Текст книги "Королева Бланка"

Автор книги: Владимир Москалев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 30 страниц)

Вот о чём было это письмо, и Тибо без труда прочитал то, что таилось между строк. Он ещё раз пробежал глазами послание. Он вглядывался в ровные, косые буквы и узнавал почерк Бланки. Сколько раз он получал от неё письма! Её почерк он узнал бы среди сотни других. Не в силах побороть волнение и удержать слезу, он поцеловал письмо, написанное рукой любящей его женщины, и почувствовал, как слезинка выкатилась-таки из глаза и упала прямо на письмо. Он опустил взгляд и вздрогнул: пятно расплылось на слове «благоразумие». Значит, это воля небес! И это словно подстегнуло Тибо, вывело его из задумчивости. Он подозвал писаря, написал несколько слов Моклерку, ожидающему его в монастыре, и отправил гонца. Тот ускакал. Поглядев ему вслед, Тибо повернул коня и вытянул руку вперёд, указывая направление:

– В Париж! – И, стукнув пятками, пустил лошадь в карьер.

Его рыцари, пожав плечами, направились вслед за ним.

Рядом с графом, сдерживая улыбку, скакал невозмутимый Аутар.

Бланка ждала его. Она не верила, что он не приедет к ней. Не хотела в это верить! Знала, что любовь победит и в этот раз.

И она победила!

Стремительно, будто вихрь, ворвался Тибо в покои королевы и упал к её ногам. Он осыпáл её руки поцелуями, а она молча смотрела на него, и тихая улыбка играла у неё на губах.

Он поднял голову. Она плакала. У неё дрожали губы. Встав, он обнял её.

Она ждала этой минуты. Один Бог знает, как ждала она этой минуты своего торжества, победы своей любви! И она произнесла всего несколько слов, которые таились между строк её письма:

– Я рада, что ты снова со мной… и с Францией.

Моклерк, обозлённый донельзя, скрипя зубами от бешенства, бросился вон из монастыря вместе с дочерью. Первым побуждением было мчаться к Филиппу Строптивому, умолять его вывести войска и уже вместе вновь обрушиться на Шампань. Но дорогу ему преградили заставы Феррана Фландрского. Поняв, что ему не удастся поплакаться в жилетку булонскому графу, Моклерк повернул домой, собрал войско и вместе с баронами из дома Дрё, Ангерраном де Куси и сеньорами графства Пуатье бросился на Шампань, желая отомстить Тибо за унижение.

Бланка догадывалась, что так произойдёт. Не сможет Моклерк снести такого оскорбления. И поняла, что не ошиблась, написав Тибо письмо, из которого явствовало: мир с баронами шит белыми нитками. Понял это и Тибо, иначе не помчался бы в Париж. Он ждал ответа на вызов, брошенный герцогу, не знал только, с какого направления тот начнёт наступление на Шампань. А узнав, помчался туда со своим войском. Бланка и на этот раз выручила его. Она предостерегла его ещё раньше, во время их встречи во дворце:

– Будь готов, герцог станет мстить. Видишь, от какого необдуманного шага я уберегла тебя.

– Я догадывался. Мечта о наследнике ослепила меня. Тотчас же отправлюсь собирать войско.

– Вдвоём мы одолеем его.

– Бланка!..

– Молчи! Тебе одному не справиться: он поднимет всех своих злобных псов. Я помогу тебе, как и тогда, помнишь? Меня оповестят, как только появится его рать. Встречай его в лоб, а я ударю ему в спину. Прольётся много крови, но это нужно тебе и моему королевству. Без этого не быть Франции!

Как Бланка предсказала, так всё и случилось. Вновь началась война. Но длилась недолго. Войска оппозиции были разбиты, и обе стороны вновь заключили мир.

Глава 24. Воспитанник ассасина

Амальда де Лонгеваль жила на Суконной улице[68]68
  В народе её называли улицей Суконщиков.


[Закрыть] по соседству с домом плащевого мастера. Во второй половине дня королева-мать отпустила её вместе с её возлюбленным, и Бильжо пробыл в гостях до позднего вечера. Возвращаться во дворец пришлось, когда тьма уже хозяйничала в притихшем Париже.

