Текст книги "Солнце Бессонных (СИ)"

Автор книги: Юлия Колесникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 33 страниц)

   – Не думай, что тебя не считают привлекательной, – стала меня успокаивать Бет, – наоборот, некоторым парням ты очень нравишься, даже не смотря на беременность – Теренс рассказывал мне о разговорах на тренировке сегодня. Но просто тут у Калеба, были девушки и покрасивее.

   Я с улыбкой заглянула в ее тревожные, бархатистые глаза желая успокоить:

   – Поверь, я не обижаюсь, мне почти даже льстит. Кому-то же пришло в голову, даже на миг, что я все-таки могла понравиться ему на столько, – я красноречиво провела рукой по животу, насилу сдержав очередную волну смеха. Даже в своих самых смелых снах я не могла себе представить такого.

   – Думаю, так случилось не со зла, – взгляд Бет стал виноватым.

   Я удивленно замолкла.

   – Ты знаешь, кто придумал эту чушь?

   Я видела, что Бет разрывается между дружбой со мной и нежеланием говорить. Видимо того человека она знала хорошо.

   – Думаю, что, скорее всего, знаю, – обреченно пожала плечами она. Оглянувшись вокруг на спешащих на урок студентов, Бет придвинулась ко мне ближе, глаза лихорадочно засветились, – просто вчера Калеб порвал с Сеттервин, а потом вы так странно себя вели, так что думаю...

   Я понимающе качнула головой. Действительно, Сеттервин неспроста не понравилась мне сразу. Тихая и подлая, вот как теперь могла ее охарактеризовать я.

   – Но ты не обижайся на нее, многие девушки, после того как Калеб бросает их, не сразу же приходят в себя, все-таки в него тяжело не влюбиться, – постаралась оправдать как-то свою подругу Бет, – она не плохая, и ты скоро в этом убедишься.

   Прозвенел звонок, и я не успела сказать Бет, что совершенно не хочу ни в чем убеждаться, и что отныне для меня Сеттервин никогда не станет подругой. Я вынесла кое-что из тех страданий в школе от бывших друзей: кто предал раз, никогда уже не будет верным. Сеттервин теперь постоянно будет винить меня в том, что они разошлись с Калебом, просто потому, что я появилась в тот день в школе. Она была из числа тех людей, кто никогда не берет ответственность за свои поступки на себя. Ей вряд ли придет в голову, что все зависело от нее, а не от других людей и во всем виновата она сама. Разве, так тесно общаясь с Калебом, она не знала, как он поступает с девушками, неужели была так сильно влюблена? Тогда это не любовь. Это слепость, или же тупость.

   После уроков я решилась сходить в школьную библиотеку, чтобы взять некоторые книги для уроков, и оценить, что можно будет почитать дома на досуге. Большинство моих книг, также как гитара и краски, сгорели несколько месяцев назад в отчаянной попытке преодолеть гнев.

   Я нашла библиотеку по описанию Бет. Находилась она за корпусом администрации и занимала отдельно стоящее от других сооружений здание. Довольно старое и немного обшарпанное, с налетом этакой древности, здесь вполне можно было снимать фильмы. Вокруг зеленели дубы, посаженные минимум лет сто назад, и, как я догадалась, именно этот корпус был самым старым из всех остальных. Видимо это все, что уцелело от старой школы. Зайдя внутрь, я насладилась теплом деревянных панелей и запахом книг, старых и новых, витавшим даже здесь – в коридоре. На двери висела табличка:

   "Просим вытирать ноги, а также оставлять зонтики и верхнюю одежду в коридоре.

   Не шаркать ногами и не стряхивать воду с волос в библиотеке!"

   Я была очень удивлена. Кому придет в голову стряхивать воду в библиотеке? Но я послушно выполнила все требования: сняла куртку и тряхнула на всякий случай головой, чтобы стряхнуть притаившуюся на волосах воду. А вот зонтика у меня не было, так что и оставлять его я не могла. Вот печально!

