Текст книги "курьер.ru"

Автор книги: Вячеслав Антонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц)

Глава тринадцатая

–  Просыпайся, Эндрю! Подъем! – Откинув полог, Чен заглянул в палатку – чисто выбритый, благоухающий «Олд спайсом».

–  Отсоси! – послал его Шинкарев, не открывая глаз.

–  А по-другому не мог сказать?

Андрей поднял голову. «В армии встают в шесть утра, независимо от времени суток», – вспомнился очередной прикол институтской «военки». Вылез из спальника, поскреб в бороде.

–  В Сибири вырос, негде было манер набираться... Черт, такой сон испоганил!

–  Да ну?! Ты видел там девочку из «Плейбоя»? – ухмыльнулся Чен.

–  Я там маму твою видел!

–  Ладно, не будем острить по-американски. Поднимай задницу, через десять минут жду тебя в китайской столовой.

–  Элизабет уехала? – спросил Шинкарев, натягивая высохшую форму.

–  Ты хоть умойся.

–  Так уехала?

–  Уехала, привет передавала. Осталось восемь минут. – Опустив полог, Чен ответил уже снаружи.

–  А пошел ты... – послал ему вслед Шинкарев.

–  Ответ неверный. Семь с половиной минут. – Голос уже удалялся.

Снаружи солнце блестело в мокрой траве. Бурлил коричневый ручей, качались под ветром перистые кроны пальм. Над темно-зеленой вершиной в синем, чисто промытом небе проносило белые клочья облаков. Послышался гул мотора, из-за горы показался вертолет с красным крестом на борту. Поблескивая стеклами кабины, он промчался над лагерем и скрылся за лесом.

Из столовой спускались китайские солдаты, улыбались Андрею, приветственно вскидывали ладони. У всех на плечах автоматы, каски закинуты за спину. Уверенно гремели ботинки по железной лесенке. Чен, уже успевший позавтракать, сидел за столиком с чашкой кофе, ожидая Шинкарева.

–  Оле, капитан! – махнул ему Андрей, подходя с подносом к раздаточной стойке.

–  Ты опоздал на две минуты.

–  И что? Небо на землю упало? Скажи лучше, в лагере есть горячий душ?

–  Конечно, есть. И белье получишь чистое. А я думал, русские вообще не моются. Как медведи.

«Живете, как свиньи в берлоге. И когти отросли, как у орла, хоть по деревьям лазай». Андрей вовсе не думал так – ни о себе, о своих соотечественниках, – просто давние курсантские приколы сами собой лезли в голову. Капитан Шинкарев закончил гражданский строительный вуз, но на постдипломных военных сборах только что испеченных инженеров все равно называли курсантами: «В тюрьму хотите, товарищ курсант? »

–  Пускай русские – медведи. А китайцы тогда кто?

–  Тигры! Львы!! – Чен выпятил грудь, гордо вскинул голову. – Э-э-э... не знаю кто. Ладно, ешь спокойно.

На завтрак рис с чем-то мясным, салат из сладкого, очень мелко нарезанного лука, апельсиновый сок, кофе.

–  Ты неправильно держишь куай-цзы, – заметил Чен, глядя, как Шинкарев управляется с палочками для еды.

–  Ем же, – пожал тот плечами, поглядев свою кисть.

–  Есть можно. А вот так нельзя – смотри! Взяв палочки обычным хватом для еды, китаец

вдруг щелкнул ими, мгновенно сложил вместе, и в форме кинжала, зажатого в кулаке, направил на горло Андрея. Неуловимая подкрутка кистью, и разведенные концы палочек, вставленных между пальцами, оказались нацеленными Шинкареву в глаза.

–  Учись!

–  А тебя кто учит? Ши-фу?

–  Ши-фу, да, – кивнул Чен. – А теперь к делу. Как я говорил, твой товар попал к кому надо. Ответ дадут позже. Может, ты его повезешь, может, сами справимся. Сейчас это тебя не касается.

–  Ты же говорил, у вас есть предложение. То, которое повезу я. Это так?

«Может, все, что им было нужно – моя вчерашняя работа в горах? Что ж, если вывезут, так и хрен с ним, плакать не буду».

– Да, есть предложение, – подтвердил Чен, – точнее, оно готовится.

