Текст книги "Чужаки"

Автор книги: Владимир Вафин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 27 страниц)

– Знаю и все... – Санька опустил глаза.

– Так... интересное кино получается, – задумался старшина.

Вдруг, услышав крики и шум, доносившиеся из игровой, Влад рванулся туда и быстро окинул взглядом помещение. У окошка, отирая с лица кровь, стоял Бобин, белобрысый парнишка с приплюснутым носом. Вдруг он схватил стул и замахнулся им на Панина, рыжего мальчишку.

– Уроню! – заорал Бобин.

– Ну. давай, чмо, – дерзко улыбаясь, выкрикнул Панин.

Влад выхватил у Бобина стул.

– Всем строиться! – приказал он.

Воспитанники построились в шеренгу. Влад вывел из строя Бобина и, нагнув его голову, ударил сложенными пальцами по шее. Подросток упал на ковер.

– Получил «шашку», – рассмеялся Панин.

Влад вывел из строя ухмыляющегося Панина.

– За что, Влад Алексеевич? – заныл мальчишка.

Влад ударил и его. Все замерли.

– А теперь... всем упор лежа принять! Двадцать раз отжаться. Пошел!

Подростки повалились на ковер, шумно переговариваясь.

– Паня, козел, из-за тебя... – прошептал кто-то.

– Все. Паня, вечером разберемся, – с угрозой в голосе тихо произнес Лобарев, когда Влад вышел из игровой.

К нему подбежал мальчишка лет пяти и, подергав его за рукав, похвастался:

– Дядя Влад, а я мозайку собрал.

– Да пошел ты! – Влад раздраженно одернул руку.

Улыбающееся лицо мальчугана вдруг исказила гримаса, на глаза навернулись слезы. Влад посмотрел на пацаненка и, укоряя себя за свою несдержанность, опустился перед ним на корточки.

– Прости, Максимка. Ну что ты?

Заглядывая ему в глаза, он начал щекотать мальчугана, пытаясь развеселить его. Потом протянул ему конфетку.

– Отставить, первая группа. Сели, – скомандовал он, зайдя в игровую.

Подростки прекратили отжиматься и расселись на лавках.

– Так вот, пацаны... – Влад внимательно обвел взглядом ребят, – если кому-то вдруг захочется подраться, то делайте это один на один, и чтобы никто не видел, ясно?

– Понятно! – дружно ответили подростки.

– Влад Алексеевич, а вы нам обещали новую песню спеть.

– Бобин, принеси гитару, – попросил Влад.

Подросток выскочил в коридор и через несколько минут появился с гитарой. Влад положил ему руку на плечо.

– Прости, Мишук!

– Паня сказал, что ночью «петушка» сделает. А вы рапорт не будете писать? – всхлипнув, спросил он.

– Нет, не буду. Ты смотри, Паню остерегайся.

Влад провел рукой по струнам. Заметив в дверях Максимку, он подмигнул ему. Мальчишка, улыбаясь, подошел. Влад взъерошил ему волосы, усадил его рядом, затем оглядел притихших ребят, вздохнул и запел:

 
Загорелась звезда в ночи над холодной Землей,
И в глазах пацана слеза отразила ее.
Свет мерцал, но горел, к окну прислонившись щекой,
Он шептал ей вослед: «Постой, я иду за тобой.»
 

Слушая песню ребята, стараясь не шуметь, потихоньку пододвигались к нему. Лица их стали серьезными. В их глазах стояло удивление и нескрываемый интерес. Влад взглянул на сидящего в коридоре Саньку, который слушал словно завороженный. Подросток недовольно поморщился, когда к нему подсела дежурная Валентина Станиславовна и, растянув в улыбке полные красные губы, начала его о чем-то расспрашивать.

 
Он не знал доброты, он жил в полумраке казарм.
Шла грызня пацанов за жизнь, но он тоже пацан.
Был волчонком, щенком, в плену заперт в душных стенах.
Здесь законы рождал порок и воспитывал страх.
 

Когда Влад допел последний куплет, в игровой стояла полная тишина. Вдруг кто-то из ребят сказал:

– Классная песня.

Все разом загалдели, высказывая чувства, которые она в них пробудила. К Владу подошел Лобарев и попросил написать слова.

