Текст книги "Солнце Бессонных (СИ)"

Автор книги: Юлия Колесникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 33 страниц)

   – У меня плохая новость.

   – Что-то случилось? – встревожилась Бет, а мое сердце замерло. Самые дурные мысли вмиг посетили мою голову. Я первым делом испугалась за свою семью.

   – Нам еще ненадолго придется задержаться. Оказывается, покупку продуктов оставили нам.

   Я облегченно вздохнула. Это показалось ерундой, по сравнению с тем, что предстало перед моими глазами, когда она сказала о плохой новости.

   – Ну, это не страшно, а то ты сказала это с таким лицом, будто кто-то умер, – возмутилась Бет.

   Мы расселись по местам. Ключи у меня вновь отобрали, и я подумала, что у Евы это уже входит в привычку.

   Благо на заднем сиденье оставалось еще много места, и мы смогли купить все необходимое. В супермаркете работала одна из прихожан маминой церкви. Мне пришлось выслушать и ответить на все ее занудные вопросы, рассказать, как поживают родители и обязаться передать им привет. Когда я смогла от нее отделаться, девочки уже ждали меня в машине.

   – Я думала, она от тебя не отстанет, – злилась Бет. Уже темнело, и все мы были уставшие. Ева переживала – предстоял еще путь домой по шоссе, а она, как и я, не была любительницей машин.

   Я уже и забыла, какое утомительно дело – прогулка по магазинам. Утренний ажиотаж спал, и все, о чем я могла мечтать – это ванна и кровать. Ну и, несомненно, поесть. Мое недомогание уже совсем прошло, и я с наслаждением думала о том, что же приготовила мама.

   В машине я разулась, и тихая музыка, которую включила Ева, а также мелькание деревьев за окном, навевало сон. Но не могла же я заснуть в машине – мне еще предстояло развести девочек.

   Когда мы въехали в город, я так без кроссовок и села за руль. Нам пришлось поменяться, чтобы я могла отвезти по домам подруг.

   Когда мы остановились во дворе Бет (я чувствовала, как от влажной холодной земли, в мои ноги пробирается холод), я приветливо помахала маме Бет, и, оглянувшись на машину, спросила:

   – А что делать с пакетами?

   – Не переживай, Теренс сказал, что кто-то за ними обязательно приедет. Думаю, это и будет он. У него дома в подвале такая холодина, что продукты постоят там в целости и сохранности.

   – А теперь, скорее, в машину, не могу смотреть, как ты в одних носках стоишь здесь, – она почти затолкала меня в салон, и ушла в дом лишь когда я выехала на дорогу.

   Слова Бет успокоили меня, и я поехала домой, усталая, но счастливая. Завтрашний день сулил так много интересного, а этот подходил к концу. Наконец-то хоть один день я провела только для себя. И почти не вспоминала о Калебе.

   Но мои пальцы намертво схватили руль, когда я увидела знакомый темно-синий джип на нашей подъездной дорожке. Мои фары выхватили из темноты его силуэт. Калеб стоял, прислонясь к периллам крыльца.

   Припарковав машину около его, я обулась и на негнущихся ногах пошла к дому. Джип Калеба загородил мне дорогу к гаражу, зато то время, что я шла, дало мне передышку.

   Я подошла к Калебу ближе, чем стоило, и остановилась. Он молчал, я тоже. Казалось, всего лишь позавчера мы вместе залезли в школу, но теперь все изменилось. Между нами еще оставался воскресный разговор. Я вглядывалась в его знакомые черты и думала, что и он изменился. Но что именно это были за изменения, не могла понять.

   – Я рад, что вы вернулись на этот раз из Лутона в целости и сохранности! – голос Калеба в темноте прозвучал чуждо.

   Он был холоден и вежлив, ни тени той веселости, что была в среду. Почему-то мне захотелось ударить его по этой надменной физиономии, полускрытой от моих глаз.

   Я вздохнула и подумала: когда же прекратится это желание причинить ему боль? Ну, разве он виноват, что не любит меня?

   – Да уж, как видишь, – сухо отозвалась я, – ты, наверное, за продуктами?