   Войдя в помещение, вместо какой-нибудь очкастой мамаши пятерых детей, я увидела молодого человека довольно приятной наружности и со странным акцентом. Мистер Марек Пьотровски, оказался библиотекарем и довольно смышленым. Он сразу же подсказал мне, где искать нужные книги, но перед этим заставил заполнить абонементскую карточку читателя. Я минут пять вспоминала свой новый адрес, а потом номер телефона. Он внимательно и терпеливо следил за моими мучениями ничем не выдавая раздражения. Наконец, закончив все, я виновато улыбнулась ему, и поспешила прочь за книгами. К счастью, он не заметил, как с моей сумки упало пару влажных капель.

   Я быстро нашла нужные книги, и теперь бездумно бродила вдоль стеллажей, ища еще что-нибудь, что потом смогу почитать дома, а то пока у меня был не густой выбор – профессор Дерек, некогда живший до нас, явно увлекался охотой. В библиотеке осталось несколько десятков книг об охоте, парочка о рыбалке, а все остальное – как приготовить пойманное или убитое животное. Даже у Самюель волосы шевелились на затылке, когда она собирала их в ящик, чтобы отдать ему.

   Я не вслушивалась в голоса, то и дело возникавшие за перегородкой, за которой сидели какие-то ученики, я видела их мельком, и, не найдя ни одного знакомого лица, даже и не стала здороваться. Но внезапно в шепоте одной из девочек мелькнуло мое имя. Причем с таким сожалением и грустью, что я замерла и удивленно прислушалась. Но шепот стих. Через мгновение я поняла, что произошло это по вине мистера Пьотровски, который решил осадить слишком уж разговорившихся читательниц.

   Подождав минуту-другую, я приблизилась к такому месту, откуда могла бы теперь слышать их четче, так что они меня при этом не замечали. Да и переживать об этом не было смысла. Обе девочки: рыженькая и светло-пепельная, сидели ко мне спиной. Они склонили голову друг к дружке, и их разговор долетал до меня сначала только отдельными словами, в которых преобладало мое имя и имя Калеба.

   Я улыбнулась. Сплетни, что может быть неприятней. Но в то же время, это означало, что я заметная личность – столько ажиотажа вокруг моей скромной персоны. Сколько чести! Я хмыкнула.

   Этот звук привлек их внимание и потому, несколько минут они провели в тишине, оглядываясь вокруг. Но я удачно спряталась – меня практически не должно быть видно с их позиции. Убедившись в том, что одни, девочки снова заговорили.

   – Можешь мне не верить, но Сеттервин говорит, что между ними точно что-то происходит, или происходило. Ты же слышала, как говорила мать Сетти, что отец Калеба давно с ними дружит. Она сама сегодня услышала это от него в магазине. А значит, – девочка с рыжими локонами хитро замолчала, и я подалась немного вперед, чтобы лучше расслышать, что же она сейчас скажет. Но этого делать было не обязательно, она торжественно промолвила: – Они должны были уже раньше встречаться! Чтобы там не говорили, я думаю, что ребенок у этой Рейн от Калеба. Вот увидишь, когда он родится, все будет видно по малышу.

   Вторая недоверчиво покачала головой.

   – О чем ты говоришь? Ты ее видела? Ну да, вещички у нее ничего, ну глаза красивые, рост, а так больше и посмотреть не на что. А еще эти синие волосы! Ха!

   – Это она сейчас так выглядит. Она же беременна, – не уступала вторая. – Видимо до этого она была ничего, Калеб на дурнушку бы не повелся.

   – Не знаю, я склоняюсь к тому, что Сеттервин не знает, как оправдать то, что Калеб ее бросил. Она ведь так кичилась тем, что Калеб с ней начал встречаться, всем твердила, что он от нее без ума.

   Видимо рыжую это тоже волновало. Она прикусила губу, смотря на вторую девушку.

   – Вполне возможно. Сетти еще та штучка, не зря они с Оливье лучшие подруги. Но подумай, те, кто видел Калеба и эту Рейн вчера на стоянке, готовы подтвердить слова Сетти, что между ними что-то происходило.

   Я заскрежетала зубами, вспомнив, какими идиотами мы вчера были. Я так и знала, что кто-то превратно поймет все то, что произошло на стоянке. И что я только там вчера кричала? Извращенец, пристающий к беременной?!... Да и еще влепила ему пощечину. Хороша истеричка!

