Текст книги "Солнышко (СИ)"

Автор книги: Юлия Цыпленкова (Григорьева)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)

Глава 40

Айша и Хаят замерли в ожидании моих приказов, но глаза их следили за моим суматошным бегом по покоям. Лихорадить начало еще с вечера. Сегодня приезжает папа! Меня переполняла радость от предвкушения. Перед глазами стояло любимое лицо, прорезанное морщинками. Так хотелось перецеловать их все, погладить застарелый шрам, который тянулся через всю щеку. Как он без меня, что с ним? Однажды Таймаз сказал, что у моего отца больше не болит сердце, тогда я ему не поверила. Но за эти дни многое изменилось, и теперь я практически была уверена, что хан вылечил генерала. Как он это сделал, ума не приложу, но верю. Иногда мне казалось, что Таймаз может все! Абсолютно.

Вчера мне не хотелось отпускать его от себя, какие-то странные мысли лезли в голову, даже ощущение, что ему грозит опасность, но я смогла отогнать это ощущение. Какая опасность может грозить колдуну и лучшему воину? И все же хотелось задержаться рядом с ним подольше. Мы просидели далеко за полночь, и хан практически насильно отправил меня спать.

– Останься со мной, – попросила я, держа его за руку.

– Ты начала доверять ключникам? – усмехнулся он.

– Дурак, – вспыхнула я.

– Так мне остаться или уйти? – спросил Таймаз, насмешливо ухмыляясь.

– Иди, чтоб глаза мои тебя не видели, – проворчала я и вытолкала его из своих покоев.

Из-за двери донесся его смех, и я улыбнулась, прислушиваясь к удаляющимся шагам. А потом улыбка сошла на нет, когда я подумала, что возможно, ведь все возможно в нашем мире, что завтра я отправлюсь домой. Я уеду, а он останется...

– Ой, мамочки, – всхлипнула я и поплелась в постель, где ворочалась с боку на бок большую часть ночи.

А проснулась совершенно взбудораженной. Завтрак не лез в горло, украшение своей персоны я еле высидела. Зачем это? Папа привык видеть меня без украшений и нарядов. И все же хотелось ему показать, какая я могу быть. Он ведь так хотел, чтобы я стала женственней. Мой папа... Я почувствовала, как начинаю таять от нежности.

– Мой госпожа счастливый, – улыбнулась Айша.

– Госпожа грустит, – вдруг сказала Хаят, и я изумленно повернулась к ней.

Грущу? Да, грущу, только бы понять почему. И вновь на душе стало как-то нехорошо. Я помотала головой. Сережки несильно ударили по щекам. Я ощупала очередной подарок Таймаза. Такое же ожерелье и браслеты уже были надеты на меня. И все это гармонировало с платьем и украшением на голове. Я подошла к зеркалу, придирчиво осмотрела себя со всех сторон. Надо же, я и не заметила, когда стала со вниманием относиться к своему внешнему виду. Посмотрела на ногти и довольно улыбнулась, теперь Ник мог мне завидовать, а не я ему. Даже многолетние мозоли с ладоней исчезли. Я вся преобразилась. И ведь теперь я уже не отмахивалась, тыкая наугад в платье, я его тщательно выбирала, думая, понравлюсь ли я моему хану. Ой...

– Отрада сердца моего, ты готова? – Таймаз вошел без стука, впрочем, он всегда так входил.

– Да, – выдохнула я.

– Лицо, – напомнил хан, и я натянула чадру.

Он подождал, пока я подойду, затем чуть приобнял и коснулся губами виска.

– Какая же ты красивая, Солнышко, – прошептал хан и подтолкнул вперед раньше, чем я успела ему ответить.

Первое, что меня удивило, хан махнул турхаудам, охранявшим меня, чтобы они оставались на месте. Воины даже подняли головы, но поспешно их снова опустили. Не дожидаясь их мнения, Таймаз пошел дальше, ведя меня привычно за руку. Своим турхаудам он так же велел оставаться на месте. Возле дверей из дворца нас ждали оседланные кони и Рафгат. Он подошел к Таймазу и тихо спросил:

– Ты уверен в том, что делаешь? – спросил дядя хана на языке Иманидов, но я поняла каждое слово. С того момента, как я почувствовала Таймаза, их язык становился мне все понятней, словно в моей голове сидел переводчик.

