Текст книги "Под знаком незаконнорожденных"
Автор книги: Владимир Набоков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 25 страниц)
В рукописи (с. 28) этой фразы нет, вместо того взяты слова Гамлета о том, что он любил Офелию, «как сорок тысяч братьев» («like forty thousand brothers»), после чего дается их перевод на местный язык – «vin sarokh trossik» – и схожим с опубликованным текстом образом добавлено, что «“brothers” не попадает в размер, потому что на его родном языке это слово требует амфибрахия».
С. 69. Грегуар, большущий, отлитый из чугуна жук-олень, с помощью которого его дед стаскивал за каблук <…> сначала один сапог… – Такое же приспособление описано в незавершенном романе Набокова «Solus Rex»: «Теперь эта спальня была ясна: с трещиной поперек потолка <…> с устарелым приспособлением для сдирания сапога за каблук, в виде большого чугунного жука-рогача, таящегося у подола кресла, облаченного в белый чехол» (Набоков В. Волшебник. Solus Rex / Заметка, статья, примеч. А. Бабикова. М.: АСТ: Corpus, 2022. С. 132). Название образовано от офранцуженного имени Грегор, что отсылает, по наблюдению Б. Бойда, к герою повести Ф. Кафки «Превращение» (1915) Грегору Замзе, превратившемуся у себя в спальне в большое насекомое. В университетских лекциях Набоков доказывал, что Грегор превратился именно в жука. Дж. Б. Фостер уточнил, что французский вариант имени героя повести указывает на то, что Набоков, не владевший немецким, читал ее во французском переводе (The Garland Companion to Vladimir Nabokov. P. 31).
…«Карточный домик» Шардена… – Французский художник Ж.-Б. С. Шарден (1699–1779) написал несколько картин на сюжет детской игры в карточный домик.
С. 71. …имя французского генерала <…> довели до самоубийства… – Ж. Буланже (1837–1891); обвиненный в заговоре, бежал из Парижа и после смерти своей возлюбленной застрелился у ее могилы (НСС, 577–578).
С. 71–72. …“Les morts, les pauvres morts ont de grandes douleurs. – Et quand Octobre souffle…”… – Из стихотворения Ш. Бодлера (1821–1867) «La servante au grand cœur dont vous étiez jalouse…» («Служанка скромная с великою душой…» – «Цветы зла», CIX. Пер. П. Ф. Якубовича). Стихи написаны в память о близком Бодлеру человеке, служанке Мариетте (Бодлер Ш. Цветы зла. М.: Наука, 1970. С. 415–416), что предвещает (при всей противоположности их образов) появление служанки с тем же именем в романе.
Посреди площади Скотомы (бывшей – Свободы, бывшей – Императорской)… – Смена названий столичной площади отражает три характерные стадии изменения общественного строя: переход от монархии к либерально-демократическому типу правления и к постреволюционной диктатуре. Новая власть замещает свободу уравнительной идеологией эквилизма (пародия на принцип «равенства», выдвинутый Великой французской революцией в 1790 г.), основанной на учении Скотомы, в самом имени которого, помимо намека на «скотство», содержится указание на ограниченность его взглядов: медицинским термином «скотома» (от греч. темнота) называется глазное заболевание, проявляющееся в ограниченности поля зрения; другое значение термина – слепое пятно. Кроме того, как отметил американский исследователь Л. Л. Ли, skotoma на новогреческом означает «убийство» (Lee L. L. Vladimir Nabokov. Boston: Twayne Publishers, 1976. P. 113).
красно-черный флажок – официальные цвета флага нацистcкой Германии – черная свастика в белом круге в центре красного полотнища.
С. 74. …вместе с несколькими другими субчиками (когда автору надоедает коверкать слова – или он забывает). – В оригинале редкое blokes («парни» на разговорном английском); отсюда замечание, что автор забывает, что его персонаж плохо владеет английским.
