Текст книги "Чужаки"

Автор книги: Владимир Вафин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 27 страниц)

– Держи! Мне, скоро выходить, а она тебе пригодится.

Смущенный Мишка с благодарностью посмотрел на него.

Последние дни Денис не находил себе места. Он ходил удрученный и подавленный, глядя, как родители забирают других подростков. Со щемящей болью он расставался с пацанами, с которыми сдружился.

Иногда наступали такие моменты, когда он начинал чувствовать беспомощность своего положения, и тогда он страдал от приступов одиночества.

Однажды Дениса вызвали в кабинет директора.

– Можно, Андрей Васильевич? – спросил он, просунув голову в дверь.

– А, Росин, входи, – махнул рукой директор. Денис вошел и поздоровался с сидевшим за столом пожилым лысоватым мужчиной в очках.

– Вот что, Денис, – обратился к нему Андрей Васильевич, – мы решили на педсовете выпустить тебя, но куда ты пойдешь? У тебя же никого нет! Вот мы и решили тебя пока отправить в интернат. Побудешь там с годик, может быть, а потом поступишь учиться, куда захочешь! Учись, не воруй, – назидательным тоном сказал директор. – Я уверен, что два года, проведенные в нашей школе, пошли тебе на пользу. Поедешь в интернат с воспитателем Владимиром Николаевичем.

– Все уже за меня решили? – взволнованно спросил Денис. – А может, я в Суворовское училище хочу или к брату на Кубань – в голосе появился слезный надрыв.

– Ну ладно, хватит, – и директор выставил руку ладонью вперед, – мы – государство, мы за тебя в ответе.

У Дениса ходуном заходили желваки. Он злобно посмотрел на незнакомого мужчину и, усмехнувшись, произнес:

– Ясно, я сам за себя не отвечаю. Я, Денис Росин – государственный человек.

– Росин, ты ведешь себя черт знает как! – разозлился директор.

– Уж каким воспитали, – съязвил, прищурив глаза, Денис.

– Росин! Не остри. Поедешь и все тут. И кончим на этом!

После обеда Владимир Николаевич забрал Дениса из спецшколы, где он потерял два года своего детства и это время кровавой зарубкой останется на сердце, и повез его в интернат, который находился на окраине города. В интернате Дениса встретили настороженно. Для воспитателей он был чуть ли не зеком из колонии малолеток и поэтому они смотрели на него с опаской и недоверием. С первой минуты Денис попал под бдительный надзор администрации.

Подростки же смотрели на него с уважением, особенно те, кто стоял на учете в милиции.

Повзрослевшие интернатовские девочки видели в нем красивого мальчика с атлетической фигурой, притягивающей внешностью и обворожительной улыбкой. Но Денис не старался сойтись ни с девочками, ни с ребятами и как-то сторонился их. Все свое время он проводил с малышами, которые напоминали ему Артемку. Эта привязанность немного заглушала тоску о брате.

Наступил апрель. Денис играл во дворе интерната с малышами. Они облепили его, устроив кучу-малу. Он выбрался из-под них веселый и довольный. Пушок обхватил его за шею и не хотел отпускать.

– Денис, осторожней, – попросила воспитательница Мария Васильевна.

Во двор с велосипедом вошел подросток и подошел к Денису.

– Денис, цепь полетела и руль... Сделай, – он заискивающе посмотрел ему в глаза.

– Давай посмотрим, гонщик... – сказал Денис и склонился над велосипедом.

...По вечерам, когда на него находил жестокий приступ тоски, он с разрешения старшего воспитателя уходил в городок студентов, где в спортзале занимался каратэ. Эти занятия для него были как бы отдушиной, он с увлечением постигал приемы восточных единоборств

Парни, занимавшиеся вместе с ним, подобрались веселые и добродушные. Денис рассказал им о своей судьбе, и они со вниманием относились к подростку.

Однажды вечером Денис возвращался в интернат. Недалеко от него ему повстречались девочки.

– Может погуляем? – игривым голосом спросила Юля, выкрашенная блондинка.

Денис впервые увидел ее, хотя о ней он уже был наслышан. Пацаны в спальне рассказывали о ее сексуальных похождениях. От них же он узнал о том, что она, поспорив, решила «оболтать» новенького.