«Вот оно. Сейчас главное – пустое сознание. Все слышать, все принимать, ни к чему не привязываться. Широта и пустота».

–  И что за предложение? – бесстрастно спросил Шинкарев.

–  Вполне серьезное. Ты должен будешь не только доставить его, но и разъяснить своим, если потребуется. Видишь, теперь ты не просто курьер, но и эксперт. Что, согласись, совсем иной уровень, чем просто бумажки возить, хотя бы и в компании сексапильных переводчиц. Видишь, как мы твоей карьерой занимаемся.

«Сбивает пустоту сознания. А мы тоже не лохи – выдох-вдох, выдох-вдох...»

–  Так что за предложение?

–  Давай-ка прогуляемся, – взглянув в глаза Андрею, предложил Чен, – Ты не против?

–  Почему нет?

За китайской столовой стояло открытое строение – соломенный навес на деревянных столбах. Пока они были в столовой, небо вновь потемнело, и вскоре по горам понесло сильный косой дождь.

– Давай туда! – указал Чен.

Под навесом стояло несколько столов, с одной стороны очаг, сложенный из крупных закопченных камней.

– Тут наши китайцы пиво пьют. Садись, – предложил Чен, поставив на стол две банки «Хайнекена». – Начну с главного. Слушай внимательно, пожалуйста. В этой стране – не только в этой, вообще в этом регионе, – нужны русские солдаты. Зачем тут нужны солдаты, объяснять не требуется – сам видел.

– Да уж, – согласился Шинкарев. – Но почему русские?

Чен замолк на минуту, размышляя.

–  Скажи-ка мне, как ты видишь здешнюю ситуацию? Только в этой стране, не касаясь соседних.

–  Да я здесь три дня!

–  И тем не менее.

–  Ну-у-у... – начал Андрей, – этой стране угрожает военная опасность, даже две. Внутренняя, со стороны горных сепаратистов, и внешняя, со стороны поддерживающих их мусульманских отрядов и структур. Для того чтобы справиться с сепаратизмом, нужны солдаты. Это понятно. Но почему все-таки русские? Кстати, они ведь тут уже есть. И ты упоминал еще один фактор, помимо мусульман. Но не сказал какой.

–  Сейчас скажу. Регион этот, как и вся Юго-Восточная Азия, становится крупнейшим мировым узлом – экономическим, транспортным, военным. Многих он притягивает: Америку, Японию, Китай, Европейский союз, арабские страны. Есть и другие силы – не столь явные, но не менее влиятельные. И, как всегда, векторы внешней политики протягиваются во внутреннюю – есть здесь прокитайская партия, есть проамериканская, промусульманская и так далее.

Чен сидел, чуть ссутулившись, говорил тихо, монотонно, больше напоминая не китайского капитана, а эксперта из какого-нибудь «Карнеги-фаундейшн». Или штабного офицера с приличными погонами.

–  А какой партии нет, я догадываюсь, – в тон ему ответил Шинкарев.

–  Верно. Пророссийской партии нет. Нет даже косвенно-пророссийской, скажем, провьетнамской. Вообще, влияние России, как международного игрока, здесь почти не чувствуется.

–  Почему?

–  Сказывается старое недоверие к СССР, еще со времени АСЕАН. Но во многом виновата и сама Россия, точнее, ее политика последнего времени – закрытость, выход из международных организаций, отказ участвовать в разрешении конфликтов.

Так оно, собственно, и было – усиливаясь экономически, Российская Федерация все больше уходила в самоизоляцию, закрывала свои границы и рынки.

–  А ты как думаешь, нужна здесь Россия? – спросил Шинкарев.

–  Как сила, конфликтующая с другими силами? Конечно, нет. Да ей самой этого не нужно. Но какое-то российское участие в здешних делах необходимо. Другой вопрос, какое именно?

Чен выглянул наружу, где дождь мерно стучал по широким листьям лиан, стекая тонкими струйками с острых загнутых кончиков. Андрей повертел свою банку, касаясь ее лишь подушечками пальцев, чтобы пиво не нагрелось. Когда вопрос созрел, он задал его:

–  Русские солдаты и есть форма российского участия в здешних делах?