   – Ой, да кто их знает, что они вчера там видели, – отмахнулась рукой светло-пепельная, и так как она нечаянно задела рукой книжки, испугано замолчала – звук вышел очень громким. Из соседнего прохода донеслось громкое покашливание мистера Пьотровски. Они вновь замолкли, ожидая времени, когда можно будет заговорить. И я тоже ожидала, что же они еще такого расскажут. Безусловно, поход в библиотеку нес в себе очень много информации.

   – И вообще не выглядит она такой глупой, чтобы попасться на удочку Калеба. – добавила светло-пепельная девочка.

   – А чтобы забеременеть ума у нее хватило?! – возразила ей рыжая.

   Они смолкли, обижено сопя, каждая хотела отстоять свое мнение. Знали бы они, как обе не правы. Конечно же, у меня не было никаких отношений с Калебом, и все же я была достаточно глупа, чтобы все-таки попасться на его удочку. Вот уже несколько дней, как я не знала покоя. Калеб, Калеб и только Калеб занимал все мои мысли. И даже наши имена целый день не произносили по отдельности, будто бы мне мало своих размышлений о нем. Интересно, слышал ли он эти сплетни? И как реагирует на них? Ему наверно очень смешно. И правда, как можно подумать, что он может с желанием посмотреть в мою сторону?

   Я не хотела больше продолжать слушать глупые сплетни, этих злых, мелочных девчонок, которым я, кажется, совершенно не нравилась. Мне больше не хотелось искать книги. Мое настроение испортилось, и я, в обход сплетниц, пошла к стойке библиотекаря, чтобы записать те книги, что уже взяла.

   Мистер Пьотровски молча и несуетливо записал их в формуляр, а я начала раздражаться, смотря на его неспешные движения. Мне не хотелось, чтобы те девчонки заметили меня здесь. Поэтому когда я, наконец, смогла дрожащими руками запихать книги в сумку и выбраться в коридор, очень обрадовалась. Казалось, что тут я могла сбросить с себя злобу услышанного мною разговора.

   Правду говорят, что тот, кто любит подсматривать, когда-нибудь, лишится глаза. Вот и я получила по заслугам. Не подслушивай я, не услышала бы столько неприятного.

   Домой я возвращалась немного подавленная от услышанного и конечно разочарованная, что так и не удалось увидеть Калеба близко. Обдумав все, я поняла, что вообще-то в услышанном смешного мало. Всего за два дня я, безусловно, нажила себе недоброжелателей. Я не сомневалась, эта сплетня, придуманная Сеттервин, будет не последней. Мне было очень обидно, но совершенно ничего похожего на ту боль, когда такие сплетни распускали мои близкие друзья в Чикаго. Ничего не зная о моей ситуации, они были столь жестоки. Если бы хоть кто-то знал правду о беременности, хватило бы им совести посмотреть мне в глаза? Сомневаюсь.

   В это вечер Грем тоже гостил у нас. Но я лишь поздоровалась, и, поужинав, принялась за уроки. Их было не так уж и много, но Грем слишком уж напоминал мне Калеба, а я старалась не думать о нем, и не терзать себя лишними волнениями. Зачем вообще думать о нем? Только от одного нашего знакомства с ним у меня появилась куча проблем. Кажется, зря я надеялась на спокойную, мирную жизнь здесь. А теперь, когда мои мысли неотступно преследовало его лицо, могла ли я спокойно жить?

   Так минуло несколько дней. Я целенаправленно старалась избегать встреч с Калебом, хотя именно этого мне хотелось, но моя гордость и ум, заставляли замолчать мое глупое сердце, каждый раз, когда кто-то произносил его имя, или если я видела его издалека.

   Сплетни поутихли, и, к счастью, никто меня не тыкал в них лицом. Видимо заметив, что мы не общаемся, все склонились к варианту, что кто-то просто пошутил. И хотя до меня еще долетали обрывки интересных сведений о себе, которых даже я сама не знала, со всем этим можно было мириться. Все-таки я новенькая, а чем еще заниматься в таком маленьком городке, особенно когда пищу дает такая особа, как я. Удивленные возгласы по поводу моего цвета волос я вовсе перестала воспринимать как обидные. А когда начались первый вопросы о беременности, я хорошо подготовилась к ним. Главное, что их не задавали те, кого я начинала считать своими друзьями.