   – Почему ты так думаешь? Может, я заехал, потому что хотел тебя видеть? – равнодушно пожал плечами Калеб. Но я видела, как при этом его глаза следили за моей реакцией.

   Я рассмеялась, возможно, слишком громко, зато, хотя бы, не истерично.

   – По-моему, мы решили этот вопрос еще в воскресенье, – мой голос даже для меня прозвучал слишком отчужденно. Ух, неужели это я? – Так что давай скорее, перенесем продукты, а то я валюсь с ног от усталости.

   – Тогда жди здесь, я сам скорее справлюсь, – повелительно бросил Калеб, уже направляясь к машине.

   Было очень холодно, я даже накинула капюшон своей куртки, совершенно не спасающей от вечернего ветра. Калеб же был в одной футболке. Теперь я поняла, что означает быть наркоманом на лечении: трогать нельзя, а смотреть – да сколько хочешь!

   Я всегда обвиняла Калеба в извращении, но, по-моему, это я была маньяком. Рассматривая его свободно сидящие джинсы и мышцы, перекатывающиеся на руках, я о таком подумала, что мне даже стало жарко. Еще пара минут в его компании, и он подаст на меня в суд за изнасилование... многократное...

   Я усмехнулась этой глупой мысли. Видимо от усталости, мой мозг начинал работать хаотично. Калеб бросил на меня пристальный взгляд, и я поспешила спрятать улыбку.

   Заметив торчащую пачку сигарет, а точнее говоря, свою заначку, из-под ступеней, я нагнулась, чтобы вытащить их оттуда и выкинуть. Они были мне больше не нужны. Я полностью избавилась от своей зависимости. Калеб же расценил мое движение превратно.

   – Да ты в своем уме? – рявкнул он, подлетая ко мне. Я ужасно испугалась и машинально завела руку за спину.

   – Хочешь поговорить о моем психическом здоровье – получи специальный диплом, – огрызнулась я, еще до конца не поняв, что такого сделала.

   Я получила какое-то странное удовольствие, когда увидела, как он сердится. Наверное, потому что это вызывало хоть какие-то чувства на его лице. Конечно не те, о которых мечтала я, но все же... Нельзя иметь все, кажется, именно эти слова я сказала недавно Калебу.

   – Я их заберу, – заверил меня Калеб.

   – Ой-йо-йой, – злорадствовала я, когда, наконец, поняла от чего он злится. Неожиданно сигареты сыграли мне на руку. Знала бы, что бросать курить – это так полезно, давно бы бросила. – Большой и страшный вампир угрожает маленькой, безобидной девочке.

   – Не надо давить на жалость, на меня это не действует, – скрипнул зубами Калеб.

   – Да неужели, – парировала я, видя совершенно противоположенное. Ему явно было трудно нависать надо мной с таким грозным лицом.

   Он рывком поднял меня на ноги, и, заведя довольно нежно руки за спину, отобрал пачку. Я отдала ее без сопротивления, потому что близость лица Калеба сделала мои ноги ватными, а в голове захлюпал куриный суп. Я безнаказанно вдыхала его аромат, будто бы могла потом насладиться им. Ощущение его холодной кожи было одновременно сладким и болезненным.

   Он никогда не будет моим, – мелькнуло в моей голове, но я придушила эту мысль. Я могла полностью наслаждаться им теперь, и зачем думать о грустном. Нельзя портить такие вот моменты.

   Кажется, он почувствовал мое изменившееся настроение и замер. Его руки крепче обняли меня. Мы перестали дышать, наши глаза оказались на одном уровне.

   Я уже почти потянулась к нему, когда на крыльце загорелся свет, и мои родители вышли провести Грема. Калеб был к тому времени уже у машины, а я растеряно стояла, не понимая, когда же его руки перестали меня обнимать. Я поежилась от пустоты, что образовалась без него.

