Текст книги "Свора - Зов крови (СИ)"

Автор книги: Юлия Колесникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 50 страниц)

– В ту неделю, когда нас не было с Калебом, – напомнила я ей.

Ева в этот раз стала просто пунцовой и на ее лице я увидела следы подавляемого горя. Я почувствовала себя виноватой. Да кто я такая чтобы лезть ей в душу? Я ужаснулась самой же себе.

– Прости, это конечно не мое дело, просто ты не знаешь Прата…он хищник…его интересует процесс охоты, игра, и главное – соперник! Что же ты делаешь, ты же любишь Грема!

Она покраснела, смутилась и торопливо продолжила:

– Да, я люблю Грема, но мне нравиться и Прат. И что теперь делать? В прошлом году я не была нужна никому. А сегодня через меня сорятся сразу же двое прекрасных мужчин.

Я непонимающе покачала головой. Что-то в ее словах меня задело.

– Ты что заставляешь таким способом ревновать Грема?! – я была так удивленна, что у меня больше не нашлось слов, чтобы сказать еще что-то Еве. Я смотрела во все глаза на нее – моего старого хорошо друга, скромного и надежного, всегда в себе, всегда спокойную, и вдруг поняла, как же я ее недооценивала.

– Прошу не смотри на меня так, – простонала Еву, – словно я какая-то мошенница. Неужели я такой плохой человек?

Я улыбнулась. Глупо, словно мне только что выдали метлу и попросили идти летом выгребать снег.

– Да нет, наоборот, я восхищаюсь! Я-то думала…

Я затихла. Ну что я могла сказать Еве. Я просто посчитала ее глупой и наивной, а она оказалась намного прозорливее.

– Просто, в любом случае, что бы там не придумала, я хочу, чтобы ты знала каков Прат на самом деле. Ему нельзя верить, чтобы он тебе не плел. Прат никогда никого не любил…ну кроме нас. Девушки для него просто пушечное мясо.

– Это я поняла с самого начала. И он, как и ты, кстати, подумал обо мне – какая несмышленая, вполне, можно обкрутить ее вокруг пальца! Просто я заметила, что Грем реагирует около него очень…

– Агрессивно, – подсказала я, и Ева, пожав плечами, утвердительно качнула головой.

– Да, вот именно. Пока вы были в Чикаго, Грем конечно проявлял ко мне внимание, но не настолько, чтобы я могла решить, что для меня что-то изменилось. А теперь все по-другому. Вчера Грем был в Лутоне, и приехал так же Прат! – глаза Евы загорелись триумфом, – знаю не красиво так радоваться, я понимаю, что вношу разброд в вашу семью, но, по крайней мере, я теперь знаю что для меня не все потеряно. Хотя после вчерашнего…

Закипел чайник, и Ева занялась чаем, поэтому на несколько минут ее лицо было от меня отвернуто, я не могла видеть его и потому не знала, о чем она сейчас думает. И почему я раньше не понимала, какая Ева – она ведь боец, просто у нее тактика совершенно другая, чем у меня. В прошлом году, после признаний Калеба «У Терри», я нашла в себе силы поехать к нему – я действовала импульсивно, почти агрессивно. А Ева, она выжидала, толкала Грема на то, чтобы он сделал хоть что-то, чтобы показал свои истинные чувства.

– Тогда рассказывай все по порядку – я хочу знать все до малейших деталей! – мне стоило поучиться у Евы.

Ева задумчиво закусила губу, того естественного розового цвета, что стараются добиться все владельцы косметических компаний. Отпив немного из своей кружки чая с бергамотом (я такой не любила, и немного морщилась, когда до меня долетал этот запах), она постучала ногтями по кружке. В доме пробило 3 часа дня – у нас было еще море времени, Калеб не ждал меня раньше темноты, а ее бабушка, если уж шла по своим делам, то на целый день.