…domusta barbarn kapusta [чем жена страшнее, тем она вернее]… – Об особенностях искусственного языка в романе и об этой выдуманной поговорке О. Ронен заметил следующее: «Изобретенные Набоковым в его англоязычных романах “языки” представляют собой явный ответ на макаронический опыт Джойса. В “Бледном огне” типологически сходный с русско-норвежским торговым диалектом Шпицбергена (“мая-па-твая”) “земблянский язык” сочинен воображением душевнобольного героя романа. Заумный язык страны, в которой происходит действие романа “Bend Sinister” <…>, гибридный по словарю и грамматическому строю, мотивируется, как в “Поминках по Финнегану”, подпороговой парономастической логикой страшного сна. Он состоит частично из фонетической транскрипции или транслитерации искаженных фрагментов на иностранном языке (например, отрывочных цитат из “Послеполуденного отдыха фавна” Малларме <…>), из правильно переданных немецких и русских речений (воспринимаемых не знающим этих языков англоязычным читателем как заумные) и из многоязычных гибридов, выведенных по принципу каламбура или шарады, например: Domusta barbarn kapusta <…>. Здесь домуста – от англ. homeliest (home – дом), “самые некрасивые”; барбарн, псевдонемецкое множественное число от барбара, “женщина, жена”, – из рус. “баба”; капуста (!) – из латинской формулы casta et pudica, “чистая и целомудренная”» (Ронен О. Поэтика Осипа Мандельштама. СПб.: Гиперион, 2002. С. 91–92).
Это наблюдение нуждается в уточнении и дополнении: слова casta et pudica нельзя назвать латинской формулой, но они действительно встречаются вместе, например, в таком порядке: «et vera, et pudica, et casta, et justa» («Послание к Лаодикийцам», 15). Кроме того, «domusta» прямо указывает на лат. domus (дом, семья), а слово «капуста», как считается, происходит от лат. caput (голова), что в целом усиливает латинскую основу поговорки, имитирующей латинские крылатые выражения (например, «castis omnia casta» – непорочному все непорочно); написание через «k» может подразумевать нем. kaputt (разбитый, усталый; погибший). Схожим образом «Klumba», название театра в гл. 4 романа, на местном языке значит «Голубиное гнездо» – русская «клумба» каламбурно соединяется с лат. columba (голубь). Замечания А. Филоновой-Гоув о принципах русско-французской диглоссии в романе (Filonov Gove A. Multilingualism and Ranges of Tone in Nabokov’s «Bend Sinister». P. 82–84) можно распространить и на использование в нем искаженных латинских слов или лексем («собачья латынь», как ее называл Набоков, характеризуя собственный псевдолатинский пассаж в конце первой части «Лолиты»), которые следует отнести к народной, сниженной речи персонажей, наряду с вульгарным или испорченным немецким.
С. 75. …каменная подмена эльфов. – В оригинале обыгрываются значения англ. changeling – устар. перебежчик, предатель; в мифологии – вещь или ребенок, оставленные эльфами взамен похищенного. Это редкое слово отсылает у Набокова к концовке 15-го эпизода «Улисса», в которой Блуму на темной дублинской улице является его умерший сын Руди: «Against the dark wall a figure appears slowly, a fairy boy of eleven, a changeling, kidnapped, dressed in an Eton suit with glass shoes and a little bronze helmet, holding a book in his hand» (Joyce J. Ulysses. L.: The Bodley Head, 1964. P. 702) В русском переводе: «На темном фоне стены медленно возникает фигурка, волшебный мальчик лет одиннадцати, подменыш, похищенный феями; он в итонской курточке и хрустальных башмачках, на голове небольшой бронзовый шлем, в руке книга» (Джойс Дж. Дублинцы. Улисс / Пер. В. Хинкиса, С. Хоружего, коммент. С. Хоружего. СПб.: Азбука, 2014. С. 903). Этот эпизод, написанный в модернизированной драматической форме и считавшийся Набоковым одним из лучших в «Улиссе», не менее важен для романа, как мы покажем далее, чем шекспировский диспут Стивена Дедала, и прежде всего из-за темы смерти сына. В университетских лекциях об «Улиссе» Набоков заметил: «Я не знаю ни одного комментатора, который бы правильно понял эту главу. Толкование психоаналитическое я, разумеется, целиком и полностью отвергаю, поскольку не исповедую фрейдизм с его заимствованной мифологией, потрепанными зонтиками и черными лестницами. <…> Я предлагаю рассматривать эту главу <…> как авторскую галлюцинацию, как забавное искажение самых разнообразных тем романа. Книга сама по себе есть сон и видение; эта глава – простое преувеличение, развитие характеров, предметов и тем, привидевшееся в кошмаре» (Набоков В. Лекции по зарубежной литературе. СПб.: Азбука, 2014. С. 491–492. Пер. Е. Касаткиной).
