Текст книги "Маленький Бобеш"

Автор книги: Йозеф Плева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 30 страниц)

– Успели что-нибудь вынести? – спросил отец дедушку.

– Да, кое-что успели. Но все, что было на чердаке, сгорело.

– А дом-то хоть был застрахован?

– Был. Только на небольшую сумму.

– Что такое «застрахован», папа?

– Это значит, что пан Вашек относил каждый год понемногу денег в особую кассу. А теперь, когда у него сгорел дом, ему вернут эти деньги обратно, то есть выдадут сумму, на которую он свой дом застраховал.

Бобеш этого не понимал. Он понял только, что Вашек получит деньги, и решил, что тот, должно быть, умный человек.

– Посмотри-ка, папа, вон там совсем красное небо.

– Это утренняя заря.

– Заря?

– Да, так бывает перед восходом солнца.

– Там восходит солнце?

– Да, пройдет еще немного времени, и оно взойдет.

– Так что ж, ночь уже прошла, да?

– Ночь кончается. Теперь ночи короткие, а летом будут еще короче.

В предрассветной мгле Бобеш совершенно отчетливо узнавал окрестности и с ужасом заметил, что яблони, которые еще совсем недавно цвели, теперь почернели и остались без листьев. Голые ветки их поднимались к небу. Люди медленно расходились. Уехали уже и пожарные машины. На месте оставалось только несколько пожарников. На всякий случай.

– Знаешь, папа, кем я буду, когда вырасту?

– Кем же?

– Пожарником.

– Тебе, значит, нравится тушить пожар?

– Нравится.

Свою комнату Бобеш даже не узнал, потому что мать с бабушкой вынесли из нее все, что только можно было вынести. Теперь отец с дедушкой помогали им переносить вещи обратно из погреба в комнату.

– Я-то надеялся, что отдохну, а здесь и без пожара все равно приходится таскать вещи, – полушутя сказал дедушка.

– Я так и думала, – сказала мать, увидев Бобеша. – Без тебя там, конечно, не обошлось. Без тебя, я думаю, и пожара бы не погасили.

– Не ругай, мать, Бобеша, – сказал отец, – ведь это же будущий пожарник.

– Да, пожалуй, поливать он уже давно умеет, – пошутил дедушка.

– Это он умел еще раньше, чем научился ходить.

Бобеш вопросительно посмотрел на дедушку.

– Поливать цветы, Бобеш.

Не успели привести комнату в порядок, как совсем рассвело, взошло солнце.

– Посмотри, мама, солнце утром больше, чем днем.

– Ложись, ложись спать!

– Зачем? Уже утро, мама.

– Ничего, ложись. Мы еще немного поспим. Сегодня воскресенье, и отец должен отдохнуть.

– А где будут спать пан Прохазка и пан Вашек?

– Ну, им сегодня вряд ли до сна.

Бобеш послушался мать и улегся. Минутку поразмыслив о том о сем, он сказал:

– Подумать только, как птицы утром громко поют! Всё поют и поют, как будто бы даже и никакого пожара не было, – и уснул.

Когда Бобеш проснулся, было время обеда. Сначала он никак не мог понять, как же так случилось, что проснулся он на маминой постели, а не около печки. Почему в комнате совершенно светло? Потом увидел, что комната по-праздничному убрана, и только тогда вспомнил, что сегодня воскресенье и что лег он спать под утро, вернувшись с отцом и с дедушкой с пожара. В комнате никого не было, одна мать стояла у плиты. На левой руке она держала маленького Франтишека, а правой что-то помешивала на сковородке. И, хотя сковородки Бобеш с постели не видел, он по запаху понял, что мать жарит лук. Этот запах был ему очень приятен. Он потянулся. Широко зевнул, и изо рта у него вырвался при этом какой-то странный звук. Мать сразу обернулась:

– Ну, хватит спать, вставай!

– А как я попал на постель, мама?

– Не понимаешь? Произошло чудо, – шутила мать. – Тебя можно, Бобеш, во сне украсть, и ты не почувствуешь. Ты не заметил, как я тебя перенесла на постель?

– А где папа?

– Отец пошел на вокзал. Хочет узнать, не возьмут ли его на постоянную работу.

– А дедушка?

– Рядом, у соседей, у Веймолы.

– Я тоже туда пойду, к Марушке.

– Сначала, Бобеш, умойся. А потом немножко поиграешь с Франтишеком.

– А ты знаешь, мама, что я хочу есть?

– Да что ты? Я тебе не верю.

– Честное слово, мама.