   – Привет, – поздоровалась я. Грем по привычке погладил меня по голове, словно мне было двенадцать, и что-то дальше принялся обсуждать с отцом. Они договаривались встретиться еще ночью, но для сестер Стоутон и наших остальных соседей, нужно было, чтобы машина Гроверов исчезла с нашего двора. Разные слухи могут пойти по этому поводу. Мы всю жизнь предпринимаем такие меры. Как к такому привыкли Гроверы? Они же дольше моих родителей живут так близко с людьми.

   Не обращая на них внимания, я тоже побрела к машине. Это должно было показаться естественным. Не только перед соседями теперь приходилось маскироваться, а еще и перед родителями. Игнорируя так же и Калеба, я принялась вытаскивать свои вещи из багажника, пока он переносил продукты в свой джип, и проклинала себя в душе за слабость. Еще секунда и я бы поцеловала его.

   Калеб тоже выглядел раздраженным, но я пропустила этот факт мимо своих мыслей. Ему-то чего злиться? Его только что спасли от нежелательного поцелуя. Если он вообще это заметил.

   – Оставь, я сейчас заберу, – голос его показался усталым, когда он выдохнул совершенно рядом, и снова поколебал мое душевное равновесие.

   Как же я выдержу следующие два дня, если мы будем находиться рядом постоянно? Если я и днем и ночью буду видеть его, и негде будет спрятаться. В палатке со мной наверняка еще кто-то будет жить. Или Ева или Бет, в чем я точно не сомневалась. Идея поехать на кемпинг, теперь казалась мне не заманчивой, а скорее западней, в которую я ехала добровольно. А до сегодняшнего вечера еще и с радостью.

   Тело Калеба напряглось, и я невольно проследила глазами, чтобы понять, что же его так зацепило. Гитара, ну, конечно же.

   – Твоя? – спросил он. Голос прозвучал глухо, но, к моему сожалению, в нем не стерлись следы той бархатистости, от которой у меня кружилась голова.

   Ответить я не успела. Самюель так вовремя позвала меня в дом, напоминая о холоде. Калеб остался один разгружать машину, Терцо и Грем, словно ничего не замечая, продолжали о чем-то спорить на крыльце.

   И я ушла, оставив его без ответа. Пускай помучается, думая, чья она. Если конечно он вообще станет над этим раздумывать.

   Только когда машина Гроверов отъехала, я пошла вниз за вещами и на полпути встретила родителей. Как всегда вместе, с долей тоски и зависти подумалось мне. Будет ли у меня также? Встречу ли я кого-то такого, чтобы был для меня тем же, кем есть Терцо для Самюель? Я вздохнула и изобразила радость:

   – Где мои покупки?

   Отец взял в руки гитару и недоумевающее покрутил.

   – Надеюсь, ее не постигнет участь предыдущей?

   – Я тоже.

   Самюель помогла мне взять пакеты, и мы занесли их в мою комнату. Я знала, она хотела бы увидеть новые покупки, но, очевидно, заметив мою усталость, даже не стала спрашивать, что я купила. Мне нравилась их сегодняшняя не настойчивость.

   – Помочь тебе разложить их? – поинтересовался Терцо.

   Я улыбнулась, увидев непритворный ужас при этом. Ему надоедало вечно просматривать примерку каждого наряда, купленного Самюель.

   – Может, в понедельник?

   Самюель понимающе улыбнулась.

   – Какао на ночь?

   Они спустились вниз первыми, а я еще раз оглядела огромнейшую кучу пакетов и только теперь поняла, от чего так злились Бет и Ева. Их действительно было слишком много.

   Родители о чем-то между собой шептались, и даже не перестали, когда я села рядом за кухонный стол. Разговор, как всегда, шел о детях. Я даже и не заметила, когда это перестало меня раздражать. Мне действительно было приятно слушать их глупую, милую болтовню.

   На столе передо мной оказался стакан с какао, и я сонно потягивала его. Они же смотрели на меня. Иногда меня это злило, но не сегодня. Что-то изменилось.

   – Тебе еще не пора спать? – Терцо оперся на мое плечо, и пропустил в пальцах прядь волос. Его нос наморщился. Самюель и я понимающе улыбнулись друг другу. Его консервативное воспитание не могло смириться с таким цветом. – Какие у тебя были красивые волосы.

