Текст книги "Свора - Зов крови (СИ)"

Автор книги: Юлия Колесникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 50 страниц)

– Но они уже сделали! – возмутилась я, вспоминая о ночном происшествии.

– Официальная Свора, сказала, что этого не хватает для серьезных обвинений. Волчица вполне может это объяснить или дуреющими молодыми волками или же Изегримом, потерявшим от любви голову, и даже предоставит Своре их покарать, если того потребуют.

– Значит нужно еще что-то более сильное и плохое, – меня начало злить поведение Официальной Своры. Они по какой-то причине не хотели нам помочь, и в то же время, не позволяют моей семье разнести в пух и прах этих надоедливых волков.

– Не совсем так. Официальная Свора за нами не наблюдает, этому поспособствовала семья Человечных, но в то же время у нас есть серьезная проблема – Свора Лутона в некотором смысле имеет право на Бет и Теренса, даже не смотря на то, хотят этого наши друзья или нет. Просто связи Терцо и Грема помогают нам. Но если Волчица пробьется к сознанию Бет или Теренса, мы не сможем помочь, – только с помощью силы придется отбивать их, и то лишь в том случае, что сами Бет и Теренс еще захотят вернуться к нам. Зов крови это не просто какая-то сказка, в которую они не хотят верить – это реальность, он очень силен, и противиться ему болезненно, невыносимо. И пока что Бет, самое слабое звено в наших планах.

– Каких планах?

– Потом объясню – Калеб заглушил мотор, развернулся ко мне, – Я пока не могу рисковать, и надолго переставать присматривать за логовом. Вечером увидимся! Я за тобой заеду. Кстати, Самюель и Терцо дома не будет.

Он помог мне выйти из машины и держал мои руки в своих. Я прижалась к нему. Когда нам удастся побыть вместе, с тревогой думала я, всматриваясь в потемневшие серебристые глаза, обрамленные черными ресницами. Его красивые высокие скулы четко проступали под белой, прочной кожей. Я медленно провела по ним пальцем, чем вызвала тяжелый вздох.

– Мы не одни.

– Почему ты… – его губы не дали мне договорить. Он снова рассмеялся, когда я нетерпеливо оторвалась, чтобы узнать, кто приближается. К дому шел Прат. Как всегда веселый.

– Утром увидимся, любимая!

Калеб обменялись с Пратом вежливыми взглядами, хотя я догадывалась, чего это стоило Калебу. Он был так вспыльчив, и все же его многолетняя сдержанность давала о себе знать. Лицо Калеба даже не изменило выражения, но под этой вежливой маской должно было все кипеть. Он во многом обвинял Прата, и что скрывать – был прав. Прат много чего натворил в моей жизни. Даже вспомнить все будет трудно и болезненно. Да и, к тому же, теперь свершено бесполезно. Нам стоило думать о том, как решить наши проблемы и не размениваться на мелкие ссоры. Думаю, волков очень бы обрадовало, поперегрызай вампиры друг другу глотки, и тогда Бет, Теренс, я и мои дети, достанутся им почти без боя. Я подавила дрожь, при этой мысли, но Прат заметил мое изменившееся лицо.

– Я веду себя хорошо с твоим дружком.

Втиснувшись в двери вместе с Пратом, я минут пять слушала о том, что отъела себе пятую точку, раз он не может пройти в дверь вместе со мной. Я не забыла упомянуть, что он при этом еще и толкался.

Кинув вещи в коридоре, я пошла на запах еды, это было единственно привычным для меня действием, стоило войти в дом, ноги сами несли меня в ту сторону. Но я знала, что Самюель нет, так кто же готовил? Прат? Да никогда в жизни!

Застыв на пороге, я убедилась в том, что на кухне нет знакомых мне фигур отца или мамы. Зато была Мизери.

Пританцовывая вокруг близнецов, она заставляла их радостно смеяться, пуская бульки. Даже не оборачиваясь в мою сторону, чтобы показать насколько осведомлена о моем появлении, Мизери обратилась ко мне:

– Заходи Рейн. Будешь есть?

Это было странно и страшно одновременно. Мизери вела себя, чуть ли не так, как Самюель. Даже ее голос изменился так, чтобы быть похожей на мою маму. На ней были строгая блузка и юбка, возможно так же из гардероба Самюель, и держалась она в них так, словно по праву одела.

Так как я не двинулась с места и не произнесла ни слова, Мизери удивленно взглянула на меня, застывшую и не менее обескураженную.

– Тебя интересует мое поведение?

Ее невинное лицо почти взбесило меня.

– А как ты считаешь? Почему ты ведешь себя, как Самюель? На тебе даже вещи ее! – я выжидающе выдвинула подбородок.

– Я – имитатор, – просто сообщила мне Мизери, расправляя юбку, тем же жестом, что и Самюель.

– Не делай так, – предостерегла я, кривясь от омерзения. Это выглядело не нормально. – Ты меня пугаешь!

– Просто я заметила, как близнецы любят Самюель. И им легче когда я веду себя как она, – если Мизери думала, что это хоть какой-то малой частью объясняет ее действия, она ошибалась. Жутко было смотреть на нее со стороны. Она даже волосами тряхнула так же как моя мама, когда та не готова к какому-либо разговору.

– И что это значит – имитатор? – я все же вышла вперед на более освещенный участок кухни, но не стала подходить ближе. А вдруг Мизери сошла с ума? Кто их знает этих вампиров, как они ведут себя, когда сходят с ума? Осторожность не помешает. Чему я научилась за время, которое прожила с ними – так это осторожности.

– Это мой талант. И здесь мне так скучно, потому я попробовала хоть кого-то имитировать. Ничего личного, мне просто нравятся близнецы – им Самюель. Ты тоже очень им нравишься, но сымитировать тебя тяжелее – каждый день у тебя новые движения, любимые словечки, ты еще совершенно не стабильна.

Это прозвучало, чуть ли не как обвинение.

– Меня это должно радовать? – нахмурилась я.

Мизери улыбнулась почти лукаво, наклонив голову в бок. Это движение мне тоже не понравилось – так делала Самюель.

– Ты знаешь, тебя очень трудно понять, а тем более выучить.

Еще одно предложение Мизери поставило меня в затруднение.

– Не знаю. И ты меня все еще пугаешь.

– Настолько, что ты не можешь поесть? – удивление Мизери было до того комичным, что я не сдержалась от ответной улыбки. Возможно, выжившие из ума вампиры не опасны, зато очень смешны.

Близнецы уже давно тянули руки в мою сторону, но разговор с Мизери был слишком интересен. И все же, наконец, подойдя к ним, я позволила липким ручкам пройтись по моим волосам и лицу. Приятного мало, но им очень понравилось.

Пока я сидела возле детей, Мизери не спеша положила мне на тарелку макароны и щедро полила мясным соусом. Все точно так, как делала Самюель, вплоть до того, как она ставила салат возле тарелки. Потерев немного сыра, приглашающим жестом указала на еду. Я едва смогла сдержать озноб. Ну, прям какое-то де жа вю.

Я разглядывала ее украдкой, всматриваясь в профиль и черты лица, после косметики отдаленно напоминающее лицо Самюель. Светлые пышные волосы она заплела в тугую французскую косу, при этом несколько прядей выбивались из прически. Убранные волосы открывали идеальную кожу на шее. Безусловно, Мизери была красива, настолько красива, что ей могли завидовать все, но даже с косметикой она не могла сравниться с Евой или Самюель. Ей не хватало изюминки.

Но имитировала она движения моей мамы идеально. Все напоминало о матери, вплоть до походки, перемещения рук, сгибания шеи в мою сторону, когда я говорю, хотя Мизери этого и не нужно было делать, мы с ней были одного роста в отличие от Самюель. Такого явного физического таланта (если конечно она просто не сбрендила), мне не доводилось видеть. Терцо мог стирать память, Самюель очаровывать, Грем уговаривал, Калеб считывал воспоминания, Прат противостоял любым ментальным талантам. И на их фоне, Мизери выглядела очень странной. Зато этим объяснялась некоторая флегматичность Мизери. Чтобы имитировать других, нужно было отстраняться от своего я. Это было первым, что я нашла общего между нами. Мое Я тоже отступало, когда я касалась других сознаний. Мне упорно приходилось сдерживать себя, чтобы не растворяться, например, в сознании Бет, когда она обращалась.

– Как это началось? – я села к столу, и с готовностью занялась макаронами. Не знаю как, но и их она приготовила идентично готовке Самюель. Жуть, да и только.

– Говоришь так, словно у меня психоз внезапно развился, – рассмеялась Мизери, скидывая с себя образ Самюель на несколько мгновений.

– Нет. Но ты получила талант после обращения, не так ли? – я следила за тем, как макароны наматываются на зубчики вилки, и медленно поднесла их ко рту, стараясь не рассыпать. Следить за реакцией Мизери не было времени. Она же смолкла. Я, было, решила, что она задумалась, но Мизери просто вытирала лица близнецов от липкой фруктовой кашицы. Даже не знаю, кто из них больше этому радовался. Глаза Мизери прояснялись, когда она смотрела на них. Неужели ей так сильно хотелось иметь детей? Или просто это я еще не доросла до того возраста, когда материнский инстинкт становится действительно сильным?

– Не совсем, – дав малышам бутылочки с каким-то чаем, Мизери выиграла нам несколько спокойных минут разговора. Но так показалось лишь с начала – Рики все равно тянулся ко мне. Пришлось забрать его на руки с высокого детского стульчика – еще чего доброго выпадет. Откинувшись мне на грудь, Рики довольно засопел, все же дав мне поесть и послушать.

– Дело в том, что до встречи с Ричардом, я любила себе представлять, что не являюсь тем человеком, каким есть на самом деле. Так легко было окунуться в фантазии и поверить, что я кто-то другой, а не Мизери. В итоге, к восемнадцати годам кем я только не работала. Родителей к тому времени не было, никто меня не заставлял поступать в колледж, и уж тем более не отговаривал от желания стать моделью. А уже после обращения, я почувствовала, что время от времени меня тянет становиться кем-то другим. Глаза замечали особенности поведения людей, которые были мне интересны. Я отмечала, как кто-то поправляет волосы, дергает себя за ухо во время неуверенности, дергает носом, или потирает руки. Это было так органично попробовать сделать себе новый образ, что я не могла отказаться.

– А как же Ричард? Что он на все это говорит? Разве ему нравится, просыпаясь вдруг видеть незнакомку? – я говорила почти с набитым ртом.

– Не знаю, какие у вас с Калебом отношения, но как понимаешь, это очень разнообразило нашу личную жизнь с Ричардом.

– Фу, даже не продолжай! Не могу ни о чем таком слышать, и уж тем более Прату не говори – он захочет увидеть, – я все же продолжала есть после того, как закашлялась. Макароны были просто замечательными и рассказы Мизери об их личной жизни с Ричардом, не испортили моего аппетита. Хоть в чем-то было преимущество превращений Мизери. Если Самюель будет отсутствовать, Мизери прекрасно может готовить вместо нее. Несмотря на свою теперешнюю худобу, я любила поесть.

Водянисто-голубые глаза явно повеселели:

– Он уже давно знает.

– И Прат просил сымитировать стриптизершу или что-то в таком роде?

– Почти. Ричард был так зол, что Прат больше об этом разговора не заводил.

– Ну, он боится Ричарда, или точнее говоря, боится его осуждения больше, чем всех нас вместе взятых, – попыталась я объяснить поведение дяди. Хотя по выражению лица Мизери было понятно, что этого не нужно.

– Знаю, – коротко отозвалась Мизери, и я поняла, что она вовсе не ощущает неприязни к Прату, как остальные члены нашей семьи. Возможно, потому что и Мизери считалась еще не совсем нашей, она чувствовала к Прату некоторую симпатию.

После минутного, почти неловкого молчания, мои глаза встретились с ее водянисто-голубыми.

– Это сложно? – я, наконец, произнесла то, что меня интересовало с самого начала.

– Сложно изучать, но лишь изначально. Сложность в том, что люди, вампиры и оборотни чувствуют, когда их изучают. Например, Ева решила, что я слежу за ней, потому я ей неприятна. Но она столь красива, что мне очень хотелось пополнить ею свой запас образов, – Мизери улыбнулась. Это был первый на моей памяти случай, когда мы разговаривали с Мизери столь доброжелательно и тепло. Между нами сегодня протянулась тонкая нить взаимопонимания. Мне это понравилось. И все же я была крайне обескуражена словами Мизери об образах.

– То есть? Ты хочешь сказать, что даже спустя время можешь воплотить любой испытанный на себе образ? – Рики перегнулся через мои руки, чтобы посмотреть на упавшую вилку. Любопытное личико осветила улыбка. Следом полетела и его пластиковая кружечка. Она, конечно же, не издала такого же звонкого звука, как вилка, но тоже его заинтересовала. Терпеливо вернув кружку и вилку, я вновь уставилась на Мизери.

– Конечно. Все кого я когда-либо имитировала в моей памяти, но я еще веду тетради, чтобы записывать детали. Они как раз имеют большее значение, чем внешность и подобранный образ. Нужно чувствовать себя органично, и детали в этом помогают.

– Впервые узнаю о таком странном и в то же время интересном таланте.

Мизери рассмеялась моему удивлению. Ее почти можно было назвать усталой, и я понимала почему – преображение в кого-то, как, например, делаю я, поглощая чье-то сознание, отбирает слишком много сил. Ты почти растворяешься в личине человека, и потому чтобы не провалиться в него нужно постоянно себя контролировать.

– Если ты не против, можно я сегодня уложу детей спать?

Глаза Мизери не были просительными, но она следила за моей реакцией выжидающе, к тому же несколько напряженно.

– Без проблем, – я согласно кивнула.

Я знала, что такая радость для Мизери была редкостью – и в честь нашего странного примирения и взаимопонимания, я готова была уступить ей. В эту неделю я и так много времени проводила с ними, даже не смотря на мои частые отлучки к Калебу. Я так же, не смотря на протесты Самюель, брала их в кровать к себе, но к утру не находила возле себя. Сегодня можно было спокойно подумать.

Передав Рики в руки Мизери, я поднялась.

– Тогда я иду отдыхать! – по привычке вымыв за собой посуду, я пошла вслед за Мизери наверх.

Прат встретил нас по дороге. Причесанный, пахнущий чем-то неприлично дорогим и в свежей одежде, он выглядел просто сногсшибательно. В душе я в очередной раз посочувствовала тем девушкам и женщинам, которые купились на всю эту роскошь.

– Подожди, не говори – ты сегодня Самюель!

Я, закатив глаза, прошла мимо. На сегодня у меня закончился лимит терпения. Душ, кровать и музыка нового альбома Creed или же Evig Naat. И что главное – мне просто необходимо продумать несколько моментов, потому что слова Калеба о приезде с утра явно предполагали поездку к Аерасу.

С утра Калеба пришлось ожидать не долго. Он даже не стал заходить в дом, а поджидал меня около своего джипа.

Увидев его из окна кухни, я, не доев, побежала одеваться. На ходу я натягивала куртку и шапку, попутно собирая сумку. Прат и Мизери не удивлялись моему поведению, но будь в доме Терцо или Самюель, они быстро бы оценили странное волнение, вовсе не связанное с появлением Калеба.

Все же я взглянула мельком в зеркало, чтобы в очередной раз убедиться в своей не впечатляющей внешности, а точнее в том, что эта внешность в порядке – нет ли следов зубной пасты или же еды. Серая вязаная шапка чуть ли не до самых бровей, гармонировала с синими глазами, делая их почти ультрамариновыми. Если бы не расширившиеся зрачки, которые выдавали мой страх и неуверенность, я вполне выглядела бы симпатичной.

Я поднесла руку к горлу, теперь мне казалось, что сердце бьется именно там, а не в груди. Страх не позволял расслабиться, и странные мысли одолевали меня в данный момент. А что если не получиться все как я решила? Что если план провалится? Хотя, что я вообще называю планом? В моей голове по-прежнему не было сформированных действий, которые как я ожидала, могут принести пользу. Все что я знала – мне нужно было его увидеть. Поговорить с ним и, если получиться, заручиться его поддержкой. Или же услышать какую-нибудь информацию. Даже не знаю почему, но я верила, что Аерас нам поможет. Нет, не так. Я верила, что Аерас захочет помочь именно мне. Что знало мое подсознание и не хотело рассказывать сознанию?

Я вышла на крыльцо, чуть не столкнувшись с Калебом нос к носу. Его волнующая внешность не осталась незамеченной моим сердцем, но разум переваривал другую информацию, не сосредотачиваясь на чем-то другом.

– Как спалось? – лукавый взгляд серебристых глаз говорил о его хорошем настроении. В отличие от меня. Ритм сердца, так не привычно ускоренный вовсе не из-за его присутствия, заставлял чувствовать себя плохо. А когда я так же переживала из-за него, то чувствовала почти эйфорию. Видимо не сегодня. Никакой эйфории, никакой чувственной зависимости – желудок скручивало в предвестье чего-то плохого.

– Скучно, – я попыталась поддержать его тон, но выходило плохо и однообразно.

Обойдя Калеба, я поспешила к его машине, Калеб, преодолев ступеньки одним прыжком, тут же пошел рядом.

– Я так понимаю – никаких поцелуев? Ну да, к черту сентиментальность.

Слова Калеба застали меня врасплох и смутили. Остановившись, я выдавила виноватую улыбку.

– Прости, но у меня плохое настроение, в отличие от твоего.

– И это очень уважительный повод не целовать меня – ну, конечно же, я прекрасно понимаю!

Тут я поворачиваюсь в его сторону, а в другой миг Калеб стоит возле машины, услужливо открыв дверцу со стороны пассажира.

– Ну что ж бывает, – философски отметил он, стараясь не показывать, как его это задевает.

Виновато хлопая ресницами, я подошла к нему и, подтянув за воротник куртки, поцеловала. Он ответил не сразу, и эта неподатливость сказала мне, что он недоволен. Его губы искривились под моими губами в ухмылке.

– Этого явно не достаточно. Но я постараюсь быть очень понимающим. Ты переживаешь о встрече.

– А ты нет? – я недоверчиво подняла голову, чтобы увидеть его лицо. Тонкая черточка между бровей, поставила меня в тупик. Я сегодня точно попаду к нему в немилость. Я нутром чувствовала, что нас ожидает ссора. И виной мое настроение.

– Эти волки, совершенно мне непонятны. Ты думаешь, он тебе действительно сможет чем-то помочь?

Пожав плечами, я нырнула в открытую дверцу, и почти тут же в машине оказался Калеб.

– А что еще остается думать, – откинувшись на спинку сиденья, я подставила лицо ветру, бьющему из окна. Калеб никогда не ограничивал себя в скорости, даже когда стартовал с места. На миг появилось впечатление американских горок – когда желудок неожиданно опустился, а потом поднялся вверх. Я поморщилась от неприятного ощущения.

– Знаешь, я все думал о том, почему твоя связь с волками так прочна. И меня больше не устраивает мысль, что они ближе к людям, чем мы, в понятии сознаний. Если так подумать, ты говорила, что их разумы намного холодней наших.

– Почему не устраивает? Как по мне, так это хорошая идея.

Мы остановились на перекрестке, ожидая зеленого света. Дорогу переходили младшие школьники, возможно возвращаясь с какой-нибудь экскурсии проводимой на каникулах. За ними, не спеша, следовал мистер Бейтс – владелец боулинг клуба. Приветливо помахав ему, я переключила свое внимание на Калеба. Он же задумчиво взирал на светофор.

– Из-за Изегрима. – тихо отозвался он. На миг его глаза посмотрели на меня, и снова отвернулись.

– Причем здесь он?!

Напоминание о чокнутом волке меня раздражало. Если бы не он, этот год был бы не так ужасен. Из-за него я и мои друзья живем в постоянном стрессе. Только мои ночные сны чего стоят.

– Его талант подобен твоему?

– Остатки таланта, – поправила я, даже не пытаясь скрыть в голосе надменность. Ну и пусть, слова Калеба о схожести тоже звучали не очень ободряюще.

– Пусть и остатки, но все же схож, не так ли?

Я кивнула, не понимая к чему он ведет, добиваясь от меня положительного ответа на этот вопрос. Калеб немного помедлил прежде чем еще что-то сказать. Поворачивая в сторону дороги, которая вела к магистрали, он будто бы сконцентрировался на ней, но я ведь знала, что ему это было не нужно.

– Вчера мы говорили об этом с твоими родителями. И Терцо выдвинул одну версию. А что, если эта ваша схожесть с Изегримом связывает тебя с волками?

– То есть?

– Изегрим ментально очень сильно влияет на всех волков. Тогда на поляне, когда волки напали на Бет и Теренса, он руководил нападением. Он передал свое желание обладать тобой потом другим волкам. Возможно, схожесть ваших сознаний, настраивает волков на волны твоего разума. Как легко тогда Сани Стюарт проникла в твое сознание в Лутоне. И это могло случиться потому, что ты похожа с Изегримом.

Переваривая эту информацию, я продолжала смотреть на Калеба, и его лицо при этом выражало почти триумф.

– Ты хочешь сказать, что волки и их рассудки, даже затуманенные зверем, так легко открываются мне, потому что в их стае есть кто-то такой, как я?

– Разве это не рациональное объяснение? Подумай, это вовсе тебя не сближает с Изегримом, но говорит о многом. Многое объясняет.

Многое объясняет, – с сарказмом подумала я. Так ли много? У меня нет сходства с этим ненормальным волком, которые думал обо мне, как фашист о евреях – подопытном кролике.

– Ты мне лучше скажи, – разве ты не ревнуешь меня, Изегрим ведь предлагал мне быть его любовницей?

Брови Калеба взметнулись вверх.

– Я буду ревновать только в том случае, если ты рассматривала его предложение.

Фыркнув, я отвернулась к окну.

– Ты обиделась?

Рука Калеба стащила с меня шапку и заставила мой подбородок повернуться к нему. Я нехотя открыла глаза.

– Нет, конечно же. Но сегодня ты сам на себя не похож – смеешься, радуешься, а мы ведь едем на поиски старого оборотня. Это опасное занятие, а ты даже не злишься, не обвиняешь меня в поспешности. Это настораживает.

– Мне поворчать, чтобы ты расслабилась? – рассмеялся Калеб.

Тяжело было устоять перед ямочками на его щеках.

– Не знаю. Просто не могу понять.

– Поверь, меня многое задевает в этой истории с волками, и твоей связи с ними. Но эта поездка необходима. Вунворт кое-то сообщил нам о Аерасе.

– Что именно? – я даже не заметила, как вцепилась в ручку дверки, пока не почувствовал боль в пальцах.

– Вунворт знает его и теперь нам открылась причина, по которой Легальная Свора не дает разрешения на какие-либо активные действия против этой стаи. Аерас был когда-то важным членом самой Легальной Своры. Но личная трагедия заставила его сначала уйти прочь и жить отдельно, а потом по непонятной никому причине он примкнул к этой семье.

– Ну да, мне снились сны о смерти его дочери.

Глаза Калеба помрачнели. С тяжелым вздохом он сказал:

– Она была простой девочкой, не унаследовавшей оборотничество, но Свора приказала завербовать ее, для того, чтобы испытать верность Аераса. Но она не смогла пережить трансформации. Не сумела выйти из волчьего образа.

Только Калеб сказал об этом, я сразу же вспомнила подзабытые кадры из снов. Лес, тяжелый крупный снег, и две одиноких фигуры – волк и человек.

– Это ужасно, – выдохнула я. Неужели так бывает? Мне тут же вспомнились мои друзья. Потом и Сани Стюарт.

Я вновь заставила себя расслабиться, но мою голову занимала одна и та же картинка – Аерас над телом молоденькой волчицы, которая сменялась более ужасной, потому, что я представляла друзей в такой ситуации. По коже медленно ползли мурашки.

– Но не это самое главное. Его заставили обратить дочь, потому что она кому-то приглянулась из вожаков. Это было навязанное действие. Думаю, поэтому ему не нравятся мысли Изегрима относительно тебя.

– И в этом мы солидарны, – хмуро бросила я, не стараясь казаться остроумной.

– Аерас одновременно главное препятствие для нас, и так же, возможно, единственный союзник и помощник.

– Будем надеяться.

– Будем надеяться, – эхом повторил Калеб.

Его ладонь крепко сжала мою руку, и это позволило ненадолго привести свои чувства и мысли в порядок, а точнее в целостность. Он как всегда был надежной опорой. Мой Калеб – друг и любовник. Что бы я без него делала? Как бы я жила? И могло бы такое существование вообще называться жизнью? Как вообще мог надеяться Изегрим, что я оставлю Калеба, и стану оборотнем в угоду его желаний. Не было ничего и никого в мире, ради кого я могла бы пожертвовать нашими отношениями. Пожертвовать доверием и любовью Калеба.

– Что еще сказал Вунворт? – догадалась спросить я, спустя несколько минут, и то только чтобы немного подавить очарование Калеба действующее на меня сонливо.

Лицо Калеба просветлело. Сегодня я точно могла бы сказать, что ему нет еще и двадцати. Таким беззаботным и веселым он уже давно не был. И это настроение почти передавалось мне. Почти.

– Где искать Аераса.

Вот это была хорошая новость. Лучшая из тех, что мне пришлось услышать за последнюю неделю.

– Это один их тех домов, где он живет время от времени, и я думаю, что в следующий раз мы его там не найдем.

– Только в том случае, если разговор будет неудачен, – заметила я, и все же при этом понимала правдивость слов Калеба.

Аерас – старый волк, и его интуиция вряд ли позволит доверять нам. Учитывая настрой моего семейства относительно его собратьев, я вообще не находила причин по которым он захочет со мной поговорить. Если только не его сострадание.

– Ты позволишь поговорить с ним наедине? – я кинула пробную попытку, ожидая, что теперь настроение Калеба может испортиться.

Но лицо Калеба не изменило своего выражения.

– Боюсь, как бы я не хотел присутствовать, по-другому и не выйдет. Сомневаюсь, что волк будет столь благосклонен к тебе в моем присутствии, как без него.

– Я рада, что ты со мной согласен, – это не создавало новых проблем и к тому же я могла надеяться на сохранение хорошего настроения Калеба еще продолжительное время. Но его брови постепенно начинали хмуриться. Он переживал.

К моему удивлению мы не поехали к Лутону. Не доехав до города, машина Калеба свернула к какому-то маленькому предместью. Возможно, это было совершенно небольшое поселение. Домики стояли на приличном расстоянии друг от друга. Никаких магазинов, или государственных зданий, одни жилые дома. И, конечно же, дом Аераса был дальше и глубже остальных, затерявшись в лесу. Хотя так мне показалось сначала.

Лесом был хорошо спланированный старый парк. Очень мудрое решение, учитывая, что ему часто приходилось передвигаться в волчьем образе.

Калеб не стал подъезжать к самому дому, и последние сто метров мы прошли пешком, сотрясая холодный воздух своими гулкими быстрыми шагами. Обняв меня, Калеб внимательно посмотрел на дом.

Он чутко вслушивался в территорию перед нами, улавливая и безошибочно опознавая все, в том числе и неслышные мне звуки.

Наконец он прошептал:

– Мы не одни.

Я задышала медленнее, стараясь, сосредоточится на новом незнакомом сознании, и поняла что это не человек. Его сознание неохотно впускало меня, и даже попав туда, я чувствовала, что смотрю на все будто в пелене.

– Итак, он здесь, – заключил Калеб, хотя ничего не говорило о том, что в доме кто-то живет. Простая старая халупа, похожая на логово из моего сна. Я бы и не поверила, если бы не ощущала волчье сознание где-то там, среди этих стен. Чернеющие с двух сторон деревья, будто нависали на меня, говоря, чтобы мы убирались с чужой земли. Словно они не были нам рады.

Смотря на дом так же, как Калеб, я снова поддалась панике. И как я додумалась до такого? Волки опасны. Им очень сложно доверять, но попробовать все же стоило. С тяжелым вздохом, я поцеловала Калеба, очень надеясь снова повторить это действие сегодня.

– Что с тобой, Рейн? – у меня в голове крутилось только одно слово, которое сказать я не решалась.

– Боюсь… – все же сказала. Странно, когда я перестала признаваться Калебу во всем? Тогда когда начала бояться за него и его реакции, если меня кто-то обижал.

Так хорошо, когда тебя прижимают к твердой, холодной груди, и страх медленно отступает.

– Это нормально, – он нехотя позволил мне пойти к дому. Его лицо стало серьезней, тревожная замкнутость заострила черты лица. Глаза темными пятнами выделялись на белом полотне его красивой кожи.

Поднявшись по скрипучим ступеням, я в нерешительности сняла одну перчатку, чтобы постучать. Сердце билось очень громко, и Калеб наверняка следил за его ритмом.

Неожиданно дверь от сильного рывка ударилась о стену рядом со мной, я вздрогнула от этого молниеносного движения, и не знаю даже как осталась стоять на том самом месте, что и раньше. Волк сам открыл дверь. Я сразу же поняла, что это он. Лицо его постарело, по сравнению с моими воспоминаниями, почерпнутыми из сознания молодых волков. Не знаю как, но он понял кто я такая. Его лицо изменилось, посерьезнело. Но не стало злым, и не заплыло тем странным желанием, что я видела на лицах других. Скорее оно носило отпечаток утраты.

Я, правильно сделала, выбрав его. Он был тем, кто мне нужен. Мне нужен был союзник, и он мог им стать.

– Итак, ты пришла, – констатировал он, и его глаза обратились куда-то за мою спину. Вспомнив, что там меня ожидает Калеб, я невольно напряглась. Руки судорожно сжали перчатку, так и не вернувшуюся на прежнее место. – И не одна. Вампир я так понимаю всего лишь охрана?

– А она мне нужна?

Этот старый волк с печальной полуулыбкой не повергал меня в ужас, как тот сумасшедший. Он предрасполагал меня к себе добротой, и каким-то затаенным следом горя.

– Хочу дать вам совет – лучше всего уезжайте, потому что за пределами Лутона эта семья беспомощна.

– Но мои друзья!

– Они уже принадлежат своре, как и я, и от этого не убежать.

– Это ведь не мешает оставаться вам добрым человеком!

– Я уже давно не человек.

– Не правда. Вы это знаете, и я это тоже знаю!

– Ты слишком добра, девочка. Но ты слепа!

Мы застыли на ступеньках, и я всем своим видом давала понять, что не двинусь с этого места.

– Ну что ж, тогда зачем ты пришла?

Разглядывая его внушительных размеров тело, и привлекательное, но уже не молодое, лицо, я не могла понять, что при этом испытываю. Страха не было, это точно, даже волнение медленно спадало. Возле Аераса я чувствовала себя комфортно, но неуверенность оставалась. Особенно когда он смотрел вот так, как сейчас – в упор, не давая мне времени собраться с мыслями.

– За помощью, – не стала увиливать я, продолжая мять в руках кожаную перчатку. Еще чуть-чуть и я стану ее грызть.

– Ну, входи, Проводник волков, посмотрим за этим ли ты сюда пришла.

Он повеселел совсем неожиданно, и насмешливо помахав рукой Калебу, пропустил меня внутрь.

Дом был так же пуст, как и выглядел снаружи. Видимо здесь Аерас уже давно не появлялся, и меня неожиданно посетила дикая мысль.

– Так это вы сказали Вунворту, где вас искать?!

– Ты довольно таки умна, – заключил он, с интересом разглядывая меня с высоты своего роста. – Чай будешь? Травить тебя не собираюсь. Хотя и за качество чая не ручаюсь.

Такие быстрые изменения темы разговора и смены настроения сбивали с толку. Я не совсем понимала, что он из себя представляет. Но одно меня уже начало раздражать. Аерас разговаривал со мной так, словно я была трехлетним ребенком. Еще чего доброго – сюсюкать начнет. Впрочем, в этом виновата была моя внешность – не смотря на мои семнадцать выглядела я не старше пятнадцати, из-за своей некоторой худобы. Но это было последствием отсутствия нормального сна, а причиной этого – его волки. И мои тоже.