– Да нет, это невозможно. Мы всё съели.

– И хлеба нет?

– Ничего, ни крошки.

– Правда ничего? Ты нарочно меня пугаешь.

– Тогда вставай, Бобеш, умывайся. И поищем. Может, что и найдем.

Бобеш знал, что на этот раз мать говорила серьезно. Он сразу же послушался. Умылся и сел за стол. Мать дала ему кусок хлеба и налила в маленькую чашку кофе.

– Мама, я кофе люблю больше всего на свете. Нельзя, чтоб у нас кофе был каждый день, как, например, у Миладки, а?

– Тогда бы тебе, Бобеш, он надоел. А так вот, когда кофе у нас бывает всего раз в неделю, ты пьешь его с удовольствием.

– Да нет, не надоел бы, мама!

– Бобеш, ты не ешь много хлеба, а то не станешь обедать. Скоро уже сядем за стол.

– Что, разве уже день?

– Давно, Бобеш.

– А где бабушка?

– Она пошла было на пожарище, да, наверное, заговорилась по дороге с какой-нибудь другой бабушкой. Долго что-то не возвращается.

Выпив кофе, Бобеш стал играть на полу с маленьким Франтишеком. Франтишек пробовал вставать.

– Посмотри-ка, мама, посмотри, он уже стоит!

– Только осторожнее, Бобеш, как бы он не упал и не разбил себе головку. Маленькие дети не должны ни обо что ударяться головой.

– А почему, мама?

– Потому что они могут стать глупыми.

– На самом деле? А что, если они ударятся ножками или еще чем? Это ничего?

– Это ничего. А головкой нельзя. Ты всегда, Бобеш, следи, как бы Франтишек не ударился головкой.

– Мама, а когда ребенок побольше – например, как я, – ему тоже нельзя стукаться головой?

– Тоже, конечно, хорошего в этом мало. Особенно если сильно удариться.

– А ты, мама, меня никогда не роняла, когда я был маленьким?

– Нет, Бобеш.

– Так, значит, я не буду глупым?

– Ну, этого я не знаю.

– Как, то есть, не знаешь?

– Иногда, Бобеш, бывают глупые дети, хотя их и не роняли.

– На самом деле? – испугался Бобеш.

– Иногда родятся глупыми.

– А это сразу видно?

– Нет, не сразу. Только в школе становится заметно.

– Да-да, я знаю. Например, Густик, Дольфик и Аничка из нашего класса. Они не могут даже до десяти сосчитать.

В это самое мгновение Франтишек выскользнул из рук Бобеша, шлепнулся и заплакал.

– Осторожнее, Бобеш!

– Он, мамочка, просто шлепнулся. Это же ему ничего, правда?

– Почему? Тоже больно.

– Молчи, молчи! Смотри, там вон кошечка, видишь? – уговаривал Бобеш братишку.

Раздался стук в дверь, и вошла соседка. За ней показалась Марушка.

– Добрый день! Нельзя ли у вас попросить немного соли? Вчера мы забыли купить.

– Марушка, иди сюда, – позвал Бобеш.

– А, ты тоже здесь? – набросилась на Марушку ее мать. – Всюду так и ходит за мной!

– А что это у тебя, Марушка, под глазом? – удивился Бобеш. – Посмотри-ка, мама, у Марушки под глазом синяк.

– Что случилось? – спросила мать соседку.

– Да с лавки она упала и ударилась об стол, – ответила мать Марушки, не глядя при этом ни на Бобеша, ни на его мать.

Бобеш обиделся за Марушку, что ее мать говорила об этом так спокойно, как будто ни боли, ни синяков никаких не было. Бобеш хотел, чтобы она Марушку жалела, ждал, что она скажет: «Представьте себе, как я испугалась, когда бедная Марушка полетела!» Или еще что-нибудь в этом роде.

Марушка присела на пол к Бобешу и взглянула при этом вопросительно на мать, как бы спрашивая ее согласия.

– Хорошо, побудь здесь минутку, только не озорничай, – сказала ей мать и продолжала: – Представьте себе, соседка, я только сейчас начинаю варить обед! Всего лишь несколько минут, как мы встали.

– Нашего дедушки у вас нет?

– Вашего дедушки? Нет.

– А он сказал, что пойдет к вам.

– Он, наверное, пошел вместе с бабушкой на пожарище, – вмешался Бобеш.

– Бедные люди! Ну, что вы на это скажете? Какое несчастье! – Это Веймолова выражала свое сочувствие семьям Прохазки и Вашека.

– Конечно, такая беда!

– Эй, где ты? – раздался грубый, сердитый голос снаружи.

– Боже мой! – воскликнула пани Веймолова. – Как бы на плите у меня что-нибудь не пригорело. Меня уже зовет муж. – Она поспешно поблагодарила и ушла.

Марушка осталась с Бобешем.

– Ты видела пожар? – спросил Бобеш.

– Видела, но на улице я не была. Меня не пустили.

– А я был, даже около пожарных машин. Если бы ты знала, что это такое! Наш отец качал воду. Твой отец тоже?

Марушка не ответила, только завертела головой.

– А что он делал?

– Лежал.

– Просто лежал? – не поверил Бобеш. Ему казалось, невероятным, чтоб кто-нибудь мог спокойно лежать, когда так близко на улице пожар. – А что же твоя мать?

– Мама отца будила, а он, он… – и Марушка замолчала.

Это молчание Марушки пробудило в Бобеше любопытство. Он только сейчас вспомнил, что отец Марушки вчера был пьяным.

– Так что же, отец не хотел вставать? – спросил он.

– Встал, рассердился на маму и избил ее, – прошептала Марушка.

– На самом деле?

И Бобеш подумал: «Как же так можно?» Он никак не мог себе представить, чтоб его отец бил мать. Бобеш постеснялся расспросить Марушку подробнее. Он держал Франтишека за рубашку и помогал ему делать маленькие шажки. Про себя же он все время думал о том, что ему сказала Марушка, и, не сдержавшись, все-таки спросил ее:

– А мама плакала?

– Плакала.

В этот момент Бобеш уже ненавидел Веймолу.

– А тебя он не бил?

– Тоже бил, – ответила девочка, вытирая рукавом один глаз. До другого она боялась дотронуться: по-видимому, он очень болел.

– Ты сильно ударилась об стол, да?

Марушка минутку помолчала, а потом заговорщицки наклонилась к Бобешу:

– Этот синяк мне поставил отец.

Тут Бобеш потерял дар речи. Он смотрел на Марушку и чувствовал, как сердце у него сжимается. Ему было бесконечно жалко девочку, а ее отца он сам был готов ударить. «Но почему же Марушкина мать сказала, что она упала сама? Ведь это же вранье! Да еще сказала это при дочери. Выходит, взрослые тоже врут».

– А чем он тебя ударил, Марушка?

– Рукой.

«Он плохой человек, – решил Бобеш. – И как это возможно, чтобы тот же самый человек иногда так хорошо улыбался и так хорошо говорил? Ведь тогда казалось будто бы он бог знает какой хороший. Я об этом должен сказать маме, – соображал про себя Бобеш, – а также и дедушке. Да, вот они, большие, значит, какие плохие! Еще хуже, чем маленькие».

В комнату вошел отец.

– Посмотри, Франтишек, пришел папа! – показывал Бобеш.

Отец был в начищенных ботинках, в черном костюме и в белой рубашке с воротничком. Лицо его было гладко выбрито, и усы слегка закручены. Бобеш уже давно не видел отца так хорошо одетым.

– Как дела? – спросила мать.

– Пришлось немного посидеть, подождать. Короче говоря, им подано уже много заявлений. Говорят, немало людей просится на работу и помоложе меня, да и неженатых.

– Ну ладно, найдется какая-нибудь другая работа.

– Постоянную, конечно, теперь вряд ли найдешь…

– Ничего, не расстраивайся. Будешь здоров – как-нибудь устроимся. А может, и повезет.

Когда отец переоделся, мать подала обед. Тем временем пришли и бабушка с дедушкой. За Марушкой зашла ее мать. И Марушка унесла с собой стеклянный шарик и позолоченную фарфоровую ручку от кружки. Все это подарил ей Бобеш. Он не знал, как получше ее утешить. Ему непременно хотелось ее порадовать. И Марушка на самом деле была утешена и обрадована его подарками.

Глава 38 ПОБЕГ

После обеда отец растянулся на лавке у печки. Под голову он положил подушку и сразу уснул. Бабушка с дедушкой дремали за столом, мать мыла у плиты посуду. Франтишек спал в своей люльке. Бобешу захотелось погулять, но он не знал, пустят ли его. Мать заметила и разгадала его беспокойство. Он все время смотрел на двери и покашливал.

– Куда это ты хочешь отправиться? – спросила она.

– Мне хочется посмотреть на пожарище, мама. А потом я пойду играть на карьер с Гонзиком.

