Текст книги "Свора - Зов крови (СИ)"
Автор книги: Юлия Колесникова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 50 страниц)
Глава 3. Искушение
Закрой глаза, коснись меня
Ты пахнешь соблазном и медом
Исчезнет грязь осколков дня
Ударит в гонг природа
Крадется ночь как черный зверь
Вибрирует в лунном свечении
Скребется в дверь, стучит в окно
Ей холодно одной
Холодно одной
Лаская ночь, коснись меня
Имя тебе – искушение
(группа Ария)
Я осмотрелась но мое лицо не выдало того восхищения, которое невольно шелохнулось во мне. Смотря на эти изысканные стульчики на гнутых ножках, блестящие и отполированные комоды, с искусной инкрустацией и матовые сиденья кресел, я вспоминала свое полуголодное и дикое детство. Огромные люстры, с блестящими, как алмазы, нитями хрусталя, свисающие с потолка, еще более раздражали меня своим величием, так же как и светлые ковры, чрезвычайно тонкие. Мне хотелось взять в руки ломик и крушить все это величие, крушить. Но истинное удовольствие я бы получила, если бы смогла сделать такой погром на глазах родителей Фионы.
Пройдя вглубь комнаты, я насмешливо уставилась на фотографию Фионы и себя, еще совершенно маленькой. Взяв рамку с перламутрового столика, я едва сдерживалась от смеха. Какие же они все-таки лгуны! Заставили всех поверить, что безумно любили меня и дочь. Думаю, что действительно приближенные люди должны знать, что это не так.
Я сразу же почувствовала, когда Калеб оказался позади меня. Его руки ловко выхватили фотографию.
– Ты была в детстве милой. Соня и Рики так на тебя похожи.
Я улыбнулась. Действительно, я была на этой фотографией вылитой копией своих детей.
– Соня и Рики, ваши сводные брат и сестра?
Адвокат мистер Хедли вежливо наблюдал за нами, и во всем его облике сквозило истинно адвокатское поведение, даже если бы я не знала что он поверенный Сторков, то поняла бы это и сама. Держится прямо, вежливо, но не слишком уж идет на сближение. Он как никто в этом доме ожидает развязки этой встречи и моего приезда. Ему ой как не терпится переложить на другие плечи разрешение этого щекотливого вопроса.
Я мило улыбнулась, и Калеб тут же заметив мое бунтарское настроение, подавил усмешку и стал серьезным. Думаю, он знал, что я хочу сказать.
– Нет, это мои дети.
Минуту, а может и больше мистер Хедли все ни как не мог справиться с удивлением. На его лице промелькнула такая гамма чувств, что я даже не знаю, как сдержалась от смеха. Он приходил в себя, в уме видимо подсчитывая, сколько мне лет, и когда его глаза выловили еще один момент – отсутствие у меня обручального кольца, – его лицо залила густая краска. На Калеба посмотреть он не осмелился.
Я видела, как его мучают вопросы, но в то же время профессионализм не позволял ему их задать. Он напоминал преданного пуделя, которому запретили даже смотреть в сторону косточки. Но он все же нет-нет, но поглядывал.
– Как…чудесно, – мистер Хедли так и не смог сказать это искренне.
– Очень. Думаю что мои дедушка и бабушка, сказали бы, что я пошла по стопам Фионы.
– О! – удивленный возглас.
Я мягко переглянулась с Калебом.
– Вы, очевидно, думали, что я ни ее, ни их не помню. Боюсь я помню их намного больше, чем они того засуживали.
Мистер Хедли еще больше вспотел. Ему стало неловко. Значит, он был в курсе всех дел семьи. А не он ли вечно отвозил меня в интернат? Я задумчиво взглянула на него, но воспоминания лиц были туманны.
Я села на один из стульев с высокой спинкой и атласным покровом сидения. Еще одна мстительная мечта посетила мой разум – взять бы нож и всю эту красоту располосовать! Но я продолжала мило улыбаться.
– Так каков план на сегодня? И вообще, зачем я здесь?
Руки мистера Хедли стали менее нервными, когда разговор пошел о деле. Он попал в свою стихию, и ему, наконец, удалось уйти подальше от опасной темы о моем семействе.
