Текст книги "курьер.ru"

Автор книги: Вячеслав Антонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 24 страниц)

Глава пятая

Там, куда ехали солдаты и бронетехника, наступило короткое затишье. После неудачного боя за перевал местные части окопались в узкой горной долине, по которой, всплескивая на мокрых валунах и галечных косах, протекала мутная холодная речка. На берегу, под маскировочными сетками, разместились грузовики и бронетранспортеры. Несколько человек мыли, как коня, зеленый, блестящий от воды танк, загнав его в мелкую речку и поливая водой из пластмассовых ведер. Дальше, у топкого ручья, стояли квадратные брезентовые палатки, между ними ходили солдаты ударно-штурмового батальона. Сразу бросалось в глаза их отличие от туземцев – все были крепкими, коротко

стрижеными европейцами славянского типа, одетыми в пятнистую натовскую униформу, из-под которой выглядывало нечто незнакомое местным «макакам» – бело-голубые тельняшки российских ВДВ.

Двое славян устроились чуть поодаль от лагеря, на берегу ручья, впадающего в речку. Здоровый светлобородый мужик по имени Алексей, которого все тут звали Бородой, просто сидел, привалившись спиной к дереву и потягивая пиво из банки. Собеседником его был темноволосый парень с казачьим шевроном на рукаве своего «пятна» по имени Юрий, более известный как Есаул. В данный момент он занимался кустарной модернизацией переносной управляемой ракеты типа ПТУР 9М14М «Малютка». Ему требовалось переделать боевую часть с кумулятивной (предназначенной для уничтожения танков), на осколочную (для поражения живой силы). Работа требовала внимательности и осторожности, поэтому беседа шла с перерывами.

–   Слышь, Борода, давно хотел спросить... – начал Есаул.

–   Ну?

–   Ты как сюда вербовался-то? – спросил казак светлобородого, при этом осторожно откручивая болты. Борода ничего не ответил, с интересом глядя на манипуляции своего собеседника. Отсоединив заостренную боевую часть от корпуса ракеты, тот вынул серебристый цилиндрик взрывателя. Сделав это, Юрий снял обтекатель боевой части, отложив в сторону узкие токопроводящие кольца.

–   С Москвы, как еще... – лениво ответил Борода. – Есть там одна шарашка, называется... блин, щас скажу: «Военно-туристическая компания «Южный Крест»». Купил путевку – и сюда. А ты?

Есаул не ответил, занятый самой важной частью работы. Он осторожно выдавил взрывчатое вещество из корпуса боевой части, расплавил в котелке полкилограмма предварительно раскрошенного тротила, всыпал туда килограмм рубленых толстых гвоздей и закрепил на месте взрывателя деревянную чурку-муляж.

–  Как сюда попал, спрашиваю? – повторил вопрос Борода.

–  Я то? – наконец ответил Есаул. – Я через Косово, от сербов.

–  А в Косово как?

–  Да как все. Сначала в Варшаву – там вербовочный пункт, при посольстве Югославии; оттуда уже в Белград. В Белграде собрали всех, кто приехал, записали, построили у памятника королю Александру. Православный батюшка благословил, посадили в автобусы и вперед – в Косово.

После этого он снова замолчал, занятый работой: залил тротилово-гвоздевую смесь в кумулятивную воронку ракеты, дал остыть и поставил на место муляжа настоящий взрыватель. Затем Юрий вернул на прежние места токопроводящие кольца, надел обтекатель и прикрутил боевую часть к корпусу.

–  Вот так. – С довольным видом он осмотрел узкую заостренную ракету, поблескивающую зеленой эмалью.

–  Ну а там, в Косово? – спросил Борода.

–  Сам, что ли, не знаешь? Сначала по лесам воевали вместе с полицейскими, давили албанцев из УЧК. Как бомбить начали, плохо стало. Дни и ночи мотались, уходили из-под бомбежек. Только из лесу выйдешь – влетает ракета, одни сучья валяются.

–  Так и бегали от них?

–  А что было делать? Говорили сербам: давайте воевать в Македонии, в Албании. Подорвем пару казарм с натовцами, глядишь, поутихнут малость. Те ни в какую: «Не можно, – говорят, – ми не агрессори». Потом слухи пошли, что всех добровольцев забрать должны, и в Гаагу – под суд. Короче, достала нас эта хренотень, а тут китайцы появились, предложили здесь повоевать. Сначала взвод собрался, потом рота. Сперва в местных частях болтались. А там и вы подъехали, технику подвезли, теперь своим батальоном повоюем.

–  Повоюем... Слышь, а че китайцы там делали?

–  Где?

–  Ну, где вы были. В Сербии, что ли?

–  А черт их разберет. В Сербии китайцев полно, граница-то в дырах. Я так понял, новые пути ищут, своих в Европу перекидывать. А что?

–   Да так, думаю вот... Пиво будешь? – Борода достал новую банку.

–   Потом. Волоки еще дуру. – Есаул кивнул на ракету. – Покажу, как переделывать, пригодится.

–   Слушай, а как мы с ней на дело-то пойдем?

–   Так и пойдем, как в Косово ходили. Боевой расчет – пять человек: один тащит пульт управления, другой – пусковую установку, трое других – по две ракеты каждый. Для ракет – азербайджанские хурджины из брезента, у Иосифа на складе лежат...

Из-за деревьев показался еще один солдат в камуфляже, с закатанными рукавами и каской, болтающейся на спине:

–   Борода, собирайся живо!

–   Не ори, – лениво осадил его Алексей. – Чего еще?

–   На деревню ехать. Рахим за хавкой посылает.

–   Ну, мать твою... – Смяв пальцами пивную банку, Борода зашвырнул ее в ручей. – Ладно, Юрик, в другой раз.

Борода поднялся и ушел с берега, а Есаул взялся за вторую ракету. Работая, он негромко насвистывал под мирный плеск воды, затененной густым тропическим лесом.

***

Здание «Петронас-тауэр», на строительство которого было затрачено два миллиарда долларов, взлетающее двумя узкими металлическими стрелами посреди малайзийской столицы Куала-Лумпур, до сих пор считается самым высоким в мире. Перед открытием комплекса его владельцев проконсультировал знаменитый китайский мастер «Фэн-шуй», получивший за один лишь часовой визит более сорока тысяч долларов, – эту легенду, захлебываясь восторгом, пересказывают оформители «новорусских» особняков. Потому ли, что приложил руку настоящий специалист, или само оно получилось, но на всех двухстах тысячах квадратных метров небоскреба царили удивительные тишина и спокойствие – в офисах Исламского банка, где мусульманки в чадрах сидели за компьютерами, в мечети на двадцатом этаже, в коридорах с узорными мраморными полами. Так было и на сороковом этаже, в небольшом офисе малайзийского представительства Всемирного духовного движения (на протокольном языке – тоталитарной секты) под названием «Фалунгун-Дайфа», больше похожем на курортное бунгало. Тропический свет, процеженный бамбуковыми жалюзи, неярко освещал комнату, отделанную темным деревом. На одной из стен висел флаг секты: крупная желтая свастика в красном круге, а вокруг нее, в широком оранжевом кольце, еще четыре свастики и четыре знака «Инь-Ян».

На свастики с неудовольствием косился американский генерал Дуайт Роджерс, пребывающий в комнате вместе с региональным координатором секты – хозяином офиса, – а также седобородым мусульманским шейхом. У генерала было длинное лицо в мелких морщинах, острый подбородок, зачесанные назад редкие седые волосы. Загорелая кожа со старческими коричневыми пятнышками только сильнее подчеркивала крахмальную белизну форменной рубашки, с черными погонами на плечах и черной личной карточкой на груди. Отведя глаза от флага, генерал обратился к фалунгуновцу:

–   Простите, мистер... – Он умолк, очевидно, запамятовав имя собеседника.

–   Юань Бяо, – любезно напомнил хозяин офиса, чуть склонив голову.

–   Да, мистер Бяо. Не кажется ли вам, что ваша... э-э-э... эмблематика... скажем так, политически не совсем корректна. В частности, наши друзья в Израиле и Германии воспримут ее именно так.

–   Это не просто эмблема, – твердо ответил китаец. – Это Мандала Мира. Свастика – символ Будды, круг с волной – символ Дао. Наше движение объединяет буддизм и Дао в последнем Законе: уплотняй свое Дэ, и тогда твой Синсин поднимется в Юанъшень, создав тебе настоящий Гун...

Лицо генерала сморщилось, словно он съел что-то кислое. Лицо шейха окаменело, но он не произнес ни слова, только чуть выдались желваки на скулах.

–  Все это очень интересно, мистер Бяо, – снова начал генерал, – но мы здесь для вопросов... скажем так... более практического порядка. Что слышно из столицы?

–   К сожалению, нашими людьми упущен Чен Сяован – один из самых опасных агентов тоталитарного пекинского режима, – а также прибывший к нему русский курьер.

–   Это плохо, – поморщился генерал.

–   Это поправимо, – спокойно ответил китаец. – Их ищут и найдут. Если только они не проберутся в горы, в зону боевых действий. Там наших людей нет.

–   Там есть наши люди, – негромко вступил в беседу шейх, пригубив минеральной воды из высокого хрустального стакана. – Правда, у них слишком много проблем, чтобы еще охотиться на этих двух собак. Но если все же попадутся, что с ними делать?

–   Допросить с пристрастием – список вопросов мы представим, – ответил генерал. – Не вербовать. После допроса ликвидировать, не оставляя улик.

–   Так мы поступаем с русскими наемниками, которых удается взять, – кивнул шейх. – Правда, давно не брали.

«Русский курьер? Русские наемники?» – подумал генерал. Он вспомнил Хемингуэя: «...А почему ты ненавидишь русских?» – «Потому, что они из той страны, где тирания, и мне ненавистны их лица»^[6].

На протяжении всей своей карьеры, начиная с Вьетнама, генерал Роджерс спасал цивилизацию от этой курносой, плосколицей, тусклоглазой русской заразы – грязной, упорной, неистребимой, словно тараканы. Кажется, предстоит новый бой. Что ж, ему не привыкать.

–   Скоро всех возьмете, – вернувшись к реальности, уверил он шейха. – Главное, удержать перевал до муссона. Если это получится, как минимум на полгода горы ваши. За это время мы проведем через ООН вопрос об автономии мусульманских районов и вводе туда миротворческого контингента из Малайзии и США.

–   Хорошо бы...– с сомнением в голосе проговорил шейх. – У нас нет ни авиации, ни тяжелой артиллерии. Можем не удержать.

–   Тогда вступит в силу другой план. Главную роль в нем будут играть ваши люди, – кивнул генерал фалунгуновскому представителю.

–   Они готовы, – вежливо поклонился тот. – Мы будем строить царство Будды в этой еретической стране...

–   Никакого Будды в горах! – жестко перебил шейх. – Там будет зеленое знамя Ислама, а не это... – Он брезгливо указал на полотнище с желтой свастикой.

–   Господа, господа! – вмешался генерал Роджерс. – Я полагаю, места хватит всем. А миротворцы позаботятся о разумном разделении территорий с различным вероисповеданием. Самое главное – пресечь деятельность преступных организаций из континентального Китая. По сведениям нашей разведки, в их планы входит строительство в горных джунглях, по меньшей мере, одного тайного комплекса – настоящей «крепости будущего». Вы представляете, что может быть в этой крепости: героиновые заводы, лаборатории по клонированию, мастерские для печатания фальшивых долларов?..

–   В горы мы никого не пустим! – обрезал шейх. – Там стоят крепости правоверных и других не будет!

–   В какой форме предполагается присутствие военного контингента Соединенных Штатов? – поинтересовался фалунгуновец.

–   В постоянной, – с ходу ответил генерал. – Всерьез и надолго. Обо всех планах Пентагона я, разумеется, не имею права сообщать. Могу лишь сказать, что намечено строительство крупной военной базы – по образцу косовской «Бондстил», созданной для прикрытия албанцев. Принципы взаимодействия американской армии с мусульманскими военными отрядами, отработанные в Боснии и Косово, будут реализованы и в вашей стране.

–   Каковы задачи новой базы? – снова спросил шейх, медленно поворачивая стакан в пальцах.

Генерал посмотрел в окно. С высоты распахнулась просторная зеленая долина, в которой свободно стояли группы белых небоскребов. Вдали поднимались волнистые синие горы.

–  Главная задача, – продолжил американец, – охрана планируемого радарного комплекса, который станет элементом глобальной противоракетной обороны.

–  Тогда в чем проблема? – спросил китаец. – Ведь нынешнее правительство не против?

–  Это так, – подтвердил генерал, – оно не против. Но мы не можем доверять правительству, которое тесно связано с Пекином. Размещение комплекса требует более разумного руководства страной, лояльного ценностям западного мира...

–  А Вьетнам? – неожиданно спросил фалунгуновец.

–  Что – Вьетнам? – не понял генерал. При этом янки слегка передернуло – ему вспомнились «ревущие шестидесятые», загубленные в хлюпающих джунглях этой, так и не добитой ими страны. Да, были времена... Серо-голубой двадцатишеститонный «Фантом» на скорости 1800 км/час мчался над лесом, приопустив хищный клювоподобный нос. Под короткими загнутыми крыльями – полный комплект ракет «Шрайк» и «Мейверик»; подвесные баки до отказа заряжены напалмом. Молодой лейтенант Роджерс знал, что происходит внизу: узкоглазые худощавые люди в тропических шлемах и темно-зеленых рубашках, руководимые «Иванами», ухватившись за веревки, на мгновение пригибали к земле пальмы, маскирующие установку SAM^[7]. На фоне бешено мчащихся деревьев появлялись клубы дыма и пламени, из которых возникал длинный снаряд, за ним еще один. «Эти дьяволы, летящие, чтобы убить тебя, делают христианином самого закоренелого язычника», – говаривал их командир полка. Но и он не ушел от «Гайдлайна» – так американцы называли русскую ракету.

–  Во Вьетнаме, в этой еретическо-коммунистической стране, русские усиливаются с каждым днем, – меж тем продолжал мистер Бяо. – Насколько я понимаю, в этом году «Амоко» потеряла последнее газовое месторождение в заливе Бакбо...

– Вы хорошо информированы, – криво усмехнувшись, подтвердил генерал. – Разумеется, радарный комплекс будет элементом глобального давления не только на Китай, но и на Россию. Как и на все недружественные нам режимы.

«На всех, кого высоколобым чистоплюям из Госдепа заблагорассудится вписать в «ось», «треугольник» или иную фигуру, символизирующую зло», – подумал Дуайт Роджерс.

Пискнул сотовый.

– Генерал Роджерс слушает! – Он помолчал, принимая сообщение, потом снова посмотрел на собеседников: – Прошу извинить, господа, – срочно вылетаю в Таиланд. Полагаю, вы продолжите беседу, обсудив детали будущего взаимодействия мусульманских и... э-э-э... – он снова покосился на свастику, – иных территорий. И, разумеется, символику нового государственного флага. Всего наилучшего!

После ухода американца мусульманский шейх задержался ненадолго – ему надо было лететь в Лондон на большой съезд исламского движения «Аль-Мухаджирун», занимающегося сбором средств, закупкой оружия и вербовкой добровольцев для повстанческих отрядов.

Оставшись один, фалунгуновец сделал звонок в столичный город, который лишь недавно покинули Андрей с Ченом. Результаты только что проведенных переговоров потребовали ускоренной подготовки к началу операции. Главным было нейтрализовать Чена, одного из самых опасных противников, связанных с коммунистическим Китаем. Неплохо бы взять и российского курьера, а потом обменять на одного из лидеров «Фалунгуна», недавно задержанного в Москве, – русские собирались передать его китайской ГБ.

Американский генерал тоже сделал звонок в столичный город, сидя в прохладном салоне дипломатического «линкольна», который вез его в международный аэропорт Куала-Лумпура. Звонок принял представитель ЦРУ полковник Кеннет Паркер. Он работал в одном из небоскребов Даунтауна, под «крышей» американской электронной компании «Лорал».

–   Паркер слушает! – По твердому голосу полковника никто не догадался бы, что тот выглядит как плейбой среднего возраста, единственное занятие которого – прожигание жизни где-нибудь на Багамах.

–   Хай, Кеннет, это Роджерс.

–   Здравствуйте, генерал.

–   Как там у вас?

–   Пока без перемен.

–   Возможно, перемены начнутся на днях. Вы понимаете, о чем я?

–   Да, генерал, – голос Кеннета почему-то сбавил твердости, – я понимаю.

–   В чем дело? – чутко уловил перемену в тоне генерал Роджерс.

–   Последние материалы из Китая еще не переданы в «Лорал». И не будут переданы, если ситуация изменится достаточно резко.

–   Это проблема?

–   Проблема не в самих материалах. Может прерваться весь ракетный бизнес, и тогда его перехватят русские. Вы же знаете, после запуска проекта глобальной ПРО китайцы косо смотрят в нашу сторону.

–   Вы не преувеличиваете? – спросил генерал Роджерс.

–  Возможно. Но есть и реальные признаки. Генерал подумал о прибытии русского курьера.

Что же он привез? И что повезет назад, в Россию? Если бы Шинкарев знал, что попал в поле зрения самого Дуайта, мать его, Роджерса, возможно, был бы польщен: вон с каких верхов отдан приказ о его ликвидации!

–   А что говорит эта ваша... – помолчав, спросил генерал.

–   Крыса? Ничего не говорит. Отказывается делать что-либо, помимо выполнения прямых функций – приняла, описала, передала.

–  Следовательно, она не лояльна?

 Американская гражданка работает на китайцев? Или, похлеще того, на русских? Что ж, она не первая, и, возможно, не последняя. Но тем хуже для нее.

–  Прямых доказательств нет, – ответил полковник, – но... что-то есть. Это всегда чувствуется.

Полковник Паркер курировал тайное сотрудничество электронной компании «Лорал» и министерства обороны Китая. Непосредственно получением материалов из Китая занималась сотрудница «Лорал» Патриция Фергюсон, агентурная кличка Крыса. В последнее время возникли подозрения насчет ее нелояльности, и связь с русским курьером была лишь одной из причин, и не самой главной. Резкое же обострение обстановки угрожало всему американо-китайскому сотрудничеству в ракетной области. Не в этой ли связи в страну прибыл русский курьер? Тот самый курьер, что находился в подозрительных личных отношениях с Крысой.

–  Нельзя ли отложить операцию? – поинтересовался полковник.

–  Операция отложена не будет, – твердо ответил генерал. – Это решено. В стране предполагается размещение одного из комплексов нашей системы ПРО, причем именно в горной местности. Для этого нам нужен мусульманский контроль над горами и лояльный режим в столице. Кстати, я слышал, некоторые люди из окружения президента являются противниками участия страны в проекте ПРО. Кто они?

–  Главный противник – генерал Кьонг, командующий ВВС. Крепко связан с континентальным Китаем. Похоже, китайцы рассчитывают сделать его следующим президентом. Сильная личность и сильная политическая фигура. Есть и другие, помельче.

Генерал Роджерс знал генерала Кьонга – встречались на приемах в американском посольстве. Типичный голливудский злодей, узкоглазый азиатский царек с «катаной» на боку и «Калашниковым» за спиной. Как все они – подтянутый, худощавый, мускулистый, в попугайно-пестром мундире с коллекцией экзотических орденов на всю грудь. Хотя этот, кажется, предпочитает «пятно», даже на приемах. К концу фильма его должен сокрушить «хороший парень» – Дольф Лунгдрен или Чак Норрис. Только где взять такого?

–  Ваши предложения, полковник?

–  Локализовать события в горах. Нейтрализовать угрожающие факторы в столице. Избавиться от недружественных персон. Получить материалы последней партии, сохранив контакты Силиконовой долины с Пекином.

Генерал Роджерс задумался. Предложение полковника было выполнимым, хотя и с трудом. До сезона дождей считанные дни, мусульмане вполне могут удержать горы. К сожалению, нельзя помочь им авиацией, как в свое время помогли кубинцам на Плайя-Хирон, черт их всех подери... Но можно нажать на командование местной армии, добиться отказа от двух ударных соединений. Можно даже потребовать смещения генерала Кьонга и прекращения авиаударов по позициям мусульман. В случае успеха все ключевые игроки будут поставлены перед новыми обстоятельствами, что даст возможность продолжить как общую геостратегическую комбинацию, так и конкретный ракетно-электронный бизнес...

–   Я свяжусь с Пентагоном и Госдепом, – прервал молчание генерал, – а вы действуйте по своим каналам. В ближайшее время с вами свяжутся китайцы, лояльные ценностям западной демократии. Будете работать с ними. Вы поняли?

–   Так точно! – четко ответил полковник, затем продолжил: – Генерал...

–   Что еще?

–   Крыса... Кажется, от нее больше проблем, чем пользы.

–   На ваше усмотрение. Теперь все? Тогда действуйте!

«Линкольн» сбросил скорость, сворачивая к правительственному терминалу аэропорта.

***

Андрей смотрел на горы, мелькавшие за лобовым стеклом, в то время как машина уже полчаса шла длинным извилистым спуском с перевала. За очередным поворотом распахнулась широкая долина, позади которой воздушно синели горы. Аккуратные белые домики рассыпались по расчищенным склонам до самой опушки тропического леса; несколько улиц вытянулись вдоль неширокой, мелкой реки. Прокрутив последний серпантин на крутом склоне и свернув перед мостом с шоссе, машина медленно двинулась по городской улочке, покачиваясь на старой, местами просевшей брусчатке. По обеим сторонам стояли двухэтажные белые дома с разноцветными тентами и жалюзи, опущенными в жаркий день, который постепенно переходил в такой же жаркий вечер. За поворотом открылась небольшая площадь с красно-белой заправкой «Шелл», рядом стояло невысокое строение из темных бревен под толстой крышей из пальмовых листьев.

Вонг остался заправлять машину, а Чен с Андреем, перейдя горячую от зноя площадку, вошли в бунгало. Внутри было темно, прохладно от кондиционера, в узких окнах голубело небо, тускло отсвечивая в толстых плахах столов и тяжелых скамьях, темное дерево которых было вылощено локтями и задами посетителей.

–  Вот тут мы умоемся, побреемся, да и перекусим.

–  А Вонг? – спросил Андрей.

–  Пообедает в «Макдоналдсе», на бензоколонке. Что поделаешь, любитель американской еды. Странно для вьетнамца, не правда ли?

–  Может, это форма обрядового каннибализма? Вдруг он представляет, что он Виктор-Чарли^[8], поедающий пленного Джи-Ай?^[9]

–  С чего ты взял, что вьетконговцы жрали янкесов? А Вонг, кстати, сам из эмигрантов. Его семья сбежала из Сайгона. Впрочем, для Вонга это древняя история, как и для всех нас.

–  Кто не помнит историю, для того она повторяется.

–  Может, и так, – согласился Чен. – Ладно, давай съедим что-нибудь.

Приведя себя в порядок, они заказали plat du jour ( Дежурное блюдо дня (фр.)).: острый черный рис с печеными красными бананами, к нему по банке австралийского лимонного пива «Две собаки». Заказ принесла индийская девушка-официантка; у нее были диковатые темные глаза под тяжелыми веками, смуглое цыганское лицо, яркие, но жесткие губы, толстая черная коса. Одета она была в длинную синюю блузу с серебристой вышивкой, легкие штаны кофейного цвета в синюю полоску; на округлых плечах лежал шелковый платок с темно-розовым цветочным узором.

–   Вот и эти еще, – заметил китаец.

–   Индийская диаспора?

–   Она самая. Пока молчат, но... Здесь все очень сложно, Эндрю. Ты пока в стороне, но все же постарайся понять.

–   Постараюсь. – Андрей снял с куай-цзы^[10] хрустящую бумагу с пожеланием счастья на китайском языке. – Странный ты, однако, китаец.

–   Это еще почему? – В голосе Чена послышалась настороженность.

«А почему, в самом деле? Да так – странный, и все».

–   Не знаю... говоришь как-то не так, и вообще... Я китайцев-то видел.

–   Где же ты их видел?

–   То здесь, то там.

–   Понятно. Интересный ты человек, Эндрю, все замечаешь. Вот и погоду утром заметил.

–   Привычка.

–   А ведь ты прав насчет странности. Хотя я мог бы возразить, что китайцы, как и русские, тоже разные. Сам я из Харбина, с Северо-востока. Некоторое время жил в Союзе, бывал и в России, по разным поводам. Знал некоторых русских, особенно из старых эмигрантских семей. Но, – крепкий указательный палец качнулся перед лицом Шинкарева, – ни для твоей ситуации, ни для наших с тобой дел это не имеет никакого значения. Ни-ка-ко-го! Если живы будем... А теперь к делу: давай посмотрим, что привез.

Открыв спортивную сумку, которую прихватил в машине, Чен вынул и поставил на стол тонкую серую «Тошибу».

Андрей поднял экран-крышку, запустил программу. Чен отдал ему привезенный диск. Темное поле экрана ожило: на синем фоне тонкими белыми линиями прорисовалось странное устройство – небольшой цилиндр «смотрел» вверх, опираясь на лепестки раскладного лафета и своим видом напоминая марсианский зонд. Рядом был нарисован какой-то шарик. Программа повертела чертеж, показав изделие спереди, сбоку, сверху. На вынесенных габаритных линиях возникли размеры, снизу появилась табличная спецификация.

–   Это она? – спросил Чен. – Как точно называется?

–   Она самая. Противовоздушная мина «Темп-два». Испытана на полигоне авиасистем ГосНИИПАС в городе Кратове, под Москвой. Заряд разработан в Институте экспериментальной физики в Сарове, это бывший Арзамас-Шестнадцать.

–   Как эта штука работает?

–   Засекает низколетящий объект микрофонами и разворачивается на звук, захватывая цель инфракрасными датчиками. Прицелившись, взрывается – выбрасывает сжатое взрывом, сверхплотное медное ядро. Оно летит с космической скоростью – три километра в секунду. Сносит любой броневертолет на высоте до трехсот метров. Есть другое решение – стрельба пучком тяжелых осколков.

–   Какая броня пробивается?

–   Любая: с навесной динамической защитой, с прокладками из керамики, из обедненного урана. Можно устанавливать такие изделия сотнями и тысячами, окружая важные стратегические объекты: ракетные установки, радарные комплексы. Кстати, куда вы собираетесь ставить? Вокруг ракет?

–   Каких еще ракет? – поморщился Чен. – Нет у нас никаких ракет.

–   Понятное дело, нет, – пользуясь случаем, доставал его Шинкарев. – А дальности какой: малой, средней? Кстати, при некоторой модернизации такими минами можно сбивать и «Томагавки»^[11].

–   Нет у нас ракет, сказал же. А эта модель может сбить «Томагавк»?

–   Эта – нет, насколько я знаю. А что, важно?

– Пока неважно. Есть у нас некоторые идеи по поводу такой мины. Они тоже войдут в коммерческое предложение, которое ты повезешь. Демонстрация имеется?

– А то как же! Как в лучших домах.

Шинкарев «вышел» из каталога комплектующих и «кликнул» на флажке «Demo». На экране появился трехэтажный серый дом под широкой черепичной крышей, с арками балконов. Из одного окна вырывался дымок, плясало слабое пламя пулемета. По стенам дома вдруг замелькали короткие яркие вспышки, из-под них посыпались осколки камня, штукатурка и красная кирпичная пыль. Вспышки ударили в каменный подоконник, разнесли деревянную раму. Пулеметное пламя дернулось вверх, затем исчезло.

– Где это? – спросил Чен.

–  Кипр. Южная окраина северного, турецкого Кипра. Греческая военизированная группа перешла границу, заняла пару кварталов. В ответ турки бросили вертолеты. Смотри дальше.

На экране, в пыльно-голубом небе, показался вертолет – длинный, темный, с хищными обводами.

–   «Эрдаган»?

–   Он самый. Русская «Черная акула» турецкой сборки, с израильской электроникой.

От брюха вертолета отделилось пятно яркого пламени. Ракета пошла в скопление невысоких белых домов с прямоугольными балконами. Из черепичного навеса вырвалось облако черно-серого дыма, мелькнули языки огня, в воздух, кувыркаясь, взлетела бетонная плита.

–   Ну и что? – пожал плечами Чен.

–   Сейчас.

Еще раз показался вертолет, на новом боевом заходе. Где-то рядом с видеокамерой раздался негромкий ритмичный звук – судя по всему, работа какого-то механизма. Картинка еще сместилась, затем сильно вздрогнула, а вертолет, превратившийся в шар из обломков и дыма, медленно летел вниз по мертвой баллистической траектории.

–   Ну как? – спросил Андрей.

–   Впечатляет, – после недолгого молчания процедил китаец.

–  Так куда вы будете ставить такие мины?

–  Я слышал, ты практикуешь ушу, – сменил тему Чен. – Долго занимаешься?

–  Лет шесть, но с перерывами.

–  Школа?

–  Внутренняя. Тайцзи-цюань.

–  Понятно... Кто Учитель?

–  Китаец один, в Питере. Не Учитель, правда – так, инструктор...

–  Ладно, посмотрим на твое ушу. – Чен расслабился, откинувшись на стуле. – А сейчас пора ехать, девушки заждались.

–  Ну, за девушек!

Они звякнули почти опустевшими банками.

–  Как там у вас говорят: «Давай, космонавт, потихонечку трогай...»

–  «И песню в пути не забудь».

Когда они вышли из бунгало, по улицам городка уже протянулись длинные вечерние тени. Зарозовели кучевые облака на восточной стороне теплого неба. «А дождик-то пойдет, однозначно». Лесистые горы, замыкающие долину, стали отчетливыми; резкие тени обрисовали рельеф дальних скал, днем видневшихся лишь туманными силуэтами.

–  Пройдемся. – Чен двинулся пешком вдоль по улице, к выезду на шоссе.

–  А машина?

Их темный «Пежо» куда-то исчез с бензоколонки.

– Поедем на другой. Вот и она, кстати. Давай, забирайся!

Из проулка неожиданно вывернул широкий пятнистый «Хаммер» с притемненными оконцами. Чен с Шинкаревым устроились на заднем сиденье; внутри было темно, жестко.

–  На виллу! – скомандовал Чен водителю, коротко стриженому азиату в «пятне».

–  Почему на вездеходе? – спросил Андрей. – Едем стрелять, что ли?

–  Едем ужинать. Надеюсь, девушки уже на кухне. Эта машина в глаза не бросается – на дороге сейчас таких много.

–  Я вижу. А что, надо прятаться?

–  Надо. Мы еще не оторвались.

Выезжая на шоссе, машина пропустила открытый джип военного патруля. Из-за четырех зеленых касок торчал вороненый ствол крупнокалиберного пулемета. По шоссе двигалась еще одна колонна военных грузовиков под охраной французских восьмиколесных бронеавтомобилей ЕБР-75 «Панар». Андрей не видел в бою таких машин, но знал, что на них юаровцы в 70-х воевали в Анголе. За «Панарами» и пристроился «Хаммер», таким образом, чтобы его можно было принять за машину сопровождения. Похоже, пассажиры нескольких темных джипов, на большой скорости промчавшихся мимо, ничего не заподозрили.

–  И они туда же? – спросил Андрей.

–  Кто именно? – Чен едва заметно напрягся при появлении джипов.

–  Военные. А кто еще?

Андрей заметил, как Чен слегка откинулся назад, словно хотел вжаться в жесткую спинку сиденья и отвести голову подальше от окна. «А эти кто такие? Из города? За нами?» – подумал Андрей про людей, сидевших в джипах, но уточнять не стал.

–  Ну да, военные, – неохотно ответил Чен. – Конечно, все туда.

–  А обратно?

–  А вот обратно не все. Как обычно.

Подъем долго тянулся вверх, тени от леса и придорожных скал, все удлиняясь, частыми полосами пересекали шоссе. С перевала показалась блестящая полоска моря и сразу пропала, снова пошел длинный спуск, кружение по серпантинам, перелеты над ущельями по легким решетчатым мостам. Все сильнее краснели облака, густели тени. Наконец горы отступили, а машина, выкатившись с последнего уклона, на большой скорости пошла по ровной прямой дороге вдоль прибрежной полосы, застроенной двух-трехэтажными виллами. Ухоженные дворики окружала пышная зелень, в разрывах живых изгородей мелькали подстриженные газоны, дорожки, вымощенные кирпичом, дорогие машины под навесами.