Карьером называли место неподалеку от кирпичного завода; оттуда вывезли всю хорошую, годную для кирпичей глину, а разработки оставили. Там всегда собирались и играли дети из предместья. В играх проводили они там полдня, а не особо усердные ученики ходили туда и вместо школы.

– Хорошо, Бобеш, я пущу тебя, но ты пораньше возвращайся, чтобы нам тебя не искать.

Бобешу захотелось как-нибудь отблагодарить за это мать. Он подошел к ней, потянул за юбку и, когда она обернулась, сказал:

– А знаешь, мама, Веймолова сказала неправду.

– О чем ты говоришь? – спросила мать.

– Она сказала, что Марушка упала с лавки и разбила себе глаз.

– А между тем синяк ей поставил отец, да?

– А откуда ты знаешь, мама? Разве она тебе сказала?

– Нет, Бобеш, я сама догадалась.

– А как, мама?

– Очень просто. Когда она об этом говорила, то не смотрела мне в глаза.

– И так можно узнать?

– Ложь часто можно узнать, Бобеш. И, если бы ты вдруг задумал мне врать, я сразу бы угадала.

– У Марушки плохой отец?

– Да, нехороший.

– Наш отец лучше, правда?

– Конечно, лучше. – И мать погладила Бобеша по головке.

Бобеш посмотрел на отца, у которого в это время были закрыты глаза и рот открыт так, что можно было заглянуть в горло.

– Он храпит, да?

– Ты же слышишь, что храпит.

– Мама, нагнись ко мне, я тебе кое-что пошепчу.

– Что-нибудь особенное?

Мать нагнулась к Бобешу, и Бобеш тихонько сказал ей:

– Ты даже не знаешь, мама, как я рад, что родился у тебя, а не у кого-нибудь еще!

Мать взяла Бобеша на руки и поцеловала его. В это время Бобешу было так хорошо, как давно уже не было. Потом мать быстро поставила его на пол, легонько шлепнула и сказала:

– Ну, беги уж, гуляй! Не мешай мне здесь, а то я никогда с делами не управлюсь.

Бобеш заметил, что мать вытирает пот, но он не заметил, как она смахнула и слезу.

Бобеш направился к пожарищу. «Вот это интересно! – думал он. – Трубы-то какие оказались высокие! Когда дом стоял невредимым, казалось, что труба сидит на одной крыше».

– Бобеш! – Первым он увидел Гонзика, который давно был на пожарище.

– Что вы ищете? – спросил Бобеш, увидев, что все ребята ходят с опущенной вниз головой и что-то ищут на земле.

Дети сновали между обгоревшими балками, которых здесь было немало. Много их было и в маленьком садике, где так грустно поднимались к небу обгоревшие ветви фруктовых деревьев.

– Дружище, – сказал Гонзик, как привык он уже ко всем обращаться, – мы ищем здесь гвозди. Посмотри-ка вот! – И он показал горсть гвоздей, почерневших, даже сизых от огня.

– А зачем?

– Гм… так просто, пригодятся.

– А это можно?

– Почему же нельзя? Сюда приходил Прохазка, видел, что мы ходим, и ничего не сказал.

– Я тогда тоже буду искать гвозди… Какой здесь странный запах, правда?

– Мне нравится.

– Но чем же это пахнет?

– А ты вдохни поглубже.

– Как будто копченым мясом, только чуть-чуть по-другому.

– Ты видишь, что сюда пришли ребята даже с рынка? – спросил Гонзик.

– Посмотри-ка, что я нашел!

– Покажи… А, это с окна. Подожди… как это называется? Отец, кажется, говорил, что шпингалет.

– А его тоже можно взять?

– Конечно, можно. Раз это здесь валяется, значит, не требуется. Ведь когда у них будут новые окна, то все будет новое. Погоди-ка… вон там какой-то парень нашел медную ручку.

– И взял ее себе?

– Взял.

– Гонзик, а это что такое?

– А это как будто бы от лампы.

– Это, наверное, от керосиновой лампы? Горелка с колпачком? Смотри, здесь даже есть зубчатое колесико.

– Ну конечно. Повернешь – и высунется фитиль.

– Не трогай, Гонзик.

– А ты чего, боишься?

Бобеш действительно так рад был своей находке, и боялся, как бы ее не сломать.

– У меня есть кое-что получше! – поддразнил Гонзик.

– Покажи.

Гонзик показал странный предмет. Это была отлитая из бронзы голова оленя, которая некогда украшала чернильницу. На ее рога, по-видимому, клали ручки и карандаши. Сейчас был в сохранности только один рог, от второго осталось меньше половины.

