Текст книги "Королева Бланка"

Автор книги: Владимир Москалев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 30 страниц)

Глава 3. Дом на Скорняжной улице

На город спустились сумерки. Закрылись ворота Парижа, стих гомон на его улицах и площадях. Редкие прохожие торопились домой, с опаской озираясь по сторонам. День стремительно угасал; на вахту заступала ночь, пугающая, полная тайн.

В этот поздний холодный октябрьский вечер на Скорняжной улице, со стороны часовни Сен-Пьер д’Арси, показалась женщина. На ней тёмно-синий суконный плащ, подбитый мехом, на голове капюшон. Лица не видно – его скрывает вуаль. Торопливым шагом пройдя вдоль двухэтажного дома с вывеской, на которой намалёвано было что-то похожее на меховую шапку и муфту, женщина остановилась у другого, уже знакомого нам, дома и постучала в дверь.

Ни звука в ответ. Она постучала снова, уже настойчивее. За дверью послышались шаги. Затихли. Вслед за этим послышался чей-то грубый голос:

– Кто тут?

Дама негромко ответила:

– Здесь живёт виконт де Пернель?

Растворилось окошко. Сквозь сетку показалось хмурое лицо с усами и редкой бородой. Человек быстро оглядел улицу в обоих направлениях, потом внимательно посмотрел на незнакомку.

– Что вам надо?

– Да откройте же! – нетерпеливо потребовала дама. – На улице небезопасно.

Звякнула щеколда, дверь открылась и столь же быстро закрылась. Женщина вошла, мельком оглядела интерьер дома и тотчас повернулась к хозяину; понятно, это был он: слуга – тот ушёл бы доложить.

– Вы – тот, кто мне нужен, – заявила гостья.

Не произнося ни слова, Пернель холодно и выжидающе глядел на неё.

– Я пришла к вам по поручению некой особы, но для начала мне хотелось бы убедиться в том, что вы именно тот человек, за которого себя выдаёте, – продолжала незнакомка.

– Я ни за кого себя не выдаю, – разжал зубы Пернель.

Чуть смутившись, дама произнесла:

– Кажется, я не так выразилась. Я хотела сказать, что не имею права допустить ошибку. Назовите мне ваше имя.

Виконт скрестил руки на груди:

– Вы ведёте себя так, словно вы королева, а я ваш покорный вассал.

Незнакомка промолчала в ответ на это, лишь слегка вздёрнув подбородок.

– Мне хотелось бы знать, с кем я имею честь говорить, – сказал Пернель.

– Узнаете, но вначале я должна получить гарантии.

– Вы ждёте ответа на свой вопрос?

– Дело, по которому я здесь, предусматривает, прежде всего, именно это. Я не могу вести беседу, не удостоверившись, что вы именно тот, к кому меня направила упомянутая мною особа.

– Кто она?

– Она вам хорошо известна; король наложил опалу на семейство Дрё и, стало быть, на неё.

Пернель размышлял. Не похоже, чтобы гостья оказалась шпионом королевы-матери. Адаларию не подвергли аресту, а кроме неё, ни один человек не знал о доме на Скорняжной улице. И всё же необходимо проверить – сомнения должны исчезнуть вовсе. И он спросил:

– Как зовут моего слугу? Если вы посланы ко мне дамой, о которой говорите, то она должна была сказать вам его имя.

– Его зовут Бребан.

– Где мы с ним проживали до этого?

– На улице Савонри.

Сомнения стали рассеиваться. Однако следовало выяснить всё до конца: шла нешуточная игра.

– Очень хорошо, что вы это знаете, – произнёс виконт, не сводя глаз с гостьи. – Но дама, от имени которой вы пришли, не ограничилась бы только этими сведениями. Вы должны предъявить мне то, что укажет на её полное доверие к вам.

Незнакомка неожиданно возразила, опасаясь, по-видимому, того же, чего и хозяин дома:

– Я желаю получить доказательства.

– Какие?

– Мне необходимо быть уверенной в том, что я не ошиблась адресом.

– Полагаете, разыгрывается спектакль? – догадался Пернель. – Считаете, перед вами подсадная утка?

Дама ничуть не смутилась:

– У того, с кем мне предстоит иметь дело, – серые глаза, большой нос. Кроме этого, на его теле косой шрам от сабли сарацина – через всю грудь, от плеча до бедра. Он получил его в крестовом походе при осаде Дамиетты.

Виконт поднёс свечу к самому своему лицу. Заглянув ему в глаза, гостья кивнула, но продолжала смотреть вопросительно. Не раздумывая, Пернель скинул с себя куртку из оленьей кожи и тунику. Незнакомка поневоле отпрянула – от правого плеча до низа живота тело пересекал наискось страшный, давно зарубцевавшийся шрам от резаной раны. Лезвие, по всей видимости, вспороло только кожу и прошло по рёбрам, не задев внутренностей; надави сарацин на клинок сильнее, и они вывалились бы наружу.

– Достаточно, – молвила гостья, – доказательства вполне убедительные.

Виконт оделся.

– Теперь, мадам, предъявите ваш документ, дающий основание не считать вас шпионкой.

Незнакомка достала из кармана платок и развернула его. Пернель поднёс свечу. На платке чёрными нитками в три ряда были вышиты ёлки; вершина каждой из них служила основанием креста, перекладина которого в обе стороны тянулась к соседним деревьям. Герб Бретани!

Пернель узнал этот платок и, кивнув, убрал свечу.

– Но это ещё не всё. Та, от чьего имени вы пришли сюда, не могла ограничиться лишь одним платком.

– Вы правы, она сообщила мне пароль. Разумеется, вы помните его?

– Я должен сказать отзыв на несколько слов, которые вы произнесёте.

– Вот эти слова: Post nubila Phoebus[45]45
  Когда тучи рассеиваются, приходит Феб (бог Солнца) (лат.).


[Закрыть].

– Vae victis[46]46
  Горе побеждённым (лат.).


[Закрыть], – тотчас последовал ответ.

– Наконец мы стали понимать друг друга.

– Вам следовало сказать это сразу, едва вы вошли, а ещё лучше – перед дверью, – сказал Пернель, приглашая гостью в комнату и следуя за ней.

– Я должна была убедиться – тот ли вы человек, что мне нужен, – на ходу ответила она.

– Убедились?

– Вполне.

– Мне надо знать ваше имя и цель вашего визита.

– Зачем вам моё имя?

– Выходит, вы всё ещё не верите мне? О каком в таком случае разговоре между нами может идти речь? Я не имею привычки беседовать с тенями. Удивляюсь, как это дама, что послала вас…

– Адалария де Тортевиль, хотели вы сказать?

– Как она могла довериться вам? В деле, которому мы служим, не должно быть неизвестных лиц. Вдовствующая королева всех своих врагов – крупных, разумеется – знает по именам, но в тюрьме не сидит ни один. Что же вы думаете, вы стоите выше их, поскольку вознамерились сохранять инкогнито?

– Сами того не ожидая, вы угодили в центр мишени, виконт де Пернель.

– Вы знаете моё имя, назовите теперь своё. Беседа нам предстоит непростая и длинная, как я понимаю, но она может кончиться, ещё не начавшись, ибо мне неизвестно, с кем я имею дело. Итак, мадам, кто же вы?

– Королева Англии.

Вопреки ожиданиям гостьи, Пернель остался невозмутим, словно услышал под окном привычный звук шагов городского дежурного отряда, выполняющего функции ночной стражи.

– Поднимите вашу вуаль, мадам. Я должен убедиться, что вы сказали правду.

Незнакомка откинула вуаль с лица.

– Я знаю вас, – не меняя выражения лица и голоса, произнёс Пернель. – Вы Изабелла Ангулемская. Я видел вас семь лет назад в соборе Святого Петра на вашей свадьбе с графом де Ла Марш. Вы прибыли из Англии, где были королевой, но вашим сыном Генрихом стали управлять бароны, и должность вдовствующей королевы оказалась упразднённой. Вы сделались никому не нужной фигурой у трона, этаким балластом, мозолящим глаза…

– Я попросила бы вас выбирать выражения, виконт! Не забывайте, с кем вы говорите, – вся вспыхнув, недовольно произнесла Изабелла.

– …и вас попросту попросили удалиться, дабы вы не мешали, – как ни в чём не бывало, продолжал Пернель. – Вне себя от злости, вы решили обрушить свой гнев на другую королеву, которая оказалась сильнее вас. Уж она-то не собирается покидать своё место, вовсе не ощущая себя балластом. Завидуя, вы не можете ей простить превосходства над вами и того, что, по сути, оказались её служанкой.

– Замолчите, виконт! Чёрт знает во что может превратиться наша беседа, если вы по-прежнему будете приводить унизительные и постыдные для меня факты. Прекратите ваши выпады, иначе наш разговор вообще может не состояться.

– Ну, ну, успокойтесь, – снисходительно улыбнулся Пернель. – Я просто дал вам понять, что отныне мы с вами на равных, не так ли? Не стоит, право, надувать губы из-за того, что вам напомнили о некоторых ваших былых неверных шагах, ваше величество.

Безрадостная улыбка поползла по губам бывшей английской королевы.

– Было время, ко мне обращались именно так, – печально промолвила она. – Нынче я стала забывать эти слова.

– Их можно воскресить, зато забыть их должна другая королева, ваш сюзерен. Именно за этим вы пришли сюда. Я не ошибаюсь?

– То, что не удалось мужчинам, сделает женщина, – сузив глаза, зловеще проговорила Изабелла.

– Вы мечтаете уничтожить эту даму. Похвальный порыв, тем более что в этом вы не одиноки. Итак, что вы предпочитаете? Яд?

– Что может быть лучше?

– Неплохой способ, но, уверяю вас, затея не удастся: королевские блюда отведывают сначала двое слуг. Рядом находятся медики. При малейших признаках недомогания этим слугам немедленно будет оказана помощь. Они играют со смертью, но им за это хорошо платят. Собственно, трюк с ядом заведомо обречён на провал: с недавнего времени следят за каждым шагом королевских поваров, за малейшим их движением. Мне хорошо об этом известно, уверяю вас. Остаётся другое средство, более эффективное и бьющее в цель без промаха.

– Убийство?

– Ничего другого, кроме яда, в нашем арсенале нет. И я спрашиваю вас, согласны ли вы?

– Да, я согласна! Это – то, что не даёт мне спать, что внесёт покой в мою мятущуюся душу. Это – то, виконт, чего хотят многие, не будем называть имён.

– Вот я и узнал цель вашего визита, графиня Ангулемская. Или вы предпочитаете титул вашего супруга?

– Ангулем – это Англия, Ла Марш – Франция. Я вассал, но мой сюзерен – английский король, а не французский!

– Остаётся выяснить, мадам, как вы намерены претворить в жизнь план, о котором мы только что говорили.

– У меня служит ассасин, не человек – дьявол! Вся эта банда наёмных убийц, взращённых Старцем Горы, убивает свои жертвы расчётливо и бесшумно – ударом ножа. Крови мало, смерть мгновенная.

– Я знаю эту шайку изуверов. Им всё равно, кого убить – как прикажет их хозяин. Ему за это щедро платят те, кто заказывает убийство. Эту секту хотел уничтожить ещё король Филипп, презирающий такие методы, но ему помешали.

– Так что вы думаете по этому поводу, виконт? Главное здесь, как мне кажется, сделать так, чтобы этот дьявол проник во дворец.

– Как раз это и не удастся. Сам дворец, его коридоры, галереи, ступени – всё тщательно охраняется. Приказ кардинала де Сент-Анжа. Ежедневно повсюду знакомые люди, завсегдатаи, жители дворца. Всякое новое лицо, как вы сами понимаете, допускается в королевские апартаменты только после тщательной проверки, которая включает в себя, помимо всего, установление личности. Что же он ответит, ваш пособник дьявола? Улыбнётся во весь рот и заявит, что пришёл убить королеву? Откуда, кстати, он взялся?

– Мне подарил его Раймонд, граф Тулузский, а ему отдал этого дикаря герцог Бретонский. Он уже немолод и очень ловок в обращении с оружием. Лучший из учеников хозяина Горы.

– Повторяю, ему не проникнуть внутрь дворца. Будете упорствовать – провалите всё дело. Кардинал крайне недоверчив, повсюду видит врагов, а найдя – пытает. Из Пыточной башни уходят живыми лишь калеки, да и то после того, как выдадут сообщников или своих хозяев. В данном случае хозяйкой окажетесь вы.

Изабеллу передёрнуло. Она поёжилась и плотнее закуталась в плащ, хотя в комнате было тепло: в очаге пылали дрова.

– Ему необязательно проникать во дворец, – попыталась она предложить другой вариант, – он может сделать своё дело и вне дворца: на прогулке, на охоте, во время турнира…

– Едва ему удастся приблизиться к жертве хотя бы на три шага, как он будет убит.

– Убит? Чёрт побери, но кем?

– Её стражем. У неё есть телохранитель, этакий Аргус, понимаете? Ловко мечет нож, с десяти шагов попадает в монету; метко бросает топор, как викинг, и превосходно владеет мечом.

– Это осложняет дело, – задумалась Изабелла, но ненадолго: – Но как вы узнали об этом?

– Королевский дворец – рай для тех, кто хочет узнать новости и послушать сплетни. Очень скоро они, как сороки, вылетают оттуда и становятся достоянием толпы.

– Нельзя ли как-нибудь устранить этого самого Аргуса? Не всё же время он стоит за спиной у кастильянки с ножом и топором в руках.

– Вот именно, мадам, всё время! Он сопровождает свою хозяйку повсюду: на приёмах, на советах, в молельне; он рядом с ней, когда она слушает музыку, читает книгу или принимает у себя одного из просителей. Они даже едят вместе! Мало того, он сидит рядом, когда она моется, а ночью спит у неё в ногах, как верный пёс.

– Чёрт возьми, – пробормотала изумлённая Изабелла, – вот так преданность! Мне бы такого цербера. Должно быть, виконт, она платит ему за это не только звонкой монетой?

– Исключено. Это сфинкс – без чувств, без желаний. Для него существует в жизни только одно – его работа, и он выполняет её, надо признаться, на совесть.

– Откуда это известно? Вы что, дежурите у неё в спальне рядом с этим Ладоном?

– Сведения проверенные. Её фрейлины, как ни болтливы и лживы, не станут возводить напраслину на свою госпожу. Будь иначе, об этом знал бы весь Париж.

Изабелла молчала, мрачно глядя в пламя очага, возле которого они сидели. Её планы рушились один за другим, и, казалось, ею овладело отчаяние, но так мог судить лишь тот, кто плохо знал бывшую английскую королеву.

– Есть ещё одно средство, коли уж мы заговорили об её страже. Чего не одолеет один, под силу пятерым. Никакой Аргус не в силах совладать разом с группой людей.

– Я знаю, графиня, о чём, точнее, о ком вы говорите. Эти пятеро в услужении у меня, с тех пор как баронессу удалили от двора. Ведь вы имеете в виду именно их?

– Они получили отменную рекомендацию от своей хозяйки; можно быть уверенными, что они сделают своё дело.

Слегка усмехнувшись, Пернель философски изрёк:

– Не стоит рассуждать о грядущем дне, не увидев рассвета, так же как никогда не надо рассуждать о чужих грехах, пока не вспомнишь о своих.

– Оставим мудрствования святым отцам, – вместо ответа отрезала Изабелла. – Как нам найти этих людей?

– Мне не составит труда разыскать их и привести сюда или в любое другое место. Сделать это можно завтра.

– Кто они, опишите. Имена необязательны.

– Дезертиры, воры, жулики – словом, сброд.

– Неплохая компания, виконт. И этим висельникам мы с вами собираемся отдать в руки судьбу королевства?

– Они неплохие парни, умеют обращаться с оружием. Убить человека для них – всё равно что зарезать курицу. Они сделают то, что мы им прикажем, однако, сами понимаете, услуга должна быть оплачена, а если учесть к тому же, что жертва их – не простой смертный, а королева…

– Они будут щедро вознаграждены, можете мне поверить. Большая игра стоит крупных денег.

– Охотно верю, мадам, но поверят ли они?

– Я знала, куда направлялась и зачем, поэтому пришла к вам не с пустыми руками.

С этими словами Изабелла извлекла из тайников своей одежды туго набитый кошелёк и протянула его виконту.

– Вот аванс – сто золотых экю. Сделав своё дело, каждый из ваших подопечных получит столько же.

– Чёрт возьми, вы рисковали, мадам. Расхаживать с таким богатством по улицам Парижа вовсе небезопасно.

– Королевский дворец в двух шагах. Грабители избегают появляться здесь.

– Это правда.

– Если наш замысел удастся, виконт, Бретань, Булонь и Тулуза осыплют нас золотом. Я уже не говорю о моём сыне.

– Недурная плата за кровь испанки. Когда я должен привести этих рыцарей большой дороги?

– Вы отправитесь за ними утром, я буду ждать вас здесь. Найдётся у вас для меня кровать?

– Я отдам вам свою, сам лягу на место Бребана, а он переспит на конюшне, рядом с лошадьми.

– Отлично! Итак, Пернель, вы поняли? Я хочу видеть этих людей и знать, что деньги поделены между ними поровну.

– Исключая меня, – напомнил виконт.

– С вами я рассчитаюсь отдельно, этой ночью.

– Не боитесь, мадам, быть узнанной, когда, войдя, они увидят вас? Я не исключаю того, что кое-кто из них будет схвачен. После всех ужасов Пыточной башни смерть покажется этому неудачнику милостью Господней.

– Я закрою лицо. Как бы ни пытали любого из них, он не сможет сообщить ничего, кроме того, что видел фигуру в маске. Но вы сами? Вы рискуете головой больше, чем я.

– Как только мы проводим их, я покину этот дом. Вы первая узнаете новый адрес – мы уйдём отсюда вместе. Ведь вам, надеюсь, небезынтересно будет послушать свежие дворцовые новости? К тому же за вами остаётся долг.

– Кому же я отдам его, если ваши люди не найдут нас на этой улице?

– В доме останется Бребан. Ни один из них не видел его в лицо. Даже если нагрянут ищейки, ничего невозможно будет доказать. Тёмной ночью Бребан и отведёт моих молодцов – если, разумеется, они останутся в живых – по новому адресу.

– Хорошо. Мы выяснили то, что касается мелочей. Впереди самое трудное – проект этого рискованного предприятия. Нам с вами предстоит разработать его во всех деталях. Кстати, я слышала, граф Шампанский всё ещё в Париже?

– Его казначей обрадует хозяина, когда тот вернётся: ярмарки в Провене приносят немалый доход.

– Не само ли провидение заставляет скучать его супругу Агнессу, указывая нам путь? – задумчиво промолвила Изабелла.

– Ей не приходится скучать – она в Париже.

– Что вы говорите!

– Забавную группу представляют собой эти трое: муж у ног любовницы в присутствии супруги, которой нет до этого никакого дела.

Графиня не ответила, поглощённая своими мыслями. Казалось, замечание это она пропустила мимо ушей.

– Могу прибавить к этому, что у сфинкса – стража испанки – как ни странно, появилась возлюбленная, – продолжал Пернель. – Родом она из Оверни. Мне кое-что известно о ней.

– Любопытно. Не попытаться ли нам действовать в каком-либо из этих направлений? – Вопросительный взгляд Изабеллы застыл, упёршись в бесстрастные глаза собеседника.

Тот молча кивнул, соглашаясь.

Бывшая английская королева неожиданно хищно заулыбалась, взгляд стал задумчивым, глаза застыли на одной точке – на трепетавшем от её дыхания язычке свечи в канделябре.

– Мой покойный любовник сеньор де Браси в Пятом крестовом походе познакомился с каирским падишахом, – негромко и неспешно проговорила она, предавшись далёкому воспоминанию. – Тот, узнав о предполагаемом прибытии германского императора, пожелал заключить перемирие с крестоносцами, осаждавшими Дамиетту. Так вот, этот падишах говорил, что в любом деле есть узел, который не разрубить даже Александру Македонскому. Этот узел фригийского царя настолько сложен, что его не распутать, ибо в нём собран замысел, недоступный для тех, против кого он направлен. Он – та сила, что сокрушит врага. Нам с вами, виконт, надлежит связать такой узел.

Пернель снова кивнул. Они склонились над столом и приступили к обсуждению плана будущей операции.

Глава 4. Узел падишаха

Королевский двор продолжал жить своей обычной жизнью, забыв Шинон, Беллем, Монлери. Казалось, не было никаких потрясений, никто не угрожал юному королю и его матери, и вообще ничто не изменилось со времени правления Людовика VIII. Так же выезжали на псовую охоту в Булонский или Венсенский лес и на дамскую охоту с соколами в окрестности Компьеня, Корбейля, Манта и Сен-Дени. Всё остальное время, если не предполагались выезды в Мо, Мелён или Этамп, двор развлекался на лугу Пре-о-Клер. Дамы играли в бильбоке или кости и плели венки под музыку и пение труверов, а мужчины устраивали состязания в борьбе, плавании и стрельбе из лука. Для этих же целей служил огромных размеров внутренний двор королевского дворца, где проходили турниры; молодые рыцари и оруженосцы соревновались в беге и воинском искусстве под рукоплескания придворных дам.

Ничего нет удивительного в том, что здесь устроили ристалище для копейных поединков: королевский дворец разросся и был уже совсем не таким, как при графах Парижских Робертинах, они же – Капетинги после воцарения на престоле сына Гуго Великого, первого герцога Франции. В то время дворец имел форму сильно вытянутого прямоугольника с двумя массивными башнями по бокам, и тянулся от левого берега Сите до правого. Ныне он занял всю левую оконечность острова от Коровьего мыса до улицы Святого Варфоломея, которая наконец-то проложила себе дорогу к Шатле мостом Менял, а с левым берегом она вскоре раз и навсегда подружится при помощи моста Сен-Мишель. Дружба эта взломает многовековую стену, и на этом месте вырастут две башенки – что-то похожее на ворота в городской стене, только маленькие.

Треть территории королевского дворца отвоевал для себя роскошный сад с дорожками меж кустарника, плодовыми деревьями – детище Гуго Капета. От дворца его отделяла аллея в два метра шириной; веком спустя она превратится в улицу Понт-о-Мёньер или улицу Мельников, которую в XVI столетии свяжет с правым берегом Сены мост с одноимённым названием.

В конце октября Тибо Шампанский с супругой решили возвращаться в своё графство, но тут произошло событие, заставившее их отложить поездку.

Однажды утром двор, вместо обычной утренней прогулки верхом, высыпал на ристалище. К этому был повод – бракосочетание бастарда Андре де Немура с дочерью сира де Нантейля. Рыцари с энтузиазмом ломали копья, демонстрируя членам королевской семьи, послам из Испании и Венеции, дамам и толпе ловкость и умение в обращении с оружием, затем устроили тренировочные бои на учебных мечах – не заточенных, с тупым концом. После этого, разбившись на команды, приступили к игре «сила на силу». В далёкой Руси она называлась «перетягиванием канатов». Фрейлины визжали от восторга и подзадоривали игроков, а потом дружно рукоплескали той команде, которой удавалось перетянуть толстый пеньковый канат в свою сторону. Затем вышли на Мельничную аллею и здесь устроили состязания в стрельбе из лука.

Внезапно небо потемнело, и поднялся ветер. Все как один подняли головы, увидели тёмные тучи, тупо и неумолимо ползущие на город, словно армия сарацин, и заторопились во дворец.

Торопливо, словно желая во что бы то ни стало исполнить возложенную на него миссию, застучал по черепичным крышам дворцовых хозяйственных построек мелкий дождь. Меньше полминуты прошло – он стал сильнее и вдруг сразу, точно боялся не успеть, обратился в ливень. Многие – как зрители, так и участники состязаний – успели укрыться, других от души хлестал по спинам упрямый косой дождь. И никто не заметил, как в суматохе во дворец проникли пятеро человек в одеждах дома графов Шампанских. Почти в то же время у ворот дворца спешился никому не известный всадник и потребовал, чтобы его пропустили во двор. Он из Оверни. У него поручение к одной из придворных дам.

Дождь, к удивлению, кончился так же неожиданно, как и начался. Тучи, потешаясь над людьми, поплыли себе дальше на юг, и вскоре только лужи вдоль аллеи и на немощёных улицах напоминали о внезапном капризе матери-природы.

В покои вдовствующей королевы, возбуждённые и весёлые, вошли Агнесса де Боже и придворная дама Амальда де Лонгеваль, совсем недавно пожалованная во фрейлины двора. Обе вели себя без стеснения: Агнессу Бланка принимала у себя как подругу; новую фрейлину, миловидную, скромную и добродетельную дочь сеньора де Лонгеваль она полюбила от души и не мешала ей встречаться с Бильжо даже у себя в будуаре. Наверно, она дозволяла эти свидания в угоду верному стражу.

Дамы взяли по табурету и устроились по обе стороны камина. А наверху, под вытяжным колпаком, прямо над ними висел меч в синих бархатных ножнах – подарок супруга Людовика. Оружие Бланки. Она умела с ним обращаться не хуже настоящего бойца – школа её мужа, учителей, а потом и Бильжо. Такие были времена. Свою честь и жизнь защищали с оружием в руках не только мужчины.

– Ах, ну кто бы мог подумать! – сокрушалась мадам де Боже. – Какая дивная стояла погода, ничто не предвещало ненастья. И самое главное – из трёх выстрелов я попала уже в семёрку и в восьмёрку. Третья стрела, клянусь святым Северином, угодила бы в десятку! А тут, как назло, эта туча.

– Долго же она спала в холодных скалах викингов, – заметила Бланка. – Целую неделю не выпадало дождя, а ведь он так необходим для урожая следующего года. Да и чего бы вам так отчаиваться, Агнесса, ведь вы, насколько мне видится, почти совсем не вымокли.

– Я – да, но мой муж промок до нитки. Только он хотел было со всеми вместе скрыться во дворце, как какой-то незнакомец в тёмном плаще крикнул ему, чтобы он позаботился о лошадях и сёдлах.

– Незнакомец? – удивилась королева. – Рыцарь?

– Да, он был со шпорами, на боку меч.

– И вы его не знаете?

– Я смотрела на него из окна и не узнавала, а ведь я всех, кто в свите графа, знаю в лицо.

– Странно, – произнесла Бланка. – Ни один человек, кроме короля, не смеет приказывать графу Шампанскому или давать ему какие-либо указания. Значит, это был чужой. Откуда же он взялся?

– Он отделился от небольшой группы; кажется, их было пятеро.

– Стало быть, они не из придворного штата, – пробормотала Бланка, тщетно пытаясь разгадать эту загадку. – Графа Шампанского все знают в лицо… Но что же дальше, Агнесса?

– Тибо, как вам известно, мадам, большой любитель лошадей. Кажется, это самые любимые им создания после его супруги… впрочем, может быть, как раз наоборот. Так вот, мог ли он допустить, чтобы намокли сёдла, ну и, конечно же, сами лошади? Он огляделся, ища слуг, но те куда-то запропастились. Пришлось Тибо самому отвязывать трёх лошадей и вести их в конюшню. Вообразите, ваше величество, во что превратилась его одежда, ведь всё это время хлестал ливень. Хорошо ещё, что этот незнакомец помог ему. Но что за хозяева, право, у этих лошадей! Можно ли быть такими нерадивыми!

– А потом? – с видимым интересом спросила Бланка. – Что было потом?

– Тибо вернулся во дворец и пошёл к себе в покои сушиться, ведь, как я уже говорила, он вымок до нитки. Сейчас, надо полагать, его одежда просыхает, а сам он… даже без нижнего белья.

Королева рассмеялась:

– Какой удобный момент для супруги, желающей лишний раз доказать мужу свою искреннюю к нему любовь.

– Неплохая мысль, – с улыбкой вскинула брови Агнесса. – Пожалуй, я последую вашему совету, мадам, но немного погодя: пусть мой супруг обсохнет и обогреется.

Бильжо не стал больше слушать; покинув своё место, он подошёл к окну и, как показалось бы любому, принялся разглядывать Нельскую башню и возводимое вокруг неё подворье, где намеревалось обосноваться семейство Немуров.

На самом деле Бильжо размышлял над тем, что услышал. Ему казались не внушающими доверия и этот незнакомец, и его совет графу, и четверо его друзей. Сам дождь казался ему подозрительным!

Молча отойдя от окна, бесшумно ступая по полу, Бильжо прислушивался. К чему именно, он и сам ещё не знал, но прежде всего к тому, что происходило за дверью. Ему казалось, что как раз там притаилась опасность, которой никто не ждёт. Здесь он и остановился, сложив руки на груди и застыв, точно всамделишный сфинкс.

Но вернёмся к беседе дам в тот момент, когда наше внимание отвлёк Бильжо.

– А пока примите наши соболезнования по поводу уплывшего из ваших рук приза, – сочувственно проговорила Бланка. – Кажется, это была черно-бурая лиса?

– Нет, ту уже забрали, мне досталась бы рыжая.

– Не отчаивайтесь, мадам, – попыталась успокоить раздосадованную лучницу Амальда, – вернётся из похода Фридрих, попросите его поделиться с вами своей бородой, она, как говорят, точь-в-точь такого же цвета, как и у его деда Барбароссы, то есть рыжая. К концу похода она у него отрастёт по самую грудь. Не правда ли, ваше величество?

– Увы, императору не суждено сделать супруге графа Шампанского такой роскошный подарок, – с мягкой улыбкой ответила Бланка. – Нежданную весть привёз посланник: Фридрих вернулся в Германию.

– Вернулся? – воскликнули обе дамы почти одновременно. – Вот так-так! Что же вынудило его так поступить?

– Он внезапно слёг с лихорадкой. Не он один. Так, во всяком случае, передал посланец.

– Папа, надо полагать, был весьма опечален таким пассажем, – заметила Агнесса, – ведь, как говорят, в глазах Рима Фридрих – единственный человек, достойный возглавить этот крестовый поход против неверных, – шестой по счёту.

– «Опечалился» – слишком мягко сказано, – стала объяснять королева. – Он пришёл в страшный гнев и отлучил императора от Церкви. Мало того, проклял как безбожника и клятвопреступника. Причина, догадываюсь, не в том, что германец отказался от похода; двенадцать лет со времени принятия креста он год за годом оттягивал своё выступление и вот наконец решился, но и в этот раз обманул доверие Рима.

– Однако у него была уважительная причина, – резонно заметила Амальда.

– Григорий Девятый даже слышать об этом не хотел! Он уверен, что Фридрих изобрёл этот предлог, чтобы отказаться от похода.

– Что же придало ему такой уверенности?

– Образ жизни императора: его насмешка над верой, отрицание евхаристии, его растленная душа.

– Можно ли было уповать на такого монарха, как на предводителя похода против ислама?

– Агнесса права: другого кандидата Рим не видел.

– Что же, приписываемые ему пороки и в самом деле имеют место? Он и вправду безбожник и к тому же отличается безнравственностью?

– Судить об этом не приходится двояко. Начнём с того, что Фридриха воспитывал Иннокентий Третий. Питомец грозного Папы должен был стать верным сыном Церкви…

Бланка поведала о том же, о чём рассказывал Людовику Тибо, но добавила ещё кое-что по поводу растления:

– Это образованный, умный, даже учёный человек[47]47
  Фридрих II, помимо веротерпимости, отличался образованностью и глубокими познаниями о культурах многих народов: мусульман, греков, евреев, китайцев. Этим он вызывал к себе уважение современников, прозвавших его «Чудом мира».


[Закрыть]. Представьте, он открыл университет в Неаполе! Его перу принадлежит трактат о соколиной охоте и весьма мудрое, на мой взгляд, высказывание по поводу испытания огнём, так называемой ордалии. Он говорил: «Раскалённое железо не может остыть без естественной причины».

– Выходит, он отрицает Божий суд? Не верит, что Богу подвластно всё, и Он может остудить железо в руках невиновного? – округлила глаза Амальда.

– Вот именно, моя милая, – ответила королева-мать. – Он не признает ордалии и утверждает, что всё это выдумки попов; впрочем, того же мнения придерживался и мой свёкор Филипп. Но вот что касается порочности императора, то в этом он, есть все основания полагать, превзошёл Калигулу и Нерона, известных распутников. Вообразите себе, мои дорогие, этого, в общем-то, невзрачного с виду человека с рыжими волосами в роли развратника! Тем не менее это так. Он лишал девства юных девиц – каждый день по одной – и делал их потаскухами, дворцовую церковь превратил в дом терпимости и мочился на алтарь. Он развратничает, притом открыто, не только с молодыми женщинами, но и с мужчинами. Он имеет целый гарем, в котором помимо христианских есть и мусульманские женщины, причём последних больше; каждый год все они рожают ему детей, количество которых уже не поддаётся исчислению. Два года назад он женился на Иоланте, дочери короля Жана де Бриенна; иногда её называют Изабеллой. Не было дня, чтобы он не обманул её с другими женщинами, а как только она забеременела, он отослал её в свой гарем. Таков этот император, которого ты, Амальда, ещё увидишь: он непременно нанесёт визит королю Франции.