Система мотивов «Незаконнорожденных» строится по сновидческой логике повторения элементов в различных вариациях. Поэтому, к примеру, имитация лавочником паровоза во второй главе («его маленький спутник выражал свою безумную радость, бегая вокруг Круга расширяющимися кругами, имитируя при этом паровоз: чух-чух, локти прижаты к ребрам, ноги двигаются практически синхронно, совершая жесткие и отрывистые шажки со слегка согнутыми коленями. Пародия на ребенка – моего ребенка») предвосхищает игру Давида в поезд в конце книги, а упоминание «подмены эльфов», с ее отсылкой к Джойсу, – кошмарную сцену в предпоследней главе романа, с мертвым Давидом, голова которого украшена «багряно-золотым тюрбаном». В конце гл. 4 к ногам Круга скатывается «предмет, похожий на шлем» – это спортивный шлем неназванного юноши, случайно встреченного Кругом на крыльце собственного дома («В прощальных тенях крыльца юноша, одетый как игрок в американский футбол, лунно-белое, чудовищно преувеличенное накладкой плечо которого трогательно дисгармонировало с тонкой шеей <…>»). К облачению игрока в американский футбол повествование вновь обратится в гл. 16 (которая начинается игрой Давида в поезд) при описании мыслей Круга о взрослении Давида: «Увидел его в причудливом облачении (напоминающем жокейское, за исключением ботинок и чулок), которым щеголяют спортсмены в американских играх с мячом».
…шут, ударивший Христа по щеке… – Служитель первосвященника Анны, ударивший Иисуса по щеке и сказавший при этом: «Так отвечаешь Ты первосвященнику?» (Ин. 18:22).
…Глимана, хрупкого профессора средневековой поэзии… – Фамилия образована от англ. gleeman – менестрель (средневековый поэт-музыкант).
С. 76–77. …я обычно поднимался из двойной ночи Кивинаватина и ужасов Лаврентьевской революции через населенную упырями пермскую область, через Ранний Современный, Средний Современный, Не Столь Современный, Совсем Современный, Весьма Современный <…> а из глубины украшенного оленьей головой зала <…> вышел пожилой президент университета Азуреус <…> длинное морщинистое надгубье… – Согласно приведенным Б. Бойдом пояснениям Веры Набоковой в письме (от 20 декабря 1949 г.) к датскому переводчику романа, неологизм «Кивинаватин» произведен от соединения Киватина (названия сланцев археозойского периода, древнейших образований Канадского щита; геологи Канады относят его к архею, ученые в США – к докембрию) и Кивинаванской горной породы (докембрий). Лаврентийский ледниковый щит (кайнозой) и пермский период (палеозой) относятся к различным геологическим эрам, и образ строится на сравнении этажей американского небоскреба с многочисленными периодами геологического развития Земли, через все фазы которого Круг поднимается «из самого смутного прошлого к настоящему». «В “упырях пермской области”, – писала Вера Набокова, – есть намек как на ужасы советских трудовых лагерей, так и на эзотерический мир “Улялюма” Эдгара По (введенный с помощью схожего ритма, – подразумевалась, я полагаю, строка “Ведьм любимая область – Уир” [в переводе В. Брюсова]) <…> это отдаленное прошлое мира, с его дикостью и т. д., на самом деле все еще здесь, с нами, удалено [от нас] на несколько этажей. <…> “Я” (“моя отельная комната на моем этаже”) трагически одинок не только в настоящем мире, но и в еще более огромном мире, со всем прошлым, которое на самом деле никуда не исчезло. <…> Поднимаясь через все эти этажи, негр-лифтер никогда не достигнет рая или хотя бы сада на крыше. И мир, как здесь намекается, хотя и дошел от археозоя до наших дней, от пещерных жилищ до небоскребов с садами на крышах, все так же далек от истинного рая на земле. К слову, здесь сквозит и мимоходная мысль об ужасном положении чернокожих. “Из глубины украшенного головой оленя зала” и т. д. – даже в таком мимолетном замечании это раскрывает всю тему, рассмотренную в книге: профессор Азуреус, с его плоским материалистическим миром, – своего рода троглодит, выходящий из своей пещеры <…>» (NaM, 682. Пер. мой). Отсылка к загадочному стихотворению Э. По в этом пояснении Веры Набоковой тем более примечательна, что «Улялюм» (1847) посвящен мыслям лирического героя о потерянной возлюбленной и автобиографически связан со смертью жены поэта Вирджинии. Упоминание же «советских трудовых лагерей» окрашивает «ужасы Лаврентьевской революции» (Лаврентьевская революция – геологический термин, которым ученые называют крупнейшую перестройку земной коры на рубеже архея и протерозоя) в соответствующие грозные политические тона.