– Ты сомневаешься, дядя? – спросил хан с легкой усмешкой.

– Нет, повелитель, – Рафгат склонил голову и отошел. – И все же мы последуем за тобой.

– Это лишнее, – ответил Таймаз.

– Мне неспокойно, – возразил дядя хана.

Таймаз промолчал. Он легко взлетел в седло, улыбнулся мне, и мы тронулись в путь... вдвоем. Я ошарашено посмотрела на хана, потом обернулась к Рафгату и увидела, что он мрачнее тучи.

– Что происходит, Таймаз? – спросила я.

– Ничего, солнце моей души, мы едем навстречу с твоим отцом, – улыбнулся он. – Неужели навстречу со стариком я должен тащить гвардию турхаудов?

– Он генерал, – обиделась я за отца.

– Но без армии, – подмигнул хан.

Решила больше не пытать его. Он умный, знает, что делает. Главное, скоро я увижусь со своим отцом! Больше мои мысли ничего не отвлекало, я всю дорогу находилась в радостном предвкушении. Мы покинули Азхат, проехали зеленой долиной, миновали несколько поселений, а затем подъехали к горам. Таймаз остановился, я тоже, потому что дороги дальше не было... До тех пор, пока горы не раздвинулись, освобождая нам неширокий путь. Хан тронул поводья, и мы поехали по проходу, который закрывался сразу за нами. А дальше была степь, бескрайняя, свободная и манящая. Если я сейчас пришпорю Шаха, то смогу умчаться, и Таймаз меня не догонит.

– Догоню, – тихо произнес он.

– Я знаю, – улыбнулась я и сняла чадру, хан не возражал. – Таймаз... – мне вдруг захотелось, чтобы он остановился и обнял меня... А потом развернул коня, и мы вернулись назад. – Бесы, – прошептала я.

– Уже скоро, – улыбнулся хан, грустно глядя на меня.

– Ты сегодня какой-то не такой, – заметила я.

– Все хорошо, Солнышко, – ответил он.

Я остановила Шаха и пристально взглянула на него.

– Таймаз, я никуда не поеду, пока ты не скажешь, что происходит.

– Кадеты сдаются, когда до цели остается всего ничего? – хан с насмешкой посмотрел на меня.

– Кадеты не сдаются, – вспыхнула я.

– Тогда вперед, отрада моего сердца, – широко улыбнулся Таймаз, и меня отпустили нехорошие предчувствия.

Мы ехали еще минут десять-пятнадцать, затем Таймаз остановил меня, прикрыл глаза, а я наоборот открыла пошире, потому что прямо на моих глазах в степи рос шатер.

– Ты и так можешь? – выдохнула я.

– Шатер подготовили вчера, – засмеялся Таймаз, – я всего лишь его поднял. Ты не будешь скрывать перед отцом лицо, но я не хочу, чтобы его спутники тебя рассматривали.

– Жадина, – усмехнулась я.

– Закон, – многозначительно произнес хан, и мы спешились.

Я вошла в шатер, а Таймаз остался у входа.

* * *

Генерал бродил недалеко от своих спутников, чувствуя беспокойство и возбуждение от скорой встречи с дочерью. Они уже два дня находились здесь, а вчера прискакал гонец от хана. Он подтвердил, что встреча состоится, и пятерых путников охватило общее волнение, что цель их путешествия близка. Особенно волновался старый генерал. Барон Грай улыбался, глядя на друга своего отца, да и своего тоже. За время, что им пришлось провести вместе, Лорин Хард и Никас Грай очень сблизились. Генерал много рассказывал про Ану, Ник с интересом слушал.

– Ник, не пора еще? – генерал остановился и поглядел на барона.

– Нам сказали, что мы почувствуем, когда пора, – ответил барон. – То есть вы почувствуете.