– Вот вернусь из командировки и напишу. А сейчас мне пора.

Он поднялся с места, передав гитару Мишке. Максимка ухватил его за руку и вышел следом за ним в коридор.

– А вы хорошо поете, Влад Алексеевич, – сказала ему Валентина Станиславовна. – Кофейку на дорогу не хотите? – она протянула стакан.

– Да не помешает, – ответил Влад и залпом выпил теплый кофе.

В коридоре появилась воспитательница с сумками.

– Вот не повезло: прямо передо мной колбаса кончилась. Все в порядке? – спросила она Влада.

Влад посмотрел на подростков. Они замерли в ожидании его ответа.

– Все в порядке. Пацаны, попрощайтесь с Санькой. Ребята подходили к нему, хлопали его по плечу, что-то советовали на дорожку.

– Лобарев, – Влад отвел в сторону пацана с белесыми бровями и серыми глазами, – ты разберись с Паней. Он что-то много стал выступать, но только...

– Понял, сделаем, Влад Алексеевич.

Попрощавшись с Максимкой Влад вместе с Санькой спустились на первый этаж. Из инспекторской по коридору прямо на них бежал мальчишка. В его широко раскрытых глазах застыл страх.

– Я тебе, сопляк, покажу! Будешь знать, как врать! – надвигалась на него повар с мешалкой.

– Прекратите, Валентина Филипповна. – сказал ей Влад.

– Чего ты суешься не в свое дело!? – с вызовом оросила она.

– В ваше дело? Да боже сохрани, я каши не сварю.

Повариха, поджав губы, повернулась и пошла на кухню.

– Только и умеет пацанов бить, – сказал Санька, – а сварить нормально не может.

– Да, это мне надо деньги платить, что я ее баланду ем, – подхватил Влад.

Отправив Саньку одеваться, он повел подростков в инспекторскую.

– Вы что, без повара не можете обойтись? – закрывая за собой дверь, спросил он старшего инспектора.

– Без тебя разберемся, заступник, – раздраженно ответила она.

– Правда, Любовь Денисовна, чего она его палкой-то, – вступилась за мальчишку дезинфектор Надежда Антоновна.

– Ну что, поехали? – застегивая куртку, – спросил Влад у подошедшего Саньки.

В аэропорту, как всегда, было многолюдно. Рейс на Тулу откладывался. Чтобы как-то скоротать время до вылета, Влад с Санькой бесцельно слонялись по залу, останавливаясь у каждого киоска.

Вдруг сквозь толпу к старшине протиснулся парень в кожаной куртке.

– Влад Алексеевич, здравствуйте. Не узнаете? – приветливо улыбнулся он.

Вглядываясь в лицо парня, Влад пытался вспомнить, где он мог видеть этого блондина с волосами, подстриженными ежиком, и выразительными голубыми глазами.

– Не припомню, – как бы сдаваясь, он покачал головой.

– Мы с вами в «спецуху» летели, в Халтурин, не помните? Да Женька Русаков.

– А, Женька, – улыбнулся Влад, – вспомнил. Ты шикарно выглядишь. На тебе, насколько я могу судить, шмоток на несколько кусков. Где ты сейчас?

– Я? Ну как вам сказать? Короче, помогаю тем, кто в беду попал, – неопределенно ответил Женька, отведя взгляд в сторону.

– Что-то не понял, – удивился Влад.

– Ну это сразу не объяснишь, – замялся Евгений. – А вы все с пацанами? Все помочь им хотите? Получается хоть?

– Не знаю, это мне у тебя спрашивать надо. Я как будто тебе тоже помогал? – Влад пристально посмотрел на Женьку.

– А я этого не забыл, только кто поймет, а кто... Вот вы нам внушали, чтобы мы были нормальными пацанами, а потом на зонах, спецухах нам говорили, что мы – дерьмо, что наше место только на нарах... Ваш брат, козлик-мозлик.

– Ну, тут ты ошибаешься, Женька!

– Я? Да я все прошел, всю эту исправительную библию выучил. Вы знаете, где я служил? Во внутренних войсках, на вышке стоял. Я там такого насмотрелся! И понял, что это выгодно, чтобы были приемники для малолеток, спецухи, зоны...

– Кому выгодно?

– Я не знаю. Наверное, Системе всей нашей и советской власти.

– Ну, зачихнул, Жень, – присвистнул Влад.

– Да нет, точно. Вот вы сколько лет в органах?

– Прилично.

– И что, до сих пор ничего не поняли? Эх вы, слепец!

Их разговор прервало сообщение:

– Рейс номер 876, вылетающий на Тулу, задерживается до 12 часов московского времени.

– Так, интересное кино, – протянул Влад, – пойдем покурим, что ли? – позвал он Женьку с Сашкой.

– Да я уже поехал а, впрочем, ладно пошли, – согласился Женька.

Они вышли на крыльцо. Влад достал пачку сигарет.

– На, кури, Санек, – сказал он, – нам еще целых два часа кантоваться.

Тяжело вздохнув, парень затянулся.

– Обидно, будем ждать целых два часа, а я так с матерью и не попрощался. Может успеем до рейса? – и он с надеждой посмотрел на Влада.

– Ты че такой трудный? Сказал же, можем опоздать.

– Эх, невезуха! – упавшим голосом произнес Санек.

Влад задумчиво докурил сигарету, потом взглянул на вконец расстроившегося парня. Неожиданно ему вспомнилось, как однажды знакомый парень просидел у приоткрытой двери реанимации семь часов. Ему хотелось попрощаться с умирающей матерью. Дежурный врач – молодая женщина, которую звали Ольга Анатольевна (это имя он запомнил на всю жизнь) – так и не позволила ему перешагнуть за стеклянную дверь. И как ни умолял он бригаду, дежурившую в ту трагическую ночь, все было напрасно. Медработники с окаменевшими сердцами были непреклонны и не позволили сказать самому дорогому человеку: «Прости меня, мама». И сейчас, взглянув на Саньку, Влад понял, что хоть он и рискует, но он должен поступить по-людски: дать попрощаться парню с матерью.

– Слушай, Жень, а ты на колесах?

– Вообще-то да, а в чем дело?

– Можешь подбросить до Ленинского?

– Если только туда, а обратно не смогу.

– Ладно, поехали, – и они быстро пошли к синим «Жигулям».

– Костян, надо в Ленинский, – открывая дверь, скомандовал Женька.

– Сделаем, поручик.

Санька с Владом опустились на заднее сиденье, и машина, развернувшись, выкатила на шоссе и рванула в сторону города. До Санькиного дома домчались быстро.

...Удобно устроившись в мягком кресле, Влад наблюдал, как Санька играет с трехлетним братишкой.

– А ты сколо плиедес? – спросил тот Саньку.

– Вот ты пойдешь в садик, тогда и приеду.

– Так долго... А ты ласопед пливезес?

– Ну, где же твоя мать? – поднимаясь с кресла, спросил Влад. – Время! – постучал он по стеклу часов.

– Она сейчас придет... мы опаздываем? – занервничал Санек.

– Все, одевайся, – сказал Влад решительно.

Санька стал нехотя одеваться. Натянув шапочку на стриженую голову, он было направился к двери, но в этот момент она распахнулась, и в комнату вбежала запыхавшаяся женщина со сбившимся набок платком. Следом за ней вошел парень лет восемнадцати.

– Сашенька! – бросилась она к сыну. – Почему ты не позвонил? Я бы пришла в приемник.

– Нам не разрешают, мам.

– Что же вы в дверях-то стоите? Проходите в комнату, – обратилась она к Владу.

– Нам нужно ехать, – опустив голову тихо произнес Санька.

– Как? Уже? – ее глаза заметались от старшины к сыну.

– Да, мама.

– Да что же это, Господи! – воскликнула мать. – В дорогу-то ему можно что-нибудь дать?

– Можно, – ответил Влад.

Женщина вышла на кухню.

– А деньги разрешите? – спросил брат у Влада.

Влад кивнул головой.

Брат протянул Саньке десятку. Мать вернулась с кухни с пакетом в руках и прижалась к сыну.

– Ты хоть пиши, Саша, – смахивая слезы, сказала она.

– Ма, ну не надо... – успокаивал он ее.

– Все, пошли, – Влад направился к двери. Санька, поцеловав мать и малыша, пожав руку старшему брату, последовал за ним.

Влад начал психовать, безуспешно пытаясь остановить такси.

Санька смотрел на мечущегося по шоссе старшину, и мысль о побеге, появившаяся еще в аэропорту, стала усиленно биться в его сознании.

«Что же ты, падла, делаешь? – вдруг заговорила в нем совесть. – Дернуть хочешь? А этот мент тебе поверил, дал возможность по-человечески попрощаться с матерью и братовьями».

«Ага, сейчас тот мент отвезет меня на полтора-два года, – мысленно возражал ей Санька, – и неизвестно, вернусь я сюда или нет».

«Ну и дернешь ты сейчас, – не унималась совесть, – тебя все равно поймают и еще накрутят. Тогда уже будет не два, а три года. А каково ему придется из-за тебя? Могут из ментовки выгнать. А он тебе добро сделал! Так не будь же поганью...»

Санька поднял голову и увидел, как Влад, махая рукой, звал его к такси. По дороге старшина нервничал, непрерывно повторял:

– Ну все, опоздали, опоздали!

Таксист гнал машину на предельно возможной скорости и, поддавшись уговорам, пролетал под запрещающие сигналы светофоров. Через пятнадцать минут такси резко затормозило у здания аэропорта. Вбежав в фойе, они услышали объявление:

– Опаздывающих на рейс номер 876, вылетающих на Тулу, просим пройти к выходу номер один.

– Успели, – облегченно вздохнул Влад.

После досмотра они прошли в «накопитель».

– Ну что, со всеми попрощался? – спросил он Саньку.

– Да, только вот с дедом... Но он далеко, на кордоне живет, у озера, недалеко от Миасса.

Слабость, которую Влад почувствовал еще в дороге, еще больше усилилась. Его клонило ко сну.

– Слушай, Санек, чего-то худо мне. Вареный я какой-то, – вяло произнес он.

Санька подозрительно посмотрел на него. Влад встряхнул головой и протер глаза.

– Не надо было вам кофе пить, – проговорил Санька.

– Это почему же? Наоборот, кофеек сон отгоняет. Или ты что-то знаешь? – пристально взглянув на Саньку, спросил Влад.

– Понимаете... – Санька замялся. – Я... ну, в общем, в приемнике одна дежурная пообещала, что поможет мне сбежать, если я с ней... Ну, короче пересплю.

– Ну, бля... лахудра... – Влад злобно и грязно выругался. – А чего ты не сбежал-то? – резко спросил он.

– Подлянку вам не хотел делать...

– Ну, где там опоздавшие на Тулу? – спросила девушка в форменном пальто с рацией. – Автобус подошел, пойдемте, – пригласила она Влада с Санькой.

Они взбежали по трапу. Самолет вырулил на взлетную полосу и, набрав скорость, оторвался от земли.

Санька прижался к иллюминатору, вглядываясь в оставшийся внизу город своего детства. «Да, не скоро я сюда вернусь», – подумал он и, откинувшись в кресле, закрыл глаза.

Через несколько часов полета и тряски в автобусе Влад с Санькой шагали по раскисшей от грязи дороге, мимо небольших домов рабочего поселка Первомайский.

– Влад Алексеевич, может еще погуляем? – замедляя шаг, спросил Санька. – А то опять за забор, снова режим... Я от него в приемнике чуть с ума не сошел.

– Нет, Санька, пора! Уже вечер. Не успеешь, тогда твой срок начнется с завтрашнего дня.

– Я бы еще годика два погулял до армейки, – не унимался он.

– Конечно, ты бы вообще «спецуху» заочно прошел, – рассмеялся Влад.

Они шли по тропинке к проходной спецучилища, стоявшего на окраине поселка. Там у Саньки вывернули все карманы. Мрачный заместитель начальника по режиму, просмотрев личное дело подростка, сказал старшине:

– Веди его к врачу, да поторопись, а то он уже собирается домой.

Врач обмерил грудь Саньки.

– Вдохни, ого, здоровый! За что это тебя, уралец? – спросил он, протягивая силомер, – только не говори «ни за что!» Все вы «ни за что» тут.

– Ого, – удивленно протянул врач, увидев зашкалившую стрелку силомера.

– Так за что тебя?

– Столб на дороге тоже виноват, когда в него врежутся, – оторвавшись от бумаг сказал Влад и добавил, – или деревья переходят дорогу не там, где надо.

– Ого, да у тебя заступник! – рассмеялся доктор и попросил:

– Трусы сними. Повернись. Наклонись, можешь одеваться.

Окончив осмотр, врач сделал запись в личном деле: «Годен».

– Ведите его на проходную, – сказал он Владу. На проходной Санька еле сдерживал себя: «Сейчас он уйдет, и оборвется последняя ниточка с домом», – с тоской подумал он, взглянув на Влада.

– Держись, Санька! Если захочешь, напиши, хотя у пацанов есть закон «в падлу пацану писать менту». Решай сам. Мне пора.

Санька протянул руку с выставленным вперед большим пальцем. Влад хлопнул по ладони и крепко сжал ее. Подросток грустно улыбнулся. На душе у Влада тоже было тоскливо. Он повернулся и медленно пошел к выходу. Санька, едва сдерживая слезы, посмотрел вслед Владу Алексеевичу и отвернулся...

В изоляторе Санька сидел уже трое суток. Тоска хватала его за горло, он беззвучно плакал, сидя на нарах. Находясь в одиночестве, он все чаще и чаще думал о доме, и эти мысли подталкивали его к побегу. Но он понимал, что из этой клетки уже не вырваться. К нему заглядывал дежурный, и три раза в день приносили поесть. И когда Санька интересовался, как тут жизнь, то дневальные неопределенно отвечали: «Выйдешь – узнаешь.»

После завтрака, когда дневальный забрал посуду, Санька стал детально обдумывать свой побег. Неожиданно щеколда со скрипом отошла, и дверь изолятора открылась.

– Выходи! – приказал дежурный, задохнувшись мучавшим его кашлем.

Санька вышел, щурясь от яркого света. Откашлявшись, дежурный прохрипел:

– Иди в отряд. Сухарик тебя проводит.

Санька поправил новую черную робу и пошел вслед за дневальным, пацаном с уродливым глазом, от которого вниз по щеке шел шрам. Новые «кирзачи» громко поскрипывали.

– Как житуха здесь? – спросил его Санька.

– Поживешь – узнаешь, – усмехнулся дневальный. – Только запомни: у нас «в законе» воры, так что все с их разрешения – побалдеть, наколки, побег, стыкаться тоже. Вор входит в «толчок», ты сделал, не сделал – выходи. В столовой все хорошее ворам. Ты садишься после них. Короче, все в «спецухе» через воров.

– А эти... ну, администрация?

– Менты, что ли? – переспросил Сухарик. – Они же не будут ссориться с ворами. Им ведь порядок нужен, показуха в работе и учебе. Вот смотри, – он указал рукой на планшеты с какими-то таблицами и графиками.

– А что это? – удивленно спросил Санька.

– Каждый пацан набирает очки. Чтобы выйти отсюда, надо набрать три тысячи шестьсот очков, – подробно разъяснил дневальный.

– А сколько набирают в день?

– В день где-то двенадцать очков получается. Будешь помогать ментам, будет больше.

– А я что на «шоху» похож?

Сухарик внимательно посмотрел на Саньку.

– По тебе не скажешь. Входи, твоя группа здесь.

В классе, куда вошел Санька, шел урок. Учительница, стоя у доски, пыталась объяснить задание. Но ее мало кто слушал. Ученики были заняты своими делами: одни играли в карты, некоторые спали. На задней парте черноволосому, похожему на цыгана подростку делали наколку.

– Новенький? Проходи на свободное место, – сказала учительница, отходя от доски.

Идя по проходу, Санька чувствовал, как пацаны его буравят взглядами.

– Откуда? – доносилось до него из разных концов класса.

– Из Челябинска, – буркнул Санька и сел на свободное место рядом с парнем с заячьей губой.

– Как зовут? – спросил он, с нескрываемым интересом разглядывая нового соседа.

– Санька.

– Курево, деньги есть?

– Нет, взяли все в кондее.

– Меня Тучком зовут, а у тебя какая «погремушка»?

– Чего? – не понял Санька.

– Ну, кличка, погоняло?

– Нету.

– Ничего, будет, – уверенно сказал Тучок.

Прозвенел звонок. К Санькиной парте подошли трое.

– Тучок, свали. – небрежно бросил один из них.

– Ну, че ты. Михей? – он нехотя выбрался из-за парты.

– Держи, чтобы поноса не было, – протянул Саньке руку Михей.

– Понос – не запор, жопу не порвет, – с готовностью ответил Санька, зная этот «прикол».

– Наблатыкался, – усмехнулся Михей и спросил, – биться будешь?

– Буду, – ответил Санька.

– А с двумя стыкаться будешь? – ехидно спросил Михей.

– Буду.

– А с отрядом? – упорствовал Михей.

– Все равно не покалечите, – не сдавался Санек.

– Зовите Бизона, – приказал Михей.

К ним подошел здоровенный парень с прилизанными волосами. У него было круглое лицо, нос картошкой. Он смешно выпячивал нижнюю губу. Когда в класс поступал новенький, его всегда звали, чтобы заломить новичка. Бизон сел напротив Сашки. Руки их сцепились и замерли неподвижно. Парни пристально глядели в глаза друг друга. Через минуту рука Бизона ослабла, и Санька припечатал ее к шершавой поверхности парты. Разочарованный поражением Бизона, Михей на минуту задумался, а потом выкрикнул:

– Где Хитрик? Зовите его!

Двое пацанов выбежали из класса и через пару минут вбежали со словами:

– Идет!

В класс вошел парень высокого роста. Он хмуро посмотрел на собравшихся, потер свой сломанный нос и вразвалочку подошел к парте. Потом, хитро прищурившись, взглянул на Саньку, сел напротив него и выставил вперед свою длинную руку. Вновь начался поединок. Пацаны шумели, подбадривая Хитрика. У Саньки от напряжения на лбу выступил пот и все-таки он завалил его руку. Только Кирпич, парень с угреватым красным лицом, которого позвали из другого отряда, сумел победить уже изрядно уставшего Саньку.

– Ништяк, – добродушно похлопав его по плечу, произнес Михей. – Спорт – наш друг, и мы его не трогаем. – Потом серьезным тоном добавил: – Я вор на группе. Есть еще Цезарь, он на отряде, а по училищу – Хубан, запомни. Первым никуда не суйся, тормозишь – пень. Воры всегда впереди. Они первыми садятся в столовой. У нас есть вафловские отколотые стаканы, ложки и чашки с крестом, понял? Если вор идет, ты его должен пропустить, встать у стенки. Дошло, Уралец?!

– Въехал, – небрежно ответил Санька.

– Пацаны, пошли жрать, – громко крикнул кто-то, открыв дверь класса.

В столовой Санька сел вместе с Михеем. Когда перед ним поставили чашку с супом, он недовольно сморщился, увидев дольку лука.

– Глиста, почему не процедил? – злобно спросил Михей. – Замени, и махом.

– Пять сек, – и Глиста, схватив миску с супом, поспешил на раздачу. Вскоре он вернулся с другой миской.

– В поряде, – удовлетворенно произнес Михей, помешав ложкой суп.

Санька посмотрел на плохо вымытую ложку и с неохотой стал есть суп. Он невольно подумал: «На фига я сюда попал? Ведь не творил ничего».

Через несколько минут раздалась команда дежурного воспитателя:

– Закончить обед! Встать! Строиться!

Пацаны построились.

– Шагом арш...!

Немного замешкавшись, Санька вдруг получил резкий удар в спину.

– Ты че, Уралец, тормозишь? – раздраженно сказал кто-то сзади.

Он резко обернулся и замахнулся на подростка. Тот ловко отскочил в сторону.

– Ты че, офигел что ли, на «стариков» наезды? – вытаращив глаза, с презрением произнес он.

– Отставить! – раздалась команда дежурного воспитателя.

Санька занял свое место в строю.

– Шагом арш!

– Ну, сука, ты сегодня получишь, – не унимался идущий сзади пацан.

После получасовой строевой подготовки удовлетворенный хорошим прохождением воспитатель распустил ребят.

Пацаны небольшими группами стали расходиться. Санька, потоптавшись на месте, двинулся к лавочке. Он сел, опустив скованные в замок руки. К нему подошел незнакомый парень.

– Здорово, земеля. Меня зовут Рустам. Я из Миасса.

– Привет, – улыбнулся Санек земляку.

– Ну как, оклемался или домой тянет?

– Не спится, – с грустью выдавил Сашка, – ты-то уже сколько здесь?

– Полгода. Я вот что, Санек. Ты зря на «стариков» тянешь. Казбек, ну, тот который в строю, уже вложил тебя Михею. Он теперь тебя чморить станет, не сам, конечно, через чуханов станет наезжать. Так что жди подлянки. Еще с отрядом дело, будешь иметь.

– Штаны одолжи, – попросил вдруг Санька.

– Не въехал, – удивленно произнес Рустам.

– Да я в свои уже от страха наложил, чуешь?

– Зря ты понтуешься, земеля. Я ведь не со зла. Я к тебе с поддержкой.

– Ладно, Рустам, все в порядке, отобьюсь, – Санька похлопал его по плечу.

– Ты запомни, земеля. – сказал, вставая, Рустам, – если твое дело верняк, то мы встанем, челябинцы есть. В обидку не дадим.

После поверки подростки готовились ко сну и оживленно переговаривались, расправляя двухъярусные кровати. То тут, то там слышался смех вперемешку с матом. Тучок расправлял стоявшую отдельно от других кровать «вора». Расчесывая мокрые волосы, к нему подошел Михей.

– Подушку взбей, чтобы, как баба, была нежная, – приказал он.

Когда Тучок исполнил его приказание, Михей повалился на постель.

Увидев довольную улыбку «вора», пацан попросил:

– Михей, «подними», не хочу быть «чуханом».

– Есть мыло? – спросил Михей.

Тучок убежал и вскоре вернулся с небольшим куском.

– Ну, теперь жри, – усмехнувшись сказал Михей.

Тучок начал жевать, но через мгновение у него все полезло обратно. Наблюдая за пацаном, Михей долго и надрывно смеялся. Потом, приподнявшись на кровати, пнул его под задницу и сказал:

– Живи чуханом.

– Кто сегодня не наелся в столовой? – спросил у Казбека Михей.

– Телок. Он добавку канючил у Глисты. Привести?

К Михею подвели конопатого подростка. Шуруп протянул ему намазанный гуталином хлеб. Телок со слезами на глазах, морщась и давясь, начал медленно жевать его. Окружившие его подростки хохотали, отпуская разные шуточки.

– Отбой, – послышался вдруг голос дежурного воспитателя и тут же погас свет.

Все разбежались по своим кроватям.

– Майка! – шепотом позвал «вор».

– Михей, я не хочу, – послышался плаксивый голос.

– Иди сюда, паскуда.

Подросток медленно подошел к кровати Михея. Он поднял одеяло, и Майка залез к нему в постель.

Санька долго не мог уснуть, ворочался с бока на бок и как только закрывал глаза, перед ним возникало заплаканное лицо матери. Санек открыл глаза и тупо уставился в панцирную сетку над головой. Справа от него откашливался в постели Телок. Кровать Михея размеренно скрипела. Санька с силой сжал зубы до скрипа. Выдохнув, он прошептал:

– Господи, помоги мне вырваться отсюда.

Через некоторое время Майка, натягивая на ходу трусы, перебежал к своей кровати. В спальне наконец воцарилась тишина, и вскоре Санька забылся в беспокойном сне.

Утром он стоял у раковины и холодной водой мыл грудь. Посмотрев на себя в зеркало, он направился к Двери, где столкнулся плечом со старшаком по прозвищу Сим-Сим. Санькино полотенце упало на пол, и Сим-Сим придавил его сапогом.

– Ты че, тормозной, в шары долбишься? К стенке, – скомандовал он.

– Ну, урод, будь ты на воле, умылся бы соплями, – огрызнулся Санька.

– Ты че, дергаешься, падла, – не унимался старшак.

Санька замахнулся на него. Сим-Сим шарахнулся в сторону.

– Ну, все, Уралец, – прошипел он, уходя.