   Я даже познакомилась с теми двумя зловредными девчонками из библиотеки, и каково было мое удивление, когда они настойчиво зазывали меня прогуляться как-нибудь вечером. В их намерениях я не сомневалась – они явно хотели выпытать какие-нибудь сальные подробности, но с такими людьми справляться мне было не впервой. Я соглашалась, но при этом очень неопределенно, ссылаясь на плохое самочувствие в связи с беременностью. Краснея, они, конечно же, понимающе качали головой, но все же настаивали. И я не отказывалась, только как-нибудь со временем. Впрочем, будет интересно, как же они будут выпытывать это из меня. Мне даже хотелось самой прогуляться с ними, только пока что это удовольствие я оставляла на день с плохим настроением. Очень плохим настроением, когда желание взять топор в руки растет с каждой минутой проведенной в компании неприятных особ.

   Теперь я могла спокойно общаться с другими учениками, не боясь нарваться на насмешки. К тому же у меня появились новые знакомые, когда я записалась в литературный кружок. Моей мечтой было поступить в университет и стать когда-нибудь литературным критиком. Я знала, что недостаточно талантлива, чтобы писать книги, но критика, как заметила мисс Крат, была моим сильным местом. Мне легко давались сочинения, где нужно было раскрыть суть книги, донести ее смысл. К счастью, в кружок входила Ева, и, безусловно, она тянула на писательский талант. Ее стихами зачитывался весь кружок, и у меня даже появилось желание написать на них песню, чего со мной не происходило с того времени, как я разбила и сожгла свою гитару, а это почти 5 месяцев назад.

   С ней и Бет я начала проводить все свое свободное время. Под конец недели, а может и в начале следующей, мы собирались провести время в беседке за моим домом, читая и слушая музыку. К сожалению, холодная погода и усиливающиеся дожди, отменили все наши надежды на педикюр. Бет мечтала мне нарисовать на ногтях какие-то новомодные рисунки. И я была рада этой возможности побыть только с ними. Мне очень хотелось, чем-то разбавить вечера, чтобы стереть из мыслей Калеба, напрочь там поселившегося. Я не сомневалась, что втроем нам будет весело, главное – никаких разговоров о нем.

   Даже не верилось, что я познакомилась с ними всего лишь в понедельник. И не верилось, что прошла почти неделя, как я увидела Калеба. Мы не говорили все эти дни. Но мысли о нем преследовали меня словно зуд, я никак не могла от них избавиться. И даже то, что я не видела его, тоже не спасало. Мысли о нем постоянно затмевали все остальное. Я начинала переживать из-за такого резкого изменения в моих мыслях. Это напоминало мне оккупацию моей личной территории. Пугающе быструю оккупацию.

   Глава 4. Волнение

   Мой глаз и сердце в яростной борьбе -

   Всё делят пережитое от встреч:

   Мой взор твой образ хочет в плен себе,

   А сердце – этим правом пренебречь...

   В. Шекспир, Сонет 46

   [Д. Волжанин]

   В новый понедельник, после бесцельных выходных, я не выдержала, и решила все-таки захватить зонтик. Надоело перебегать из здания в здание, прикрываясь книгами. Да и хотелось не вылезать из машины, будто старушенция. Дождь лил как из ведра, и впервые за долгое время я заскучала по солнцу. Все-таки в Чикаго его было намного больше. Казалось, даже мои волосы немного потускнели от этих ливней и не выглядели такими синими. Но люди, как и прежде, обращали на них внимание.

   И вот Калеб встречался уже с новой девушкой, все забыли о сплетнях про нас с ним. Я была раздосадована и шокирована. Хотя неужели я думала, что действительно произвела на него впечатление? В компании обсуждали это нехотя, особенно при мне. Я даже была благодарна, когда поняла, что чувствую не только зависть к той девушке, но и ревность.

   Наконец я нашла в себе смелость пойти на ленч со всеми, особенно потому, что когда Калеб с кем-либо встречался (со слов Бет), то не сидел за одним столиком с ними. И это было замечательно. Теперь я могла нормально поесть, и увидеть его вблизи, чего уже так давно просило мое сердце. К тому же, не могу я избегать его всю жизнь, поэтому надо сделать так, как я поступаю со слишком назойливой песней, – слушаю ее постоянно по 20 раз подряд. Может, если проводить времени чаще около него, за какой-то период, смогу полностью выкинуть его из своей головы.

   Но подумать и сделать было совершенно разными вещами. Я вздрагивала каждый раз, когда открывались двери столовой, и невпопад отвечала на вопросы своих новых друзей, к счастью, сегодня за столом не было Сеттервин. Она бы точно интерпретировала бы это по-своему, или точнее говоря, правдиво. Уж она бы поняла, кого я ищу во вновь пришедших.

   Теренс рассказывал какую-то смешную историю, половину которой я просто прослушала, когда около меня вдруг отодвинулся стул и на него сел Калеб. Я опешила, вдруг увидев его так близко, что даже ничего не сказала, когда он поздоровался со всеми. Он наградил меня долгим, внимательным взглядом, от которого все потеплело внутри, и одновременно мой мозг полностью перестал функционировать.

   – Здесь не занято? – засмеялся он, и лишь тогда, наконец, я вспомнила, что мне необходимо дышать. Я рассмеялась со всеми, до конца не понимая, что смешного он сказал.

   – Ты сегодня один? – Оливье невинно похлопала ресницами, и мне внезапно совершенно перехотелось есть. Я несколько минут рассматривала вилку, как средство убийства.

   Все дружно уставились на него в ожидании, что же он скажет. Странно, но мне показалось, что Калеб сначала посмотрел на меня, перед тем как ответить, и, кажется, Ева это заметила, но ничем не выказала своего удивления. По тому, как она говорила иногда о Калебе, казалось, они были хорошими друзьями. Невольно я почувствовала искру ревности к ней. Кажется, я сходила с ума, а может, именно Калеб и делал меня сумасшедшей.

   – Да – Мери занята, – коротко ответил он, и повел разговор в другое русло. Но следить за тем, что говорят, я не могла. Как-то не выходило и слушать всех и стараться не думать о том, что его нога почти касается моей.

   – ...мы же с Евой идем сегодня к Рейн, – долетел до меня обрывок фразы, и то лишь потому, что там фигурировало мое имя. Я непонятливо уставилась на Бет и она, сомневаясь, переспросила:

   – Или у тебя изменились планы на сегодня?

   – О, нет-нет, – спохватилась я, – как договорились, в пять.

   – У вас девичник? – с сарказмом пропела Оливье, и я догадалась, ее задело, что мы забыли пригласить ее.

   За то короткое время, что я знала ее, я научилась не пасовать перед Оливье. Особенно когда рядом сидел Калеб, не хотелось выглядеть жалко.

   – Скорее нет, хотим вместе почитать, не думали, что тебе будет интересно.

   – Да, вот будь у нас Космополитен, тогда бы позвали точно, – поддержала меня Бет шуткой. Рассмеялась даже Оливье. Она славилась тем, что не тратила время на книги, идущие не по программе. Красивый, умный робот, вот что думала я, смотря на нее. Наверное, Калеб стоял у нее в списке между: стать президентом и заварить чаю. Как же такой человек, как она, пережила утрату Калеба? Без сомнений, она его не любила, но он был самым дорогим трофеем в городке. Она же привыкла получать все, что пожелает.

   Нога Калеба под столом передвинулась, и сидеть около него стало просто невмоготу. Но разве я могла сейчас встать и уйти, не насладившись вдоволь его присутствием?

   Я рассматривала его украдкой, делая вид, что ворошу еду в тарелке. Калеб ничуть не изменился, только глаза его потемнели, утратив свою прозрачность и светлость, а бледность стала не такой украшающей, как раньше. Он красовался в светлой рубашке и черных джинсах, и я была уверенна, что еще не видела его в этом. Неужели он не надевал вещи дважды? Тоже мне, модник, – подумала я пренебрежительно, но лишь для того, чтобы хоть немного ослабить давление его очарования на мою способность мыслить. Он перехватил мой взгляд так внезапно, что заставил меня перестать дышать. Оторваться от Калеба мне помогла Ева, что-то спросив у него, и тем самым спасла мою гордость.

   Было очевидно одно – Калеб все еще зол на меня за те слова.

   Когда пришло время расходиться по классам, у двери из столовой я была первой. Бет удивилась такой прыти, так как физика не входила в число моих любимых предметов. Мистер Бенджамин Чан, был единственным учителем, с кем у меня не наладились хорошие отношения. Он старался спрашивать меня на каждом уроке, в отместку за то, что однажды, (и это на первом же уроке!) я поправила его. Глупо было с моей стороны, но сделала я это чисто механически, и то, потому что все время думала о Калебе. Что ж, я не могла на него сердиться, вполне заслужено поступать со мной так, притом, что именно на его уроках, я больше не могла расслабляться и витать в облаках, стараясь нарисовать лицо Калеба в тетради. Неожиданное спасение от пагубных мыслей.

   О да, безусловно, я хочу на урок физики! Встреча с Калебом выбила почву из-под моих ног, я словно болталась сейчас в воздухе, не находя под собой твердой поверхности.

   Стараясь не смотреть, как он удаляется в другой корпус, я поспешила вперед, обгоняя Бет и всех остальных, совершенно не замечая, как капельки грязи прилипают к моим штанам.

   – Знаешь, – запыхавшись, Бет нагнала меня у самого кабинета, – не будь ты беременна, я бы решила... что ты влюбилась.

   Мы удивленно уставились друг на друга, и я по-глупому переспросила:

   – В кого?

   – Да я откуда знаю, – рассмеялась она, растрепав мои волосы, подобно тому, как это делал Ричард, – просто ты сегодня какая-то не своя. Молчишь, не слушаешь, что все говорят, да и вообще ведешь себя странно. Так себя ведет Ева, когда влюбляется. Но я просто сказала это в шутку. Ничего такого.

   Не знаю, чего я испугалась, но смешными мне слова Бет не показались. Я не улыбнулась, и так ничего и не сказав, зашла в класс. Конечно же, я не заметила, что в классе уже есть мистер Чан. Его глумливые слова нагнали меня около парты:

   – Ваши великолепные познания в физике не позволяют вам, мисс Туорб, здороваться с учителями?

   Обернувшись, я наткнулась на его мстительный взгляд и покраснела до самих ушей.

   – Не будь вы в положении, обязательно оставил бы вас после уроков, – с наигранным вздохом бросил он мне, я же порадовалась, что класс был пуст, и никто, кроме Бет, не видел, как на мои глаза навернулись горячие слезы. Меня вовсе не задели его слова. Я и сама не могла понять, от чего расплакалась, но слезы текли, и остановиться их я уже не могла.

   В ужасе Бет накинулась на учителя, и я не успела ее остановить. Мистер Чан выглядел раздосадованным и обеспокоенным, когда приблизился ко мне, голос его звучал неуверенно:

   – Мисс Туорб, не стоит все принимать так близко к сердцу, я от всех своих студентов ожидаю дисциплины...

   – Что вы такое говорите, от ваших слов ей только хуже... – запричитала Бет, ловя меня за ладони. И вправду, только он заговорил, поток хлынул вдвое сильнее, будто где-то во мне прорвало плотину, и я не могла найти кран. Я уже не помнила, или точнее сказать, не понимала, как оказалась в медпункте. Но, видимо, мистер Чан, испуганный, что своими словами спровоцировал срыв, оставил со мной Бет, чьи прохладные руки я боялась отпускать.

   Я выпила протянутую кем-то таблетку, но уже и так чувствовала, что успокаиваюсь. Через десять минут появилось ощущение, будто кто-то двинул меня по голове сковородой. Перед глазами все плыло, в ушах начало звенеть, язык плохо меня слушался, но продолжалось все это лишь несколько минут.

   После осталась только головная боль и чувство растерянности. Я сидела спокойно на диванчике, время от времени икая и приходя в себя. Когда Бет поняла, что может меня оставить ненадолго одну, то пошла собирать наши вещи. Она вернулась минут через пять, и лицо ее сияло, как начищенная монета. Такой она бывала, проведя время с Теренсом. Но я знала, что он еще должен быть на уроках. Так в чем же дело?

   – Что случилось?

   Она на минуту замялась, делая вид, будто очень занята моей сумкой и курткой.

   – Надо чтобы тебя отвез кто-то домой, – начала она, следя за моей реакцией, но я уже достаточно пришла в себя, чтобы осознавать смысл ее слов, даже не смотря на то, как отупляющее действовала таблетка, – а у меня нет прав, но я кое-кого нашла... свободного.

   Она помогла мне надеть куртку, совершенно не удивившись, что я молчу, видимо ее уже предупредили о действии лекарств. Только я не могла понять, почему осознаю все четко, но сказать что-либо, для меня затруднительно. Я благодарно посмотрела на Бет и в уме от всей души поблагодарила ее. Она улыбнулась:

   – Не за что.

   Я удивленно посмотрела на нее, потому что точно знала, что вслух ничего не говорила. Неужели мой странный дар, или талант, или умение или что там еще, я случайно использовала на человеке? Раньше выходило лишь с вампирами. Странно, но я поняла – дело в лекарстве, оно подавляло мое восприятие, и я была более открыта, чем всегда. Меня это удивило и расстроило.

   Когда медсестра узнала, что я не сяду за руль, то выпустила нас из медпункта. Я расслышала, как Бет тихо назвала ее "драконихой" и хихикнула, что не было мне свойственно.

   Мы наконец-то вышли на улицу, из белых стерильных стен медпункта, давящих на меня не меньше головной боли, и я будто бы протрезвела. Сознание толчками начало пробиваться ко мне, и с меня словно сняли тонну воды, а из ушей вытащили вату. Я с наслаждением вдохнула свежий воздух и блаженно шагнула под ливень.

   До меня доносился смех Бет, но я не смотрела на нее, а подняла лицо к небу. Вода с силой била меня по лицу, но чувствовала ли я ее тогда? Я лишь хотела, чтобы вода смыла с меня всю усталость, гнев, страх, боль и те непонятные чувства, что зарождались во мне к Калебу. Могла ли я еще повторять себе, что ничего к нему не ощущаю?

   Внезапно чьи-то сильные руки резко и властно подняли меня вверх словно тряпичную куклу. И к своему ужасу я была прижата к знакомой светлой рубашке, уже мокрой насквозь, и мои глаза смотрели в холодные глаза Калеба, потемневшие и злые.

   – Ты что сдурела, хочешь подхватить воспаление легких?!

   Мне удивительно легко и спокойно было на его руках, пока он нес меня под школьный навес. Там нас ожидала Бет, умирая от смеха.

   – Ну, ты и отколола, – восхищалась она, чем тоже заслужила свирепый взгляд Калеба. Я рассмеялась, увидев, как Бет опешила, не ожидая от него такой злости.

   – Вот что такое – переигрывание братских чувств, – изрекла я, наконец.

   Видимо в тот момент я действительно выглядела смешной, так как засмеялся даже Калеб. Возможно, фраза вышла немного замудреной, но смолчать я не могла. Мне хотелось на примере объяснить Бет, что я имела в виду, когда она рассказала мне о сплетнях. Теперь я даже и сама начинала верить в то, что Калеб относился ко мне по-братски.

   У меня не оставалось сомнений, кто повезет меня домой. И я не собиралась возмущаться. Почти полчаса, проведенные вместе – предел моих мечтаний. И хоть я понимала, что потом будет еще тяжелее, но как тут удержишься, видя его с растрепанными волосами и в мокрой рубашке?

   – Проследи за тем, чтобы она больше не лезла под дождь, я лишь заберу свои вещи, – обратился к Бет Калеб и поставил меня на ноги, хотя я даже и забыла, что он держал меня на руках. Отпускал Калеб меня неохотно, будто боялся, что без его рук я упаду. Когда он увидел, что я способна стоять на ногах, быстрым шагом пошел к главному зданию. Бет удивленно посмотрела вслед удаляющемуся Калебу и сказала мне:

   – Он действительно какой-то странный.

   – А отец пообещал ему поменять машину, если он будет покровительствовать мне в школе, – серьезно сказала я. Лицо Бет вытянулось, и я рассмеялась громко и почти истерично. То ли я плохо шутила, то ли подруга не поняла шутки. Но уразумев, что я пошутила, Бет не обиделась.

   – Ты тоже странная, может это какой-то вирус? – она безнадежно махнула рукой. – Ничего не понимаю. Хотя мистер Чан еще та свинья, так на тебя наорать.

   Бет так и не успела развить свою мысль, прозвенел звонок, и на улицу вываливались ученики, застегивая на ходу верхнюю одежду. Кто-то шел к машинам, другие ждать автобуса. Возле нас остановилась Оливье, Лин и Ева, и буквально сбив нас с ног, подлетел Теренс. Они радовались предстоящим выходным, обсуждали планы на них, и я слушала все это с удовольствием, удивленно отмечая, что тоже являюсь частью их жизни. Как быстро я стала своей.

   – Так-так, посмотрите, кто вывел погулять свою любимицу, – голос Оливье раздался над самим моим ухом, и я на автомате посмотрела в ту сторону, куда смотрела она. От резкого движения в голове немного закружилось, но я успела вовремя ухватиться за Бет.

   В метрах 30 от нас стоял Калеб, приобняв миловидную девушку лет семнадцати, и что-то ей говорил. Мне стало больно видеть это, и я отвернулась, и что хуже, увидела взгляд Оливье, наполненный злобой и фанатичной ненавистью, устремленный на эту пару. Мне стало страшно, что и я так же буду выглядеть со стороны в скором времени. Мое лицо должно было отражать волнение и отвращение, и я постаралась скрыть его в мокрых рукавах куртки.

   Прошла буквально минута и я услышала голос Калеба, несомненно, обращенный ко мне. Я нарочито медленно обернулась к нему, и что удивительно, никого рядом с ним не было. Калеб стоял все там же, но смотрел в мою сторону. От всего этого у меня начинала болеть голова, и я просто не хотела думать о том, что только что случилось.

   – Вы домой? – спросила Ева, и Бет утвердительно кивнула, отвечая за нас двоих.

   – Да, Рейн плохо себя чувствовала, и в медпункте ей дали какое-то успокоительное, и вот теперь нужно ждать Калеба, пока он наворкуется.

   Бет начинала злиться, так как я лишь теперь вспомнила – до наших сегодняшних посиделок у нее были планы успеть побыть с Теренсом.

   – Не понимаю, а причем тут Калеб? – зрачки Оливье сузились, хотя она старалась улыбаться. Так и хотелось ей сказать: твое-то какое дело?

   – Как при чем, – Бет начинали раздражать вопросы Оливье, и я видела, она едва сдерживалась, чтобы не ответить ей грубее. – Калеб должен отвезти Рейн домой.

   Оливье сразу же оживилась.

   – Так я могу отвезти тебя, – мне показалось или Оливье действительно оскалилась?

   Но от ответа меня спас голос Калеба, уже не просто прозвучавший в моей голове, так как я видела, как все дернулись от неожиданности. Я, от злости на него, что не соблюдает осторожность, лишь заскрипела зубами, от чего моя головная боль усилилась в два раза. Я одарила Калеба хмурым взглядом. Он ответил мимолетной улыбкой.

   – А тебя кто отвезет домой потом? – казалось, Калеб задает простой вопрос, но миролюбивым он не казался. Сама того не заметив, Оливье отступила на шаг от него, хотя стояла дальше всех. Думаю, именно ее инстинкт самосохранения, подсказал ей отступить, все остальные лишь почувствовали легкий дискомфорт и, возможно, неуверенность. Увидев это, Калеб сразу же расслабился, приняв свою обычную ленивую позу. – Да и к тому же, меня там ожидает отец. Я уже позвонил Рейн домой, и нас ждут.