– Я и так готов бежать хоть сейчас, – проворчал Лорин Хард.

– Терпение, мой генерал, терпение, – улыбнулся Ник, сам чувствуя то же самое, что и убеленный сединами отец.

Генерал снова побежал по утоптанной им траве, заложив руки за спину и, время от времени, вскидывая голову, словно прислушиваясь к чему-то.

– Лорин, смотрите! – воскликнул Ник, указывая куда-то вперед.

Генерал остановился, напряг слабеющее зрение и изумленно замер, глядя, как в воздух сам собой поднимается цветастый шатер. К шатру подъехали два всадника. Ярко-рыжие, словно освещающие пространство вокруг всадницы, волосы не оставили никаких сомнений, что на черном скакуне сидит его дочь. Лорин повернулся к барону и застыл, глядя на взволнованное лицо офицера МСД, которого он привык видеть практически всегда спокойным, даже равнодушным. Барон дернулся было в сторону шатра, но тут же замер и обернулся к генералу.

– Думаю, пора, – сказал он.

– Да, пора, – улыбнулся старый вояка.

Он так ясно это почувствовал, волнение сразу отступило, оставив только радость от сознания, что там впереди его ждет Ана, его рыжее солнышко. Лорин Хард легкой походкой направился к шатру. На входе стоял черноволосый красивый мужчина с пронзительными черными глазами. Генерал сразу узнал гостя из своего сна. Он поклонился хану, тот слегка склонил голову в ответ. Истосковавшийся отец вдохнул, откинул полог шатра и решительно шагнул внутрь.

Таймаз поднял взгляд на высокого мужчину, который подошел поближе, встретился с ним взглядом и все понял. Барон даже через расстояние почувствовал взгляд мужчины с величественной осанкой, стоявшего у входа в шатер, скрестив руки на груди. Он склонил голову, признавая повелителя степей и понимая, что подойти к Ане ему не позволят, он тоже все понял.

* * *

– Папа!, – крикнула я даже раньше, чем отец вошел в шатер. – Папочка!

И повисла у него на шее. Прижалась крепко-крепко, боясь, что он сейчас исчезнет.

– Ана, маленькая моя, – отец обнял меня, прижимая к себе не менее сильно.

– Папочка, – я целовала его щеки, чувствуя, как слезы льются из глаз. – Я так соскучилась, папочка. Я так переживала. Как ты? Как твое здоровье? Ты хорошо себя чувствуешь? Дорога не утомила?

– Со мной все хорошо, доченька, – я увидела в глазах отца слезы и разрыдалась в полной голос. – Ну, что ты плачешь, глупенькая, – с улыбкой говорил отец. – Разве кадеты плачут?

– Генералы тоже не плачут, – ответила я, всхлипывая.

– Генералам можно по сроку службы, – улыбнулся отец, вытирая глаза.

– А кадетам по неопытности, – парировала я, утыкаясь ему в грудь лбом.

– Моя девочка, – с гордостью произнес отец, – Все такая же, в карман за словом не лезешь. Тебя не обижали? Ну, покажись, красавица моя. Дай посмотрю, какая ты стала.

Отец отодвинул меня и начал вертеть, рассматривая со всех сторон. В глазах генерала было и восхищение, и неодобрение одновременно. Он еще немного покрутил меня, а потом спросил:

– Тяжело в гареме хана жить?

– В гареме? Нет, ты что, наоборот весело, – беззаботно ответила я. – Только я не в гареме живу. Я в ханских покоях живу. Ой, пап, ты чего? – я увидела, как побледнел мой генерал. – Да, нет, пап, ты не понял. Таймаз живет в других покоях. А в моих только я и две мои девушки. Айша и Хаят. Ой, пап, у них так все забавно! Я даже не думала, что степняки так живут. Нам же что говорили – не люди. Резать, как только за саблю взялись. А среди них столько хороших людей есть. Вот Улуч, например... – мне так много хотелось рассказать отцу, потому слова лились рекой с языка, а папа слушал и улыбался.

А я все рассказывала и рассказывала про свою жизнь, и про степняков, и про Иманидов, про дворец, про подруг в гареме, про удивительный сад, про горное озеро, про Шаха и про древнее боевое искусство.

– Ты счастлива, дочка? – неожиданно спросил отец.

– Да, – так же неожиданно для себя ответила я и поняла, что это правда. – Только мне тебя очень не хватает, пап, – слезы снова навернулись на глаза. – Вот если бы и ты был рядом со мной...

– А домой совсем не хочется? – папа грустно улыбнулся.

– И домой хочется, – вздохнула я. – Я и по Мини соскучилась. И по Крайсу, и по друзьям из кадетского корпуса. Только знаешь, пап, я больше не хочу получать награды и звания за убийство. – и я задала тот вопрос, который мучил меня. – Папа, ты знал про карательные отряды?

Генерал вздрогнул от моего вопроса, отвел глаза и отошел к другой стенке шатра. Я тяжело села на подушки, в изобилии разложенные на полу шатра.

– Отрада моего сердца, все хорошо? – услышала я голос Таймаза, он почувствовал, как изменилось мое настроение.

– Да, Таймаз, все хорошо, – подавленно ответила я.

Отец удивленно посмотрел на меня, но ничего спрашивать не стал, потому что я ждала не вопроса от него, а ответа. Он подошел, опустился рядом и взял меня за руку. Некоторое время гладил, глядя перед собой.

– Ты знал, – утвердительно произнесла я.

– Знал, дочка, – не стал отнекиваться отец. – Мне никогда не нравились эти подразделения, неприятные люди. Но их создал король, значит, посчитал нужными. Солдат не обсуждает действия командиров. Солдат выполняет приказы.

– Почему ты не говорил мне? – тихо спросила я.

– О чем? О том, что по степи бродят орнийские отряды, которые ведут себя зачастую даже хуже степняков? Ты готова была услышать об этом, когда твои глаза загорались фанатичным блеском при слове – слава? Я никогда не врал тебе и не говорил, что война – благородное дело. И я не хотел, чтобы ты стала солдатом.

– Я помню, пап, просто... я была так потрясена, когда узнала, – я положила ему голову на плечо. – Пап, ты ведь никогда не участвовал в карательных операциях?

– Нет, но однажды прикрывал их отход, когда по следу шли разъяренные степняки, – признался отец. – Они даже не скрывали, за что их преследуют. Было противно, потом вспомнил, что творят степняки... Я два дня пил, чтобы забыть рассказы карателей. Отвратительно.

– Мое село вырезали в ответ на карательную операцию, – я утерла очередные слезы. – Тогда пять стойбищ уничтожили вместе с людьми. И сожгли.

– Пять? – отец глянул на меня. – Твое селение было пятым. Затем они ушли назад в степь. Не больше, не меньше.

Мы замолчали. Отец поглаживал меня по голове, а я сжимала его свободную руку. Говорить о неприятном больше не хотелось. О приятном пока тоже. Я вздохнула и потерлась щекой о плечо отца.

– Стоять! Капитан Шеллис, не сметь! – я узнала голос Ника.

– Бесов Крайс! – воскликнул генерал, вскочив с места, будто подкинутый пружиной. – Совсем рехнулся?

– Крайс? Что он здесь делает? – спросила я, чувствуя, как перехватывает дыхание от ощущения беды. – Таймаз! – закричала я.

И мы с отцом бросились прочь из шатра.

Глава 41

Палящее солнце заливало степь и маленький отряд, нападающий на двух мужчин. Мой хан, прекрасный, как гордый орел, молниеносно отражал атаки сразу нескольких человек. Рядом с ханом сражался Ник, его высокую фигуру я узнала сразу. Он двигался медленнее и не так грациозно, как Таймаз, но барон явно превосходил нападающих. Ник защищал чужого государя. К сражающимся спешили трое солдат, но в бой не вступали. Они повернули головы в сторону генерала. Я тоже посмотрела на него. Выражение отца было мне не понятно, он будто решался на что-то.