Выйдя из дому, Бильжо прислушался, поглядел по сторонам и, пройдя перекрёсток с улицей Февре, направился в сторону церкви Святого Варфоломея. Идти недолго: всего несколько домов – и вот уже поворот. Не торопясь, зорко озираясь, Бильжо миновал церковь Святого Креста и прошёл до конца тёмной и узкой Суконной улицы. Ещё несколько шагов, и он вышел на перекрёсток с улицей Перчаточников; за ним Бочарная улица, потом поворот направо – и вот путник уже на пути к дворцу, всего два раза останется повернуть.

Часовня Сен-Пьер д’Арси, что на углу Суконной улицы, вытянута с севера на юг и на добрых пару шагов выходит фасадом в начало улицы Перчаточников. Удобное место для засады, особенно в темень. Ещё одно укромное место – у крайнего дома слева; он весь какой-то неровный, покосившийся, того и гляди упадёт. Верхний этаж, нависающий над нижним, закрывает улицу от лунного света, днём – от солнца. Ходить здесь небезопасно, поэтому вокруг – ни души.

Бильжо был готов к схватке. Он догадывался, что это непременно случится и притом именно здесь, на этом глухом перекрёстке. Единственное, чего он не ждал, так это стремительного и молчаливого нападения: обычно вначале требуют кошелёк, потом уже идёт в ход оружие.

Их было семеро. Бильжо успел метнуть нож, но в темноте не увидел, куда он угодил, услышал только сдавленный вскрик и падение тела. Тотчас полдюжины клинков вылетело из ножен и устремилось к нему со всех сторон. Он выхватил меч и стал наносить удары наугад, стараясь выйти из тени и оказаться в свете луны, спиной к стене дома. Но не успел. Один из нападавших вонзил ему клинок в спину. Бильжо махнул мечом и задел того, кто подкрался к нему сзади, но тут же получил ещё одну рану – в ключицу. Одежда его вмиг пропиталась кровью. У него начали таять силы. Он всё чаще стал пропускать удары – один, другой, третий…

Врагов было много. Бильжо не смог выдержать натиска со всех сторон. Получив ещё одну рану в грудь, за ней другую – в голову, он упал на колени, замер на мгновение и, весь в крови, повалился на землю – сначала набок, потом ничком. Так и застыл в этом положении без признаков жизни. Рядом, с правого боку, лежал меч.

– Дело сделано, – произнёс один из нападавших.

– Ему уже не подняться, – сказал другой.

В это время от одного из домов, тянувшихся вдоль улицы Перчаточников, отделилась фигура и направилась к ним. На ней тёмный плащ с капюшоном, на лице маска. Подойдя, человек этот посмотрел на лежащее перед ним тело, наклонился и, ухватив за плечо, не без помощи извне перевернул его. Лицо у Бильжо было в крови, тем не менее человек засмеялся и, с нотками нескрываемого торжества в голосе, проговорил:

– Ну вот и всё. Конец Аргусу! Теперь она беззащитна и в моих руках.

Женщина! Но никого это не удивило. Так же тихо стояли все шестеро, ожидая дальнейших распоряжений.

– Добейте его! – приказала незнакомка, кивая на тело.

Ей ответил хриплым голосом один из наёмных убийц:

– Прошу прощения, мадам, но мы всё же не простолюдины и не в наших правилах добивать того, кто упал.

– Тем паче – того, кто уже не встанет, – добавил другой.

– Надо выбросить труп в реку, – подал мысль ещё один.

Женщина вскинула на него глаза.

– Зачем? Чтобы повстречаться со стражей? – И перевела взгляд на неподвижное тело. – По-моему, ему и тут неплохо.

– Пора уходить. Стража может нагрянуть и сюда.

– В такие трущобы она не суётся, – последовало резонное возражение.

– Это верно, и всё же ни к чему задерживаться здесь, – произнесла женщина. – Срежьте у него с пояса кошелёк. Пусть думают, что его ограбили студенты, а потом разделались с ним.

– Обычное дело в нашем городе, – пожал плечами один из убийц и взял себе кошелёк.

– Теперь уходим отсюда.

И они быстро ушли.

Спустя некоторое время мимо этого места проходили двое припозднившихся молодых людей. Наверное, никогда не показались бы они тут в такое время, если бы их дом не стоял почти напротив злополучного перекрёстка, между часовней и церковью Святого Креста. После недавнего шума зажёгся свет в двух-трёх окнах; так всегда поступали жители, отпугивая этим самым ночных грабителей. Кабы не этот свет – прошли бы мимо эти двое. Но тут, как ни спешили, остановились. Девушка вцепилась в руку спутника.

– Жак! Кажется, здесь кого-то убили… – Она с ужасом глядела на лежащего навзничь человека.

– Немудрено: темень, ни души кругом, – последовал ответ.

– Бедняга… Погляди, он весь в крови!

Жак посмотрел, покачал головой:

– Досталось же ему.

– Опять, наверно, студенты. Посмотрим, может быть, он ещё жив.

– Какое там! А если и так, то что?

– Надо ему помочь!

– Ты с ума сошла, Эльза! Он мёртв, это уж как Бог свят.

– А вдруг он ещё не умер?

Девушка подошла, склонилась над лежащим телом, взяла его за руку и, тотчас вскочив, бросилась к спутнику.

– Он жив! У него тёплые руки. Мы должны помочь ему, Жак! Ведь он парижанин. Мы не можем пройти мимо.

Жак какое-то время размышлял. Эльза глядела на него, ожидая ответа. Он взял её за руку.

– Пожалуй, ты права. Но вдвоём нам не поднять его. Идём скорее, отец поможет.

– Непременно! Поторопимся же! Ах, Жак, я знала, что у тебя доброе сердце. Мне думается, это непростой человек, и он сыграет какую-то роль в нашей жизни… Но смотри, вот лежит ещё один, у самой стены!

Девушка подошла, присела на корточки и тут же испуганно вскочила на ноги.

– Жак! У него кинжал в груди, в самом сердце…

– Тогда это чистый мертвец. Похоже, Эльза, совсем недавно здесь варилась славная каша.

– Каша! Тут произошло настоящее побоище!

При слабом свете из ближайшего окна Жаку удалось рассмотреть убитого.

– Смотри-ка, целёхонький, ни одной раны, – вывел он своё заключение. – Стало быть, тот, – он кивнул на Бильжо, – сразу же прикончил его, а потом на него самого навалилась не иначе как целая шайка – со всех сторон его порубили.

– Бедняга! Идём скорее, быть может, мы успеем ему помочь.

Жак, как трофей, прихватил с собой нож, и они торопливо направились к своему дому. Некоторое время спустя они вышли оттуда уже втроём. Бильжо лежал в том же положении, в каком они его оставили. Бережно подняв его, мужчины заторопились к дому. Эльза шла за ними, держа в руках окровавленный меч.

Наутро Бланка первым же делом спросила у Амальды, где Бильжо. Та, вмиг побледнев, широко раскрыла глаза:

– Как, ваше величество! Да ведь он ушёл от меня вечером… Дворец совсем рядом… С ним ничего не могло случиться! – Она попыталась улыбнуться. – Мадам, вы шутите, надеюсь. Если так, то это ужасная шутка.

– Говорю тебе, он не приходил. Почему ты мне не веришь? Не видишь разве, что его нет рядом со мной?

Амальда схватилась рукой за сердце. Тревожный взгляд застыл на лице королевы.

– О боже мой! С ним что-то случилось. Его надо искать! Но он не мог… Его не могли… Ведь он вооружён! Ведь это Бильжо, мой Бильжо, и он непобедим!..

Она залилась слезами.

Бланка приступила к допросу:

– Когда он покинул твой дом? По какой улице пошёл? Каким путём ты шла сегодня утром? Не заметила ли следов борьбы?

Амальда встрепенулась:

– На углу Суконной улицы, как раз там, где она поворачивает, я видела тёмные пятна. О, их было много, вся земля была покрыта ими. Меня это удивило… Теперь я вспомнила! Там растёт трава, и её чем-то облили, она чёрная… О мадам, это кровь! Это не что иное, как кровь!

И по лицу её вновь заструились слёзы.

Бланка приказала немедленно приступить к расследованию этого дела. Туда, где указала Амальда, тут же поспешили секретарь суда по уголовным делам, один из главных служителей суда, капитан королевской гвардии, советник и камергер.

Прибыли на место. Это и в самом деле оказалась кровь – таково было единодушное мнение. Стали думать, куда могло исчезнуть тело, и по следам от крови вышли к дому, где жили Эльза и Жан. Она шила чулки; он вместе с отцом занимался изготовлением перчаток.

Бильжо, раздетый, обмытый, без кровинки в лице лежал на кровати в одной из комнат второго этажа, служащей мастерской. Здесь повсюду тряпки, нитки, лоскуты кожи, вязальные спицы и всё остальное, чему положено быть в таких мастерских. Лемар, которого захватили с собой, осмотрел раненого и, качая головой, произнёс:

– Это невероятно! Едва ли не всё тело исколото и изрезано. Как он остался в живых – известно лишь небу. Промедли вы ещё самую малость, и было бы поздно, – сказал он Жаку и Эльзе, – ведь он потерял чуть ли не половину своей крови. Немыслимо, – повторил он, разводя руками и не сводя глаз с неподвижного тела, – непостижимо! Тем не менее, он жив. Что ж, коли так, мы не дадим ему раньше времени уйти в мир иной. Не так ли, молодые люди?

– Для того мы и принесли его сюда, – сказал Жак.

– И упаси вас Бог переносить его в другое место! Малейшее неверное движение может погубить его. А вам я дам следующие рекомендации.

И он объяснил, как ухаживать за раненым. Потом прибавил:

– Разумеется, у вас будут расходы на лечение…

Он бросил выразительный взгляд на Амальду. Вся в слезах, она немедленно вручила Эльзе деньги, горячо обняв её при этом. Девушка раскрыла кошелёк и ахнула. К ней подошёл Жак, заглянул, округлил глаза:

– Пречистая Дева Мария! Нам троим целый год работать…

Амальда улыбнулась. Эльза бросилась к ней и припала губами к её руке.

– Это мне надлежит благодарить вас и целовать вам руки… – ласково поглядела на неё Амальда.

– Ах, ну что вы, мадам, как можно, ведь мы простые люди…

– … мне и королеве.

Эльза молитвенно сложила руки на груди.

– Как! Самой королеве?.. Выходит, её величество… Значит, этот человек… – Она перевела взгляд на Бильжо и замолчала, с трепетом ожидая ответа.

– Первый советник вдовствующей королевы и её самый преданный друг.

– Боже правый! – перекрестился отец молодых людей.

– Понимаете теперь, за чью жизнь с этого дня вы все в ответе? – грозно спросил секретарь суда. – Считаю нелишним напомнить к тому же, чтобы вы держали язык за зубами. Болтливость в этом деле может стоить вам головы.

Все трое закивали в ответ и в страхе посмотрели на «первого советника» вдовствующей королевы.

– Лейб-медик её величества ежедневно будет навещать его светлость, – добавил камергер.

– А когда же он?.. – несмело обратилась Амальда к лекарю и замолчала.

– Сможет встать с постели, хотели вы спросить, мадемуазель? Не раньше, чем через месяц, – ответил Лемар. – Сами понимаете, каково это – вставать из гроба. Не простое дело, должен вам сказать. И благодарите Бога, если этот человек не умрёт.

– Как! Разве он… Может ли быть, что он… – Амальда не сводила молящего взгляда с Лемара.

– Я не Бог, мадам, а всего лишь лекарь и сделаю всё, что в моих силах. Мне не раз приходилось врачевать пациентов со всевозможными ранениями рук, ног, головы, всего тела, наконец, но чтобы их было столько!.. Не понимаю. Один этот рубящий удар, который сокрушил ему ребро, должен был тотчас же свалить его с ног. А уж этот!..

И он указал на окрашенную кровью повязку, прикрывавшую страшный рубец на голове, наискось пересекавший лоб.

– Воистину, этот человек выкован из железа, – вывел заключение Лемар.

– Он воспитанник ассасина, – подал голос гвардейский капитан. – Это тот сделал из него воина.

Медик едва заметно кивнул. Взглянув на капитана, все замолчали, встревоженные, словно невидимый посланец Старца Горы уже вошёл в этот дом и встал у порога комнаты, выбирая себе жертву.

Вернувшись во дворец, Амальда сразу же поспешила к королеве.

– Даст Бог, всё обойдётся, милая моя, – утешила её Бланка, взяв за руку. – Этот человек стал неотъемлемой частью нашей с тобой жизни, не так ли? Господь не допустит, чтобы мы его потеряли.

– Ах, ваше величество, я буду молить об этом Бога, ведь Бильжо… отец ребёнка, которого я ношу под сердцем.

Бланка улыбнулась.

– Мы с королём непременно будем присутствовать на крестинах твоего сына.

Глава 25. Последний выпад хозяйки Ангулема

И снова охота. На тех же уток и цапель. Любимое развлечение двора[69]69
  Читатель заметил, вероятно, что я тороплюсь: укорачиваю фразы, избегаю описаний, рассуждений. Пусть он не будет слишком строг: рассказ мой подходит к концу, а между тем много ещё надо успеть сказать. Вот причина спешки, в результате которой – бесконечные сокращения. Вызваны они ещё и тем, что я, догадываюсь, порядком надоел читателю, он мечтает поскорее от меня избавиться. Поэтому пусть он не удивляется и не ищет на следующих страницах каких бы то ни было подробностей, развёрнутых диалогов и т. п. Всё это я предоставляю его воображению.


[Закрыть]. Забаву устроила королева в честь Тибо. Узнав о том, что произошло, он тотчас примчался в Париж. Бильжо ещё не мог говорить, но уже открывал глаза, с удивлением оглядывая свой «лазарет» и не понимая, что за люди вокруг него и как он сюда попал. Ему ничего не объясняли, опасаясь малейшего волнения, а он взглядом просил Тибо поговорить с ним, рассказать ему всё. Но тот, придерживаясь рекомендаций Лемара, молчал, лишь выражал уверенность, что совсем скоро увидит своего приятеля вполне здоровым. Забывшись, он упомянул о предстоящей охоте. Бильжо тотчас встревожился: глаза беспокойно забегали по сторонам, он сделал попытку приподняться с подушек.

– Верный страж! – пробормотал Тибо, успокаивая его. – Даже сейчас ты готов вскочить с постели и бежать, чтобы охранять свою королеву.

Аутар, сидевший рядом, взял Бильжо за руку.

– Будь спокоен, брат мой, я буду рядом с ней – сказал он ему.

Бильжо прикрыл глаза. Из них выкатилась слезинка и побежала по виску.

Аутар бросил на Тибо укоризненный взгляд. Поднявшись, они тихонько вышли.

– Совсем уже у тебя нет сердца, граф, – пробурчал Аутар. – Ведь лекарь предупреждал…

– Прости, друг мой, я и не предполагал, что это вызовет у него такое волнение.

Всё происходило как обычно на этой соколиной охоте неподалёку от Венсенского леса. Такие же, как и везде, болота, утки, цапли и куропатки. И вот уже в небо взмыли ловчие птицы.

Бланка с увлечением следила за полётом Рапида. Как всегда, сокол улетел далеко, едва не скрывшись из виду.

– Ах, ваше величество, как бы вам не потерять вашего любимца, – обеспокоенным голосом произнесла одна из придворных дам, так и увивавшаяся около королевы.

– Будет жаль, а ведь его уже не видно, – поддержала её другая дама, по всему видно, её наперсница.

Бланка поглядела на них обеих. Одна – дочь сеньора де Мираваль Герада, другая – дочь сира де Бриссон Летгарда. Так представились обе. Появились с неделю тому назад. И та и другая метко стреляли из лука; на турнире только и было разговору, что о них. Но что-то настораживало Бланку при общении с этими двумя девицами. Она и сама не понимала, отчего испытывает к ним неприязнь. Потом сделала вывод: какой-то неестественностью дышали их движения, лица, речь; чем-то недобрым веяло от обеих, словно они прибыли из царства тьмы и ждали только удобного случая, чтобы взмахнуть чёрными крыльями своими и погрузить всё вокруг во тьму и ледяной холод.

Но сейчас, впавшая в азарт охоты, чувствуя на себе пристальные взгляды обоих дам и точно поддавшись гипнозу, Бланка послушала их и поскакала вместе с ними левее, под откос холма, хотя и знала, что сокол должен вернуться и сесть ей на руку.

Тибо находился значительно правее. Ему и вовсе не было дела до двух девиц. Он собрался мчаться к болоту, где крякали перепуганные утки и бесновались собаки, гоняя прятавшихся в траве куропаток. Кто-то ухватил его за плечо, точно запрещая двигаться дальше. Он повернул голову. Аутар молча указывал рукой туда, куда поскакала королева.

– Она не одна, да и сокол не мог улететь далеко, – возразил Тибо, далёкий от подозрений. – И всё же…

Вдруг совсем близко кто-то закричал:

– Скорее, граф, скорее! Ваш сокол сцепился с ястребом из-за добычи. Вон они дерутся в траве. Бьюсь об заклад – перекалечат друг друга.

Забыв обо всём на свете, Тибо помчался к болоту.

Аутар остался на месте. Взгляд его был прикован к трём всадницам, быстро исчезающим с глаз…

Бланка смотрела в небо и, доверяя лошади выбирать дорогу, совершенно не глядела вперёд, как вдруг перед ней взвилась натянутая чьей-то рукой в одном футе от земли верёвка. Лошадь на всём скаку споткнулась и, отчаянно заржав, пала на передние ноги, потом повалилась на бок. Бланка вылетела из седла и покатилась по траве. Только она хотела было подняться, как на неё навалились двое. Один сразу же затолкал ей в рот кляп, другой стал проворно вязать руки за спиной. Она попробовала вырваться, да не тут-то было. Поглядела на обоих, но узнать не смогла – ниже носа сплошные заросли, будто чёрные повязки. Её повалили на спину, один уселся ей на ноги и так же деловито связал их вместе. Второй присел к ступням Бланки, снял с её ног сапожки и вытащил из-за пояса остро отточенный кинжал. Смертоносный клинок блеснул на солнце, слепя глаза.

В это время из-за дерева вышла женщина в маске. Подойдя ближе, она встала у ног пленённой королевы и вперила в неё холодный, немигающий взгляд. Бланка содрогнулась: она попала в лапы к убийцам, и теперь ей нет спасения. А эта, вся в чёрном, что уставилась на неё со злорадной усмешкой на губах, сейчас огласит вынесенный ею смертный приговор.

И Бланка услышала:

– Наконец ты в моей власти. Долго я ждала этого часа, но моё терпение вознаграждено. Сейчас ты умрёшь, и рядом с твоим сыном сядет на трон его дядя. Но главное даже не в этом. Мне не придётся больше быть служанкой французской королевы, к тому же иностранки. Мне, королеве Англии! Мой сын придёт на эту землю и возьмёт то, что причитается ему по праву, что незаконно отобрал у его отца и деда твой свёкор Филипп Август, отчего, вероятно, его и зовут Мудрым. А-а, вижу, испанка, ты догадалась, кто перед тобой. Что ж, коли так, мне незачем больше скрывать своё лицо.

С этими словами Изабелла сорвала маску и продолжала, не сводя глаз с пленницы:

– Ты единственная, кто увидел его, но ты уже ничего и никому не сможешь сказать. Ты будешь умирать мучительно и долго. Тебе вскроют вены на обеих ногах, прямо у лодыжек, – там есть хорошие вены, – и кровь тонкими струйками будет покидать твоё тело, пока не уйдёт вся. У тебя ещё будет время мысленно попрощаться с твоими близкими и с этим голубым небом, что у тебя над головой. Оно – последнее, что тебе доведётся увидеть в этой жизни. В царстве мёртвых ты будешь лишена этой радости. Начинай! – коротко приказала она.

Вновь блеснуло в руке лезвие кинжала, но, едва оно приблизилось к ноге Бланки, как тотчас выпало из рук убийцы, а сам он, глухо вскрикнув, упал навзничь. Глубоко в груди у него, там, где сердце, торчал боевой топор.

Изабелла встрепенулась, быстро повернула голову, увидела человека с ножом в руке и от удивления открыла рот. В тот же миг в воздухе раздался свист, и по губам её больно ударила гарда. Изабелла выпучила глаза: в горло ей вонзился кинжал, не давая ей ни вскрикнуть, ни закрыть рот. Так, с кинжалом во рту, она и завалилась на бок, захрипев от боли и вцепившись дрожащими пальцами в рукоять. Казалось, она хотела выдернуть из горла лезвие. Однако не смогла и, лишь смертельно побледнев, захлёбываясь кровью, в ужасе уставилась на рукоять, торчавшую у неё изо рта. Руки её бессильно упали, царапая залитую кровью траву.

Тот, что сидел на ногах Бланки, казалось, ничего не понимал, настолько быстро всё произошло. Бывает так: от внезапного потрясения человек впадает в шок. Потом выходит из него. Опомнившись, убийца вскочил на ноги и бросился бежать, но кинжал Аутара догнал его, вонзившись в затылок, чуть ниже черепа. Вскрикнув и взмахнув руками, убийца упал ничком и больше не поднялся.

Аутар стоял и молча смотрел. Куда – неизвестно. Вперёд куда-то. А взгляд королевы кричал, умолял: скорее же подойди и освободи меня от пут, ведь все уже убиты! И вдруг Аутар прыжком отскочил в сторону и юркнул за дерево. Тотчас в том месте, где он стоял, в воздухе просвистела стрела. Он снова выглянул, показав корпус, и вновь спрятался. За первой стрелой немедленно устремилась вторая. И опять Аутар вышел из-за дерева. Он не рассчитывал на то, что враг расстреляет все свои стрелы; ему важно было узнать, сумеет ли он поразить цель, в то время как она выходит из своего укрытия, чтобы прицелиться, пустить стрелу и тут же исчезнуть.

Он выждал какое-то время и увидел лучницу – ту самую, одну из двух. Проворно вскинув лук, она взяла мишень на прицел, спустила тетиву и немедленно убралась, опасаясь ножа. Но Аутар был быстр, как мышь. Такую отточенность движений он приобрёл в замке Старца Горы. Его обучали этому, прежде чем он подошёл к последней ступени лестницы ассасинов – званию даи. И вновь стрела пролетела мимо, не задев его, но теперь Аутар знал, что ему вполне хватит времени, чтобы бросить нож.

Но у него не было больше ножа. Первый он решил не трогать – пусть делает своё дело. Второй уже сделал, и им во что бы то ни стало надо завладеть. Зная о том, что очень трудно попасть в движущуюся мишень, Аутар прыжками побежал к тому месту, где лежал с ножом в затылке наёмный убийца. Стрелы, как горох, сыпались вокруг него с равными промежутками, но ни одна не причинила ему вреда. Добежав, Аутар бросился на землю у трупа, прикрываясь им, как щитом. Выдернул нож. Теперь секунда, доля секунды решала исход безмолвного поединка! И Аутар рискнул. Он должен успеть. Успеть первым! И он привстал немного, весь собравшись для броска. Ждать долго не пришлось. Лучница показалась из-за дерева. Не могла не показаться, иначе не получится прицельного выстрела. Но парочка пошла на хитрость: в один миг показались сразу два лука, и две стрелы нацелились в Аутара. Но он успел метнуть нож и сразу же укрылся за своим «щитом». В труп тотчас ударила стрела, вторая вонзилась в землю рядом.

Всё замерло. Ни шороха, ни движения как с той, так и с другой стороны. Аутар не понимал: неужели не попал? Он продолжал осторожно выглядывать из-за плеча своего «щита», и вздох облегчения вырвался у него: из-за дерева показалась женщина с лицом, залитым кровью, и в одежде придворной дамы. В то же мгновение, вскинув руки и без единого стона, она упала навзничь. В глазу у неё торчала рукоять кинжала. Аутар улыбнулся. Он всё-таки опередил её! «Нет ничего быстрее полёта ножа» – учат ассасины. Метнув нож, попасть в глаз – высшая степень мастерства.

Однако оставалась в живых наперсница той, что избрала для себя такой нелепый способ ухода из жизни. Что предпринять против неё, Аутар пока что не знал и теперь мучительно размышлял над этим. Второй кинжал – во рту у корчившейся на земле Изабеллы; воспользоваться им не было никакой возможности, да он и не собирался пока что этого делать. И тут он вспомнил про топор. Но тот торчал в груди убийцы, а он лежал рядом с королевой. Подбираться к ней было небезопасно: в неё может угодить стрела. Выход один: поднять свой «щит» и идти с ним на врага, прямо в лоб. Пусть сыплет стрелами, они не причинят ему большого вреда. А труп он сможет поднять, кажется, он не очень тяжёл.

Именно так и собирался поступить Аутар, как вдруг услышал конское ржание и торопливый топот копыт, становившийся всё тише. Он всё понял. Лучница пришла к вполне разумному решению, покинув поле боя. Кажется, она поняла, что с таким противником, как тот, кто за считанные минуты лишил жизни четырёх человек, тягаться дальше не стоит. Вдруг у него есть ещё один кинжал?

– Что ж, она правильно поступила, решив сохранить себе жизнь, – проговорил Аутар и поднялся во весь рост, готовый, впрочем, тут же отскочить в сторону или упасть, едва заслышит малейший шум или увидит врага.

Но опасения его оказались напрасными. Подойдя к дереву, за которым укрывались обе лучницы, он увидел вдалеке стремительно удалявшегося прочь всадника, за спиной которого развевался голубой плащ, тот самый, что он заметил на одной из дам.

Он отвернулся и взглянул на труп молодой женщины. Нож торчал у неё в глазу по самую рукоять. Аутар вспомнил, как долго и мучительно он обучался такому броску – с силой и точно в цель. Нагнувшись, он выдернул нож и поспешил к Бланке.

Она с нетерпением ожидала его. Она всё видела. Аутар вынул кляп у неё изо рта и спокойно принялся разрезать верёвки на руках и ногах, а она смотрела на него и не знала, что сказать. В её глазах он выглядел неким волшебником, сверхчеловеком, чуть ли не богом; а он стоял напротив неё, тихо улыбался и чистил свой нож об траву.

– Откуда ты взялся? – негромко, со слезами на глазах спросила она его. – Уж не с небес ли? А ведь ты даже без меча…

– Я отдал его графу, – поднял на неё глаза Аутар и снова опустил.

– Что ты за человек? – не сводила с него глаз Бланка. – Ангел, сошедший с неба, или демон из преисподней? Слугу дьявола я вижу перед собой или обыкновенного смертного, владеющего тайнами, недоступными остальным людям?

– Вы живы, государыня, а это главное, – снова поднял на неё кроткий взгляд Аутар.

– Но я жива лишь благодаря тебе!

– Пустяки.

– Пустяки? Да ведь ты спас жизнь королеве!

– Я не мог поступить иначе. Бильжо не простил бы мне.

Бланка поднялась на ноги. Её шатало. Аутар поддержал её под руку. Она повернулась к нему. Их взгляды встретились.

– Ты настоящее чудо, Аутар! Сокровище, которому нет цены.

Он промолчал, только пожал плечами.

– Позволь, я поцелую тебя. Но награда, которой ты воистину достоин, ещё впереди.

И она крепко поцеловала его в губы. Аутар, не опуская взгляда, улыбнулся и промолвил:

– Я уже получил её, ваше величество. Зачем мне другая, если милее этой нет?

Она смотрела на него, и слова не шли у неё с языка. Да и какие найти слова? Разве найдёшь нужные?

Аутар повернул голову в ту сторону, откуда вдруг послышалось тихое конское ржание.

– Слышите? Это лошади тех, кто пришёл сюда, чтобы убить вас. Их было пять, теперь четыре. Идёмте к ним, государыня, нам пора вернуться к охоте. Вас, вероятно, уже ищут.

Он поглядел на Изабеллу, вконец обессиленную, но ещё подававшую признаки жизни.

– Я не отдам ей своего верного друга. Так она быстрее попадёт в котёл к сатане.

И вытащил нож изо рта у Изабеллы. Потом забрал свой топор. Через минуту они вскочили на коней и, держа ещё двух в поводу, помчались туда, где уже тревожно трубили в рог, подавая этим сигнал заплутавшей где-то королеве-матери.