Текст книги "Ближе некуда (СИ)"
Автор книги: Юлия Леру
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 30 страниц)
– А нам что делать? – подал голос Керр. Оказывается, он все время стоял сзади. – Здесь даже журналов с девочками нет.
– Ешьте, пейте, спите, – ответила ему Патрон Камнри. – Этим в Миламире мужчины и занимаются.
Мы разноцветной яркой стаей спустились вниз и вышли из дома. Улицы уже были забиты повозками, экипажами, людьми. Все стремились пораньше выбраться на турнирную площадь за городом, занять на трибунах места получше, приглядеть мужчину посимпатичнее. Женщины были расфуфырены на здешний лад не хуже нас. А мужчины… Я не стеснялась своего открытого от удивления рта, да и как тут было не удивляться!
Красные, зеленые, белые, фиолетовые волосы. Выкрашенные в невообразимые цвета соски обнаженных грудей, проколотые уши, губы, вплетенные в волосы драгоценные камни. Каждый второй шел с обнаженным торсом. Каждый второй позволял погладить себя по спине, коснуться бугрящихся бицепсов, провести пальцами по груди. Каждый второй ухмылялся в ответ на заинтересованные взгляды и нагло смотрел в глаза.
– Какая гадость, – прошептала мне на ухо Лидилла. – У нас себя так ведут продажные женщины.
– У нас тоже, – поддержала я.
Мы вышли на проезжую часть одной из широких улиц, перекрытую специально для того, чтобы все желающие могли беспрепятственно попасть к месту проведения турнира. Казалось, весь город высыпал наружу. Женщины окружали понравившихся мужчин – иногда заявки делались еще до прибытия на место. Я видела, что многие мужчины уже выманили у своих будущих партнеров шейные платки – это значило, что женщина претендует на этого мужчину и готова за него сражаться. Мужчин было много – но женщин намного больше, и каждый из них, как я поняла, надеялся получить хотя бы пару платков еще до начала официального турнира.
Чем больше претенденток – тем больше потенциальных партнеров и тем больше детей на следующий год. Я заметила вплетенные в волосы некоторых мужчин маленькие куколки – обозначения детей мужского пола. Чем больше таких куколок у мужчины, тем более он привлекателен для женщины, ведь, только родив мальчика, она имела право отказаться от участия в следующем турнире, каждый из которых мог быть смертельным.
– Эй, а ты красивая, – услышала я голос одного из мужчин, обращенный к Лидилле. – Не хочешь побороться за меня?
Я посмотрела на нахала. Высокий, тощий как щепка, с раскрашенными темно-красной краской волосами и длинной цепочкой в нижней губе. Господи, наверняка мнит себя неотразимым. Он отделился от кучки таких же тощих и высоких и последовал за нами в надежде получить свой первый за турнир платок.
– Нет, – отрезала Лидилла.
Но мужчина догнал нас и пошел рядом, то и дело обнажая в улыбке ряд белоснежных зубов.
– Я отец четырех мальчиков, а мне нет еще и двадцати. Ты подаришь мне свой красивый платок?
– Я сказала: нет, – сквозь зубы процедила Лидилла, хотя я видела, что такое поведение дается ей нелегко.
– У тебя красивые глаза. Необычный разрез глаз для таркитанки, ты откуда-то с юга? Так подаришь мне платок? Поверь, я хороший парень, ты не пожалеешь.
Он попытался коснуться ее плеча, но наткнулся на взгляд ледяных глаз и отдернул руку.
– Не вынуждай меня, – сказала Лидилла с таким холодом в голосе, что кавалер все-таки понял, что он ей не приглянулся.
Вздохнув, мужчина отстал от нас. Я даже не осознавала до этого момента, насколько напряжена. Слава Богу, я не красавица в своем мире, и на меня мужчины внимания так часто не обращают. Не представляю, что сделала бы я на ее месте.
Мы остановились перед пешеходным мостом, настолько забитым людьми, что это казалось просто нереальным.
– Умница, – похвалила Лидиллу Патрон Камнри. – Но этот еще неопытный. От мужчин постарше так просто в день заявки не отвяжешься. Предлагаю зайти в трактир, выпить сидра, потрепаться с другими и узнать местные новости. Нам места в партере не нужны.
Мы свернули в боковую улочку, которая оказалась тупиком. В тупике был установлен большой шатер, возле которого ровными рядами стояли круглые столики. Несмотря на прохладную погоду и хмурое небо, свободных мест почти не осталось.
Усадив нас, Патрон Камнри ушла за напитками, мы же, развесив уши, вслушивались в непривычно внушительное жужжание женских голосов. В трактире – не знаю, почему клещ перевел так местное название – болтали, выпивали, смеялись, спорили и просто проводили время только женщины. Все они были одеты так же, как и мы – рубашки, брюки, платки, кушаки. Бряцающие при каждом движении лядунки, перекинутые для удобства за спину. Лица некоторых были изуродованы шрамами. Я узнала из болтовни за соседними столами, что последние четыре турнира проводились до первой крови. Наверняка в этом году конкуренция будет жесткая. Я представила кучу обозленных женщин, многие из которых уже в третий или четвертый раз остались после турнира без партнеров, а значит, и без детей, и вздрогнула. Хорошо, хоть и взрослых мужчин год от года прибавляется. Я попыталась вспомнить цифры, но не смогла. Патрон Камнри вернулась с кружками, и стало не до этого.
Мы выпили сидра и поболтали о том о сем. Выдавать себя было ни к чему, а потому беседы ограничили мужчинами, турниром и стриптизом. Я поделилась услышанной сплетней, и Патрон Камнри закусила губу.
– Наверняка сказать нельзя, но уверена – в этом году будут сражаться до смерти. – Она поморщилась. – Иначе в следующем году им просто придется вынести на поле черную мишень. Женщин уже столько, что скоро новорожденных девочек станут убивать.
Странно было обсуждать такие вещи с гермафродитом, живущим на планете, где брака как такового не существует, и люди раз в жизни просто воспроизводят сами себя, чтобы поддержать популяцию.
Когда мы, наконец, добрались до трибун, стало очевидно, что придется стоять. Турнирное поле размером с земное футбольное было хорошо видно и отсюда, и мы остались там, где пришлось. Все места были заняты желающими поглазеть и поучаствовать, а поскольку мы относились только к первой категории, лезть вперед было незачем.
Позади трибун были установлены всевозможные палатки и шатры – с напитками, для желающих поесть, для кормления детей, палатки-уборные, лекарские палатки – подготовился торговый люд к празднику основательно. Были даже палатки для сна – на тот случай, если кто-то напьется крепленого и решит передохнуть.
На краю поля перед трибунами стояли пышные шатры – для мужчин. Там, скрывшись от любопытных глаз, будущие отцы семейств готовились к дефиле. Нам пришлось немного подождать, прежде чем суматоха на трибунах улеглась, и в центр поля вышла высокая старая женщина в черных узких брюках и черно-красной, расшитой золотистыми нитями рубашке. На трибунах сначала поднялся гул, а потом наступила тишина. Женщина поднесла к губам какой-то предмет и дунула в него. Раздался звонкий свист, и по краю трибун поехал движимый паром громкоговоритель на колесиках, внутри которого встроенный проигрыватель начал воспроизводить запись.
– Начинается турнир! Начинается турнир! – понесся по полю усиленный громкоговорителем голос. – Все ли контракты сданы? Все ли мужчины готовы? Начинается турнир! Начинается турнир! Все ли Трофеи здесь? Все ли претенденты на месте?
Когда громкоговоритель сделал полный круг и, вернувшись на свое место, замолчал, из центральной палатки, раздвинув тонкой рукой складки плотной ткани, вышел статный мужчина в розовой одежде. Его приветствие заглушил дикий толпы – это был, как я тут же узнала от соседки, Неярь Перунка – безусловный фаворит турнира. В косы Перунки было вплетено двенадцать кукол – столько было мальчиков среди детей, родившихся от двенадцати союзов.
– За него будут биться самые сильные и смелые! Смотри, сколько у него в руке платков, смотри!
Я не знала дергающей меня за рукав женщины, но послушно подпрыгивала на месте и вопила вслед за ней. Даже Патрон Камнри не осталась безучастной. Глаза ее светились настоящим восторгом, губы улыбались.
– Неярь! Неярь! – скандировала толпа.
Мужчина и женщина встретились на середине поля и некоторое время постояли молча, позволяя толпе выплеснуть свой восторг. Затем снова раздался звук свистка.
– Мы готовы! – весело прокричал Неярь, и трибуны снова взревели.
Один за другим из шатров стали выходить разодетые мужчины. Это были люди уже в годах – те, которые участвовали в турнире в последний раз, мужчины с десятками контрактов за спиной. Они были величественны и полны достоинства, их встречали приветственными криками и уважительным свистом. Практически все они вышли на поле с платками в руках, и даже среди них были те, кто держал в руке два, а то и три платка. Мужчины улыбались трибунам, женщины рукоплескали.
Я постаралась посчитать, сколько мужчин выйдет сегодня на поле. Этих оказалось около сотни. Следующими на поле высыпали мужчины в зрелом возрасте – но их оказалось не намного больше, еще пара сотен – и всего триста или чуть больше для целой страны. Я знала из учебника, что мужчины в Миламире – штучный товар, что они постепенно вымирают, несмотря на усилия женской половины здешнего человечества, но, увидев такое своими глазами, испытала легкое потрясение. Вышедшие покинули поле, и из шатров стали выходить молодые, красивые, сильные – мужчины в самом расцвете сил. Я окинула глазами беснующуюся многотысячную толпу – насколько она выросла за прошедшие четыре турнира? Вдвое? И это несмотря на то, что женщинам после сорока запрещалось рожать детей и участвовать в турнирах. Многие из молодых мужчин держали в руках по целой охапке платков – плохой знак для претенденток, отличный знак для Трофеев. Я не увидела нашего нахала – мы стояли слишком далеко, но неосознанно схватилась за свой шейный платок. Какое счастье, что я живу в мире, где не надо убивать за возможность родить ребенка.
Молодежи было много, и я вздохнула с облегчением. Мужчины все шли и шли, и мне стало казаться, что демографические проблемы в этом мире несколько преувеличены. Я даже помахала какому-то из мужчин в ответ, правда, не запомнила, как он выглядел.
Наконец, дошла очередь до тех, кто посещал турнир в первый раз. Это были совсем юнцы, охапки платков в их руках были неизмеримо меньше, чем у более опытных мужчин. Женщины сдержанно приветствовали новое поколение – к этим еще предстояло присмотреться, этих еще предстояло оценить.
Дождавшись, пока юноши вернутся в свои шатры, женщина в расшитой рубашке снова поднесла к губам свисток.
– Распорядитель! – провозгласил Неярь.
Из центрального, самого скромного по виду шатра вышел пожилой мужчина в белой одежде. Толпа притихла – после турнира жизнь этого мужчины оборвется в знак уважения к богиням-покровительницам. Наверняка среди участниц турнира были его дети и бывшие жены.
Мужчина и женщина обменялись приветствиями и стали спиной к шатрам. Откуда-то из-за трибун несколько рослых женщин вынесли два копья и две больших мишени – одна со знаками по периметру, вторая – раскрашенная в красно-черную клетку. По трибунам пронесся вздох – вот он, момент истины, момент, определяющий, жить после турнира проигравшим или умереть.
Мишени установили под аккомпанемент почти полной тишины. Женщина и Неярь взяли каждый по копью, ткнули друг друга в грудь до крови, принеся первую жертву богиням. Настало время Распорядителя.
Первым протянул копье Неярь. Прицелившись, Распорядитель сильным движением швырнул его в первую мишень. Копье ударило ее в бок, едва не свалив. Я не видела знаков, да и не понимала их, и потому о том, сколько будет у каждого Трофея хозяек, узнала из вопля толпы.
– Пять! Пять! Пять! – закричали, затопали, запрыгали вокруг.
Мужчины, имеющие по пять платков, покинули палатки – их турнир окончился, даже не начавшись. Их было не так много, но трибуны немного освободились – и нас подвинули вперед, почти к самому краю поля. Я попыталась вернуться в толпу, но желающих побороться было больше, чем просто зевак, и мне не позволили. Мы с Лидиллой оказались почти у шатров. Я даже ощутила удушливый аромат мужского парфюма, донесшийся из них.
Распорядитель взялся за второе копье, и тут толпа на самом деле заворожено притихла – смерть или кровь, жизнь или смерть? Копье взлетело в воздух, и толпа ахнула, увидев, что оно взрыло землю у самой мишени.
Его подхватили и снова вернули Распорядителю. Тот сделал шаг ближе, задрал руку и каким-то неловким движением швырнул копье в мишень. Воздух засвистел, трибуны снова ахнули, но теперь в голосах женщин звучало не разочарование, а страх, и я поняла, что копье попало в черную зону. Как и предсказывала Камнри, турнир в этом году должен был быть смертельным.
Распорядитель поклонился толпе – его миссия была окончена. Он принес смерть и себе, и еще тысяче молодых претенденток, многие из которых умрут, так и не познав радости материнства. Его подхватили под руки и увели прочь те же рослые женщины, что ранее установили мишени.
Неярь поднял руку, призывая к молчанию. Толпа все еще приходила в себя от увиденного, и потому оно воцарилось не сразу.
– Пять на Трофей! Смертельный турнир открыт! Приглашаем всех на поле! – прокричал он.
С трибун почти посыпались женщины, и меня сразу же оторвала от остальных людская волна. Я едва не врезалась в палатку, попыталась сопротивляться, но это было бесполезно – их были сотни, я была одна. Мужчины высыпали навстречу женщинам, подставляли руки и торсы, смеясь, обмахивались платками, стреляли глазами, улыбались. Меня почти расплющило об одного из ярко раскрашенных мальчиков-юнцов, и только чудом я успела вывернуться из его объятий.
Почему-то предположив, что самое безопасное место – позади шатров, я попыталась туда пробиться. Это оказалось совсем нелегко, в толчее мне пару раз отдавили ногу, а чей-то неосторожный локоть заехал в глаз, но я все-таки выбралась на относительно свободное пространство, где и остановилась, пытаясь отдышаться.
Лидиллы и Патрона Камнри не было видно. Мне пришлось бы подождать, пока напор толпы, текущей по полю к палаткам, не ослабеет, поэтому я постаралась свернуть в сторону от основной массы женщин и остановилась у края поля. Как только людской поток схлынет, я пойду искать своих.
– Разберут же всех красивых, – раздался рядом со мной мужской голос, и я увидела рядом с собой раскрашенного зеленым мужчину. – Чего ты ждешь?
– А ты чего здесь стоишь? – спросила я, удивленная и тем, что он один, и тем, что он заговорил со мной без кокетства.
Он показал мне пять платков. Насмешливые синие глаза обшаривали меня с ног до головы, и мне стало не по себе от его взгляда.
– С меня уже хватит, – сказал мужчина, лениво наклоняя голову вперед. – Хотя, – он усмехнулся, и я похолодела от недоброго предчувствия, – знаешь, что…
Я не знала, как это произошло. Только что я стояла на расстоянии пары шагов от мужчины, и тут же он оказался слишком близко. Притянул меня к себе и впился губами в мои губы, а когда я, наконец, сумела пнуть его ногой и высвободиться, прохладный ветер сразу же защекотал мне шею.
– Что ты делаешь! – закричала я. – Отдай!
Мужчина поднял мой шейный платок над головой и засмеялся.
– Кажется, я снова участвую в турнире, – его глаза дразнили меня, а я словно оцепенела, не веря в то, что только что произошло. – Заявка! У меня заявка!
Меня тут же окружили три женщины. Одна из них держала в руке свиток бумаги, вторая резким голосом потребовала мои документы. Машинально я достала из кармана брюк свое удостоверение и протянула ей. Меня занесли в список участников, и наконец, я узнала имя человека, из-за которого, по правилам здешнего мира, я должна была подвергнуть свою жизнь опасности.
– Арксель Перунка, за вас будет биться Донна Илгм.
Мне показалось, лицо мужчины окаменело при звуке этого имени. Он вздрогнул и отвернулся, но тут же снова повернулся ко мне лицом, буквально сверля меня своими синими глазами.
– Но он сам меня поцеловал! – сказала я, яростно глядя на него. – Верни мне шейный платок, ты!
– Ты что же, не знаешь правил? – спросил этот разукрашенный гад, криво ухмыляясь. – Какой-то мужчина сумел тебя поцеловать и даже завладеть твоим платком без разрешения? Да что ты за женщина такая после этого?
Вокруг раздался смех.
– Может, пойдешь и поплачешь в уголке рядом с Распорядителем? – спросил, выступая вперед, красавец Неярь. – Может, ты отказываешься бороться за мужчину, который сам тебя выбрал, и нам следует отрезать ему руки? Может, мы организуем для тебя специальный турнир, чтобы ты могла побороться со стариками до первой слезы?
Людей вокруг нас было уже слишком много. Женщины, мужчины – все они смеялись и указывали на меня пальцами. Я готова была заплакать, и я не собиралась здесь умирать! Неожиданно откуда-то возникла Патрон Камнри, протолкалась через толпу, схватила меня за руку, мгновенно оценивая ситуацию.
– Простите мою дочь, – обратилась она к стоящим вокруг женщинам. Взглянув на Аркселя, она вдруг словно подобралась, став похожей на гибкую кошку перед прыжком. – Простите ее, это ее первый турнир, она немного растерялась, правда, Донна?
Ее рука сжала мою так, что хрустнули кости.
– Правда, – выдавила я.
– Моя дочь придет к тебе с визитом завтра днем, – сказала она Аркселю, запнувшись на слове «тебе». Да что с ней творится? – Будем рады познакомиться поближе с остальными претендентками.
– Так, давайте-ка, расходимся, – сразу же стали разгонять зевак окружавшие меня женщины. – Нечего тут смотреть, нечего.
– Хочу, чтобы девушка сражалась завтра, – посмотрев на Неяря, капризно сказал Арксель.
– Невозможно. Только дня через два, – покачал головой тот. – Ты не в том возрасте, братец, да и не позволят мне.
Брат? Ах, ну да, его же тоже зовут Перунка.
– Девушка будет сражаться тогда, когда до нее по жребию дойдет очередь, – вмешалась та женщина, что открывала турнир. – А теперь идите. И научите уже свою дочь хорошим манерам, – сказала она моему Патрону. – Стыдно слушать, честное слово.
Я позволила своей «матери» потащить себя прочь. Едва мы добрались до дома, где нас уже ждали все остальные, Патрон Камнри вызвала меня к себе. Я не успела даже переодеться.
В ее квартирке-номере все было так же, как и в моей. Жестом указав мне на стул в кухне, Патрон закрыла входную дверь и опустилась на стул напротив.
– А теперь давай начистоту, – сказала она. – У тебя есть какие-либо объяснения тому, что в этом мире делает младший сын Владыки?
ГЛАВА 15
Мы уплетали жареные бобы, пили уже знакомый мне напиток и говорили. После бобов предлагалось попробовать грудку местной птицы и пряный хлеб. Готовили Малгмар и Керр, и приготовили они, надо сказать, на славу. Бобы были очень нежными, мясо – сочным, хлеб – пышным и вкусным. Вот только разговор был неприятным, что немного все же портило мне аппетит.
Воспоминания о поцелуе накатывали на меня подобно лавине – неожиданно. Я то бледнела, то краснела, то утыкалась в тарелку, то вдруг начинала перекладывать с место на место приборы. Зачем он это сделал? Почему просто не нашел меня в толпе и не попросил о встрече, почему не связался с Патроном Камнри иным способом?
Мы сидели в ее комнате, ужинали и говорили. Точнее, говорила она, а я слушала, изредка покрываясь пятнами смущения – когда губы вдруг снова и снова ощущали прикосновение других губ.
– Миламирцы верят в богинь, давших начало всему живому. Согласно их вере мужчины – прямые потомки животных, тогда как женщины сотворены из частей тела богинь, давным-давно разорванных ветром времени на мелкие кусочки. Мужчины почитаемы и любимы, но их надо контролировать, ибо животное – всегда животное, как бы хорошо оно не было цивилизовано. Как думаешь, какое место в их вере заняла бы Червоточина?
Я пожала плечами. Черт, никак не отвыкну отвечать жестами, хотя прекрасно знаю, что для Патрона Камнри пожатие плечами ничего не значит, неуверенность ее вид выражает иначе.
– Не знаю. Трудно представить даже место Червоточины в моей вере, что уж говорить о другой.
– Как ты думаешь, сколько женщин знает о Червоточинах? – Она помолчала. – Ни одной. Все те, с которыми мы пытались говорить на эту тему, были впоследствии уничтожены. Миламир открыт давно, очень давно, и множество открытых с ним одновременно миров уже переведены в другие классы. Но здешние женщины неспособны принять правду. Как бы мы ни пытались, с чего бы ни начинали. Первых наших послов просто убивали – мужчин, женщин – всех. Весть о том, что богини вовсе не творцы мира – смертельное оскорбление для миламирца. Мы готовы были опустить руки и закрыть мир насовсем, объявив его непригодным для прыжков, но несколько лет назад Дэлакон выдвинул предложение, и мы его приняли. Начали с мужчин, а не с женщин.
Она издала смешок, я из солидарности – тоже.
– Лакс был первым, кому удалось вступить в открытый контакт. Неярь Перунка создал для него легенду, сделал его своим братом, вернувшимся из дальней поездки. С разрешения Совета Неярю кое-что изменили – и теперь у него рождаются только мальчики. Мы получили поддержку мужчин планеты – мужчины планеты получили надежду.
– В учебнике этого нет.
– И не будет еще несколько стандартных лет. Вспомни правила перемещения в другие миры.
– Запрет на высокие технологии, – догадалась я.
– Запрет на высокие технологии, – подтвердила она. – Если правило нарушить однажды, появятся желающие нарушить его снова. Допустить этого нельзя.
– Зачем вы мне все это рассказываете? – спросила я. – Я же сказала, что не знаю, почему Лакс появился в этом мире и что ему от нас нужно.
И тут я поняла все сама. В соответствии с кодексом мужского поведения Лакс обязан был сегодня появиться на турнире. В соответствии с кодексом мужского поведения он должен был принимать платки и раздавать поцелуи – ведь женщинам предстояло сражаться за него не на жизнь, а насмерть. До окончания турнира мужчины обязаны были появляться на публике, принимать подарки и надевать самые лучшие наряды, встречаться с претендентками и вплетать в волосы кукол. Ночью самых популярных мужчин охраняли, днем перед их домами специально приставленные женщины держали посты. Если Лакс стал тут «братом» Неяря, наверняка ему ни войти, ни выйти из дома до конца турнира.
– Нас пустят к нему только как претендентку и ее мать, – сказала Патрон, словно прочитав мои мысли. – Мы пойдем рано утром, Стилгмар. Тебе советую приготовить какое-нибудь угощение, я позабочусь о подарках. Я боюсь, дело Лакстерна касается тебя напрямую, – добавила она с проницательностью мудрого Патрона. – Иначе бы он не стал так торопить события, настаивая на том, чтобы ты сражалась завтра. Видимо, здесь что-то срочное.
Уже совсем поздно вечером ко мне заглянули Лидилла и Керр. Они бы зашли раньше, но сначала я говорила с Патроном, а потом закрылась и приняла ванну, не отвечая на стук в дверь. Я как раз заправила углями тяжелый чугунный утюг и гладила к завтрашнему дню одну из рубашек. Пистолеты были начищены, обувь отполирована. На столике у окна лежало мое удостоверение, на развороте которого стояла печать турнира и имя Аркселя Перунки. Увидев его, Керр переменился в лице. Он подскочил к столику, схватил удостоверение и, словно не веря, вчитался в имя.
– Так это правда, Стил? Но зачем? Ты что, вдруг научилась держать оружие? Что за Арксель Перунка? Почему ты решила участвовать в Турнире? Ты лишилась… – Он осекся, увидев выражение моего лица.
– Ты нас очень напугала, – сказала Лидилла. – Ты что, собираешься участвовать в турнире, Стилгмар? Но это же опасно!
– Да знаю я! – не выдержала я, отставляя в сторону утюг и поворачиваясь к ним. – И не собираюсь я ни в чем участвовать, так просто… получилось.
Керр потряс перед моим носом удостоверением.
– Получилось, Стил? Получилось? – Он, казалось, с трудом сдерживался. – Когда нечаянно наступишь кому-то на ногу – это получилось. Когда уронишь на кого-то стакан молока – это получилось, Стил. Зачем ты ввязываешься в такие авантюры? Тебе нравится быть в центре внимания?
– Да причем тут центр внимания? – Я не понимала, почему он так злится.
– Притом, что у нас вторая практика, и ты второй раз встреваешь в какие-то неприятности, – сказал Керр, швыряя бумагу на стол. В глазах его полыхала ярость. – Тебе так понравилось торчать на заседаниях Совета? Мне нет, знаешь ли. Мне и одного раза хватило.
На языке вертелись резкие слова, но я не позволила себе сделать глупость и рассказать Лидилле и Керру о том, что «какой-то» Арксель – это сын Мастера правления. Патрон Камнри просила молчать до выяснения обстоятельств. Сжав зубы, я промолчала.
– Вы пришли воззвать к моей совести? – вместо этого спросила я. – Прошу все вопросы задать своему Патрону, Керр. Поверь, твоей репутации мой поступок не повредит. И твоей тоже, Лидилла.
– Я вовсе не имела в этого в виду… – заговорила Лидилла. – Но, Стилгмар, я не собираюсь покидать Школу, как ты. Я хочу учиться, доучиться и работать по специальности. Для меня очень важна каждая практика, важен каждый мир. Я тебя понимаю. Тебе нечего терять…
– Да причем тут это, – вмешался Керр, расхаживая по комнате туда-сюда. – Стил, если тебя убьют на турнире, тебя придется воскрешать. Если тебя придется воскрешать, придется Мастеру правления дергать архангелов. К слову, эти ребята не подчиняются Владыке, они просто делают добрые дела, потому что такова их природа, но дело здесь даже не в этом. Лидди, ты же знаешь, что за время сейчас в Белом мире.
Лидилла закусила губу.
– Скоро полнолуние.
– Именно. Мы прибываем в Белый мир как раз в полнолуние.
– И что? – спросила я.
– В полнолуние все ангелы заняты оборотнями, Стил. Это давняя история, я тебе ее как-нибудь расскажу, но сейчас знай только, что если где-то будет умирать оборотень, а здесь и сейчас станет плохо человеку, как ты думаешь, кого они будут спасать? Им плевать на людей, когда страдают их любимые домашние животные.
– Керр! – возмутилась Лидилла.
– Ну, что Керр? Короче говоря, Стил, если ты тут помрешь, я не даю гарантии, что тебя оживят. Ты вернешься в свой мир… – Он замолчал так резко, что, казалось, даже дышать перестал. – Это твоя идея, да? Ты хочешь так вернуться в свой мир?
Он покачал головой.
– А ты хитрее, чем я думал.
Я догладила рубашку, пока утюг не остыл, и повесила ее на спинку стула под взглядами Керра и Лидиллы. Потом повернулась к ним.
– Слушайте, ребята, я вам даю честное слово, что делаю это не потому, что мне все равно и не потому, что я собираюсь так вернуться в свой мир. Обещаю завтра вам все рассказать. А теперь – спокойной ночи.
Лидилла подошла ко мне и заглянула в глаза. На лице ее читалась тревога.
– Я… я верю тебе, Стилгмар, – сказала она, изучая мое лицо. – Надеюсь только, в этот раз не получится так же, как с миром дайт.
– Я обещаю тебе, – сказала я твердо.
– Стил, ты не врешь? – Керр приблизился и заглянул мне в глаза. – Я не хочу терять свою потенциальную восьмую жену из-за какой-то глупости.
Я даже не улыбнулась его шутке, но внутри стало легче.
– Обещаю и тебе тоже.
На следующее утро, едва первое из солнц этого мира поднялось над горизонтом, мы с Патроном Камнри отправились в дом Неяря Перунки. Я встала еще затемно, чтобы приготовить угощение – специальное сладкое блюдо, которое я должна была преподнести Лаксу в качестве демонстрации своей любви.
Я долго думала, как приготовить земные кексы из неземных продуктов, но ничего не придумала – слишком все было тут другое, и по вкусу, и по консистенции. Патрон Камнри достала откуда-то местную поваренную книгу, и вдвоем с ней мы соорудили десерт – что-то, похожее по виду на большой комок слизи с украшениями из мертвых червей. На вкус это, по заверениям Патрона, напоминало беломирскую карамель, но пробовать я не рискнула, предоставив право дегустации своему «любимому».
Уложив лакомство и подарки, я подпоясалась тем же кушаком, что был на мне вчера – его я должна была сама повязать Лаксу на пояс в знак того, что готова отдать за него жизнь. Вот и готова к сватовству. Боже, думала ли я когда-нибудь… Нет. Точно не думала. О таком – точно нет.
Я шагала за Патроном Камнри и чувствовала, как с каждым шагом все сильнее дрожат от волнения колени.
Роскошный четырехэтажный особняк, в котором проживали братья Перунка, был темен и казался пустым. Кованая ограда предостерегающе ощетинилась острыми железными прутьями. В свете утреннего солнца она казалась почти черной. Патрон Камнри уверенно отыскала калитку и, открыв ее, ступила на ведущую к дому дорожку. И только тут я увидела стоящих у самых дверей женщин с копьями. Похоже, автор учебника по культурологии Миламира не шутил, когда писал о вооруженной до зубов охране мужчин в период турнира. Это после семидесятидневного кровопролития им позволялось свободно гулять по городу, обниматься с чужими женщинами и навещать своих детей от прошлых союзов. Массовая истерия турнира была не просто опасна для мужчин – обезумевшая толпа женщин часто сносила все на своем пути в попытке добраться до чужого Трофея. Дети, рожденные не в срок – то есть, зачатые в течение семидесяти «чистых» дней турнира, считались незаконными, однако это не мешало им в будущем становиться гражданами страны и обретать соответствующие права и обязанности. Другое дело, что отцы таких детей не считали себя обязанными заботиться о них – но… это действительно другое дело.
Когда мы подошли к двери, нас сопровождали уже шестеро. Копья нацелились в спину мне и моему Патрону безмолвно и внушительно.
– Я – претендентка, – провозгласила я, показывая свое удостоверение с печатью. – Мне назначено.
Стоящая у двери высокая красивая женщина аккуратно поднесла удостоверение к лицу, достала из кармана образец печати и неторопливо сверила оттиски. Патрон Камнри подала свое удостоверение для проверки другой женщине, еще две аккуратно и методично перерыли содержимое корзинки с едой и подарком
– Арксель Перунка ждет тебя, – сказала мне высокая женщина, возвращая удостоверение. Хмурое и настороженное выражение на ее лице сохранилось. – Второй этаж, там его апартаменты. Прошу вести себя согласно кодексу турнира.
– Я прослежу за этим, – сказала Патрон. – Уверяю вас, мы приличные женщины. Все будет по правилам.
Женщина похлопала меня по плечу и отступила в сторону, открывая проход.
За дверью начинался узкий, освещенный газовыми фонарями коридор с дверями по обе стороны. Я остановилась в нерешительности, но Камнри мягко подтолкнула меня вперед.
– Давай же, спеши к любимому.
Я стрельнула в нее взглядом через плечо, но промолчала, опасаясь, что нас могут подслушивать. Любимый, надо же. Я пошла впереди, периодически чувствуя, как вспыхивают щеки от некстати навалившихся воспоминаний о поцелуе. Для Лакса он не значил ничего, как я теперь понимала. Но что он значил для меня? Несмотря на то, что я всю ночь себя убеждала в том, что и для меня это касание губ – просто еще одно интересное приключение в чужом мире – что-то внутри отказывалось принимать такое объяснение. Более того, посреди ночи, уже засыпая, я вдруг открыла глаза, ощущая, как дико бьется в груди сердце. Мысль, которая заставила меня покрыться холодным потом, была проста.