С. 77. …Азуреус <…> выцветшие голубые глаза… – Фамилия главы университета образована от лат. azureus – лазурный, небесно-голубой.
…длинное морщинистое надгубье подрагивает <…> «Да, конечно, как глупо с моей стороны», – подумал Круг… – Круг сам себе отвечает на вопрос, возникший у него в госпитале в начале гл. 2 («Своими выцветшими голубыми глазами и длинной морщинистой верхней губой она напоминала кого-то, кого он знал много лет…»).
4
С. 79. mussikisha [музыкальный зал] – по-видимому, от нем. musikalisch – музыкальный.
Гедрон, математик. – Фамилия образована от англ. – hedron (от греч. hedra – грань) – гранник (вторая часть сложносоставных названий геометрических фигур); – эдр; репер в математике. В этом геометрическом смысле Гедрон сближается со своим другом Кругом, хотя и противопоставлен ему по дилемме: подчиняться – не подчиняться властям.
С. 80. Руфель (Политология). – А. Филонова-Гоув выводит это имя из строки неприличной эпиграммы (№ 59) Гая Валерия Катулла «Bononiensis Rufa Rufulum fellat» («Бононка Руфа своему сынку Руфу / И мать, и < – > зараз» – пер. С. В. Шервинского) (Filonov Gove A. Multilingualism and Ranges of Tone in Nabokov’s “Bend Sinister”. P. 88). Возможно, это так, учитывая другие отсылки к Катуллу в романе. На наш взгляд, однако, поскольку Руфель в романе – профессор политологии и «прекрасный оратор» (о чем сказано в гл. 18), его имя указывает скорее на Марка Целия Руфа (ок. 82–48 до н. э.), римского народного трибуна, затем эдила, претора, видного оратора и политика.
С. 81. “Klumba” [“Голубиное гнездо” – известный театр]. – Каламбур с лат. columba (голубь) и «клумба» отвлекает русскоязычного читателя от менее явного «колумбарий»: в оригинале «Klumba» раскрывается как «Pigeon Hole» – голубиное гнездо; закуток; однако выражение to pigeonhole означает, кроме прочего, поместить (прах) в колумбарий.
Parlamint и Zud [парламент и суд]. – В первом случае, вероятно, англ. mint в значении «монетный двор» каламбурно соединяется с «parliament», а во втором нем. Judiz (суд; правосудие) и Süd (юг) соединяются с русским «зудом».
С. 82. Некий министр, личность которого остается невыясненной <…> нет, – сказал Яновский, – не Ми Нистер. – Отсылка к авторскому «я» и названию романа. См. нашу статью «Адамово яблоко» в наст. изд. Как заметила С. Э. Свини, Набоков в 1943 г. обсуждал с Уилсоном эмигрантского писателя В. С. Яновского (1906–1989), с которым был знаком в Париже и который переехал в США (Sweeney S. E. Sinistral Details: Nabokov, Wilson and Hamlet in Bend Sinister // Nabokov Studies. 1994. Vol. 1. P. 181). На наш взгляд, Набоков имел в виду скорее героя своей первой книги, написанной в США, Н. В. Гоголя-Яновского.