– Я думал, вы захотите в первую очередь поехать на кладбище.
– К матери да, к Сторкам не поеду. По крайней мере, сначала к ней. Думаю, они уже не обидятся. Например, у Фионы на похоронах их не было, вы это знали?
– Н..нет, – выдавил из себя тяжело адвокат.
Калеб посмотрел на него сочувствующе, а мое плечо требовательно сжал. Я вздохнула. Он прав, адвокат ни в чем не повинен. Он всегда просто выполнял приказы и ничего более.
– Значит кладбище.
Я посмотрела на Калеба. Он ободряюще улыбнулся мне в ответ, из чего я поняла, что он со мной не поедет, но это еще не причина сдаваться. Я понимающе кивнула. Даже если бы не было солнца, он все равно бы не поехал. В понятии Калеба, призраков прошлого иногда нужно посещать в одиночку. При этом справиться с живыми он мне все же поможет. Даже и не знаю, смогла бы я быть такой же уверенной как теперь, если бы его не было рядом. Я не чувствовала себя на шестнадцать, мне как минимум было сейчас тридцать, поэтому и мистер Хедли вел себя соответствующе.
– Когда едем? – я вновь обратилась к мистеру Хедли, от которого не скрылся наш молчаливый разговор с Калебом.
– Если желаете, пообедаем и можем отправляться.
– Спасибо, мы поели, так что я хочу побыстрее поехать на кладбище.
Мистер Хедли на секунду замер с открытым ртом, а потом вновь рассыпался в понимании и уважении.
– Да, конечно, понимаю ваши чувства. Уже прошу подать нам машину.
Я еще раз понимающе переглянулась с Калебом. Он помог мне подняться со стула, и обнял, как только адвокат скрылся за резными белыми дверьми, с искусным золотым обводом.
– Этот дом напоминает музей, – пожаловалась я его губам. Мне был очень трудно оторвать от них взгляда.
– Ничего я видел и похуже. А теперь иди с мистером Хедли и будь умницей, а я тем временем найду нашу комнату.
– Обещаю не осквернять могилы деда и бабки.
– Я надеюсь, – хохотнул Калеб. Нежный короткий поцелуй и вот я уже стою у дверей. Калеб настойчиво подталкивает меня к ним. – Не делай того, что я не одобрю, – повторил он и вдруг усмехнулся так обаятельно и легко, что мое сердце дрогнуло. – Пожалуйста.
Калеб знал, как меня подкупить. Когда наружу вырывалось его девятнадцатилетняя сущность, мне сложно было упираться. Пока его не будет рядом, мне придется строго выполнять его указания, и я знала, что не смогу нарушить обещание. Трудно сопротивляться Калебу, когда он просто гипнотизирует меня своим взглядом.
Мистер Хедли встретил нас как раз у выхода. Калеб помог мне надеть легкий вельветовый пиджак, и подал сумку, когда адвокат вышел в коридор со своим пальто.
– А вы мистер Гровер с нами не едете?
– Боюсь, что Рейн меня с собой не берет.
Мистер Хедли долго думал, прежде чем понял, кого Калеб назвал Рейн.
– О, простите, надеюсь, вас не обижает, что я называю вас Марлен? Я просто даже забыл, что теперь у вас не только иная фамилия, но и имя.
– Не страшно. Когда-то меня так звали, и Марлен остается моим вторым именем по-прежнему. Мои новые родители оставили его.
– Они весьма любезные люди, – вежливо сделал комплимент мистер Хедли, опасливо покосившись при этом на Калеба. Я скрыла улыбку, так как знала, что сейчас он не может понять, что же его пугает в Калебе и заставляет нервничать. Ведь Калеб выглядел не просто как истинный джентльмен он и говорил подобным образом, и его манеры разительно отличались от моих. И все же что-то его волновало. Ну, я знала что именно, и мне вовсе не было жалко мистера Хедли, даже было интересно смотреть как ходит взад вперед его кадык, когда он посматривает на Калеба.
– Они самые лучшие родители. Граф и его жена, единственные люди кого я считаю родителями.
– Граф? – пораженно переспросил мистер Хедли, и уж тут ни мне, ни Калебу не удалось удержаться от улыбок, столько много было благоговения в голосе адвоката.
