Текст книги "Солнышко (СИ)"
Автор книги: Юлия Цыпленкова (Григорьева)
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 25 страниц)
Глава 34
Последующие дни я снова видела хана лишь урывками. Держался он подчеркнуто вежливо, даже не приближаясь ко мне ближе, чем на вытянутую руку. Меня это начало, в конце концов, злить. И теперь я вообще запуталась, на что злюсь больше. На то, что все еще сижу безвылазно в покоях, закисая от бездействия и лени. Или на то, что Таймаз больше не притрагивается ко мне. В общем, злилась на все сразу, и даже один раз плюнула на все, и, сделав себе веревку из подручных средств, попыталась сбежать через окно. Но стоило мне доползти до земли, как меня уже встречали турхауды, очень вежливо вернувшие меня назад в ханские покои. Тогда у меня не осталось ни одной целой подушки. Когда я сидела вся в перьях и в сушеных травах, подушки были набиты разными материалами, вошел хан, оглядел меня, расхохотался и ушел, оставив скрежетать зубами. И ни тебе нагоняя за попытку побега, ни тебе уговоров больше так себя не вести, ни даже укора в глазах. Похоже, он вообще находил мои выходки забавными. В общем, комнаты вычистили, натащили подушек в два раза больше, а я уже не знала, что еще сотворить от безделья. Единственное развлечение было, это приходы преподавательницы языка Иманидов.
– Хочу учиться играть на музыкальных инструментах, – заявила я на четвертый день без хана.
Пришла учительница, выдала мне инструмент, села напротив и помолилась. Инструмент у меня отобрали уже после двадцати минут моих глумлений над последним. Зашел сам Таймаз, насильно отнял комуз, что вызвало слезы благодарности у моей учительницы музыки. Она долго кланялась и возносила хвалы великому хану. Зато я обиделась и до следующего утра разговаривала только со своими служанками. А утром и с ними не разговаривала, потому что они не оценили моих маршевых песен, в которые я вкладывала всю душу, стоя на балконе. Мои девушки по-тихому сбежали, пока я надрывалась, под балконом завыла какая-то собака, а потом пришел хан, сурово глянул на меня и вручил поднос с яблоками, велев их грызть, пока он не освободится.
С яблоками я разобралась по свойски, обстреливая дворцовую стражу, которая не смела поднять на меня глаза, потому слепо металась по двору, пытаясь избежать моих снарядов. К тому времени вернулись две предательницы, но вину искупили, принеся мне еще яблок, пополнив мой боезапас. Так что с полудня я снова с ними разговаривала. Когда из третьего похода за снарядами мои воины не вернулись, а вместо них явился хан, я поняла, что бойцы попали в засаду, и плакали мои яблочки.
Хан посмотрел на мою вконец охамевшую физиономию, собственноручно напялил чадру и повел на конюшню, успокоив меня этим на время. Пока Таймаз разговаривал с главным конюшим, мы с Шахом вновь утекли с манежа, совершив пробег по территории дворца, даже рванули к воротам. Но стража, завидев издалека наш бравый галоп, спешно закрыла ворота. Мы с Шахом обиделись и вытоптали половину ухоженных клумб. Закончилось все закономерно. Явился хан и опять испортил веселье, остановив моего жеребца одним словом, взял под уздцы и отвел в конюшню, а меня обратно в покои. Вручил новый роман на орнийском и ушел. Роман оказался интересным, и до следующего дня меня никто не слышал и не видел.