на один безумный миг – for one mad instant – еще одно повествовательное клише. Вместе с тем эта странная подробность (почему «безумный»?) важна в свете слов обезумевшего Круга, сказанных профессору политологии Руфелю в конце романа: «Вас арестовали – дайте-ка подумать – как раз перед тем, как кошка вышла из комнаты». На самом деле Руфель был арестован еще до университетского собрания, на котором он не присутствовал, а незадолго перед тем, как «кошка вышла из комнаты», про его арест говорили д-р Александер и Азуреус (что, по-видимому, Круг безотчетно зафиксировал в памяти).
С. 83. …они были цвибаками, все на немецком… – Цвибак – здесь: немецкий хлебец или сухарь.
…Клио может повторяться лишь неосознанно. – Схожие мысли о случайности и бессистемности исторических процессов Набоков высказал во французском эссе «Писатели и эпоха» (1931) и в написанном по-русски неозаглавленном докладе [ «Демон обобщений»] (ок. 1926).
С. 85. …один из ассистентов Малера… – В романе имеется несколько прямых и косвенных отсылок к немецким композиторам: о Круге сказано, что он чертами лица похож на Бетховена; при описании взглядов директора школы классовая борьба сравнивается с вагнеровской оперой («Богатство и Труд мечут вагнеровские молнии»); фамилия сестер Баховен (Bachofen) напоминает об И.-С. Бахе (Bach); «ассистент Малера» указывает на австрийского композитора и дирижера Густава Малера (1860–1911). Поскольку здесь речь идет о д-ре Александере, который в будущем сменит оплошавшего агента Густава и займет его место жениха красавицы Линды Баховен (гл. 16), нетрудно догадаться, в чем состоит шутка Набокова: имя композитора передано этому злополучному Густаву, чья фамилия никогда не называется – как здесь сообщается только фамилия Малер без имени. Кроме того, в словах «один из ассистентов Малера» звучит тот же мотив несчастья и зла, который связан в романе с названием озера Малёр (от фр. malheur – несчастье, беда; злая воля), созвучным фамилии композитора (Mahler). Таким образом, д-р Александер, метафорически говоря, является одним из «ассистентов» той губительной злой силы, которой пытается противостоять Адам Круг.
«Разве он не использовал <…> где-то это сравнение со снежком и метлой снеговика?» – Сравнение частично использовал сам Набоков в берлинском стихотворении 1929 г. «Облака»: «И – масками чудовищными – часто / проходят образы земных владык: // порою в профиль мертвенно-лобастый / распухнет вдруг воздушная гора / и тает вновь, как тает коренастый // макроцефал, которого вчера / лепили дети красными руками, / а нынче точит оттепель с утра» (Набоков В. Стихи / Предисл. Веры Набоковой, сост., заметка, пер., коммент. А. Бабикова. М.: АСТ: Corpus, 2024. С. 285).
С. 88. «Я пригласил вас, господа, с тем, чтобы сообщить вам…» – Отсылка к реплике Городничего в «Ревизоре» (1836) Н. В. Гоголя. Сочинение романа совпало у Набокова с написанием книги о Гоголе, что отразилось в гоголевских выходящих из-под авторского контроля разветвленных метафорах и описаниях, в которых Набоков находил общее с «Улиссом». Не случайно в одном из таких пассажей (в гл. 4) упоминается некто Гоголевич.
С. 89. Когда мужчина теряет любимую жену, когда эмир теряет плот среди кочующих морей <…> адмирала, потерявшего флот среди бушующих волн… – Из-за трагической для Круга первой фразы смысл следующих далее слов искажается в его сознании. В оригинале обыгрываются слова «when an animal has lost his feet in the aging ocean» («когда животное теряет ногу в стареющем океане») – «the admiral whose fleet is lost in the raging waves» («адмирал, чей флот потерян в бушующих волнах»).
С. 90. …простым снежным комом преходящего политического убеждения, не обрастающего мхом… – Намек на англ. rolling stone gathers no moss (катящийся камень мхом не обрастает). В начальных главах романа Набоков дает образцы двух речей с оправданием новой власти, удивительно близких по лицемерию и рабскому духу, – лавочника и президента университета.
С. 92. «Я сидел на его лице <…> каждый божий день около пяти школьных лет, – что составляет, полагаю, примерно тысячу таких сеансов». – Эта тема возникает у Набокова в рассказе «Лик» (1938) в связи с воспоминаниями героя (русского эмигранта) о своем мучителе школьных лет Колдунове. Сам образ Колдунова и его школьное рептилье прозвище имеют сходство с образом Падука-Жабы, хотя его физическую силу и привычку терзать одноклассника унаследовал в романе как раз антагонист диктатора Адам Круг. Колдунов в рассказе описывается следующим образом: «с коротко остриженной головой и крупными чертами неприятно пригожего лица: их правильность портили слишком близко посаженные глаза, снабженные тяжелыми замшевыми веками, – недаром его прозвали “Крокодил”, – в самом деле, было нечто мутно-глинисто-нильское в этом медлительном взгляде. <…> Колдунов на него наплывал без слов и деловито пытал его на полу, раздавленного <…> Колдунов со вздохом, даже с какой-то неохотой, снова наваливался, впивался роговыми пальцами под ребра или садился отдыхать на лицо жертвы» (Набоков В. Полное собрание рассказов / Предисл. Д. Набокова, сост., пер. коммент. А. Бабикова, пер., примеч. Г. Барабтарло. М.: АСТ: Corpus, 2023. С. 522–523). Прототипом Колдунова был одноклассник Набокова по Тенишевскому училищу Григорий Попов, о котором Набоков вспоминал в «Других берегах» (1954) как о гориллообразном, бритоголовом, грязном силаче (гл. 9, подгл. 4. В романе обритость головы отличает Падука). В письме от 4 сентября 1937 г. к своему однокашнику С. Розову Набоков писал о нем: «Попов! Пушка нашего детства, единственный человек, которого я в жизни боялся. <…> Помнишь, как он ходил, руки до колен, громадные ступни в сандалиях едва отделяются от пола, на низком лбу одна-единственная морщина: непонимания полного и безнадежного, непонимания собственного существования. Весь в черном, черная косоворотка, и тяжелый запах, сопровождающий его всюду, как рок. Даже в зрелом возрасте я иногда вижу в кошмаре, как Попов наваливает<ся> на меня» (Набоков В. Письмо С. Розову / Вступ. заметка, публ., коммент. Ю. Левинга // Набоков: pro et contra. Антология. Т. 2. СПб., 2001. С. 17). Еще одна использованная в романе деталь: сандалии в школьные годы носил Падук.
Характерный прием унижения своей жертвы (сидение на лице) возникает в прозе Набокова, по всей видимости, под влиянием 15-го эпизода «Улисса», в котором тучная бандерша Белла Коэн, всячески издеваясь над Леопольдом Блумом, кроме прочего, «усаживается на лицо Блума, похрюкивая, попыхивая сигарой, не спеша вытягивая жирную ногу» (Джойс Дж. Дублинцы. Улисс. С. 846). В университетских лекциях об «Улиссе» Набоков упомянул Беллу Коэн, которая «чрезвычайно жестоко обходится с бессильным Блумом, презабавно поменявшись с ним полами» (Набоков В. Лекции по зарубежной литературе. С. 494). Образ Беллы Коэн в романе отчасти воплощается в фигуре статной фрау фон Витвиль, которая во время своего жестокого «эксперимента» появляется с хлыстом в руке (гл. 17).
В рукописи против слов о тысяче сеансов Набоков сделал арифметические подсчеты в столбик, допустив ошибку. Двадцать пять школьных дней он умножил на восемь месяцев, получив 180, и 180 умножил на пять лет, получив 900, но 25 на 8 дает не 180, а 200, и, значит, общее число дней не 900, а ровно 1000.
С. 96. ортоптеристы изучают прямокрылых насекомых.
