Текст книги "Солнце Бессонных (СИ)"

Автор книги: Юлия Колесникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 33 страниц)

   Я делала вид, что внимательно слушаю, что он говорит, а на самом деле старалась понять от чего моя головная боль. Лекарство действовало, я чувствовала это по тем волнам, накатывающим на мое сознание, и меня тянуло в сон, но ощущала я себя при этом просто ужасно.

   – Идем?

   Калеб и вся наша компания смотрели на меня вопросительно, и я поняла, что со стороны должна выглядеть странно. Мокрая одежда начала доставлять мне дискомфорт, и зонтик, неожиданно появившийся в моей руке, показался мне лишним. Я рассеянно махнула рукой друзьям и направилась к своей машине, полностью игнорируя идущего рядом Калеба. Он взял зонтик в свою руку, и понес над нами, его рука надежно схватила меня за плечи. Я обернулась назад на наших друзей, но на нас не смотрел никто кроме Оливье, ее взгляд был скорее задумчивым, – совершенно другое чувство чем то, что я ожидала увидеть. Никакой злости или ненависти. С другой стороны двора за нами наблюдала новая девушка Калеба.

   Я попыталась вырваться из крепких рук Калеба, но он не выпустил меня.

   – Ты мало намокла? – разозлился он, не отметив, как и я, косые взгляды, которыми нас сопровождали другие ученики.

   – Ты смерти моей хочешь? – прошипела я.

   Калеб опешил от моих слов.

   – Ты о чем? – я видела, как глаза Калеба загорались недобрым огнем.

   – Ты хочешь, чтобы твои подружки повыцарапывали мне глаза? – я чуть не срывалась на крик. – Не впутывай меня в свои разборки с девушками.

   – Ты говоришь какими-то загадками, – мы остановились около моей машины и угрюмо смотрели друг на друга, – иногда мне кажется, ты несешь какой-то бред.

   – Ты не так уж много со мной общался, чтобы говорить так, – я смотрела на него сверху вниз, и испытывала такое непреодолимое желание ударить его, что у меня даже руки зачесались.

   – Достаточно, чтобы наслушаться, – рявкнул он, протягивая руку, – ключи и садись в машину.

   Я была так зла, что автоматически отдала их, и, не задумываясь, села в машину. Голова моя просто разрывалась от боли, и я не видела, как он сел за руль и куда делся мой зонтик и портфель. Но через мгновение мы уже выезжали за пределы школы на слишком большой скорости, и думать о чем-либо я просто не могла.

   Я в ужасе схватилась за ремни безопасности, но тут же передумала, вспомнив, что если разобьюсь на такой скорости, это будет уже смертельно. Расслабившись, я даже не стала держаться на поворотах. Чертыхаясь, Калеб резко затормозил. И я почти ударилась о приборную доску, но его руки вовремя остановили мой дернувшийся вперед корпус. Голос Калеба был злым, и он еле сдерживался, чтобы не кричать на меня, но терпение покидало его.

   – Почему ты не ведешь себя так же, как и все? Не реагируешь, как нормальные девушки? О чем ты думала только что? Убиться захотелось? Не хватает острых ощущений здесь? Понимаю, это ведь не Чикаго!

   – Вообще-то, это ты гнал на такой скорости. И я не понимаю, по какому праву, ты разговариваешь со мной так и в таком тоне, – огрызнулась я, надеясь, что мы все-таки доберемся домой, и я смогу выпить обезболивающее, – а нормальными ты называешь Сеттервин и Оливье? Одна распускает сплетни о нашей с тобой якобы связи. Другая ненавидит каждую девушку, подошедшую к тебе. Даже и не знаю, какая из них нормальней. О нет, я хотела сказать, ненормальней!

   Мы тяжелыми взглядами уставились друг на друга. Мне трудно было смотреть в потемневшие глаза Калеба. Смутно я понимала, что мне неуютно, и легкий страх подкрадывался к моему горлу. Но я знала – для меня Калеб, совершенно безопасен, я чувствовала это. Он прекрасно контролировал себя и свою злость. Такое поведение уже входило у меня в привычку. Бояться, но доверять.