– Вы не знали? Теперь я являюсь наследницей их титула. На данный момент я тоже графиня.
– Простите, я, наверное, должен обращаться к вам по титулу.
Калеб принял очень важный вид, прежде чем сказать.
– Нет-нет, графиня не хочет, чтобы кто-нибудь знал о ее титуле. Она сохраняет в стране инкогнито.
– Понимаю, – протянул адвокат, и стал похож при этом на важного индюка, которому сейчас вовсе не шли седые взмокшие виски. Они портили всю картину важности. Да уж, стоило его пожалеть, такого важного клиента у него еще не было.
Я как смогла, напустила равнодушие, и все же, наверное, мои глаза выдавали меня, так как мистер Хедли вдруг посмотрел на меня внимательнее, чем прежде.
– Тогда думаю, вы не будете скучать мистер Гровер. Если вам что-то потребуется, звоните Перки, он постарается вам угодить.
– Главное верните поскорее Марлен, а мы уже тогда найдем чем заняться, чтобы я не скучал. – Калеб говорил нарочито фамильярно с мистером Хедли. И что меня удивляло, тот не только не обижался, он еще и с большим уважением, чем ко мне относился к Калебу. Выходя, я оглянулась на Калеба, и тот послал мне насмешливый воздушный поцелуй.
На улице ждал сверкающий черный лимузин, вполне в стиле Сторков, и я иронично усмехнулась про себя при виде этой махины. Да уж, а вот денег, чтобы содержать внучку, у них почему-то так и не нашлось.
Почти десять минут мы молчали. Тесное помещение действовало удушливо, да и к тому же мистер Хедли вставлял некоторые замечания по поводу улиц, пока я немного грубовато не оборвала его:
– Мистер Хедли, я последние 10 лет прожила в Чикаго.
Он неловко умолк, и чтобы смягчить свою грубость я поинтересовалась:
– А когда мои дедушка и бабушка перенесли тело Фионы из Нью-Йорка?
– Пять или шесть лет назад.
Я подавила истерический смех. Как раз в то время, когда они появились на пороге нашего дома, с желанием общаться со мной. Как интересно, неужели их замучила совесть? А может, что-то изменилось, и им стали вдруг не интересны их деньги, друзья и мнение общества?
– Вы их помните? – вопрос заданный просто из вежливости заставил меня покраснеть.
– К сожалению да. Потому не рвусь ехать к ним на кладбище.
Машина въехала к парковке кладбища, и это позволило нам не продолжать обоюдно тяжелого разговора.
Мы вошли в ворота, и к нам на встречу вышел охранник, такой же древний, как и плиты могил, одетый чисто, но во все старое. Услышав отрывки их с адвокатом разговора, я поняла, что он нас ждал. И по нему можно было понять, что он удивлен, узнав, какая именно нам могила нужна. К ней никто не приходил с тех пор, как ее перевезли из Нью-Йорка.
Он повел нас запутанным лабиринтом рядов разных могил. Я оборачивалась на некоторые из них и пыталась уловить названия фамилий и фотографии, но в скором времени я устала от мелькания чужих незнакомых лиц. И вот мы вышли к совершенно другой картине. Наверное, к старому кладбищу, – догадалась я.
Эта часть кладбища была не такой ухоженной, порядочно зарос не только старый участок с выцветшими могилами, но и даже некоторые новые памятники. Их неухоженный вид нагонял только тоску и тревогу, но никакого страха. Трава повсюду неаккуратно подстрижена, клумбы выделялись яркими цветными пятнами, дико выросших, цветов, запах которых все еще напоминал лето, а ведь на дворе стоял сентябрь. Воздух, наполненный этим сладковатым ароматом, заставлял думать, что так сами умершие пытаются скрыть запах своего забытья и отхода.
Адвокат семьи по-прежнему удивленный и раздосадованный, что я не пожелала поехать на кладбище к деду и бабушке, шагал недалеко от меня. Хоть он и был чужим человеком, но его присутствие меня не раздражало.
