Текст книги "Тайное тайных"
Автор книги: Всеволод Иванов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 40 (всего у книги 49 страниц)
В публикации журнала «Шквал» проставлена дата написания повести: февраль 1926 г.
Первый вариант, опубликованный в альманахе «Пролетарий» как самостоятельное произведение, предшествовал ТТ, и изменения, внесенные в него, были продиктованы общим замыслом книги, в то время как правка в журнальных публикациях, скорее всего, была выполнена редакторами и связана с общей направленностью журналов 1920-х годов (см. в настоящем издании статью «История текста рассказов книги „Тайное тайных“» в Приложении).
Дополнительно отметим еще ряд исправлений текста в первом варианте. Фигура рассказчика – шулера и вора Галкина – стала в ТТ, насколько это возможно, более симпатичной: в начале повести в портрет Галкина добавлено сравнение: «А вместе с тем было в нем пленительное тление мечтательности и какое-то бродячее страдание, какое бывает у старых собак, покинутых хозяином»; снята ирония по поводу раскольников: «…вериги те от одного схимника-пустынника к другому по наследству переходили, – цена-а!»; в главе 14-й добавлены слова раскаяния и реплика повествователя: «А я его, я с ним как поступил! С того времени, к сожалению, я не встречал Галкина». Рассказ Галкина в ТТ получает четкое жанровое определение: было «А передал бы ты што, Петрович» – стало «А передал бы ты сказку что ли».
Публикацию в «Молодой гвардии» предваряла редакционная преамбула, в написании которой, возможно, принимал участие Вс. Иванов: «Повесть эту рассказывает автору карманник и шулер Галкин (поэтому часто и встречаются вперемежку с раскольничьими словечки „блатные“): во времена Петра I ушли от преследований полиции раскольники-изуверы в сибирскую тайгу на неприступный Белый Остров. Развели они там пашни, вверху в горах на Острове поселились схимники, и сношения с внешним миром имели они через зырян, живших на краю тайги. Зыряне выменивали у раскольников на порох и железо драгоценные меха. Но в революции негде было купить зырянам пороху и железа, – не появились они в обычное время к обычному месту – на холмике к трем соснам. Правление Островом переходило из рода в род к начетчикам Котельниковым, в годы революции правила старица-кино-виарх Александра и росла у ней тоскующая по миру дочь Саша» (С. 47).
При подготовке повести к переизданию в СС-2 из текста изымается авторская характеристика эпохи: «В такое-то великое да расстрельное время», упоминание о том, что «от баб матросы не отказались», что «игумны, матушка, все сбежали, а то и пристрелены», о «блудливом совете» и о том, что вопросы о земле раскольники будут решать сами: «Земли много, нарежем, – ответил Запус и подумал тут он: „Сами разберутся, надо забусить“». Облагораживается весь облик комиссара Запуса, а потому сокращаются слова: «такая морда», «по старой привычке за чресла» и т. п. Разговоры Запуса с крестьянами (6-я гл.), с начетником Гавриилом (8-я гл.), с Сашей и Мирошкой (11-я гл.) также подверглись редакторской правке. Блатной жаргон заменен словами литературного языка, особенно в речах Запуса: «Я бабу вашу не загорбил» (в СС-2 – «не тронул»), «объясни, пожалуйста, что ты за талы-гай („шушера“) и где могла <…> такая рожа родиться. Смотреть на тебя жохомно» («муторно»); «Знаете – идет борьба не на живот, а на смерть на всех фронтах за социальное („социалистическое“) отечество… а с вас надо „старабачитъ“ („собрать“) каких-нибудь пять тысяч белок. За такие дела-то… да со мной „не картавь“, я по „херам“ говорить могу» («не шути») и т. п. Речи и мысли Запуса стали более «идеологически верными»: вместо «и понес» напечатано: «И продолжал: – Может, им и про революцию неизвестно! Может, они думают, что все при царе живут!»; вместо «А Запус весь в расчетах – сколько же можно продналогу собрать с них», – «А Запус весь в расчетах – как ему раскольников упропагандировать» и т. д. Характерная трансформация произошла и со словом «пролетариат»: благодаря сокращению фраза приобрела совершенно иной смысл: «Насчет про-ле-та-ри-ата… Не могу такое слово на морозе говорить, не русское слово. Температура для такого слова – пятьдесят градусов баня».
Кроме идейной направленности, как и в других рассказах книги, пострадала образная сторона повести: «допризорные» автора меняются на литературное «беспризорные», в той же 1-й главе вместо некоего обобщенного образа Чека среднего рода, которое «спросило» и «добавило» (возможно, отсылка к «значительному лицу» Гоголя), появляется вполне реалистический «дежурный по чека»; в фразе «доход от этого брака, как самовар – беззаботный» яркое сравнение заменено словом «бесспорный», «безменный человек» превратился в «неизвестного человека» и т. д.
В истории текста повести «Бегствующий остров» можно выделить два этапа. Первый – публикация ее как самостоятельного произведения в 1926–1927 гг., печатание фрагментов в журналах, включение в ТТ и СС-7 (тексты в двух изданиях идентичны). И второй этап – скорее всего, 1929–1932 гг., когда Вс. Иванов включает повесть в состав романа 1922–1923 гг. «Голубые пески» в качестве его заключительной части. Эта уже 3-я по счету редакция романа была опубликована в 1933 г. под заглавием «Васька Запус, или Голубые пески». Ранее, в 1928 г., писатель добавил в начало и конец романа разделенный на две части рассказ 1928 г. «Подвиг Алексея Чемоданова», с изменением имени главного героя на Василий Запус (см. в настоящем издании примечание к рассказу «Подвиг Алексея Чемоданова»).
Несмотря на высокие отзывы многих современников, роман «Голубые пески» в 1920-е годы расценивался как творческая неудача автора. Центральный герой именовался «лубочным» и «олеографическим» (В. Полонский). Тем не менее уже в этой редакции романа, в финальной легенде о голубых песках и золотой дороге, ведущей к счастью, звучали тревожные размышления писателя о возможности бескровного осуществления в России новой социальной утопии. Вторая редакция завершалась смертью героя, так и не нашедшего ответа на вопрос: «…убивать имеем право или нет?» (Иванов Вс. Голубые пески. М.; Пг., 1923. С. 168).
Перенесенная из финала в эпиграф тема обетованной земли получила в этой редакции статус философского ключа романа. В окончательной, 3-й редакции эпиграф перекликался с заключительной частью, куда без изменений вошла повесть «Бегствующий остров». В каком-то смысле можно говорить о том, что, завершая роман «Голубые пески» и книгу ТТ повестью «Бегствующий остров», Вс. Иванов попытался дать свой ответ на один из вопросов, центральных для XX в. – его истории, культуры и человека.
Естественно, что критика 1920-х посчитала такой финал ТТ неубедительным: «Слишком скомкан конец, рисующий быструю победу любви к жизни, к детям, к любовнику над религиозной идеологией» (Горбачев Г. Указ. соч. С. 232).
Своей повестью «Бегствующий остров» Вс. Иванов вписывается и в современный ему литературный контекст. Расколу и сектантству посвящали произведения Д. Мережковский, А. Белый, М. Пришвин и др. Параллель между расколом церкви XVII в., борьбой приверженцев старой и новой веры, и революцией 1917 г. и последовавшей за ней Гражданской войной не раз проводилась в русской литературе 1910-1920-х годов. Так, в рассказе А. Толстого «День Петра» (1918) драматический диалог между раскольником Варлаамом и царем Петром, в котором старец видит «обреченного на еще большие муки брата» (Толстой А. Полн. собр. соч.: В 15 т. М., 1948. Т. 4. С. 413), знаменует невозможность примирения. В середине 1920-х годов в произведениях писателей, близких Иванову по серапионову братству, также нашла свое воплощение символически трактуемая тема раскола и утраты прежней веры. Н. Никитин в книге «Екатеринбургские рассказы» (1927) писал: «Дух этот старый: от Николы – корабля, от старых разгульных кабаков, золотых россыпей, где скандалы, убийства, смерти. Пустынного раскола дух, пустынных старых лесов, где звон деревянный и крест о восьми концах, и строгое жестокое соленье, и где дух нашел себе отдушину на миру, в кабаке, где, нагуляв, набражничав, исхлестав своей пьяной похабью даже старых кабацких баб, истовые люди опять принимались за пост и моленье, и за дело, где наживались на людях, на хлебе, на конях и на золоте, на всем, что попадало в руки» (Никитин Н. Екатеринбургские рассказы. М., 1927. С. 7).
Совершенно в иной интонации исполнена тема утраты веры в душе человека в произведениях «новокрестьянских писателей» – С. Клычкова, Н. Клюева и др. Сближая себя с хранителями «древлего благочестия»: «Кости мои от Маргарита, / Кровь от костра Аввакума» («От иконы Бориса и Глеба…» // Клюев Н. Сердце единорога. СПб., 1999. С. 6), Н. Клюев писал о грядущей судьбе своих единоверцев: «Керженец в городском обноске, / На панельных стоптанных каблуках… / О родина, ужели в папироске / Больше ласточек, чем в твоих полях» (Республика, 1918 // Там же. С. 385).
Альманах артели писателей «Круг», где в 1920-е активно печатается Вс. Иванов, публикует в 1925 г. отрывок из романа С. Клычкова «Чертухинский балакирь» – «Два брата», в котором автор, размышляя о расколе церкви, о триперстии и щепоти, также проводит параллель с современной ему эпохой: «Из-за одного этого нечего зря лезть на рожон… вера в человеке гораздо глубже сидит! Как перекрестишься, и как возгласишь – не все ли это равно… Вон теперь как пошло: совсем лба не крестят… И тоже, пожалуй, что и это не в счет, потому: в делах веры важно больше не то, что в рот, а… что изо рта…
Сказано же: аще – бога любит, а брата… норовит за ворот… что тому бывает… То-то! <…> Вера в человеке – весь мир!..
Убить ее никогда ничем не убьешь!.. Разве вот сама она сгаснет, как гаснет лампада, в которую набьются с ветра глупые мухи, летя из темноты на лампадный огонь… как сгаснет может и мир!..» (Клычков С. Два брата // Альманах артели писателей «Круг». № 5. М., 1925. С. 124–125).
Очевидна близость подхода к теме названных писателей и Вс. Иванова, героиня повести которого, старица Александра, видя, что срублены три вековые сосны – «Три святителя», с горечью произносит: «Так и старую веру покрушили».
Из современников Вс. Иванова наиболее интересное соединение тем раскола и земли обетованной с современностью дал А. Платонов в рассказе «Иван Жох» (1927). Как и Иванов, поставив рядом историю (XVII в. у Иванова, XVIII в. у Платонова) и новое время (1918 г. у Иванова, 1919 г. у Платонова), писатель показывает мечту раскольников («Благочестия ж нету в Москве – горит оно где-то в опоньской стране на Беловодье». – Платонов А. Сочинения. М., 2004. Т. 1. С. 29) и ее воплощение – Вечный Град – на Дальней реке, просуществовавшую до 1919 г. тайную и самую богатую раскольничью столицу. В качестве новой обетованной земли предстает перед красноармейцами Москва – «город, очаровавший нас неимоверной жизнью, цветущей уже второй год» (Там же. С. 38). Судя по содержанию рассказа, отношение автора к мечте о «царстве покойного богатства и сытой жизни» (Там же. С. 40) далеко не однозначно: и достижение его, и борьба за него во все времена связаны с необходимостью проливать кровь – будь то смерть Ивана Жоха от руки сподвижника, или стремление Сорокина «драться с красными <…> за веру, за Вечный град, за тишину истории» (Там же. С. 41), или смерть того же Сорокина в тюрьме в 1920-м году, последовавшая в результате борьбы за новую утопию.
Критику 1920-х годов в повести «Бегствующий остров» привлекло прежде всего описание Ивановым «странной, проникнутой мистически-религиозными таинствами» жизни: «„Бегствующий остров“ интересен не столько историей встречи Васьки Запуса и Саши <…>, сколько чисто бытовым материалом. Много места уделено описанию верований и обрядов раскольников, их замкнутой жизни и их смятению, когда на Бело-Острове появляется „табачная нечисть“, а в городе укрепляется „басурманская сила большевиков-никониан“» (Рудерман М. Новинки художественной литературы // Комсомольская правда. 1927. 6 февр. С. 4).
Восторженные отзывы в кругу критиков-перевальцев вызвала сюжетная линия Василия Запуса: «Очень характерно, что через несколько лет Всеволод Иванов возвращается к своему „золотому и созревшему колосу“ – Васе Запусу в одной из последних повестей „Бегствующий остров“, повести хрустально ясной; шлифованные ее грани играют радужным светом легенды, какой спустя десять лет окружили память комиссара Запуса, который „до красоты всегда страдание имел“. Легенда наделила его голубым конем, юной девушкой, как черемуха, разузорила судьбу его отважными подвигами сказочно-веселого преобразователя» (Пакентрейгер С По следам зверя // Всеволод Иванов. Критическая серия. М., 1927. С. 160–161). Критики других направлений откликнулись на новую историю о Запусе скорее с недоумением: «Растянутый рассказ Иванова „Бегствующий остров“ повествует о подвигах старого нашего знакомца комиссара Запуса. <…> Впрочем, роль Васьки Запуса в рассказе случайна и мало правдоподобна. <…> Сущность „Бегствующего острова“ – история колонии раскольников <…>, сохранивших средневековый быт вплоть до революции. Только революция способна сдвинуть и пробудить к жизни даже такие законсервированные человеческие массы; об этом сдвиге и рассказано в „Бегствующем острове“. Вс. Иванов злоупотребляет здесь обнажением приема, всю эту историю зачем-то вкладывает в уста подозрительному вагонному спутнику и в заключение напоминает читателю, что это „ерунда все и сказки“» (Якубовский Г. Дома и за границей // Н. мир. 1926. № 11. С. 149).
Как заключительная часть ТТ повесть практически не рассматривалась критикой, отмечено было лишь общее для всей книги стихийное начало: «Основная черта его (Запуса. – Е. П.) характера – стихийность. <…> У Васьки нет какого-либо стойкого взгляда на вещи. Его мятежная душа повинуется всему, в чем есть сила, дерзновение, размах. Той же внутренней тягой к стихийному обладают и герои рассказов „Жизнь Смокотинина“, „Ночь“ и „Смерть Сапеги“» (Рудерман М. Указ. соч. С. 4).
(1) Сара (угол.) – деньги.
(2) Возгласы беспризорных раздались под окном. – После окончания Гражданской войны открывшаяся кампания борьбы за «новый быт» призвана была в короткий срок покончить с беспризорностью. Несмотря на планы новой власти, число беспризорных детей продолжало увеличиваться, о чем с конца 1925 г. как о серьезной проблеме заговорили центральные газеты: «…лучший способ увековечить память М. Фрунзе это – покончить с детской беспризорностью в Союзе, в борьбе с которой не надо жалеть ни усилий, ни народных средств» (Известия. 1925. 11 нояб. С. 6). В феврале-марте 1926 г. открывается широкомасштабная кампания, в которой принимают участие и писатели. Постановлением правительства по борьбе с беспризорностью создается Всесоюзный фонд помощи беспризорным, куда предприятия и граждане перечисляют средства, на передприятиях организуются общества «Друг детей», в газетах открываются специальные рубрики. В феврале 1926 г. газета «Известия» начинает «подписку на нужды борьбы с беспризорностью», что вызывает поток самых различных писем (например, письмо А. В. Луначарского: «Язва беспризорности все еще глубока и широка и является уже не только нашей бедой, но в известной степени и нашей виной». – Известия. 1926. 28 февр. С. 5), стихов («На плач несчастной детворы, / Лишенной ласк, ухода, хлеба, / Которой кров – земля и небо, / Ужель не отзоветесь вы. С моим стихотворением вношу 1 руб. и вызываю всех учащихся педагогических техникумов. Учащийся педтехникума Н. Дудин». – Там же), вызовов на соревнование. Несмотря на общий почин, весна 1926 г. показала, что «борьба с детской беспризорностью – крайне трудная проблема, рассчитанная на много лет. По самым скромным подсчетам, в одной РСФСР имеется 300 ООО беспризорных, на Украине – 400 ООО, а во всех союзных республиках – не менее 400 000. Чтобы обеспечить эту массу беспризорных, нужно 3500 крупных детских учреждений, нужно около 85 миллионов рублей. Решить этот вопрос можно только планомерно, и не в один год, а во много лет», – указывал председатель Верховного Суда СССР А. Винокур (Известия. 1926. 2 марта. С. 5).
(3) Галкин – персонаж с этой фамилией появляется также в рассказе Вс. Иванова «Бамбуковая хижина» (1928).
(4) Они, братец Иванушка и сестрица Аленушка… – Вс. Иванов не случайно называет «тихого убийцу» и «подругу по мастерству» вора Галкина, именами традиционных сказочных персонажей, показывая их трансформацию в новой России. В сходном контексте употреблялось имя героини сказки в стихотворениях «новокрестьянских поэтов». См. у Н. Клюева: «Наша русская правда загибла, / Как Аленушка в чарой сказке…/ Забодало железное быдло / Коляду, душегрейку, салазки» (1928). Эти герои также появляются в рассказе Иванова «Бамбуковая хижина».
(5) …в Мугани водопровод ведут на тысячу верст? – Для орошения водой из реки Араке земель в Муганской степи (Азербайджан) в 1920-е годы начала создаваться система каналов.
(6) …позагорблю слещить… – Загорбить (угол.) – забыть; слещить, лещить (угол.) – совершать карманные кражи. Здесь, вероятно: надо забыть про карманные кражи.
(7) Белуха – самая высокая гора Алтая на территории бывшего СССР.
(8) …о комиссаре таком – Ваське Запусе?.. – В «Истории моих книг» Вс. Иванов вспоминал о своем знакомстве с реальным Запусом: «В Омске, будучи еще красногвардейцем, я познакомился с командиром отряда, направленного из Москвы на Дальний Восток. <…> Командир отряда – Василий Запус, красивый и необычайно веселый человек, даже о каторге вспоминал со смехом. <…>…в Павлодаре о нем остались только рассказы, носившие легендарный характер. И позже о нем рассказывали лишь легенды. То говорили, что он ушел в Синьцзянскую провинцию Китая и составляет там армию, то де скрывается в алтайских горах, где кует ружья необычайной меткости, а заодно и пушки, то будто бы стал под чужим паспортом учителем гимназии и, отбив у городского главы Семипалатинска жену, поплыл с нею на лодке вниз по Иртышу и погиб во время бури. После прихода красных говорили, что он спустился со своим отрядом с Алтайских гор, но потом поссорился с семипалатинской властью, пошел на Омск, по дороге превратился в „зеленого“ и был убит при стычке» (Наш современник. 1957. № 3. С. 146–147). Запус стал центральным героем романа Вс. Иванова «Голубые пески» (1922–1923), рассказа «Человек за бортом» из цикла «Рассказы об Октябре» (1924).
(9) …про кота бессмертного рассказал. – Аллюзия на известный фольклорный сказочный сюжет, упомянутый, в частности, в поэме А. С. Пушкина «Руслан и Людмила» – «кот-ученый» (см.: Медриги Д. Н. Путешествие в Лукоморье: Сказки Пушкина и народная культура. Волгоград, 1992. С. 28).
(10) Засильник (засельник) – от «заселять» – первопоселенец (Даль I, 634).
(11) …от тысяча шестьсот восемьдесят пятого – проклятого – года… – В 1685 г. были изданы знаменитые «драконовские» 12 статей царевны Софьи и патриарха Иоакима, открывшие новую серию жестоких гонений на старообрядцев.
(12) В Драновитой палате при царевне-паскуде Софье-беспятой пришлось им закричать: «Победим, перепрехом!»… – Речь идет о публичном диспуте о старой и новой вере 5 июля 1685 г. в Грановитой палате Кремля в присутствии царевен Софии и Татьяны и царицы Натальи Кирилловны, матери Петра I. Упорство и страстность раскольников произвели более сильное впечатление на присутствовавших, чем богословская аргументация епископов, и психологически победа склонялась в их пользу. Тогда София прервала споры и пригрозила в случае дальнейших проявлений неуважения к иерархии и власти отъездом царской семьи из Москвы. Старообрядцы оставили палату торжествуя: «Победихом, победихом», – кричали они и поднимали руки: «Тако слагайте персты, веруйте, люди, по нашему. <…> Мы всех архиереев перепрехом и пострамиша» (см.: Зеньковский СА. Русское старообрядчество. М., 1995. С. 165–169). Грамматическая форма «перепрехом» – одно из вышедших из употребления прошедших времен старославянского языка – аорист, 1-е лицо множественного числа, – от глагола «перепьръти» – спорить, одержать верх в споре, тяжбе. В изложении Галкина только второй из глаголов сохранился в исходной форме, а вместо «победихом» (также аорист) употреблено простое будущее время – победим.
(13) Музыка (угол.) – воровской жаргон.
(14) «Стрелял сам саватеек», хоть и мелкозвонов «на кистях» не носил. – В первой публикации повести имеется сноска: «Бродяжил, но кандалов не носил».
(15) Напечатал Петр против них духовный пергамент… – Речь идет о правительственных распоряжениях эпохи Петра I по преследованию раскольников. Указом 1716 г. раскольникам было разрешено открыто жить в селениях и городах, но под условием платежа двойного налога. Пропаганда раскольничьего учения наказывалась смертью или ссылкой. Раскольники не имели права занимать общественные должности, обязаны были носить особую одежду, им запрещалось строить скиты, укрывательство раскольников влекло за собой тяжкие наказания, как противодействия власти. Здесь упомянут «Духовный Регламент» (25 января 1721 г.), по которому «по всей России никого из раскольников» нельзя было «возводить во власти, не токмо духовные, но и гражданские…» (см.: Старообрядчество: светское и церковное законодательство XVII–XVIII вв. Арзамас, 2001. С. 13–27, 127–128).
(16) Семен Выпорков – персонаж вымышленный. В его биографии совмещен ряд черт различных деятелей старообрядчества XVIII в.
(17) …немшоные бани, «четок монастырских» на железном стуле покушал… – Перечислены пытки, в XVII–XVIII вв. применяемые по отношению к старообрядцам. Немношный – не проконопаченный мхом (о деревенском доме).
(18) …находится та пустынь под Ярославлем, хутор купца Федорова. – Хоть известно, что под Ярославлем находились старообрядческие скиты, документальный источник истории купца Федорова не обнаружен. Весь эпизод связан с распространенным у старообрядцев самосожжением (гарью) – мученической смертью в огне, на которую добровольно шли многие из них, чтобы не попасть в руки антихриста. Самосожжению предшествовали многочисленные сожжения старообрядцев как специальный вид казни (согласно 12 статьям царевны Софьи) и как вид массовой карательной операции. Речи Оглобли против самосожжения также имеют исторические источники. В самом старообрядчестве с 1680 г. высказывались протесты против самосожжения.
(19) Белый Остров – поселения с названием «Белый Остров» на территории Тобольской губернии (округа), Тюменской области не существовало. Примерно в 30 км на северо-восток от Тобольска находилась деревня Белая Абалакской волости Тобольского уезда «при речке Арезмянке, на проселочной дороге» (Список населенных мест Тобольской губернии. Издание Тобольского Губернского Статистического Комитета. Тобольск, 1912. С. 36). В советское время деревня вошла в Верхне-Аремзянский сельсовет Тобольского района, Тобольского округа, Уральской области (Список населенных пунктов и Административное деление Тобольского округа, Уральской области на 1 октября 1926 г. Тобольск, 1926. С. 43). В этой деревне был скит староверов.
Самым крупным центром староверия на Тюменщине был Исетско-Ирюмский центр (ок. 70 км к югу от Тюмени). О Танаевской обители старообрядцев часовенного согласия, находившейся в этом районе, см.: Чернышов Л. В. Религия и церковь в Тюменском крае: Опыт библиографии: В 3 ч. Тюмень, 2004. Ч. 2. С. 112. В 1920–1930 гг. в связи с голодом, коллективизацией и репрессиями на Тюменщине происходила миграция старообрядцев (см.: Покровский Н.Н., Зольникова Н. Д. Староверы часовенные на востоке России в XVIII–XX вв.: Проблемы творчества и общественного сознания. М.: Памятники исторической мысли, 2002. С. 30–32).
«Меккой» старообрядцев на Тюменщине являлся так называемый «Остров Авраамия» на Бахметском болоте (20 км от деревни Юшковой, Тугулымской волости, Тюменского уезда), где находилась могила лидера урало-сибирского старообрядчества, старца-беспоповца Авраамия (ок. 1635-после 1702), и развалины его кельи (Остров Авраамия и его поклонники: Из быта раскольников беспоповщинской секты // Сибирская торговая газета. 1898. 14 мая. № 104. С. 2–3; Из старообрядческого мира // Сибирская газета. 1906. 10 дек. (№ 225). С. 3; Темплинг В.Я., Туров СВ. Авраамий (Алексей Венгерский) // Большая Тюменская Энциклопедия: В 3 т. Тюмень, 2004. Т. 1. С. 52).
(20) Аввакумовы слова – протопоп Аввакум Петрович Кондратьев (1620–1682) – у старообрядцев св. священномученик, крупнейший представитель раннего старообрядчества, писатель и публицист. Память 14 (27) апреля. Вероятно, имеются в виду последние слова, произнесенные Аввакумом перед сожжением в городе Пустозер-ске. Умирая, он высоко поднял руку с двуперстным крестным знамением и закричал народу из огня: «Будете этим крестом молиться, – вовеки не погибнете».
(21) …одна надёжа: второе пришествие Христово… со дня на день ждали… – Часть старообрядцев (например, беспоповцы) считала, что «антихриста» надо понимать в «духовном смысле», что царство его в мире уже наступило во время раскола русской церкви. Длится оно будет, согласно книге пророка Даниила, три с половиной года, а конец его описан у апостола Павла: «…его же Господь Исус убиет Духом уст Своих и упразднит явлением пришествия Своего» (2 Сол 2, 8).
(22) Денисов – Андрей Дионисьевич, князь Мышецкий (1674–1730) – начальник «киновии» Выговского поморского общежительства. Происходил из обедневшего к концу XVII в. рода князей Мышецких.
В 17 лет Андрей избрал отшельническую жизнь. Покинув дом, он вдвоем с другом всю зиму провел, скитаясь в лесах, не имея жилища. В 1669 г. познакомившись в одной из пустынь с Даниилом Викулиным, основал вместе с ним Выговское общежительство, формальным главой которого стал в 1702 г. (после ухода Даниила на покой) и пребывал им до самой кончины. На этом посту Андрей Денисов сумел проявить два противоположных качества, в равной мере снискавшие ему непререкаемый авторитет у старообрядцев-поморцев и уважение людей внешних, а именно: твердость во всем, что касалось вопросов веры, и дипломатичность, склонность к компромиссу в том, что касалось сношений с властью светской. Своим духовным и хозяйственным процветанием Выговское общежительство во многом было обязано его умелому руководству. Много путешествуя, он подолгу жил вне общежительства, заводил полезные знакомства в Петербурге и в Москве, организуя караваны с хлебом на Выг, пока еще у монастыря не было своей пашни.
Несмотря на свою большую занятость делами хозяйственными, Андрей Денисов оставил около 119 сочинений, среди них и выдающееся произведение старообрядческой апологетической мысли – «Поморские ответы», главным автором которого он был (по мнению некоторых историков, Денисов был автором и известных «Диаконовых ответов», написанных в 1719 г. Возможно, оба эти сочинения имели общий, пока не обнаруженный источник).
Денисов стал родоначальником выговской литературной старообрядческой школы, существовавшей вплоть до XIX в. и ориентировавшейся на его стиль. Умер Денисов после недолгой болезни, погребен на Выговском монастырском погосте. Позже там была выстроена часовня.
(23) Горбач (угол.) – заключенный, совершивший побег.
(24) Утренний начал – слово «начал» («начало»), которое в дальнейшем будет употребляться Вс. Ивановым не раз, может иметь несколько смыслов: 1) краткое молитвенное правило, которое полагают перед службой. Начал бывает малый (так называемый семипоклонный – то же, что приходные и исходные поклоны) и большой. Малый начал совершается так: три поклона с молитвой мытаря, всегда земной поклон после молитвы «Достойно есть…», после этого «Слава…» (поклон), «и ныне…» (поклон), «Господи помилуй» (дважды), «Господи благослови» (поклон). Эти три поклона (как и первые три) бывают земными и поясными в зависимости от дня. Завершается начал словами: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, молитв ради Пречистыя Твоея Матери…» и земным поклоном. «Большой начал» включает в себя чтение Господней молитвы («Отче наш»), 50-го псалма, Символа веры и ряда других молитв. Полный текст есть в старообрядческих церковных календарях и молитвенниках; 2) начал прощальный – так у беспоповцев называется обряд, предваряющий допуск к общей молитве брата, ранее за какое-либо прегрешение отлученного от молитвенного общения, но покаявшегося и загладившего вину; 3) начал общительный, или примирительный, – самый простой вид чиноприема от ереси, который бывает у беспоповцев при присоединении к другому, близкому по учению согласию.
(25) Воздвижение, еще значит, не было… – Праздник Воздвижения – древнейший христианский праздник, совершается 14 сентября. Назван в воспоминание великого в церкви Христовой события, бывшего в 313 г., когда после 300-летних гонений св. Елена, нашедши подлинный крест Христов, воздвигла его для общего чествования и поклонения.
(26) Киновиарх – начальник «киновии», т. е. общежительного монастыря. Кажется достаточно странной существовавшая на Белом Острове традиция выбирать женщину киновиархом. (Даже само это наименование по отношению к женщине звучит достаточно странным. Например, сестра Денисова Соломония возглавляла женское Лексинское общежительство, но никогда киновиархом не называлась. Она носила официальное наименование «большухи», которое и впоследствии на Севере часто встречалось.) Женщины, правда, всегда играли большую роль в старообрядчестве. Женское служение в старообрядческих общинах, в основном, утвердилось в советское время, когда большинство старообрядческих наставников было репрессировано. С другой стороны, здесь, быть может, проявилась одна местная традиция, которая и теперь существует в сибирских старообрядческих поселениях. Дело в том, что основное занятие мужчин в Сибири – охота, а наставником и духовным отцом, согласно церковным канонам, не может быть человек, чья деятельность хоть как-то сопряжена с насилием, в том числе он не имеет право охотиться. Поэтому нередко возглавляют общины женщины.
(27) …что есть нескончаемая лестница. – Лестница духовного самосовершенствования, возводящая подвижника на небо. Сущность понятия «лестница», или «лествица», раскрыта в сочинении Иоанна Лествичника (родился ок. 525 г.) «Лествица райская». Сочинение являет собой руководство к иноческой жизни, которая представляет путь непрерывного и трудного восхождения по лестнице духовного самосовершенствования. Ступеней самосовершенствования Иоанн насчитывает 30, сообразно 30 годам жизни Спасителя до вступления его на общественное служение. По изображению «Лествицы» христианское совершенствование начинается отвержением «мира» и борьбой со «страстями». От рассеивающих удовольствий и чувственных наслаждений «дух» обращается к покаянию и смирению, пребывая в постоянном памятовании смерти. Спасительная печаль смягчает сердце подвижника силою слез, освобождает его от себялюбия и снимает с него духовные наросты. Таким путем покаявшийся достигает состояния «молчания», когда он находит слова только для молитвы, песнопений и выражения «любви». Блаженное смирение ведет по стезям последования Христу и отверзает дверь в небесное царство.