   – Раз ты не хотел везти меня домой, нужно было оставаться. Все же лучше, чем теперь спускать неудовольствие на меня, – фыркнула я.

   Вид за окном был лучшим зрелищем, чем черные, налитые злостью глаза. А может и не злостью? Не знай я Калеба, решила бы что это неуверенность.

   – Безусловно, лучше было остаться и не слушать твою истерию, вы бы чудесно прокатились с Оливье, у нее, конечно же, истерики получаются лучше, – пренебрежительно бросил он и завел машину, до самого дома не разговаривая со мной.

   В салоне повисла такая тяжелая атмосфера, что мне стало даже трудно дышать. Я молча сопела, сосредоточившись на том, чтобы не заплакать. Успокоительное больше не помогало, а, скорее, мешало все осознавать четко. Я видела, какие хмурые взгляды Калеб бросает на меня, и мне становилось не по себе. Мне постепенно стало душно, и едва ли я могла понять, что происходит, такого странного чувства мне не приходилось испытывать раньше. Что-то на грани ненависти и истерии, но в то же время мой взгляд все время перебегал с его рук на губы. Не самые святые мысли посещали мою голову в тот момент. Было ли это желанием? Странно задумываться над этим.

   Он остановил машину перед домом, и по тому, как его пальцы сжимали руль, я поняла, что и он ощутил это непонятное чувство, которому я не могла дать объяснения. Я сидела тихо, следя за тем, как его пальцы постепенно ослабевают, а сам он расслабляется. Я привыкла к тому, что вовремя нужно уметь притихнуть и не провоцировать вампиров лишними телодвижениями. Не излучать жизнь, запах, тепло ненужным передвижением.

   Наконец-то Калеб повернулся в сторону моего кресла, внимательно изучая меня. Потом легким движением руки убрал прядь мокрых волос с моего лба. В этом жесте было что-то очень интимное и, в замешательстве, я рванулась в сторону от него. Калеб не стал меня удерживать, и его губы искривились в понимающей улыбке. Но действительно ли он понимал? Мне вдруг показалось, что я знаю его очень давно.

   – Какой же ты еще ребенок. Тебе не ведомы страсти, бушующие в сердцах людей. Ты даже не знакома со своими страстями, – он говорил теперь миролюбиво, но что его потешало, я не могла понять. И вообще о чем он говорил, о каких страстях?

   Но его глаза сейчас были столь же прекрасны, как и лицо, всего в нескольких десятках сантиметров от моего. Губы его казались влажными, с волос стекала вода, видимо еще с того момента, когда он вытащил меня из под дождя. Или точнее сказать, вынес. Догадывался ли он, насколько привлекателен теперь? Думаю, да, и его наверняка тешило то, что он мог увидеть в моих глазах в данный момент. Мне казалось, я могу просидеть так целый день, смотря на Калеба и слушая его дыхание, с которым мое сердце билось в унисон. Я чувствовала, что могу в любой момент заснуть.

   – Ребенок, – констатировал Калеб, и в ту же секунду его руки уже выносили меня из машины, но я не сопротивлялась, хотя знала, что должна. Можно себе хоть разок сделать послабление. И, не смотря на то, что это за сегодня уже второй раз, я прижалась к нему ближе, и он удивленно посмотрел на меня со словами:

   – Я совершенно тебя не понимаю. Ты хоть когда-нибудь ведешь себя, как нормальная девушка?

   – Нет, – вяло отозвалась я, – зато я не веду себя как Сеттервин и Оливье. И я так и не могу понять, кто они, эти нормальные девушки?

   Калеб проигнорировал мой вопрос, видимо посчитав свой риторическим, на который не требовал ответа.

   Я не могла позволить, чтобы мама, увидела меня на руках Калеба. Хотя я подозревала, она наблюдала за нами, как только машина показалась на дороге. Интересно, много ли она слышала и видела? Я надеялась, что ей хватило такта уйти поглубже в дом, хотя я сомневалась, все-таки она была моей мамой, и, безусловно, хотела знать, что происходит. Главное, не выслушивать потом никаких лекций.