Я села у небольшого надгробия с вырезанной на нем фамилией Сторк, потемневшей и еле заметной, а вот фотография Фионы была необычайно яркой. Если бы не сторож я бы вряд ли сама нашла надгробие, среди этих старых всеми забытых могил. Старик сторож удивленно молчал возле меня. На могилу никто раньше не приходил, а тут вдруг юное, нервное существо и тип в костюме одновременно.
В нескольких шагах стоял адвокат, вытирая со лба блестящие капли пота, наверняка фирменным платком. Легкий порыв ветра донес до меня отголосок его дорогого одеколона, смешанный с запахом страха и недоумения. Я улыбнулась, цинично подумав, что его, скорее всего больше раздражает, чем пугает то, что я не стала лицемерно убиваться по поводу смерти своих близких родственников.
На них мне было плевать. Сейчас я хотела поговорить с Фионой. А после добраться до всех ее возможных дневников, что имеются или найдутся в доме. А также еще оставалось прослушать завещание. В связи с моим приездом официальное оглашение завещания перенесли на завтрашний день, тогда соберутся и остальные члены моей так называемой семьи. Что ж, интересно будет посмотреть на них. А также узнать, что же такого оставили мне дед с бабкой, чтобы без меня не могло быть прочитано завещание.
Глаза Фионы не были такими же синими как мои или Сони и Рики, а немного светлее, также как и ее волосы. Если у меня они были темно-русые, почти каштановые, ее можно было назвать блондинкой, все-таки немецкие корни ее отца дали о себе знать. Здесь на фотографии она была очень молода и миловидна ничего общего с той Фионой, что я помнила. Чему удивляться, тут ей должно быть не больше чем сейчас мне!
Я очень надеялась, что, побывав тут, почувствую хоть что-то кроме щемящего чувства вызванного расставанием с Калебом. Но я ничего не ощущала. Ну, может еще легкое раздражение, так как сторож и адвокат, встали с обеих сторон от меня, будто бы ждали какого-нибудь подвоха.
– В архиве моих…дедушки и бабушки,…. – я сдержалась, чтобы не сказать Сторков, – есть еще какие-нибудь фотографии Фионы и мои?
Я приподнялась с могилы, и, заметив на соседней могиле цветы, вдруг почувствовала себя пристыженной. Какой бы ни была Фиона, она меня любила, и я помнила это очень отчетливо, а я теперь пришла к ней, такая молодая и здоровая, и меня, скорее всего, обойдет ее участь, а я даже не принесла цветов.
– Да, у нас очень много фотографий. Думаю, некоторые из них захотят взять остальные члены семьи, а остальные фото будут принадлежать вам.
С какой стати? – хотелось мне спросить, но я хотела знать другое.
– Хорошо. И еще, – я обернулась к сторожу. На миг я умолкла, у него был такой добрый и выразительный взгляд, человека повидавшего много похорон и людей, приходящих на могилы, и понять, что я сейчас чувствую не составляло для него труда. Я достала банкноту в 100 долларов, и протянула ему, при этом очень смутившись, так словно даю взятку, или же мои деньги грязные. – Прошу, купите ей цветы, а остальное вам за сложности.
Сторож даже и не подумал отказываться.
– Какие цветы? – я боялась такого вопроса, боялась не найти что ответить. Так же как я не знала кто я такая, я совершенно не знала человека, который меня родил. Смущение, проступившее на моем лице, было слишком явным. Но сторож даже не подал виду.
– Куплю подсолнухи, и калы, их часто дарят матерям.
– Это прекрасный выбор, – тяжко вздохнула я, и, обернувшись к мистеру Хедли, спросила: – Если хотите, я готова побывать на могиле деда и бабушки.
Мистер Хедли как-то торжественно и помпезно улыбнулся. К моей большой радости могилы были совсем недалеко, но, в отличие от могилы Фионы, они были помещены в семейный склеп. Какой ужас, даже после смерти они не позволили ей быть с ними! А я думала, что Сторков больше чем раньше ненавидеть нельзя! Как я заблуждалась.
Ухоженная пара еще вовсе не стариков смотрела на меня с дорогого портрета, под ним разместилась надпись:
«Ушедшим в свет, но не покинувшим наши сердца».