«Ну, начала подъезды», – подумал про себя Денис, заметив обольстительную улыбку Юли.

До него донеслось хихиканье ее подружек.

– Да у меня поводка нет.

– Зачем? – удивилась Юля.

– Чтобы такую свору выгуливать, – ответил Денис и, обойдя девочек, пошел в интернат.

У входа в спальный корпус стоял Владимир Николаевич.

– Росин, ты что-то задерживаться стал. Надо кончать твои тренировки.

– Я же с разрешения Натальи Спартаковны хожу.

– Ну, она разрешила, она и запретит.

– Конечно. У нас же страна запретов, – огрызнулся Денис.

– Говоришь много, не забывай, откуда к нам пришел.

Денис зло посмотрел на воспитателя и вошел в корпус.

Вскоре он начал чувствовать, что задыхается в этом интернате. Ему надоело терпеть обиды от воспитателей, и время от времени в голову стали приходить мысли о побеге. И сейчас, сидя на самподготовке, он думал о том, как уйти из интерната.

В дверь класса постучали.

– Раиса Ивановна, там к Росину пришли, – сообщил мальчишка-дежурный.

– Росин, иди, – кивнула воспитательница и склонилась над выкройками.

Выйдя во двор, он увидел пацанов из спецшколы.

– Здорово, Принц! – протянул ему руку Витаха.

– Привет, – пожал Денис протянутую руку. – Здорово, Горилла. О, Рубь, какие шмотки...

– Ну, как житуха здесь, Принц?

– Да никак, скорее, как в гробу, но мне еще чуть-чуть бы продержаться да немного простоять...

– А может, Денек, пойдешь с нами? Тут классное дело, все чисто, есть шмотье и техника.

– Не, – покачал головой Денис, – хватит, на зону не хочу.

– Че ты сразу на зону? Говорю чисто все.

– Нет, Витаха, мне хватило «спецухи» вот так вот, – он чиркнул указательным пальцем по шее. – И ты не подкатывай ко мне с такими делами. Нужны деньги – найду, помочь – помогу, а на дела – нет!

– Ну, смотри, Денек, дорожки расходятся, но они ведь и сходятся.

Пацаны попрощались и ушли. Денис стоял и смотрел им вслед. К нему подошел воспитатель Владимир Николаевич и хмуро сказал:

– Так я и знал, теперь уголовники к нам зачастят, малину тут организуют.

– Слушай, Колобок, че ты вяжешься, че ты тянешь? – раздраженно сорвался Денис.

– Как ты смеешь? Чего ты мне тычешь? – возмущенно заорал воспитатель.

– Потому что я тебе не бычок, чтобы пасти меня. И потому, что ты – дерьмо в очках! – презрительно произнес Денис и пошел в корпус мимо открывшего рот и распахнувшего от удивления глаза воспитателя. «Сорвался ты Дин, – на ходу подумал Денис, – теперь Колобок тебя с дерьмом сожрет...» Потом попытался успокоить себя: «Ну сколько же можно терпеть?! От его слежки шибануться можно».

Денис был прав: воспитатель написал на него докладную, и с Натальей Спартаковной состоялся неприятный разговор. Он чувствовал себя своим только среди малышей и радовался от сознания своей необходимости этим сорванцам. Он приходил к ним каждый вечер и рассказывал сказки. Малыши полюбили Дениса и очень привязались к нему.

В один из вечеров он сидел в их спальне и рассказывал им сказку о летящем человеке звездопада.

Вошла воспитательница Мария Васильевна и тихо сказала:

– Тебе пора, Денис. Спасибо.

Малыши стали просить ее.

– Еще, Мария Васильевна!

– Завтра, ребятки, завтра.

– Денис, ты приходи, ага? Ты придешь, ага?

– Приду. Спать, малявки, ага? – передразнил он Пушка.

Пройдя немного по коридору, Мария Васильевна остановилась и, глядя Денису в глаза, спросила:

– Артемка тебе так и не написал?..

В коридоре появилась Раиса Ивановна.

– Ты где шляешься, Росин? – раздраженно спросила она.

– Ой, Раиса Ивановна, он у моих был. Вы уж извините, – заступилась за Дениса Мария Васильевна.

– Он что, в вожатые у вас записался, уголовник? – усмехнулась она.