   Только я задергалась, Калеб моментально поставил меня на ноги, позволив на миг нашим телам прижаться друг другу, от чего ребенок шевельнулся во мне. Это было такое сильное ощущение, что я невольно охнула. Калеб, конечно же, испугался и протянул руки, но я отстранилась, так как услышала, прям таки лошадиные шаги за дверью, которые не услышать было в принципе невозможно. Поведение отца заставило меня улыбнуться. Неужели он думал, что мы целуемся?

   Двери распахнулись, и на пороге предстал Терцо Туорб, в безупречном сером костюме, видимо только из университета, и влажными черными кучерявыми волосами, совершенно не похожий на профессора. Его темная, для вампира, но все же, бледная кожа, теперь мерцала от влаги, казалось, он лишь вышел из-под дождя.

   – Спасибо, что привез ее, – Калеб, словно вещь, передал меня в руки отца, но заходить не стал в гостеприимно открытые двери.

   – Нужно официальное предложение войти? Я думала – это лишь миф про вампиров. – Усмехнулась я, почувствовав себя намного увереннее в надежных объятиях отца.

   – Спасибо, но у меня еще дела, – проигнорировал мои слова Калеб, обращаясь к одному лишь Терцо. – Я заеду потом за отцом, передайте ему.

   Калеб поспешил к лесу, огибая наш дом, мгновение, и он исчез из виду. Отец закрыл дверь, и мы направились на кухню. Он молча помог мне избавиться от мокрой куртки, и так ничего и не сказал, увидев, что и под ней вся одежда мокрая. Я пожала плечами, мол, так получилось, на его вопросительный взгляд, и, недолго думая, пошла принимать горячую ванну. Еда могла пока что подождать. К тому же, я хотела побыть немного одна, чтобы проанализировать все, что сегодня произошло за целый день.

   Странно, но только я избавилась от какой-либо компании, головная боль прошла полностью, словно рукой сняло. Я, удивленная, так и застыла, прислонившись к двери ванны. Так просто головная боль не проходит, как и назойливый шум в ушах. Я приоткрыла дверь, снизу доносились тихие голоса родителей, и вновь вернулась боль, но уже не столь резкая. Я закрыла глаза и начала медленно дышать. Чтобы меня было плохо слышно, я открыла краны с водой и заткнула ванну. Пока вода набиралась, я устроилась на полу, не понимая, что делаю.

   Я дышала равномерно и попробовала представить себе кухню, маму и папу, сидящих там, и вдруг звук воды, падающей в полупустую ванну прямо над моим ухом, донесся откуда-то из далека, но так же отчетливо. Я видела кухню, но уже не своими глазами, другими. "Нужно поменять обивки этих кресел ", внезапно подумала я, увидев кухонные стулья. И будто бы вынырнув, вернулась в свое сознание и в ванну.

   Головная боль здесь отступала, но теперь, я хотя бы понимала от чего она. Несомненно, сделать то, что я сейчас сделала, мне помогли лекарства, что же будет, если я смогу тренировать эту свою способность уже сейчас, до того как стану вампиром?

   Недолго думая, я забралась в ванну целиком в одежде, как и была, только сняла обувь. Теперь мне уже не хотелось ни о чем думать, я лишь боролась с соблазном заглянуть так как-нибудь в сознание Калеба.

   Задержав дыхание, я погрузилась в воду с головой, и ощутила, как мне сразу же стало легче, звуки в воде почти ушли, и немного успокоившись, я слышала лишь биение своего сердца. Так я погружалась несколько раз, пока, наконец, не решила, что готова помыться нормально. Я не спешила вниз, не зная, что сказать родителям, и чуть не забыла о приходе Бет и Евы.

   К тому времени, как я выбралась из ванны, девочки уже пришли.