– Папа? – позвала я его.

Генерал вздрогнул и дал отмашку, солдаты сорвались с места и ворвались в схватку.

– Они убьют его, папа, – простонала я, глядя, как наседает на хана отряд вооруженных людей, которых возглавлял Крайс.

– Стой здесь, дочка, не вмешивайся, – оборвал меня отец.

– Отец!

– Ты без оружия, Ана, а они обозленные. – ответил отец. – Тебя затопчут лошадьми и не заметят.

Таймаза теснили, но все же не могли сломить. Звенела сталь, и мне казалось, словно это гром гремит с ясного неба. Страх ледяной рукой сжимал сердце. Не было кадета, исчез в одно мгновение, оставив лишь женщину, переживающую за судьбу своего мужчины. Я не видела никого и ничего, кроме фигуры в светло-сером одеянии, в чьих руках сверкала солнечными бликами сабля. Я слышала крики раненых, но могла лишь облегченно вздыхать, понимая каждый раз, что это не мой хан.

– Крайс, остановись! – выкрикнула я, глядя, как мой друг детства на глазах превращается в демона смерти.

Он убил одного из сослуживцев, пытавшегося остановить капитана, ранил другого и направил коня на Ника.

– Крайс! – снова крикнула я. – Ник, остановитесь! Что вы делаете?!

Они одновременно повернули ко мне головы, опуская мечи. Этим воспользовались люди Крайса, и Ника оттеснили, обезоружили, сноровисто обездвиживая. Третий солдат тоже был вынужден покинуть сражающихся, и мой хан остался с противником один на один. Единый, это же орнийцы! Как они могут быть противниками?! Моя душа рвалась на части, в голове все смешалось, и я вырвалась из рук, удерживающего меня отца.

– Ана, Анариоль Хард, вернись немедленно! – закричал отец.

Но я не слушала его, бесстрашно кидаясь в гущу всадников, от которых отбивался Таймаз.

– Солнышко! – чьи-то руки подхватили меня и сжали так сильно, что я задохнулась. – Как же долго я искал тебя.

– Крайс, – я попыталась вырваться, но друг моего детства не позволил.

Он выехал из сражения, продолжая обнимать меня, а я думала, что это видит мой хан, и ему это не понравится.

– Крайс, останови это, немедленно останови, – потребовала я.

Он не слушал, и я изо всех сил выворачивалась, чтобы увидеть то, что происходило за моей спиной. Таймаз рванулся в нашу сторону и получил удар по голове. Я увидела, как он покачнулся, глаза закатились, и повелитель степей упал под копыта лошадей, тех, кто выжил после схватки с ним, выжило немного.

– Нет! – закричала я, понимая, что они сейчас просто затопчут бесчувственное тело.

– Стоять. – приказал капитан Шеллис, и его люди послушались. – Я сам, – сказал он и спешился, опуская меня на землю.

– Шеллис, не будь идиотом, если ты убьешь хана, орды степняков вломятся в Орнию и все снесут на своем пути, – громко произнес связанный Ник. – Это уже будут не приграничные селения.

– Мы выстоим, – ответил Крайс, направляясь к Таймазу.

– Нет, Крайс, нет, – я бросилась ему наперерез и схватила за руки. – Ты ничего не знаешь о них, ничего не знаешь о династии хана. Мы не выстоим, если они начнут настоящую войну, а после на месте Орнии будет степь. Я знаю, о чем говорю. Оставь хана и уходи, если сюда придут турхауды, вы все погибните.

Сказав это, я обернулась, Рафгат ведь собирался идти за нами, так, где же он? Степь была безмолвна, никто не спешил на помощь поверженному повелителю. Крайс обнял меня за талию, взглянул на хана, затем коротко приказал:

– Связать.

– Одумайся, Шеллис, – снова вмешался Ник, и я беспомощно посмотрела на него. Барон ободряюще улыбнулся.

– Крайс, – отец направился в нашу сторону. – Я понимаю, ты зол на степняков, но не сходи с ума.