– Вот это вещь! – удивился Бобеш.

– Да, милый мой, это тебе не фунт изюму.

– А ты думаешь, даже это можно взять?

– Ведь рога-то поломаны.

– А разве нельзя починить?

– Это уже не починишь. Короче говоря, это теперь мое.

Бобеш позавидовал Гонзику. Теперь он с еще большим усердием искал свой «клад», но, кроме гвоздей разной величины, ничего не находил. Только разве фарфоровую ручку от печной дверки или от духовки. И это все.

– Ну, дети, идите-ка играть куда-нибудь в другое место. Здесь на вас может что-нибудь свалиться, и у меня будут только лишние неприятности, – раздался ворчливый голос Вашека.

Бобеш даже испугался.

Дети ушли с пожарища. Бобеш с Гонзиком решили пойти играть на карьер. Бобеш очень обрадовался, увидев там Марушку. Марушка была здесь еще с одной девочкой. Они делали из глины пирожки, «пекли» и «варили».

– Мы здесь играем в кухню. Власта – пани, а я – кухарка.

– Мы тоже будем с вами играть, – предложил Бобеш.

– Власта, хочешь, чтобы Бобеш с Гонзиком с нами поиграли?

– А они не будут драться?

– Не будут, они из нашего класса, я их знаю.

– А в нашем классе нет хороших мальчиков. Все дерутся.

– Так ты ведь из «А» – там, конечно, одни хулиганы, – подтвердил Гонзик. – Я с ними не стал бы водиться ни за что на свете. Ты тоже, правда, Бобеш?

– Ну конечно, не стал бы. Разве только с Павликом…

– Да этот Павлик тоже никуда не годится. Какой-то маменькин сынок.

– Бобеш, ты будешь отцом.

– А Гонзик?

– Гонзик пусть будет дядей. И пусть он к нам приходит в гости, а мы будем его угощать.

– Хорошо.

– Ну как, пирожки готовы?

– Пожалуйста, готовы, – ответила Марушка Власте.

– Так вынимайте их из духовки и начинайте готовить обед. К нам сегодня приедет в гости дядюшка из города.

Марушка складывала рядами пирожки на маленькую деревянную дощечку.

Бобеш, хотя и должен был изображать хозяина, делал вместе с Марушкой пирожки из глины. Делал он и рогалики, а потом даже слепил довольно приличную куклу.

– Посмотрите-ка, что Бобеш сделал! – показал Гонзик. Он хотя и должен был прийти в гости, однако пока что делал из глины канаву и проводил воду из одной лужи в другую.

– Гляди, гляди, Бобеш, уже течет!

– Так, дядя, вы можете собираться в гости, – напомнила Власта.

Гонзик встал и прошел несколько шагов, выпрямившись как только мог. Он теперь был похож скорей на деревянную куклу, чем на человека. Но ему казалось, что он подражал походке богачей.

– Добрый день, мое почтение!

– Рады вас видеть, дядюшка! Проходите, пожалуйста.

– Что у вас нового?

– В общем, ничего. Погода такая, я думаю, еще продержится.

– Я вот здесь принес вам кое-что из города.

И Гонзик вытащил из кармана оленью голову с одним рогом.

– Ай-яй-яй! Где это ты, Гонзик, взял? – Марушка и Власта забыли об игре и обе подскочили, чтобы получше разглядеть невиданную вещь.

– Это я вам несу как будто бы подарок из города, но вы мне потом верните, когда мы перестанем играть.

Бобеш не хотел отставать и вытащил свою горелку:

– Посмотри, Марушка, что есть у меня!

– Гм… Это не так интересно, как у Гонзика.

– Таких горелок, как у тебя, полно на каждой, помойке. А эдакое не скоро найдешь! – дразнил Гонзик.

Бобеш засунул свою машинку в карман и очень расстроился. Ему было горько и обидно, что даже Марушка не похвалила его находку. Он показал ей потом и фарфоровую ручку от печной дверки, но и она не произвела на девочку никакого впечатления. Марушка все время смотрела только на оленя и просила Гонзика дать ей подержать его хоть одну минутку.

– Я дам тебе, только не урони.

– И мне потом на минутку, ладно? – просила Власта.

– Посмотри, Власта, у меня есть еще шпингалет.

– А где ты его взял?

– На пожарище. Там столько разных вещей! Правда, Бобеш?

– Правда, – пробурчал Бобеш.

– Так пойдемте туда! – предложила Марушка.

– Уже нельзя. Нас Вашек выгнал.

– Как жаль! Может быть, и мы там что-нибудь нашли бы…

– Да вряд ли. Там побывало уже столько ребят! – Правда, Бобеш?

– Правда.

– Подождите-ка, мы забыли об игре, – сказала Власта.

– Да, давайте играть дальше, – согласился Гонзик.

– Я больше не хочу, – отказался Бобеш.

– Почему?

– Так просто, не хочется.

– А почему тебе не хочется?

– Просто потому, – насупился Бобеш.

– Ты, Бобеш, такой…

– Оставь его, Марушка. Видишь, он злится, что не нашел голову оленя, как я… Тебе просто завидно, что у меня есть оленья голова, а у тебя нет, да?

– Конечно, стал бы я из-за этого злиться, из-за какой-то дурацкой головы!

– Так почему ж ты не хочешь с нами играть?

– Потому что мне не хочется.

Бобеш повернулся спиной к Гонзику и тихонько сказал Марушке:

– Марушка, пойдем домой. Пойдем поиграем дома.

– Нет, Бобеш, лучше здесь.

– У тебя болит еще глаз?

– Нет, больше не болит.

– А он у тебя немножко припух. Кругом, знаешь, такое все коричневое, а здесь вот, под глазом, желтизна.

– Я знаю, Марушка, что тебе говорит Бобеш, – усмехнулся Гонзик. – Он зовет тебя домой. А ты нарочно не ходи. Ведь не пойдешь, правда?

– Не пойду, мне и здесь хорошо.

Бобеш нахмурился и сказал Марушке:

– Если ты со мной не пойдешь, я пойду один. И с Гонзиком я больше дружить не буду.

– Но ведь он же тебе ничего не сделал! – удивлялась Марушка.

– Конечно, никто тебе ничего не сделал, – поддакнула Власта.

– Да оставьте его, пусть уходит!.. Скажи, Марушка, ты лучше будешь дружить со мной, чем с Бобешем?

Бобеш быстро взглянул на Марушку, ожидая ее ответа.

– Если Бобеш будет ни за что ни про что злиться, я не буду с ним дружить, – сказала Марушка и стала ковырять в своем курносом носике.

– И ты станешь дружить с Гонзиком? – спросил Бобеш.

– Я дружу с Властой, ну и с Гонзиком тоже.

– А сама мне говорила, что будешь всегда только со мной.

– Ай-яй-яй! Бобеш водится с одними девчонками! Вот завтра я расскажу ребятам! Смеху будет!

– Только скажи!

– И скажу!

– Не скажешь! – вскочила Марушка.

Гонзик замолчал.

– Оставь его, Марушка, пусть говорит. Он дурак.

Бобеш решил, что Марушка снова на его стороне.

– Вовсе я не дурак. Ты сам дурак!

– Я?

– Ты!

– Я – нет, а ты дурее всех на свете!

– Ох, и тресну я тебя, Бобеш!

– Попробуй-ка тресни, я тебе дам сдачи.

Бобеш встал против Гонзика. Он был весь красный, только глаза сверкали. Он немножко побаивался Гонзика. Гонзик был куда сильнее. Но при Марушке он не хотел и виду показывать, что боится.

– Ха-ха-ха, Бобеш даст мне сдачи! Малыш, да если ты меня только тронешь, в тот же миг окажешься в луже!

Гонзик встал в позу боксера. Это так разозлило Бобеша, что, ничего уже более не соображая, он толкнул обеими руками Гонзика в грудь. Тот закачался и сел прямо в один из своих прудов. Грязная вода обрызгала Власте все платье, а Марушке лицо. Обе девочки закричали. Тут уж против Бобеша вместо одного противника оказалось целых три. Обе девочки были теперь на стороне Гонзика. Бобеш не стал дожидаться, когда поднимется Гонзик, и побежал домой. Однако Гонзик быстро вскочил и, не обращая внимания на насмешки ребят, видевших, как он упал, побежал за Бобешем. Скоро он догнал его и сильно толкнул в спину. Бобеш упал и растянулся. Хотя он упал и не в лужу, но испачкался еще хуже Гонзика. Глина в этих местах была мокрой и липкой. Бобеш к ней прямо прилип. Однако Гонзик еще не чувствовал себя отомщенным. Он наклонился над Бобешем и стал бить его куда попало. Бобеш, не в силах более терпеть, закричал.

– Что здесь такое, ребята? – раздался над ними голос взрослого человека.