На данный момент. Использование русских есть компромисс между основными партиями, действующими в этой стране. Дело тут вот в чем. Страна не хочет официального ввода миротворческих сил или чего-то подобного – мигом заработаешь репутацию «infant terrible» (Ужасного ребенка (фр.)), – последует отток капиталов, падение инвестиций... Поэтому нынешнее правительство хочет само решить военную проблему – не вводом чужих армий, а импортом чужих солдат для усиления собственной.

–  За американскими солдатами придет Америка, за китайскими – Китай. А за русскими солдатами Россия не придет. На это и расчет, верно? – спросил Андрей.

–  В целом. Но, как всегда, «дьявол в деталях». Так кажется, говорят? Как и у каждого компромисса, здесь есть определенные условия.

–  И какие же?

С некоторым удивлением Андрей почувствовал интерес к проблеме. К тому же Чен разговаривал с ним... как с боссом? Нет, конечно. Но как с человеком, мнение которого что-то значит. Впрочем, Андрей решил ничем не показывать любопытства и продолжил разговор все тем же внешне бесстрастным тоном:

–   Россия довольно широко продает оружие. В том числе и в эту страну. Почему вы не выходите на государственные агентства, которые этим занимаются, и не говорите с их людьми?

–   Нет! Импорт русских солдат – назовем его так – должен быть изначально отделен от импорта российских вооружений. И от структур, которые этим занимаются. Слишком уж они мощные. И тем более он должен быть отделен от государственных структур России. Это частное дело частных людей...

«Типа нашей конторки "Лимассол инвестментс"? Так вот для чего меня оставили? »

Андрей с трудом мог поверить в это. Он никогда не был коммерческим представителем «Лимассол инвестментс» – не вел переговоров, не подписывал контрактов. Если дело серьезное, кто-то еще должен прибыть сюда. И скоро.

–   Частных людей, говоришь... – повторил Шинкарев. – И каких же это людей? Китайских?

–   Ну... допустим, китайских. – Казалось, Чей немного смутился.

–   Проще говоря, китайцы хотят взять под контроль импорт русского «пушечного мяса» в эту страну. Кто именно? Сань-хо-гуэй?^[32] «Змеиные головы»?^[33]

–   Зачем сань-хо-гуэй? – поморщился Чен. – Другие люди. Хорошие.

«Хороший китаец – мертвый китаец. А если серьезно – не Ши-фу ли пресловутый?» Но спросил Андрей о другом:

–   А как же действующий русбат? То бишь Второй ударно-штурмовой? И Первый, китайский? Ты же говорил, китайских солдат здесь не хотят видеть.

Good question (Хороший вопрос (англ.)). – Во-первых, нынешний русский батальон попал сюда почти случайно. Здесь нужны совсем другие солдаты. И потом, его просто технически недостаточно для проведения настоящих штурмовых операций. Китайским батальоном русских подкрепили по необходимости. С другой стороны, это ход прокитайской партии – игра на опережение, закрепление своего влияния на военные дела.

Дождь еще усилился, сплошная стена воды с шумом рушилась с соломенной кровли.

–   Тогда можно ли говорить о компромиссе? – усомнился Андрей, – Одна партия сыграла на опережение, другие тоже чего-нибудь придумают. Мусульманам, например, компромиссы вообще по барабану: на кого Аллах показывает, того они и «рэжут».

–   Мусульманская партия не участвует в соглашении. И в парламенте ее нет, – ответил Чен. – Наибольшую опасность представляет «либеральная китайская партия», связанная с Тайванем и Соединенными Штатами.

–   И в чем ее опасность?

–   В ориентации на принципиально другие действия. «Либеральные китайцы» хотят не импорта солдат, а вовлечения во внутренние дела страны международных организаций, прежде всего ООН. А значит, ввода крупного миротворческого контингента. Кто заправляет в ООН и чьи придут миротворцы, догадаться нетрудно.

–   Янкесы?

–   Они самые. Таким образом, американцы выведут свои силы на южный фланг Китая. Кстати, Вьетнама тоже. А во Вьетнам сейчас пытается вернуться Россия. Ты ведь там, в Бакбо, янкесов прессовал, не так ли?

–   Ну, не я один...

Дождь кончился, под выглянувшим солнцем ярко заблестела трава, твердые, будто лакированные листья окружающего леса. С потемневших соломенных карнизов сбегали последние прозрачные струйки.

– Мы еще не закончили. – Чен смял свою банку и бросил ее в очаг. – Пойми и запомни следующее: крупные и влиятельные силы заинтересованы в том, чтобы сюда попали русские солдаты. А потом и Россия. Столь же крупные и влиятельные силы заинтересованы в том, чтобы русских здесь не было. И не было России. Эти силы могут найти компромисс, а могут и не найти. Может появиться проамериканский союз «либеральных китайцев» с мусульманами. Направленный против России и Китая. Так или иначе, дело кончится большой кровью.

–   Кто для нас хуже – исламисты или проамериканские китайцы? – подумав, спросил Шинкарев.

–   «Оба они хуже». По-моему, так выразился товарищ Сталин. Нет разницы.

–   Понятно... А те, кто хотел взять нас в баре... и эта женщина. Кто они?

–   Эта женщина опасна. Они китайцы, как раз из «либеральной партии». Раньше мы были вместе, а теперь они работают на американцев. Точно говорят: нет злее врагов, чем бывшие друзья.

–   Элизабет тоже с ними связана?

–   С ними – нет, насколько я знаю. А вообще, она важная птица.

–   А Крыса?

–   Не о том думаешь, – досадливо покачал головой Чен. – Подумай-ка вот о чем: даже если основные партии нарушат нынешний компромисс, им все равно придется как-то договариваться. Так или иначе, на тех или иных условиях. Правильно?

–   Допустим.

–   В такой ситуации желателен «козел отпущения». Потребуются «плохие парни», на которых все будут показывать пальцами. Ну-ка, скажи мне, будущий эксперт, кого сделают козлом отпущения?

«В сепаратном договоре не ищи спасения», – справедливо предостерегал Козьма Прутков.

–   Да что тут гадать – нынешний российский батальон! Чего уж лучше: полууголовный сброд, наемники, которых Москва никогда защищать не будет. На таких можно списать все, что хочешь. Стало быть, русских под трибунал? В Гаагу или куда там еще?

–   Ну зачем так сложно...

–   Под нож?

–   Это Азия, Эндрю, тут и не такое видели. Кстати, на примере этого батальона можно будет отработать ликвидацию будущих русских частей – когда окажутся не нужны. А главное, плохие парни ведь потому и плохие, что они – представители глобального врага. А такой враг всегда полезен – каждому для своих нужд.

–   Скажи мне вот что, – перебил его Шинкарев, – насколько я знаю, в сложной политической игре многое решает фактор времени. Прокитайская партия уже опередила остальных. Если прочие захотят отыграться, когда это может произойти?

–   Это зависит от многого. В том числе и от того, насколько успешно мы действуем здесь, в горах. Причем я не знаю, в какую сторону повлияет успешность боевых действий – ускорит она выступление наших противников или, наоборот, заставит их повременить. Но мы должны делать все, что можем.

–   Понятно. Значит, ваше предложение связано с поставкой русских солдат?

–   Оно шире этого. Однако нам пора.

–   Постой! – Шинкарев произнес это неожиданно твердо, придержав за руку вставшего было Чена. – А теперь я не закончил! Мне нужно поговорить с хозяином виллы. С Ши-фу, или как там его.

Чен непонимающе посмотрел на Андрея:

–   Зачем тебе Ши-фу? Говори со мной.

–   Это личный разговор.

Кажется, до Чена дошло. И вовсе его не обрадовало:

–   Тебя что, вчера контузило?

–   Вроде нет.

–   Ты хоть понимаешь, кто ты и кто он?!

–   Вроде да.

–   Ну и что ты понимаешь?!

–   Что мы оба люди. Мужчины. А разговор будет о Патриции. – Андрей специально не стал говорить «о Крысе». – Конкретно, о том, что это моя женщина. Устроишь мне такую встречу?

–   Иди полечись!

Чен покрутил пальцем у виска, но что-то было в его жесте – какая-то неуверенность, что ли. «Все правильно, так дави», – мысленно поощрил себя Шинкарев. Тем временем у выхода из лагеря раздался рокот моторов. Тяжелые грузовики, выстроившись в колонну,

разогревали двигатели; спереди и сзади колонны стояли бронетранспортеры.

–   Что скажешь? – требовательно спросил Андрей, отпустив руку Чена и поднимаясь.

–   Что скажу? Что я скажу?! На конкурсе идиотов ты бы занял второе место, вот что я скажу!

–   А почему второе? – хмыкнув, поинтересовался Шинкарев. Он знал ответ – это была старая шутка.

–   Потому, что ты идиот! Ладно, потом договорим. Договорим, сказал же! – Чен сунул руку во внутренний карман. – Когда-нибудь работал с видеокамерой?

–   Только как любитель.

–   Сойдет. Вот, держи. – Чен протянул Шинкареву маленький «Панасоник». – Будешь снимать операцию. Потом видео пойдет вместе с нашим предложением в качестве рекламного ролика.

–   Что за операция?

–   Продолжение вчерашней. Сегодня батальоны действуют вместе, так что офицер связи не понадобится. Будем рядом. Все, Эндрю, пошли садиться. Надо же, – покачал головой китаец, – о Крысе он говорить собрался! С ума сойдешь с вами, русскими...

Глава четырнадцатая

Китайские солдаты забрались в машины и расселись на скамейках вдоль бортов, Андрей с Ченом устроились в кабине. Хлопнули дверцы, колонна тронулась. Грузовики медленно пересекли ручей – вода пенилась и бурлила у крыльев, на стекло летели брызги. За ручьем машины пошли в глубоких колеях, время от времени поднимая фонтаны красной воды.

Со стороны русского батальона тоже выдвинулась колонна. Солдаты приветственно махали из кузовов, Андрей снимал их из кабины. Туземный лагерь был наполовину свернут – вдоль дороги следы палаток, мусор, черные пятна масла. Колонна выровнялась и набрала скорость, но, не дойдя до шоссе, свернула на узкую бетонку. Колеса стучали на стыках плит, кабину ритмично потряхивало. Скорость еще увеличилась, поворот следовал за поворотом; спуск к бетонному мосту над мутной речкой, затопившей каменистые берега, сменился новым подъемом.

Из-за деревьев показались алюминиевые крыши ангаров, красно-белая «колбаса», указывающая направление ветра, высокие кили транспортников. Над головами взлетел штурмовик F-18/A «Хорнет». Рев его, раскатившись по горам, постепенно замер вдали, но за шумом автомобильных моторов уже проступил слитный гул авиационных двигателей. Въехав на летное поле, колонна остановилась, солдаты спрыгнули на бетон и построились перед грузовиками.

На поле стояли вертолеты – узкие темные «Хьюзы»^[34] с большими проемами в бортах. Лопасти некоторых машин медленно вращались; чуть дальше разогревалось звено пятнистых, хищно вытянутых «Апачей»^[35]с ракетами на закрылках.

Со всех сторон мигали оранжевые сигнальные «маячки», все дрожало и плыло в горячем воздухе, выбрасываемом многочисленными двигателями. Пилоты устраивались в кабинах, отошли авиатехники, отъехал заправщик. Раздалась команда: «На посадку!». Солдаты запрыгивали внутрь (внутрь чего?), плотно, спина к спине рассаживались на брезентовых сиденьях, расположенных по оси вертолета. Рюкзаки они укладывали под ноги, готовое к бою оружие держали на коленях. Все действовали четко, каждый занимал свое место – во всем виделся опыт, наработанный во множестве операций. Сняв посадку, Андрей устроился рядом с Ченом.

Гул двигателей перешел в рев, бетонка вздрогнула, косо пошла вниз. В широких бортовых проемах – их не закрыли – мелькали, все уменьшаясь, самолеты, ангары, деревья, ряд грузовиков на летном поле. Потом остался лишь голубой свистящий воздух и мохнатый лес внизу. Рядом летели другие вертолеты, они поднимались и опускались, то возникая, то пропадая из виду. Внутри были видны солдаты, некоторые поднимали большие пальцы, увидев камеру.

Впереди и по флангам десантной эскадрильи шли «Апачи», Шинкарев снял и их. Надвинулся массив горы. Ее склоны, окутанные дымкой, накренились, приближаясь; мохнатые складки разделились на отдельные деревья-шарики, увитые лианами; из густой зелени торчали темно-красные скалы. По лесу прыгали тени вертолетов; блеснул и пропал водопад в ущелье.

Деревья еще приблизились. Передние вертолеты, проходя над ущельем, круто взмыли к перевалу. Гулко било горное эхо, ветер принес хлопки, вниз протянулись дымные дуги тепловых противоракетных ловушек. Совсем близко пронеслись верхушки деревьев, каменистые осыпи на горбине перевала; гора вдруг резко завалилась вниз, а перед глазами распахнулась совсем другая местность: просторные сухие склоны, покрытые желтоватой травой; голубоватая степная дымка на зубчатом горизонте. Внизу петляла река со следами разливов и длинными валами камней и глины, принесенных недавним селем. Вдоль реки росли невысокие деревья. Вертолеты прошли над военным лагерем – мелькнули палатки, бронетранспортер, ряды железных бочек. Дальше показались воронки, среди них стоял сгоревший грузовик, валялись трупы в хаки. Шинкарев снимал панораму, наводил резкость на детали.

–   Что это?! – крикнул он, указывая вперед.

–   Местная деревня! – так же криком ответил Чен, перекрывая шум двигателя.

–   А солдаты?! Мертвые?!

–   Хотели ее проверить!

–   А мы?!

–   А мы проверим!

«Особенности национальной зачистки? Ну, посмотрим».

В воздухе вдруг протянулось что-то, похожее на мохнатую веревку. Соседний вертолет вздрогнул, провалился, но снова выровнял полет. Было видно, как с брезентовых сидений сползли два солдата: одному оказывали помощь, второй остался неподвижен. Один из «Апачей» развернулся; под закрылками замелькали вспышки; с отрывистым шипеньем, оставляя за собой дымные хвосты, ракеты пошли в овражек на склоне.

 «Интересно, состоится ли разговор с хозяином виллы? Вполне возможно. И что мы ему скажем? «Крыса – моя женщина. Хотите, чтобы я с вами работал, держите руки подальше». Так, что ли? Полный идиотизм. А нужен вообще такой разговор? Да, нужен».

Вертолеты начали расходиться, перестраиваясь в широкую дугу, охватывая полукольцом приближающуюся деревню. Шинкарев снимал. Послышался мощный взрыв, одна из десантных машин превратилась в огненный шар, окутанный черным дымом. Волна от взрыва швырнула в воздухе другие вертолеты, жар окатил лица. По инерции дымный шар еще двигался в воздухе, летели во все стороны обломки, падали горящие тела.

Машина, в которую попали раньше, выпустила густую струю дыма и прижалась к земле; из нее посыпались солдаты, занимая круговую оборону. Остальные «Хьюзы» быстро снижались, на скорости подходя к деревне, – мелькала высокая трава, стремительно надвигались деревянные постройки. Трубчатые полозья коснулись травы, китайские солдаты выскочили, а вертолеты, взмыв, ушли в сторону перевала.

Одна группа солдат залегла, ведя огонь по деревне, вторая, пригибаясь, двинулась вперед. Затем и вторая залегла и начала стрелять, защищая первую группу, и все повторилось снова. Двое солдат остались неподвижны, еще трое отползали назад, тянули за собой автоматы. Из деревни доносились выстрелы, горело несколько домов. «Апачи», кружась, снова выпустили ракеты: между домами взлетели фонтаны земли и дыма, подскочили и обрушились соломенные кровли.

– Держись рядом! – скомандовал Чен. – И снимай, все снимай!

Солдаты вошли в деревню, они перебегали вдоль домов, рывками перемещаясь от окна к окну. Внутрь летели гранаты, за ними следовали автоматные очереди. Во дворах валялись черные худые свиньи с длинными рылами, с квохтаньем бегали пятнистые куры. Лежали убитые женщины, морщинистый старик, тряся головой, держался за раненую руку.

– Сними-ка тот сарайчик! – скомандовал Чен.

Из сарая появилась смуглая девочка лет двенадцати, зажавшая в тонких руках узелок, – глаза расширены, губы трясутся. Чен с ходу выстрелил в девочку, жестом указал на нее Андрею. Из узелка выкатилась граната без чеки. «Ложись!» В последнее мгновение Чен швырнул гранату в старика, сам бросился на землю. Грохнул взрыв, просвистели над головой осколки, а когда дым рассеялся, старика уже не было видно – на него рухнула деревянная стена дома.

