Текст книги "Солнышко (СИ)"

Автор книги: Юлия Цыпленкова (Григорьева)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 25 страниц)

Глава 7

Рев горна поднял с кровати раньше, чем я успела проснуться. Глаза открывались по мере одевания. В результате, осознать, что наступило утро, я смогла лишь тогда, когда бежала на построение. Мини привычно чертыхалась, застегивая на ходу пуговицы. Капрал Терри оглядывала наш заспанный отряд хмурым взглядом.

– Шевелите задницами, – рыкнула она.

Мы и так шевелили, выскочив на площадку для построений одними из первых. Последними выползли малыши, еще не научившиеся быстро одеваться и бегать с закрытыми глазами.

– Храбрости и силы, кадеты, – зычно приветствовал нас генерал, когда ряды сомкнулись, равняясь на середину.

– Храбрости и силы! – грянули мы в один голос.

Снова заиграл горн, и государственный флаг пополз вверх, чтобы замереть на самом верху мачты, рея по ветру так же гордо, как орел, изображенный на нем. В такие минуты мне всегда хотелось плакать. Это были слезы гордости за нас и за наше королевство, которое воевало от начала своего становления, но никогда не стояло на коленях. Вот и сейчас взор застилала мутная пелена, но я привычно собралась и остановила бег ненужной влаги по своему лицу. Разве может гражданская жизнь со всеми ее дрязгами сравниться с точно выверенным механизмом военной машины? Разве можно променять утро, наполненное объятьями мужчины, на это мгновение, когда ты стоишь плечом к плечу со своими товарищами и в едином порыве вскидываешь правую руку, чтобы приложить ее к сердцу и возгордиться, что ты родился именно в этом государстве, и что до последнего вздоха ты будешь защищать его от всех врагов. От пиратов с моря, от степняков с востока, от горцев с севера. Мы воины, и это величайшее звание, которое только может получить человек!

И в который раз всплыла в голове терраса со свечами и мужчина, сидящий напротив и поднимающий свой бокал со словами: "За ваши прекрасные глазки, Ана". Мотнула головой, отгоняя это видение, потому что оно нарушало торжественность момента, отвлекая от таких родных и знакомых чувств. А потом стало и вовсе не до воспоминаний и мыслей о Нике Грае.

После умывальни и завтрака мы отправились в учебный корпус, наступало время экзаменов перед полевой практикой. Первым был зачет по "Теории и тактике боя". Ее вел у нас ветеран двух знаменитых сражений майор Абрас, жилистый старичок с желчным характером. И хоть разнообразные схемы и таблицы снились даже во сне, но озноб бил всех без исключения. Потому что майор Абрас очень любил каверзные вопросы и ловушки.

Мне достался вопрос по боевым действиям в лесу. Майор Абрас, молча, выслушал мой ответ, рассеянно глядя в окно. В какой-то момент мне показалось, что он спит с открытыми глазами, но майор тихо вздохнул, подпер голову рукой и перевел на меня взгляд мутноватых светло-серых глаз.

– Что вы скажите о лорде Девере, кадет Хард? – спросил меня преподаватель.

– Неплохой полководец, – отозвалась я. – Его победа в битве за Зеленый лог стала показателем доблести для многих поколений.

Майор удовлетворенно кивнул, подробности сражения, произошедшего сто семьдесят лет назад, его не интересовали. Но я насторожилась и не зря.

– Это ведь не единственное его достижение, кадет Хард, – многозначительно сказал майор Абрас. – Тактика лорда Девера теперь широко применяется войсками при военных действиях в лесу. А вы ни слова не сказали о ней.

– Прошу прощения, господин майор, – возразила я, облегченно вздыхая, – но именно тактика лорда Девера нанесла большой урон отрядам, сражавшимся под началом этого полководца. Он потерял большую часть людей, выстроив их в цепочку и отправив прочесывать лес.

– И что стало причиной гибели людей Девера? – майор с любопытством смотрел на меня.

– Часть попала в расставленные ловушки, часть в засады, – ответ дался легко. Промах вышеозначенного лорда мы одно время часто обсуждали на занятиях.

– В чем была ошибка лорда?

– Он не учел того, что лесные кланы ведут в основном партизанскую и диверсионную деятельность, редко выходя на открытую местность. – я даже позволила себе едва заметно улыбнуться. – Не учел специфику местности и действий противника.

– А кто же тогда сумел одержать блистательную победу над лесными кланами? – майор снова откинулся на спинку стула и посмотрел в окно.

– Генерал Эдарс, – ответила я без запинки.

– И какова была его тактика?

– Генерал Эдарс направил впереди основных сил несколько групп по шесть человек. В состав групп входили по два следопыта, два снайпера – арбалетчика и два мечника. Пока следопыты осматривали местность, отыскивая ловушки и следы партизан, их прикрывали снайперы. Мечники вступали в бой, когда группа выходила к засадам. Таким образом, путь до поселений лесных был зачищен, и по нему прошла остальная часть войска капитана Эдарса.

– Это зачет, кадет Хард, свободны, – майор чуть изогнул губы в подобие улыбки, и я покинула аудиторию, чеканя шаг.

Закрыв дверь, я радостно подпрыгнула, но сразу взяла себя в руки и пошла докладывать результат экзамена отцу. Генерала не было в его кабинете. Адъютант Морт сообщил, что ректор сейчас дома. Я несколько удивилась, отец никогда не покидал учебный корпус без крайней нужды, пока кадеты не заканчивали занятия. Морт мои вопросы проигнорировал, и я поспешила в дом генерала, переживая, не случилось ли что-нибудь с отцом, все-таки возраст у него был преклонный, а старые раны беспокоили все чаще.

Дверь мне открыл Жер.

– Храбрости и силы, – поздоровалась я.

– Здравствуй, Солнышко, – улыбнулся ординарец. – Как экзамен?

– Зачет, – довольно просияла я, но тут же убрала с лица улыбку. – Где отец? С ним все в порядке?

– Генерал в гостиной, у него гость, – ответил Жер, – но ты иди, лишней не будешь.

Я подозрительно покосилась на старого вояку и пошла в гостиную, гадая, кто там может быть кроме генерала. Негромко постучалась и, получив разрешение, вошла в небольшую уютную комнату, где отец сидел с кем-то, оживленно разговаривая и попивая вино. Это тоже было непривычно, генерал не пил вообще во время учебного дня. Я сделала несколько шагов и невольно замерла, глядя на корзину с белыми розами. Подняла на отца вопросительный взгляд и тут же рассмотрела визитера.

– Здравствуйте, Ана, – гость поднялся с кресла и сверкнул карими глазами барона Ника Грая.

– Господин барон? – я изумленно переводила взгляд с него на цветы.

– Позвольте преподнести вам эти скромные цветы, – улыбнулся барон, подходя ко мне и целуя руку, которую я даже не успела отдернуть, все еще находясь в странном ступоре.

– Зачем это? – спросила я, окончательно уставившись на розы.

– В благодарность за чудесный вечер и как признание вашей красоты.

– Вот уж это совершенно лишнее, – фыркнула я и снова посмотрела на него.

– Что именно? – легкая насмешка, так свойственная Нику, блеснула в его глазах.

– Врать не надо, не люблю льстецов, – грубовато ответила я и обошла барона. – Папа, я получила зачет по тактике, – гордо сообщила я.

– Умница, – улыбнулся генерал, поднялся со своего кресла и поцеловал меня в щеку. – Оставлю вас, дети мои, – я даже не сразу поверила в то, что он сказал это. – Мне пора вернуться к своим обязанностям, а вы поболтайте. До следующего экзамена Аны еще час.

– Папа? – отец обернулся ко мне. – И это все? Я думала, ты будешь рад за меня!

– Я не просто рад, солнышко, я горд тобой, – улыбнулся отец. – Более того, верю, что и остальные экзамены ты сдашь так же легко.

И он удалился, оставив меня стоять посреди гостиной, обиженно глядя ему вслед. Барон снова сел в кресло и задумчиво посмотрел на меня. Я бухнулась напротив, думая, что мне надо идти обратно в учебный корпус, но почему-то осталась сидеть в гостиной генеральского дома. Ник все еще не нарушил молчания, а я не знала, что ему сказать. Наконец, меня начало нервировать это молчание.

– Ник, – он изобразил внимание, – вы меня преследуете?

– В некотором смысле, да, – он широко улыбнулся. Я отвернулась, чтобы не поддаться обаянию этой улыбки. – Вы против?

Не зная, что ему ответить, я просто пожала плечами. Барон едва слышно усмехнулся. Я опустила взгляд вниз, рассматривая острые носы его лакированных туфель, чистых до зеркального блеска. Затем скользнула взглядом по длинным ногам в черных брюках и остановилась на руках, лежавших на коленях. Некоторое время с интересом изучала длинные тонкие пальцы с ухоженными ногтями, посмотрел на свои руки и покраснела, спрятав их под себя. Мне вдруг стало стыдно за свои ногти, местами обломанные под самый корень, за мозоли на ладонях, за пыль на сапогах, осевшую, пока я шла сюда. А потом и за то, что я так мало похожа на женщину, которая может понравиться такому мужчине, как Ник. Мой взгляд скользнул к его лицу, и тут же снова спрятался, потому что барон все так же не отрывал от меня своего взгляда. Он едва заметно улыбался.

– Не смотрите на меня так, – попросила я.

– Как? – в голосе барона послышалось любопытство.

– Так, как вы смотрите, – мне стало совсем неловко.

– Я любуюсь вами, Ана, – ответил Ник, и я вспыхнула, вскочила с кресла и отошла, встав так, чтобы выпасть из поля его зрения.

– Я же сказала, что не люблю лесть, – уже несколько раздраженно сказала я.

– Я не льщу, – пожал плечами Грай. – Просто отмечаю очевидное.

– Ну, хватит, – я быстрым шагом направилась к дверям. – Мне уже пора, прощайте.

– Ана, – позвал барон, и я замерла, держась за ручку двери.

Он подошел, встал рядом и накрыл мою руку своей. Я вздрогнула от неожиданности. Пальцы Ника легко прошлись по тыльной стороне моей ладони, и он отошел. Только сейчас поняла, что не дышу с того момента, как барон позвал меня.

– Что вы хотели? – нервно спросила я, переводя дыхание.

– У меня к вам предложение, – ответил он.

– Какое? – мне показалось, что я сейчас готова согласиться на все, лишь бы скорей сбежать отсюда под уютную защиту стен учебного корпуса.

– Это касается вашей практики, – барон снова отошел к креслу, но не сел, просто облокотился о спинку.

– Что с моей практикой? – я повернулась и решилась посмотреть на Грая.

Ник вернулся ко мне, взял за руку и отвел к креслу. Я села, ругая себя в душе за то, что все еще не ушла отсюда. Барон присел на корточки и теперь держал обе мои руки, поглаживая большими пальцами запястья.

– Я могу устроить вам практику недалеко от столицы. Крепость "Стальные когти", вы не можете ее не знать, весьма неплохое место, где вы будете чувствовать себя достаточно свободно. Сможете видеться с отцом и со мной. – сказал он.

– С чего вы взяли, что я хочу с вами видеться? – я посмотрела ему в глаза, надеясь, что у меня суровый взгляд, но снова смутилась и опустила голову.

– Вы дали мне это понять, Ана, – улыбнулся барон и добавил так тихо, что я едва услышала. – Нет, еще рано. – и уже громче. – У вас есть время подумать до окончания экзаменов. В конце недели мой отец дает званый вечер. В, принципе, из-за этого я и появился сегодня. Хотел сам передать приглашение вашему отцу. – в его голосе снова появилась едва уловимая насмешка. – А цветы решил купить уже по дороге, вечер был действительно чудесным. Не могу забыть ваши сияющие глазки.

Я выдернула руки и попыталась встать. Барон поднялся и отошел у меня с дороги.

– А про практику подумал сейчас, глядя на вас. – пояснил он. – Так что, просто все совпало, я вас не преследую, – Ник улыбнулся, я нет. – Вы все еще сердитесь, Ана?

– Мне надо идти, – ответила я, чувствуя просто безумную необходимость быстрей сбежать от Грая.

– Хорошо, – кивнул он. – Не смею вас больше задерживать. Но обещайте подумать насчет "когтей".

Я кивнула и быстро подошла к двери, уже взялась за ручку, но остановилась и обернулась, глядя на Ника.

– Спасибо за цветы, – сказала я и исчезла за дверью, опрометью бросилась к учебному корпусу, но возле дверей остановилась, чтобы отдышаться и унять сумасшедшее сердцебиение. – Проклятый барон, – проворчала я, – совсем мозги запудрил.

Наконец, взяла эмоции под контроль и шагнула внутрь здания, впереди был один экзамен по приграничью и зачет по письму.

Глава 8

– Ань, – Мини уселась на подоконник и с интересом наблюдала, как я воюю с обновкой, которую мне купил отец для званного вечера в доме барона Грая старшего. – Ты чего бесишься?

– Я спокойна, – ответила я замогильным голосом и тут же взорвалась. – Зачем придумывать всю эту дребедень, которая мешает одеть платье?! Почему нельзя поехать в одном из старых платьев? И вообще, я не хочу никуда ехать! Завтра ранний подъем и отъезд на практику, а я должна тащиться куда-то.

Мини соскочила с подоконника, легко всунула мою руку в потерянный рукав и затянула шнуровку. Я благодарно кивнула ей и уселась к зеркалу, собираясь наколоть фальшивые локоны. Подруга тут же отняла у меня рыже кудри и сама начала прилаживать, потому что лицо у меня было зверское. Я с самого утра успела себя завести, и тому было несколько причин. Во-первых, это разговор с отцом, состоявшийся сразу после последнего и единственного зачета по светскому своду законов. Этот зачет, как и письмо, чтение и счет – принимался менее строго. От кадетов требовалось писать более-менее грамотно, читать не по слогам, считать не на пальцах, иметь представление о гражданских законах. Все это входило в общее образование. Мы даже не нервничали, когда шли на эти зачеты. Отец дожидался, когда я, светясь от радости, что все позади, ввалилюсь к нему в кабинет.

Генерал встретил меня довольной улыбкой, угостил конфетами с моим любимым соком, а потом перешел к непосредственной теме разговора.

– Дочка, – начал он, – ты принимаешь предложение Ника Грая?

– Какое? – я нахмурилась, пытаясь вспомнить, что мне предлагал Ник.

– О практике в "Стальных когтях". Я считаю, что это просто замечательное предложение. Тебе не придется мотаться по степи, не будет никаких неожиданностей. Спокойно пройдешь практику в комфортных условиях и после подашь в отставку.

Я отвернулась от отца, собираясь с мыслями, которые все еще витали далеко от генеральского кабинета, рисуя мне радужные перспективы на будущее. И вдруг "когти". Если честно, я про них забыла практически сразу. Ник не напоминал, отец не заговаривал, а мой мозг не желал думать о предложении барона.

– Папа, – я, наконец, подготовилась к ответу. – Я не буду принимать это предложение барона Грая. Практику я буду проходить со своей группой, в ранее определенном для этого гарнизоне.

– Ана, – отец обошел стол и сел на его край. – Это очень хорошее предложение.

– Мой генерал, вы всегда учили меня принимать решения самостоятельно и нести за них ответственность. Так вот я решила, что пройду практику на границе нашего королевства в крепости "Слава короля". Более того, о том, чтобы уйти на гражданку не может быть и речи. Я хочу служить своей Родине. Я пойду в академию и продолжу обучение.

Отец посмотрел на меня таким взглядом, что мне захотелось вжать голову в плечи и бежать из кабинета ректора так быстро, чтобы ветер свистел в ушах. Генерал резво спрыгнул со стола, стремительно прошелся по кабинету и вернулся ко мне.

– Увольнение. – четко проговорил он.

– Нет! – я возмущенно смотрела на него.

– Да! Иначе я тебя официально направлю в "когти", – так он со мной никогда не разговаривал!

– Ты еще признай меня негодной к службе! – я тоже вскочила.

– Отличная идея, дочь, просто замечательная! Мне нравится. – генерал так же стремительно прошел к своему креслу с высокой спинкой и сел за стол, схватив чистый лист бумаги.

Я потрясенно смотрела на то, как он начал нервно выводить кривоватые строчки, и не могла найти в себе силы, чтобы произнести хоть слово. Практически упала в кресло и уставилась на то, что пишет, ректор. Он действительно писал рапорт о признании меня негодной к службе в королевской армии! Я подняла на отца глаза, даже не замечая мутной пелены, вдруг закрывшей взор. Перо в руках генерала жалобно скрипнуло по столу, прорывая бумагу, он откинул его, смял лист и с яростью швырнул в стену.

– Ана, девочка моя, – отец откинулся на спинку кресла, и устало вздохнул. – Я всегда давал тебе самой принимать решения, но это единственное, что я не могу тебе позволить сделать.

– Папа! – я встала и уперлась руками в стол. – Это не обсуждается! Я буду делать то, чему училась десять лет!

– Анариоль Хард! – рык генерала разорвал тишину кабинета, и я села, испуганно глядя на отца.

Он взмахнул рукой, собираясь что-то сказать, вдруг начал хватать ртом воздух и обессилено упал в свое кресло, пытаясь рвануть на груди мундир.

– Папа! – я вскочила и подбежала к нему. – Папочка, я сейчас, ты только подожди.

Глотая испуганные слезы, я расстегнула мундир, распахнула его, открыла окно, впуская в кабинет свежий воздух, потом рванула к дверям и заорала:

– Лекаря! Срочно! Генералу плохо, быстро!!!

Топот в коридоре раздался почти сразу же, и в кабинет вбежал лекарь, сопровождаемый дежурным офицером, и два помощника лекаря. Меня оттеснили от отца, и началась суета. Его чем-то отпаивали, давали нюхать пузырек с красноватой жидкостью, пустили кровь... Меня выпроводили из кабинета, потому что я вела себя совершенно недостойно кадета его величества, ревела и все порывалась пробиться к отцу.

Недалеко от кабинета ректора столпились кадеты. Они окружили меня, спрашивая, что случилось. Не смогла выдавить из себя ни слова. В результате, появился Крайс и увел меня в комнату преподавателей, где отпаивал водой и успокоительным настоем. Мне так было страшно, что я могу потерять моего папу!

– Что произошло? – спросил Крайс, когда я перестала реветь, и теперь всхлипывала и икала, тупо глядя себе под ноги. – Солнышко? – капитан Шеллис взял меня за руки и прижал их к своим щекам. – У тебя ледяные руки. – сказал он и начал греть мои пальцы. – Так что случилось?

– Мы поругались, – сказала я сквозь судорожные всхлипы. – Папе стало плохо.

– Из-за чего поругались? – Крайс нагнулся и подышал на мои ладони.

Я лишь вздохнула и ссутулилась.

– Крайс, узнай, как там генерал, – тихо попросила я. – Пожалуйста.

– Конечно, Солнышко, – капитан покинул комнату преподавателей, а я прошла к двери и стояла, подглядывая в щелку и ожидая возвращение друга детства.

Он вернулся достаточно быстро. Я отошла от двери и посмотрела на Крайса.

– Все хорошо, – улыбнулся он. – Генерал отдыхает. К нему никого сейчас не пускают, но тебя пропустят, он приказал. Можешь сходить к отцу.

Я нерешительно потопталась, потом сорвалась с места и побежала. Он лежал на небольшом диване, который стоял в его кабинете. Кроме отца, там оставался только лекарь. Но стоило мне войти, как генерал велел оставить нас наедине. Я подождала, пока за лекарем закроется дверь, и подошла к отцу, опускаясь рядом с диваном на колени.

– Прости меня, пап, – тихо сказала я.

– Испугалась? – отец улыбнулся и погладил меня по щеке.

Я поймала его руку, поцеловала ее и прижалась к теплой шершавой ладони щекой.

– Очень, – шепотом ответила я. – Прости меня, я сделаю все, что ты скажешь.

– Ты меня прости, дочка, – я подняла на отца глаза, он был теперь совершенно серьезным. – Я повел себя недостойно. Я не буду препятствовать твоей практике в "Славе короля". Но все-таки очень тебя прошу после оставить военную службу. Я приму любое твое решение, но... Но мне очень хочется, чтобы твоя жизнь была далека от армии и всем, что с ней связано. Впрочем, решать тебе.

– Хорошо, папочка, – я покорно кивнула. – Если для тебя это так важно, я уйду на гражданку... И выйду за барона.

– Это уже тебе решать, – генерал улыбнулся и потрепал меня по волосам. – Ник достойный человек, но настаивать на вашем браке я не буду. – отец немного помолчал. – Он тебе нравится?

Я пожала плечами, потому что сама еще не разобралась, что я чувствую к молодому Граю. Он появился за эту неделю еще два раза. Один раз забрал меня вечером прогуляться по столичному парку, огромному и очень красивому. Вечер пролетел, как одна минута, и я даже жалела, что пора возвращаться. Правда, умнику барону ничего об этом не сказала, чтобы опять не начал подтрунивать надо мной. А второй раз Ник навестил отца, а я как раз прибежала в генеральский дом, и мы очень мило поболтали. А на следующий день я начала его ждать. Вот это-то и взбесило меня, став второй причиной сегодняшнего раздражения.

Генерал отпустил меня, пообещав, что к вечеру будет, как новенький. Моих уговоров не рисковать, отец не слушал. И вот теперь я психовала и дергалась, даже толком не понимая, что стало причиной нервотрепки. То мне казалось, что мое платье слишком яркое, то меня бесили мои фальшивые локоны, то начинала жаловаться, что жмут туфли, а то ворчала, что вовсе не хочу ехать. И я действительно все надеялась, что отец решит остаться в кадетском корпусе.

– Да понравишься ты ему, – выдала Мини, глядя на мои метания.

– Да плевать мне на то, понравлюсь я кому или нет, – возмутилась я. – Завтра день ответственный, а я буду ерундой заниматься. И вообще, я бы лучше с вами в кабачок отправилась.

Это была традиция. Выпускной курс после сдачи всех экзаменов и зачетов дружно отправлялся в кабак, который находился неподалеку. Его даже закрывали на целый день ради этого события. Потому что кадеты оставляли там все скопленные деньги, уничтожая запасы вина и съестного. Я бы тоже могла пойти со своими ребятами и повеселиться по настоящему, но был вариант, что генерал меня просто не выпустит на эту пирушку. Я завистливо покосилась на Мини, лицо которой, после упоминания о загуле кадетов-выпускников, приобрело мечтательное выражение.

– Да-а, – протянула подруга, – наконец, развлечемся, как люди. А то вся эта жизнь по уставу меня порядком достала. Скорей бы окончание практики, и я напишу рапорт об увольнении на гражданку.

– Я тоже, – в отличии от Мини я тяжело вздохнула.

– Ты не начнешь карьеру военной? – подруга изумленно посмотрела на меня.

– Не начну, – мне стало совсем грустно. – Отец не хочет, а я не хочу его расстраивать.

– Ань, это правильно, – Мини облокотилась на туалетный столик. – У короля достаточно солдат и без нас.

Я ничего не ответила, мне было тяжело. Стать достойной преемницей своего отца я мечтала с детства. Столько усилий и вдруг все рухнуло в одночасье. А еще Ник... "Ты ему понравишься". Хотелось бы... Ой. Я испуганно посмотрела на Мини.

– Минь, думаешь, точно понравлюсь? – с сомнением спросила я.

– Еще как! Если не понравишься, я ему лично диверсию устрою, – хмыкнула подруга и закончила с моей прической.

Я критически осмотрела себя в зеркало. Это было мое первое платье с открытыми плечами, очень модное, но совершенно мне не нравилось, потому что его цвет был тоже модным – ярко-красный, а мне как-то милей менее кричащие расцветки, например, зеленый, как у мундира. Золотое шитье украшало подол и лиф, но на меня оно действовало почему-то угнетающе.

– Мне совершенно не идет этот цвет, – решила я, пробуя на вкус эту фразу, такую... гражданскую.

И если я не перепугаю Ника своим видом, то, возможно, стану леди. Бр-р, отвратительное слово. Мини рассмеялась, глядя на меня, обняла за плечи и звонко поцеловала в щеку.

– Ты красавица, – уверила она меня. – Все, я побежала, скоро ребята начнут собираться, а я еще не переоделась.

– Хорошо вам погулять, – вздохнула я, снова поворачиваясь к зеркалу.

– И тебе, Ань, – крикнула Мини уже из коридора.

Вскоре дверь вновь открылась, и вошел отец, окинул меня внимательным взглядом, подмигнул и улыбнулся.

– Ты очаровательна, солнышко, – сказал он. – Пойдем, пора.

Я кивнула и поплелась следом, чувствуя себя так, будто меня вели на эшафот.