Текст книги "Солнышко (СИ)"

Автор книги: Юлия Цыпленкова (Григорьева)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 25 страниц)

Глава 42

Крепость «Слава короля» стояла на прежнем месте черным медленно умирающим исполином. Я подняла глаза на крепостные стены и подумала, что въезжала сюда со своими сокурсниками около ста лет назад. Вроде и времени прошло всего ничего, а ощущение, что целая вечность. Я будто прожила целую жизнь. Какое же радостное возбуждение охватило нас, когда мы увидели эту громадину. А вот сейчас ничего такого не было. Я вдруг так ясно почувствовала, что стены крепости осыпаются, что солдаты тащат свою службу без всякого энтузиазма. Это их работа и не больше. Безысходность захлестнула меня, и я утерла непрошеную слезу, покатившуюся по щеке.

– Уже все позади, Солнышко, ты дома, – улыбнулся Крайс, ехавший рядом со мной и истолковавший мое состояние по-своему.

Я промолчала и обернулась к Таймазу. Он с интересом рассматривал крепость. Хан был совершенно спокоен. Он почувствовал мой взгляд и улыбнулся, словно мы были на прогулке к нашему озеру, а не въезжали в его темницу. Ко мне подъехал отец, до этого разговаривающий с Ником.

– Мини будет рада видеть тебя, – сказал генерал, и я жалко улыбнулась, продолжая думать, отправят Таймаза обратно сейчас или позже.

Майор Смур стоял во дворе, разглядывая наш отряд. Он немного округлил глаза, увидев капитана Шеллиса. Крайс насмешливо отсалютовал ему. В крепостной двор высыпали солдаты и кадеты, они рассматривали пленника, и мне захотелось закрыть собой хана от этих любопытных взглядов, словно они были в зверинце. Мы спешились, хана сняли с седла, и майор вопросительно посмотрел на генерала.

– Это хан Таймаз, – мрачно ответил отец. – Шеллис пленил.

После этих слов ропот прокатился по рядам вояк, все с еще большим интересом уставились на Таймаза, а затем на Крайса, взирая с явным уважением. Так же на него смотрел и майор. Мне вдруг стало нехорошо.

– Пленника в темницу, – распорядился майор.

Хана грубо подтолкнули в спину, и черные глаза полыхнули гневом, но выражение безмятежности быстро вернулось к повелителю. Он обернулся ко мне.

– Я с тобой, солнце души моей, – сказал он на своем языке.

– Мой хан, – ответила я ему и еле удержала на лице бесстрастное выражение.

– Что он сказал? – Крайс посмотрел на меня.

– Что ты идиот, Шеллис, – негромко произнес барон и покинул крепостной двор.

Я проводила взглядом хана, затем обернулась к отцу, с надеждой глядя на него. Генерал в отставке отвел глаза и потянул меня за собой. Теперь все взгляды были прикованы ко мне. Конечно, выглядела я непривычно для них. И если побрякушки я сняла еще в дороге, то платье, его покрой, а главное, волосы, отросшие за это время, приковали ко мне всеобщее внимание. Да и глухой, наверное, только не знал, что я жила в гареме хана. Теперь я себя чувствовала зверюшкой, выставленной на всеобщее обозрение.

– Что уставились? – прикрикнул Крайс. – Разойдись!

– Шеллис, ты почему не в отпуске? – окрикнул его майор.

– В отпуске, – отмахнулся капитан. – Люблю я в отпуске прокатиться по степе и спасти прекрасную принцессу. – добавил он, усмехнувшись.

Все снова посмотрели на меня, я прибавила шаг, уже опережая отца. Он сочувственно посмотрел на меня.

– Мы завтра уедем отсюда, родная, и все это для тебя закончится, – сказал генерал.

– Завтра?! – я остановилась, пораженная его словами.

– Сегодня уже поздно, – чуть виновато произнес отец. – Придется тебе одну ночь потерпеть это пристальное внимание.

Я не успела ничего ответить. В крепость въехал дозорная четверка.

– Ана! Бесова кукла, ты, наконец, нашлась! – Мини неслась ко мне через весь двор.