– Успел снять? Молодец!

С разных сторон доносились взрывы гранат, трещали автоматные очереди. Из дома на углу бил пулемет, взлетали фонтанчики пыли, вырывали щепки из деревянных стен. Один, второй солдат упал на землю, третий схватился за руку – на защитной ткани проступило темное пятно. Чен с Андреем спрятались за поваленным забором. Чен забрал у Андрея камеру:

– Действуй! Сниму тебя.

Андрей огляделся, затем, отыскав то, что требовалось, переполз к группе солдат. У одного из китайцев он забрал зеленую трубу с черными ручками – огнемет РПО-А «Шмель». Со «Шмелем» Андрей уже работал, правда, лишь на полигоне.

Глянув для порядка на черную железную с инструкцией, Шинкарев повернул рукоятку на переднем конце трубы, нажал на стопор спускового механизма. В лежачем положении работать было неудобно, и все манипуляции заняли у Андрея намного больше времени, чем у опытного бойца. Пули свистели над головой. Китайцы смотрели, Чен снимал.

Оглядевшись, Андрей ползком продвинулся вперед и, выбрав позицию для стрельбы, установил прицельную планку, фиксируя движком примерную дальность. Перевел предохранитель на «огонь» и, убедившись, что преград позади нет, прицелился и нажал на пусковую скобу. Труба дернулась, из обоих концов вырвалось пламя. Алюминиевая капсула, гудя реактивным двигателем, пронеслась по спирали, влетела в темное окно, мгновенно превратив дом в огненный шар. Из пламени донесся пронзительный визг и тут же оборвался в гудении огня. Шинкарев бросил дымящуюся трубу, посмотрел назад – китайцы улыбались, Чен, опустив камеру, одобрительно поднял палец.

«Только бы линзы не потемнели».

Цепь китайцев постепенно стягивалась к центру деревни, сгоняя перед собой уцелевших жителей. С разных сторон взлетели красные ракеты.

– Русские свою половину зачистили. Пошли посмотрим.

На утоптанных улочках росла жесткая трава, пахло навозом, старым теплым деревом. На базарной площади было оживленно: перекуривая, группами стояли наемники; местные сгрудились у деревянной стены школы. На земле лежали туземные солдаты, ранее захваченные в плен. Некоторые были без голов, у других – выколоты глаза, отрезаны носы и уши. Запекшуюся кровь облепили мухи. В воротах висел мертвый солдат из русбата, недавно пропавший без вести. Веревка, зацепленная за перекладину, связывала его руки. Из военной формы, набухшей и потемневшей от крови, торчали заостренные щепки.

Рядом с мертвецами кучей свалили оружие, найденное в деревне: автоматы, гранатометы, цинковые ящики с патронами. Тут же книги с арабской вязью на обложках.

–   Как вы, товарищ капитан? – спросил Сергей.

–   Нормально.

Андрей забрал камеру у Чена, снял русских, потом убитых, трофейное оружие, книги.

С неба накатил гул моторов, и десантные вертолеты, пройдя над крышами, стали садиться прямо на площадь. Из машин выскочили макаки и сразу рассыпались по деревне. Их место в вертолетах заняли ударные группы, прихватив с собой какого-то пацана из местных. Андрей, закончив съемку, забрался в машину уже на взлете, ухватившись за посадочный полоз. Соломенные крыши косо ушли вниз, и с высоты было не разобрать, то ли местные еще стояли у стены, то ли там уже валялись их тела.

Выйдя за деревню, эскадрилья разделилась: основная группа с прикрытием пошла вдоль реки, а два десантных «Хьюза» с одним «Апачем» развернулись к борту долины. Андрей с Ченом летели в этой группе.

–  Куда это они?! – крикнул Андрей сквозь гул мотора, указав на основную группу.

–  В следующую деревню!

–  А мы?!

–  Увидишь! Дело есть!

Приблизились крутые склоны, покрытые сухой травой, перерезанные выходами слоистых скал. У их подножия показались каменные кубические постройки – они поднимались ступенями одна над другой; между домами росли раскидистые деревья с редкой листвой. Вертолеты снижались, обходя по дуге деревушку; работали пулеметы и мотор-пушки «Апачей»; солдаты стреляли из автоматов. По всей деревне поднимались грибы разрывов. Высадившись, солдаты стали прочесывать дома, а одна группа во главе с Ченом поднялась по склону, толкая перед собой мальчишку. В зарослях акаций открылась пещерка – оружейный склад. Солдаты заложили взрывчатку, все выбежали и залегли. Взрыв ударил коротко и резко, пламя и дым вылетели из пещерки сквозь акации. Мальчишка трясся и плакал, проводя ребром ладони себе по горлу; затем бросился на одного из китайцев, укусил его за руку. Солдат сильно ударил мальчика по лицу, тот покатился вниз по осыпи и исчез где-то среди колючих кустов, покрытых мелкими цветами. Солдат, передернув затвор, дал в кусты длинную очередь.

Сняв все это, Шинкарев начал спускаться в деревню, но в это время сборку, со стороны открытого плато, послышался резкий свист.

– Пошли, глянем, – предложил Чен.

На краю плато, рядом с солдатами, на земле сидели двое мужчин европейского вида – одетые «по гражданке», грязные, слегка побитые.

–   Это что за туристы? – спросил Шинкарев. Ближайший солдат сказал что-то Чену по-китайски.

–   В кустах прятались, – пояснил тот Андрею. Рядом лежали вещи задержанных – фотоаппарат, лазерный теодолит-нивелир, геодезическая рейка, спутниковый телефон. Здесь же была подробная карта местности, с линиями, судя по всему, фиксирующими разбивочный полигон: квадрат, рядом еще один, к нему прилепился странный многоугольник. Намечена подъездная дорога, штриховкой показана отсыпка, на полях сделан подсчет грунта, который потребуется переместить.

– Что это, как думаешь? – Чен заглянул Андрею через плечо.

–       Похоже на привязку. Какие-то здания. Повернувшись к пленным, Чен ткнул ближайшего носком ботинка. Ботинок, казалось, едва задел предплечье американца, но тот, застонав от удара в болевую точку, повалился на бок – лицо его побледнело, открылся рот, на лбу выступили капли пота.

–  Больно? – притворно посочувствовал Чен. – Ну, извини. Есть пара вопросов.

–  Погоди-ка, – остановил его Андрей, – давай сами прогуляемся.

Он заметил деревянный колышек, вбитый в землю. С помощью карты обнаружили и все остальные.

–  Что и требовалось доказать, – констатировал Шинкарев, вспомнив любимое выражение институтского лектора по сопромату. – Хочешь совет?

–  Ну?

–  Не прессуй этих, – Андрей кивнул на задержанных, – нет смысла.

–  Почему?

–  Я знаю, кто они такие. И что это такое.

–  Да ну? И кто же?

–  Янкесы. А колышки – привязка радарного комплекса противоракетной обороны^[36].

–  А почему не прессовать? – спросил Чен.

–  Это геодезисты. Вряд ли они много знают. И потом, формально мы их не захватили, а освободили. Придержи-ка до поры, а еще лучше скажи Элизабет.

Андрей вспомнил по какую-то Джейн, захваченную вместе с американкой. Может, американские инженеры пригодятся для игры на обменах?

– Там видно будет, – неопределенно ответил Чен. – Ладно, отдохнем, и назад.

Перед отлетом Шинкарев решил осмотреть деревню. День раскалился, на небе – ни облачка. На сухой земле лежали щебень и плитки песчаника, росла желтоватая трава, узкими башенками поднимались ярко-синие цветы. В горячем мареве плавились голубые

хребты, дрожали невысокие постройки, сложенные из плитняка, выломанного из местных скал. Меж домов извивались узкие улочки, вымощенные тем же камнем; их пересекали тени, падавшие от глухих бугристых стен. На улочках валялись корзины, пучки соломы, какое-то пестрое тряпье.

«Апач» улетел; «Хыозы» заглушили двигатели; пилоты и солдаты, умывшись в ручье, перекусывали рядом с машинами. Андрей уселся на вылощенный ногами каменный порожек, сбросил каску, расстегнул куртку. Он сидел в тени, опершись спиной о камень старой стены, положив автомат на колени.