Денис посмотрел на нее с ненавистью: от захлестнувшей обиды сжалось сердце. Он хотел что-то сказать, но повернулся и быстро ушел.

– Зачем вы так, Раиса Ивановна? – покачала головой Мария Васильевна.

– А что я такого сказала? Только правду. Обиделся он! Посмотрите на него, слово ему не скажи... – ворчала воспитательница.

Дениса давила гнетущая повседневность интерната. Он был готов взорваться от той тотальной слежки, которую устроили ему воспитатели после кражи в учительской. От безысходности сдавливало горло, но он молчал, боясь унизиться, а по ночам выплескивал наружу горькие слезы обиды. И часто, будучи в тягостном настроении, он уходил в ближайший лес или в спортзал, где мог отрешенно заниматься часами.

Однажды, готовясь к тренировке, он увидел, что в раздевалку для преподавателей физрук завел симпатичную девчонку из восьмого класса. Денис начал вертеться на турнике, но нечаянно сорвался. На его правой руке выступила кровь. Он подошел к комнате физрука за йодом и замер, услышав через приоткрытую дверь:

– Ну, Игорь Викторович, мне больно.

– Потерпи, станет хорошо. Ноги раздвинь...

Денис повернулся и пошел к выходу из спортзала, бросив на ходу:

– Тоже мне, сексуальный маньяк!

Живя в интернате, он с каждым днем все сильнее чувствовал тоску, рвущую ему душу. Иногда у него возникала мысль попроситься назад в спецшколу. «Зачем мне свобода, когда душа в темнице? – думал Денис. – Если и ехать куда-то, то только на Кубань. В интернате искать меня не станут: я для них – язва, но нужны деньги на поездку. А может, позвонить Витахе и взять у него денег? Но он просто так и не даст, будет звать на дело».

Тягостные мысли, подобные этой, долгое время не давали ему покоя. Однажды, будучи на грани нервного срыва, он подошел к телефону и набрал домашний номер Влада.

– Алло, – услышал он в трубке голос его матери, – алло, кто это? Вас не слышно.

– Здравствуйте, тетя Рая, – выдохнул в трубку Денис.

– Здравствуйте, а кто это?

– Вы меня не знаете. Меня зовут Денис. Скажите, Влад дома?

– Денис?! Ну почему я тебя не знаю? Мне сын о тебе рассказывал. Ты откуда звонишь? Из спецшколы, что ли?

– Да нет, я уж вышел из спецшколы, я сейчас в интернате.

– Денис, а что-нибудь случилось? Влад уехал на сессию.

– Понятно. Ну, до свидания, тетя Рая.

– Подожди, подожди, Денис. У тебя, может, что-то случилось? Ты вот что, сынок, приезжай-ка к нам. Поживешь тут у нас.

– Спасибо, тетя Рая, – сказал Денис, чувствуя, как у него на глаза навернулись слезы. – У меня все хорошо, я потом позвоню.

– Конечно, конечно, звони, – попросила тетя Рая.

– Я позвоню... – и Денис положил трубку. Он почувствовал, как ему стало легко: ушли куда-то давящие на душу мрачные мысли. Он услышал теплый и добрый голос матери, пусть даже голос матери друга, от которого пахнуло домом, и слово, которое так давно не ласкало его ухо «сынок».

В интернате, наряду с пионерской организацией, существовала и другая, подпольная организация. В ней были свои законы, свои клятвы и игры. Но игры эти были опасными.

Группа-старшеклассников, которой командовал Ханычев – Хан, через разветвленную сеть командиров-исполнителей держала интернат в своих руках. Почти все подростки попадали под прицел этой организации, они выполняли приказы ее главарей, терпя унижения, оскорбления, а порой и насилие. В ней была своя школа, где новичков, перед тем, как идти на «дело» – ограбление магазинов, киосков, столовых – обучали умению воровать, не оставляя следов. Все награбленное передавалось Хану, который, отобрав для себя лучшее, отдавал оставшееся командирам-исполнителям, которые занимались поборами, заставляя младших подростков приносить им деньги, сигареты и водку. Существовала продажа воспитанников, тех, кто успешно прошел воровскую школу. Пацанов продавали для совершения краж приезжавшим в интернат на автомашинах дядям. Проданный мальчишка совершал кражу или другое задание и, получив свою долю, возвращался в интернат.