Это был Веймола, вышедший после обеда погулять. Ходили здесь обыкновенно в ближний лесок, который железная дорога разделяла на две неравные части. Гонзик узнал Веймолу, отстал от Бобеша и побежал обратно к девочкам. Бобеш встал и заплакал. Все платье у него было перемазано желтой липкой глиной. Лицо – тоже. Глина у него была и во рту, и в правом ухе, и в волосах.

– Боже, да это же соседский Бобеш! Ну, парень, у тебя и вид! Что же ты дерешься с такими негодяями?

Веймола посмотрел вслед Гонзику и увидел Марушку:

– Глядите-ка, Манька играет с таким хулиганом! Эй, Манька, иди домой! Иди, иди, пойдешь с Бобешем. Я тебе говорю! Теперь ты у меня из дома ни на шаг не отлучишься! Я потом спрошу, как ты меня слушаешься.

Марушка боязливо, медленно, с опушенной головой шла к отцу, рядом с которым стоял Бобеш. Он пытался стереть глину с лица, но только еще больше ее размазал. Отец грубо взял Марушку за руку и несколько раз так ударил ее по спине, что все худенькое тело ее содрогнулось: казалось, вот-вот сломается… Бобеш это видел, но никакой жалости к Марушке больше не испытывал. Он думал: «Она такая же противная, как и этот Гонзик. Называется „подруга“»!

– Возьми Бобеша за руку и беги с ним домой! – приказал Веймола.

– Я пойду один, – сказал Бобеш.

– Глядите, какой самостоятельный! – засмеялся Веймола. – Ну, бегите.

Испугавшись Веймолы, Бобеш пошел рядом с Марушкой. Но, увидев, что тот уже ушел, побежал что было мочи. Марушка бежала за ним.

– Бобеш, погоди! – кричала она. Марушка сразу же поняла, что Бобеш на нее сердится, и ей это было неприятно.

Но Бобеш даже и не оглянулся. Он все бежал и бежал и остановился лишь у самого дома. Только там он понял, как страшно выглядит. В таком виде он отцу с матерью показаться, конечно, не мог. Бобеш стал стирать грязь с куртки и со штанов, но ничего не получалось. Размазать глину было легко, а стереть ее – невозможно. Что он ни делал, глина не стиралась. Тут подбежала Марушка и сказала:

– Бобеш, я сейчас принесу из дому тряпку и щетку – так будет легче.

– Не надо, – пробурчал Бобеш и повернулся к ней спиной.

– Ну, как хочешь. Только имей в виду: тебя дома побьют. Вот увидишь. Ты сейчас как кирпичник.

– А тебе какое до этого дело, морда? Иди отсюда! Даже видеть тебя не хочу! Ты сама как обезьяна!

Марушка отрезала:

– От обезьяны слышу! – и показала Бобешу язык.

– Ты к нам теперь больше никогда не приходи! Запомнила?

– Подумаешь, какое дело! Ну и не приду! Я скажу вашему дедушке, когда он к нам придет, какой ты противный мальчишка.

– Гм… наш дедушка к вам больше ходить не будет, ваш отец пьяница!

На это Марушка ничего не ответила. Она быстро исчезла в доме. Бобеш остался один, и ему вдруг стало очень жаль, что он так обидел Марушку. Ведь вчера еще мать ему говорила, что Марушка за отца не отвечает. И еще вчера он так радовался, какие у него хорошие отец с матерью, и так жалел Марушку. А сегодня вдруг так нехорошо ей сказал. Но теперь уже поздно, ничего не поделаешь. Марушка ушла, и к ней теперь Бобеш не пойдет ни за что на свете. Он сел на каменную ступеньку, и ему захотелось плакать. «Ах, как трудно жить на белом свете! – вздыхал он. – Домой я не пойду. Может, кто-нибудь случайно выйдет. Дома ли отец?» Скоро он убедился, что все были дома. Он узнал голос отца – через открытое окно все было слышно. Дедушка говорил:

– Куда же такая вещь может деваться?

– Это все потому, что не кладут на свое место, – сказал отец.

«Наверное, они что-нибудь ищут», – подумал Бобеш. Затем он услышал голос матери. Мать говорила, что все эти поиски ее когда-нибудь вконец замучают. И так на всю семью всего одна комната, ничего некуда положить, а здесь еще отец всегда что-нибудь ищет. «О господи, да тут и святой рассердится!»– уверяла она, вспомнив, как однажды отец искал запонку к рубашке и страшно негодовал, что не может ее найти. И только тогда, когда прилег отдохнуть и почувствовал, что ему что-то мешает, обнаружил запонку. Оказалось, что она упала за рубашку.

На этот раз Бобешу показалось, что ищет что-то дедушка. Обычно он всегда искал свою табакерку. Но вдруг Бобеш услышал дедушкин голос:

– Послушайте, а не играл ли с очками Бобеш? Он иногда берет их в руки. Я сам однажды видел.

– Да, ты прав, играл. Но, боже мой, ведь не выносил же он их из комнаты! Я велела ему положить на место.

– Ах, – вздыхал на ступеньках Бобеш, – этого еще не хватало!

Бобешем овладела сразу такая тоска и такой страх, что у него задрожали колени. Чем это все кончится? Бобеш напряг слух, чтобы лучше услышать, о чем говорят дома, однако ничего приятного он не услышал.

– Где же этот хулиган? – теперь уже спрашивал отец.

– Да, кажется, пошел на карьер.

– А когда он брал очки?

– Вчера днем, когда пришел из школы.

– Ага, я уже вспоминаю – он гулял потом с соседской девочкой. Пойду спрошу у нее, не брал ли он очки на улицу, – сказал дедушка.

Услышав это, Бобеш вскочил и решил куда-нибудь убежать. Далеко-далеко… И домой больше не возвращаться. Пригнувшись, он прошел под окном, чтобы его не заметили, и забежал за угол в переулок. Потом-побежал к реке. «Ах, боже мой! – сокрушался Бобеш. – Теперь пойдут к Марушке, и она наверняка все расскажет, совершенно наверняка. И не только это. Она еще наябедничает, как я подрался с Гонзиком, наверняка наябедничает! Она на меня теперь злится. И, возможно, еще пожалуется, что я упрекал ее за отца. Потом расскажет, как я грозил, что наш дедушка не будет к ним ходить. И за это на меня все рассердятся. Ах, и зачем я все это говорил?

Почему я такой злой?» – каялся и упрекал сам себя Бобеш. Сейчас он понял, что Марушка сердиться на него вовсе не хотела. Хотела даже помочь ему смыть грязь…

Бобеш сел под развесистыми деревьями на берегу реки и заметил свой оттопыренный карман. Там лежала фарфоровая ручка. Но теперь уже его ничто не радовало. Весь свет ему был не мил. Теперь, даже если бы Гонзик дал ему своего оленя, и если бы у этого оленя были целы оба рога, и если бы он был из золота, все равно Бобеш не обрадовался бы. Над головой у него пролетела большая красивая стрекоза. Села на веточке прямо перед его глазами. Но Бобеш отвернулся. Он вздыхал: «Почему я тогда, в сочельник, не замерз? Не пришлось бы мне больше мучиться. Или тогда, когда я болел: почему я не умер? Теперь все бы плакали обо мне, а не сердились». И мысли о том, что ждет его впереди, так расстроили Бобеша, что он разрыдался.

Не меньше, чем Бобеш, была грустна в эту минуту и Марушка. Она села в углу за печкой на скамеечку, взяла в руки букварь, чтобы мать не навязала ей какой-нибудь работы, но не читала. Марушка закрыла себе букварем лицо, и слезы катились у нее по щекам. Она-то думала, что нашла себе хорошего друга и товарища! Надеялась, что маленький Бобеш лучше других. Другие дети никогда с ней долго не дружили. Им это запрещали родители, когда отец, напившись пьяным, устраивал какой-нибудь скандал. А теперь Бобеш, которому она еще вчера жаловалась на отца, сам упрекнул ее в том, что он пьяница. Значит, и он такой же, как и все остальные. Возможно, Гонзик будет получше. Тот, может быть, ничего не сказал бы. А Может быть, тоже сказал бы – ведь он так любит поддразнивать. А как он ругается! «Теперь Бобеша наверняка уже побили, – думала Марушка. – Ну и пусть! Пусть его побили! Такой противный мальчишка – так ему и надо!» Марушка закрыла книжку, вытерла глаза и подбежала к матери:

– Мама, ты не знаешь, какой Бобеш противный!

– Вы поругались? Я всегда тебе говорю: не ходи с мальчишками. Одно слово: мальчишки!

– Если бы ты знала, как он дрался с Гонзиком!

Марушка хотела все рассказать матери о Бобеше, но потом раздумала Постучали в дверь. Вошел дедушка Бобеша. «Глядите-ка, – подумала Марушка, – Бобеш говорил, что дедушка не будет к нам ходить, а он пришел! Конечно, кто же будет слушать глупого Бобеша!» Девочка усмехнулась. Марушкина мама поздоровалась с дедушкой и предложила ему стул. Дедушка сел и обратился к Марушке: