Текст книги "Ближе некуда (СИ)"

Автор книги: Юлия Леру

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 30 страниц)

Он снова поглядел в огонь, не обращая внимания на то, что тот уже почти погас.

– Тебя утопили, привязав к ногам камень. Ли-бела пошел навстречу мольбам Онел-ады и упросил Клифа достать тело, когда все остальные разошлись. Ты была куском льда, когда мы с ней переодевали тебя. А потом я повез тебя в запретный лес. Немногие туда ходят, как ты знаешь. Я положил тебя там, где время идет совсем медленно – в самый центр поляны, которая раньше окружала Ворота. Летом по ней еще изредка идут искры, а над деревьями можно увидеть странный туман. Ты осталась там, а мы с твоей матерью пустились тебя искать.

Я и Онел-ада искали тебя год по времени Солнечного мира, а потом ее жизнь там подошла к концу. Я не мог долго находиться на Земле из-за лихорадки, так что с перерывами на поиски ушло несколько лет. Я узнал, что Аргента и Сибиг открыли двух Протеже из Солнечного мира, как раз когда готов был отчаяться и все бросить. Одной из Протеже по счастью оказалась ты. Я несся, как сумасшедший, на бал по случаю инициации. Я услышал, как ты оговорилась про притворщиков, и понял, что не ошибся. Твоя мать положила одну из жизней, разыскивая тебя на Земле, а ты в это время просто наслаждалась отдыхом в одном из воплощений.

– Я ничего не помнила, – сказала я.

Он кивнул.

– Я теперь это знаю. Как бы сильно я ни ненавидел тебя за предательство, Одн-на, что-то во мне все равно говорило: «Ты не прав. Ты же ее знаешь. Она не такая». Увидев тебя после многолетних поисков, я понял, что ни моя любовь, ни моя ненависть никуда не делись. И от этого возненавидел тебя еще сильнее. Я сказал тебе о предательстве, и я ожидал чего угодно, но только не того, что увидел.

Он сжал руки в кулаки, и некоторое время молчал.

– У тебя пошла из носа кровь, а это значило, что твое время в Снежном мире на исходе. Прыжок на другую временную ось – из Солнечного мира в Белый ускорил процесс умирания. Я понял, что тебя нужно вытаскивать из Белого мира всеми силами. А теперь самое главное, Одн-на.

Он повернулся ко мне и посмотрел мне в глаза.

– Чтобы здесь ты могла жить, твоей душе требовались силы. Эти силы можно было получить только через смерть одного из вторичных воплощений, но, поверь мне, я пытался убить тебя всего единожды. То, что произошло в Дайтерри – не моя вина и не мой план действий.

– Верю, – сказала я.

– В больнице ты рассказала мне о кошмарах, а от доктора я узнал, что у тебя была рвота. Я понял, что ты на грани смерти. К тебе возвращаются воспоминания о том, что было. Твое сердце готово совершить последний толчок. Твои легкие пытаются избавиться от набравшейся в них озерной воды. Я мог ненавидеть тебя, Одн-на, но я не мог тебя потерять. Моя мать, Камнри, отбыла в Снежный мир сразу же после инициации, и я понял, что она пришла в себя. В ее смерти винить я тебя не мог, но то, что я узнал от нее в Миламире, едва не заставило меня отказаться от затеи. Предателем был муж Ли-ры. Ты спугнула его, когда он перерезал веревки, ведущие к взрывчатке, и он успел обрезать только одну. Обратившись в волка, он рванул в лес, а ты побежала в деревню. Моя мать приняла единственное верное решение. Ты отправилась к джорнакам, а она отозвала с озера всех, кого могла, чтобы дать им в руки оружие. Об озере решили забыть. Главная битва должна была развернуться в деревне, куда ты приведешь джорнаков окольными путями. Ты должна была изобразить испуганную, готовую на все ради матери девчонку, и сыграть роль предателя, чтобы сбить их с толку.

– И я провела их мимо капканов, – сказала я. – Я помню этот момент, Терн. Мы обошли капканы и напали на вас. Муж Ли-ры смешался с волками сразу же, как понял, что джорнакам не победить, и его убили первой же меткой стрелой. Джорнаки не прощают предательства. А я была с ними до конца.

Он кивнул.

– Ты повела джорнаков к деревне, как и решили вы с Паной. Сама она и Олл-ард засели у обрыва, возле взрывчатки, которой, возможно, воспользоваться и не придется. Но мы не знали, что на озере никого не будет. Мы решили, что джорнаки нападут на пустую деревню. Мы ринулись вас защищать, и тогда джорнаки потеряли бдительность и побежали на озеро за нами. Когда мать рассказала мне об этом, и я понял, что ты нас не предавала, моя решимость укрепилась.

– Но когда она тебе рассказала, Терн? Вы ведь все время были у меня на виду.

– Мы перешли, когда я вышел, чтобы ее проводить. Но я не мог, вернувшись, стать совершенно другим – ты меня не помнила, и ты бы решила, что я спятил. Поэтому я доиграл роль. И играл ее вплоть до момента, когда пришел прощаться с тобой. Мне нужно было, чтобы стражница убедилась в том, что я собираюсь устроить тебе побег. Они перестраховались, настолько, что решили выставить тебя мишенью уже наутро. Когда ты умерла, я вернулся в Белый мир.

– Терн, почему ты не рассказал мне обо всем раньше? Почему не позволил знать все с самого начала? Если бы я знала, что умираю, я бы помогла тебе, я бы пошла с вами в Снежный мир!

– Мать говорила с тобой о двойном прыжке? – спросил он.

Я покачала головой.

– Иногда одно воплощение можно спасти, если второе воплощение прыгнет через Ворота. Если бы твоя сущность из Солнечного мира прыгнула бы в Ворота Снежного мира, она бы тоже умерла – потому что не может быть в зеркале двух отражений одного лица, и не может одна душа одновременно быть в двух телах. Но это еще страшнее, чем простая смерть. Я видел всего одного человека, который это пережил и остался психически нормальным. Он победил таким образом лихорадку возвращения… Но при таком прыжке умирают все воплощения кроме истинного. И смерть тогда – самая настоящая, без возможности возродиться.

– А кто этот человек? – спросила я.

– Приэ, – сказал он. – Но он знал, на что идет, и знал, чем это ему грозит. Но ты ничего не помнила, Одн-на. Я бы не разрешил матери использовать двойной прыжок, даже если бы не получилось… убить тебя. Наверное. Не знаю. Все уже позади.

Он закончил свой рассказ слегка отрешенно, как старый человек заканчивает повествование о своей жизни и молодости – все это было, но уже прошло. Единственный раз Терн проявил чувства – когда упомянул о том, как у меня из носа потекла кровь при встрече с ним. Моя смерть, его обман, его игра в ненависть – обо всем этом Терн рассказал мне совершенно спокойно.

– Я не мог тебя ненавидеть, – Одн-на, – заговорил он снова, словно прочитав мои мысли. – Ли-ра давала мне лекарство, которое подавляет эмоции. Совсем подавляет. Она говорит, что аура ведет себя спокойно, а значит, я не могу причинить тебе вреда. Можешь меня не бояться.

– Я и не боюсь, – сказала я, глядя на него.

Он был так близко, что я могла просто протянуть руку и коснуться его. И все же я не могла. Это был не мой Терн. Не Лакс, которого помнила Нина, но и не Терн, которого любила Одн-на, и который любил ее так сильно, что готов был возненавидеть.

– Я люблю тебя, – сказала я просто, понимая, что эти слова значат для него одновременно слишком много и совсем ничего. – Я не боюсь.

Он ничего не ответил.

Я почувствовала, что глаза совсем слипаются. Наверняка уже далеко за полночь, а завтра рано утром нам надо будет отправиться в путь. Я посмотрела на кровать. Она была всего одна, но мы там точно могли уместиться вдвоем, я это знала. Мы раньше часто спали на ней с Терном, как брат и сестра, как жених подруги и подруга невесты. Я увидела, как Терн подавил зевок, и набрала в легкие воздуха.

– Терн, нам нужно поспать.

Он посмотрел на меня.

– Я посижу здесь, спасибо. Отдыхай.

– Не говори глупостей, – возмутилась я, совсем как раньше. – Ты же сказал, что не причинишь мне вреда. Мы уместимся вдвоем.