Зато после того, как роман закончился, мне опять стало скучно. В тот день я развлекалась тем, что доставала у своих дверей турхаудов, то делая вид, что собираюсь выйти, и они, пряча взгляды отлавливали меня. То задавала им дурацкие вопросы и заглядывала в глаза, забавляясь тем, как они вовсю пытаются избежать встречи с моим лицом. Думаю, не стоит говорить, кто явился, чтобы забрать меня из моих покоев в свой кабинет и вручить мне какую-то нудную книгу на наречии соседнего с Орнией королевства. Сам Таймаз работал, не обращая на меня внимания. Книга ни в какую не шла. Хотя может, все дело было в хане, упорно игнорировавшем меня. Потому я нашла новое развлечение и начала швырять в него подушки. От первых он увернулся, даже не оборачиваясь, следующую отбил, а последнюю поймал и запустил в меня, попав прямо в голову. Я оскорбилась и запустила снаряд обратно. Поработать повелителю так и не удалось, потому что следующие минут сорок мы перекидывались подушками, то прячась в засаде, то ведя обстрел на ходу, благо площадь кабинета позволяла. Закончилось наше побоище тем, что я кралась по кабинету, разыскивая врага, и нашла. Таймаз выскочил из укрытия, я даже не поняла, откуда, завалил на пол, и мы взмокшие и с прилипшими к лицам перьями, хохотали, лежа на полу, пока дверь не открылась, и кто-то, заглянувший в кабинет, не издал неопределенное восклицание. Таймаз одним гибким движением вскочил на ноги и состроил строгую физиономию, отчего я зашлась в истерическом смехе. Он оглянулся на меня, все еще лежавшую на полу, попробовал сделать грозные глаза, но вместо этого хохотнул и снова завалился рядом. Затем перевернулся, нависая надо мной, и смех застрял в горле. Я застыла, глядя на него, а потом... потом сама потянулась к губам Таймаза. Он был такой красивый... Я не удержалась.
– Солнышко, – простонал он, заключая меня в объятья.
И не было сейчас не сомнений, не душевных терзаний, не мыслей о побеге, не о гареме. Остались только он и я.
– Повелитель, – мужской голос, исполненный почтения, раздался за дверью так неожиданно, разрушая все волшебство.
Я смущенно отстранилась, а в глазах хана мелькнуло странное выражение. Он попытался удержать меня, но я вывернулась и встала, стараясь не смотреть на него. Таймаз слегка нахмурился и поднялся следом за мной. Мы оправились, и я исчезла в соседней комнатке, прихватив нудную книгу. Он крикнул на родном языке. Я уже знала некоторые фразы и "войди" перевела сразу. Некоторое время я не прислушивалась, пытаясь вчитаться в книгу, но мысли все время бродили где-то далеко. После того, как поймала себя на мысли, что уже в сотый раз читаю одну и ту же строчку, вообще захлопнула книгу и откинулась на уцелевших подушках, прикрыла глаза и улыбнулась, в который раз переживая заново наш поцелуй.
В кабинете продолжался разговор. Голоса звучали достаточно громко, а кого стесняться, если я на языке Иманидов знаю от силы тридцать слов. Я слушала голос хана, представляла его глаза и вдруг порывисто села. Сначала даже не поняла, что меня так дернуло, а потом это прозвучало снова. Орния! Они говорили про Орнию! Я встала и подошла к проему, встав так, чтобы меня не было видно. Теперь я прислушивалась к разговору. Визитер что-то говорил хану, Таймаз раз за разом отвечал "нет". Он был непреклонен, но в чем? А затем Таймаз произнес Хард, а после я узнала слово "дочь" и собственное имя. После чего последовало новое отрицание. Я вышла из своего укрытия.
– Что происходит? – громко спросила я.
Визитер, это был степняк, которого я ни разу еще не видела во дворце, тут же опустил глаза. Таймаз обернулся ко мне, некоторое время смотрел, а затем велел степняку выйти.
– Таймаз, о чем вы говорили? Обо мне? Кто-то ищет меня? Таймаз! – он отвернулся, и я бросилась к нему. – Таймаз, скажи! Прошу тебя, скажи, – слезы помимо воли потекли по моим щекам. – Это мой отец? Таймаз, пожалуйста...
Хан обернулся, обнял меня, но я начала вырываться.
– Скажи! – потребовала я.
– Да, пятеро орнийцев просят принять их. Они остановились в степном племени едагаров и ждут разрешения приехать во дворец. Там твой отец, трое воинов и один в штатском, назвавшийся Никасом Граем.
– Ник? – вырвалось у меня, и я тут же прикусила язык.
– Ты его знаешь? Кто он такой? – потребовал ответа хан.
– Сын друга моего отца, – ответила я. – Он инспектирует королевские учебные заведения.
– Инспектор знает порядки степняков и их язык? – скептически спросил Таймаз. – Отрада моего сердца, ты не знаешь этого Ника.