С. 97. …сноску на странице 306… – Число 6 – видимо, из-за его легкой обращаемости в девятку, что отвечает мотиву сновидческой зыбкости данных и явлений в романе – несколько раз возникает в книге в различных комбинациях и упоминаниях – в телефонном номере Эмбера (гл. 3), в номере пистолета Густава (гл. 7), в дате уничтожения рукописей Горация (гл. 12), в номере шоссе (76) и в номере жуткого «эксперимента» (656) (гл. 17). Шестерка в «Незаконнорожденных» может иметь отношение к Шекспиру и сопутствующему ему в романе мотиву зеркальности, что напоминает зашифрованные в «Лолите» в автомобильных номерах Куильти даты жизни Шекспира («ВШ 1564» и «ВШ 1616»); другой его издевательски-обманный автомобильный номер – «КУ 6969». См. также коммент. к с. 193.
С. 100. «Prakhtata meta! <…> Prakhta tuen vadust, mohen kern! Profsar Krug malarma ne donje… Prakhtata!» – Как Набоков отметил в Предисловии, слова «malarma ne donje» отсылают к поэтическому лейтмотиву романа, эклоге С. Малларме. «Prakhtata» созвучно с «проклятье» и с «прах» (ср. «vadust» с англ. dust – пыль, прах), а также с нем. Pracht с противоположным значением (великолепие, пышность); «meta» может быть искаженным англ. matter (дело, вопрос); «mohen» созвучно с «мох» и, по-видимому, соединяет местоимение «мой» с нем. mein (мой); kern напоминает нем. Kern (суть, сущность, сердцевина); англ. kern (мужик, деревенщина), но является, вероятно, шутливым намеком как на «хер» (старое название русской буквы «х», от которого возник глагол «похерить»), на что как будто призвана указать «h» в слове «mohen», так и на ругательное «хрен».
Никто не тронет наших кругов… – Эти перефразированные слова Архимеда, сказанные, по легенде, ворвавшемуся к нему в дом римскому солдату («Не трогай моих кругов!»), который его тут же и убил, в дальнейшем приобретают особый смысл: в романе два Круга, Адам и Мартин, оба ученые, у каждого есть сын, и каждый будет «тронут». Смерть Круга, однако, как в конце говорит автор, – «не более чем вопрос стиля», в то время как Гедрон покончит с собой еще до ареста Круга и в последней сцене будет замещен «необыкновенно одаренным актером» (двойственность и здесь).
«…наших кругов – но у нас должно быть место, чтобы их рисовать». – «Не в грязи, сударь, не в грязи», – сказал Круг, впервые за вечер улыбнувшись. – Круг улыбается, возможно, не только оттого, что русское значение его фамилии совпадает с употребленным Гедроном названием геометрической фигуры, но и оттого, что его ответ вызывает в памяти знаменитое программное эссе О. Уайльда «Душа человека при социализме» (1891): «Власть над художником и его искусством нелепа. <…> Утверждают, будто под властью деспотов художники создавали дивные произведения. Это не совсем так. Художники посещали деспотов, но не как подданные, которых надлежит тиранить, а как странствующие чудотворцы, как удивительные скитальцы, которых нужно развлекать, очаровывать и терпеть ради их душевного покоя и позволять им творить. В пользу деспота можно сказать, что он, будучи индивидом, может обладать известной культурой, тогда как толпа, будучи чудовищем, таковой не имеет. Император или король могут наклониться и поднять кисть, оброненную художником, но если наклоняется демократия, то лишь для того, чтобы измазать кого-либо или что-либо грязью. И при этом демократия никогда не склонится ниже императора. Собственно, когда они хотят измазать кого-то грязью, им даже и наклоняться не приходится. Однако нет нужды отделять монарха от черни, любая власть [для художника] одинаково плоха» (Wilde O. The Soul of Man Under Socialism. N.Y., 1915. P. 50. Пер. мой).
С. 103. …когда я был студентом и жил на чердаке, моя квартирная хозяйка, жена бакалейщика снизу, твердила, что я в конце концов сожгу дом… – Именно об этом начинает рассказывать Кругу на мосту бакалейщик в гл. 2: «…а не сидеть в одиночестве, предаваясь опасным размышлениям. У моей жены был жилец…».
С. 104. сезамка [ключ от английского замка]. – Во французской версии А. Галлана арабской сказки «Али-Баба и сорок разбойников» («Тысяча и одна ночь») заклинание «Sésame, ouvre-toi!» («Сезам, откройся!») открывало пещеру с сокровищами. Ср. уменьшительно-ласкательные суффиксы в словах «kwazinka», «Адамка».
Прощеванце [шутливое “адью”] – от прост. прощевайте.
С. 105. Крупным планом, крупным планом! – Отчасти иронично, отчасти ради эффекта остранения (как и в рассказе 1943 г. «Ассистент режиссера») Набоков использует в романе различные приемы и клише кинематографа, обсуждению которых посвящена детальная статья Б. Г. Бейнстока «Фокус-покус: кинообразы в романе “Под знаком незаконнорожденных”» (Beinstock B. G. Focus Pocus: Film Imagery in Bend Sinister // Nabokov’s Fifth Arc. Nabokov and Others on His Life’s Work / Ed. by J. E. Rivers and Ch. Nicol. Austin: University of Texas Press, 1982. P. 125–138).
Кармен – героиня названной этим именем повести (1845) П. Мериме (1803–1870), свободолюбивая гитана. Ее образ позднее найдет у Набокова отражение в Лолите.
таклер (от англ. tackler) – в американском футболе блокирующий полузащитник.
Лаокоон – античная скульптурная группа, изображающая борьбу жреца Лаокоона и его сыновей со змеями. В этом пассаже Набоков описывает фигуры в пространстве, создавая единство и целостность восприятия, свойственные изобразительному искусству, в отличие от литературы, передающей последовательное развитие, действие во времени, о чем Г. Э. Лессинг писал в своем знаменитом трактате «Лаокоон, или О границах живописи и поэзии» (1766).
глобулы – красные кровяные шарики.
Donje te zankoriv – искажение слов из эклоги Малларме «dont j’étais encore ivre» («которым я все еще был пьян»).
С. 106. …сверкающей слезой Капеллы… – Капелла – самая яркая звезда в созвездии Возничего.
…этими зеркалами бесконечного пространства, qui m’effrayent, Blaise, как они пугали и тебя… – Отсылка к знаменитому фрагменту «Мыслей» (1670) французского математика, философа и теолога Б. Паскаля (1623–1662): «Человек – всего лишь тростинка, самая слабая в природе, но это тростинка мыслящая. Не нужно ополчаться против него всей вселенной, чтобы его раздавить <…>. Итак, все наше достоинство заключено в мысли. Вот в чем наше величие, а не в пространстве и времени, которых мы не можем заполнить. <…> Вечное безмолвие этих бесконечных пространств меня пугает» (Паскаль Б. Мысли / Пер., вступ. ст., коммент. Ю. А. Гинзбург. М., 1995. С. 136–137).
амфифорический – неологизм (от греч. amphoreus – сосуд с двумя ручками) – нечто, сделанное двумя руками или с двойным назначением.
5
Глава во многом строится как пародия на фрейдистское толкование «типичного сна об экзамене» (или, как пишет Набоков, «этого повторного сна, всем нам знакомого»). Заметка «Сон об экзамене», включенная З. Фрейдом в его труд «Толкование сновидений», завершается (в редакции 1925 г.) следующим утверждением: «В. Штекель, которому принадлежит первое истолкование сна об экзамене на аттестат зрелости, отстаивает точку зрения, что это сновидение, как правило, относится к сексуальному испытанию и половой зрелости. Мне часто удавалось это подтвердить на своем опыте» (Фрейд З. Собр. соч.: В 10 т. / Под общ. ред. Е. С. Калмыковой и др. М., 2008. Т. 2. С. 287. Пер. А. М. Боковикова). Набоков мог прочитать эту заметку в новом дополненном английском издании (Freud S. The Interpretation on Dreams / Authorized Translation by A. A. Brill. L.: George Allen & Unwin; N.Y.: The Macmillan Company, 1932. P. 266–267). В согласии с такого рода психоаналитическими интерпретациями (чуждыми Набокову) глава кончается появлением в «экзаменационном сне» Круга его покойной жены в эротическом контексте («от последнего жеста высокой холодной стриптизерши, рыскающей, как пума, взад и вперед по сцене, Круг в припадке отвратительной дурноты проснулся»).