   Бет раскинулась на кровати, я заметила, что она любила так делать. Ева скромно заняла подоконник, мне досталось кресло. Впервые за то время, сколько мы прожили здесь, я смутилась от вида своей комнаты. Девочки тактично промолчали, но я видела их удивленные взгляды. Мало сказать удивленные, если не осуждающие. Например, для Евы у меня был вопиющий беспорядок. Видела бы она мою комнату в Чикаго, там, среди красок, набросков, книг и листков с аккордами я нередко теряла тетради, ручки и одежду. Но мне не хотелось менять здесь мое укоренившееся правило – убирать только раз в месяц. Хотя, думаю, стоило хотя бы разобрать коробки. Четыре огромнейших картонных коробки занимали больше места, чем вся мебель вместе взятая. Но я еще не была к этому готова. Столько в них было болезненных воспоминаний.

   Я пообещала себе, что этот вечер проведу, совершенно не вспоминая о Калебе, но подумать было легче, чем сделать. Так как, не успев зайти, Бет спросила именно о нем: давно ли Калеб уехал, и кто заберет его машину возле школы. Ева полвечера рассказывала, о тех книгах, что ей давал читать именно он, некоторые из которых были и моими любимыми, но я этого уже сказать не могла. Не хватало только, чтобы дифирамбы ему запели мои родители.

   Я даже задумалась, не поставить ли себе на ночь диск с записанным его именем? Какая разница, ведь он и так снился мне каждую ночь, все вокруг говорили о нем, так что слышать его имя ночью, будет не очень странно.

   Когда они ушли, появился Грем, и я чуть не застонала, увидев знакомые черты лица, только у Калеба они были, безусловно, строже и идеальней. Глаза Грема, как и у сына и моих родителей, стали тоже темнее. Увидев его тренировочный костюм, я не сомневалась в цели его появления, и поняла, почему он не пришел, пока были девочки. Меня интересовало, идет ли и Калеб на охоту вместе с ними, ведь я знала, что в семье Гроверов было то же правило, что и у нас, относительно охоты: охотиться не поодиночке. В редких случаях кто-либо из Туорбов ходил на охоту сам. Компания в основном давала гарантию, что если поблизости появится человек, один подстрахует другого. Спасет от ошибки. Это были просто меры безопасности. Хотя, несомненно, Гроверы были намного опытнее и сдержаннее в жажде, чем мои родители, им не обязательно было охотиться в паре. Думаю так, они просто проводили время вместе, ведь Грем часто отсутствовал.

   Мы никогда не прощались, когда родители шли на охоту, считая это дурным знаком. Поэтому я не стала дожидаться, когда они уйдут, и не хотела знать, идет ли с ними Калеб (нагло вру сама себе).

   Я спустилась вниз, впервые за много дней желая спокойно почитать. На выбор у меня лежало несколько книг, и пока что я склонялась к Стивену Кингу. Но внезапный звонок в дверь нарушил мои планы. Я никого не ждала в гости и с сомнениями подходила к двери. И когда увидела Калеба, еще более мокрого, чем в последний раз, когда он привез меня домой, мое сердце радостно забилось. Молча пропуская его в дом, я даже не подумала спросить, зачем он пришел.

   – Они уже ушли, – догадалась я, видя удивленный взгляд Калеба, устремленный на пустую гостиную.

   – Давно?

   Он смотрел на меня внимательно, ничего из ряда вон выходящего, но мое глупое сердце разрывалось и пело. Глаза, потемневшие и насмешливые, странным образом влияли на поток моих мыслей.

   – Почти час, – задумалась я и, уставившись на лужи воды, что образовывались вокруг его ног, добавила: – Может, хочешь переодеться?

   Он загадочно улыбнулся. И только спустя мгновение я поняла, что ему сейчас все равно придется возвращаться под дождь, если он тоже хочет пойти на охоту. Не идти же ему с зонтиком. Но он не отказался, и я была ему благодарна – не хотелось выглядеть глупо.

   – Да, если можно.

   Он пошел следом за мной в комнату для гостей на первом этаже. Оставив его там, я поспешила в прачечную, где лежали чистые вещи отца. Схватив первый попавшийся под руку спортивный костюм, я вернулась назад, и нерешительно застыла перед закрытой дверью. Даже не успев постучать, я еле успела отскочить, когда дверь открылась неожиданно быстро.