Мои губы тронула ироничная улыбка, которую я даже не стала скрывать. Слишком красивая эпитафия для них! Мне было действительно все равно, что подумает адвокат моих так сказать родственников. В данный момент в мире не было людей, которых я ненавидела бы так люто, как этих. И даже то, что они уже мертвы, не помогало простить и забыть все то, что лежало у меня на сердце.
Я готова была пробраться сюда ночью и нарисовать на их склепе фашистский крест, но останавливало меня то, что, во-первых, Калеб не согласиться, а во-вторых, Самюель мне никогда не простит осквернения могилы. Кладбище это святое место и так я бы совершила ужасный грех.
– Какими они были для вас, мистер Хедли? Я вижу, что вам не нравиться то, как я говорю о ваших бывших клиентах.
Мы шли между рядами, сторож уже исчез, но оставил нам копию карты, как пройти к оставленной машине. Все еще теплое солнце светило в спину, но, не смотря на его тепло, я ежилась, будто от пронзительного ветра, мне было тут слишком тревожно. И цветастые деревья не миловали взгляда: мой взгляд все время выхватывал, как их качает от легкого ветерка, почти не ощутимого тут, у их подножия. Они гнали меня прочь с этого места.
Мистер Хедли виновато покосился в мою сторону, так как он понимал, что в данный момент он ведет себя не профессионально, осуждая меня. На самом деле меня это не трогало, но мне стало интересно, что же заставило его так оборонять честь Сторков, особенно если он знал мою историю.
– Простите, если обидел вас. Но в последние несколько лет, они очень изменились, и были уже не теми безжалостными людьми, каких вы очевидно помните.
– Я помню их не безжалостными. А эгоистичными, равнодушными и пустыми.
– Думаю такими они, и были, когда-то… – взгляд его стал туманным, и он по-деловому снял очки и протер их, прежде чем вновь посмотреть на меня. – Но шесть лет назад все очень изменилось. Они неожиданно потеряли смысл жизни. Их больше всего надломило то, что вы для них потеряны навсегда, а так как после вашего дяди не осталось наследников, они практически были одни.
– А что вы знаете о моем дяде? От чего он умер? Я помню, он приходил к нам когда-то и всегда помогал маме…Фионе, – я запнулась, неожиданно назвав Фиону мамой. Мистер Хедли даже если и заметил мою оплошность, сделал вид, что ничего не произошло.
– Чарльз играл в поло. Конь запнулся и полетел. Когда коня смогли поднять, доставать из-под него уже было не кого. Ваш дядя умер страшной смертью. Они, с вашей матерью, были близнецами, я так понимаю, как и ваши дети?
– Да. – коротко ответила я. Так он видимо пытался тоже узнать больше о моей семье, но у него на это не было прав.
– А он был женат?
– Не успел. Через полгода должна была состояться свадьба. Его девушка вышла замуж за вашего далекого кузена, завтра она тоже будет присутствовать на оглашении завещания. Думаю, завтра вы познакомитесь со своей семьей, по крайней мере, с большей ее частью
– Они мне не семья.
– Еще раз простите, все забываю о вашем удочерении,…Сторки говорили о вас всегда так, будто бы вы по-прежнему их внучка.
– Смешно это слышать. Когда еще была жива Фиона, они меня и знать то не хотели.
Мистер Хедли тактично промолчал. Мы остановились около роскошного лимузина, где за рулем нас ждал безликий водитель.
Я отвернулась к кладбищу в последний раз, и подумала, что где-то, между рядами этих могил без названий, лежит то прекрасное юное создание на фотографии, с которым у меня общая кровь, и почувствовала, как глаза увлажнились. Моя Фиона. Прости и прощай. Я знаю, ты меня любила, и я тебе все прощаю, но не хочу быть похожей на тебя. И все же я такая же, как ты. Я так и не смогу стать Сони и Рики, твоим внукам, хорошей матерью. Интересно, а в чем мы еще были похожи?
– Вы знали ее?
Мистеру Хедли не нужно было объяснять, о ком я говорю. Он помог мне устроиться на мягкие кожаные сиденья и сел рядом. Лимузин осторожно тронулся, но я этого почти не ощутила.
– Да. Одно время они с моей дочерью дружили, – его лицо прояснилось при упоминании о дочери, и я впервые за сегодня увидела в нем не только адвоката но и человека. Какая интересная мысль, что адвокаты тоже оказывается люди! А вот Прат меня всегда уверял в обратном.
– Мы с ней похожи?
Он изучающе посмотрел на меня.
– Думаю в общих чертах. Будь она жива, думаю, схожесть была бы более заметна, но по прошествии лет мне кажется, вы больше похожи на вашего отца.
Бум! Бум! Бум! Внутри меня росла какая-то сила, тяжелая и болезненная как огонь. Спустя мгновение я поняла, что эта сила всего лишь болезненное сжатие сердца. Но не такое как когда я вижу Калеба, а когда тебе действительно мучительно больно.
– Вы, знали, моего, отца? – слова тяжело слетали с не послушных губ.
– Да. И, к сожалению, его тоже уже нет в живых.
Горький тон, опущенные глаза – мистер Хедли явно не хотел мне чего-то говорить.
– Кто он?
Отвел глаза. Поправил манжеты. Снял очки, и устало потер переносицу. Мистер Хедли делал так много всего, чтобы оттянуть момент, что я была готова его ударить.
– Завтра его жена и дети будут присутствовать на оглашении завещания. Он был одним из партнеров вашего деда по бизнесу, к тому времени как вы родились, ему было почти 60. Но о вас и вашем рождении знали лишь несколько людей. Не удивляйтесь, если его жена будет относиться к вам несколько враждебно – она одна из тех нескольких людей.
– Я вижу, вы многое знаете. – Я обернулась к адвокату и заставила его не отрывать взгляд, таким же приемом, как делал Калеб – смотря на него в упор. – Это вы постоянно отвозили меня в интернат?
Он побледнел, а потом медленно на его щеки наплыл румянец.
– Вы меня помните Марлен? Вам же было не больше 5. – он был удивлен.
Я пожала плечами.
– Знали бы вы, как много я помню.
В мое голове начало кружиться столько вопросов, и какие бы я до этого не задавала, Хедли на каждый знал ответ. Мне пришло в голову, что он был другом семьи. Для заурядного адвоката, он слишком хорошо был осведомлен.
– Я так понимаю, вы еще что-то хотите узнать?
– Как его звали? Отца?
Неловкая улыбка, немного преобразила старческие черты лица.
– Деверо. Джейсонд Деверо. Полагаю, это не утолит вашу жажду узнать больше?
Я улыбнулась, коротко и фальшиво. Мне хотелось узнать о своей семье все, и в то же время, меня больше всего интересовали какие-нибудь факты, которые могли бы сказать, почему я такая? Был ли кто-нибудь в нашей или семье Деверо странным, ненормальным? Может у кого-нибудь другого был подобный дар? Честно говоря, меня не очень интересовало, зачем Фионе, такой красивой, свежей и юной понадобился почти старик. А также что там подумают обо мне остальные члены великолепного семейства Сторков. Я хотела найти ответы, почему я такая, как есть.
Калеб встретил меня в коридоре. Он отделился от стены, у которой стоял. Калеб одарил меня сияющей улыбкой. – Я давно жду тебя.
Мое сердце привычно запрыгало, когда я посмотрела на него. Прекрасный и таинственный. Он был моим. Мои руки сами потянулись ему навстречу, и я с усталым вздохом, радостно провалилась в его объятья.
– Забери меня отсюда, – попросила я, не обращая внимания на застывшего возле нас Хедли.
– Вы еще что-то планировали на сегодня мистер Хедли? – осведомился надменно Калеб. Мне даже не надо было смотреть на него, чтобы представить какое у него сейчас лицо – холодное и важное. С таким лицом только в покер играть – никаких эмоций или чувств, сплошная маска.
– Нет, мисс Марлен может смело заняться своими делами. Сбор завтра здесь же, в десять часов. Завтрак в девять, я прибуду отзавтракать с вами и буду постепенно знакомить вас со всеми прибывшими. Думаю, многие будут появляться раньше, чтобы посмотреть на вас.
Я молчала, не поворачиваясь, уткнувшись в плечо Калеба, и слова мистера Хедли адресовались только Калебу.
– Много будет людей?
– Человек десять, не больше.
