Текст книги "Чужаки"

Автор книги: Владимир Вафин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 27 страниц)

Димка нажал на кнопку магнитофона, и комнату заполнил голос Бутусова. Внезапно песня оборвалась, и они услышали: «У капитана не было дома, не было друзей, и он пошел на поиски их, но жизнь – жестокая подружка, она любит сильных людей, и капитан стал сильным...» – и запись обрывалась.

– Ой, – вскрикнула Анна Николаевна, – ведь это голос Алеши!

После минутного шипения, раздался щелчок и запись возобновилась: «Капитан оседлал своего мустанга и поехал...», – Димка в этот момент посмотрел на Влада. В его глазах тоже скользнуло удивление, – «...когда ты ищешь друзей, на дорогу вылетают твари. – Их надо давить, пролетая на скорости, не оглядываясь...» – на этом запись оборвалась. Сработал автостоп, кассета медленно выехала из-под кассетника и выпала на стол.

– А я и не знала, что Алеша записывал себя, но про каких это тварей он говорил? – удивленно и растерянно спросила Анна Николаевна.

– Это знает только Алеша, и когда мы его найдем, он, может быть, нам об этом расскажет, – ответил Влад, и подумал: «Найти его мы, может, и найдем, но как отыскать дорогу к его душе?» И он вспомнил, как в приемнике Алеха сказал: «Не буду с ментами говорить!»

«А вообще-то плевать я хотел на него, лишь бы найти».

Когда они уже выходили из квартиры, Влад повернулся и спросил:

– Скажите, Анна Николаевна, а вы никогда не думали о втором ребенке?

Димка с силой дернул Влада за рукав, но тот отмахнулся. Помедлив, она тихо сказала:

– Вы знаете, я думала об этом, но Петр, – она вздохнула, – не хочет.

Они вышли на лестничную площадку и Влад закурил.

– Ты знаешь, Дим, – сказал он, – хоть я и злой на этого парня, он капитально меня подвел, но мне его жаль. У него дома, по сути, не было и, самое главное, он, наверное, потерял мать, а отчим просто-напросто хотел купить его любовь за шмотки, за видик, а не получилось.

– Есть такое слово: «вещизм». У этого отчима шмотки и всякая мебель, аппаратура, важнее, чем этот пацан. У него для Алехи места не нашлось или он его ставил на последнее место. А пацан это понял, и ему этот сытный и уютный домик встал поперек горла.

– Да, ты прав, отцом он так для него и не стал, а Алеха помнил своего отца, хотя тот и был пьяницей. Вот одного не пойму, одни пацаны из-за нищеты на кражи идут, а этот от сытости киоски грабит.

– Дурак ты, Влад. Этот пацан был нищим. Ладно, поехали в школу, – сказал Димка, открывая дверцу «Мустанга». – Я уверен, что учился он в образцовой школе. Посмотрим, каким твой беглец был там.

...Школа встретила их тишиной. Шли уроки. Они поднялись на второй этаж и постучали в кабинет директора. Не дожидаясь приглашения, вошли внутрь.

Посредине кабинета стоял ученик 8-го класса.

– Вот как раз и милиция пришла. Мы с тобой, Линяк, не шутим. Проходите, товарищи, – кивнула директор вошедшим. – Ты думаешь, что можно оскорблять учительницу, что все сойдет с рук?

– А что я сделал? Я просто сказал, что, если она учительница, то должна меня учить, а не выгонять из класса...

– Что? Как ты смеешь? Ты что, министр, указывать здесь? Твое дело прийти в школу, тихо и спокойно, как полагается советскому школьнику, прослушать уроки...

– Но за опоздание двойки не ставят.

– А за хулиганство сажают в колонию, а оскорбление – это и есть хулиганство. Правильно я говорю, товарищ милиционер? – обратилась она к Владу.

– Это ваши дела, вы сами и разбирайтесь, – отмахнулся Влад

Она обиженно поджала губы и, не получив поддержки, продолжила:

– Еще раз, и ты из школы уйдешь не домой, а в милицию. Понял, Линяк?

– Понял. Можно идти? – спросил он.

– Да. Можешь идти.

Когда дверь за учеником захлопнулась, директор обратилась к Владу с Димкой:

– Вот видите, вырастут такие обалдуи с усами, и уже учитель им должен. Вы себе представить не можете, как стало сейчас трудно школе. Чуть что, они грозятся забастовку устроить.

– Школа – это то же самое, что и наша Россия, – ответил Влад. – Мы, Евгения Алексеевна, пришли к вам по другому поводу.

– Я вас слушаю, – сказала директор, усевшись за широкий стол.

– Нас интересует ваш ученик – Шорох Алексей.

– А что Шорох? С ним все предельно ясно. Нам позвонили из милиции: его отправляют в спецучилище. Он совершил какие-то там кражи, хулиганства, и мы вынесли свое решение...

– Какое решение? – спросил Димка.

– Как какое? Решение педсовета.

– Я понимаю, что решение педсовета. О чем?

– Ну о чем? – замялась директор, – о поведении, конечно. Им-то Шорох как раз и не блистал в школе.

– То есть, вы хотите сказать, что он был хулиганом? – поинтересовался Влад.

– Ну, в хулиганах он, конечно, не числился, хотя и были выпады против учителей. Им сейчас палец в рот не клади, они руку по локоть откусят. И потом, – директор улыбнулась, – милиция и школа должны идти рука об руку, воспитывая подрастающее поколение.

– Скажите, Евгения Алексеевна, к вам в школу приходили из милиции или звонили? – спросил Дима.

– По-моему, был звонок, а за решением приходила инспектор, такая милая женщина.

– Еще вот какой вопрос, товарищ директор, а этот звонок, он был для вас неожиданным?

– Признаться, он меня озадачил. У нас в школе наберется несколько кандидатов в училище для трудновоспитуемых, но Шорох в этих списках не значился. И, хочу заметить, семья у него приличная, отец – начальник цеха.

– И все-таки вы вынесли свое решение.

– Простите, а что я должна была сделать? Я думаю, что милиция – это серьезная организация, – и она взглянула на Влада.

– Серьезная, серьезная, – подтвердил Дима.

– Вы знаете, Евгения Алексеевна, нас интересуют друзья Шороха. У него были друзья в школе? – спросил Влад.

– Друзья? Ну, я думаю, что они были. Ведь ребята полдня проводят в школе. К сожалению, классного руководителя сейчас нет, но мы можем пройти в класс и поговорить с ребятами.

Класс встретил появление Влада с Димкой и директором весело и удивленно. Когда Влад спросил о Шорохе, кто-то с задней парты выкрикнул:

– Шороха разыскивают как алиментщика? Это не ты, Мурашова, заявление написала?

– Дурак ты, Хухриков, и дети твои дураками будут, если дождешься, – огрызнулась девчонка со среднего ряда. Класс грохнул. Обиженный Хухриков насупился.

С первого ряда поднялся крепко сложенный, высокий парень.

– Я друг Шороха, мы с Алехой вместе ходили в секцию. Только он ведь теперь в милиции.

– Милокостый, выйди из класса, с тобой побеседуют представители милиции, – сказала директор школы, – а вы, Лидия Валерьевна, продолжайте урок, – обратилась она к учителю.

– Милокостого за групповуху взяли, по сто семнадчику! Мурашова, они не тебя случайно трахнули?

В сторону хохмача полетел учебник.

– Хухриков, выйди из класса!

Хухриков поднялся:

– Считайте меня коммунистом, пошел сдаваться.

Проходя мимо парты Мурашовой, он скривил гримасу. Она поставила ему подножку и хохмач растянулся на полу. Класс разразился хохотом. Хухриков, не вставая с колен, пополз к дверям.

– Ты выйдешь наконец из класса? – крикнула Лидия Валерьевна.

– Уже выползаю! – ответил он. У двери он поднялся с пола и, отряхнувшись, вышел из класса.

Из коридора донеслось:

– Дяденька, не арестовывайте меня, я правду скажу!

Его реплика вызвала очередной приступ смеха.

– Прекратите! – крикнула учительница и хлопнула указкой по столу, – всем встать!

– Ну вот, – донеслось с задних рядов, – Хухриков там горбатого лепит, а вставать нам...

Увидев у окна милиционера с Милокостым, Хухриков шутовски поднял руки кверху.

– Простите меня, дяденька, век свободы не видать, не хотел я на мокруху идти...

– Иди со своей повинной к унитазу, – осадил его Милокостый.

– Уже иду, – вытаскивая из кармана пачку «Родопи», сказал Хухриков и, заведя руки за спину и опустив голову, направился в туалет.

– Подружились мы в секции, – продолжил прерванный рассказ Сергей, – вместе занимались кунг-фу. Только я занимался для общего развития, а Алеха – он же фанат! Не знаю, парень он нормальный, и, когда нам сказали, что он попался за кражи, я не поверил. Да и не пойдет Алеха на кражи. Только вот в последнее время, ну, где-то с год, он слишком замкнутым стал, да и дома у него нелады с отчимом, он даже как-то у меня ночевал.

– Сергей, а как ты думаешь, где его можно сейчас найти? – спросил Влад.

– Не знаю, – пожав плечами, ответил Сергей.

– Сергей, я, конечно, понимаю, что западло сдавать ментам своего друга, но мне его нужно найти.

– Понимаешь, Серега, – оттесняя Влада, Димка вплотную подошел к парню и положил ему руку на плечо, – твой Алеха сейчас в розыске, и рано или поздно его поймают и будут с ним разговаривать по-серьезному, а может и вообще не будут разговаривать, закроют в клетку, а потом этапом, в места не столь отдаленные. А сейчас мы с Владом Алексеевичем, – он повернулся в сторону Влада, – хотим его найти и разобраться в этом деле. Ты ведь сам не веришь, что он пойдет на кражи. Вот и у нас есть такое подозрение, что здесь что-то не так. И если ты друг, настоящий друг, то помоги нам, а значит, ты поможешь и Алексею.

– Так он все-таки сбежал? – спросил Сергей, посмотрев на Влада.

– То, что он сбежал – это понятно. Но вот тут такое дело получается, его побег оборачивается против него и если он еще в этом побеге умудрится что-нибудь натворить, дело может кончиться уже не «спецухой», а колонией, а это уже хуже, сам должен понять. То, что меня накажут за его побег, я как-нибудь переживу, а вот что с ним будет? – сказал Влад и испытующе посмотрел на Сергея.

Сережка стоял, задумчиво потирая кончик носа. Влад хотел что-то добавить, но увидев, что Димка отрицательно покачал головой, передумал. «Ладно, не будем гнать лошадей. Если парень захочет, то сам скажет» – решил Влад, кивнув в ответ.

– Сейчас, – Сергей оглядел Влада с Димкой,– он, может быть... у Олеси.

– Олеся это кто, Сережа? – спросил Влад.

– Это девчонка, с которой он в последнее время ходил. Она учится в 112-й школе, в 9-а классе.

– Хорошо! Ты понимаешь...

– Да я понимаю, – отозвался Сергей, – иначе я бы не рассказывал вам. Я тоже хочу помочь ему.

Влад кивнул и продолжил:

– Хорошо, что ты это понимаешь, ведь если что-то случится, то уже никакому суду он не сможет доказать, что его ни за что закрыли. Такое вот кино получается. Приговор есть приговор. Так что, если ты действительно хочешь ему помочь, ну, может, он вдруг у тебя объявится, поговори с ним, и пусть он позвонит по этому,телефону, – Влад протянул Сергею листок с записанным номером. – Или сам позвони нам.

Сев в машину, он со вздохом обернулся к Димке:

– Дим, что-то мне все это не нравится: в школе нормальный ученик, в секции даже заменял тренера, а для милиции – опасный преступник, у которого одна дорога – в «спецуху». Но, с другой стороны, он, может прикинуться таким ангелочком, а нутро гнилое. Ты знаешь, сколько раз я ошибался в приемнике?

– Все мы ошибаемся, братан. Вот взять хотя бы этого парня – Серегу, что ты можешь о нем сказать?

– Ну, что сказать, – Влад задумался и затянулся сигаретой, – я думаю, что он вряд ли нам позвонит. Ты помнишь, как он ответил, когда я его спросил: «А что, ты знал, что он сбежит?»

– Если бы меня затолкнули в «спецуху» ни за что, я бы тоже сдернул, наверное. Он сказал что-то вроде этого, – вспомнил Димка.

– Вот и получается, что они одного поля ягоды.

– Ничего ты не понял, братан. Они – что Серега, что Алеха – думают как нормальные пацаны. Если бы тебя за мелкое хулиганство посадили в клетку и обозвали преступником, то, я уверен, что ты бы тоже орал и грыз решетку.

– Конечно, тебе с бугра виднее, – рассмеялся Влад, – а может, ты и прав. Что-то не так в деле Шороха.

Какое-то время они ехали молча, вдруг Димка рассмеялся.

– Ты что ржешь? – удивленно вскинул брови Влад.

– Да директрису вспомнил. Ты знаешь, она со своей идейностью до пенсии не расстанется. А на пенсии будет мемуары писать о «совдеповской жизни». Но, с другой стороны, грустно все это. Мы все жертвы системы, вроде как социалистические уроды, только сейчас просыпаться начинаем.

– Только давай без политики, – сморщившись, проговорил Влад, – итак тошно.

– Эх ты, сержант Владин, политика – она ведь без стука вошла в нашу жизнь и играет нами, как марионетками. И побег твоего Шороха – это тоже политика.

– Кончай ты, Дима, лучше рули-ка к универсаму: там рядом 112-я школа.

Ольга Юрьевна, директор школы, оказалась приятной молодой женщиной. Она проводила их до стадиона, где занимался класс Олеси.

– Послушай, Влад, ты иди поищи ее пока, а я сейчас подойду, – подмигнул Димка Владу. – Мне кое-что у директора выяснить надо, – он окликнул Ольгу Юрьевну, когда она была уже на ступеньках школы. На стадионе Олеси не оказалось, учитель сказал, что она отпросилась. Влад уже хотел было уйти, когда его догнала девушка.

– Вы кого-то ищите? – спросила она, перебрасывая в руках мяч, – говорят, Олесю Доброву?

Влад кивнул.

– Ты не знаешь, где ее можно найти? А, спортсменка? – спросил он.

– Меня Аллой зовут, – ответила она. – Пойдемте, я покажу. Она вон там, за нашим садом.

Алла показала Владу на стоявшего у края тротуара «Москвича». У машины стояли двое парней. Напротив них стояла стройная девушка с длинными каштановыми волосами. Один из них, с пышной рыжей шевелюрой, о чем-то говорил, сильно жестикулируя при этом руками, второй, покручивал в руках ключи.

«Что-то они мне не нравятся», – подумал про себя Влад.

Вдруг рыжий парень схватил Олесю за руки и потащил ее в машину. Она пронзительно закричала. Пока Влад соображал что к чему, ее насильно запихнули в кабину. Влад бросился к «Москвичу», рванул на себя рыжего и отбросил его от Олеси. Машина, разворачиваясь, откинула Влада с девушкой в сторону. Вскочив на ноги, рыжий добежал до машины и уже на ходу запрыгнул в нее. Вскоре «Москвич» скрылся за поворотом.

Потирая ушибленную руку, девушка поднялась с земли, Влад поддержал ее. К ним подбежал встревоженный Димка:

– Ну что, живая? Кости целы? Тебя, Влад, никогда нельзя оставлять одного, ты обязательно влипнешь в какую-нибудь историю.

Олеся сделала шаг и вдруг вскрикнула от боли. Димка подхватил ее на руки и понес к скамейке под яблоней. Он хотел осмотреть ее ногу.

– Не надо, все нормально, – засмущалась она.

– Когда все нормально, такие девочки, как ты, летают от любви. А ну, красавица, держись зубами за воздух, – быстро проговорил Димка и резко дернул Олесю за ногу.

Олеся закусила от боли губы.

– Ну как там, костолом? – спросил Влад.

– Сейчас посмотрим. А ну-ка, красавица, встань, – попросил Димка. – Не прошла ли даром медподготовка? Пройдись.

Олеся привстала и попробовала сделать шаг.

– Уже лучше, – улыбнулась она.

– Олеся, что они хотели? – присаживаясь рядом с ней на лавочку, спросил Влад.

Она подозрительно посмотрела на него и с наигранной беспечностью в голосе ответила:

– Звали покататься, но я не захотела.

– Ай-яй-яй, такая красивая девушка, а так некрасиво врешь, – пошутил Дима.

Олеся опустила голову, в задумчивости играя замком молнии.

– Они разве не Алешины друзья? – спросил Влад напролом, пристально глядя в глаза девушки.

– Да вы что? Нет, – быстро ответила она и, поняв, что проговорилась, закусила губу.

– Олеся, а где сейчас Алексей? – напрямую спросил Влад.

– Я не знаю, – замялась она.

Влад понял, что девчонка сейчас ничего не расскажет. Он достал сигарету, закурил, прикидывая, как дальше вести разговор.

– Олеся, мы знаем, что ты подруга Алексея и что для него ты не одноразовая, что у него с тобой серьезно. Так вот, Олеся, он сделал сейчас большую ошибку, и ты можешь нам помочь его остановить. А иначе станет хуже. Если мы вместе сейчас не поможем ему, потом будет поздно, и ты сама будешь раскаиваться. Я знаю, что он приходил к тебе сегодня. Я не прошу тебя сказать, где он, по какому адресу. Ты мне это и под пытками не скажешь. Конечно, я мог бы поехать сейчас к тебе домой, поговорить с твоими родителями и все равно нашел бы его, но я хочу, чтобы ты сама помогла нам, Алехе и себе. Передай ему, что с ним поступили несправедливо. И пока не поздно, нужно разобраться. Я готов ему помочь. Я ему нужен больше, чем он мне. Ты меня поняла?

– Но я не знаю, где он, – упрямо твердила она.

– Олеся, вот тебе номер телефона. Если он поверит мне, то позвони, – они проводили ее на стадион. Прощаясь, Влад сказал:

– Я буду ждать твоего звонка.

Друзья проводили взглядом Олесю. Хромая, она подошла к группе девочек, стоявших у ворот футбольного поля, на котором шел матч.

– Да, у твоего Алехи губа не дура – такую девчонку отхватил! – присвистнул от удовольствия Димка.

– Слушай, братан, ты, вроде, женатый. Жена, значит, на юге с сыном, а ты тут на девочек засматриваешься. Вот приедет Светка, я тебя заложу, – толкнул Влад друга в бок.

– Она тебе не поверит, и потом, я же для пользы дела. Ну что? Куда теперь, следопыт? – спросил Димка, заводя мотор.

– Давай смотаемся в райотдел. Что-то мне очень хочется повстречаться с инспектором Дубенковой.

В райотделе инспектора они не нашли. Она была на заседании комиссии по делам несовершеннолетних в исполкоме. Когда они спускались по лестнице, их остановил майор милиции, представившись заместителем начальника. Это был плотный мужчина лет сорока, с короткими черными вьющимися волосами, низким лбом и маленьким носом. Его темные глаза под густыми бровями с подозрением смотрели на Влада.

Влад представился и доложил майору Горелову о побеге из приемника Алексея Шороха. Выслушав его, он пригласил друзей в кабинет, небольшую комнату с двумя столами посередине и расставленными вдоль стен стульями. У них состоялся серьезный разговор, в ходе которого Влад понял, что майор Горелов к делу Шороха проявляет повышенный интерес. Так как Шорох был направлен в приемник из инспекции его отделом, то он пообещал помочь им в розыске Алексея, и, проводив их, до дверей, пообещал: «Как только его задержат, немедленно доставят в приемник!» Майор подошел к столу и на перекидном календаре записал фамилии: Владин и Белозеров.

В дверь постучали.

– Войдите! – пригласил он.

В кабинет вошел сержант Рахим. На его смуглом лице бегали маленькие глазки, над толстыми губами топорщились черные усы. Он пригладил черные жесткие волосы и внимательно посмотрел на возбужденного майора.

– Подойди сюда, – подозвал он сержанта к окну и указал ему на Влада и Димку, направлявшихся к машине. – Запомни их. Я должен все про них знать! Где Шорох?

– Не знаю, – пожал плечами сержант, – притаился где-нибудь.

– Ты мне должен его найти, пока эти, – он кивнул толовой в сторону отъезжавшей машины, – нас не обскакали. Ты понял меня? – жестко спросил майор.

– Этот лопух его упустил, а мы бегаем за этим пацаном.

– Закрой свою вонючую пасть и выполняй то, что я тебе сказал. Можешь идти!

Проводив сержанта, майор плюхнулся в кресло и, откинувшись на спинку, закрыл глаза. «Из-за этого щенка может случиться беда», – подумал он.

Мишка Горелов с детства был скрытным мальчишкой со злобным характером. Вся его злоба исходила от зависти, что его, как какую-то посредственность, всегда отодвигали на задний план, а ему хотелось власти, уважения и любви. И когда пацаны избили Мишку в туалете за то, что он якобы настучал классной о том, что Шатурский – красавец и любимец класса – пил вино, он в свои четырнадцать лет понял: чтобы раздавить своих недругов, нужно вести тайную игру. И с того момента Мишка стал жить двойной жизнью. Для всех он старался казаться своим парнем, и пацаны держали его за своего Миху. Никто из них не догадывался о его встречах с директором, мужиком сталинской закалки. Это был умный и дальновидный мужик, который через таких, как Горелов, держал школу в ежовых рукавицах. Его уроки пригодились Мишке и в школе милиции. Его не коробило, что он поднимался наверх по головам своих товарищей. «Не я такой, а жизнь такая!» – часто любил повторять он. – Не можешь жить, как хочешь, уйди в сторону, дай дорогу сильному». Сила Михаила Горелова заключалась в его хитрости, угодничестве начальству, а оно таких, как он, пригревало и ласкало. Вот почему после школы милиции Мишка не бегал, как собака, высунув язык, вылавливая жуликов и матерых преступников. Он тихо сидел в отделе кадров, делая ставку на комсомольскую работу, а впоследствии на партийную, и легко взлетал от должности к должности, от звания к званию. Подсидев старого зама, он в свои тридцать с небольшим получил должность заместителя начальника райотдела. «Вот она власть!» – самодовольно думал он на первых порах, повелевая своими подчиненными, как рабами.

Но тут грянула перестройка, и майор Горелов почувствовал себя в своем кресле не так прочно и запаниковал. И только встреча с «отцом Иваном» успокоила его. «Отец Иван» в партийных кругах был птицей высокого полета. Он сумел разглядеть в Горелове надежного исполнителя давно задуманных планов, тесно связанных с зарождающейся кооперацией. Так майор Горелов стал членом корпорации. За свой властный характер он вскоре получил кличку Зевс.

«Как я промахнулся с этим щенком?» – думал он. – Ведь его тщательно проверили, говорили жадный до денег, любитель девочек и семейка его подходила по норме. И вдруг промах...» – Зевс с силой ударил по подлокотнику кресла. – «Но ничего, выкарабкаюсь. А с пацаном придется кончать. Шахран, наверное...» – Он пододвинул аппарат и набрал номер. Услышав бас Шахрана, распорядился:

– Найди Капитана и «отправь его на Луну». Все!

Друзья выехали из райотдела. Влад прикурил от автомобильной зажигалки и, затянувшись, выдохнул дым.

– А зам-то мужик классный. Думаю, он – не трепач и нам поможет.

– Да, мужик он шустрый, даже слишком, – задумчиво произнес Димка. – Куда теперь, сыщик?

– Поехали домой. Я голодный, как тигр.

– Это понимать как приглашение? – усмехнувшись, спросил Димка.

– А куда тебе деваться-то? Ты сейчас одинокий волк. Так что, братан, будешь жить у нас. Под моим надзором, – рассмеялся Влад.

– Ладно, поехали, надзиратель.

Они подъехали к дому Влада. На пороге квартиры их встретила Наташа, привлекательная женщина с распущенными, золотистыми волосами. Ее светло-голубые глаза встревоженно смотрели на друзей. Она поправила широкий халат на выпирающем животе.

– Наконец-то появились, гулены. Ты хоть позвонил бы, а то весь день не могу себе место найти. Здравствуй, Дима. Как поживаешь? Как Света с Сашкой?

– Они сейчас в Одессе, у тещи. Ну, а как ты, жена мента? – улыбнувшись, спросил Димка и чмокнул ее в щеку.

– Какая может быть жизнь у жены мента? Могло, конечно, быть и хуже... – рассмеялась она, помогая Владу снять китель. – Ужинать будете?

– Натали, я такой голодный, что готов свои туфли сожрать, – обнимая жену, пошутил Влад.

– А я бы на ее месте вообще тебя не кормила, – сказала появившаяся в прихожей тетя Рая – мать Влада, женщина с пробившейся сединой на волосах. У нее было приятное лицо, с красивым маленьким носом и живыми умными, чуть запавшими глазами. Над ее тонкими губами пробивалось несколько волосинок.

– Мама, ну прости ты своего непутевого сына. Имею последнее слово, – Влад поднял правую руку вверх. – Товарищи судьи, я вас люблю! А теперь казните, – и он подставил свою шею.

Мать шлепнула ему по затылку и усмехнулась:

– Э, хэялый.

– Влад, а что она сказала? – спросил Димка.

– Что я дурак, – перевел Влад, – и ты тоже, – усмехнулся он.

Они прошли на кухню, откуда вкусно пахло пельменями. Стол уже был накрыт.

– Наташа, иди ложись, – сказала мать. – Я за этими голодягами сама поухаживаю.

Димка придвинул к себе стоявшую перед ним тарелку, втянул носом идущий от пельменей запах и попросил у Влада перец.

Влад протянул ему перечницу. Димка замешкался, и она упала в тарелку, густо обсыпав ее перцем.

– Поперчил, – чуть не подавившись от смеха пельменем, произнес Влад, – теперь ешь!

Димка вонзил вилку в самый большой пельмень и с невозмутимым видом принялся жевать.

Влад встал из-за стола и пошел в комнату.

– Ты куда? – спросил Димка, доедая четвертый пельмень.

– За огнетушителем.

– Не надо, – сказала мама Влада, забрав у Димки тарелку, чтобы налить туда бульона.

– Дети малые, – она отвесила Димке подзатыльник, – компот в кастрюле, я пошла.

– О, Влад, тебя показывают, – воскликнул вдруг Димка, указывая вилкой на экран телевизора.

Шел документальный фильм о чекистах. На экране промелькнуло лицо Дзержинского.

– Чего это все считают, что он на меня похож? – спросил Влад.

– Ну скажи еще, что не похож! Такой же худой, – ответил Димка. – Тебе прилепи бороду – будешь вылитый «железный Феликс».

Влад отмахнулся, увидев кадры, где чекисты из подвала разрушенного дома выводили беспризорников. Он включил звук. Послышался голос диктора: «В 1919 году в городе Москве был создан первый детский приемник, куда чекисты собирали беспризорников, скитавшихся по дорогам гражданской войны, живущих в подвалах, помирающих с голоду. Так начиналась жизнь первых советских граждан. Революционная Россия не жалела...»

Димка убавил громкость.

– Зачем ты выключил-то? – спросил удивленно Влад.

– А тебе интересно, как начиналась жизнь советских уродов? «За дедушку Ленина! За великого Сталина! За детство счастливое наше спасибо, родная страна!» Сколько их, «счастливых-то», у вас в детприемнике? Они от счастья решетку грызут, их каждый день к вам привозят. И ты сам рассказывал, причем с гордостью, как твой начальник хвастался: «У нас, мол, лучший приемник по проходимости!» Нашел чем хвастаться. Вон, смотри, памятник-то Феликсу скинули, – он кивнул на экран, – а в твоем приемнике, думаешь, хоть что-нибудь изменится, ну, хотя бы на столько, – он сложил вместе большой и указательный пальцы. – Ничего! Так что живы традиции «железного Феликса»...

– Подожди, подожди, Дим. Феликс создавал эти приемники действительно для того, чтобы помочь сиротам. Только вот во что сейчас все это превратили!.. Мы сами их делаем преступниками своим равнодушием.

– Ты посмотри-ка, соображаешь. Главное, Владан, пока мы не поймем, что пацан – тоже человек, и не станем относиться к нему как к человеку, будут детская преступность и жестокость. Он же беззащитен в нашем «свободном мире», где до него никому нет дела.

– Слушай, Димка, кого ты защищаешь? Этого Мамонта, который ночью пытался Шороха изнасиловать? Долбать их – придурков, надо!

– А он что, придурком родился? – Голос Димки звучал холодно и твердо.

– Конечно, если у него папаша алкофан, который насилует своих дочерей, то...

– Ну вот, пришли к началу! – оборвал его Димка, – надо лечить общество, тогда и будут нормальные дети.

– Ну ты даешь, Димка! Нас к этому времени черви съедят или я сегодня с голодухи помру, – отшутился Влад и принялся за свои пельмени.

На кухню вбежала встревоженная мать.

– Сынок, скорее, у Наташи схватки! – закричала она, – звони в «скорую»!

– Зачем «скорую», – Димка соскочил со стула, – у меня машина внизу.

Мать быстро собрала одежду Наташе, которой Димка с Владом помогли спуститься по лестнице к машине. Мать обогнала их, чтобы открыть дверь «Жигулей». Они усадили ее на заднее сиденье.

– Да вы бы ее лучше положили, – посоветовала тетя Рая. – Владушка, только поосторожней ее везите.

– Хорошо мама. Ты только не волнуйся, а то сердце прихватит, – улыбнулся Влад и захлопнул дверцу «Мустанга». – Все будет хорошо.

Машина мягко взяла с места и выкатила со двора. Наташа вскрикнула, закусив губу до крови. Влад обнял ее за плечо.

– Потерпи, родненькая, успеем.

Димка промчался под красный сигнал светофора, обходя идущий впереди «Москвич».

– Конечно, успеем, – кивнул он, переключая скорость.

Машина плавно подъехала к роддому. Димка помог Наташе выбраться из машины. Они подхватили ее и повели в приемный покой. Через 10 минут врач увел ее. Влад кинулся следом. У дверей его остановила медсестра:

– Вам сюда нельзя!

Он вздохнул и пошел навстречу входившему Димке.

– Слушай, братан, как бы чего не случилось: что-то на душе у меня муторно.

– Да брось ты, Влад. Главное – мы успели. Уж это-то дело наши врачи знают. Или ты хочешь пойти помочь?

– Да пошел ты! Я серьезно, а ты...

– Если серьезно, сядь и не дергайся. Сиди и жди!

Влад сел на кушетку, Димка опустился рядом, затем толкнул его в плечо и, улыбнувшись, спросил:

– Слушай, может у тебя двойня родится?

– Слушай, Димка, не играй мне на нервах – и кончай свои шутки...

Влад тревожно взглянул на друга и сжал ладони коленями. Его морозило от напряжения. Он метался по приемной, словно лев в клетке.

– Дай закурить, – подошел он к Димке.

– Нету, братан. Ты у меня все сигареты приговорил.

Открылась дверь, и появилась медсестра. Влад бросился к ней.

– Все хорошо, молодой человек, не волнуйтесь, – ответила она привычно и спокойно.

– А ребенок? – удивленно спросил Влад.

– Рановато еще. Так что вы езжайте домой, а мы сделаем все от нас зависящее.

Димка почти силой запихал Влада в машину и поехал к его дому.

– Ну как, все хорошо? – спросила мать Влада, открыв дверь.

– Да, мам, все нормально, мы успели, – задумчиво произнес он.

Всю ночь он не смыкал глаз. Сидел на кухне и курил одну сигарету за другой. Он в который раз набрал номер приемного покоя, но, услышав все ту же фразу: «Для вас новостей пока нет...», положил трубку. В дверях кухни появился заспанный Димка. Разгоняя табачный дым, он произнес, усмехнувшись:

– Слушай, ты, ежик в тумане! У меня такое впечатление, что не Наташа рожает, а ты.

Влад ответил ему невпопад:

– Мама сказала, что пока мы в роддоме были, звонила Олеся.

– Ну и что?

– Сказала, что утром перезвонит, так что не успели мы.

– Ты, мент конченный, у тебя жена рожает... – раздраженно бросил Димка. – Скажи спасибо, что мы туда успели. Или ты ждешь, когда в дверь постучит Алеха Шорох и скажет: «Дядя милиционер, я сдаваться пришел»? Шел бы ты спать, законченный мент и будущий папа.

Насыщенный событиями день и полная волнений ночь вконец измотали Влада так, что утром Димка не мог поднять его с постели.

– Влад, вставай, уже одиннадцать, – нервничал Димка.

– Сынок, тебя к телефону, – позвала из кухни мама.

Влад, еле продрав глаза, сел на постели и тупо уставился на Димку.

– Наташа, – кивнул Димка в сторону телефона.

Влад рванулся с кровати, запутался в одеяле и чуть было не упал. Наконец, выскочив на кухню, схватил телефонную трубку.

– Наташа, родная...

– Нет, это не Наташа, это я, Олеся.

– Олеся? – удивился Влад, – а... Олеся!

– Влад Алексеевич, я звонила вам вчера, – спокойно сказала она.

– Я знаю, мне передали. Слушаю тебя. Ты видела Алеху?

– Мы можем встретиться?

– Конечно, а Алеха?

– Это он попросил меня увидеться с вами. Он просил передать вам одну кассету. Это очень важно.

– Это касается его побега?

– Это всего касается.

– Хорошо, где мы встретимся и во сколько?

– Если можно, давайте у органного зала в начале первого.

Влад прикинул в уме время. Посмотрел на часы.