– В тот вечер, когда вы приехали, и мы все сидели у вас в гостиной, все и началось. Сначала я совершенно не обращала внимания на Прата, он был поглощен Сеттервин, или точнее, она поглотила его своим вниманием. Твои родители говорили с Калебом, Бет и Теренс игрались с Соней и Рики. Мы сидели с Гремом почти рядом, но он вовсе перестал меня замечать, стоило нам переступить порог вашего дома. Я что-то у него спросила, и он ответил, но это уже не был тот Грем, что на протяжении всей недели – передо мной вновь сидел папа Калеба. Представь мое состояние! Целую неделю, я была почти уверена, что все налаживается, и идет к тому, что он поймет как, я нравлюсь ему – а теперь никакой реакции. От нечего делать я стала прислушиваться к разговору Сеттервин и Прата, и что-то добавила от себя. Тогда-то Прат и посмотрел на меня впервые с долей интереса. А что самое главное – это заметил Грем. Я даже сначала и не поняла, какие это перспективы вырисовывает для меня, пока вы с Калебом не исчезли на кухне и за вами не поплелся Прат. Грем сидел мрачнее тучи, даже отвернулся от меня, и мне стало обидно. Поэтому, когда в комнате появился Прат с подносом, я подскочила чтобы помочь ему.

Ева перевела дыхание, и глаза ее наполнились воспоминаниями, которые я видеть не могла, зато о которых могла услышать.

– Я случайно коснулась руки Прата, и тот сказал что-то о моей коже, будто бы она самое мягкое, что он в своей жизни ощущал. Это было сказано так тихо, почти у самого моего уха, но Грем, одарил меня таким взглядом, когда я возвращалась на место, будто бы я только что утопила котенка. Честное слово, мне даже показалось, что его глаза почернели, он весь побледнел, даже больше чем всегда, его лицо как-то заострилось, а губы…стали плотно сжатыми и будто бы вовсе обескровленными. Я… – Ева подняла на меня удивленные глаза, – ты, наверное, решишь, что я свихнулась, но меня ужасно напугал вид Грема. Но он отвернулся, а потом и вовсе встал и подошел к окну. Видела бы ты это – картинка из фильмов про нацистов – руки за спиной, осанка прямая, ноги по шву. А Прат, он, кажется, в одно мгновение повеселел раза в два. И я поняла что происходит! Грем ревновал!!! А Прат, тщательно собирался этим воспользоваться. По-моему он получал от этого удовольствие, и честно говоря, меня это до сих пор удивляет – ты же говорила, что они давние бизнес-партнеры?

Я говорила? Черт, действительно говорила! Наше извечное вранье начало давать корни.

– Да, ну знаешь видимо конкуренция и делает их такими работоспособными.

Ева ничего не ответила, видимо посчитав такой ответ приемлемым. И продолжила повествование дальше.

– Потом эта сцена на ступеньках, когда один не давал прохода другому, и я зажатая между ними. Думала, что так себя ведут дети, а тут они – взрослые, красивые мужчины…было чему удивиться. Потом ты предложила Грему меня отвезти, он согласился, но по дороге домой, у меня складывалось впечатление, что меня ему навязали. Сидел хмурый, сжимал руль, словно представляя шею Прата. Знаешь… – Ева вновь смутилась, и меня это обеспокоило. Оказывается, Ева многое замечала, – в тот вечер я поняла, что несколько его идеализировала и представляла в неверном свете, думая, что он спокойный, не конфликтный человек. Оказалось в нем много всего скрыто. Так много чувств, которых я раньше не замечала, может по своей слепости или влюбленности. Просто Грем, всегда казался, простым, мирным, спокойным…в общем не похожим на героев книг или фильмов, а теперь он для меня открылся с другой стороны.