Об этой организации знали многие пацаны, но они молчали, боясь наказания. Администрация интерната, догадываясь о темных делах, творящихся у них под носом, пыталась найти среди подростков руководителей и командиров. Но неожиданно они сами попали под удар, когда в интернат с проверкой по факту хищения вещей и продуктов приехали представители прокуратуры. После нее был уволен завхоз, отстранен от работы заведующий производством столовой и понижен в должности директор интерната. На смену ему пришел новый директор, который менять в интернате ничего не хотел, так как до пенсии ему оставалось около двух лет.

Денис, выпускник спецшколы, настораживал подпольную организацию. Ее лидеры не понимали, почему он держится особняком, как прокаженный, ни с кем не идет на контакт. И командиру-исполнителю был дан приказ – прощупать его! Поручили это сделать Курбану.

Однажды Денис в мрачном настроении стоял в туалете и курил. На его лице лежала печать грусти. Вдруг подросток лет двенадцати, из-за своих раскосых глав прозванный Китайцем, открыл дверь и сказал:

– Принц, пойдем, тебя Курбан зовет!

– На фига? – настороженно спросил Денис и бросил на пол окурок, раздавив его ногой.

– Не знаю, – пожал плечами Китаец.

Денис пружинистой походкой подошел к душевой и увидел там группу подростков, которые о чем-то оживленно переговаривались. На подоконнике сидел Курбан и грыз ногти. Дениса охватило беспокойство. Он догадывался, что пацаны в интернате ведут двойную жизнь, но, не желая влезать в их дела и попадать под их зависимость, старался избегать встреч с ними. Когда его позвал Китаец, Денис пошел на встречу с Курбаном просто потому, что ему в данный момент нечего было делать, в другое время он бы не обратил внимания на это приглашение.

– Здорово, Денис, – сказал, улыбнувшись, Курбан, спрыгивая с подоконника. – Ты что не корефанишься? За что в спецуху-то попал?

– Самолеты угонял, – иронично улыбнулся Денис.

– Все прикалываешь...

Из душевой вышел подросток, толкая перед собой мокрого всхлипывающего пацана лет одиннадцати.

– Дюша, ты меня понял? – повысив голос, спросил его Курбан.

– Да, – еле слышно ответил паренек обреченным голосом.

– Принц, ты парень свой, я предлагаю тебе долю, – Курбан испытующе посмотрел на Дениса.

– За что?

– Не въезжаешь? – загадочно улыбнулся Курбан.

Дверь душевой распахнулась, и подросток с порога крикнул:

– Курбан, я за Заморыша пятихатку взял! Они его в «Жучке» повезли квартиру брать.

– Закройся, Тютя, ты что, упал? В рот тебя долбать! – Курбан показал подростку кулак и повернулся к Денису: – Объясняю, если ты не допер: мы бомбим «чух» и «марех», тебя берем в долю, ты же свой. Это тебе ни хухры-мухры.

В душевую ввели Стрижа.

– О, Стриж! – воскликнул Курбан. – Давно ты меня не радовал. Значит решил наконец: принес бухало?

– Нет. Бабушка еще талоны не получила, – произнес, насупившись, Стриж и опустил свое круглое с ямочками на щеках и на подбородке лицо.

– А меня это трясет? Оборзел, – зло отрезал Курбан.

– Я сигареты принес, Курбан, – растерянно улыбнувшись, произнес Стриж и приподнял футболку: из-за пояса выглядывали пачки сигарет.

– Стриж, ты куревом не отмажешься, – отозвался с ехидцей Курбан. – Сегодня какое число? А-а, десятое. Кащей, Череп, отпустите ему по почкам десять раз и пусть держит «фанеру».

Подростки схватили Стрижа за руки. Череп замахнулся, но Денис, оттолкнул его, схватив за руку, закрыл собой пацана, к которому в душе шевельнулось чувство жалости.

– Кончай беспредел, Курбан! – выкрикнул он, и в его глазах появилось жесткое выражение.

– Ты че, Принц? Офигел, на наши законы прешь? – удивленно глядя на него, спросил Курбан.

– Папу я ложил на твои законы, – сказал Денис и, отвернувшись, взял Стрижа за руку. – Пошли.

Курбан подмигнул Тюте и тот, преградив им дорогу, с силой ударил Дениса в живот, отбросив его к стенке. На него тут же набросились Махно, Кащей. Пересилив боль, Денис резко выбросил вперед ногу, свалив на пол Махно. Кащей взвыл от боли, получив по челюсти. Тютя, размахнувшись, ударил Дениса. Схватив Тютю за руку, Денис перебросил его через себя. Потрогав пальцами разбитую губу, надвинулся на Курбана, вставшего в стойку.

– Ты че дергаешься, стрекозел? – с презрением произнес Денис и с силой ударил его кулаком в лицо. Пролетев небольшое расстояние, он рухнул на пол.

– Принц, не надо! – дрожащим голосом заскулил Курбан, испуганно глядя на занесенную руку Дениса.

– Не ссы, я об тебя руки марать не буду, – подавляя гнев, сказал Денис, затем, приподняв Курбана, втащил его в душевую кабину, бросил на деревянные решетки и включил душ.

– Это что здесь происходит? – вдруг услышал он визжащий голос Раисы Ивановны.

В душевую вошел воспитатель Владимир Николаевич. За его спиной прятался Дюша.

Взглянув на Тютю, Махно и Кащея, вытиравшего рукою с губы кровь, воспитатель злобно произнес:

– Так, Росин, допрыгался. Колония тебе обеспечена Все, пошли.

Он подошел к Денису и взял его за руку.

– Уберите руки, да не хватай ты, – дернулся Денис и с ненавистью посмотрел на воспитателя. – Я сам пойду!

– Поганец, что же ты натворил? – кричала за спиной Раиса Ивановна. Воспитатели под конвоем повели его к директору. Его била нервная дрожь и он, сжав пальцы, ударил кулаком о кулак. По коридору им навстречу бежали Стриж с пацанами. Увидев Дениса с воспитателями, они остановились в нерешительности... В кабинете директора Сергей Егорович долго кричал, что не позволит ему избивать воспитанников, что он уголовник, а напоследок зловеще закончил:

– Все, Росин, через неделю у нас педсовет. Я подниму вопрос о твоей дальнейшей судьбе и, запомни, это тебе так просто с рук не сойдет! Поблажки не жди. Я буду добиваться, чтобы тебя отправили в колонию!

– Да это вас надо в колонию, чтобы перевоспитали, – с ненавистью выкрикнул Денис и, хлопнув дверью, выскочил из кабинета.

Первые дни в ожиданий педсовета Денис сильно переживал, а потом ему стало безразлично, и он даже не обращал внимания на язвительные замечания воспитателей, которые смотрели на него так, будто он уже завтра должен ехать в колонию. О нем в интернате говорили как об уголовнике, жестоко избившем ребят, но были у него и защитники: среди воспитателей младших классов и среди пацанов, которые смотрели на него с уважением. Мария Васильевна тоже отнеслась к нему с участием, переживала за него. Все оставшееся до педсовета время Денис провел с малышами: он умел быть добрым, несмотря на обиды.

Наступил день педсовета, который проводила старший воспитатель Наталья Спартаковна, так как директора вызвали в облоно. Денис подошел в кабинету директора и решительно рванул на себя дверь.

Вдоль стены на стульях расположились воспитатели, среди которых он заметил Колобка и Раису Ивановну. Рядом с Натальей Спартаковной сидела женщина в милицейской форме – инспектор ИДН Нина Глебовна, с которой Денис встречался уже два раза.

– Ну что, начнем? – оглядев собравшихся, спросила Наталья Спартаковна. Достав из папки пачку объяснительных на Дениса Росина, подписанных в основном Владимиром Николаевичем и Раисой Ивановной, она стала зачитывать их. Из них следовало, что Росин недисциплинирован, плохо себя ведет, отрицательно воздействует на воспитанников, хамит, оскорбляет воспитателей.

– Вот таким Денис Росин был до случившегося ЧП. А теперь ознакомлю вас с докладными воспитателей и объяснительными воспитанников, которых он жестоко избил, и медицинскими заключениями на ребят, у которых Росин расстроил здоровье.

Воспитатели переговаривались между собой, искоса поглядывая на Дениса.

– Справедливости ради я должна вам сообщить, – продолжила Наталья Спартаковна, – что на имя директора поступило ходатайство от Марии Васильевны в защиту Дениса Росина. Вы также знаете, что он поступил к нам из спецшколы для трудновоспитуемых, но, как видите, ему это не пошло впрок: поведения он своего не изменил. Отсюда можно сделать вывод, что его пора отправлять в спецучилище. От себя я лишь добавлю, что из щенка он превратился в волкодава.

Воспитатели стали обсуждать поведение Дениса, и многие вынесли ему приговор – «спецучилище». Поначалу у него было безразличие ко всему происходящему, но постепенно в нем стали накапливаться ненависть, обида и злоба. Он так стиснул свои кулаки, что суставы пальцев побелели.

– Может, не будем торопиться и подождем? – вступила в разговор капитан милиции Нина Глебовна с проницательными серыми глазами. – На любого человека ведь можно накинуть петлю. У меня есть возможность отправить его в стройотряд. Туда поедут студенты, будущие педагоги. И пусть он поедет с ними, – с надеждой в голосе-сказала она.

– Да какой стройотряд! – нетерпеливо перебила ее Наталья Спартаковна. – Вы посмотрите на него: я не слышу слов раскаяния, он, по-моему, даже не сожалеет о содеянном, а на лице какая-то глупая ухмылка. Его место в колонии! Курбатова увезли в больницу из-за него...

– Да о чем мы говорим? – вступил в разговор Владимир Николаевич, гневно нахмурив брови. – Если мы Росина не отправим в спецучилище, то, уважаемые коллеги, нам здесь жизни не будет. Я уже не говорю о работе.

– Отправить сейчас в спецучилище Росина никто не сможет, – волнуясь и чуть повыся голос сказала Нина Глебовна, – Мы его можем только направить в детприемник на 30 суток, и, пока придет путевка, пройдет год, а Дениса в вашем интернате уже не будет. Поэтому я считаю, что сейчас его надо отправить в стройотряд.

– Ну хорошо, Нина Глебовна, вы нас убедили, – сказала Наталья Спартаковна. – Но что меня возмущает, – она удивленно развела руками, – он даже не просит прощения, а за его дела надо чуть ли не на коленях умолять...

Услышав об этом, Денис вспыхнул. У него задрожали губы, на скулах стали вздуваться крупные желваки. Он исподлобья оглядел воспитателей.

– Самое страшное, Наталья Спартаковна, – снова вступила в разговор Нина Глебовна, – что мы грешим непониманием. Мы сейчас обвиняем его в том, что он избил ваших ребят, но существует и оборотная сторона медали, о которой я догадываюсь, зная характер Росина. Он заступился за того, кого унизили.

– Да что вы, Нина Глебовна, это вам кажется. Нет, вы неправы, это Росин во всем виноват, он такой злобный, – сказала Раиса Ивановна и добавила, – но что-то нужно с ним решать.

– Он поедет в стройотряд, – отрезала Нина Глебовна. – Какое мнение у тебя, Денис?

Денис поднял голову. Ощущение безнадежности прошло. Он глубоко вздохнул и, волнуясь, выпалил:

– Да я задыхаюсь в вашем интернате! Мне хоть куда, лишь бы подальше от вас. Конечно, беда во мне, а без меня вам спасение, – его голос прервался от волнения и он вышел из кабинета, не обращая внимания на недоуменные взгляды собравшихся.

– Ох, горяч, ну и горяч! – лишь успела произнести Нина Глебовна.

В коридоре толпились малыши. Среди них он увидел Стрижа с Пушком.

– Тебя выгнали, ага? – шмыгнул носом Пушков.

– Нет, не выгнали, оставили, чтоб тебя перевоспитывать, – улыбнулся Денис и взъерошил ему затылок.

– Все хорошо, что хорошо кончается, – улыбнувшись, сказал Стриж.

– Значит, ты остаешься, ага?

– Куда я от вас денусь, мазута, ага? – улыбнулся Денис и показал Пушку язык.

– Ага! – радостно воскликнул пацан, и малыши, как муравьи, облепили его.

Денис ожидал от педсовета зловещего приговора: в спецучилище, куда попадать ему не было никакого желания, хватило спецшколы. Но то, что его могут отправить в стройотряд, явилось для него полнейшей неожиданностью. И все это благодаря Нине Глебовне, к которой Денис с первой встречи почувствовал уважение. Он уже готовился к самому худшему, а вот как все хорошо обернулось! Денис усмехнулся, вспомнив, как он вошел в кабинет директора и подумал: «Чем все это кончится?». А получилось так, как любил говорить Влад: «Надейся на лучшее, а готовься к худшему». И его надежды оправдались.

Через несколько дней он вместе со студентами выехал в колхоз. Председатель колхоза Урал Салаватович поселил их в небольшие домики на берегу красивого озера. Недалеко от них расположилась башкирская деревня с красивым названием Чишма, что значит родник. Денис устроился в домике с руководителем студенческого отряда Виталием Кирилловичем. В первый день он разрешил студентам отдохнуть, смыть с себя городскую пыль и подышать целительным воздухом. На второй день Виталий Кириллович разбудил студентов на работу. Через час приехала машина, и девушки, из которых и состоял стройотряд, весело забрались в кузов. Денис подтянулся на руках и ловко перепрыгнул через бортик. Машину в эту минуту дернуло, и он, не удержавшись на ногах, повалился на девушек. Они рассмеялись, подхватывая его на руки. Смущенный Денис уселся у края бортика.

Девушкам-студенткам с первой минуты понравился обаятельный мальчишка с хорошо сложенной фигурой. И у некоторых из них к нему возник интерес...

Их поставили на уборку лука. Денис взялся за работу с каким-то остервенением, а потом, когда работа вошла в привычку, она доставляла ему даже радость. Хоть он и очень уставал, но каждый день в конце работы чувствовал удовлетворение. Виталий Кириллович поначалу с неохотой воспринял предложение взять в отряд «трудного» подростка, но, понаблюдав за Денисом на поле, успокоился. И они даже подружились с Денисом.

Часто по вечерам Виталий Кириллович рассказывал Денису об истории этого края, о раскопках на Аркаиме, где он был в прошлом году. Денис сначала слушал в пол-уха, а потом заинтересовался, да и Виталий Кириллович был интересным рассказчиком. Тоска, которая царапала душу Дениса, стала постепенно уходить, и он чувствовал себя легко и свободно. Он до беспамятства влюбился в окружающую природу и блаженно улыбался при виде березовых рощ и прозрачной глади озера. Умываться он бегал к роднику. Холодная родниковая вода приятно охлаждала его тело.

Здесь он встретил Фархада, который поил коня. С первой минуты ему понравился этот парень-башкир с черными, как смоль, кучерявыми волосами и светло-карими глазами. Юность притянула мальчишек друг к другу. Денису было интересно с бесхитростным и добродушным Фархадом. Он постепенно входил в его мир, где было очень много доброго и светлого – от романтических легенд о кочевых племенах башкирцев до бешеных скачек по бескрайним полям. Фархад, воспитанный на обычаях и традициях своего народа, был отзывчив на дружбу, и Денису было хорошо с этим простым пареньком с крепкими, мозолистыми руками, который любил эту землю и трудился на ней. Но встречи с Фархадом были не так часты, как хотелось бы Денису. В колхозе было много работы, и отец, державший Фархада в строгости, не любил, когда сын отлынивал. Но когда друзья встречались, то оба чувствовали прилив радости.

В один из дней, собирая лук, Денис ушел далеко вперед. Подняв наполненный до краев ящик, он понес его к контейнеру. Девушки невольно бросали взгляды на его красивое тело. Высыпав лук, он возвратился на свой рядок.

– Денис, помоги! – попросила его черноволосая девушка с черными, как маслины, глазами.

Он хотел подхватить ящик, но она отвела его руки.

– Вместе понесем!

– Света, ты далеко не уводи его! – рассмеялись девчонки.

– С таким можно хоть в ЗАГС, – пошутила Света.

На краю поля появился всадник на коне, держа под уздцы еще одного оседланного коня.

– Можно я покатаюсь? – спросил Денис стоявшего у контейнеров Виталия Кирилловича. – Я уже все сделал.

– Ну покатайся, только к вечеру будь.

– Ладно! – уже на ходу крикнул Денис.

Он лихо запрыгнул в седло, и они с Фархадом помчались к лесу. Доехав до опушки, они стали собирать землянику, ведя коней в поводу и незаметно вышли к стойбищу, где встретили стадо коров. Как раз шла дойка, и их угостили парным молоком. Денис пил молоко, и оно лилось по его обнаженной груди.

– Давай к озеру! – крикнул Денис, на ходу вскакивая на коня.

На полном скаку они влетели в воду и, помыв коней, как маленькие дети стали резвиться, осыпая друг друга веером сверкающей на солнце воды. Веселые, они наконец выбрались на берег и спутали коней.

Денис опустился на траву и, глядя в небо, сказал:

– Как здорово! Только бы это не кончалось!

– А ты переезжай к нам, – разомкнув черные ресницы, предложил ему Фархад.

– Нет, – покачал головой Денис, – мне Артемку надо найти. – Вдалеке послышалась красивая мелодия курая. Денис прислушался к ней, и перед глазами возникла ковыльная степь, бегущий табун лошадей.

– Это старик Рамазан на курае играет, он здесь сено косит, – объяснил Фархад.

Они сели на коней и поскакали в ту сторону, откуда неслись звуки курая. Завидев скачущих к нему всадников, старик с морщинистым лицом и густой седой бородой отложил инструмент.

– Бабай, тебе помочь? – спросил Фархад, останавливая коня.

– Помоги, малай, – ответил старик.

– А может меня научите косить? – предложил Денис, привязывая коня к дереву.

– Можно и тебя, малай! – улыбнулся дед Рамазан.

Взяв у Фархада косу, он подал ее Денису и, встав позади него, стал направлять движения его рук.

– Держи ее вот так, – он показал правильное положение косы, – и веди спокойно, широко не бери, вот так...

Скошенная трава мягко ложилась на землю, собираясь в полосу.

Когда Денис вернулся в лагерь, уже стемнело. Девушки сидели вокруг потрескивавшего костра. Он опустился на бревно и подбросил в костер хворост, от которого поднялся сноп искр и ушел в темноту, где мерцали звезды. К нему подошла Света и села рядом.

– Денис, может, ты нам споешь? – попросила она, с нежностью заглядывая ему в глаза.

– Да я не очень... – засмущался он.

Света подала ему гитару и попросила:

– Ну как сможешь.

Денис провел по струнам и тихо запел:

 
Выткался на озере алый свет зари.
На бору со звонами плачут глухари.
Плачет где-то иволга, схоронясь в дупло.
Только мне не плачется – на душе светло...
 

Девушки завороженно слушали приятный голос Дениса, даже Виталий Кириллович отложил свою неизменную тетрадь и весь обратился в слух.

 
...Зацелую допьяна, изомну, как цвет,
Хмельному от радости пересуду нет.
Ты сама под ласками сбросишь шелк фаты,
Унесу я пьяную до утра в кусты...
 

Услышав последние слова песни, Света удивленно вскинула брови и, улыбнувшись, внимательно посмотрела на Дениса.

К костру подошел председатель колхоза.

– Хорошо поет! – кивнул он в сторону Дениса и поздоровался с девушками. – Здравствуйте, красавицы.

– Он и работает хорошо, – ответил Виталий Кириллович и пожал руку председателю.

– Знаю, знаю, мне про него уже все уши прожужжали. И не знаю, может рановато, но я думаю, лишь бы не поздно. Спасибо тебе, Денис! – обратился он к подростку. – Вот тебе за хорошую работу хороший подарок! – Урал Салаватович протянул Денису двухкассетный магнитофон и пожал ему руку.

– Ух ты! – воскликнул смущенный Денис, разглядывая подарок. – Спасибо!

– Виталий Кириллович, я тут вам медку привез, – сказал председатель колхоза и повел его к своему «Уазику».

Когда Денис направился к своему домику, его догнала Света и предложила пойти искупаться.

Они пришли на берег озера. Ветра почти не было, и вода ласково плескалась у их ног. Лунная дорожка как бы разрезала озеро на две половины.

– Хорошо, – глубоко вдохнув, сказал Денис, любуясь вечерней красотой озера. Он радостно улыбнулся, увидев в воде отражение звезд. «Если увидишь, как гаснут звезды в озере – вспомнил он чьи-то слова, – загадай желание». Он неотрывно смотрел в звездное небо, увидев как упала звезда, прошептал: