Текст книги "Солнышко (СИ)"
Автор книги: Юлия Цыпленкова (Григорьева)
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц)
Глава 13
К концу второго дня мы достигли поселения, напоминавшего небольшой город с одноэтажными глинобитными домами, окруженный высокой стеной. Мы въехали в ворота, и отряд распался. С Ансаром продолжили путь трое. За время дороги я поняла, что эти трое его слуги или сыновья, почитающие отца за господина. Еще четверо принадлежали другому войну, они и отделились от нас.
Ансар вел своих людей, вместе со мной и двумя лошадьми, опять же вместе со мной, потому что я так и лежала поперек седла. Я поглядывала по сторонам, отмечая, что женщин на улице практически не было, а мужчины, проходя мимо, не пялились с любопытством на Ансара и его добычу. Улочки в городке оказались достаточно узкими, и один раз Ансар долго ругался с хозяином повозки, который не желал уступать дорогу. В результате ругалась вся улица, потому что проехать, как и пройти вскоре никто уже не мог. Гвалт стоял жуткий. Степняки оказались очень эмоциональными. Они кричали, потрясали кулаками, возводили глаза к небу, но в драку никто не лез. Закончилось все тем, что Ансар слез со своего коня, снял меня, перекинул через плечо и свернул на боковую улочку, оставив своих людей разбираться с хозяином повозки. Он еще какое-то время что-то бурчал себе под нос, но вскоре вовсе успокоился, поставил меня на землю и потянул за собой.
– Куда мы идем? – спросила я, потому что надоело молчать.
– Мой дом, – ответил Ансар.
– Тебе лучше вернуть меня, степняк, – я была предельно честна. – Тебе же жить будет проще.
– Ансар уметь объезжать кобылиц, – ответил он, не оборачиваясь.
– Смотри, как бы копытом между глаз не получить, – усмехнулась я.
– Глупый кобылица получает кнут, – Ансар обернулся и с насмешкой посмотрел мне в глаза.
– Сильная кобылица может зашибить ненароком, – в тон ему ответила я.
– Много кнут и кобылица становится мягкой, как шелк, ласковой, как вода в реке Азаль. Глупый кобылица дохнет от гнева хозяина, – со значением закончил свою речь степняк.
– Как бы хозяину раньше не сдохнуть, – мрачно подвела я итог разговору.
Ансар никак не отреагировал на мои слова. Мы дошли до белой стены, которая обносила двухэтажный дом, такие обнаружились дальше от городских ворот. Должно быть, степняк жил в богатом квартале, насколько я поняла из разницы в размерах домов, да и дворов тоже. Ворота распахнул сухонький старичок в длинном халате. Он низко согнулся, приветствуя хозяина. Ансар прошел мимо, не удостоив старичка взглядом. Я с интересом огляделась. Двор был чистый и ничем не вымощен. Под редкими деревьями располагалось что-то типа крытой тканью террасы, где лежали подушки, и стоял низкий круглый столик, совсем как на той террасе, где мы ужинали с Ником. В доме не было ничего примечательного, простенький белый куб с маленькими окнами и хлипкой, на мой взгляд, дверью, из которой выбежала женщина в длинном красном платье, черной косой ниже пояса, в которую было вплетено какое-то неизвестное украшение, прикрепляющееся к обручу с блестящими кругляшками, натянутому на самый лоб. При каждом движении женщина звенела. Причина этого звона стала ясна, когда она упала перед Ансаром на колени и ткнулась лбом в пыль. Подол немного задрался, и я увидела браслеты на ее щиколотках. Женщина что-то сказала, и степняк милостиво улыбнулся, поманил ее и погладил по щеке, отчего взгляд женщины стал более всего похож на взгляд преданной собаки, радующейся ласке хозяина. Только что язык не вывалился изо рта и задом не начала вилять.
– Учись, – Ансар кивнул на женщину. – Был глупый кобылица, стал умный жена. Кнут хозяина много ум учит.
Я фыркнула и отвернулась. Степняк что-то сказал женщине, оставил меня на ее попечение и ушел.
– Мой имя Гайша, – представилась женщина, так же коверкая мой родной язык, как и ее муж. – Я любимый жена господин.
– С чем тебя и поздравляю, – равнодушно отозвалась я.