Я молчала, давая Еве собраться с мыслями, может ей и казалось, что она не может выразить то, что чувствует, но я и так поняла о чем она. Теперь Ева почувствовала скрытую опасность сущности Грема. Раньше она ее не замечала, но его обманчивое спокойствие было просто хорошей маскировкой личины зверя. Подумав о том, что если Ева и Грем действительно решаться быть вместе, встанет вопрос о том, что она человек, и к тому же человек без того особого запаха крови, который выделяет людей из толпы, для вампиров. Она не могла быть обращена просто так, для этого нужно разрешение Главной семьи. И Бесстрастные могут этого не позволить. Или и того хуже – Ева и сама не захочет становиться…чудовищем. Да уж, это именно то слово, что будет предполагать она – вегетарианец.

Я думала что разобравшись в их отношениях устраню все проблемы, но проблемы лишь начнутся, в зависимости от того кого она выберет. Просто оставался такой шанс, что Грем не посмеет стать счастливым, и потому откажется от нее. И Ева выберет Прата. А Прат, насколько хорошо я его знала, долго не удержится около одного человека. И если так подумать, для меня и для моей семьи это будет хорошо – Ева пострадает некоторое время, но тайна нашей семьи не выйдет за рамки нашей же семьи. Всегда опасно посвящать во все это людей со стороны.

Но Ева не заметила, как я посерьезнела. Чай был выпит и, готовя еще одну порцию, она рассказывала далее, о том, что еще час назад я так жаждала знать.

Печенье, так расхваленное продавщицей в мини-маркете, было сырым и слишком сладким. А вот кексы Евы я не стала даже и пробовать – пекла она ужасно, и это была критика не только друга, но и человека который постоянно пек, когда еще жил в Чикаго. Хорошо, что я додумалась купить еще и зефир, он позволял держать мой рот закрытым, или открывать его только для того чтобы откусить кусок зефира.

– Короче в тот вечер, Грем подвез меня к дому, культурно помог мне выйти из машины, но так не сказал, ни слова. Я всю ночь ворочалась, не могла уснуть, чувствуя, что мое поведение сдвинуло какой-то лед, но только в которую сторону. Боялась, что оттолкнула Грема. На следующий день я ехала в колледж, как на каторгу – все посерело, утратило смысл, я снова задумалась о твоих словах, что мне лучше всего было уехать подальше отсюда. Но представь мое удивление, когда в колледже меня ждал Прат. Можешь представить, как на меня смотрели девчонки – с завистью, и это на меня-то!

Ну, то, что на нее смотрели с завистью, я себе представить могла. Ева даже в простом шерстяном свитере и старых потертых джинсах выглядела красивой. Я могла себе только воображать какой она могла бы быть – стань Ева вампиром. Думаю, Самюель пришлось бы очень поволноваться, что она будет не самой красивой среди их племени.

– Он несколько поднял мое настроение, а вечером – о чудо! – к нам домой пришел Грем. Я стояла в дверях, ожидая, что он скажет – его глаза так сияли, он улыбался. И тут вдруг Грема словно подменили – потемнел так же как в тот вечер у вас дома, и сказал нечто такое, что заставило меня неописуемо удивиться: «Прат. Ты была сегодня с Пратом?». Я не знаю с чего он это взял и неожиданно…

Ева не просто покраснела, она умолкла, и по ее бледному лицу пошли пунцовые пятна, такие, когда человек одновременно сердиться, стесняется, и отчаянно пытается совладать с собой.

Я даже подалась вперед к ней, понимая, что сейчас будет что-то очень интересное. У меня было такое впечатление, что я слушаю не о Греме, а о ком-то совершенно не знакомом.

– Он оказался около меня…очень близко…ну ты понимаешь, – слова давались Еве с трудом, и я ее понимала, есть вещи, которыми делиться определенно трудно. И в то же время очень хочется, чтобы еще кто-нибудь знал, что такое происходило именно с тобой. Например, я всегда хотела рассказать кому-нибудь о ночи «У Терри», но не могла, так как там были вещи, которые я хотела оставить только своей собственностью.

– Притянул к себе…наклонился к губам, и я надеялась, что последует поцелуй. Но Грем…он просто принюхался к моим губам! Ты себе представляешь! И заявил, словно обвинение: «По крайней мере, ты с ним не целовалась». Не знала, что можно получить пощечину словами, но это было именно так! Это было ужасно. И Грем больше ничего не говоря, просто выпустил меня, и быстро вскочив машину, убрался прочь. – Ева, словно не верила. Что такое произошло именно с ней, откинулась назад на стульчик и созерцала края своей кружки. – Будто бы он мог почувствовать, целовал меня Прат или нет.

– А он вообще тебя целовал? – осторожно поинтересовалась я.

И ответом мне были два красных пятна яростно набегающих на бледные щеки.

– Вот после этого я и позволила Прату поцеловать себя, и не смей меня винить!

– Ты хочешь сказать, что ты сама себя обвиняешь?

Несколько мгновений мы мерились с Евой твердыми взглядами, которого, я никогда не видела у нее, но тут Ева обмякла и заплакала. Да уж. Такого я не ожидала. Мне почти не приходилось видеть ее плачущей. Да вроде бы на моем веку такого никогда и не было. Но я знала, в чем дело. Они двое изматывали ее. Они не позволяли ей вздохнуть и расслабиться вот уже на протяжении трех недель. Почему я тянула так долго – нужно обязательно поговорить с Гремом. Но сделать это необходимо очень осторожно. Что я, в самом деле, знала о Греме – ко мне он относится как к ребенку, подростку, и вряд ли будет слушать.

– Конечно, а как иначе, кажется, я его оттолкнула. Прат бывал у меня на протяжении почти каждого дня в колледже – ходил на ленч, даже гулял за руку, целовал, и все это время я думала о Греме. И вчера он появился в колледже! Мы только вернулись из города – смотрю, стоит машина, такая знакомая. Смутно знакомая, но ее я давно не видела, – и тут я заметила в стороне Грема. С какой он ненавистью смотрел на нас! на меня! Подошел к нам, и даже на меня не смотрел больше, словно меня нет. Словно я пустое место! И говорил лишь с Пратом, да и то в стороне, даже не ответил, когда я поздоровалась. И после этого они ушли вдвоем – наверное, какие-то дела с бизнесом. Но Прат тоже ничего не объяснил. А хуже всего… – вот теперь я увидела, что это такое когда человек ненавидит себя. Еве было противно, она себя проклинала. Подняв на меня заплаканные глаза, Ева сказала пустым голосом, словно признавалась в убийстве, – Прат поцеловал меня – на глазах у Грема.

Я тихо выдохнула. Потому что это было очень плохо. Просто ужасно. Грему, если он, хоть в половину, такой как Калеб, тяжело простить такое. Гроверы они ревнивы. Они собственники. Калеб ужасно ревнив. И Грем, должен быть таким же. Я не могла сказать Еве – о, да не переживай все утрясется. Потому что так не будет. Нужно срочно что-то с этим делать. Или Ева просто скоро свихнется от горя, или же они сведут ее с ума!

– И?

– И после этого они ушли, Грем так ничего не сказал.

Они ушли, – повторила я про себя, словно так и не поняла этой фразы. А сегодня они уехали в город, с моими родители и детьми. Что же такое происходит? Кажется у них какие-то дела, и как я понимаю, там замешаны они все, а я не в курсе. Когда я пришла к Калебу, он с кем-то говорил по телефону, а я даже не поинтересовалась, потому что была так рада его видеть, да и он сбил меня с мыслей, и так не позволил войти в гостиную. С чем же это связано?

– Что же мне делать, Рейн?

Ева была в отчаянии. Не мудрено, почему она занялась сегодня выпечкой, это позволяло ни о чем не думать. И я сама не знала, что же ей теперь делать. Мои мысли были заняты развязыванием другой задачи. Наконец мои смутные подозрения, что снедали меня в последнее время, обрели более четкую форму. Я чувствовала. Просто ощущала кожей, что что-то назревает, и связано оно не только с Евой и ее душевными проблемами. Моя семья скрывала от меня нечто серьезное, что творилось вокруг нас. Но что?

– Не торопись. Это главное. Давай посмотрим, что будет сегодня.

– А что такое сегодня?

– Сегодня ты идешь ко мне в гости, Бет тоже придет, если конечно ничего не измениться в ее планах.

Мучительно кусая губу, Ева смотрела на меня и раздумывала.

– Они ведь двое будут сегодня, – наконец выдала она. Я кивнула.

– Ты не сможешь скрываться или не приходить ко мне. Надо встречать проблему лицом к лицу.

– Тогда хорошо. Постараюсь придти к восьми.

На этом мы и разошлись. Я ехала к Калебу в тяжелой задумчивости. Как я вошла к нему, и целовала ли, даже не помню. Вдруг я очнулась сидящей на диване, а он сидел напротив.

– Что случилось? – Калеб был явно обеспокоен. На мгновение лицо Калеба, его мягкий голос и глаза, смотрящие на меня, отодвинули на задний план все тревоги. Я улыбнулась ему. Я всегда улыбалась ему одному, так как теперь.

– Все в порядке.

Я пересела ему на колени, но Калеб так и не расслабился, если только немного посуровел, зато его руки обняли меня, и мне стало намного лучше. Около него все становилось лучше и красочней, даже я. Разве можно поверить, что мой Калеб это тот же парень что последних пятьдесят лет только тем и занимался, что бросал влюбленных в него девушек?

Взяв его лицо в ладони, я нежно притянуло его ближе, и поцеловала, так как любил это делать он, поочередно каждое веко, а потом уже губы. Шелковистые, мягкие, едва-едва теплые. Глаза Калеба темнели с каждым днем, но вокруг зрачка еще оставалось место для серебристости.

– Когда вы идете на охоту?

Он продолжал внимательно на меня смотреть, согревая своим взглядом.

– Хотели сегодня, после того как уйдут Бет и Теренс.

– И Ева, – автоматически добавила я. Калеб посерьезнел.

– Рейн, скажи, зачем ты так делаешь?

Я улыбнулась, думая, что он так шутит.

– Как? – удивилась я.

– Зачем пытаешься контролировать чужие судьбы?

Я была ошарашена. Калеб говорил странные вещи. И вовсе не шутил.

– О чем это ты?

Он замолчал, разглядывая меня, словно увидев впервые. Он задумался, всего лишь на миг, но его глаза расширились, в удивлении.

– Знаешь, наконец-то я понял, – будто бы разгадал загадку века, выдал мне Калеб. – Ты ведь знаешь, что вампиры не всесильны?

– Конечно же, знаю, – я не понимала, к чему он ведет. Это казалось смешным, и все же таковым не было, почему-то я поняла, что Калебу сейчас не до шуток.

– А понимаешь ли ты, что даже со своим странным…даром, ты все еще не вампир?

Я молчала. Логика Калеба все еще не складывалась в четкую картинку.

Он тяжело выдохнул.

– Ты проводишь для себя аналогию с вампирами. Ты не вампир, ты человек, но будь ты вампиром, все равно не имеешь права лезть в чужие отношения. Твое внимание еще больше подстегивает Прата мешать отцу и Еве, ты не всесильна. Даже не смотря на твою уникальность.

Пусть это говорилось мягким вкрадчивым голосом, но его слова задевали меня и обижали. Я как вихрь сорвалась с его колен, но Калеб даже не стал меня удерживать. Он просто наблюдал за мной со спокойствием, присущим родителями, с хлопотными детьми.

– Я не провожу для себя никаких аналогий!

– Да нет, проводишь. На тебя плохо влияет наше окружение. Ты начинаешь забывать, что ты пока что всего лишь человек.

Я застыла. Злость приобрела совсем другое направление и поведение. Я смотрела на него, а слова расплывались по крови отравляющим ядом.

– Всего лишь человек? Да ты прав, я всего лишь человек.

И не задумываясь, что делаю, я рванулась прочь из дома. Калеб выскочил за мной на улицу. Но что он кричит, я не слышала. Пелена слез застлала не только мои глаза. Но видимо и лишила способности слышать.

Я ехала, не разбирая дороги, и резко остановилась на проселочной дороге, разбитой и не ухоженной, а за ней виднелись поля соседней деревни. Как же далеко я заехала? Плакала я не долго, пока не поняла что Калеб прав. Прав, как всегда, и эта мысль неприятно меня поразила. Ведь я была стопроцентно уверена, что могу разобраться в отношениях Прата-Евы-Грема. Поэтому я была так резка с Пратом. Так настойчива с Евой, и на последок оставляла Грема, как самый сложный элемент пазла. Словно, они были моими детьми, которых я учила правилам своей игры в любовь. Нет Прат! Оставь, не играйся с этим, это не твое. Ай-я-яй Ева, как не хорошо играться двумя игрушками одновременно. Ну что Грем, ты решил, будешь ты играть с этой игрушкой или нет?! Я вела себя не очень то и по-дружески. Я лезла во все это, считая, что имею право. Но имела ли я его?

Не знаю, когда, и как, но в машине появился Калеб. Я не могла смотреть на него. Мне было одновременно стыдно, и в то же время я помнила те слова, что он сказал мне: «всего лишь человек».

Будто бы прочитав мои мысли, заговорил Калеб. Не настойчиво, тихо и оттого мне стало еще горше.

– Ты не так меня поняла. Всего лишь человек, а не Судьба – у тебя нет такого права. Чтобы решать за кого-то. Они должны решить все сами.

Я в очередной раз не так интерпретировала его слова. А все лишь потому, что в душе всегда ждала их от Калеба. Словно просила сделать его какой-нибудь подлый поступок, и не казаться на его фоне серостью. Я действительно всего лишь человек. Так что же ждать от меня?

Пошел дождь, а я так и лежала, уткнувшись в свои руки на руле. Калеб молчал, просто давая мне время. Вечерело. Слышно было, как где-то далеко над полями с неудовольствием кричат какие-то птицы, сетуя на дождь. А сил поднять лицо не было. Что же я творила с нами? Постоянно подвергаю оценке его действия, а сама то? И как он может все это терпеть?

– В этом не ты виновата. А твое окружение. Мы делаем тебя беззащитной перед соблазном быть сильной и вечной, в то же время, ты остаешься так невинна…как мне хочется продлить это твое состояние души.…чтобы ты долго оставалась невинна и чиста. Ведь мы убийцы, нам нет прощения. И как хорошо иметь свой луч света в кромешной темноте, потому я так боюсь этих твоих желаний манипулировать людьми.

Какой же я луч света? Я луч разрушений. И воплощение ужасного характера и эгоизма.

– Ты должен понимать, что я не со зла…

– Понимаю. Это я погорячился, и ты ни в чем не виновата. Подросткам свойственно верить, что они могут изменить мир, и как бы я не хотел считать тебя взрослой, ты остаешься еще слишком юной, чтобы перестать быть максималисткой.

Немного обидно, и все же лучше чем можно было ожидать. И все же это не то, что я бы хотела услышать в данный миг.

Вместо слов ко мне протянулись его руки. Он ловко и легко отстегнул ремень безопасности. Одновременно перетягивая к себе на колени…словно ребенка. А я была не против. Я была немного напугана его словами, будто бы я начинаю забывать, что все еще человек, но в его руках страхи меркли.

– Поцелуй меня, – я не смело подняла голову навстречу его лицу.

Калеб секунду, долгую мучительную секунду рассматривал меня.

– Знаешь в чем твое преимущество надо мной?

– В чем?

– Тебе никогда не стоит просить меня о поцелуях, они всегда твои. Когда ты пожелаешь.

Я замерла, задумавшись на миг, а может это как раз тот Раз, когда мы можем сблизиться? Но его темные глаза заставили отказаться меня от такой соблазнительной мысли. И я сама притянула его лицо и поцеловала. Это ведь мое преимущество. Но разве у Калеба его нет?