– Мини! – я кинулась к ней, и мы крепко обнялись, визжа от восторга. – Как же мне тебя не хватало, маленькая язва, – я радостно смеялась, продолжая обнимать подругу.

– Ань, какая же ты стала, – она вертела меня во все стороны. – Ну, как там в гареме? Ты должна мне все рассказать, все!

– Кадет Шеллис, – вмешался отец, – дайте вашей подруге отдохнуть с дороги и привести себя в порядок.

– Слушаюсь, мой генерал, – козырнула Мини и... пошла вместе с нами.

– Жаль, тебя не было, мы бы с тобой гарем построили за два дня, – прошептала я.

Она с энтузиазмом слушала меня. Генерал ушел вперед, и я, пользуясь этим, нагнулась к самому уху подруги.

– Минь, я целовалась, – доверительно сообщила я.

– С ханом?! – она округлила глаза.

– Да-а, – я мечтательно закатила глаза.

– И как? – вот она моя подруга. Глаза горят от жажды информации.

Я засмеялась и побежала догонять отца.

– Ань, я умру от любопытства, и моя смерть будет на твоей совести! – крикнула она и быстро догнала.

После того, как я помылась, мне притащили мундир. Я посмотрела на него и помотала головой. Отец одобрительно улыбнулся. Он велел подождать и исчез на некоторое время. Пока генерала не было, я пыталась заплести косу. Резать волосы мне даже в голову не пришло. Оказалось, что косу надо уметь плести. Мини какое-то время смотрела на мои мучения и нервное покусывание губ, потом отняла гребень. Она расчесала меня, явно наслаждаясь процедурой, затем заплела тугую косу, свернула ее в пучок на затылке и закрепила шпильками, которые нашлись в ее вещах. Отец все не приходил, и Мини, тоже велев мне ждать, оставила меня в одиночестве.

Некоторое время я сидела, тупо глядя перед собой. Все происходящее казалось каким-то нереальным. Сейчас я должна была закончить уроки по изучению языка и письменности, а потом мой хан ждал меня, чтобы продолжить обучение древнему искусству, издеваться над моими неуклюжими попытками, по-доброму подтрунивая, и я отвечала бы ему тем же. Я вздохнула, посмотрела на зеркало и села поближе.

– Таймаз, – позвала я. – Таймаз, ты слышишь меня?

Ничего не происходило, я начала нервничать. Но тут открылась дверь, вернулась Мини, таща одно из своих платьев. Я удивленно взглянула на нее.

– Да, взяла с собой на практику, – сказала она. – Вдруг бы сгодилось на свидание сходить.

– Пригодилось? – насмешливо спросила я, косясь на зеркало, остававшееся все таким же неподвижным.

– Как видишь, – деловито кивнула Мини и вручила мне платье.

Я придирчиво осмотрела его, приложила к себе, повертелась перед зеркалом.

– Что? – подруга вопросительно вскинула бровь.

– По-моему, не мой цвет, как считаешь? – спросила я, задумчиво крутясь с платьем в руках.

– Ты посмотри на нее, – возмутилась Мини, – давно стала в цветах разбираться? А ну отдавай!

Она вцепилась в один край платья, я в другой, не желая отдавать единственное доступное мне платье. Мы перетягивали его, грозя несчастному предмету гардероба безвременной кончиной.

– Отдай, неблагодарная, – пыхтела Мини.

– Не отдам, мне оно нужно, – мотала я головой, не разжимая своих загребущих ручек.

– Мне оно нужней, тебе же не идет. – не сдавалась хозяйка платья.

– Я готова смириться с этим недостатком, – я усилила напор.

– Где твоя гордость? – вопросила Мини.

– В платье, – ответила я.