Я задохнулась от возмущения, но тут же задумалась над словами хана. Что я знаю о Нике? Ничего... Да какая разница, к бесам Ника, там отец!
– Таймаз, там мой папа, – прошептала я. – Я хочу увидеть моего папу.
Хан отпустил меня и отошел к окну. Он смотрел на улицу, а я на него и все надеялась, что он мне не откажет.
– Я не могу тебя отпустить, – наконец, сказал Таймаз.
– Но ты же можешь позволить мне увидеться с отцом! – воскликнула я и подошла к нему, стараясь заглянуть в глаза.
– Если я дам вам увидеться, ты успокоишься? Ты уверена, что тебе не станет тяжелей? Я ведь не позволю увезти тебя. – хан повернулся и пытливо взглянул на меня.
Орния! Вернуться домой, быть рядом с отцом, что еще я могу хотеть? Если я совру, Таймаз поймет, он всегда чувствует, когда я пытаюсь обмануть. Если скажу правду, он не отпустит меня к отцу. Я бессильно опустилась на пол у ног хана. Ау, кадет короля, где ты? Ты же воин, Ана! Да какой я воин? Я просто женщина, которая совсем запуталась, и которая совсем не хочет воевать. Я вдруг представила, как же здорово было бы, если бы рядом были и хан, и мой генерал. И тут же откинула эту мысль, как же отец сможет уживаться с теми, с кем столько лет воевал?
– Я хочу увидеть моего папу. – повторила я и посмотрела на Таймаза снизу вверх.
– Хорошо, – неожиданно сказал он. – Через восемь дней он будет недалеко от Азхата. Ты сможешь увидеться с отцом. Но помни, к мольбам отпустить тебя, я буду глух.
– Спасибо! – я вскочила и повисла у него на шее.
Руки Таймаза скользнули на мою талию, он недолго удерживал меня, а после отстранил от себя.
– Спрячься, мне нужно отдать распоряжение, – устало произнес хан.
Я шагнула к нему, встала на цыпочки и коротко поцеловала в губы, после чего поспешила обратно в маленькую комнатку. Таймаз позвал степняка, поговорил с ним и отпустил. После позвал турхауда и что-то сказал ему. Некоторое время в кабинете было тихо, я уже хотела выйти, когда в дверь снова постучались, вошли и быстро покинули кабинет. Тут же раздались шаги хана. Он вошел в комнатку, неся в руках комплект одежды.
– Переодевайся, – сказал он и подал мне свою ношу.
Я развернула сложенную одежду и удивленно взглянула на Таймаза. Это была форма турхауда. В дверь снова постучались, и повелитель ненадолго покинул меня. Вернулся он с сапогами из мягкой кожи моего размера.
– Что ты задумал? – спросила я.
– Помнишь, ты хотела посмотреть горное озеро днем? Мне показалось, что в этом скакать на коне удобней, чем в платье. И лицо скроешь. – ответил хан.
Я потянулась к подолу платья, но тут же ойкнула и посмотрела на хана. Таймаз оставил меня одну, и я спешно начала переодеваться. Мы едем на озеро верхом! Я увижу папу! Сегодня просто сказочный день! Я немного замешкалась, пока разбиралась со штанами, пояс которых завязывался сбоку.
– Не так, – раздался хрипловатый голос у меня за спиной.
Руки Таймаза прошлись по моей обнаженной спине, спустились на талию, ненадолго задержались, а затем решительно взялись за пояс. Я не дышала, пока он помогал мне. Затем хан отвел с плеча волосы и коснулся его губами, но сразу отодвинулся и подал рубашку. Я стремительно натянула ее на себя, скрывая обнаженное до пояса тело. Темно-красный шелк приятно скользнул по коже, тут же натянула длинную безрукавку, и Таймаз развернул меня к себе лицом, заматывая широким поясом. Он на мгновение задержался взглядом на моих губах, тут же коснулся их легким поцелуем и взялся за черную ткань. Общими усилиями мы собрали мои волосы, и хан сноровисто замотал мою голову, как у турхаудов, оставив открытыми только глаза. Когда я надела сапоги, он порывисто прижал меня к себе.
– Я не смогу тебя отпустить, даже зная, что ты вернешься, – тихо сказал Таймаз, затем развернулся и первый покинул кабинет.
