Текст книги "Невидимый мир (СИ)"

Автор книги: Яна Завацкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 26 страниц)

  Яна Юльевна Завацкая

НЕВИДИМЫЙ МИР

роман

   Пролог первый.

   2017 год, Германия. Школа.

   Рабочий день закончился. Экран компьютера тихо угас, практикантка складывала бумаги. Она задержалась сегодня на работе. Зал обслуживания опустел, уборщицы грохотали тележками и ведрами. Банк был закрыт. Девушка сдернула резинку с волос, хвостик распался, мелированные черно-пегие пряди упали на плечи. Практикантка отколола от костюма бейджик с именем "Ханна Петерс". Вскинула сумку на плечо.

   Маленький немецкий городок тлел, отходя от первого весеннего зноя. Электронное табло на соседнем здании показывало то температуру воздуха – 22 градуса Цельсия, то дату – 22 апреля 2017 года. Практикантка свернула с мостовой, обогнув клумбу. Подошла к своему серебристому Опелю "Астре", несоразмерно массивному для одинокой молоденькой девушки.

   Повинуясь сигналу вставленной карты, электронный замок открылся с щелчком. Практикантка огляделась вокруг. Как всегда, безлюдно, лишь на другом конце стоянки в машину садился запоздавший клиент – высокий, ухоженный блондин. Девушка задумчиво, как бы вскользь, взглянула на него. Блондин захлопнул дверцу. Его приземистый алый Форд стал бесшумно выруливать к выходу со стоянки.

   Практикантка села в машину, вставила карточку в щель зажигания. Узнав хозяйку, машина заурчала по-кошачьи. Девушка вырулила вслед за Фордом, бросила озабоченный взгляд на панель – цифры показывали, что газа в баке оставалось не так много. Опель Астра выехал на широкую улицу, магистральную для этого маленького городка. Девушка произнесла:

  – Музыка. Продолжать.

   Бортовой компьютер приветливо вспыхнул цветными огоньками. Молодой сильный женский голос зазвучал в салоне.

   I danced in the morning when the world was begun*

I danced in the Moon & the Stars & the Sun

I came down from Heaven & I danced on Earth

At Bethlehem I had my birth.

   ....

   *Танцевал Я на первом рассвете земли,

   Солнце, месяц и звезды в мой танец вошли.

   Но когда пришел срок перемены времен,

   Я cошел в Вифлеем и был девой рожден. (слова Сидни Картерс, перевод О.Чигиринской – здесь и далее)

   Девушка вела Опель, отрешенно глядя вперед. Она была миловидной – чуть скуластое лицо с мягким подбородком, глубокие светло-карие глаза. Подняв руку, она нажала кнопку вызова на мобильном телефоне, закрепленном за ухом. Дождалась какого-то ответа и произнесла в микрофон безразличным тоном.

  – Привет. К ужину что-нибудь купить?

   И выслушав ответ, сказала.

  – Пять минут.

   Она уже доехала до кольца, где надо было сворачивать в сторону дома. Взглянула в зеркало. Лицо ее не изменилось, но в глазах плеснула тревога. Красный Форд каким-то образом оказался позади нее (а она проворонила этот момент). Девушка сменила направление и поехала не налево, как ей было нужно, а направо. Музыка гремела в салоне.

   Dance, dance, wherever you may be

I am the Lord of the Dance, said He!

And I'll lead you all, wherever you may be

And I'll lead you all in the Dance, said He!*

   *Танцуй же, танцуй, не жалея ног,

   Я в танце веду, ибо Я твой Бог.

   Замкни цепь рук и войди в мой круг,

   Я в танце веду, ибо Я твой Друг.

   Опель нырнул в туннель. Форд держался позади, то отставая на две-три машины, то почти догоняя Опель. На повороте девушке показалось, что преследователь поехал в другом направлении, и она вздохнула было облегченно – но опять увидела сзади назойливо-алое пятно. Теперь она хорошо различала водителя, и в глазах ее мелькнул страх – бледное лицо блондина показалось знакомым. Девушка стиснула зубы и выключила музыку.

   Кстати же, можно и заправиться. Она заехала на "Арал", подрулила к газовой колонке. Вылезла, хлопнув дверцей. Оперлась о крышу машины, словно отдыхая, с облегчением провожая взглядом проехавший мимо красный "Форд". Вот он свернул направо, на автобан – там уже и развернуться нельзя. Девушка стала заправлять машину. Руки ее слегка дрожали.

   Практикантка заехала в супермаркет. Купила пирожных и бутылку розового португальского вина. Минут через двадцать вошла в свою квартиру на третьем этаже старинного кирпичного дома. Квартира была съемной, и снимали ее на четверых – кроме практикантки, здесь жили две гимназистки-старшеклассницы, сбежавшие из родительского гнезда, и одна дама творческой малоприбыльной профессии.

   Эта дама, похожая на мулатку, с пышной копной темных волос, уже стояла, усмехаясь, в дверях своей комнаты, и смотрела, как Ханна Петерс складывает пакет на тумбочку и достает из ящика штуку вроде электронного сканера. .

  – Я сделаю, – женщина подошла к ней и стала водить сканером вдоль тела практикантки. Прибор тихо гудел, горела зеленая лампочка. Наконец женщина отложила сканер. Посмотрела девушке в глаза.

  – Что случилось, Ивик?

  – Ничего. Показалось, – ответила та, – вроде хвост. Но, слава Богу, я ошиблась. Доехала до заправки, заодно газу подкачала, а он дальше, на автобан. Паранойя, наверное.

  – Если у вас паранойя, это еще не значит, что вас не преследуют, – сказала женщина, – а это ты что тут купила?

  – Так ведь Ашен завтра приезжает, – девушка смутилась.

  – Ну ладно, ладно, знаем, что ты у нас с начальством на короткой ноге. Переодевайся и дуй на кухню, будем заниматься.

   Их было четверо. Над внешностью каждой из них как следует поработали – теперь только очень опытный глаз мог бы отметить принадлежность девушек к одному народу, к одной расе, узнать в них то, чем они являлись на самом деле – а они были дейтрами.

   Алайна, старшая из них, была очень смуглой и гордо носила пышный шар курчавых темных волос – под мулатку. Между тем дейтрины почти никогда не бывают кудрявыми и темнокожими. Семнадцатилетняя Шем была ярко-рыжей и очень коротко стриженной, ее ровесница Майта – истинно арийской внешности. Милая девочка-Гретхен, сероглазая блондинка (хоть и видно, если приглядеться, что искусственная, к тому же с просверкивающей вишнево-красной прядью). Шем с Майтой – в миру их звали Лаурой и Мелани – гляделись типичными подростками-европейцами – обильный пирсинг, кольца в ушах, сине-зеленые татуировки на коже. Только сейчас они сидели в летних топиках по случаю жары, и видны были впечатляюще развитые мышцы – и дельтовидные, и бицепсы-трицепсы. Можно предположить, что девочки занимаются спортом.

   Внешность Ханны Петерс – она же Ивенна иль Кон, двадцати двух лет от роду, замужем, мать троих детей – была не так уж сильно изменена по сравнению с другими. Разве что черные волосы мелированы золотистыми прядками. Но внешность Ивенны и для Дейтроса не была типичной, овал лица слишком круглый и мягкий, сглаженные скулы, сравнительно невысокий рост. Здесь, на Земле она выглядела нормально при своих 165 сантиметрах, но в Дейтросе казалась приземистой и коренастой.

   Девушки учились в школе разведки. Этот заключительный год они проводили непосредственно на Земле (или Триме, как ее называют в Дейтросе), проходя кондиционирование. Мужская часть их группы – восемь парней – обреталась в ближайшем крупном городе, учась в университете и проживая в студенческом общежитии.

   Алайна, командир группы, по званию ксата, гремела тарелками.

  – Надеюсь, что это съедобно, – сказала она. Майта обиженно нахмурилась.

  – Я старалась.

  – А я люблю, когда Майта готовит, – сказала Ивенна (коротко ее называли Ивик). Она поднялась и стала разливать по тарелкам похлебку – там видны были темные и светлые грибы, розоватое мясо, картофель, перец и лук-порей.