   Я рассмеялась. Он так часто повторял эти слова, что казалось, без них бывало скучно вечерами.

   – Пап, это ненадолго, когда-нибудь я перекрашусь.

   Я поцеловала каждого и пошла наверх, прихватив стакан с какао. Наверное, за целый день они еще так и не имели возможности побыть вдвоем. Закрыв за собой дверь, я устало оглядела комнату, и в который раз поразилась ее пустоте. Срочно нужно будет ее оживить.

   Взяв гитару в руки, я так же, как Терцо, покрутила ее на весу. С непривычки я забыла, какая она тяжелая. Но это была приятная тяжесть, чего-то такого родного, и забытого. Забыв о времени, я вспоминала все те песни, что когда-то разучивала под руководством Ричарда. Слезы сами по себе текли из глаз, и я даже не старалась их вытирать. Мне впервые за очень долгое время полегчало.

   Забравшись в кровать, я с облегчением вспомнила, что никто из подруг так и не затащил меня в детский магазин. И пожелала лишь одного, чтобы выходные прошли лучше, чем я надеялась.

   Глава 11. У «Терри».

   Зелень холмов Дерри -

   Это цвет моей мечты,

   Мечты, что каждый день

   Становится реальностью...

   Когда закончится день,

   Я приду к тебе,

   Восхищаясь твоим

   Очарованием.

   А затем посмотришь на меня

   Прекрасными глазами,

   И мы растворимся

   В глазах друг друга...

   (I'll Be Your Lover Too, Robert Pattinson)

   Казалось, я только закрыла глаза, как холодные руки Терцо разбудили меня.

   – Пора вставать, – сочувственно произнес он, зная, что сна мне было мало.

   Я кое-как помылась и причесалась, избегая смотреть в зеркало. Ничего нового там не увижу. Красивого тоже. Не было ни сил, ни желания выпрямлять волосы, как для поездки в Лутон. Я заплела два тугих колоска, и с удовольствием отметила, что выгляжу, не так уж плохо, как подозревала.

   Завтрак уже ждал меня на столе, с кружкой ароматного каппучино, который Самюель разрешала мне очень редко. Видимо она сделала скидку на отсутствие сна.

   Оделась я во все новое, и Самюель, молча и с интересом, разглядывала одежду. Я оставила это без внимания. Слишком многое сейчас меня волновало, и мои новые штаны цвета хаки и темно-синий батник, совершенно не интересовали, как что-то важное. Когда я надела теплую тяжелую куртку, Самюель пришлось помочь мне обуться.

   – Мне нравится, что ты все же смирилась со своим растущим животом. Но разве не было в магазинах чего-нибудь женственного?

   – Мам, скоро зима. Кого я буду соблазнять зимой, к тому же с таким животом?

   Я придирчиво оглядела свой наряд и осталась довольна. Чтобы не думала Самюель, все смотрелось на мне хорошо, но лучшим было то, как батник и куртка скрадывали живот. Я даже не посмотрела, что сложила в портфель мама. Меня сегодня устраивало все. Если бы они заговорили об обустройстве комнат для малышей – я бы на все согласилась. Хорошо, что мама не разглядела в моем хорошем настроении рассеянности. Мне было просто все равно. Я думала только об одном: как скоро я увижу Калеба?

   Терцо как раз закончил складывать мои вещи в багажник. Оставалось достаточно места для других сумок, что возьмут с собой девочки.

   – Хочу, чтобы ты знала, что едешь туда только потому...

   – Что там будет Калеб, – закончила я за него. Отец немного меня раздражал. Это вечное напоминание, насколько они доверяют Калебу, задевало меня больше, чем я могла себе представить. Есть хоть один человек в моем окружении, который не был бы очарован Калебом? Конечно, кроме Евы и Дрю, думаю, нет.

   – Но даже если бы его не было, я и так не собиралась голышом бегать по лесу, или напиваться до чертиков, – заметила я, чем вызвала неодобрение отца. Он все еще не привык, что девушки уже не те, как во времена его молодости.