– Но я все равно постараюсь уйти, – прошептала я. – Папа не оставит меня здесь.
И последовала за повелителем.
Глава 35
– Великий хан милость оказал, – сообщил Абай, лихо спрыгивая с коня. – Он дозволяет белой голове встретится с дочерью.
– Когда? – спросил Ник, привычно подавляя эмоции.
– Через пять дней, – ответил степняк, принимая из рук жены кувшин с водой. – В Азхат не пустят, в степь привезут. Великая милость, – с почтением добавил Абай.
– С нами говорить великий хан не станет? – снова спросил барон.
– Нет, только он, – степняк указал на генерала, – и его дочь.
– А я могу поговорить с Аной? – Грай уже и сам понял ответ.
– Это женщина хана, на нее никто не смеет поднять глаза, говорить с ней без разрешения повелителя нельзя. Закон. Нарушишь, голова с плеч. Турхауды все видят, все знают. Ты подумал, а они уже рядом стоят, саблю заносят.
– Кто такие турхауды? – поинтересовался генерал, которому Ник переводил каждое слово Абая.
– Личная гвардия хана, – ответил барон. – Лучшие воины, про которых я слышал. Про них узнать министерству удалось очень мало. Знаем только, что они имеют какое-то отношение к династии хана. Вообще все, что касается династии, закрыто не только от нас, но и племена, объединенные под властью хана, мало что могут рассказать. Слухи, домыслы, сказки про то, что династия имеет божественное происхождение. Они и почитают своего повелители за бога на земле. В каждом племени и стойбище есть священное место, которое они называют "след повелителя". Скажу честно, даже мне захотелось встать на колени, когда я стоял рядом.
– Да, меня тоже проняло, – согласно кивнул генерал, уже знавший про такое место, куда его не подпустили, но внутренний трепет он ощутил очень ясно. – Когда выезжаем?
– Абай, когда нам будет позволено тронуться в путь? – спросил барон у степняка.
– Можно сейчас, Мангут проводит. – ответил Абай. – Что скажет, то и делайте.
Барон Грай согласно кивнул и махнул своим людям, чтобы начинали собираться. Настроение у орнийцев заметно поднялось. Генерал словно помолодел, он ловко вскочил в седло, помахал ребятне, вечно крутившейся вокруг него, и широко улыбнулся. Ник попрощался со старейшиной, поклонился ему, пожелав сочных пастбищ, и последовал за Лорином Хардом. Свое разочарование от решения хана он оставил при себе, решив, что сделает все возможное, чтобы подойти к Ане. Вскоре маленький отряд, под предводительством младшего сына старейшины Мангута, отправился к месту встречи с Анариоль Хард.
* * *
– Долго мы еще будем тут торчать? – темноволосый здоровяк раздраженно сел на земле, гоняя травинку из одного угла рта в другой.
– Терпение не твоя добродетель? – усмехнулся Крайс Шеллис, вытягиваясь рядом со здоровяком.
– Мы скоро здесь мхом покроемся, – все так же раздраженно ответил здоровяк.
Крайс вздохнул и сел, вглядываясь в утреннюю степь. Вот она работа с гражданскими. Солдаты, молча бы, исполняли приказания, а эти только дергаются. Но взять солдат капитан не мог, зато в этих пятнадцати парнях, которых он прихватил с собой, было один неоспоримый плюс, они так же люто ненавидели степняков, как и он. Да, его тоже вымотало вынужденное бездействие, но после того, как вспышка ревности прошла, капитан все обдумал спокойно и пришел к выводу, что офицер МСД может оказаться прав. Только Крайс не собирался разводить разговоры с врагом, зная, что все закончится кровью, а вот воспользоваться плодами труда Грая...
И теперь его отряд залег на безопасном расстоянии от стойбища, в котором остановились барон, генерал и их трое спутников. Иногда он подбирался ближе и кривился от презрения, когда видел, как его боевые товарищи помогают степнякам по хозяйству. Или видя генерала, перед которым Шеллис преклонялся, сидящим в окружении детей. Генерал Хард что-то рассказывал им и улыбался. Крайсу казалось, что одной только улыбкой старый вояка предает Солнышко и всех, кто пал под саблями степных собак. И всегда рядом с Лорином Хард стоял ненавистный Грай. Видя его высокую фигуру, капитан Шеллис поджимал губы и призывал все известные ему методики, чтобы взять эмоции под контроль.