  – Как меня достала эта школа! – с чувством сказала Майта, – вы не представляете, какой это маразм! Эти детки...

  – О да, – подхватила Шем, – сидят в печенках. Особенно мальчики. Ко мне опять привязался сегодня этот Йонас! Представляете, подсел, и жмется, и жмется... Так хотелось дать ему хорошенько, так ведь нельзя.

  – Нельзя, – наставительно подтвердила Алайна, – конспирацию соблюдайте.

  – Может, мне еще для конспирации с ним в постель лечь? – обиделась Шем.

  – А уроки эти? Это же курам на смех! – воскликнула Майта, – я не понимаю, чем они вообще занимаются! Там же делать нечего. Скукота смертная! И ладно то, что мы уже выучили и сдали в Дейтросе. Но допустим, латынь, мы ее тоже не знаем – но ведь это же так легко! А они еще стонут, неуды получают... Их бы в квенсен хоть на месяц...

  – Это еще что! – перебила Шем, – мы сегодня на физкультуре два километра бегали на время.

   Девушки, не удержавшись, захихикали, улыбнулась даже Алайна.

  – В полной выкладке? – спросила она.

  – Ага, и в противогазах! – фыркнула Майта.

  – Так вот, половина класса вообще не добежала до финиша.

  – А прикладом в спину? – спросила Ивик.

  – Ну да, – вздохнула Алайна, – мы-то все это прошли еще в двенадцать лет. Я помню, как раз первый раз в квенсене пошли на тренировку... три километра по-здешнему. Уж на что вроде нас и раньше в школе гоняли, а все равно многие падали... Давайте есть уже наконец!

   Девочки примолкли, сложили руки лодочкой. Алайна прочитала молитву. Ложки застучали о фаянс.

  – А вкусно, правда! – сказала Ивик, – Майта, рецепт дашь? Мужу сварю.

  – У тебя ведь в следующие выходные отпуск?

  – Ну да. Четыре дня, – кивнула Ивик. Глаза ее мечтательно затуманились. Она дико скучала по мужу и детям, ее дочке исполнилось четыре года, а сыновьям-близнецам три. Впрочем, дети уже учились в вирсене – школе первой ступени, и отец забирал их домой не каждый вечер, а только когда было время. И конечно, на выходные. Ивик старалась поменьше думать о детях – когда вспоминала их, хотелось разреветься.

   Но ведь она сама это выбрала – стать разведчицей.

  – А у нас на политике сегодня смешно было, – сказала Майта, – представляете, была дискуссия на тему "Тоталитаризм и демократия". Они такие прикольные! Они все думают, что у них демократия, и что это так клево, это настоящая свобода, и типа в государстве от них что-то зависит.

  – Как в Дарайе, – буркнула Шем.

  – Я еле удержалась, чтобы не спросить – в чем выражается эта зависимость? В выборе президента из нескольких кандидатов, которых они совершенно не знают, и чья предвыборная программа – это реклама?

  – Вот и удерживайся, – сказала Алайна, – это тебе полезно.

  – Да мне это ничего не стоит! Но как смешно на них смотреть. Ведь не дураки вроде... А что у них мозги запудрены – не понимают.

  – Мозги, к сожалению, пудрят всем и всегда. Ни одно государство без этого не существует, – сказала Ивик.

  – Доедайте быстренько, – велела Алайна, – после ужина будем повторять политологию, кстати. И английский. Завтра начальство приезжает, а у нас еще конь не валялся.

   Ашен приехала прямо с утра, Ивик мудро сдержала желание сразу броситься ей на шею. Разве что чуть дольше здоровалась за руку, и глаза Ашен при виде старой подруги блестели радостнее.

   Они были сестрами по сену. В Дейтросе профессиональное братство считается настолько важным, что фамилию человек получает в профессиональной школе – в данном случае, военной, в квенсене. Все двадцать однокашников становятся сестрами и братьями на всю жизнь. Правда, Ивик не очень-то горела желанием видеть остальных родственников – но Ашен иль Кон, близкой подруге с первого курса, была искренне рада. Пусть Ашен, на несколько лет раньше начавшая карьеру, теперь и числилась ее же собственным начальством,. И достигла уже звания шехины,хоть и командовала не шехой – стандартным подразделением из полусотни человек – а всего лишь учебно-боевой группой агентов на Земле-Триме.

   Но остальные тоже радовались появлению Ашен, несмотря на неизбежную проверку. Девушка была из тех командиров, которых не столько боятся, сколько любят. Ивик с восторгом наблюдала за подругой, ее восхищала эта непринужденная способность девчонки, такой же, как она, командовать людьми, требовать, держаться с таким достоинством и оставаться ровной и дружелюбной.

   Сама Ивик командовать не умела совершенно и перманентно чувствовала себя виноватой во всем, самой младшей и низшей. Трудно было найти человека, менее пригодного для военной службы, чем она – но что поделаешь, в гэйны – дейтрийскую касту воинов – подростков отбирают совершенно по другим критериям, чем в любой армии любого другого мира.

   Они сели на кухне, Ашен включила свой эйтрон (дейтрийский компьютер, встроенный в корпус земного ноутбука) и часа три основательно проверяла их теоретические знания, набранные за три недели, прошедшие с последней сессии. У каждой были свои слабые места, за которые стоило тревожиться. Шем, как всегда, запуталась в теории стратегического воздействия. Хоть и отработала хвост, оставшийся с прошлого раза. Майта побаивалась темпоральной теории и общей физики Медианы. Алайна, художница, не обладавшая большой способностью к языкам, постоянно запиналась, говоря по-английски, а ее произношение и вовсе оставляло желать лучшего. Впрочем, английский – второй иностранный – нужен им лишь постольку-поскольку, для кондиционирования достаточно немецкого, который они за первый год обучения довели до состояния почти-родного. Ивик, способная к языкам, наоборот, английским владела неплохо, к тому же она самостоятельно начала изучать еще и третий язык, русский – по совету Ашен. Третий, а точнее, четвертый, ведь все гэйны еще в училище – квенсене изучают дарайский, язык противника.

   Зато Ивик не давалась техника, и отвечая по основам электроники, она краснела и путалась в схемах. В глубине души она не понимала, зачем эти схемы нужны, достаточно того, что она умеет пользоваться всем этим – подслушивающие устройства, тримеры для переноса участка местности в Медиану, устройства для наблюдения из Медианы, разные там взрыватели, передатчики, компьютеры и эйтроны, детекторы и электронная защита... Зачем знать строение механизмов – для этого существуют техники. Она втайне завидовала Шем и Алайне, которые разбирались в электронике как заправские инженеры. Темпоральная теория тоже ее пугала, хотя в этот раз Ивик по крайней мере выучила нужную часть материала.

   К тому же трудно было отвечать Ашен. Это была любимая подруга, сестра, с которой спали рядом, тесно прижавшись, на холодной земле во время походов и учений, сидели за одним столом на уроках и лежали в спальне на соседних койках, воевали вместе на Тверди и в Медиане, утешали друг друга – ближе ее, по сути, у Ивик и не было человека. Разве что еще одна сестра по сену, Дана, которая осталась в Дейтросе и растила сейчас своих детей. И вот теперь эта родная душа холодным, жестковатым тоном (пусть и с легкой улыбкой) задавала ей каверзные вопросы, и надо было напрягаться, вспоминать, выдавливать из себя... И она говорила "хорошо", кивала или чуть укоризненно качала головой, и неизвестно, что было хуже. Все это казалось Ивик нелепым.

   После экзамена, переодевшись, гэйны отправились на очередную тренировку. До леса бежали неторопливо, негромко разговаривая на ходу. Это была уже не столько проверка, сколько просто необходимая регулярная работа для поддержания формы.

   В полукилометре от дома лежал фитнесс-парк с удобными беговыми дорожками, спортивными снарядами, но там девушки не тренировались почти никогда. Опасались привлечь к себе внимание. К счастью, городок был окружен высокими холмами, густо поросшими лесом. Тропинки по возможности выбирались нехоженные. Оказавшись на склоне, гэйны резко прибавили скорость, и в гору бежали уже в привычном для себя темпе. Кое-где приходилось продираться сквозь бурелом, тропинка была не слишком проходима, но гэйны быстро двигались вперед. Закрытые спортивные костюмы защищали от ветвей, модные напоясные сумочки хранили в себе шлинги – оружие для боя в Медиане. Обычное оружие – дейтрийские пистолеты "Деффы" – закреплено под мышками, под одеждой.