– Спасибо мистер Хедли. Я так понимаю дом сегодня в нашем распоряжении?
Я краем глаза посмотрела на Хедли и успела заметить, как он криво ухмыльнулся.
– Я распорядился, – сказал он, и так и не снимая пальто, пошел к двери, – До завтра. Утро будет насыщенным, так что желаю вам хорошо отдохнуть. Мистер Гровер, мисс Марлен.
Я кивнула на прощание, но не стала отрываться от рук Калеба или поднимать свою голову. От пустых вопросов голова гудела, и мне не хотелось сейчас невольно начинать читать чьи-то мысли.
– Хочу большую, горячую ванну, – мечтательно и устало пропела я.
Калеб подхватил меня на руки и понес наверх. В доме стояла тишина и можно был подумать что мы одни, но Калеб двигался нормальным образом, значит нас не просто не оставили в покое. За нами подсматривали.
Когда он поставил меня на ноги, я уже еле сдерживала поток картинок, просящихся в мою голову из сознания Калеба, но я упорно игнорировала их оттого гул в голове и ушах нарастал.
– Ты бледна. Пока будешь мыться, я найду для тебя еду.
– Мой добытчик, – усмехнулась я, и почувствовала, что улыбка вышла кривой.
Калеб погладил меня по щеке. Ритм сердца снова нарушился, стоило глазам Калеба сделаться мягче и превратиться в расплавленный янтарь, наполненный золотистыми искрами. Было очень трудно делать равнодушный вид, когда он смотрел именно так, как сейчас. И после такого Калеб еще хотел, чтобы я заставляла его сама, держать руки подальше от меня.
– Скоро вернусь. Смотри не усни в ванной, – строго сказал он, но глаза его при этом улыбались.
– Придешь потереть спинку? – невинно спросила я. Калеб кисло улыбнулся в ответ.
– Очень смешно!
– О да! Видел бы ты свое лицо!
Калеб с легким рычанием притянул меня к себе и смачно поцеловал. Немного охмелевшая от такого поцелуя, я уже стояла на холодном полу ванной, причем одна, Калеба и след простыл. И именно его отсутствием ознаменовалась тишина в моей голове. Боль постепенно стихала.
Я закрыла дверь, прислонилась к ней и долго стояла неподвижно. Горячий пар постепенно заполнил помещение. Казалось, этот туман вытеснил все посторонние звуки.
Мрамор малахитового цвета с золотым и черным, вовсе не казался мне слишком темным в этой ванне. Все так блистало и искрилось, но, что странно, вовсе меня не злило, хотя такие излишества я считала чрезмерными. Закрутив медные краны, я с блаженством погрузилась в большую ванну, сделанную так же в стиле кранов – медную на ножках, хотя может это был совершенно другой метал. Но мне понравилось.
Спустя полчаса я вышла из ванной другим человеком. Калеб ждал меня, застыв у окна. Он смотрел сквозь занавески на шумную улицу, но тут же оторвался, когда в комнате появилась я.
– Ты соблазнительно пахнешь, – он повел носом и блаженно прикрыл глаза. Мне показалось, что он выглядел слишком уж плотоядно радостным, но к такому я давно привыкла.
Было что-то неуловимо притягательно-соблазнительное в том, как подрагивали его губы от сдерживаемого смеха, и как его брови хмурились, не сердито, а скорее задумчиво. И какое-то выражение мягкости и незащищенности, когда он смотрел на меня, и я успевала перехватить этот взгляд. Как тяжело, наверное, было осознавать Калебу, что я его слабое место. Вот и теперь, открыв глаза, Калеб уже не мог их от меня оторвать.
– И что у тебя под халатом?
– Хотелось бы сказать, что капелька духов «Шанель № 5», но это будет неправда, – я обольстительно улыбнулась, а Калеб рассмеялся.
– Ты собираешься меня соблазнить в этом страшном доме – уж уволь! – он сложил на груди руки и смотрел теперь весело и как-то по-доброму. Калеб прибывал в своем наилучшем настроении.
– Да уж, надеюсь моя остальная родня не такая, как этот мавзолей изысканности.