– Ты рабыня, – в голосе женщины послышалось превосходство.
– Еще так назови и останешься без зубов, – с угрозой прошипела я, и Гайша отпрянула.
– Идти, – кивнула она, больше не пытаясь подчеркнуть свое превосходство.
Я осталась стоять на месте. Женщина заметила это только, когда дошла до двери.
– Идти с мой, – повторила она.
– Зачем? – я посмотрела ей в глаза, и Гайша опустила взгляд.
– Господин злой быть, больно быть, – негромко ответила она. – Мыться, одежда менять.
– Мне моя одежда больше нравится, – непреклонно сказала я.
Она потопталась возле двери, потом воровато оглянулась и быстро направилась ко мне, зашептав в самое ухо.
– Ансар больно бить. Слуг звать, они держать, он бить, больно, – затем задрала рукава, под которыми тоже прятались браслеты, и показала шрамы на руках. – Очень сильно бить.
– За что он тебя? – меня начала распирать ярость.
– Глупый был, строптивый был, лицо господин царапать, – пояснила она.
Я высказала все, что думаю об этом недостойном куске... Впрочем, неважно.
– Ты не идти, он бить. Тебя бить, меня бить, больно бить, – снова зашептала Гайша и умоляюще посмотрела на меня.
– Ладно, – я пошла вслед за ней. – Но мундир не сниму!
– В дом жена господин, старший жена. Она злой, как гадюка. Ее слово-закон. Она говорить, господин бить. – предупредила женщина.
– Это мы еще поглядим, кто тут кого бить будет, – хмыкнула я и пошла в дом.
Гайша провела меня в комнату, где посреди ковра восседала гора в таком же красном платье. Я сначала не поняла, что это человек, еще больше удивилась, узнав, что это женщина. Женщина-гора оказалась той самой старшей женой. Гайша упала перед ней на колени и поклонилась, что-то заговорив на их языке. Насколько поняла, говорила она обо мне, потому что поросячьи глазки горы обратились ко мне, оглядев с ног до головы.
– Поклониться, – прошептала Гайша. – Старшей жена оказывают такой же почет, как господин.
– Вот еще, – фыркнула я. – На колени я могу встать только перед Единым и перед своим королем. А перед этой горой жира я даже сморкаться не буду, противно.
– Глупый, – зашипела любимая жена.
Чудовище в красном что-то просипела.
– Госпожа гневается, – сообщила мне Гайша.
– Пусть хоть ядом захлебнется, – я развернулась и вышла из комнаты.
Я услышала голос Гайши, которая что-то подобострастно объясняла чудищу, потом догнала меня и сурово посмотрела.
– Господин будет злой, – мрачно сообщила она.
– Еще бы ему добрым быть, когда такое в доме живет. Такая повернется и раздавит. – я презрительно скривилась, а Гайша вдруг прыснула в кулак, но тут же задавила этот порыв, испуганно глядя по сторонам.
Их купальню я все-таки посетила, противно было после дороги, даже платье согласилась натянуть, но мундир и штаны постирала и повесила сушиться, чтобы утром одеть, и зорко следила, чтобы никто мое обмундирование не умыкнул. Ансара я видела за остаток дня всего два раза. Первый раз он проверил, как меня намыли и переодели, а во второй долго брызгал слюной, объясняя, что к госпоже надо проявлять уважение. Я скептически хмыкнула и перестала его слушать.
– Ты ее сам-то не боишься? – спросила я, когда он замолчал, чтобы перевести дух. – Это же насмешка Единого, а не женщина.
– Первый жена дает Степной Отец, – Ансар вдруг успокоился и сел рядом со мной.– Второй дает желание. Третий сердце.
– А у тебя сколько жен? – полюбопытствовала я.
– Две. Сердце молчит, – ухмыльнулся степняк. – Будешь умный и ласковый, может ты быть третий.
– Для тебя же лучше, чтобы этого не произошло, – весело рассмеялась я. – Серьезно, Ансар, не отпустишь, я тебе дом на уши поставлю.
– Ты рабыня, – ответил степняк. – Рабыня никто, могу бить до смерти. Жена бить до крови, но живой.
– Я воин, степняк, – я холодно посмотрела на него. – Могу башку твою одним ударом проломить, шею свернуть, позвоночник перебить.
– Горячий кобылица, – усмехнулся Ансар, – но глупый. – он поднялся, еще раз взглянул на меня. – Утром я ехать к повелителю, великому хану Таймазу. Меня не быть три дня. Тебе думать, потом буду ум учить.
Он развернулся и ушел, оставив меня в задумчивости чертить в пыли узоры. Ко мне подошла Гайша. Она посмотрела на мой незамысловатый рисунок из завитушек и села на то место, где недавно сидел ее господин и муж. Я грустно улыбнулась ей. Жалко женщину, вроде неплохая. На улице очень быстро стало темно, и мы пошли с ней в дом, где меня накормили. Отказываться больше не стала, мне нужны силы. Лучше потом гордо всем тут шеи посворачиваю.
– Спать там, – Гайша указала мне не каморку, где прямо на полу лежал дохленький тюфячок.
Я кивнула и ушла в каморку, но сна долго не было. Я все прокручивала в голове варианты побега. В мундире по улице не пойдешь, сразу скрутят. Мужское платье степняков тоже не подходит, у них у всех лица открыты, опять же быстро скрутят. Хотя можно рвануть ночью, что наиболее верно. Но надо продумать и варианты на день. Лучше несколько запасных вариантов.
За стенкой послышался плеск воды и тихое пение, пел очень приятный женский голос. Прикинула, кто это может быть, и поняла – Гайша. Чрез некоторое время после того, как плеск прекратился, мимо моей каморки прошла разряженная Гайша с большим подносом на голове, уставленным снедью. Она вся светилась, и я догадалась, что спешит она к мужу. Невольно покраснела и решила скорей уснуть, а то слышимость в этом доме была преотличная.
Но сон по-прежнему не шел. Я все гадала, что сейчас творится в крепости, не сильно ли попало Крайсу, не послали ли известие отцу, как там Мини, и будут ли меня искать. За этими мыслями я уснула.
* * *
В крепости "Слава короля" царила мрачная тишина. Только в карцере бесновался капитан Крайс Шеллис, требуя немедленной отправки поискового отряда в степь. Да его сестра кадет Мини Шеллис в соседнем карцере орала все, что она думает о майоре Смуре. Сам майор находился в тяжелых раздумьях. Проигнорировать похищение дочери самого генерала Харда он не мог, как и доложить, что степняки захватили кадета Хард. Оправдывал он себя тем, что капитан Шеллис предупредил о недавнем сердечном приступе генерала, потому расстраивать его раньше времени не хотелось, чтобы, не дай Единый, его смерть не оказалась на совести Смура. Но ведь рано или поздно об этом досадном событии все равно узнают и тогда спросят: "А что сделали вы, майор Смур, чтобы вернуть юную Хард ее отцу?". А он пока не знал, что ему сделать. Людей было не так уж и много, чтобы кидать их в степь на поиски этой рыжей бестолочи. Смур жахнул стакан вина и грохнул его о стол.
– Ненавижу бабье! – выкрикнул он. – Все беды от них!
– Пьешь? – раздался женский голос над его головой, и майор вздрогнул.
– Лери, ты чего, птичка моя? – спросил он, подобострастно улыбнувшись.
– Пьешь, значит, – она сложила руки на груди, и майор втянул голову в плечи. – Ты девочку искать собираешься?
– Да где я ее искать буду, Лери?! – возмутился майор. – Степь большая!
– Значит, будешь пить, – констатировала женщина. – Прикажи выпустить Шеллисов из-под ареста.
– Они мне гарнизон разнесут, пусть остынут сначала, – нахмурился Смур.
– Слушай ты... господин майор! – взорвалась Лери. – Или ты сейчас же выпускаешь Шеллисов и даешь распоряжение отправиться на поиски, или я подам рапорт об отставке, заберу детей и спивайся тут в одиночестве!
– Да и вали! – заорал взбешенный майор.
Лери, молча, развернулась и вышла из его кабинета. Смур некоторое время сидел, держась за бутылку и собираясь налить. Потом вскочил и швырнул бутылку о стену, посмотрел, как вино красными ручейками стекает на пол, и заорал:
– Гиль!
Послышались тяжелые шаги в коридоре, дверь распахнулась, и на пороге появился лейтенант Гиль.
– Шеллисов выпустить. Собрать поисковый отряд. – приказал он.
– Слушаюсь, – кивнул лейтенант.
– Старшим ставь капитана Смур. Шеллисов в отряд включить, обоих! Хотя стой. – майор сморщился. – Только капитана. Если еще и эта соплячка пропадет, греха не оберемся.
– Слушаюсь! – вытянулся Гиль.
– Исполнять! – рявкнул майор и упал обратно в кресло, с которого вскочил минуту назад. – Хотите ползать по степи, ползайте, – проворчал он и полез за новой бутылкой.
Через полчаса из крепости выехал отряд в составе двадцати человек, возглавляемый капитаном Смур.
Глава 14
Проснулась я от того, что мои ноги сковывали короткой цепью. Ходить мелкими шажками можно, а вот бежать нет. Сказать, что я обиделась, ничего не сказать. Я очень-очень обиделась, и очень-очень разозлилась на Ансара, а заодно на того амбала, который сковывал меня, потому что его рука то и дело, как бы случайно, гладила мои лодыжки. Лицо амбала я запомнила. Ансара наградила самыми неприличными эпитетами, которые знала. Амбал покраснел, слушая мои витиеватые выражения.
– Понимаешь меня? – спросила я, глядя на его пылающие уши.
– Да, – кивнул он.
– Тогда руки убрал, и дышать на меня не смей, – сказала так, чтобы угрозу он хорошо услышал.
Амбал меня понял плохо, потому что его рука доползла до колена, а на губах появилась издевательская усмешка. Я встала на колени, взяла его лицо в руки, глядя в глаза почти нежно. Амбал расплылся в улыбке и тут же отлетел от меня с громкой руганью, получив удар головой в переносицу.
– Меня Ансар третьей женой берет, – гордо сообщила я. – Жить без меня не может. Всех, говорит, за тебя порешу, а ты сердце хозяина ручищами своими грязными лапаешь? – и гневно сдвинула брови.
– Врешь, – не поверил степняк.
– Я вчера его старшей жене не поклонилась, а он мне ничего не сделал, – похвасталась я.
– А в цепь тогда зачем? – подозрительно спросил амбал.
– Дорожит он мной, потерять боится, вот и подстраховался. – нашлась я. – Если еще раз сунешься, башку сверну, понял?
– Понял, – кивнул он и исчез.
Я снова вытянулась, собираясь досмотреть сон, в котором за мной пришла вся королевская армия, которую почему-то возглавлял Ник. Цепь жалобно звякнула, и сон окончательно исчез. Я снова села и подергала оковы. Крепкие, не сорвешь. Пока я рассматривала досадную помеху на своих ногах, послышались шаркающие шаги, и в мою каморку вошла старуха с платком на голове, прятавшим седые волосы. Она глянула на меня колючими черными глазками и махнула рукой, велев следовать за ней. Я встала и посеменила следом, гремя своим новым украшением. Старуха неодобрительно обернулась и укоризненно покачала головой, словно это я была виновата в том, что бужу весь дом... Бужу? Почувствовала, как счастливая улыбка растягивает мои губы, и топнула посильней. Цепь громыхнула об пол, топнула еще и начала приплясывать, создавая грохот и звон. Так и шла за старухой, которая уже вовсю ругалась и закрывала уши.
Затем прибежала совсем молоденькая девушка, которая пыталась мне на пальцах что-то объяснить.
– Что? – заорала я, перекрикивая собственный шум. – Что говоришь?
Она тоже начинала кричать, но на своем языке, потому я ни слова не поняла. Теперь орала и старуха: на меня, на девушку и на весь дом. Все это время я продолжала движение, громыхая от души. Теперь к нам присоединились двое мужчин и Гайша, взлохмаченная и заспанная.
– Что ты делать? Старший жена бесить, – начала она мне объяснять.
– Ей полезно, может похудеет, – ухмыльнулась я.
– Бить больно! – попыталась докричаться до меня Гайша.
– Никто меня не тронет, пока Ансар не вернется, – расплылась я в улыбке, потому что на лицах мужчин была досада, но трогать меня никто не посмел. Значит, мой вывод верный.
И все же женщине-горе повезло, я вышла из дома. Старуха потащила меня к печи, показав, что я должна лепить лепешки и отправлять их в печь. Понятливо кивнув, я принялась за дело. Обитатели ансарова жилища немного понаблюдали за тем, как я старательно выполняю доверенную мне работу, вздохнули с облегчением и разошлись. Но вскоре вернулась старуха, неся в руке глиняный кувшин с кисловатым молочным напитком, разрешив взять лепешки. Я расплылась в улыбке и приступила к завтраку, не забывая подкидывать дрова. Вскоре огонь пылал очень душевно, превращая румяные кругляши в уголь. На запах гари прибежала моя старуха и прогнала меня от печи и от лепешек подальше.
– Надо новый тесто делать, – покачала головой подошедшая Гайша.
И меня, как виновницу в безвременной кончине лепешек, отправили за мукой. Даже спорить не стала, надо было осмотреть владения Ансара. Я внимательно обследовала помещение, где хранились мука, яйца, прочая снедь и еще зачем-то поставленный к продуктам мешок с клеевым порошком, который широко использовался в нашем королевстве. Добавляешь воду, получаешь клей. Я одобрительно хмыкнула, запомнив, где стоит порошок, набрала муки и вернулась к Гайше. Месить тесто и печь лепешки взялась она сама. Я пристроилась рядом, вроде как поучиться.
– Гайша, – начала я, – а почему старшая жена ничего не делает, а ты жена любимая спину гнешь?
– Потому что она госпожа, – отозвалась женщина, но я уловила нотки неудовольствия.
– Но ведь ты тоже госпожа, получается, – не согласилась я.
– Так решить господин, – вздохнула Гайша.
– А что, у всех степняков по несколько жен? – продолжала я любопытствовать.
– Нет. Бедный степняк иметь один жена, богатый три, хан иметь тоже три, но еще иметь много наложниц, – пояснила женщина. – Наш хан Таймаз не иметь ни одной жена, но иметь столько наложниц, сколько звезд на небе.
– Куда ему столько? – поразилась я. – Неужели на всех хватает?
– Хан Таймаз сильный воин, – ухмыльнулась Гайша, но тут же ответила более серьезно. – Наложниц с набегов везти, другие воины дарить. Ансар говорить, – добавила женщина.
– А где живет хан? Почему Ансар сказал, что его три дня не будет? – узнать, где засел главный паук, я чувствовала своим долгом.
– Туда идти лишь тот, кому дорога открыта, – туманно ответила женщина.
Я нахмурилась. Что за бред? Могла просто сказать – не знаю, а она загадочный вид на себя напустила и многозначительно молчит. Гайша еще немного помолчала, потом понизила голос и доверительно сообщила:
– Ансар говорить, что дворец повелителя затмить красотой даже солнце.
– Дворец? – я скептически оглядела жилище Ансара.
– Дворец, – кивнула Гайша. – А вокруг цвести круглый год сказочный сады, ходить невиданные звери и петь сладкоголосые птицы.
– Угу, – снова скептически хмыкнула я, не особо веря в эти сказки.
Вскоре снова появилась старуха и начала звать меня. Похоже, кто-то не оставил надежды приставить меня к хозяйству.
– На кухню звать, – пояснила Гайша.
– Если не кормить, я не пойду, – ответила я.
– Идти, – нахмурилась женщина.
– Идти, так идти, – не стала я больше спорить и последовала за недовольной старухой.
На кухне старуха скинула меня на попечение толстому краснолицему степняку. Это был первый толстый степняк, которого я видела, остальные излишками веса не страдали. Толстяк ткнул мне пальцем на овощи, велев их почистить. Я почистила, помыла и выжидающе уставилась на него. Но местный повар уже не обращал на меня внимания, он что-то творил, добавляя щепотки специй. Я сунула нос, чтобы посмотреть, что он делает, и тут же расчихалась. Повар поругал меня и перешел к другому большому блюду, продолжая колдовать. Затем ненадолго вышел, а я, в охватившем меня исследовательском азарте, сыпанула щедрую горсть красой приправы, быстренько смешав ее с остальными ингредиентами на втором блюде. Повар вернулся, придирчиво осмотрел свое детище, потом подхватил его и понес в дом.
– Для старшей жены халва, – сказала Гайша, вынырнувшая у меня из-за спины. – Любить сладкое.
– Ей одной столько? – поразилась я.
– Да, – кивнула женщина.
– Ну тогда все ясно, – усмехнулась я и приготовилась ждать последствия своего безобразия.
Последствия объявились минут через пятнадцать в виде громоподобного нечеловеческого рева. Я даже не поверила, что женщина может так орать. Сбежались все, кто был в доме и во дворе. Бледный повар лежал в пыли и клялся, что не понимает, в чем дело. Служанки носились с кувшинами воды, отпаивая свою госпожу. Гайша начала было переводить мне все, что говорит благородное собрание, но вдруг резко замолчала и посмотрела на меня.
– Что? – я невинно похлопала ресницами.
Домочадцы Ансара продолжали орать, перебивая друг друга. Но вдруг наступила гробовая тишина, и теперь все смотрели на меня. Я скромно потупилась и начала водить ногой по земле, позвякивая цепью. Двое мужчин отделились от общей толпы, подхватили меня под руки и унесли в нечто, напоминающее сарай, где и оставили. Вечером мне принесли еду и тюфяк и снова закрыли, оставив на ночь. Наверное, чтобы подумала над своим поведением. Над поведением я не думала, думала над тем, как избавиться от кандалов. Снять их так и не получилось, и я в боевом настрое уснула.
На следующий день меня выпустили рано утром, но к лепешкам не пустили, ими занималась молоденькая служанка. Для меня нашлась метла, видно, большего боялись доверить. Я послушно начала мести двор, сдвигаясь все больше в сторону комнат старшей жены. Не знаю почему, но очень хотелось ее достать. Вскоре пыль стояла столбом, врываясь в открытые окна, где сладко почивала женщина-гора. Подобравшись поближе, я гаркнула нашу строевую песню, вкладывая в каждое слово, не столько душу, сколько мощь своих легких. Рев раненного зверя, перемежающийся громовым чиханием, раздался буквально через несколько минут. Метлу у меня отняли, но я успела ее черенком, как бы случайно, заехать в нос одному из слуг.
Следующей целью моей диверсионной деятельности стал таз с бельем. Меня очень кстати отправили в кладовую, потому, что там я никаких гадостей еще не делала. Взяв яйца, молоко, муку и клеевой порошок, я вернулась к старухе. Она забрала у меня продукты, одно яйцо, впрочем, я утаила, припрятав по дороге, как и клей. Клей я развела и подменила мыльный раствор, которым мыли старшую жену, по цвету они были один в один, это я разглядела, когда ходила в купальню. Так же сыпанула порошок в таз, где стирали белье. А потом любовалась на совершенно не пригодные отныне к ношению тряпки. Так получилось, что это были платья и штаны старшей жены... Это уже роковая случайность, честно. Но этого пока никто не понял, белье еще сохло.
После обеда меня рискнули отправить убираться в дом. Я убиралась на совесть, даже цепью старалась меньше греметь. Меня похвалили и запустили святая святых, покои господина. Убиралась там так же на совесть, а заодно сделала в яйце маленькую дырочку и спрятала на солнечной стороне. Вернется Ансар, будет ему подарочек.
А вечером белье высохло, госпожу намыли, после чего ее очередной рев сотряс стены дома, и я снова оказалась закрытой в сарае, но без ужина. И тюфяк забрали. Но я же кадет его величества! Нас учили спать и не в таких условиях. А о провианте я позаботилась, умыкнув пару лепешек. Когда вой старшей жены, наконец, прекратился, я, с чувством выполненного долга, сладко уснула.
На третий день меня уже не выпускали, ожидая прибытия хозяина и моей порки. Ненавидел меня теперь весь дом, кроме Гайши, ей я ничего плохого не делала. Любимая жена Ансара тайно принесла мне поесть и рассказала, что старшая жена слегла с нервным расстройством.
– А еще у нее глаз дергаться, – шепотом сообщила Гайша и прыснула в кулак. – Если тебя господин делать третий жена, я даже не обижаться.
Я усмехнулась и решила женщину не расстраивать, что собираюсь сбежать, как только меня раскуют. Так что, Ансара я тоже ждала с нетерпением.
