Текст книги "Белая ворона"

Автор книги: Владимир Лазарис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)

– В Тель-Авиве? – поинтересовался Кляйншток.

– Нет, – ответил Вайленд вместо сына. – Школа в Иерусалиме, и Курт ездит туда на поезде. Рад до чертиков. Правда, ты рад?

– Да, – быстро ответил Курт.

– Иди поиграй во дворе, – Вайленд ласково подтолкнул сына к двери и налил гостям еще шнапса.

Кляйншток с большим интересом слушал рассуждения Чечкиса о нелегальной иммиграции евреев в Палестину, о перспективах создания в ней еврейского государства и о необходимости установить связи с противниками Британии, в первую очередь – с Германией. Для начальника отдела сбыта этот Чечкис был поразительно хорошо осведомлен о планах сионистского руководства, о еврейской жизни в разных странах и вообще знал многое из того, о чем в газетах не пишут.

Когда Кляйншток предложил отвезти Чечкиса в Хайфу на своей машине, тот с радостью согласился. Пока они ехали, Кляйншток успел узнать, что его собеседник родился в Черновцах, окончил немецкую гимназию и «впитал сионизм с молоком матери». Слушая его болтовню, Кляйншток уловил, что, задавая невинные вопросы, Чечкис весьма профессионально его прощупывает. «Очень интересно! Похоже, герр Чечкис совсем не тот, за кого себя выдает?»

– Вы здесь с семьей? – спросил Чечкис.

– У меня нет семьи.

– Без семьи человеку одиноко. Приползешь домой после целого дня работы, а дома пусто.

– Да я, знаете ли, привык к холостяцкой жизни. Сам себе хозяин, никто тобой не командует.

– Вы, наверно, часто ездите по стране? – спросил Чечкис.

– Такая у меня работа. Если гора не идет к Магомету…

– Эх, если бы она только к Магомету не шла! – вздохнул Чечкис. – Но она и к Бенци Чечкису не идет. Вот мне и приходится много разъезжать.

– Проверяете урожай на плантациях?

– А как же! Я проверяю урожай – вы ищете покупателей велосипедов.

– Мне их не нужно искать: хороший немецкий велосипед хотят купить многие. Вы согласны?

– Конечно. Думаю, что не только велосипеды, все немецкие товары высокого качества. Представляете, какая тут была бы жизнь, если бы мандат на Палестину получили не англичане, а немцы?

– Один раз немцы тут уже побывали. Вместе с турками. Но дело кончилось не в нашу пользу. Думаете, сейчас немцам повезло бы больше?

– А вы как думаете?

– Я давно обратил внимание на странную привычку евреев отвечать вопросом на вопрос.

– Я думаю, герр Кляйншток, что у евреев с немцами общие интересы.

– Несомненно. Вы очень здравомыслящий человек. С вами приятно беседовать. Вот моя визитная карточка. Позвоните мне, пожалуйста.

Вернувшись домой, Кляйншток задернул шторы, надел пижаму, завел будильник, взял лист бумаги, написал донесение о встрече с Бенци Чечкисом, зашифровал его, сжег черновик и пошел чистить зубы.

В голове всплыли слова Чечкиса «Приползешь домой после целого дня работы, а дома пусто».

Кляйншток попросил Домета взять у Чечкиса интервью для «Аль-Кармель» об успешной деятельности «Немецкого храмового общества».

– Порасспросите его поподробнее о компании, а главное – о нем самом. И не стесняйтесь задавать любые вопросы: читатель падок на подробности.

Одновременно Кляйншток направил по следу Чечкиса недавно завербованного Маркуса Зоммера – немецкого еврея, работавшего в пресс-отделе Еврейского агентства.

Специалист по санскриту, владеющий шестью языками, Зоммер поставил крест на академической карьере с приходом к власти Гитлера. Мать Зоммера, еврейка, разошлась с отцом-немцем и отказалась уехать из Германии. Кляйншток встретил Зоммера в Тель-Авиве на музыкальном вечере и в перерыве, поговорив с ним, быстро понял, до чего тот тоскует по родной Германии. Кляйншток повздыхал с ним о доброй старой Германии и угостил ужином. Зоммер жаловался, что в Палестине он едва сводит концы с концами и Кляйншток пообещал ему долгосрочную ссуду, после чего отправил в Берлин донесение о вcтрече с Зоммером и с адресом его матери.

От Домета Кляйншток узнал, что на Кипре Чечкис работал в немецкой экспортно-импортной компании. Из Берлина пришло подтверждение этой информации с важным добавлением: глава компании – сотрудник службы безопасности СД, и Чечкис уже предлагал ему свои услуги, назвав себя «командиром ХАГАНЫ». Но на том дело и кончилось.

По просьбе Кляйнштока, Зоммер проверил, кто командир ХАГАНЫ, и сообщил, что тот носит другую фамилию. Однако Чечкиса там знают.

– В ХАГАНЕ есть разведотдел? – спросил Кляйншток.

– Насколько мне известно, есть.

– Мне нужен список сотрудников.

– Боюсь, что не смогу вам помочь.

– Почему?

– Меня убьют.

– А, если убьют вашу мать, вам будет легче?

Зоммер побледнел.

– Я… я постараюсь, но не ручаюсь за результат.

– А вы очень постарайтесь.

Списка Зоммер не достал.

Кляйншток решил, что на данном этапе достаточно того, что в ХАГАНЕ знают Чечкиса. А что он назвался главе фирмы «командиром», означает одно из двух: либо Чечкис работает в разведотделе, либо он – их агент, через которого командование ХАГАНЫ прощупывает возможность контактов с Германией. А вдруг это он и был у Шульца? Евреи враждуют с англичанами, следовательно, хотят стать союзниками Германии. Тем более что в Палестине уже скопилось много немецких евреев, занявших достаточно высокие посты в сионистском руководстве.

Кляйншток изложил свои рассуждения в очередном донесении и получил инструкции из Берлина.

Когда Чечкис позвонил, Кляйншток договорился с ним встретиться в Бахайских садах. Там стоял запах лимонных деревьев в цвету, а далеко внизу раскинулся Хайфский залив. Кляйншток подумал, что так, должно быть, выглядят райские кущи.

– Рай, не правда ли? – сказал Чечкис, будто читая его мысли.

– Так оно и должно быть: наверху – рай, внизу – ад, – ответил Кляйншток.

– Но в наших силах сделать этот ад более пригодным для жизни, а то и превратить в рай.

– Да уж не марксист ли вы? – деланно испугался Кляйншток.

– Боже упаси! У меня с Марксом коренное расхождение: он говорит «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», а я говорю «Евреи всех стран, соединяйтесь!».

– Чем же вам может помочь в этом Германия?

– Тем, что отправит в Палестину немецких евреев.

– Отправит? Но ведь люди сами решают, куда им ехать. Разве можно решать за них?

– Еще как! Не хочу сейчас вдаваться в подробности, но евреи обязательно поедут в то место, куда будет разрешено вывезти капиталы.

– Пожалуй, в этом есть резон. А Германии от этого какая выгода?

– Большая. И обоюдная: немцы хотят, чтобы евреи уехали из Германии; мы хотим, чтобы они приехали в Палестину. За это мы готовы поделиться с немцами информацией об англичанах.

– А я чем могу помочь?

– Тем, что передадите мое предложение.

– Кому?

– Тем, кто в этом заинтересован. Герр Кляйншток, мы с вами, можно сказать, коллеги. – Чечкис сделал паузу. – Мы оба торгуем. Вы – велосипедами, я – апельсинами. Какая разница, чем торговать! Была бы прибыль.

14

На межведомственном совещании руководителей Абвера, СД и гестапо было решено, что делом Чечкиса займется СД, поскольку речь идет не о шпионаже, а о решении еврейского вопроса в Германии. В четвертом управлении СД дело передали в еврейскую секцию гауптшарфюреру Адольфу Эйхману, молодому флегматику с несколько перекошенным ртом. Раньше он работал в отделе борьбы с масонами и перевод в еврейскую секцию воспринял как повышение. Его начальник, инженер по профессии, путешественник по натуре и литератор по призванию, потомок обнищавших австрийских князей решил ввести нового сотрудника в курс дела и дал Эйхману прочитать «Еврейское государство» Теодора Герцля. Эйхман пришел в полный восторг, составил конспект и написал в отчете, что «в книге заключено настоящее решение еврейского вопроса». Затем он прочитал «Историю сионизма» Адольфа Бёма, начал изучать сионистское движение и купил учебник древнееврейского языка. Еще через несколько месяцев Эйхман уже читал коллегам лекции по сионизму.

Гауптшарфюреру Эйхману и было поручено принять приехавшего из Палестины Бенци Чечкиса.

Эйхман встретился с Чечкисом в гостинице «Цум Траубе» около зоопарка и пригласил его пообедать.

Наполнив бокалы, Эйхман предложил тост за встречу.

– Расскажите, герр Чечкис, что слышно в Палестине: что в киббуцах, как обстоят дела с еврейской иммиграцией, с арабским бунтом?

Чечкис подробно рассказывал. Эйхман внимательно слушал, а когда Чечкис закончил, задумчиво сказал:

– Будь я евреем, непременно стал бы таким же сионистом, как Герцль.

– Вы читали Герцля? – удивился Чечкис.

– Я прочел его «Еврейское государство». Решение еврейского вопроса, которое он предлагает, представляется мне идеальным: евреев всего мира надо отправить в Палестину и… – Эйхман чуть не сказал «никуда оттуда не выпускать». – С еврейскими мозгами она станет самым процветающим государством на Ближнем Востоке.

– Значит, вы нас поддерживаете? – спросил Чечкис.

– У нас с вами общий враг – Британия, и мы всецело на вашей стороне. Лучше иметь дело с европейцами, чем с аборигенами.

– Отрадно слышать, герр Эйхман. Мы были бы чрезвычайно рады вашему визиту в Палестину.

– Это что, приглашение? – спросил Эйхман, не показывая своей радости.

– Самое что ни на есть официальное. От имени организации, которую я представляю, – ответил Чечкис.

– Благодарю вас, герр Чечкис. Я непременно сообщу о нем начальству. А теперь, если не возражаете, перейдем к делу. Насколько мне известно, вы представляете ХАГАНУ.

Эйхман постарался произнести это название по-древнееврейски, и у него получилось что-то похожее.

– Совершенно верно, – подтвердил Чечкис.

Ближе к десерту в голове Эйхмана созрел отчет о встрече, который он представит вместе с полученным приглашением.

Отчет он представил начальнику отдела, штандартенфюреру Зиксу, бывшему декану экономического факультета Берлинского университета.

«Совершенно секретно.

Довожу до Вашего сведения, что еврей Чечкис Бенци занимает руководящую должность в разведотделе подпольной еврейской организации ХАГАНА (на древнееврейском – „оборона“), куда входят вооруженные формирования палестинских евреев. После того как агент Абвера вышел на вышепоименованного Чечкиса, было принято решение пригласить его в Берлин с целью завербовать в качестве агента гестапо. Чечкис свободно говорит по-немецки. Убежденный сионист, считает врагами еврейского народа всех, кто против создания в Палестине еврейского государства, а конкретно – против англичан, оккупировавших Палестину. Поэтому он готов сотрудничать с Германией при условии, что она снимет финансовые ограничения для еврейских эмигрантов в Палестину.

Расходы по оплате визита (билеты, проживание в гостинице, питание и пр.) вышеупомянутого еврея Чечкиса в Берлин взяло на себя Четвертое управление СД. По сообщению нашей агентуры, из Берлина Чечкис отправился в Париж, куда ХАГАНА послала его для сбора информации и откуда спешно отозвала в Палестину. Гауптшарфюрер СС Эйхман».

Ознакомившись с отчетом Эйхмана, Зикc составил следующие рекомендации для главы СД и гестапо, обер-группенфюрера Гейдриха:

«1) Установить контакты с евреем Чечкисом для его вербовки в платные информаторы. 2) Возложить налаживание контактов с Чечкисом на гауптшарфюрера Эйхмана, получившего от него приглашение посетить Палестину. 3) Направить гауптшарфюрера Эйхмана в Палестину, а также дать ему сопровождающего. 4) Снабдить обоих журналистскими удостоверениями. 5) Арестовать в качестве заложников представителей ХАГАНЫ, находящихся в Германии, в целях обеспечения безопасности гауптшарфюрера Эйхмана и его сопровождающего на время их поездки в Палестину. 6) Получить от Чечкиса следующие планы: всех американских организаций, бойкотирующих Германию; Всемирной лиги борьбы с антисемитизмом; французской ассоциации „Все евреи – братья“. 7) Ознакомиться с планами по созданию еврейского государства в Палестине с целью помешать их осуществлению. 8) Дать Чечкису в обмен на полученную от него информацию следующие гарантии: а) еврейские организации Германии и гестапо заставят евреев, покидающих Германию, ехать только в Палестину; б) освободить всех евреев, арестованных в Германии по подозрению в причастности к деятельности ХАГАНЫ; в) оплачивать услуги Чечкиса из агентурного фонда. Штандартенфюрер Зикc».

Прочитав отчет Эйхмана с приложенными к нему рекомендациями Зикса, Гейдрих санкционировал поездку гауптшарфюрера Адольфа Эйхмана и обершарфюрера Герберта Хагена в Палестину сроком на один месяц.

Эйхману и Хагену выдали документы, в которых они числились под своими фамилиями. Хаген – как студент факультета международных отношений Берлинского университета, а Эйхман – как журналист берлинской газеты. На расходы они получили в бухгалтерии по 1680 рейхсмарок и отправились в Палестину.

15

В арабской печати все чаще появлялась фамилия Азиза Домета, и на него начали обращать внимание мандатные власти. Наместник ознакомился с докладной запиской начальника арабского отдела «О провокационных материалах в газете „Аль-Кармель“» и дал указание начальнику отдела контрразведки проверить связи Домета с экстремистскими элементами среди арабов.

Майор Маккензи вынул из сейфа дело Домета, прочитал его и попросил секретаршу вызвать лейтенанта Брэдшоу. Тот явился.

– Послушайте, Брэдшоу. Тут наклевывается интересное дельце. Шекспира помните?

– Никак нет, сэр, давно не перечитывал.

– Я имею в виду агента под кличкой «Шекспир», – Маккензи едва удержался от смеха. – Ну, этого вашего араба. Как его…

– Азиза Домета, сэр. Хорошо помню. А что с ним случилось?

Майор вкратце рассказал Брэдшоу о журналистской деятельности Домета.

– Так вот, в его деле написано, что он хотел издавать газету, которая была бы под нашим контролем. Помните, что вы ему ответили?

– Никак нет, сэр.

– Вы ему ответили, что у нас на газету денег нет.

– А разве это не так, сэр?

– Конечно, так, но ответить нужно было, что этот вопрос следует урегулировать с Лондоном или еще что-нибудь в таком духе, и продолжать подкармливать его.

– Так точно, сэр. Он писал очень дельные обзоры о настроениях арабов.

– Вот видите. А теперь он пишет «очень дельные» статьи о настроениях арабов, и, как сказал наместник, второй такой антибританской газеты в Палестине нет. Где этот Домет раздобыл деньги на газету?

– Не могу знать, сэр. Когда я виделся с ним в последний раз, его уволили с работы, и он был беден как церковная мышь.

– Проверьте его связи с иерусалимским муфтием и с другими арабскими фанатиками. Пусть Барнс сделает для вас перевод самых примечательных редакторских колонок этого Домета и статей за его подписью. Дайте задание отделу наружного наблюдения сесть Домету на хвост и прощупать его связи.

Через неделю майор снова вызвал Брэдшоу.

– Что слышно с Дометом? Переводы прочитали?

– Так точно, сэр.

– К какому выводу пришли?

– Опасный материал подрывного характера, сэр. Не зря мы получали жалобы от евреев на то, что в «Аль-Кармель» печатаются «Протоколы сионских мудрецов». Евреи утверждают, что это – антисемитская фальшивка и что она призывает к погромам.

– Оставьте евреев, Брэдшоу, они всегда недовольны. Но так или иначе, а эта газета призывает избавиться от евреев, что в такое смутное время, как сейчас, чистейшее подстрекательство. А что установило наружное наблюдение за Дометом?

– Вот материалы, сэр. – Брэдшоу вынул из папки дюжину снимков и начал объяснять: – Это Домет на улице, это – с женой у магазина, это – со своими журналистами при выходе из редакции, это Домет просто стоит на улице…

– А это кто? – спросил майор, показав на мужчину среднего роста в светлом плаще, который шел в некотором отдалении за Дометом.

– Просто прохожий, сэр.

– Просто стоит, просто прохожий, что-то многовато таких «просто», – задумчиво произнес майор и отложил снимок в сторону. – Куда Домет ходил кроме редакции?

Брэдшоу раскрыл блокнот со своими записями.

– В банк (вложил деньги). В ресторан (обедал с вином). В магазин (купил пару перчаток и детскую куклу). Просто в жилой дом.

– Погодите, опять «просто»? Кто живет в этом «просто жилом доме»?

– Не могу знать, сэр. Наружка туда не входила, чтобы не засветиться. Наверно, дама, сэр. Амурные дела.

– Сколько раз за неделю он был в этом доме?

– Один раз.

– Если дама, то почему всего один раз? Прикажите сфотографировать всех жильцов и узнать, в какую квартиру ходил Домет и кто в ней живет.

Еще через неделю Брэдшоу доложил майору, что в квартире никто не живет, а снимает ее Эрвин Кляйншток, представитель немецкой фирмы по продаже велосипедов.

– Представитель немецкой фирмы? – Майор напрягся, как охотник, увидевший добычу.

– Так точно, сэр.

– Его сфотографировали?

– Разумеется, сэр.

– Где снимок?

Брэдшоу пробежал глазами по снимкам, лежащим перед майором, и протянул ему тот. на котором сфотографирован Кляйншток.

Майор взял снимок и сличил его с тем. который он отложил неделю назад. Человек в светлом плаще и был Кляйнштоком.

– В наших архивах он не значится?

– Никак нет, сэр. Но я послал запрос в Лондон и в наше посольство в Берлине.

– Хорошо. Что еще вам известно?

– Что кроме квартиры Кляйншток снимает контору, сэр, куда он почти не заходит. Там сидит его секретарша и занимается клиентами, а Кляйншток разъезжает по стране, посещает Немецкие колонии, несколько раз ездил и на Кипр, и в Берлин.

– Сколько времени длятся его встречи с Дометом?

– Не более двух часов.

– Кто еще приходит на эту квартиру кроме Домета?

– Двое молодых арабов, которые числятся в штате «Аль-Кармель».

– Журналисты?

– Не могу знать, сэр. Одного недавно видели в порту. Он фотографировал склады.

– Никому ни слова, Брэдшоу. Пока мы все не выясним, ни одна живая душа не должна ничего знать. Упаси вас Бог спугнуть всю эту банду.

16

Эйхман и Хаген доехали на поезде до румынского порта Констанца и там сели на пароход «Румыния», отплывавший в Хайфу.

Большую часть времени Эйхман оставался на верхней палубе, думая о том, как ему повезло: он один из всего отдела получил личное приглашение в такую экзотическую страну, как Палестина. Значит, он стал важным человеком. Никто уже не вспомнит, что он был каким-то там коммивояжером. Теперь его повысят в чине. Но для этого надо будет правильно составить отчет о поездке.

В Хайфе на пристани гостей из Германии уже ждал Домет, которого послал Кляйншток. Домет держал в руке немецкую газету. А невдалеке от него за сходящими по трапу пассажирами с рассеянным видом внимательно наблюдали переодетый в штатское лейтенант Брэдшоу и инспектор полиции.

Эйхман и Хаген сошли на берег и увидели человека с немецкой газетой. А Домет увидел двух мужчин в клетчатых шляпах и помахал им газетой. Эйхман шагнул к нему и чуть было привычно не вскинул правую руку, но в последнюю секунду опомнился.

– С приездом, господа! – негромко сказал Домет. – Наш общий друг попросил меня вас встретить.

Домет помог Эйхману и Хагену уложить чемоданы в такси, и они поехали в контору Кляйнштока. Брэдшоу с инспектором полиции последовали за ними.

Брэдшоу доложил майору Маккензи о прибытии двух иностранцев, скорее всего немцев, которые встретились с Дометом, и все трое отправились на такси в контору Кляйнштока.

На коротком совещании у наместника было решено выслать обоих немцев: если они – шпионы, и говорить не о чем; если нет, тоже хорошо: чем меньше немцев будет крутиться в Палестине, тем лучше. А действия мандатных властей не подлежат обжалованию: в стране чрезвычайное положение.

Водитель такси принес чемоданы. Кляйншток заплатил ему, и тот ушел.

– Азиз Домет. Выдающийся арабский драматург и главный редактор «Аль-Кармель» – самой влиятельной прогерманской газеты на всем Ближнем Востоке, – представил Кляйншток Домета и попросил его свозить гостей на Кармель, пусть посмотрят на Хайфу, а потом поехать с ними в Иерусалим.

– Когда мы встретимся с Чечкисом? – спросил Эйхман.

– Я с ним договорюсь, – ответил Кляйншток и попросил секретаршу принести бутылку коньяка.

Хаген похвалил немецкий язык Домета, а Эйхман начал рассказывать, каким замечательным было их морское путешествие. За коньяком разговор шел о всякой всячине, после чего Домет с гостями отправились на Кармель.

Эйхман никогда не был в горах, и на Кармеле у него перехватило дыхание. Какая панорама! А где-то внизу ползают жалкие людишки.

– Кто живет там внизу? – спросил он.

– Ближе к нам – христианский район, за ним мусульманский, А еще дальше – еврейский, – объяснил Домет.

– И сколько в Хайфе евреев? – поинтересовался Эйхман.

– Чуть ли не половина города.

– Как много евреев живет в разных странах! – удивился Хаген.

Домет хотел что-то сказать, но не успел: их окружил наряд полиции под командованием офицера.

– Ваши документы, господа, – сказал офицер.

– В чем дело? – спросил Эйхман по-немецки.

– Не волнуйтесь, обычная проверка документов, – успокоил его Домет и обратился к офицеру по-английски: – Господин офицер, это – туристы. Они только что приехали в Палестину.

– А вы кто такой? – спросил офицер. – Ваши документы.

– Я – житель Хайфы, редактор газеты. Вот мои документы. Меня тут все знают. Я показываю этим господам город. Вы наверняка обознались.

– Не обознался, – отрезал офицер.

Он проверил документы у всех троих.

– Все будет в порядке, – быстро сказал Домет по-немецки Эйхману и Хагену.

– Говорить только по-английски, – приказал офицер и вернул Домету его документы. – Вы свободны, а эти двое на основании закона о чрезвычайном положении в двадцать четыре часа должны покинуть страну.

– Но почему? – спросил Домет.

– Я же сказал, по закону о чрезвычайном положении. – И офицер приказал полицейским увезти немцев.

Домет перевел Эйхману и Хагену приказ офицера.

– А наши чемоданы? – заволновался Эйхман. – Наши вещи!

Домет спросил офицера, куда привезти чемоданы.

– На пристань, – бросил, уходя, офицер.

– А когда отплытие? – спросил Домет.

– Скоро, – не оборачиваясь, ответил офицер.

Домет привез на пристань чемоданы. Увидев под конвоем Эйхмана и Хагена, он закричал полицейским по-английски:

– Вот их чемоданы!

Конвой остановился. Офицер жестом велел открыть чемоданы, немцы поняли и открыли. Небрежно перебрав пижамы, сорочки, носки и нижнее белье, он показал, что можно взять.

Как только Эйхмана и Хагена увели, Домет бросился звонить Кляйнштоку.

x x x

Весь визит Эйхмана и Хагена в Палестину продолжался шесть часов. Их посадили на пароход, отплывавший через час, который на следующий день причалил в Александрии. Они были не на шутку расстроены: миссия провалилась! Как будто проклятых англичан кто-то предупредив!

На пароходе немцы познакомились с египетским адвокатом, который, к счастью, говорил на немецком. Он предложил им остановиться в его доме, и они с радостью приняли приглашение.

Первым делом по приезде в Александрию Эйхман с Хагеном отправились в английское консульство и попытались добиться пересмотра решения мандатных властей Палестины об их депортации. Но в консульстве им сказали, что решение пересмотру не подлежит.

Тогда они решили поездом выехать в Каир. Через три дня они приехали в Каир, остановились в итальянской гостинице «Норанди» и договорились о встрече с агентом немецкой разведки, работавшим в Каире под видом сотрудника Немецкого информационного бюро. Через него Эйхман и Хаген передали Кляйнштоку, чтобы Чечкис срочно прибыл в Каир.

Чечкис приехал через два дня. Встречу назначили в кафе «Гроппи».

– А как же мы будем сидеть за одним столом с евреем? – спросил осторожный Хаген. – Ведь Нюрнбергские законы это запрещают.

– Нюрнбергские законы действуют только на территории рейха, – ответил Эйхман, – а мы за границей. Это раз. Мы при исполнении специального задания. Это два. Так что у нас есть право в случае необходимости преступать закон.

Обершарфюрер Хаген успокоился.

– А вот и он, – тихо сказал Эйхман, кивнув в сторону входа.

После взаимных приветствий Чечкис извинился за действия мандатных властей и заверил, что ХАГАНА не имеет никакого отношения к получившемуся скандалу.

– Мы в этом не сомневаемся, – сказал Эйхман. – Нам известно, что вы враждуете с англичанами.

Чечкис начал с вопроса о еврейской эмиграции из Германии, который его больше всего интересовал. Между властями нацистской Германии и Еврейским агентством уже было подписано соглашение, по которому иммигрант из Германии имел право перевести свои капиталы в Палестину только в виде немецких товаров и по прибытии туда получить за них английские фунты, что привело к промышленному расцвету ишува. Казалось бы, лучше быть не может, но вопрос упирался в то, что американское еврейство вылезало из кожи, чтобы добиться бойкота немецких товаров, а Палестина была ими забита.

Поэтому Чечкис предложил другие условия выезда евреев из Германии: ежегодная квота составит пятьдесят тысяч евреев, у которых есть собственность на сумму не менее тысячи английских фунтов, и они смогут иммигрировать в Палестину без специального разрешения мандатных властей или сертификата.

– Еврей с тысячью фунтами в кармане считается «капиталистом» и автоматически получает заветный сертификат, – пояснил Чечкис.

Хаген сказал, что они не уполномочены решать такие вопросы и передадут предложение герра Чечкиса по инстанции.

Далее Чечкис предложил открыть на территории Германии тренировочные лагеря для еврейской молодежи, которая будет в них проходить необходимую подготовку перед иммиграцией в Палестину, и авансом сообщил Эйхману и Хагену важную информацию:

Всемирный панисламский конгресс, который собирается в Берлине, непосредственно связан с просоветскими арабскими лидерами. И что вас особенно заинтересует, – Чечкис прищелкнул языком, – так это мощный радиопередатчик, вещающий на Германию. Немецкие коммунисты установили его на грузовике, курсирующем во время трансляции вдоль границы Германии с Люксембургом.

Хаген и Эйхман переглянулись.

– Это в самом деле очень важная информация, герр Чечкис, – сказал Хаген.

– Поэтому, – продолжил Эйхман, – вам полагается за хорошую работу пятнадцать фунтов в месяц. Будете их получать от нашего человека в Палестине, а пока, – Эйхман достал деньги, – напишите, пожалуйста, расписку. Вот бумага и ручка.

– Спасибо, у меня есть и бумага, и ручка, – сказал Чечкис, пересчитав деньги.

Эйхман аккуратно сложил расписку и убрал в бумажник.

Они распрощались. Чечкис торопился вернуться в Палестину, а Хаген с Эйхманом – в гостиницу, где Эйхман по свежим следам записал подробности беседы с Чечкисом и составил отчет о поездке в Палестину, в котором, в частности, написал:

«Предложения Чечкиса об увеличении еврейской эмиграции из Германии в Палестину мы считаем неприемлемыми по следующим причинам: 1) Германия не заинтересована в переводе еврейских капиталов за границу. 2) Ежегодная эмиграция пятидесяти тысяч евреев будет способствовать созданию в Палестине еврейского государства, что противоречит нашим интересам. 3) Вывоз немецких товаров в Палестину приведет к сокращению притока валюты в Третий рейх и продлит срок действия соглашения с Еврейским агентством об эмиграции евреев, которое так горячо поддерживает Министерство экономики рейха и против которого мы боремся. 4) Тем не менее мы сочли разумным поощрить Чечкиса передавать нам информацию и с этой целью выдали ему пятнадцать фунтов. Расписка прилагается».

17

Майор Маккензи рассматривал фотоснимки, сделанные в хайфском порту, а лейтенант Брэдшоу молча сидел напротив него.

– Ваш Шекспир долго был в конторе Кляйнштока? – спросил майор.

– Никак нет, сэр. Минут пятнадцать, не больше. И вышел оттуда с этими двумя немцами.

– Куда он их повез?

– На Кармель, сэр. Показывал им Хайфу.

– А Кляйншток остался в конторе?

– Так точно, сэр.

– К нему кто-нибудь приходил?

– Никак нет, сэр.

– Что показала проверка его связей?

– Наружна сообщила, что Кляйншток несколько раз встречался вот с этим человеком, – Брэдшоу достал из папки фотографию.

Майор долго рассматривал снимок, хмурил брови и наконец посмотрел на Брэдшоу.

– Но тут же ни черта нельзя разобрать!

– Было темно, сэр. А вспышка… Сами понимаете.

– Хотя бы узнали, кто это?

– Так точно, сэр. Начальник отдела сбыта компании «Немецкое храмовое общество» Бенцион Чечкис.

– И что он сбывает?

– Апельсины, сэр.

– А заодно и военные тайны? Он числится у нас в картотеке?

– Никак нет, сэр.

– Проверьте его. Я хочу знать о нем все до мельчайших подробностей. С кем встречался Кляйншток после высылки гостей?

– Два раза – с немецким консулом. Один раз – с Дометом на явочной квартире и один раз – с Маркусом Зоммером из Еврейского агентства.

– Это еще кто такой?

– Специалист по санскриту, сэр.

– Кляйншток собирается зашифровывать свои донесения на санскрите?

– Не могу знать, сэр.

– Проверьте этого Зоммера немедленно.

– Слушаюсь, сэр.

– И вот еще что. Прощупайте хорошенько Домета. Даю вам три дня.

– Слушаюсь, сэр.

С Дометом Брэдшоу чуть не столкнулся в дверях почты.

– Бог мой, какая встреча! Господин Домет?

– Мистер Томпсон? – обрадовался Домет. – Какими судьбами?

– Работа вынуждает. Продолжаю мои исследования, в которых вы мне когда-то так помогли. Правда, сейчас все стало намного труднее из-за беспорядков. Как поживаете? Как ваши пьесы?

– На пьесы у меня давно нет времени. Я издаю газету.

– Я ее читал.

– Уже успели?

– Конечно. Может, посидим, как когда-то, в кафе?

– С удовольствием.

Мистер Томпсон мало изменился. Как и его привычки: к кофе опять заказал коньяк. Он расхваливал «Аль-Кармель», которая под стать самым крупным европейским газетам.

Домет был на седьмом небе. Его особенно обрадовало, что в отличие от капитана Перкинса мистер Томпсон не упомянул «Трумпельдора».

– Видно, что вы пользуетесь серьезными источниками, мистер Домет. Это особенно важно для тех, кто хочет разобраться в нынешнем положении.

– Мне очень лестно слышать ваше компетентное мнение, мистер Томпсон. Я стараюсь досконально анализировать события…

– У вас это хорошо получается. С большим интересом прочел вашу статью, где вы пишете: «Одной рукой Англия вместе с Францией борется против милитаризации Германии, а другой – тайком от Франции позволяет Германии восстанавливать ее военный флот». Появись такая статья в «Таймс», в парламенте поднялся бы шум. А как на нее отреагировали здесь?

– Мне звонили от наместника. Пытались выяснить, от кого я получил такую информацию.

– И от кого же вы ее получили?

– Вам, дорогой мистер Томпсон, я могу похвастаться, что мои немецкие источники не хуже, а то и лучше английских.

– А вы не опасаетесь, что можете на этом пострадать?

– Каким образом? Разве я нарушаю закон?

– Нет, но мандатные власти могут решить высылать всех, кто связан с немцами. Между прочим, мне говорили, что совсем недавно они уже выслали двух немцев. Ваша газета об этом не писала?

– У нас была заметка, но ее не пропустила цензура.

– Да, с цензурой шутки плохи, она мне тоже кровь попортила. Работаешь, работаешь, а как публиковать – цензура тут как тут. Даже ваши замечательные обзоры я не смог процитировать из-за цензуры. Еще по чашечке кофе?