   На другой стороне холма выбрали более-менее ровную поляну. После долгой и основательной разминки разбились на пару и тройку и начали отрабатывать приемы рукопашного боя – трайна. Ивик не очень любила это занятие, точнпо дейтрийскому названию ее сказать – не любила совсем. Дарайцы, с которыми в случае чего придется столкнуться – все сплошь серьезные, физически подготовленные мужчины. На Земле, конечно, мало используются вангалы– генетически измененные солдаты, со сниженным интеллектом и повышенной мускульной массой. Но и обычные дарайские офицеры ей не по зубам, они тоже тренируются, любой из них даже в одиночку скрутит Ивик за минуту. Все равно вся надежда – вовремя уйти в Медиану. Но тренироваться было положено. Ивик тренировалась в паре с Шем. Шем как раз была мастером трайна и всерьез на него рассчитывала – может быть, напрасно. Изящная, коротко стриженная девчонка, еще подросток, так и летала, нанося удары, жестоко кривя лицо, громко выдыхая – Ивик едва успевала блокироваться.

   Наконец Ашен приказала: "Эшеро Медиана". С облегчением Ивик прикрыла глаза и в следующий миг оказалась в Пространстве Ветра.

   В том самом промежутке между мирами, между Дейтросом, Тримой-Землей, и Дарайей, и бесконечным числом других миров. В промежутке, где лучше всего чувствуют себя именно гэйны. Вдаль уходила серая долина, кое-где вздыбленная скалками, лунный пейзаж без малейшего признака жизни, светло-серое будто фосфоресцирующее, всегда бессолнечное небо.

   Ивик коснулась наручного прибора, келлога, посылая знак "свои" местным патрулям. Теперь они тренировались для работы в Медиане. Здесь можно непосредственно воплощать плоды своей фантазии, и в частности, создавать виртуальное оружие. Способность создавать сильное, высокоэнергетичное и оригинальное оружие – это и есть уникальная особенность гэйнов, она связана с умением творить вообще. За эту способность их в двенадцатилетнем возрасте и отбирали в военную касту гэйн, невзирая на остальные качества тела и характера.

   Ашен создавала фантомы, похожие на дарайцев или гнусков – генетических монстров, трехметровых агрессивных полуобезьян. Все остальные сбивали эти фантомы, что было куда сложнее, чем убивать в Медиане реальных дарайцев. Ведь фантомы создавала гэйна! Они были агрессивными, быстрыми и даже сами – высший класс! – производили кое-какое оружие. На Ивик нацелились три огромных, гротескных чучела, пытаясь приблизиться. Она создала вокруг себя резиново-упругую прозрачную сферу защиты. Протянула ладони, из которых бил фонтан разноцветных шариков, долетая до монстра, шарики взрывались, летела пыль, земля стояла дыбом, реальные дарайцы давно были бы мертвы. Но фантомы Ашен защищались, убить их было не просто. Ивик скосила глаза, Алайна справа от нее держала в руках что-то вроде фантастического миномета и поливала "противника" огнем. Слева Шем создавала стремительных маленьких птиц, пикирующих прямо с неба на противника, у земли они превращались в вихри, которые пронизывали виртуальные тела фантомов, и одного из псевдо-дарайцев ей уже удалось убить. Ивик подумала мельком, нельзя ли скопировать этих птиц, но ей пришла в голову лучшая идея. Совсем недавно она научилась трансформации – это приходит с опытом. Она укрепила защитную сферу. Сосредоточилась на пару секунд, ощутила, как волна щекотки пробегает по рукам и ногам – она превращалась. Ее пальцы вытянулись и затрепетали, тело стремительно покрывалось перьями, ноги уменьшались. Ивик ощущала себя хищником, и тело ее теперь было телом гигантского орла, наподобие тех, что жили в горах недалеко от ее квенсена. Взмахнув огромными крыльями, Ивик взмыла в серое небо. Умело увернувшись от огня фантомов, гэйна стала поливать их металлически блестящими дробинками, они сыпались с концов ее крыльев сплошным потоком, Ивик заботилась только, чтобы не пролететь над подругами. Через несколько секунд фантомы были убиты, Ашен сдалась. Ивик прекратила огонь и взмыла выше, в зенит, не в силах отказать себе в удовольствии свободного парения. Раскинув крылья, она висела на высоте, откуда фигурки гэйн внизу казались муравьиными. Медленно, кругами снижалась на равнину. Счастье трепетало в ней и пронизывало каждую жилку – полет, свобода, всемогущество – так, будто вместо крови в жилах вскипал солнечный свет. "Бой окончен, все ко мне", – звякнул сигнал в сохранившемся наушнике. Ивик снижалась постепенно, и лишь у самой почвы приняла свой нормальный, человеческий вид.

  – Эшеро Трима, – приказала Ашен, и они вновь вернулись на Землю. Выйти на Твердь из Медианы можно лишь в строго определенных местах, вратах, но сейчас они вернулись по "горячему следу", по собственному следу, который еще не успел зарасти.

   От вина Ашен отказалась – к огорчению Ивик, она уже сегодня собиралась ехать дальше, чтобы завтра проверить мужскую часть группы. Дежурила Алайна, и она постаралась, приготовила местное блюдо, запеченную в духовке цветную капусту в соусе, к ней – толстенькие румяные жареные колбаски. Ели пирожные. За обедом о делах не говорили, болтали о том, о сем. Потом Ашен объявила, что задания на следующий отрезок – три недели – будут только учебные. Всем учиться. Гнать программу. Шем обиженно засопела. Обычно их использовали для мелких акций – заодно они учились оперативной работе.

  – Насчет программы я серьезно, девочки, – сказала Ашен, – сделайте как следует, потому что потом... – она примолкла, – потом может быть и некогда.

   Шем с Майтой многозначительно переглянулись. Ивик подумала, что Ашен явно знает что-то, но не говорит. По известному принципу "меньше знаешь – лучше спишь". Может, планируется какая-то крупная операция, их будут использовать. В отличие от гимназисток, Ивик эта мысль не очень-то радовала.

   Интересно, как я вообще собираюсь работать, подумала она, если уже сейчас предпочитаю спокойную жизнь без всяких акций и неожиданностей? Наверное, это все не для меня. Зачем я только согласилась? Ашен позвала, вот я и пошла... ну и потом, это престижно. Сейчас бы служила в маленьком северном гарнизоне, ходила бы в патрули, участвовала в стычках... пушечное мясо. А быть агентом на Тверди, и не боевиком даже, а кондиционированным настоящим разведчиком – это круто. Но я-то ведь совсем не крутая... Ивик привычно подавила возникшую панику. Ничего, все справляются – и она справится тоже.

   Ашен перевела взгляд на нее.

   – Сейчас все свободны.. Ивик, может, прогуляемся с тобой? Красивый город у вас...

   Городок и вправду был красивый, как игрушечка, типичные вестфальские мощеные улочки, домики – вперемежку фахверк и оштукатуренные с лепниной, башенки, арки, развалины старинного замка на холме. Девушки поднялись почти к самой вершине – народу вокруг было немного, несмотря на субботний день, но дейтры говорили по-немецки. И одеты были по-местному – джинсы, легкие свитерки. Ивик украдкой любовалась подругой. Соскучилась. Внешность Ашен на Триме почти не изменили. У нее и так были слишком светлые для дейтры пепельные волосы, по-здешнему забранные в обычный хвостик. В Дейтросе женщина заколола бы волосы на голове или заплела косу. Ясные серые глаза, пухловатые губы. И лицо Ашен не было типичным, узнаваемо-дейтрийским – она взяла многое от своей бабушки, которая до сих пор жила где-то здесь, на Триме.

  – У тебя когда отпуск? – спросила она.

  – На той неделе, – ответила Ивик.

   Ашен деловито кивнула.

  – Это хорошо.

  – Что-то будет, Ашен? Ты знаешь что-нибудь? Или нельзя?

  – Да. Будет большая контроперация. Больше ничего сказать не могу. Вам придется работать на Тверди.

   Ивик чуть поморщилась.

  – Но возможно, и в Медиане тоже – бои не исключены. Наша контрразведка нашла кре-что – после узнаешь.

  – Как твои родители? Дэйм? – спросила Ивик. Ашен пожала плечами.

  – Да что – живы и здоровы. Я их ведь тоже редко вижу. Дэйма и вовсе, он у нас в Латинской Америке теперь работает. Про него лучше Дану спрашивать. А ты с Даной давно не общалась?

  – Давно.

   Дана, их сестра по сену, была замужем за родным братом Ашен.

   Перед ними высилась башенка на крепостной стене. Ашен огляделась – вроде бы, никого. Подпрыгнула, уцепилась кончиками пальцев за верх башни, вскарабкалась, находя ступнями почти невидимые выемки камня, цепляясь, словно обезьяна. На полосе препятствий и не такое брали, конечно, но Ивик не любила этого. Вздохнув, она последовала примеру подруги. Вскоре, пыхтя, вылезла и поднялась во весь рост рядом с Ашен, на самом верху башенки.

  – Красиво, – задумчиво сказала шехина. Они стояли на головокружительной высоте. Внизу зеленым мхом стлались леса, на горизонте призрачная линия облаков обрамляла холмы, лес резали извилистые ленты дорог, домики сливались в единые белые полосы и квадраты. В небо взлетал маленький шпиль далекой церкви. Благодаря Медиане Ивик давно избавилась от страха высоты. Хотя здесь ведь не Медиана. Здесь грохнешься – костей не соберешь,подумала она, боязливо отступив от края.

   Вдвоем они сидели в маленьком кафе. Ивик тянула свой капуччино. Ашен щелкала кнопками келлога, замаскированного под коммуникатор. Наконец шехина отложила прибор и взяла свою чашку.

  – Вкусно как.

  – Ты молодец все-таки, – сказала Ивик.

  – Почему? – удивилась Ашен.

  – Талантливая. Из нашего сена никто так... может, Скеро, так она научную карьеру делает. А ты уже шехина, уже преподаешь.

  – Да перестань ты! – фыркнула Ашен, – вот скажешь тоже! А ты зато детей родила. А я... – она умолкла.

   Жених Ашен погиб, еще когда она училась в квенсене. С тех пор у нее так ничего и не складывалось.

  – А, детей каждая может родить, – отмахнулась Ивик, – и ты еще успеешь.

  – А что преподаю... Ивик, ты русский-то учишь?

  – Учу, – со вздохом сказала она и продекламировала, – Уж небо осенью дышало, уж реже солнышко блистало, короче становился день... некогда вообще-то, знаешь!

  – А ты учи. Я-то на нем свободно, сама знаешь, мама с детства научила. Она в России выросла все-таки. Но жду, когда место освободится. А потом я и тебя перетащу. Знаешь, все это преподавание... это ерунда. Я хочу по-настоящему работать. В стратегии, контрстратегии... это интереснее гораздо. И важнее.

   Ивик кивнула. Она не была уверена, что это так уж нужно. Какая разница, где работать? Но наверное, Ашен права.

  – Можно, конечно, и здесь в Европейском секторе попасть в первый или второй отделы. Но это маловероятно, здесь они маленькие. На Европу мало влияют, это малозначимый для нас регион. Важнее Америка, но там все забито, и нашими, и дарайцами. Да, пожалуй, Россия, – рассуждала Ашен, – Россия и Южная Америка. Но у меня больше шансов попасть в Россию...

   Она вздохнула.

  – А карьера эта моя... думаешь, не говорят за спиной – мол, родители подталкивают? – спросила она, – вообще это ужасно, иметь таких родителей! То есть, сами по себе они, конечно, прекрасные, но...

   Ивик отхлебнула кофе. Да, что уж греха таить, даже у нее самой возникали такие мысли. Ашен – дочь шемана 3го уровня Эльгеро иль Роя, главнокомандующего всей шематы Тримы, всей дейтрийской агентуры на Триме. А мать Ашен – Кейта иль Дор, одна из самых известных фантом-операторов – а это ценнейшие редкие специалисты.

  – Тебе надо совершить что-то такое, чтобы ты сама... ну сама, вне зависимости от родителей, стала известной, – задумчиво сказала Ивик.

  – Вот именно! Вот и получается, что требования намного выше, чем к другим. А... – Ашен махнула рукой, – ладно, неважно это. Тебе-то как здесь? Что тяжело, я понимаю, школа же. А вообще? Тебе, если честно, на Триме нравится?

  – Ну... да, – сказала Ивик, – здесь снабжение... то есть я имею в виду, здесь продукты, барахло – я детям часто беру что-нибудь. Здесь красиво, опять же. Культура интересная. А то, чем мы занимаемся... Опять же, это не в патрулях торчать. Разнообразие все-таки. Будет что внукам рассказать, – она улыбнулась.

  – Но? – спросила Ашен. Ивик кивнула.

  – Да, есть, наверное, и но... Иной раз думаешь – работать там, защищать Дейтрос – это как-то... честно. Знаешь, мне как в квенсене объяснили это, вбили – так я и понимаю. В Дейтросе населения меньше двух миллионов. В Дарайе – восемь миллиардов. Дорши реально стараются нас уничтожить, это правда. И уничтожают при возможности. Гэйны – ладно, можно там всяких громких слов не говорить – но ведь правда гэйны Дейтрос постоянно прикрывают. Защищают границу. Это нужно, это всем понятно.

  – Ага. А здесь вроде не то что-то? Я же знаю, Ивик. Для таких людей, как ты, важно не то, чтобы работа была интересной... или легкой... важно чувствовать, что твоя работа нужна людям. Или Богу. В общем – нужна. У меня это тоже так, но наверное, в меньшей степени.

   Ивик смотрела на подслеповатое оконное стекло, за которым наконец-то зарядил мелкий серый дождичек. Уютное все же кафе. Черные деревянные столики, стойки, ничего лишнего. И дождик моросит за окном. В свободное время Ивик частенько приходила сюда с эйтроном-ноутбуком и писала очередной рассказ или продолжение романа, попивая капуччино из чашки. Дома у нее отдельная комната, но здесь как-то уютнее...

  – – Вот именно, Ашен. Именно так. У меня есть чувство, что здесь мы занимаемся чем-то не тем. Я не уверена, что это морально и правильно – воздействовать на сознание землян... у них своя жизнь, свой выбор. Вот работать в третьем отделе – защищать Землю от физической гибели – я бы хотела. А ты все про стратегию...

  – Ну ты же сама понимаешь. Дарайцы первыми начали воздействие. Более двухсот лет уж как. Если бы мы не вмешались, Земля стала бы подобием Дарайи. Христианская церковь была бы здесь запрещена. Любые политические сопротивления задавлены. Иерусалим, возможно, снесли бы с лица Земли или уничтожили бы христианские святыни... И вся эта дарайская гадость была бы здесь воплощена. Весь смысл нашей работы в течение многих веков, гибели наших гэйнов, и что хуже всего – смысл гибели Старого Дейтроса – пропал бы. Мы ведь живем ради сохранения христианства и Земли. Ты же видишь, как сильно давит Дарайя. Посмотри, еще лет десять назад эвтаназия в Европе была запрещена, а теперь – пожалуйста, везде... Еще вырос разрыв между богатыми и бедными странами. Или вот только что в Германии приняли закон о разрешении использования фетальных тканей в терапии – ведь вся цепочка прослеживается, кто проталкивал этот закон.

  – Да, да, – согласилась Ивик, – я все понимаю. Прекрасно понимаю. Но... наверное, мне надо это понимать как-то глубже. А я даже вообразить не могу – как, что убедит меня в этом. Например, в квенсене я ведь сначала даже убивать доршей не могла. В бою. Мне умереть было легче. А помнишь тот поселок в Килне? Хойта, которого они... так страшно убили. Детей сожженных... Я когда это все увидела, у меня с тех пор никогда больше не было сомнений – да, их надо убивать. Да, это наш долг.