В его глазах что-то полыхнуло, губы скривила легкая улыбка.

– Ну, если только так.

Я легла у стены, закрыв глаза и отвернувшись. Сердце мое колотилось как бешеное. Я почувствовала, как Терн ложится рядом и поворачивается ко мне спиной, и уже через несколько минут засыпает… Что же до меня…

Заснула я под утро коротким неспокойным сном, полным смутных образов прошлого и настоящего. Я видела себя на турнире, слышала свист воздуха, пронзаемого летящим мне навстречу копьем, слышала гул толпы и аплодисменты. Лежа на песке, я чувствовала, как покидает меня жизнь. Боль была неимоверно сильной, сильнее, чем в реальности, но она резко прекратилась, когда я открыла глаза.

Я лежала на спине на холодном каменном полу. Я сразу узнала это место – я уже была здесь в том сне, после которого на моих запястьях остались следы от оков. Приподнявшись, я услышала звон цепей, но на этот раз руки и ноги у меня не было привязаны. Толстая цепь тянулась от моей шеи к кольцу в стене. Я ощупала толстый железный ошейник и огляделась.

Уже знакомые длинные ряды клеток, одна за другой, насколько хватало взгляда. Большинство – пусты, но были и те, в которых сидели и лежали прикованные цепями к стене пленники. Я слышала детский плач, чувствовала запах давно немытых тел, ощущала дуновение ветра по полу.

Повернув голову, я увидела, что все осталось, как и прежде. В соседней клетке был заперт ангел, и сейчас он лежал у стены, закрыв голову белоснежными крыльями. Пол комнаты был все так же покрыт грязными серыми перьями.

– Фей! – позвала я, и ангел зашевелился. – Фей!

Белоснежные крылья развернулись, открывая моему взору лицо их обладателя, но это был не Фейрандайре. Я увидела синие глаза, яркие полные губы, открытое и красивое лицо.

– Кто ты? – спросила я.

– Меня зовут Корт, – сказал ангел. – Почему ты оказалась здесь, смертная? Тебе здесь быть не положено.

Он поднялся на ноги и подошел к разделяющей нас решетке, цепь с грохотом волочилась за ним по полу.

– Кто ты? – снова спросил он. – Откуда на тебе вампирская метка, и почему…

Дикий крик, раздавшийся где-то вдали, заставил его замолчать. Стены содрогнулись от сильного подземного толчка, и я вынуждена была схватиться за решетку, чтобы удержаться на ногах.

Синие глаза не отрывались от меня.

– Ты связана с Лаксом, – сказал ангел. – Ты должна сказать ему, что враг вернулся. Скажи ему, что опасность пришла со стороны холодных миров.

Еще один толчок, и пол под моими ногами затрещал.

– Скажи ему, что Фейрандайре погиб. – Корт оглянулся – послышались все приближающиеся звуки торопливых шагов. Пол снова содрогнулся, и я почувствовала, как он проседает под ногами. – Скажи ему, пришло время Героя. Скажи ему, что ему пора вспомнить о том, кто он есть.

Резкий каркающий звук раздался совсем рядом с нами. Я повернула голову. Существа с мордами, подобными змеиным, стояли у дверей моей клетки и торопливо отпирали замок. Их приплюснутые лица ничего не выражали, а глаза без век казались слепыми и всевидящими одновременно. Замок заскрипел. Дверь распахнулась, существа оказались внутри, и в тот же миг Корт рядом со мной вспыхнул ослепительно-белым светом, от которого я заслонилась рукой…

– Давай же. Давай же, проснись, Одн-на. Давай же, проснись!

Я почувствовала, как кто-то трясет меня за плечи, и, открыв глаза, увидела над собой взволнованное лицо Терна.

– В чем дело?

– Ты кричала, как будто тебя убивают, – сказал он, не отрывая взгляда от моего лица.

Я села на постели, отмечая, что за окном уже занялся рассвет, и что Терн уже на ногах и успел согреть себе воды с приправами – жестяная кружка стояла на столе, и от нее поднимался парок.

Мысли мои мутились.

– Я снова видела ангела, – сказала я, поднимая руки и глядя на них, словно ожидая, что на запястьях вот-вот проступят следы от оков.

Поднеся руку к шее, я ощупала ее, но не нашла никаких следов. Видимо, в этот раз все обошлось. Терн без церемоний уселся рядом со мной на постели, его глаза следили за моими движениями.

– Расскажи мне, – попросил он.

Я пересказала содержание сначала сна с Феем, потом сна с Кортом. Когда я по просьбе Терна описала Корта, он замолчал, и замолчал надолго.

– Ты ведь не встречалась с ним, правда? Кортвандайре не было в Белом мире, когда ты там была.

– Меня лечил Фей, – сказала я. – Кроме него ни с одним ангелом… Кроме него и Ли-ры ни с одним ангелом я не знакома.

– Понятно, – сказал Терн. Он поднялся, залпом осушил кружку и, помыв ее, поставил в шкаф. – Собирайся, – коротко бросил он мне. – Нам надо спешить. Я отведу тебя домой и вернусь в Белый мир.

– Ты думаешь, мои сны… – я замялась. – Ты думаешь, они то-то значат?

– Ангелы не смогли связаться со мной, потому что я вампир. Они связались с тобой, потому что ты – человек, и на тебе моя метка. – Он сжал губы. – Следы воздействия вампира на ауру можно отследить, это как… радиоактивный след, он остается на человеке навечно. Справедливо рассудив, что я кормлюсь от тебя, они вышли на связь с тобой, зная, что к тебе-то я точно вернусь.

– Они знают, что ты – вампир? – спросила я, послушно поднимаясь и одеваясь.

Умывшись водой из ведра, я почувствовала себя не намного лучше – сказывалась бессонная ночь в слезах, а время, судя по всему, было еще очень раннее. Я надела куртку и перчатки Терна – он наградил меня убийственным взглядом, когда я попыталась отдать их ему.

– Конечно, знают, они же ангелы, – сказал Терн. – Если ты о хранителях порядка – если ты не на их территории, они не вмешаются. Вампиры и ангелы едва ли не две самых старших галактических расы из известных. Ангелы – среди теплокровных, вампиры – среди холоднокровных или холодных, как они себя называют.

Мы вышли из домика. Солнце чертило ярко-красные полосы по глади озера Атт, было морозно, но безветренно. Мы заскользили в направлении деревни. Терн больше не стал ничего объяснять, а я не спрашивала. Мне и так хватало пищи для размышлений.

Судя по тому, как торопился Терн, информация, переданная Кортом, была для него очень важна. Я увидела отблеск волнения на его спокойном – теперь почти всегда спокойном лице, и поняла, что назревает что-то нехорошее.

– Терн! – позвала я, когда мы уже вошли в деревню. Он не остановился, но замедлил ход и обернулся. – Терн, ты понял, о чем говорил Корт? Что это за место, в котором он находится?

– Я не хочу, чтобы ты в это ввязывалась. Дело касается врага, и я подозреваю, что назревает очередная война. Но холодные никогда ранее не нападали на наши миры – мы слишком разные, и нам нечего делить. Возможно, мне придется обратиться к своим сородичам.

– Но в Белом мире пройдут годы, пока ты вернешься, – сказала я.

– Вампиры есть и на Земле, – ответил Терн, и я замолчала, не зная, что сказать.

Да, Ли-ра говорила об этом. В каждом воплощении мы рождаемся тем, кем родились в истинном. Если ты ангел на Земле – ты станешь ангелом во всех других мирах. То же и с вампирами – я ведь должна была обратить на это внимание, еще когда он рассказывал свою историю. Пана избавилась от сына-вампира, желая таким образом уберечь его от охотников. Вампирские сказки и предания должны были иметь под собой какую-то подоплеку, и они и вправду имели, но только не фантастическую, а самую реальную. Существа, живущие долго, почти вечно – потому что родились на другой временной оси, высасывающие из других существ жизнь – только не с кровью, а лишая их ауры, прячущиеся в ночи и боящиеся света – потому что он губителен для природы тех, кто родился на лишенных тепла и солнца планетах.

Мы дошли до его дома в молчании. Терн попрощался со мной коротким кивком, а мне предстояло пройти еще пару сотен шагов до моего дома. В утреннем свете солнца деревня казалась прекрасной. Я намеревалась идти домой, но ноги сами принесли меня к домику Ли-ры. Я знала, что она не спит – она редко нежилась в постели допоздна, предпочитая лечь пораньше. Постучав и услышав приветливое «Войдите», я толкнула дверь и ступила внутрь.

Ли-ра возилась у очага. Увидев меня, она всплеснула руками.

– Ну, я же говорила твоей матери, что ты вернешься в целости и сохранности. А где твой провожатый?

Я упала на стул и посмотрела на Ли-ру, чувствуя, как замирает в груди сердце.

– Ли-ра, дай мне тоже такое же лекарство, как Терну. Я больше так не могу.

Она отложила в сторону ложку, которой помешивала суп, и, подойдя ко мне, наклонилась и взяла меня за руки.

– Одн-на, милая. Он вампир, и он в тебя влюблен. Он убьет тебя, если не перестанет думать о тебе.

– Лучше уже ненависть, чем такое безразличие, – упрямо сказала я.

– Его гложет сильная вина, – сказала Ли-ра, не отпуская моих рук. – После того, как он понял, что ненавидел тебя за поступок, которого ты не совершала. После того, как ты вернулась и вспомнила его – и не возненавидела. Пусть не простила, но не стала его врагом.

Она погладила мои пальцы.

– Я не хотела давать ему это лекарство. Оно подавляет все эмоции, успокаивает его ауру. Но если принимать его слишком долго, к нему привыкаешь. Становится нужно все больше и больше, все чаще и чаще. В конце концов, ты становишься похож на одного из немертвых – кажется, их называют «поднятые» или «ходячие мертвецы». Терн пообещал принимать его только здесь. Только пока он рядом с тобой. Сказал, что постарается уйти в другое воплощение как можно скорее.

– Почему он пошел за мной? – прошептала я, скорее, сама себе, чем ей.

Ли-ра отошла, мои руки выскользнули из ее рук. Она вернулась к супу, помешала его ложкой, попробовала, бросила пару горошин перца.

– Он хотел попрощаться, – сказала она, не оборачиваясь.

ГЛАВА 32

Ли-ра хотела снова дать мне лекарство, подавляющее сны, но я отказалась, ограничившись лишь тем, которое должно было помочь мне справиться с идивэром. Как бы ни был далек от меня сейчас Белый мир, я понимала, что ангелы могут снова попытаться выйти на меня. Связаться со мной.

И тогда у тебя будет причина рвануть с Лаксом в Белый мир.

Но внутренний голос в лице Нины был прав только отчасти. Терн сказал о назревающей беде, а со слов Силенки я еще в Дайтерри уяснила хорошо одну истину.

Враг опасен для всех. Но кто этот враг? Неужели те змееподобные существа, которых я видела в тюрьме перед самым пробуждением? Их морды, их глаза, их нечеловеческая мимика вызывали во мне дрожь.

Терна провожали днем. Он и его мать намеревались перейти в воплощения Белого мира и отправиться на Землю, чтобы связаться со старшей расой холоднокровных – вампирами. Такова была правда, и такова была официальная версия. Если холоднокровные пойдут навстречу и согласятся помочь, возможно, войны удастся избежать. Вампиры контролировали свою часть Вселенной так же жестко, как ангелы – свою. Снежный мир принадлежал ангелам, но его условия были благоприятны и для вампиров – длинные темные зимы, снега и ледники, множество разрозненных государств, практически не имеющих контакта друг с другом. Именно потому вампиры старались занять укромные места в таких мирах, как Снежный и Солнечный, и именно поэтому хранители порядка, так называемые охотники, преследовали, ловили и жестоко наказывали нарушителей.

Несмотря на уговоры матери, я тоже отправилась с толпой провожающих в запретный лес. Клиф, Пана и Терн шли впереди, держались особняком и тихо переговаривались. Арка старалась не отставать, но в разговор не вмешивалась, хоть наверняка и слышала его. Фелик, бодро шагающий рядом со мной, не скрывал гордости за брата и мать.

– Мама видела сон, – сказал он мне, украдкой дернув за рукав. – Как и ты. Ангелы знают, что Терн – связующее звено между ними и вампирами. Они надеются на него.

– Так ты все знаешь, – удивленно сказала я.

– Конечно, – сказал он. – Я ведь все слышу, даже когда вы думаете, что это не так. Это все началось не вчера и не сегодня. Мне кажется, джорнаки потому и побежали из своих домов. Они что-то почувствовали.

Я покосилась на него: сейчас Фелик выглядел и говорил почти как Терн, когда тот рассказывал мне о «замках», заперших Ворота в Снежном мире. Терн и Пана перейдут в другие воплощения – и потому не потеряют память. Но всем тем, что последует за ними через Ворота, придется труднее. Я слышала разговоры еще в деревне – многие были готовы хоть сейчас встать под ружье и поспешить на защиту Белого мира, и только слова Терна о том, что пользы от такой помощи не будет, остановили желающих.

Я бы тоже пошла за ним.

Зачем? Чтобы умирать от того, что он ничего не чувствует, когда находится рядом? Он даже не смотрит на тебя. Ты сказала ему о любви, и что он ответил?

После разговора с Терном в сторожке Нина стала подавать голос намного чаще. И я не могла не прислушиваться к этому голосу – слишком он был созвучен моим собственным мыслям и чувствам.

– Джорнаки не животные и не телепаты, – сказала я Фелику, но он только пожал плечами.

– Что заставляет лань вскакивать с места и бежать прочь, когда волка нет поблизости? Что заставляет волка оскалиться и напасть, когда он не голоден и опасности нет?

И он был прав. Джорнаки в своей дикой сущности были ближе к природе, чем мы, цивилизованные люди. Они селились вдалеке от запретных мест, они не подходили к Воротам, они редко нарушали границы округов. И все же что-то заставило их этой зимой сняться с насиженного места и отправиться воевать. Что-то… или кто-то?

Я воскресила в памяти оскалившегося в улыбке Ера, напомнившего мне о том, что я забыла, слишком надолго задержавшись на Земле. Большая часть из живущих во Вселенной рас, видов и родов – не человеческие. Мы разбросаны по мирам, как пыльца цветов, разнесенная по вселенскому полю ветром перемен, но мы далеко не самые сильные и не самые многочисленные. Ангелы и вампиры старше нас, аниморфы старше нас, даже разумные дайт старше нас. Они были старшими, когда первая обезьяна на Земле слезла с ветки дерева жизни. Они были старшими, когда первый на этой планете снежный человек взял в руки кость меле-падна – древнего, уже вымершего животного, похожего на земного медведя с длинными зубами.

Ангелы на Земле считались существами истинного света и добра. Но тот, кто знал их по-настоящему, знал и то, что такое представление о них – ошибка.

Ангелы переживут людей, как пережили вид, бывший их прямым предком. Эпоха человечества во Вселенной держалась на хрупкой соломинке мира между старшими расами. И если сейчас эта соломинка склонит чашу весов в пользу галактической войны, что же… Человечество будет ее не первой и не последней жертвой.

Если холоднокровные так открыто взялись уничтожать ангелов, значит, повод более, чем веский. Так сказала мне Ли-ра, когда я упомянула о сне и о желании Терна немедленно уйти на Землю.

– Мы фактически отдали вампирам Солнечный мир, – сказала она мне. – Сделали из него нечто вроде представительства их мира в одном из наших. В обмен на это ангелы живут в Сафаег – одном из миров, который контролируют вампиры.

Мы должны были побывать в Сафаег во время обучения в Школе. Я попросила Ли-ру назвать еще пару миров, где правят вампиры. И еще пару. И еще. И мне снова встретилось знакомое название – я встречала его в справочнике по мирам, который из любопытства пролистала до конца. До меня потихоньку «доходило», почему Герой живет в Белом мире, а не где-то еще, почему эти миры называются Закрытыми, и почему ангелы так часто и помногу проводят там время.

Похоже было, что в Белом мире открывались Ворота и ангельских, и вампирских миров. Похоже было, что в случае войны это место становилось полем одного из самых жесточайших сражений. Потому и паниковал Ининджер. Если ангелы и вампиры сойдутся в смертельной схватке, местом великой битвы будет Белый мир.

Мне оставалось только надеяться, что Терну удастся уговорить сородичей оказать давление на инициаторов конфликта. Если, конечно, они сами не являются инициаторами.

Мы дошли до границы запретных территорий и остановились. Терн обвел всех невозмутимым взглядом, скользнул им и по мне… задержись же на мгновение, умоляла я… но бесполезно.

– Я надеюсь на лучшее, – сказал он. – Но на всякий случай прошу тех, кто имеет воплощения в Белом мире, переместиться туда. Я уверен, в ближайшее время доступ к Воротам будет ограничен, а потому… если вы не хотите оказаться в центре войны, уходите.

– Но куда? – подал голос Ли-бела. Его слова эхом пронеслись по лесу. – Если начнется война, ангелы объявят мобилизацию. Мы обязаны будем принять их сторону или сторону холоднокровных тварей. Нет уж, я лучше дома посижу, а когда придет время, возьму в руки пушку.

Сыновья поддержали его, но на лицах большинства отразилась если не паника, то испуг.

– Куда ты посоветуешь бежать, Терн? – спросила одна из женщин.

– Я думаю, безопаснее всего будет в мирах без Ворот, – сказал он задумчиво. – Но я не уверен…

Я вдруг поняла, что сделала шаг вперед, словно ноги сами понесли меня ему навстречу, словно они не слушались моего разума, а подчинялись лишь сердцу. И Терн замолчал, потому что увидел этот шаг. И глаза его на мгновение как будто сверкнули.

– Дрянь, – отчетливо выдохнула позади меня Арка.

Пана тут же выступила вперед, словно защищая меня, и Терн поспешил закончить:

– Время играет против нас. Мне нужно идти. Не прощаюсь ни с кем.

– Легкого перехода, – понеслись со всех сторон пожелания.

И я тоже повторила вслед за всеми:

– Легкого перехода, Терн.

Они скрылись за деревьями. Постояв еще немного, мы пошли назад, каждый размышляя о своем, но обмениваясь схожими мыслями. Арка взяла под руку Клифа, поманила Фелика, демонстративно не обращая на меня внимания, но он мотнул головой и присоединился ко мне.

– Жаль, у меня нет воплощения в этих мирах, – сказал он почти с искренней печалью в голосе.

– А где есть?

– Алхайло, – сказал он и покосился на меня.

Еще один Закрытый мир, о котором я помнила. После войны его цивилизация была разрушена почти до основания. Сдвиг климата вызвал массовое вымирание живой природы. Люди жили в бункерах под землей и ждали, пока осядет пепел, поднятый в воздух ядерными взрывами. Единственные уцелевшие Ворота открывались под водой, в одном из озер, спрятанных в подземной системе пещер. Жизнь там была, мягко говоря, не сказочной.

– Впечатляет, – сказала я.

– Ты слышала о нем?

Я кивнула.

– Изучала в Белом мире.

– Вселенское зло породило монстра, – сказал он почти про себя, но я услышала. – Супервулкан разрушил наш мир. Взорвалось море, по всей земле прошли трещины. Ни ангелам, ни вампирам не удалось справиться со злом. Наш мир уже было не спасти.

Я задумалась над услышанным.

– Так воевали не ангелы с вампирами?

Он покачал головой.

– Нет, Одн-на. Ангелы и вампиры никогда не воевали. Всегда не хватает места какой-нибудь низшей расе, какой-нибудь мелкой галактической империи, которая вдруг решает, что ей мало пары сотен систем в галактике, и начинает задирать голову.

– А против кого же тогда воевали вампиры и ангелы? Кто был вселенским злом?

– Этой старшей расы теперь во Вселенной нет, – сказал он. – Но раньше она называлась фрайд’анго или демонами.

Демоны. Ангелы. Вампиры.

Похоже я зря не увлекалась фэнтези.

Расставшись с Феликом, я снова направилась к дому Ли-ры. Она уже сказала мне, что уйдет в Белый мир, как только вернет мне остатки памяти. Ее воплощения уже давно умерли, но это не значит, что она должна сидеть здесь и ждать, пока пройдет весенний дождь.

Я подняла руку, чтобы постучать в дверь, но меня вдруг грубо схватили за воротник пальто и отбросили с крыльца прямо в свежевыпавший снег. Приземление было болезненным, и у меня на мгновение перехватило дух, так что я не сразу поняла, что надо мной с лицом, обезображенным злостью, стоит Арка.

– Что ты сделала с ним? – зашипела она, наклонившись ко мне так близко, что волосы упали мне на лицо. – Что ты сделала с моим женихом, ты, дрянь? Какого Инфи ты готова была прыгнуть ему на шею у меня на глазах?

– Перестань, – начала я, но она вдруг упала рядом со мной на колени, и, схватив меня за грудки, стала трясти.

– Что ты сделала с ним? Почему после сна матери он побежал за тобой, вместо того, чтобы идти в Белый мир? Почему он наплевал на общую безопасность и побежал к волчьим норам, не сказав мне – его невесте! – о том, что происходит?

Она задыхалась от злости, и я тоже в ее руках задыхалась – Арка слишком туго сжала воротник.

– Я не позволю тебе увести его на этот раз!

У меня перед глазами поплыли круги, но я все же смогла достаточно ощутимо пнуть ее в живот. Арке пришлось ослабить хватку, я вырвалась, откатилась прочь и вскочила на ноги, пока она, чертыхаясь, пыталась подняться. Ей в ее модной шубе это сделать было тяжелее.

– Да опомнись ты! – сказала я, видя, что ярости в ее глазах не убавилось. – Я не знала, что он пойдет за мной! Я ушла из деревни специально, чтобы не видеть его!

Я услышала, как открывается дверь – на пороге появилась привлеченная нашими голосами Ли-ра.

– Что тут происходит? – спросила она, окидывая взглядом меня и стоящую напротив Арку: обе красные, обе в снегу, обе невероятно злы.

– Ничего, – буркнула Арка, резкими движениями отряхивая снег с подола шубы.

– Ты тоже пришла попрощаться со мной? – спросила Ли-ра, глядя на Арку взглядом, в котором читалось миролюбие.

Та помолчала, искоса бросая на меня хмурые взгляды.

– Да.

– Ну, пойдемте в дом, – сказала Ли-ра, отворяя позади себя дверь. – Я дам вам последние наставления.

В некоторые вопросах и я, и Арка были одинаково разумны. Мы проглотили упреки и взаимное недоверие и последовали внутрь. Уже остановившись на пороге, мы поняли, что в доме очень многое изменилось.

Не осталось ни следа от мебели. Исчезли флакончики, ровными рядами стоявшие у стены – а ведь они стояли там, сколько я себя помню. Только пара прозрачных пузырьков: один с уже знакомой мне жидкостью ядовито-оранжевого цвета, другой – с темно-красной, как вишневое варенье, стояли на пустом столе. Взгляд Арки тоже задержался на этих флакончиках, но она, как и я, промолчала, оставив вопросы при себе.

– Не могу предложить вам присесть, – сказала Ли-ра без малейшего смущения в голосе. – Так что вам придется постоять.

Я и Арка переглянулись, совсем как в детстве.

– Я любила вас почти, как родную дочь, – сказала Ли-ра, чуть помолчав. – Я хочу, чтобы вы никогда не забывали о том, как коротка человеческая жизнь, как она хрупка и изменчива.

Она подошла ближе, подняла руку, коснулась ею моего лица. Потом обняла и прижала к себе Арку, которая едва сдерживала слезы. Отстранившись, Ли-ра оглянулась на пустую комнату позади себя. Казалось, она уходит не завтра, казалось – прямо сейчас.

Сколько же лет провела ангел в этом мире, помогая, леча, спасая жизни? Следуя за своими дочерью и мужем, встречая их смерти и снова радуясь тому, что они живы – и так до тех пор, пока последнее воплощение не закрыло глаза. И, как ни обидно мне было это осознавать, ее любви ко мне и Арке оказалось недостаточно, чтобы остаться – на случай войны, на случай опасности, на случай, если я вздумаю заболеть или умереть.

– Ну, что же, не будем плакать раньше времени, – сказала Ли-ра, улыбаясь. – Одн-на, сегодня ночью мы с тобой идем на озеро. Будь готова после заката.