И в этот момент в моей голове раздался веселый смех. Я замерла, разжимая пальцы, и подруга полетела на пол с отвоеванным платьем. Обернулась, взглянула на зеркало, напротив которого проходило побоище, и увидела легкую дымку, то расплывающуюся, то собирающееся в подобие лица, черты которого я знала во всех подробностях. Я вспыхнула, понимая, что он все видел. Затем бросила вороватый взгляд на Мини и снова на зеркало, дымка исчезла, как и смех в голове. Вот позорище! Хотя нет, это позор на голову любопытных, подглядывающих за девочками! Успокоившись последним соображением, я гордо распрямила плечи и посмотрела на подругу. Мини расправляла платье, недобро посматривая на меня.

– Ты его помяла, – она потрясла перед моим носом платьем. Должно быть, я сейчас должна по ее замыслу чувствовать себя виноватой.

– Не я, а ты, – отмахнулась я, снова взглянув на зеркало.

– Мы, – пошла на примирение Мини. – Ладно, держи и больше не обижай его, – смилостивилась подруга. – А за мою доброту расскажи мне про хана.

Я воровато глянула на зеркало и отошла так, чтобы меня не было видно. Затем скинула хламиду, в которую оделась после мытья, и переоделась, с досадой разглядывая замявшиеся в схватке места. Попыталась их разгладить руками, поняла, что бесполезно, вздохнула и вернулась обратно. Мини уселась на кресло, на котором я недавно сидела, и выжидающе смотрела.

– Ну! – потребовала она.

– Что ну? – я сделала вид, что не поняла ее.

– Ань, я тебя точно задушу, – возмутилась кадет Шеллис. – Расскажи про хана. Он лучше Ника или хуже?

Убедившись, что нас не подслушивают, я мечтательно посмотрела в окно. Таймаз... Разве его можно сравнивать хоть с кем-то? Такого больше нет. Мини следила за мной взглядом.

– Таймаз, он... – начала я и обернулась к зеркалу.

Из отражения на меня смотрели черные глаза, в которых светилось любопытство, чуть ли не больше, чем у моей подруги. "Продолжай", – зазвучал голос в голове, – "Таймаз, он...". Ах, ты ж ханистый хан! Ну, держись.

– У него длинный нос и большие уши, – доверительно сообщила я Мини. – А еще косой, рябой, хромой и горбатый.

– Да ну-у, – протянула Мини. – Врешь.

"Вот-вот", – поддержал ее голос в моей голове. – "Причем, нагло". Я усмехнулась и проигнорировала голос. Мини обиженно засопела. Конечно, Таймаза видели все, кто вышел во двор, были там и женщины. Явно уже обсудили главного степняка, и моя подруга это могла услышать, когда бегала за платьем.

– Говорят, красавчик, даже наши военные тетки поплыли, – наконец, заговорила Мини.

– У них нет вкуса, – отмахнулась я. – У него ноги кривые и руки волосатые, как лапы медведя.

"А ты рыжая", – обиделся голос. – "Рыжая-бесстыжая, и за что только люблю". Я рассмеялась, и Мини удивленно посмотрела на меня. Я помотала головой и попыталась успокоиться. Подруга повертела в руках гребень, затем повернулась ко мне всем корпусом.

– Ну, хоть как целуется? – спросила она.

"И что теперь скажешь?" – полюбопытствовал голос.

– Да мне сравнивать не с чем, Минь, – ответила я. – Вот сейчас, как пойду и сравню, – это уже голосу.

"Ну-ну", – насмешливо произнес голос, – "Попробуй, отрада моего сердца".

– Куда пойдешь? – опешила Мини. – Целоваться? А с кем?

– С кем-нибудь, – проворчала я.

– Вот так подойдешь и поцелуешь? – не поверила подруга. – А вообще давай, даже любопытно посмотреть. У меня бы смелости не хватило, но в тебя я верю, – насмешку в ее голосе я четко уловила и вспыхнула.

Голос промолчал, похоже, тоже не верил, что сделаю. Ах, вот вы как? Спелись, да? Ну, смотрите. Я развернулась и решительно покинула нашу с отцом комнату. В коридоре никого не было, и я пошла дальше, оглядываясь по сторонам. Как целовать первого попавшегося мужчину я представляла слабо, но рядом шла усмехающаяся Мини, и мне пришлось держать нос гордо задранным, в душе ругая себя за длинный язык. Мы спустились в крепостной двор, повертели головами и заметили Ника. Он шел нам навстречу, приветливо улыбаясь. Я обрадовалась. Если уж кого и целовать, то барона Грая. Во-первых, он не первый встречный, а во-вторых, Ник мне все-таки когда-то нравился. Неожиданно в голове всплыл парк у особняка Граев и Ник, обнимающий меня за плечи.