   Калеб стоял на пороге комнаты, закатанные рукава обнажали его мускулистые руки, рубашка была расстегнута до пояса, и я чуть не уронила сухую одежду, увидев его широкую грудь и мускулистый живот. На нем все еще были черные мокрые джинсы, но он стоял босиком. Когда наши взгляды встретились, время остановилось, я слышала биение собственного сердца. Мне оно казалось таким громким. Как же громко для него оно должно было сейчас биться, я не представляла.

   Он опять испытующе посмотрел на меня, и я подумала, что сейчас он меня прогонит. Я смотрела на его губы, полные и красивые. Кровь прилила к щекам, я автоматически кивнула на какие-то его слова, стараясь собраться с мыслями.

   – Так ты дашь мне вещи? – его глаза смотрели на меня насмешливо, и я покраснела еще сильнее прежнего. Почти бросив ему вещи, я постаралась поскорее скрыться в гостиной.

   За минуту он оказался рядом, а я еще даже не успела прийти в себя от увиденного.

   – До встречи в школе, – Калеб неуверенно бросил на меня взгляд и застыл, будто ожидая еще чего-то.

   Я машинально кивнула, и пошла следом за ним, чтобы закрыть двери. Калеб открыл дверь, остановился на пороге и вышел, даже не оглянувшись.

   Я почувствовала себя так, словно неотвратимо двигалась к своей судьбе, с каждой нашей встречей.

   Постояв несколько мгновений, я заставила себя закрыть дверь и, прислонившись к ней, сползла вниз на пол. После еще одной встречи за сегодня, я была разбита, как никогда ранее. Никакой речи о чтении уже не было.

   Еле добравшись до спальни, я переоделась и укуталась в одеяло, словно ища в нем защиты от мыслей о Калебе. Найдя в лекарствах снотворное, назначенное мне еще в Чикаго, я выпила одну таблетку и устроилась удобней. Сна пришлось ждать недолго, и впервые за эту неделю я спала спокойно, не видя во сне его серебристые глаза.

   Глава 5. Верни мне мои сны

   Верни мне мои сны

   [Лёля]

   Пронизана насквозь холодным утром,

   Через туман от снов своих бегу,

   Безжалостно, ступаю по осколкам,

   Разбитых мной зеркал в ночном бреду.

   Потерян сон и нет теперь покоя,

   Из тысячи зеркал осталось лишь одно,

   И в нём, и в нём не я – она – другая,

   Она спокойна и смеётся надо мной.

   Уже все в кровь разбиты кулаки,

   Но для последнего остались силы.

   Верни! Верни, мне мои сны!

   Или убей! Как разум мой сгубила!

   Впервые, катится из глаз слеза,

   Впервые, обжигая мою кожу

   И вновь глядит из синего стекла

   Та, что рыдает сейчас тоже.

   Прошла еще неделя, и я поняла, что игнорировать и избегать Калеба – самый лучший выход из моих терзаний. Когда я не видела его, мне было, безусловно, плохо, но если приходилось провести с ним в одной компании хотя бы полчаса, я переставала замечать все вокруг. Чувствовала себя разбитой, раздражительной и усталой. Будто бы когда уходил он, краски вокруг меркли.

   Чтобы хоть немного развеяться и отдохнуть в одиночестве, я решила съездить в Лутон. Услышав об этом, очень обрадовалась Бет, и я не знала, как бы покультурнее отшить ее, не объяснять же, что я не хочу слышать в этот день даже однократного произношения имени Калеб. К моему ужасу, пока я говорила с некоторыми девочками из литературного кружка, Бет успела сказать об этом Еве, и разбираться нужно было уже с двумя подругами. От чего, конечно же, мое настроение портилось с каждой минутой их веселой болтовни. Ну и как им теперь сказать, что я жажду уединения?

   – Может, еще кого-нибудь позовем? В компании веселее.

   Когда Бет задала этот вопрос, я была просто на грани истерики. Какая компания? Только я и машина по дороге в Лутон. К моему полнейшему ужасу к концу тригонометрии нас набралось человек 10, половину из которых я, понятное дело, хорошо не знала. Так и не найдя в себе сил рассказать все Бет и Еве, что хотела съездить сама, надутая и злая я поехала домой.