   – Могла бы хоть раз промолчать, – проворчал он. Но я видела, что Терцо не злится, иначе начала бы переживать.

   – Тогда я бы перестала быть собой. И вы бы меня разлюбили.

   Я умела подлизываться к отцу.

   – Что за ерунду ты говоришь? Как мы можем тебя разлюбить? – его голос смягчился, и я вспомнила о том, сколько потратила вчера денег. Нужно было пользоваться моментом.

   – Пап, я вчера немного превысила лимит на карточке, так что... – я замялась, словно мне действительно стыдно. Терцо, как ни странно, попался на удочку. Я всегда умело пользовалась его добротой и любовью ко мне. К тому же, ему это и так ничего не стоило.

   – Ничего, я не оставлю тебя без карманных денег.

   Я обняла его и поспешила сесть в машину. Где-то там меня уже дожидалась Бет. Демонстративно пристегнувшись, чтобы это видел отец и Самюель, которая тоже вышла меня проводить, я осторожно выехала на дорогу. Бросив последний взгляд на обнявшуюся пару, я постаралась выкинуть эту болезненно-приятную картинку из головы.

   Я заехала за Бет. К счастью, там уже была Ева, но настроения нам немного подпортила мама Бет. Она минут пятнадцать устраивала нам перекрестный допрос, пока не убедилась в том, что мы не взяли с собой выпивки, и что с нами едут достаточно взрослые парни, которых она знает. В отличие от меня. Я лишь только образно представляла, о ком говорили девочки. Я переживала, что это могут быть парни, с которыми мы тогда ездили в Лутон. Но мне не хотелось спрашивать у девочек, у них может сложиться впечатление, что я им не доверяю.

   Когда миссис Фослер скрылась в доме, под увещевание дочери, я, наконец, поинтересовалась про наши дальнейшие планы. Я никогда не была нигде кроме нашего городка и Лутона, потому даже не знала где находится нужное нам место.

   – Что теперь?

   – Подберем по дороге Теренса. Оливье возьмет Сет и Лин, и своего брата Бреда. А Калеб везет продукты и еще троих парней, которые теперь учатся в Бредфорде, хотя еще в прошлом году они тоже были частью нашей компании.

   – Это кто-то кого я еще не видела?

   – Да, но не переживай, они хорошие ребята. Мы давно дружим.

   Такое краткое объяснение не удовлетворило моего интереса. Но я не стала настаивать. Бет, казалось, растеряна не меньше моего. Что-то ее тревожило, а может, нервировало. Я не могла этого понять, пока к нам не подсел по дороге Теренс. Бет просто расцвела, увидев его, и, поменявшись местами с Евой, уселась с Теренсом на заднее сидение. Мы постарались с Евой проигнорировать жаркий поцелуй, который увидели в зеркало заднего вида.

   – Кстати, Ева, – донесся до нас сзади голос Теренса, – будет Лари. Мне звонил Калеб с утра. Он выпытывал все о тебе, прежде чем согласиться на поездку.

   Я с удивлением увидела, как щеки Евы покрылись пунцовым румянцем.

   – Я чего-то еще не знаю? – невинно переспросила я, стараясь не глазеть на нее. Ева, безусловно, имела право на свою личную жизнь, но мне все же было интересно узнать о ней больше.

   Мы дружили, я знала, что могу на нее положиться. Но иногда мне казалось, что я почти ничего о ней не знаю. Мы проводили вместе время, почти всегда втроем, смеялись, слушали музыку, обсуждали книги, но Ева все еще оставалась для меня загадкой. И те далекие слова, что сказала мне Бет о любви Евы к Грему, глубоко засели в моей голове. Я готова была ее пожалеть, и жалела еще до недавнего времени, а оказалось, она, в отличие от меня, лучше справлялась со своими чувствами. Она старалась жить нормальной жизнью, и интересоваться еще кем-то. В отличие от меня. Я просто зациклилась на Калебе, и уже не могла, оглядываясь по сторонам, замечать еще каких-нибудь парней. Все они блекли по сравнению с ним. Я слишком сильно полюбила Калеба, чтобы на свете мог существовать еще кто-нибудь, заслуживающий внимания.

   Я болезненно и тяжело вздохнула, и вопрошающий и внимательный взгляд Евы скользнул по моему лицу и с силой сжатым пальцам. Взгляд стал понимающим.

   – Как ты с этим справилась? – не удержалась от вопроса я. Казалось, она знает какую-то силу, с помощью которой можно избавиться от не желательной любви.

   Она снова вспыхнула, но не отвернулась. Ева сразу же поняла, о чем я говорю. Мы обе знали о чувствах друг друга к нелюбящим нас мужчинам, нам было не очень приятно это осознавать, и все же было что-то в этом утешающее. Оказывается, есть кто-то, с кем я могла теперь поделиться. Я не сомневалась, Бет ни слова не узнает, если я все расскажу Еве.

   Она оглянулась на парочку, полностью погруженную в себя и свои разговоры, и безразлично пожала плечами. Слишком безразлично. Когда сама постоянно врешь, учишься замечать такие вот жесты и движения. Ей было трудно об этом говорить.

   – А я и не справилась. С каждым месяцем все хуже. Все это только видимость.

   Мне тоже иногда казалось, что Ева ведет себя, как-то наиграно и ненатурально. Она постоянно казалась мне пружиной, скрученной до предела, и готовой в любой момент раскрутиться. Только в отличие от Оливье, я не ожидала от Евы каких-нибудь плохих поступков или взрывов.

   Мы замолчали. Не о чем было больше говорить. Я и сама прекрасно знала, как это. И не хотела брать на себя еще и груз страданий Евы. Возможно, когда-нибудь мы поговорим об этом – сдерживать чувства в себе и молчать, становиться все труднее, но не сейчас.

   – А что этот Лари?

   – Просто нежелание постоянно быть одной.

   – Ну, мне это не грозит, я постоянно не одна, – сказав это, я смешливо покосилась на живот, и мы с Евой переглянулись, прекрасно понимая друг друга. Сегодня я впервые увидела в ней именно того друга, какого должен был видеть Калеб. Иногда Бет не хватало того такта, которым обладала Ева. Она всегда действовала решительно, иногда не задумываясь о последствиях, пусть даже если это делалось из добрых побуждений. Ева же была более последовательной, и ни в чем не спешила. Она не спешила осуждать или вешать ярлыки. Я была рада, что и ее считаю своей близкой подругой.

   Еве пришлось сменить меня за рулем, когда я почувствовала, что снова голодна, а ведь после завтрака прошло менее часа. Хорошо, что Самюель заранее приготовила бутерброды и термос с чаем, а то пришлось бы останавливаться. Теренс оказался единственным, кто не отказался присоединиться ко мне. Это помогло избавиться от чувства, что я ненасытная свинья. Нас теперь двое.

   – Если бы не видел твоего живота, не знал бы, куда это все девается! – воскликнул Теренс, совершенно не желая меня этим смутить. Он был открытым человеком, и я почти всегда знала, что от него можно ожидать.

   – Боюсь я, и мое желание столько есть, подчиняемся кое-кому другому, – я сказала это без тени сожаления.

   На радиостанции зазвучала знакомая песня. Я подкрутила ее громче, и мы дружно кивали головами в такт басов. Это было по-детски, и очень весело. С ними мне не нужно было опасаться, что я покажусь глупой. Компания друзей заставляла ненадолго забыть о Калебе. После вчерашнего, меня будет тянуть к нему только сильнее.

   Я снова и снова вспоминала запах его кожи, манящие губы, серебристые глаза, что оказались вчера столь близко. Это была борьба между упоением любовью и страхом любви именно к нему. Мне приходилось все время напоминать себе, что у нас никогда ничего не будет. Но сердце по-глупому решало все само.

   – Так кто спит в палатке со мной? – я решительно тряхнула головой, чтобы отогнать навязчивые мысли. Легче было вернуться к теме бытности.

   В машине повисло неловкое молчание.

   – Вообще-то, я сплю в палатке Теренса, – вспыхнула Бет. Мне и не нужно было смотреть на Теренса, чтобы знать насколько широко он сейчас улыбается.

   Я перевела свое внимание на Еву. Она красноречиво молчала, но я все еще не могла поверить, что и она бросает меня одну в палатке. К тому же, с кем она собирается ночевать? Неужели с этим Лари?

   Лицо Евы заливал предательский румянец. Понятное дело, что она не хотела обсуждать такие личные вопросы при парне, пусть он и друг. Но Теренс ответил вместо нее, сделав неловкость Евы только хуже.

   – Думаю, если у нее с Лари все будет хорошо, ей тоже не понадобится место в палатке.

   Я была разочарована и расстроена, но не показала этого, а только улыбнулась. Голос, как всегда, меня не подвел – я прекрасно умела врать, и сейчас был именно тот момент, когда мои друзья нуждались в таком утешении:

   – О, бессердечные, оставляете юную деву одинокой в ночи в холодной палатке. Или вы решили, что я займу там слишком много места, и вам не хватит?

   Ева заметно расслабилась. Она даже не представляла, скольких усилий мне стоило удержать на лице беззаботную улыбку. Бет вообще не восприняла серьезно, что я могу обидеться. И я ее понимала. Все мы знали, как эти выходные важны для нее и Теренса. Кажется, они, в конце концов, решили быть вместе. И я была рада. К тому же, может так и лучше. Никто не заметит моих слез или плохого настроения.

   В машине повисла доброжелательная тишина, прерывающаяся перешептыванием Бет и Теренса. Музыка вновь зазвучала, как и прежде, а я постаралась игнорировать внимательные взгляды Евы. Она не могла догадываться, как мне обидно, значит, решила, что я вновь думаю о Калебе. И была не так уж далека от истины.

   Что вчера могло бы случиться, не выйди на крыльцо родители? Неужели я поцеловала бы его и унизила бы так себя? К сожалению, да – поцеловала бы. Зато это был бы один-единственный поцелуй, который я сохранила бы в своей памяти.

   Была суббота и, несмотря на плохую погоду – мелкий моросящий дождь, на шоссе оказалось множество машин. Я видела, как Ева сжимает руль, неуверенно посматривая в зеркала. Понятное дело, ехать в машине с рулем на правую сторону, достаточно тяжелая задача, если учился совершенно на другой машине. По крайней мере, теперь она понимала, каково это мне ездить по другой стороне!

   Мы свернули с шоссе на ухабистую дорогу, достаточно ухоженную, чтобы она не показалась заброшенной. Кто-то следил за тем, чтобы ее не размывало.

   – Ну вот, мы скоро доберемся до начала участка Терри! – радостно провозгласила Бет, нагибаясь вперед, чтобы видеть нас с Евой. Теренс втиснулся рядом.

   – Но вы так мне и не объяснили, что это такое "У Терри"? – я смотрела вокруг на пробегающие деревья и пожелтевшую листву – мы, несомненно, двигались по лесу, хотя совсем недалеко стояли дома. Но, по мере того как мы отдалялись от шоссе, деревья становились гуще, а домов вообще не было видно. Зато дорога оставалась столь же ухоженной, но на ней не было заметно следов от шин, хотя, возможно, потому что на этой неделе почти не было дождя.

   Мы как раз уткнулись в сетчатые ворота с надписью "У Терри". Надпись была сделана на доске, и вовсе не выглядела так, словно делали ее не умелые руки. А наоборот – как вещь, сделанная на заказ.

   Пока Теренс открывал ворота, Бет постаралась мне объяснить, кому принадлежит это место, и что оно собой представляет.

   – Терри Купер – местный землевладелец, купил этот участок леса, желая построить гостиницу. Так как он близко располагается к шоссе и к тому же достаточно глубоко уходит в лес, чтобы туда не долетал шум машин. Это случилось лет семь назад. Тогда он был одним из самых богатых людей Лутона, его жена слыла первой красавицей здесь – итальянка, – с завистливым вздохом добавила она, что намного больше слов объяснило мне, насколько жена этого Терри красавица. Бет не раскидывалась комплиментами, так как себя считала не иначе, как очень красивой, и этот вздох мог быть лучшей похвалой. – У них были огромнейшие планы. Для того, чтобы появилась гостиница, подключались самые влиятельные люди. Но когда началась вырубка леса, стали происходить странные вещи.

   Я скептически скривилась. Не потому что не поверила, а потому, что для меня слово "странный" теперь имело другое значение. Вот, например, понятие вампир для меня не было странным, а вот старые итальянские проститутки – да.

   Бет не разозлил мой скептицизм, она лишь с удвоенной страстью продолжила рассказ. Теренс, который вернулся в машину, впервые за наше знакомство с ним, не смеялся. Ева тоже была чрезвычайно серьезна. Я с интересом продолжила слушать Бет, если уж Теренс и Ева совершенно это не комментировали – значит, все действительно так, как говорит Бет.

   – Не такие странные вещи, как летающие тарелки, или появление призраков. Начали пропадать люди.

   Она смолкла. Казалось, ее этот рассказ волновал не меньше.

   – Сначала все думали, что их переманили к себе конкуренты. Но со временем некоторые из них вернулись, так и не объяснив, что произошло, и стали активно поддерживать группу людей против вырубки леса. Купер был просто в гневе. На него подали в суд семьи тех, кого так и не нашли, да и к тому же, люди начали бояться выходить на работу.

   – Еще бы, – нервно хохотнула Ева, – каких историй только не ходило. Мне тогда было одиннадцать, и меня до чертиков пугало одно упоминание Серых лесов, так назывался участок до этого.

   – И вот, доведенный всем этим до бешенства, Купер вызвался жить в лагере вместе с рабочими. Несколько дней действительно все было хорошо. Рабочие перестали бояться. Никто не исчезал, пока через неделю не пропал сам Купер. Его искали так, как никого из тех рабочих, но никаких следов. Строительство прекратилось на некоторое время, жена его была действительно безутешна. Как вдруг, через две недели его нашли. Худого, измученного, в грязи и порванной одежде. Его подобрали в лесу какие-то туристы. Первые несколько дней он не мог говорить, а когда все же заговорил, приказал сворачивать все строительство. Без объяснений, без какого-нибудь намека на то, что же с ним произошло, – Бет перевела дыхание, и посмотрела на меня, чтобы убедиться насколько серьезно и внимательно я ее слушаю.

   – И что дальше? – история заинтересовала меня. Сначала грешным делом я подумала, что к этому как-то причастны Гроверы. Но раз некоторые люди вернулись живыми, то это не могли быть они. К тому же, семь лет назад их еще не было здесь.

   – Он все сделал для того, чтобы местность приняла былой вид, а поляну где вырубили деревья, он стал использовать, как место для отдыха. Конечно, от этого он не имеет столько выгоды, как хотел раньше, но этим осталась довольна местная группка людей, которая была против вырубки деревьев и постройки гостиницы.

   С того времени Купер с женой стали почти отшельниками. Их редко можно встретить где-либо. Как говорит их прислуга, Купер и жена очень изменились. Но как именно, никто не знает. Они уволили всех старых слуг и наняли новых. Вот и все.

   Мы отдыхаем здесь уже три года подряд, и так ни разу ничего не случилось. Хотя некоторые утверждают, будто бы видели в лесу около поляны волков, но местные зоологи им не верят. Здесь раньше никогда не водились волки, так откуда им взяться? Место безопасное на все сто процентов.

   Я удивилась. История казалась правдоподобной, но очень странной. Хотя, что можно назвать странным? Сколько людей менялось, когда они терялись в лесу. Мистер Купер мог просто по-другому отнестись к природе, после того как ему пришлось провести в лесу целых две недели. Невольно мне вспомнилась книга Стивена Кинга "Девочка, которая любила Тома Гордона". Вот там хорошо описано, что случается с такими людьми. Приоритеты очень меняются.

   – Думаю, что он ничего не потерял оттого, что изменил свое решение. Люди круглый год отдыхают здесь. Всем нравится поляна, лес, и конечно, настоящий водопад над рекой! – со своего места вставил Теренс.