали растить детей более молодым.
После заседания Аргента встретился со мной только раз, в доме тетушки Раштлек. Уже с порога, не стесняясь в выражениях, мой Патрон заявил, что я скоро буду исключена из Школы, так что он уже сейчас начинает искать мне замену. Сказать, что Аргента был зол – значит, ничего не сказать. Я поднялась к себе в комнату, все еще полная смятенных мыслей, но уже буквально несколько минут спустя тетушка Раштлек постучала в дверь и сообщила, что Патрон хочет прогуляться со мной по саду.
Я не могла отказать.
Мы вышли в тот самый сад, где я впервые встретила Дансти и Бель, и где пролилась на каменные плиты у скамейки моя кровь в тот вечер, когда Лакс назвал меня Однной.
Я ступала в ногу с Аргентой, который, похоже, вознамерился здесь со мной объясниться. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего.
– Лакс дал тебе возможность передумать, – сказал Патрон, едва мы ступили на дорожку, ведущую вглубь. – Я прошу тебя этого не делать.
Вот так. Никаких больше шуточек насчет серого, никаких комплиментов с легкой улыбкой на лице. Все легкомыслие Аргенты как рукой сняли, когда дело коснулось его самого.
– Я не передумаю, – сказала я, хотя внутри все при этих словах сжалось.
– Ты выставила меня дураком, – сказал он, почти перебив меня. – Я надеялся на другое отношение.
Я закусила губу.
– Аргента, я не собиралась здесь учиться, – вымолвила я, стараясь быть спокойной. – Ты заставил меня. Мне интересно здесь, но участие в таких бойнях – это слишком. Я могла умереть! На первой же практике! Нет, я на такое не согласна.
– Я думаю, что это ты нарушила правила в Дайтерри, – сказал он, и я ахнула от резкости его слов.
– Это неправда, – начала я, но Аргента остановился посреди дорожки, вынуждая меня последовать его примеру, повернулся ко мне лицом и заговорил:
– Я не был бы так уверен еще пару дней назад. Но не сегодня. Думаю, что ты сделала это специально. А для подстраховки еще и попросила об одолжении Совет. Мне просто интересно, что именно ты сделала, чтобы заставить дайт настолько спятить.
– Я не делала ничего! – Он отмахнулся от меня. – Аргента, я никогда бы…
– Не подставила меня? Так ты это и сделала на заседании. Если окажется, что виновна ты, я лично настою на том, чтобы тебя до отправки домой поселили лет на двадцать в какой-нибудь захолустный мирок без цивилизации.
Я хлопала глазами, не зная, что сказать. Аргента засмеялся, жестко и резко.
– А ты думала, тебя просто отчислят? Стилгмар, если бы все было так легко. Если окажется, что на твоей совести убийство человека – тебя накажут. Если окажется, что на твоей совести срыв исследований в одном из миров – тебя накажут. Если окажется, что…
– Да поняла я! – не выдержала я. – Меня накажут в любом случае, так? Может, мне тогда следует подать запрос на отчисление уже сейчас?
– Раньше надо было думать, – с нескрываемым злорадством сказал Аргента. Заложив руки за спину, он усмехнулся. – Ты обязалась помочь. Ты сама сделала выбор – твои слова, не мои.
– И что же за наказание мне грозит?
Он пожал плечами.
– Как я уже сказал. Я буду настаивать на паре десятков лет в каком-нибудь подыхающем мирке.
Он не спеша двинулся дальше, а я еще долго стояла на месте, задыхаясь от злости и сдерживаемых слез.
Из-за того, что я пропустила первый день общих занятий, мне приходилось заниматься дополнительно, после того, как все остальные уже собирались и уходили по домам. Мне понравилось оставаться в зале одной. Лампы на столе загорались, как только темнело, накрывая зал легким зеленым флером таинственности. Смотрительница включала какой-то прибор, и из скрытых в стенах динамиков неслись звуки пения неизвестных мне птиц. Как-то я даже слушала уже знакомую мне балладу о любви, написанную Ининджером – но в птичьем исполнении.
На второй день я уже прихватила с собой из дома тетушки Раштлек коробку с ароматизированной водой и пакет печенья, и смогла заморить червячка, не отрываясь от процесса. Что бы там ни говорил обо мне Аргента – а я уверена, он говорил – тетушка оставалась неизменно приветливой и доброжелательной. Она все так же пекла для меня пирожки с кагцве, оставляла на столе ужин, если я возвращалась в ее отсутствие, все так же справлялась о делах и подсказывала, как одеться.
А я с каждым днем все больше впадала в уныние.
В последний день занятий, после того, как все наставления были даны, и все книги благополучно вернулись на библиотечные полки, я засиделась в зале допоздна. Как будто пыталась продлить этот день, как будто ждала, что случится что-то из ряда вон выходящее – например, в зал войдет Лакс и скажет, что готов помочь мне с разгадкой кошмаров, а потом проводит меня до Ворот.
Но, конечно, этого не случилось. Я вернула на полку сборник атласов Миламира, попрощалась со смотрительницей и направилась домой.
– А к тебе пришли, – сказала, выходя из кухни на мой голос, тетушка Раштлек. – Давай-ка переодевайся и спускайся, поужинаете.
– Кто пришел?
Но Силенка уже выглянула в дверь, приветливо мне улыбаясь.
– Здравствуй, Стилгмар. Не торопись, я подожду. Сарра Раштлек впустила меня, я надеюсь, ты не против моего визита?