   Мне пришлось по дороге искать магазин, чтобы купить шоколад, так как потребность в нем возрастала с каждой минутой от мыслей о сложившейся ситуации. Хотелось просто вопить от досады.

   Я припарковала машину и по привычке включила сигнализацию, хотя кому здесь придет в голову украсть мою машину. Вот будь это поросенок или несколько кур... Конечно я была не справедлива, и наш городок не был столь захудалым. Здесь имелся хороший супермаркет, и в нем я могла найти все, что только моей беременной душе будет угодно.

   Завидев меня, сестры Стоутон отчаянно приветливо замахали руками с самого конца торгового зала. Как только они меня заметили? Я кисло ответила им, надеясь, что может смогу ускользнуть от них между рядами. Но, не смотря на свой возраст, передвигались они очень быстро. Я называла их "фашистами в юбках", стекла их военного бинокля было видно из любого окна нашего дома. Иногда я думала, не подарить ли им телескоп? Но в то же время с биноклем должно быть удобно – по стеклу на каждую из сестер, а так им придется меняться. А вдруг пропустят что-нибудь интересненькое?

   "Фашисты в юбках" догнали меня возле фруктов и овощей и неотступно следовали к отделению со сладостями, выпытывая об учебе, родителях и, конечно же, тонко намекая на мое самочувствие.

   – Не жалуюсь, – я начинала терять терпение, улыбка сошла с моего лица еще пять минут назад, до этого я напоминала скривившегося от зубной боли человека. Я терпеливо ждала, когда же подойдет моя очередь к кассе, и надеялась про себя, что смогу выйти отсюда, не нагрубив.

   – Да уж, плохая в наше время косметика, все химия, – печально отозвалась, кажется, Адель, не отрывая взгляда от моих волос.

   – Да, – поддержала ее сестра, и я моментально догадалась, о чем сейчас пойдет речь. Передо мной оставалось два клиента, и я была почти уверена, что смогу еще пережить эти мгновения. – Знаешь, милочка, – обратилась она ко мне и я едва сдержалась чтобы не заскрежетать зубами, – в дни моей молодости, часто так случалось, красишься на блондинку – становишься рыжей...

   ...один клиент...

   – ...красишься в каштановый – почти блондинка...

   ...вот уже моя очередь. Я выложила на прилавок две шоколадки, пачку печенья и сок, и даже прикусила себе язык, чтобы смолчать, но ответ уже зрел в моей голове. Но нужно промолчать!

   – И вот однажды, я была чуток старше тебя, мы прокрасились с сестрой в черный, и наши волосы стали такими же синими, как твои. Понимаю, как же тяжело тебе пришлось.

   Сожаление на лице Адель-Генриетты было таким искренним, что я просто не выдержала. Забирая свою сдачу, я постаралась быть серьезной, и чтобы мой голос звучал вежливо.

   – Представляю, но это не удивительно, в конце 19 века ведь красились медным купоросом.

   Я не стала дожидаться реакции и поспешно покинула магазин. На улице я услышала, как рассмеялась кассирша, значит до сестер Стоутон дошел смысл моих слов. Но меня не интересовало, что последует потом. Пусть приходят к родителям, жалуются и сплетничают. Что им, старым пронырам, остается делать. Давно пора было их отшить. Видимо они не подозревали, но я знала, кто подливает масла в огонь в сплетни про нас с Калебом. Кто еще мог видеть его машину, так часто припаркованную около нашего дома? И не важно, что на ней приезжал не Калеб, а Грем, их, видимо, такие подробности не интересовали.

   Остановившись около дома, я не спешила выходить из машины. До послезавтра дома никого не будет, и меня пугала перспектива есть одной и слушать глухое эхо того, как моя вилка ударяется об тарелку. Но не могла же я просидеть здесь весь вечер. Моя меланхолия день ото дня становилась все темнее, но я пока еще не параноик. Я заставила себя вылезти из машины и войти в дом. Странно, но безжизненным он мне не показался. Играла музыка, в доме пахло едой и чем-то смутно знакомым.

   Войдя в зал, мне пришлось за что-нибудь ухватиться, чтобы не упасть. Развалившись на диване, лежал Калеб. Заложив руки за голову, он внимательно следил за мной и молчал. Если бы не его открытые, настороженные глаза, вполне могло сойти, что он спит, но он не мог спать днем, и я это знала.

   Мне даже не нужно было спрашивать, чтобы понять – его приставили ко мне как няньку, так как родители отправились в Лондон по делам отца, а заодно навестить некоторых друзей. То, что здесь оказался Калеб, сказало мне о многом – ему они доверяли настолько, что оставляли меня с ним. Я была поражена. Неужели контроль Калеба так хорош?

   – Ничего не скажешь? – удивленно причмокнул губами Калеб и это, конечно же, заставило меня взглянуть на них. Я тяжело сглотнула и молча развернувшись, пошла на кухню. Кроме того, что у меня тряслись коленки от его присутствия, я была обижена на родителей – ни слова мне не сказали! Возможно, они подозревали, что я буду против. Но им ничего не известно о моем отношении к Калебу. Или все-таки известно? Самюель очень наблюдательна, а я не очень хорошая актриса. Уметь врать и уметь скрывать чувства – две разные вещи.

   – Как интересно видеть тебя с закрытым ртом – даже в моих самых смелых мечтах такого не было, – Калеб явно потешался надо мной, но ничего, я тебе-то крылья подломаю, стервятник!

   – А тебя вообще в моих мечтах не было и что?

   Я торжественно усмехнулась, увидев, как его лицо вытянулось. Что, не ожидал?! А вот так тебе! Я хотела пройти мимо, но Калеб перегородил мне дорогу к холодильнику.

   – Что, не удачный день? – серьезно поинтересовался он, заглядывая мне в глаза. Я пропустила тот момент, когда должна была вдохнуть.

   – День, неделя, месяц, год, – перечислила я, загнав ногти в ладонь, чтобы не позволить своей руке дотянуться до его густых, черных ресниц. Ну зачем парням вообще нужны такие длинные ресницы? Вопиющая несправедливость!

   Я не была тщеславна, как Самюель, и критически относилась к своей внешности, но теперь мне казалось, что Калеб проявляет какой-то нездоровый интерес к моей персоне. Мы стояли друг к другу почти вплотную, и я была готова поспорить, что именно он придвигается ко мне. Но, понятное дело, все это глупости, он ни взглядом, ни жестом не показал, что я нравлюсь ему. А все его поведение можно было списать на рвение быть добрым ко мне. Несомненно, его мучила совесть за наш последний разговор, когда он привез меня домой.

   – Пропустишь? Я хочу есть, – попросила я, найдя, наконец, в себе силы отстраниться от него. Выражение лица Калеба не изменилось, он отодвинулся, но продолжал внимательно следить за мной глазами. Он что думал, я решила отравиться, потому что меня оставили с нянькой?

   Я чувствовала себя неловко, когда он столь внимательно наблюдал за мной. Что я ему, музейный экспонат? Мои руки тряслись от нервного перенапряжения, и я не решилась браться за нож, – не хотелось провоцировать его свежей кровью, причем моей.

   – Тебе нечем заняться? – раздраженно бросила я, оставив попытки, приготовить себе что-либо съестное, когда он так внимательно смотрит и провоцирует волнения в душе и теле. Я не видела его так давно, что, кажется, наступила передозировка его пребыванием рядом.

   – Я тебе мешаю? – полюбопытствовал он, и мне вообще перехотелось есть. Я вспомнила про еще один шоколадный батончик и печенье, оставленные в машине. Я обошла с другой стороны стола, чтобы не идти мимо Калеба. Он рассмеялся моей детской выходке, а я лишь думала, как бы поскорее оказаться на улице, и хоть немного успокоиться. Почему я не сидела в машине?

   – Звонила Бет, – он проследовал за мной, и я с раздражением заметила его великолепную улыбку. Дверца плохо открывалась, и я гневно пнула машину. Конечно же, Калеб сразу отобрал ключи и, открыв замок, галантно отворил дверцу, мол, что тут сложного. Хотелось вопить и брыкаться. Как-то раньше я не замечала за собой особой кровожадности, видимо это было до знакомства с Калебом. Как можно быть таким... таким,... таким идеальным?

   – Сказала, что ты организовала поездку в Лутон завтра.

   Я тихо зарычала, не сомневаясь, что он услышит, ну и что, я дома и могу выразить свою злость как мне угодно.

   – Неверная информация? – допытывался он.

   Я вылезла из машины, и, уже не сдерживая своей досады, впритык посмотрела на него. Видимо я действительно была зла, так как его красота не заставила меня забыть, что я намеревалась сказать.

   – Точнее говоря, я собиралась поехать в Лутон одна, но Бет интерпретировала все по-своему.

   – Но так как, вы все равно едете, можно ли и мне присоединиться?

   Он говорил так вежливо, что я даже опешила. Это было ошибкой – затихнуть и посмотреть на него. Его глаза серебристо-стального цвета, притягивали меня, подавляли своей силой.

   – Зачем ты спрашиваешь, по-моему, Бет и так тебя пригласила? – с трудом смогла промямлить я, удивляясь, что вообще смогла сказать такое длинное предложение, не лишенное смысла.

   Он молчал всего мгновение, и мне хватило этого времени, чтобы отвернуться и скинуть с себя оковы его очарования.

   – Но ведь первоначальная идея была твоей.

   – Первоначальная идея была совершенно другая: я и больше никого, ну, в крайнем случае, голос Бена Муди, звучащий из динамиков, – резко отозвалась я, и направилась назад в дом. Калеб не обгонял и не отставал, а подстроился под мой шаг. Мы оказались перед дверями одновременно, и он галантно пропустил меня вперед. Я же боролась с искушением хлопнуть дверью перед его носом. Мало ему, без разрешения посещать мои сны, мучить в мыслях, так он теперь и в жизни, не дает покоя!

   Я боялась, что от такого близкого общения с ним, превращусь в подобие Оливье, с ее ревнивыми намеками и поведением. Не далее как сегодня, я чуть не ударила девушку Калеба дверьми, выходя из туалета, но даже не извинилась, злобно подумав, что нечего околачиваться под дверью. Потом я пожалела об этом, задумываясь, не схожу ли с ума?

   И вот неожиданно, мои желания побыть около него, когда никого рядом нет, стали явью. Но я не могу собрать свои мысли в одно целое, так как его запах и голос заставляют думать лишь об одном.

   – Ты не ответила на вопрос, – напомнил мне Калеб. Я устроилась в гостиной и включила телевизор. На спортивном канале не было ни одного матча по хоккею, но я и так подозревала, что этот день закончится просто кошмарно.

   – На какой вопрос? – кажется, у нас входит в привычку говорить короткими фразами.

   – Могу ли я поехать с вами?

   – Я что, твой отец? Откуда мне знать, можешь ли ты поехать с нами или нет?

   Его моя шутка не рассмешила, наоборот, Калеб сидел мрачно-спокойный, кажется, его хорошее настроение улетучилось, так же как и мое сегодня с утра. Вот и поделом, нечего тут ослеплять своей улыбкой, бедную беременную девушку!

   – Почему ты увиливаешь от вопроса? – недоумевал он. – Не хочешь, я не поеду.

   – Ой, – взорвалась я, – только не говори, что от одного моего желания зависит, поедешь ты или нет!

   Я не понимала, что за игру он затеял. Не нравлюсь я ему, пусть так и будет, но к чему тогда это непонятное поведение? Разрешение просит. К чему все это?

   – Просто мне кажется, я тебе не нравлюсь, – без обиняков сказал Калеб и, сложив руки на груди, обвинительно посмотрел на меня.

   Как далек он был от истины. Разве нравиться – это подходящее слово? Скорее подходит сохнуть. Я почти готова была поверить, что скоро запишусь в его фан-клуб, а может предложить Сет и Оливье, создать таковой? Вот бы весело мы проводили время, лобызая его постеры на стенах.