Текст книги "Солнышко (СИ)"

Автор книги: Юлия Цыпленкова (Григорьева)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 25 страниц)

Глава 19

Ночь подступила как-то совсем незаметно. Агна и Италлин показали мне небольшой сад, который был отгорожен высокой стеной от любопытных глаз, и до темноты мы с девушками просидели там, болтая о всяких мелочах. Я понемногу разбиралась в нравах местного населения. Заодно поняла, почему степняки, проходившие мимо Ансара с добычей, да и воины Рафгата не обращали на меня никакого внимания, а нельзя пялиться на женщину, рядом с которой есть мужчина. Так же узнала, что в гареме мужчин, в полном смысле этого слова нет, одни евнухи. Заодно выяснила, кто же такие евнухи, потому что делать умное лицо на неизвестные мне факты я уже устала. Объяснения девушек вогнали меня в краску, вырвав изумленное «о-о».

Оказывается, из обучающего процесса мне преподали пока самый минимум, потому Кан, ругаясь и осыпая меня проклятьями за отсутствие в своей комнате, потащил снова в класс. Я упиралась, возмущалась и угрожала, но главный евнух был непреклонен. К счастью, учить меня пришла другая женщина, помоложе и поулыбчивей. Начала она с того же, что и предыдущий преподаватель – осмотрела меня с головы до ног и обратно.

– Да будут к тебе милостивы Духи Гор, – начала она нашу беседу. – Я Бану.

– Здравствуйте, – кивнула я. – Меня зовут Ана.

– Что ты знаешь о мужчинах, Ана? – в ее почти черных глазах зажегся лукавый огонек.

– У них две руки, две ноги и голова, – честно ответила я. – Что о них еще надо знать?

Бану засмеялась и покачала головой. Она поправила длинны рукава, закрывавшие ей кисти рук, сцепила пальцы и очень мило улыбнулась, в одно мгновение расположив меня к себе.

– Мужчины, Ана, это источник силы, доблести и жара, сжигающего женщину, которую Духи создали с одной целью – делать мужчину счастливым, – с началом лекции я готова была поспорить, но не стала. – Долг женщины зажечь этот жар в мужчине плавными движениями бедер, ласковыми перстами, нежным взглядом и сладким голосом. Я научу тебя соблазнять и дарить наслаждение мужчине. И да будет тебе известно, о, Ана, что тебе выпала величайшая честь, на тебя обратил свой взор сам великий хан, попирающий своей мудростью... – в этом месте я отключила внимание, потому что уже знала, что сейчас пойдут восхваления и это надолго. – ... Таймаз, – я снова включилась в урок. – Великий хан искушен в любви и удивить ей сможет лишь лучшая из женщин.

– Что-то Янсылу лучшей не назовешь, – проворчала я.

– Янсылу знает, как доставить великому хану наслаждение и умело делает это, – улыбнулась Бану.

А потом она перешла непосредственно к уроку. Слушала я ее, сначала широко раскрыв глаза, потом краснея, потом я уже не краснела, потому что дальше краснеть уже просто некуда. Теперь я еще и кашляла, потому что слов от возмущения совершенно не было. А когда Бану начала мне показывать на пальцах процесс... кхм, доставления наслаждения хану, я с криком: "Бесово дерьмо вам всем в глотку", – вылетела из класса.

– Кан!!! – заорала я. – Ка-ан!

– Что ты орешь, недостойная?! – главный евнух несся на мои истошные крики.

– Кан, я никуда не пойду! Я даже думать не хочу о том, что говорит Бану!

– Ана, – евнух взял меня за руку и отвел обратно в класс. – Ты пойдешь, потому что хан пожелал тебя видеть.

– Я не буду не то, что трогать его ключ к вратам наслаждения, я не него смотреть не буду!!! – орала я в приступе паники. – Я кадет его величества, я меч в руках могу держать, но не ЭТО! Я вообще не собираюсь ничего с вашим солнцеподобным иметь, я воин!

– Вот и сразитесь с великим ханом, – скабрезно подмигнула Бану. – Тебе выпало счастье прикоснуться к его "мечу"...

– Тьфу! Дерьмо, дерьмо, дерьмо! – орала я, плюясь и передергивая плечами.

На мои крики сбежались наложницы и евнухи, оттеснившие наложниц. Улуч пробился ко мне первый, зажал огромной лапищей рот и ласково пожурил:

– Ай-ай, плохой слово, губы женщина говорить нельзя.

– М-м-м, – мычала я из-под его руки.

Бить Улуча мне не хотелось, потому меня спеленали, пока он удерживал, и потащили в баню, так у них купальня называется, где, повязанную по рукам и ногам, терли, скоблили, мяли, умащивали маслами, от запаха которых я уже задыхалась. Затем развязали, потому что я утихла, нарядили, навешали побрякушек и подтолкнули в сторону лестницы, ведущей в покои хана. Я покорно дошла до нее, затем откинула одного из сопровождающих евнухов ударом ноги и понеслась в сторону сада, намереваясь перелезть через стену. Дерево, с которого я смогу допрыгнуть, приглядела еще засветло. Выход в сад мне преградили два амбала евнуха. Следом неслись еще трое, топая своими ножищами, как вся королевская армия.

Я остановилась, оценивая количество противников и их боевые качества, рискнуть можно... но не успела. Поганка Янсылу подставила мне ножку, которую я не заметила в порыве боевого азарта, да просто не ждала! Я, снова сорвавшаяся в забег, от вероломных действий мстительной мегеры растянулась на полу, умудрившись проехаться по мену. Тут же сверху навалились амбалы, снова скрутили и понесли к хану.

Пока мы поднимались, я как-то сразу успокоилась. И правда, чего это я испугалась? Позор, кадет Хард! Кадеты его величества не боятся трудностей. Ничего я трогать, конечно, не буду. А сунется Таймаз, сверну ему башку. В любом случае, Анариоль Хард он не получит!

– Поставьте меня, – потребовала я. – Не побегу.

Меня поставили на пол, осмотрели с подозрением, и я самостоятельно закончила подъем. Служанки и Кан вздохнули с облегчением и направились следом. Вели меня не туда, где происходили смотрины. Кан жужжал мне на ухо, как я должна себя вести, как есть, как пить, как дышать и все в таком духе. Я рассеянно кивала, слушая его в пол уха. Все равно ничего этого делать не буду.

Возле покоев Таймаза наш кортеж остановился, дожидаясь позволения войти. Стражник метнулся доложить о прибытии почетных гостей и быстро вернулся, открывая передо мной дверь. Легкая паника вновь овладела мной, вспомнились слова и жесты Бану, пришлось опять применять методику самоконтроля. Потому в покои Таймаза я вошла, чуть ли не строевым шагом. Какие там плавные бедра, для меня сейчас существовала лишь задача – войти в покои и ждать дальнейших распоряжений. Что я и сделала, замерев посреди спальни, вытянув руки по швам.

– Кадет Анариоль Хард по вашему приказанию прибыла, – отрапортовала я.

– Вольно, кадет, – послышался мягкий, чуть насмешливый голос.

– Слушаюсь! – ответила я и расслабилась.

Задача выполнена, дальнейшая команда получена, и сознание вернулось на прежний уровень. Я начала осматриваться. Широкое низкое ложе я сразу отмела за ненадобностью, низкий столик с чем-то съестным отметать не стала, ужином меня не кормили. Хана тоже собиралась отмести за ненадобностью, но не вышло. Во-первых, он как раз поднялся, отложил книгу, которую читал до моего прихода, и направился ко мне. А во-вторых, я опять забыла, как дышать, стоило только взглянуть в его глаза.

Таймаз взял меня за руку и подвел к столику, пошла покорно, как овца на убой. Если так дальше дело пойдет, то я, еще чего доброго, его ключ от ворот наслаждения потрогать решусь. Тьфу! Мысль об этом... этом... ключе, в общем, вывели меня из ступора, и я села на подушки, уже спокойней рассматривая хана Таймаза. До чего же хорош мерзавец... Хан собственноручно начал ухаживать за мной, предлагая блюда и напитки. Вроде это я должна была делать, Бану что-то такое говорила. Просто мысли о ключе... бр-р.

– Мне надо домой, – выпалила я, ничего иного для разговора не придумав. Кстати, тема-то насущная.

– Зачем? – поинтересовался хан, и я даже растерялась.

– Ну, это... как его, – выдавила я, – там же дом.

– И здесь дом, – улыбнулся он, вырывая невольную ответную улыбку.

– Не мой. – проворчала я, стараясь подавить радостный оскал.

– Твой. Твой и мой, наш, – еще шире улыбнулся Таймаз.

Я фыркнула и отвернулась, он еще и издевается. Резко поднявшись, я отошла к окну и выглянула на большой сад, гораздо больше того, что имелся в гареме. Красиво... Я не слышала его шагов, скорей, просто почувствовала. Хан остановился за моей спиной, некоторое время молчал, глядя поверх моей головы, это я увидела в отражение в стекле. Затем встретился со мной взглядом через отражение.

– Солнышко, – сказал он, и я вздрогнула, резко обернувшись к нему. – Это ведь твое настоящее имя.

– Откуда вы... – я потрясенно смотрела на Таймаза. В его глазах было спокойное внимание. Я нахмурилась. – Мое имя Анариоль Хард.

Хан покачал головой, потянулся ко мне, и я дернулась в сторону.

– Солнышко, – мягко повторил он. – Девочка из приграничного селения, которую спрятали под полом. – Таймаз снова протянул к моим волосам руку и намотал кудряшку на палец. – Солнышко. Девочка с испуганными глазами, что своей синевой превосходят небо.

– Я плохо помню то время, – тихо ответила я, зачарованно следя за его рукой, продолжающей играть с моими волосами.

– Как ты спаслась, после того, как я велел тебе ждать нашего ухода? – хан перевел взгляд с волос на мое лицо.

– Меня нашел мой отец, генерал Лорин Хард, – я все никак не могла скинуть странное оцепенение.

– Славный воин, – кивнул Таймаз, и я испытала новое потрясение. – Но он не должен был делать из тебя воина. Женщины не созданы для войны.

– Папа хотел, чтобы я ушла на гражданку, когда закончу кадетский корпус, – мне вдруг стало обидно за отца. – У меня самый лучший отец на свете.

Хан улыбнулся и оставил мои волосы в покое, заменив их моим лицом. Я на мгновение задохнулась, ощутив, как его ладони нежно касаются меня. Испуганно дернувшись, я вырвалась из его рук. Таймаз не настаивал, он прошел обратно к столику и поманил меня. Я осталась стоять на месте.

– Ты меня боишься? – спросил хан.

– Кадеты никого не бояться, – тут же гордо отозвалась я и подошла к столику.

Он похлопал рукой по подушкам, и я бухнулась, глянув на хана исподлобья. Он усмехнулся и перешел к трапезе. Я еще какое-то время сидела, ни к чему не прикасаясь, но аппетит хана заставил меня почувствовать, что я голодна, как лошадь. Таймаз насмешливо поглядывал на меня, и я не выдержала, накидываясь на еду. Отстранено подумала, что отец сейчас бы ворчал на меня за несоблюдение этикета, так я и не леди, я воин! А воины едят, не размениваясь на манеры. Хан одобрительно ухмыльнулся и пододвинул ко мне поближе блюдо с чем-то незнакомым, но ужасно вкусно пахнущим. Промычав нечто благодарное, я отдала должное повару хана.

– Ты мне нравишься, – вдруг сказал Таймаз, – совершенно очаровательна в своей дикости.

– Чего? – возмутилась я. – Это кто еще из нас дикий, степняк!

Брякнула и замерла, ожидая гнева повелителя, но он лишь весело рассмеялся. Я сидела и слушала этот бархатистый смех, завороженная блеском черных глаз. Затем встряхнула головой, отгоняя чары хана, и оглянулась в поисках того, обо что можно было вытереть руки. Таймаз сразу понял мое желание и указал на чашу с водой.

– Наелась? – спросил хан, я кивнул в ответ. – У тебя есть какие-нибудь желания?

Я задумалась и кивнула. Таймаз с интересом ждал, что я попрошу.

– Я хочу научиться вашему древнему боевому искусству, – сообщила я и с надеждой посмотрела на хана.

– Ты просишь обучить тебя тайному искусству Иманидов? – брови повелителя удивленно вспорхнули вверх. – Откуда ты знаешь?

– С Рафгатом подралась немного, – призналась я. – Можно он будет меня обучать?

Таймаз задумчиво погладил подбородок, чуть нахмурившись.

– Женщине ни к чему боевое искусство, – наконец, сказал он. – Проси другое.

– Ничего не надо, – я тоже нахмурилась. – Учиться искусству Иманидов хочу, больше ничего не хочу.

– Совсем ничего? – лукаво спросил Таймаз.

Я охнуть не успела, как оказалась в полу лежачем положении на его руках, а хан, коварно улыбаясь, обвел пальцем контур моих губ, спустился на шею, продолжая чертить невидимую линию, провел через ямку на шее, заставив тяжело сглотнуть, и останавливаться он не собирался. Я дышать перестала, глядя в черные глаза Таймаза, в которых все больше разливалась нежность. Когда рука хана скользнула по холмику груди, чуть сжав его, я, наконец, отмерла и вырвалась из неожиданного сладкого плена ханской ласки.

– Мне ваш ключ даром не нужен, – чуть задыхаясь, выпалила я и отползла подальше.

– Ключ? – опешил хан. – Какой ключ?

Я покосилась на его пах и тут же отвела глаза. Таймаз осмотрел себя, затем все так же вопросительно взглянул на меня, и в глазах мелькнула догадка.

– Совсем-совсем не нужен? – усмехнулся он.

– Нет, – сказала, как отрезала.

– А что нужно? – полюбопытствовал хан.

– Искусство Иманидов и домой, – предельно честно ответила я.

– Я могу предложить только... хм-м, ключ. Но раз он тебе не нужен, то можешь уходить, – прохладно произнес Таймаз, сверкнув глазами. – Кан!

Двери открылись, и главный евнух вполз в ханские покои. Таймаз, молча, кивнул ему, и Кан потянул меня за собой. Я мгновение мерилась с ханом взглядом, затем резко развернулась и вышла. Я была раздосадована, только понять толком не могла, чем. Уговорила себя, что из-за отказа Таймаза в изучении боевого искусства Иманидов. Но в голову то и дело лезла тоскливая мыслишка: "Больше не увижу". Все-таки я его довела. Стало почему-то совсем грустно.

– Чем ты не угодила великому хану? – строго спросил Кан. – Только бестолковых наложниц выгоняют среди ночи.

Я ничего не ответила, вообще постаралась больше не думать о произошедшем. Тем лучше, начну искать пути побега, ничто отвлекать не будет.

Глава 20

Меня бесцеремонно толкали в плечо, пытаясь пробиться в спящее сознание. Зря толкали, очень зря. Я привыкла к побудке горном, а когда вот так...

– Ай! Дочь бешеной ослицы! – орал смутно знакомый голос.

Я открыла глаза и обнаружила, что сижу на спине Кана, заломив ему руки. Тут же отпустила и извинилась... Как-то неудобно получилось, н-да. Я помогла главному евнуху подняться и повинно потупилась.

– Пойдем, проклятье гарема, – ворчливо сказал Кан.

– Куда? – я с подозрением смотрела на него и не двигалась с места.

– Великий хан велел тебя в отдельные покои поселить и служанок приставить, – нехотя пояснил евнух. – Совсем я ничего не понимаю! – вдруг обиженно воскликнул Кан. – Ночью выгнал, а утром покои дал, словно любимой наложнице. Даже Янсылу живет с соседкой, а тебе велел дать отдельные от остальных девушек!

Я сама была изумлена! Вот уж чего не ожидала, так это отдельных апартаментов, да еще после того, как наговорила хану гадостей. Возле входа моей комнатушки топтались три девушки. Они поклонились, мне! Сначала изумленно посмотрела на Кана, затем на девушек.

– Твои служанки, – пояснил евнух. – Твой язык знают. Вещей у госпожи нет, – это уже девушкам. А затем снова мне. – Сейчас ткани принесут, выбери, что понравится, будут платья шить.

– Не надо мне ничего! – возмутилась я.

– Голая ходить будешь? – ехидно поинтересовался все еще обиженный на меня Кан.

Я промолчала, что тут ответишь? Когда еще домой вернусь. Ладно, будем обживаться. Мы прошли до второй лестницы и начали подниматься наверх. Я обернулась к евнуху, он проигнорировал мой взгляд. Зато девушки-наложницы с меня глаз не сводили. Я невольно поежилась, но заметила Агну и Италлин и махнула им.

– Идемте со мной! – крикнула я.

Девушки с готовностью сорвались с места и догнали нас. Они пока вопросов не задавали, но я знала, что скоро я окажусь под словесным обстрелом. И все же мне было приятно, что рядом будут знакомые лица. Главный евнух ввел нас в обширные покои, и я присвистнула. Да-а, шика-арно! Что тут скажешь, велика милость хана... не понятно за что, правда. Но, главное, здесь стояла кровать! Не такая большая, как у хана, но тоже было куда перекатываться. Мы, кадеты, конечно, приучены спать в разных условиях, но по нормальной кровати я успели соскучиться. Служанки начали деловито сновать по покоям.

– Прости, госпожа, – поклонилась одна из них, – мы не успеть раньше подготовить покои.

– Ерунда, – отмахнулась я.

Агна и Италлин восхищенно открыли рты, я бы тоже открыла, но нас научили держать эмоции под контролем, потому я просто прошлась по покоям, одобрительно хмыкая.

– Принесли ткани, – отвлекла меня от раздумий одна из девушек.

Очередное "А-ах", разнеслось по покоям подобно ветру. Я с любопытством обернулась и чуть не забыла все уроки по самоконтролю, такое великолепие я видела первый раз в жизни. Следующий час Агна и Италлин занимались тем, что заворачивали меня в парчу, шелк и еще какую-то ткань. Название я не знала, но даже Кан при виде ее покрылся пятнами от зависти. Ткань была почти невесомой, но чрезвычайно прочной. У меня уже перед глазами рябило от ярких и пестрых расцветок. Не привыкла я к такому, потому по истечении этого увлекательного для моих новых подруг часа, мое настроение стремительно упало, и разболелась голова. И покои мне эти не нужны, и служанки, и платья. Достаточно было сказать: "Хорошо, Ана, ты будешь обучаться боевому искусству Иманидов". Вот это счастье, а тут что? Сплошные нервы.

– Ана, какая же ты счастливая! – Италлин с головой зарылась в рулонах ткани.

– Мне бы так, – мечтательно произнесла Агна, вытягивая из только что принесенного ларца кружево.

– Помалкивайте, – прикрикнул на них Кан, заматываясь в ту саму ткань, название которой я не знала. – И почему я не наложница? – задумчиво сказал он, разглядывая себя в большое зеркало. – Обязательно выбери эту, мучение, посланное на мою голову.

– А выбирайте себе, что понравится, – широким жестом указала на кучу тканей. – Мне не жалко.

– Правда? Можно? – Италлин, наконец, продемонстрировала свое раскрасневшееся личико.

– Нужно, – мрачно кивнула я.

Кан сурово оглядел девушек и утащил тот кусок ткани, в который только что заворачивался. Девушки застыли, перебегая глазами с рулона на рулон. Затем беспомощно посмотрели на меня.

– Может, ты первая выберешь? – спросили они.

Я вздохнула, и начала наугад выдергивать ткани. Девушки тут же отняли у меня три рулона, сердито поясняя, что мне эти цвета вообще не подходят. Пожала плечами и заменила их. Откинула в сторону шесть рулонов и кивнула им, чтобы выбирали. Пока Агна и Италлин рылись в оставшихся тканях, мне принесли завтрак.

– Моим подругам тоже сюда принести, – велела я, и одна из моих служанок спешно отправилась выполнять мое пожелание. – А мне умыться и привести себя в порядок хочется.

Когда мы уже сидели за столом, счастливые девочки, и я, страдающая от головной боли, пожелать нам приятного аппетита решила мегера Янсылу. Она влетела ко мне, в бешенстве разбрасывая все, что попалась под руку, визжа и сквернословя. Агна и Италлин побледнели, испуганно сжавшись, а у меня от такой наглости даже дар речи пропал.

– Эй, ты! – крикнула я, вставая из-за стола. – Совсем разума лишилась?

– Ты! – заверещала блаженная. – Ты гадюка! Это мои покои, мои!

– Где написано? – спокойно полюбопытствовала я.

– Это я любимица хана! – орала Янсылу, брызгая слюной.

У меня очень болела голова, и меня очень раздражало, что приходится утираться от фонтана эмоций Янсылу, потому я просто развернула ее к выходу и дала пинка для ускорения, невольно копируя капрала Бирна. Мегера красиво пролетела мимо изумленного Кана. Он бросил взгляд на меня, затем развернулся, поднял визжащую любимицу хана с пола, пока она не начала молотить по нему руками и ногами, и непреклонно вывел за дверь.

– Янсылу тебе спокойно жить не даст, – сказала Агна, переводя дыхание. – Попроси защиты у хана.

– Да, – кивнула Италлин. – Нам рассказывали, что Янсылу трех наложниц со свету сжила. Одна с собой покончила, вторая заболела и умерла, а третья куда-то исчезла, никто ее больше не видел.

– Сунется, я ей зубы пересчитаю, – поморщилась я. – А хану я жаловаться не собираюсь. Еще чего не хватало.

– Зря ты так, – покачала головой Агна. – Ей все с рук сходит, потому что любимица. Хан велит Кану со всем разбираться, а главный евнух боится ее трогать, чтобы не вызвать гнев хана. Пока сестра нашего великого хана, луноликая принцесса Суфия, жила в гареме, она всех в железной руке держала. Янсылу ее, как огня боялась. А как Суфию замуж выдали, так она решила, что теперь она тут главная, вот житья и не стало.

– У хана сестра здесь жила? – удивилась я.

– Ну да, – обе девушки посмотрели на меня, как на несмышленыша. – Гарем-это женская половина. Так вышло, что мать хана умерла пять лет назад, двух старших сестер еще до этого замуж отдали, младшую два года назад. А жен у хана нет. Вот и получилось, что остался главный евнух с евнухами охранниками, смотрительница гарема Умида, ее отпустили на несколько дней к больной сестре, ее помощницы, да служанки. Их никого Янсылу не боится. Только хана боится, а ты ему, видно понравилась, раз после первой ночи уже и покои дал.

– Правду говорят, что тебя хан ночью из своих покоев выгнал? – спросила Италлин.

– Отпустил, – ответила я.

Девушки переглянулись и снова жадно уставились на меня.

– И какой он? Тебе было хорошо с ним? Как ты ублажала хана, что он такую милость тебе оказал? – засыпали они меня вопросами.

Я только открыла было рот, чтобы честно рассказать, что ничего не было, как послышался шорох. Я показала Агне и Италлин, чтобы молчали, подкралась к дверям и резко их открыла. Кто-то вскрикнул и тяжело упал на пол. Выглянула, это была одна из наложниц. Она торопливо отползала от двери, держась за лоб. Я усмехнулась, повернулась к девушкам и преувеличенным воодушевлением начала говорить:

– О-о, что это была за ночь! Его ключ, мои врата и полное наслаждение. До сих пор витаю в облаках. Как вспомню, так вздрогну.

Откуда-то издалека донесся яростный визг. Я удовлетворенно кивнула и закрыла дверь, оставив некоторых беситься от злости.

– Слушайте, ее вообще лекарям не пробовали показывать? – поинтересовалась я. – Она же дурная, таких обычно запирают подальше от здоровых людей.

Девушки хихикнули и отрицательно покачали головами. Жаль, я бы ей настоятельно советовала осмотр у лекарей. У нас таких исключали еще на первых курсах. От них же не знаешь, что ожидать. А одного парня исключили уже почти перед самым выпуском два года назад. Он после практики с башкой перестал дружить, так и увезли в белой карете с дубовым листом. Был кадет, и весь вышел.

Дверь снова открылась, и вошел Кан. Он окинул меня взглядом, хмыкнул и показал, чтобы шла за ним. Я оглянулась на девушек, пожала плечами и вышла следом за главным евнухом. Он, молча, повел меня к лестнице в ханские покои. Я остановилась на первой ступеньке, желая знать, зачем он меня тащит к хану. Кан обернулся.

– Что встала, идем, хан ждет, – недовольно сказал евнух.

– Зачем? – спросила я.

– У тебя ума нет или страха? – поразился Кан. – Идем, говорю, мучение мое.

Ладно, идем, так идем. Мы подошли к кабинету, и я с облегчением выдохнула. Было подозрение, что хан все-таки хочет ключ свой пристроить, типа, как в благодарность за покои. Так я их не просила. Я бы и за искусство Иманидов бы не согласилась, не то, что за покои. Стражник уже знакомо мне заглянул к хану, и двери открылись.

Я вошла прямо, но для разнообразия присела в реверансе, все же монарх, хоть и степной... или горный. Таймаз стоял у окна. Он кивнул мне и отвернулся, подзывая к себе. Я подошла и встала у него за спиной.

– Взгляни, – сказал хан.

Я приблизилась к окну и выглянула. Там был конь. Шестеро человек пытались удержать вздыбленного красавца. Единый, я в жизни таких коней не видела! Зверь, гордый и прекрасный зверь со стройными мускулистыми ногами, лоснящийся черной, как беззвездная ночь, шкурой. Я восхищенно выдохнула.

– Он твой, если сможешь его укротить, – сказал хан, и я поперхнулась.

– Мой? – вышел хриплый шепот. – Мне его объездить?

– Он объезжен, – улыбнулся Таймаз, – но норов такой, что признает лишь силу.

– И как я буду на нем ездить? – голос вернулся и наполнился скептицизмом. – Скакать по гарему? Или наложниц ему скармливать?

Хан негромко рассмеялся, взял меня за руку и повел к дверям. Я послушно шла следом, гадая, а не решил ли он меня зверюге скормить? Перед смертью побаловал, теперь можно и к коню. Мы спустились во двор. Стража склонила голову, так же поступили и остальные мужчины, кроме тех, кто держал конягу, те смотрели, чтобы их копытом не зашибли.

– Шах, – произнес Таймаз, и конь навострил уши. Затем хан сказал еще что-то на родном языке, и зверюга замер.

Шестеро мужчин выдохнули и опустили взгляды. Таймаз подошел к вороному, потрепал его, и конь доверчиво ткнулся в руку хана, разыскивая там лакомство. Повелитель подозвал меня. Сначала была легкая оторопь, потом нерешительность, и, наконец, я стряхнула с себя эмоции, смело шагнула к вороному, взяла его за уздечку и притянула к себе злую морду, удерживая до тех пор, пока зверь не перестал дергаться. После этого потрепала по морде, зашептав ему, что красивей коня в жизни не видела. Шах вел ушами, прислушиваясь к новому голосу. После этого я решилась обойти его и запрыгнуть в седло. Хан с интересом наблюдал за мной. Шах некоторое время стоял спокойно, а потом подкинул задние ноги, взбрыкнул, но я удержалась. Тогда он сменил тактику, встав на дыбы, затем снова взбрыкнул. Не знаю, каким чудом я продолжала удерживаться в седле, но страха не было. Была злость и нежелание растянуться на земле перед ханом и всеми, кто присутствовал во дворе. Если упаду, значит, слабая, значит, не справилась. Докажу силу, значит, будут уважать. И я держалась до тех пор, пока конь не выдохся и не встал ровно. Я перевела дыхание и похлопала Шаха. Только сейчас я увидела, что хан вовсе не спокоен. На его лице была тревога и... досада. Он ждал, что я упаду?

– Он мой, – торжествующе воскликнула я.

– Твой, – Таймаз расслабился и улыбнулся. – Воинам дарят настоящие сокровища.

Я чуть ли не с обожанием посмотрела на него. Он понял, что побрякушки для меня пустой звук, и вот он настоящий подарок – черный бриллиант, стоит под седлом и косит на меня. Еще не сломлен, но уже стоит. Но оставался вопрос, где я буду на нем ездить, и как часто смогу видеться с жеребцом, чтобы контакт не был потерян. Хан протянул руку, и я легко спрыгнула на землю, снова погладила и пошла к Таймазу.

– Вы надеялись, что я упаду? – прямо спросила я, когда мы вернулись во дворец.

– Почему ты так думаешь, Солнышко? – он повернул ко мне голову, и я чуть не потеряла дар речи от взгляда этих таинственных бездонных глаз.

– Ана, – с нажимом сказала я, когда смогла стряхнуть чары.

– Солнышко, – улыбнулся Таймаз, но сомнений в твердости принятого им решения называть меня детским именем не осталось.

– Вы смотрели с досадой, – пояснила я, смирившись. Все-таки меня так при рождении назвали, пусть будет Солнышко. Кадет Солнышко... бред.

– Не на тебя, на себя, – признался хан. – Надо было выбирать менее норовистую лошадь. Шах слишком дикий.

– Как я, – усмехнулась я, вспоминая его вечерние слова.

– Как ты, – широко улыбнулся Таймаз. – Вечером я жду тебя в своих покоях.

Я тут же напряглась. Впечатление от подарка испортилось, и я хмуро посмотрела на него. Таймаз тут же стал серьезным.

– Я не насильник, Солнышко, – сказал он. – О твоем нежелании принять меня я помню.

– Тогда зачем я вам? – поразилась я.

– Наверное, именно поэтому, – Таймаз легко улыбнулся и передал меня с рук на руки Кану. – Вечером приведешь, – сказал он и скрылся в кабинете.

Я вдруг кинулась на шею евнуху, крепко обнимая его со счастливым смехом. Тут же смутилась и отступила, недовольная проявлением собственной эмоции. Главный евнух покосился на меня, покачал головой, проворчав:

– Чем я прогневил тебя, Степной Отец, что ты послал на мою голову это мучение?

– Не ворчи, – подмигнула я, и первая пошла в сторону гарема.