Иногда, оставаясь наедине с собой, Крайс с ужасом думал, что сходит с ума. Все, происходившее с ним, пугало молодого мужчину силой обуревающих его чувств, но он успокаивал себя: "Верну Солнышко, и все станет, как было".
– Вернулся степняк, который уезжал несколько дней назад, – рыжеватый паренек с зелеными глазами бухнулся рядом с Крайсом. – Эти начали собираться.
– Собираться? – капитан весь подобрался. – Значит, и мы собираемся.
– Слава Единому! – воскликнул темноволосый здоровяк.
* * *
Повелитель стоял на вершине невысокой скалы, задумчиво глядя на полет гордого орла. Птица парила над бескрайней степью, распластав крылья по ветру, игравшим ее оперением. Неожиданно орел стремительно спикировал вниз, хватая зазевавшуюся добычу. Хан проследил, как острые когти птицы впиваются в жертву, а твердый клюв рвет еще трепыхающуюся плоть. Таймаз отвернулся и посмотрел вниз. По пыльной дороге к горному озеру приближались всадники. Зоркий взгляд повелителя сразу зацепился за фигурку в одеждах турхауда. Он улыбнулся и начал спускаться вниз, не спуская глаз с примеченной им фигуры.
Всадники спешились, и девушка в мужской одежде, отказавшись от помощи турхауда, легко спрыгнула на землю, не забыв приласкать своего коня. Она огляделась и двинулась к повелителю, проходя мимо согнутых в поклоне охранников, приветствующих своего хана. Таймаз залюбовался грациозными движениями девушки.
– Моя львица, – прошептал он, вкладывая в эти два слова всю гордость, которую он испытывал за эту, не желающую покоряться ему, девушку.
Она подошла к нему, как всегда приветствуя лишь легким кивком, и встала, вскинув голову и упорно пряча от него свою радость от встречи. Хан нежно улыбнулся, спрятать ей, как всегда, ничего не удалось, но он сделал вид, тоже как всегда, что ничего не заметил. Она размотала черную ткань, открывая лицо.
– Я сама сегодня все сделала, – похвасталась она. – Мне никто не помогал.
– Еще немного, и я возьму тебя в свою охрану, – засмеялся хан.
Она усмехнулась и обернулась на турхаудов, стоявших спиной к повелителю и его женщине. Хан прекрасно понял, о чем она сейчас думает. Не смотря на долгие годы обучения воинскому искусству, девушка уступала любому из представителей личной гвардии хана.
– Пришло время нового дара, – улыбнулся он.
– Саблю подаришь? – она насмешливо взглянула на повелителя.
– Лучше, – подмигнул хан. – Древнее искусство боя.
– Да ну-у, – не поверила она.
Таймаз снова рассмеялся, его забавляла ее прямолинейность, наивность умиляла, а шпильки, которыми она то и дело пыталась его поддеть, приводили в восторг. Иногда поведение девушки выводило из себя, даже злило, но он готов был прощать ей все. Прав был отец, говоря, что перед слабой женщиной влюбленный мужчина становится подобен младенцу. Отцу не повезло, он не встретил своей женщины, но почитал своих жен, выполняя их капризы. Такое счастье, как найти свое продолжение в избраннице, чтобы стать с ней одним целым, выпадало его предкам нечасто. А ему посчастливилось, но упрямая орнийка продолжала держать между ними дистанцию, удерживаемая, то страхом оказаться одной из многих, то мыслями о побеге. Он видел это и чувствовал так четко, как если бы думал сам. Их связь крепла день ото дня. Девушка это тоже чувствовала, но упорно не желала замечать. Когда она, наконец, сдастся, они станут отражением друг друга, тогда уже никто не сможет нарушить их единение. Тогда она поймет, насколько пусты и беспочвенны были ее страхи и опасения, но пока приходилось терпеливо ждать, когда девушка примет свою судьбу.
– И кто меня будет обучать? – ее голосок вырвал хана из размышлений.
– Я, – ответил он. – Кто же еще?
– Ты ведь все время занят, – проворчала она. – На обучение нужно время, а у тебя его нет.
– На тебя у меня всегда есть время, – улыбнулся Таймаз.
– Не заметила, – все так же ворчливо сказала она, кидая в озерную гладь маленький камешек.
– Ты не хочешь, я не прихожу, – пожал плечами Таймаз.
– Я не хочу?! – возмущенно начала она и тут же осеклась, хмуря брови.
Он развеселился, глядя на маленькую складочку, пролегшую между изящными дугами бровей. Вот же упрямица! Девушка исподлобья посмотрела на хана и отвернулась, деловито поправляя кушак.
– И когда начнем занятия? – спросила она.
– Вечером. – ответил он и успел заметить легкую тень разочарования. – Хочешь сейчас?
– А можно? – она тут же вскинула на него взгляд.
Таймаз с нежностью коснулся ее щеки, погладил, едва касаясь, и улыбнулся, увидев, как девушка прикрыла глаза, впитывая эту незамысловатую ласку.
– Можно, – ответил он, продумывая, когда теперь он проведет встречу с советом племен. – Дай мне немного времени.
Она согласно кивнула и отошла, поворачиваясь спиной к турхаудам. Хан позвал одного из них, отдал распоряжение и вернулся к девушке. Турхауд вскочил на своего коня и помчался во дворец, чтобы передать повеление великого хана.
– Тебе пришлось что-то поменять в своих планах? – спросила она, и голос выдал, что девушка чувствует себя виноватой.
– Совсем немного, – ответил хан. – Солнышко, прежде, чем мы начнем, я хочу предупредить тебя, что новые знания не сделают тебя равной мне, или хотя бы турхаудам. Наша скорость и сила превышают твои возможности во много раз. Это дар Вселенной.
– Это та штука на потолке, которая облапала меня? – в больших синих глазах девушки зажегся живейший интерес.
Таймаз снова рассмеялся.
– Вселенная вокруг тебя, Солнышко, – ответил он и широко развел руки. – "Эшь" символ, в котором заключены сила и мудрость моего народа. Он как начало отсчета и его же конец.
– Не пудри мне мозги, – она тряхнула ярко-рыжей шевелюрой. – Если я опять под ней встану, то тоже смогу быть такой же сильной и быстрой, как ты?
Хан застыл на мгновение, борясь с искушением подтвердить ее слова. Насколько тогда все ускорится... Но обманывать девушку ему не хотелось, и он с грустью ответил:
– Нет. Я не могу сказать, что ты получаешь и получишь ли, но твое слияние с "эшь" завершит обряд, сделав тебя моей женой.
– И всего-то? – разочарованно протянула она, и Таймаз почувствовал, как его кольнула обида.
– Ты же не знаешь, что тебе даст наше слияние, – сказал он.
– Тебе скажут пароль допуска к вратам наслаждения? – насмешливо спросила Солнышко.
– Великие Духи Гор, дайте мне терпение, – усмехнулся Таймаз.
– Ответили? – привычно полюбопытствовала она.
– Да, – деловито кивнул повелитель. – Сказали, что заберут тебя к себе, раз ты не ценишь доброго и покладистого хана, и буду воспитывать в темных пещерах, где живут летучие мыши.
– Пф, – фыркнула девушка. – Они меня вернут обратно, еще и денег дадут, чтобы больше к ним не обращался с просьбам.
– Да я сам тебя не отдам, мне Духов жалко, – хохотнул хан.
– Велик хан и милость его, – она согнулась в поклоне, вкладывая в него, как можно больше скептицизма.
Повелитель смерил возлюбленную суровым взглядом, состроив холодно-презрительную мину, которой пользовался, общаясь с теми, на кого падал его гнев, и оглушительно рассмеялся, глядя на не поверившую в его гнев девушку. Затем подумал, что время утекает, как вода сквозь пальцы, а впереди еще столько дел.
– Хорошо, солнце души моей, – сказал он, – приступим. Покажи, что умеешь.
– Ну, держись, самый ханистый хан, – осклабилась она.
Таймаз добродушно усмехнулся и встал напротив своей ученицы.