Я заметила около кровати поднос с едой, и невольно мой рот наполнился слюной. Ели мы еще в самолете, и теперь я поняла, что очень голодна. Я тут же кинулась к еде.
– Пери сказал, что в 8 ужин, но я попросил его не готовить.
– Почему? – нахмурилась я, пытаясь скрыть лукавую усмешку, – то, что ты не ешь, не значит, что я буду голодать.
Калеб расхохотался, так как может смеяться только очень счастливый человек. Я даже и не подозревала, что эта поездка принесет ему столько счастья. Невольно им я залюбовалась. Захотелось пригладить его роскошные волосы, пребывающие сегодня в еще большем беспорядке. А может растрепать. Смотря на него, мне хотелось все и сразу!
Калеб перестал смеяться и затих. Он смотрел на меня из-под бровей, но мне его взгляд не казался страшным. Нависшие брови, склоненная голова придавали глазам Калеба проницательность и глубину. Мое сердце начинало неистово биться, стоило моей синеве встретиться с серебром его глаз. И все менялось вокруг!
– Хотел вообще-то повести тебя в ресторан. А потом могли бы пойти танцевать. Ты ведь так расстроилась, когда пропустила школьные танцы.
Я хотела возразить, но не удалось. Тогда я заболела и так и не пошла, а как же хотелось надеть красивое платье, купленное специально к тому вечеру, и чтобы его и меня оценил Калеб. А также я хотела видеть, как Бет назовут самой красивой девушкой школы. Кто был самым красивым парнем не трудно догадаться. Его монополизировала я. Так я тогда не пошла, все же заставила Калеба сопровождать Еву. Сколько разговоров это вызвало.
– Какие знаешь ресторанчики?
Я призадумалась. Был один, который очень любили Самюель и Терцо.
– Есть один ресторан… – спустя несколько секунд сказала я. – Любимое место моих родителей. А Ричард постоянно водил туда девушек.
– Так значит, ты все-таки решила меня соблазнить. Извольте графиня, мой статус плебея не претит вам?
Мне становилось жарко от его огромных задумчивых глаз, глядящих то весело, то страстно. Вот теперь он явно меня соблазнял, но держался при этом далеко. Жаль, хотелось его обнять и поцеловать.
– Сударь, мой титул в этих стенах ничего не значит. Будь же моим властелином! – я сделала подобающе трагичное лицо, и тут же все испортила, прыснув со смеха.
Калеб смотрел на меня улыбчиво, но тут его взгляд изменился. Он приложил палец к губам, и указал на двери. Я понимающе качнула головой. Секунда и раздался стук в дверь.
Калеб мигом оказался рядом, и когда открыл дверь настолько быстро, девушка за дверями испуганно отскочила. Пришлось сдержаться, чтобы не рассмеяться ей в лицо, к тому же хотелось дать Калебу хороший подзатыльник. Зачем он так себя ведет?
– Мисс Марлен, я принесла вам платье для вечера, – девушка показала зеленое нечто за целлофановой упаковкой.
– Это я взял на себя смелость, – объяснил Калеб, видя мое недоумение, – насколько знаю, твой гардероб не блещет чем-то подобным.
Пока Калеб говорил, я все больше хмурилась, но не от его слов, а оттого как девушка смотрела на него. Я громко и многозначительно кашлянула и она, перехватив мой грозный взгляд, тут же покраснела.
– Спасибо…э…
– Мюриел, мисс Марлен.
– Спасибо Мюриел. Мне ваша помощь не понадобиться.
Она почтительно кивнула головой и ушла, а у меня почему-то осталось впечатление, что она тут в рабстве.
Калеб удивленно прислонился к двери.
– И что это было?
Я непонимающе потупилась и сделала вид, что очень занята намазывая на хлеб какую-то темно-коричневую пасту. Неужели в доме не было простых спагетти?
– Что ты имеешь в виду?
– Ты только что меня приревновала?
– С какой стати? Мне просто не понравилось, как она на тебя смотрит.
– Признайся, ты же ревновала?
Калеб медленно наступал в мою сторону. Глаза блестят азартом, губы едва приоткрыты в легкой полуулыбке. Я подняла на него глаза и застыла – он смотрел на меня так очаровывающе, что пошевелиться я уже не могла.