Резкий порыв ветра налетел так неожиданно, что я еле успела ухватиться за Мини. Барона практически отнесло от меня в сторону. Вихрь закружил по крепостному двору, загоняя всех под укрытия. Мы с подругой, подгоняемые ветром в спину, влетели обратно в крепость, и ветер стих. Я довольно ухмыльнулась.

– Единый против экспериментов честных девушек, – сказала я Мини.

" Не знаю, как ваш Единый, а твой единственный совершенно против", – с нажимом проворчал голос. "Какое самомнение", – мысленно фыркнула я в ответ недовольному голосу и поспешила спрятать счастливую улыбку. Мини покосилась на меня.

– Сдаешься? – спросила она.

– Кадеты не сдаются, – ответила я. – Но Единый против.

– Какой странный ураган, – отец присоединился к нам с подругой. – Налетел, закружил и исчез.

Голос в голове невинно насвистывал веселый мотивчик.

Глава 43

Генерал уже спал, когда я все-таки решила натянуть мундир, все еще лежавший в нашей комнате. Я поглядела на отца и вздохнула. Завтра папа будет сильно ругать меня, но разве я могу иначе? Никуда я не уеду потому, что здесь остается мой хан. Споры о его судьбе сотрясали крепость до позднего вечера. Отец и Ник тоже присутствовали на совете. Они долго и громко спорили. Ник требовал отпустить повелителя степей и с почетным сопровождением отправить обратно, извинившись за доставленные неудобства. Генерал поддержал своего приятеля. Крайс метался от желания заточить на веки вечные в узилище, до публичной казни. Отца и Ника поддерживали только отец и Ник, у Крайса нашлось больше сочувствующих. Положил конец всем спорам майор Смур, решив держать хана в заточении до ответа короля, которому он успел отправить доклад о пленении повелителей степей. На том и разошлись.

Папа и барон вместе пришли в нашу комнату и негромко переговаривались, какое-то время, думая, что я уже сплю. Я не спала, просто тихо лежала за ширмой и слушала о том, что произошло в кабинете майора. Меня охватывал гнев на Крайса и тех, кто поддержал его, даже на майора. Пришлось самой себе доказывать, что они судят со своей колокольни и, наверное, я бы думала так же, если бы со мной не произошло то, что произошло.

Потом они обсуждали завтрашний день, Ник уезжал вместе с нами, точней, с отцом потому, что я никуда не поеду. Когда отец остался один, он долго ворочался с боку на бок, скрипел узкой койкой и вздыхал. Я еле дождалась, когда он уснет. Потом тихонько встала, переоделась и выскользнула из комнаты. Голова была занята мыслями о будущем. Гражданских в крепости быть не должно, а, значит, меня выдворят, не смотря на все мои протесты. Чтобы остаться, я должна вернуться в строй. Меня передернуло от этой мысли.

– Солнышко? – я вздрогнула и обернулась. Крайс стоял у меня за спиной. – Ты переоделась в мундир, решила закончить практику?

– В платье прохладно, – соврала я первое, что пришло на ум.

– Прогуляемся? – друг детства подошел ко мне вплотную и выжидающе посмотрел в глаза.

– Хорошо, – согласилась я, с сожалением глянув в сторону темницы.

Хан молчал с тех пор, как пожелал мне спокойной ночи, и сейчас его со мной не было. Крайс предложил руку, я улыбнулась и не воспользовалась. Мы поднялись на крепостную стену. Капитан поглядывал на меня, но пока хранил молчание, я тоже не спешила говорить, пытаясь справиться с внутренним раздражением. С того момента, как я уловила в глазах друга детства те чувства, которых раньше не замечала, да еще и после его "поцелуй спасителя" находится с ним рядом стало неприятно. Крайс то ли не чувствовал моего отчуждения, то ли просто не желал замечать. Он приблизился практически вплотную ко мне и взял за руки. Я вздрогнула и сделала шаг назад.

– Солнышко... – Крайс замялся, совсем как кадет Райс когда-то. – Я давно хотел поговорить с тобой.

– О чем? – я попыталась вернуть себе собственные руки.

– То, что я бросился за тобой в степь... Бесы, – капитан отвернулся, и некоторое время смотрел в ночь. – Даже не думал, что объясняться так сложно. – затем решительно тряхнул головой, набрал побольше воздуха и повернулся ко мне. – Солнышко, я тебя...

– Крайс! – получился почти крик, я стремительно закрыла ему рот своей рукой, не давая закончить начатое.

Капитан Шеллис накрыл мою руку своей, не давая одернуть, прикрыл глаза и прижался к ладони губами. Ну, нет же, нет, не надо! И где этот бесов хан, когда он так нужен? Устроил бы сейчас что-нибудь этакое.

"Таймаз", – позвала я. – "Таймаз, ты спишь?"

– Солнышко, – шептал Крайс, продолжая целовать мою руку. – Столько лет, столько лет ждал тебя, рыжик.

"Таймаз!"

– Крайс, – я опять попыталась забрать руку, – кто-нибудь увидит.

– Здесь никого нет, – ответил он, привлекая меня к себе.

– Откуда ты знаешь? – я уперлась ему в грудь кулаками. – Знаешь, закон подлости. Нет-нет, а потом сплетни поползут.

"Не понял", – наконец, ожил голос. – "Это что у тебя происходит?"

"Наконец-то!", – воскликнула я. – "Ты, где пропадаешь?"

"Комендант приходил, натащили мне в камеру мебель, потом расшаркивался, на всякий случай. Пришлось ждать, когда уйдет." – пояснил голос и тут же возмутился. – "Отрада моего сердца, ты следишь за тем, что творит этот наглец?!"

Я отмерла и обнаружила, что меня уже вовсю целуют. Вот и сравню, мстительно подумала я, чтоб являлся, когда зовут. Но сравнивать было не с чем. Одно дело поцелуй мужчины, о котором думаешь, чуть ли не каждую минуту, а другое дело поцелуй с тем, кого считаешь своим братом. Я скривилась, отпрянула и от души врезала Крайсу в челюсть. Друг детства откинулся назад, но на ногах удержался.

– Солнышко, ты что?! – воскликнул Крайс. – То стояла спокойно, то вдруг дерешься.

– Прости, Крайс, это я от неожиданности, – ответила я, отходя от него подальше. – Не готова я к такому.

– Тебе нужно время? – он снова подошел, но уже не трогал.

– Очень нужно, – кивнула я, снова пятясь. – Я пойду, Крайс, спать хочется. Ты тоже ложись.

– Спокойной ночи, рыжик, – улыбнулся брат Мини, потирая челюсть. – Рука у тебя тяжелая.

Я пожала плечами, помахала ему и поспешила скрыться, когда услышала, как взвыл ветер. Тут же вернулась назад и увидела, что капитана Шеллиса, уже дошедшего до другого входа в крепость, встретила резко распахнувшаяся дверь.

– Бесово дерьмо, – взвыл Крайс, держась за разбитый нос.

Я юркнула обратно, пока он меня не заметил. Затем спешно сбежала вниз, оглянулась и быстро направилась в сторону карцера и камер для пленных. Меня не заметили, и я выдохнула с облегчением. Карцеры особо не охраняли, даже пленник не изменил привычного уклада. Должно быть, майор полагался на крепость стен и замков. Потому за входом в эту часть крепости следил только часовой. Меня это вполне устраивало.

Я прокралась по узкому темному коридору, прислушалась, мало ли Смур решил вернуться к хану, но в темнице царила тишина.

– Иди смело, солнце моей души, я тебя уже заждался, – раздался чуть насмешливый голос Таймаза.

– Будешь издеваться, уйду, – проворчала я, и тут же завыл ветер, который быстро, но аккуратно оттащил меня к толстой решетке, через которую просунулись ханские длани и оплели меня, прижимая к металлическим прутьям.

– Не уйдешь, – довольно сообщил самый ханистый хан, умудряясь прижаться к моим губам.

Я просунула руки сквозь решетку и обняла Таймаза. И стало так хорошо-хорошо... Мой хан потерся носом о мой нос и улыбнулся. Его глаза блеснули в свете свечей, оставленных пленнику. Я загляделась и почувствовала, что тону в этой бездне. Мне так отчаянно захотелось оказать с ним подальше отсюда. Хоть на берегу нашего озера, хоть в древнем саду, хоть в его кабинете или моих покоях, но только подальше от Орнии, где нам не позволят быть вместе. Таймаз продолжал улыбаться, какой-то загадочной и проникновенной улыбкой.

– Таймаз, – прошептала я.

– Что, Солнышко? – хан забрался пальцами мне в волосы.

– Кажется, я люблю тебя, – сказала я и зажмурилась, ожидая насмешливого ответа. Его не последовало.

Я открыла глаза и взглянула на хана. Повелитель степей смотрел куда-то выше моей головы, и взгляд его стал мечтательно-задумчивым. Он перебирал волосы, не нарушая молчания. Я нахмурилась, я тут ему в любви признаюсь, а он хоть бы словечко в ответ. Попыталась почувствовать хана, но наткнулась на стену, словно он закрылся от меня. Я кашлянула, чтобы привлечь его внимание. Таймаз чуть вздрогнул, очнувшись от своих мечтаний.

– И? – произнесла я.

– Ты готова вернуться в Азхат? Навсегда? – вместо ответа спросил Таймаз.

– Но здесь же папа, – вырвалось у меня. – Я никогда не смогу его навестить? А Мини?

Повелитель улыбнулся и снова поцеловал меня. Затем отступил вглубь камеры и уселся в кресло. Обиделся?

– Нет, я не обиделся, Солнышко, – ответил хан.

– Тогда почему отошел? – спросила я.

– Тебе пора спать, отрада моего сердца, – сказал Таймаз, встал и вернулся к решетке, заключая мое лицо в ладони. – Я буду ждать тебя, – тихо сказал он, целуя.

– Я обязательно приду, как только смогу, – ответила я.

Таймаз снова отступил, я тоже. Уходить жутко не хотелось, но хан был прав, завтра сложный день, нужно отдохнуть хоть немного перед скандалом с отцом. Сделав над собой усилие, я развернулась и побежала к выходу. Остановилась, прислушалась и выскользнула на улицу. Сделала несколько шагов и чуть не уткнулось носом в грудь Ника. Он придержал меня за плечи, невольно потупилась, смутившись. Ник приподнял мою голову за подбородок, глядя с затаенной нежностью. Барон отпустил меня и отступил на шаг.

– Любите ночные прогулки, Ана? – спросил он.

– Да, захотелось подышать воздухом, – ответила я.

– В районе камер воздух лучше? – усмехнулся барон.

Я вспыхнула и попыталась его обойти, Ник не мешал. Но вскоре догнал, пристраиваясь рядом. Барон проводил меня до дверей комнаты, не заговаривая и не прикасаясь. Я, молча, кивнула ему, прощаясь, взялась за ручку, собираясь войти, и Ник накрыл мою руку своей.

– Я все еще жду вас, Ана, – сказал он. – Для меня ничего не изменилось.

– Простите меня, Ник, – я опустила глаза, осторожно вытянула руку и зашла в комнату.

– Сладких вам снов, Солнышко, – услышала я и тяжело вздохнула. Почему-то перед Граем я чувствовала вину.

"Невозможно голубку одну в небо выпустить, так и кружат ястребы", – проворчал голос. – "Отрада моего сердца, а ты еще удивляешься, почему мы лица своих женщин прячем".

Я улыбнулась и ничего не ответила. Ревнует, приятно. Хан еще какое-то время ворчал, потом замурлыкал песенку, под которую я и уснула.