– Мой генерал, – Крайс повернулся в сторону отца, – вы всю жизнь сражались с теми, кто угрожает покою нашего королевства. Вы не можете не понимать, что схватив змею за голову, мы можем управлять ее хвостом.

– Хвост захлестнет тебя, мой мальчик, – с печальной улыбкой ответил отец. – Тобой движет ненависть.

– Да, мой генерал, ненависть. – не стал слушать Шеллис.

– Я приказываю, – нахмурился генерал.

– Господин Хард, вы подали в отставку перед выездом из крепости "Слава короля", – ответил Крайс. – Вяжите.

Его люди закончили начатое и закинули Таймаза на одного из осиротевших коней. Скакуна хана взяли под уздцы, Шах не дался, встав на дыбы. Я позвала его, и жеребец послушно подбежал ко мне. Если помощи нет, и я ничего не могу сделать, то, значит, я возвращаюсь в Орнию... как и хотела. Я тяжело вздохнула, посмотрела на Таймаза и забралась в седло. Мы все дальше уезжали от шатра, а я думала, почему он поехал один? Таймаз предвидел такой исход встречи, почему же не взял с собой турхаудов? Зачем принес себя в жертву? И почему не появился Рафгат?

* * *

Всадники в черном подъехали к одинокому шатру, разглядывая следы небольшого сражения. Рафгат спешился и прошелся по утоптанной окровавленной траве. Остальные последовали его примеру.

– Великий хан не был ранен, – произнес один из турхаудов, и Рафгат согласно кивнул. – Но его обездвижили.

– Мы быстро нагоним их, – сказал второй, глядя вслед удаляющимся точкам на горизонте.

Рафгат повернулся в сторону, уходящей группы всадников, увозивших повелителя во враждебное королевство, затем повернулся в сторону шатра, некоторое время, рассматривая его.

– Рафгат-бей, – позвал третий турхауд, – почему мы медлим?

Дядя хана не ответил, он обернулся на личную гвардию хана, снова перевел взгляд к горизонту и вернулся в седло.

– Мы возвращаемся в Азхат, – сказал он, разворачивая коня.

– Рафгат-бей, – турхауды застыли, изумленно глядя на него. – Сердце степи не в Азхате.

– Я второй по Силе, теперь первый, – сказал Рафгат. – Мы возвращаемся в Азхат. У степи появилось новое сердце.

Турхауды некоторое время мерили его взглядом, затем склонили головы.

– Да, повелитель.

Они бросили последний взгляд на горизонт и повернули коней за новым ханом. Отряд скакал в молчании, не нарушаемом даже фырканьем коней. Горы послушно расступились перед ними, пропуская в закрытый мир древнего царства. Их встречали встревоженными взглядами. Всадники спешились. Двое турхаудов встали впереди Рафгата.

– Великий хан! – прокричали они.

Минутная задержка, и спины склонились перед ханом Рафгатом. Он проследовал во дворец с каменным лицом, прошел в кабинет повелителя, окинул его взглядом, провел пальцами по столу, стирая несуществующую пыль, и повернулся к двери. На пороге согнулся в поклоне страж.

– Повелитель, – произнес страж, и Рафгат едва заметно скривился, но быстро стер с лица это выражение. – Собрались туменбаши.

– Пусть заходят, – устало произнес хан и присел на край стола.

* * *

К вечеру мы покрыли большое расстояние, и что самое странное, никто из степняков не попался на нашем пути, будто вымерли. Таймаза стащили с лошади, и я невольно ахнула, когда он болезненно приземлился на ковер из желтоватой травы. Наши глаза встретились, и мой хан подмигнул. Отец подошел ко мне и тоже посмотрел на повелителя степей.

– Что с ним будет? – спросила я.

– Надеюсь, у наших офицеров хватит ума отправить хана обратно, – ответил отец.

– Что случилось с Крайсом? Я не узнаю его, – я перевела взгляд на капитана Шеллиса, отдававшего команды своим бандитам.

– Рана в душе Крайса оказалась слишком большой, дочка, – вздохнул отец. – И она продолжает расти, уничтожая душу.

К нам подошел Ник, его развязали, как только мы отъехали подальше от шатра. Он взял меня за руку, поднес к губам. Я виновато улыбнулась ему, но барон не обратил на это внимания.

– Вы необычайно похорошели, Ана, – сказал он.

– Благодарю, – я скромно потупилась и бросила взгляд на хана, который наблюдал за нами из-под прикрытых век.

– С вами хорошо обращались? – барон не спешил отходить.

– Да, обидеть меня сложно, – усмехнулась я.

– Знаю, – широко улыбнулся Ник.

К нам направился Крайс. Лица отца и Ника стали каменными, они слегка поклонились мне и отошли в сторону. Друг моего детства подал мне воду, бросил взгляд на двух мужчин и снова переключился на меня. В его взгляде было столько всего. Я невольно сделала шаг назад. Видеть его глаза, в которых так ясно читались нежность и восхищение, было неожиданно и даже неприятно. Крайс мне как брат, а братья так не могут смотреть на сестер. Я скрыла свое смятение, склонившись к кружке с водой. Крайс все так же не отрывал от меня взгляда, и я поперхнулась, закашлялась и отошла к отцу, который постучал мне по спине. Когда я откашлялась, Шеллис вернулся к своим людям.

– Ана, куда ты? – спросил отец, когда я покинула его и барона.

– Я сейчас, мне надо, – ответила я и направилась к Таймазу.

Но на полпути меня остановил Крайс. Он пошел мне наперерез и закрыл собой дорогу. Я попыталась обойти друга детства, он сделал шаг вместе со мной.

– Крайс, пусти, – попросила я.

– Куда? – хмуро спросил капитан Шеллис.

– Дай пройти, – я изменила просьбу на требование.

– К нему? Зачем? – Крайс снова сделал вместе со мной шаг.

– Крайс, мы не воюем с пленными, дай, я отнесу ему воду, – теперь и я нахмурилась.

– Обойдется, – он неожиданно ударил по кружке, и я еле успела сохранить несколько глотков.

– Крайс, я тебя ударю, – друг детства начал меня раздражать.

– Может, лучше поблагодаришь спасителя поцелуем? – он обхватил меня, прижимая к себе.

– Дерьмо, Крайс, озверел? – разозлилась я, впечатывая с чувством глубокого удовлетворения ему в челюсть кулак.

Шеллис покачнулся и выпустил меня. Я спешно прошла мимо него и опустилась на колени перед Таймазом, наблюдавшим за происходившим. Его взгляд был мне совершенно не понятен. Но для начала я поднесла кружку к его губам и напоила. Затем попробовала уловить чувства хана, но ничего не получилось, и я нахмурилась.

– Еще научишься, – произнес Таймаз на своем языке и улыбнулся.

– Как ты? – спросила я так же на языке Иманидов, удивляясь, как легко произносятся слова.

– Терпимо. – отмахнулся хан.

– Отец говорит, что тебя могут отпустить, как только мы доедем до крепости, – я уселась рядом.

– Без тебя я не уеду, солнце моей души, – сказал Таймаз.

– Почему ты не взял с собой турхаудов? Ты же знал, что случится, – я внимательно посмотрела на него.

– Разве пристало повелителю степей бояться горстки деревенщин? – несколько заносчиво произнес хан, но тут же добавил. – Ты простила мне, если бы на твоих глазах их всех убили? А приказывать щадить, тем самым вынуждая своих людей подставляться под мечи орнийцев, я не могу.

– Ты мог уйти, – тихо сказала я.

– От себя не убежишь, – улыбнулся он, с нежностью взглянув на меня.

– Таймаз... – прошептала я, потянувшись к нему, но он сам отпрянул.

Я обернулась и увидела, что на нас смотрят абсолютно все. Пришлось встать и вернуться к отцу. Уже стоя рядом с ним, я снова обернулась к Таймазу и послала ему воздушный поцелуй, хан весело подмигнул, и я тяжко вздохнул. Если его не отпустят, я сделаю все, чтобы Таймаз вернулся домой.