– Да пошел ты в пень! – пренебрежительно сплюнул Санька.

Дежурный поставил перед ним миску с супом, в которой плавали три дохлые мухи.

– Зефир, ты че принес? – еле сдерживая себя, спросил он.

– Жратва твоя. Что, не вкусно? – Зефир посмотрел на Михея, с ехидной улыбкой уткнувшегося в тарелку.

– А ты попробуй, – и Санька выплеснул горячий суп прямо ему в лицо:

Зефир взвыл от боли и выронил поднос.

– Ну, сучара, запомню, – процедил он сквозь зубы, стирая с лица прилипшую крупу.

Услышав шум, к ним подошел дежурный воспитатель.

– Что здесь происходит? – спросил он.

– Да я споткнулся, Филипп Иванович, – как ни в чем не бывало произнес Зефир.

Закинув руки за голову, Санька лежал на кровати и смотрел в одну точку.

– Уралец, тебя в толчок зовут, – позвал его дневальный.

Санька поднялся и, надев тапочки, вышел в коридор.

– Земеля, – окликнул его Рустам.

Санька подошел к нему и нагнулся над кроватью. Рустам поднял голову и тихо прошептал:

– Только на задницу не садись и за стенку не держись: тогда вообще опустят.

Войдя в туалет, Санек остановился. У окна стоял Михей. Зефир прятал ногой за ведро кусок мыла. С унитаза поднялся Цезарь – «вор» на отряде, и, подойдя к Саньке, с вызовом произнес:

– Ты, говорят, наши законы не уважаешь, нарывы на старшаков...

Санька спокойно разглядывал покрытое угрями лицо Цезаря.

– Смотри, он спокоен, как апач, – усмехнувшись, произнес Цезарь. – Зефир, давай.

Зефир подошел к Саньке сбоку и плюнул ему в лицо. Санька рукой вытер лицо.

– Ну, что вкусно, сучара? – ехидно спросил Зефир.

Санька резко выбросил вперед кулак. Зефир сразу осел и застонал. Стоявшие у окна подростки встали в стойку и Санька пошел на них со сжатыми кулаками. Вдруг он поскользнулся и рухнул на пол. «Только не на задницу», – подумал он.

Лежа на полу, Санька почувствовал удар в бок, потом еще один. Его тело пронзила острая боль. Он попытался подняться, но рука скользнула по полу, и он снова упал.

«Козлы, пол намылили», – пронеслась в голове мысль.

Ему нанесли еще несколько ударов. Он сжался в комок и закрыл руками лицо.

– Получи, падла! – слышалось ему.

Удары сыпались на него один за другим.

– Ладно, кончайте, – бросил Цезарь, – а ты, сучара, вставай!

Санька тяжело поднялся. В глазах было мутно. Все тело ныло.

– Ну, как, нахватал звездей? – рассмеялся Цезарь и с размаху ударил его по лицу.

Падая,он подумал: «Только бы за стенку не схватиться». Оттолкнувшись от нее спиной, он сумел встать на ноги.

– Это тебе добавка, – сказал Цезарь. – Считай, Уралец, что прошел «прописку», но законы уважай.

Потом он повернулся к Зефиру и приказал:

– А ты здесь все уберешь!

– А че я-то? Пусть он и драит.

– Ты его не смог опустить, так что «толчок» – твой! – отрезал Цезарь и вышел с парнями из туалета.

Санька подошел к умывальнику и посмотрел на себя в зеркало. Под глазом появилась опухоль.

– Козлы вонючие, гады, – с ненавистью прошептал он.

Ополоснув лицо, Санек, пошатываясь, побрел к постели. Добравшись до нее, он, как подкошенный, рухнул на кровать и укрылся одеялом с головой. Все тело ломило от боли. Душу обжигала ненависть. Рустам поднял голову, посмотрел в его сторону и, тяжело вздохнув, отвернулся.

После линейки Санькин отряд отправили на уборку территории, и пацаны, разбившись на группы, разошлись по участкам. Санька, Рустам и еще двое пацанов убирали около спального корпуса. Утро стояло теплое и солнечное, работалось в охотку, и Санькина группа уже заканчивала уборку, когда раздалась команда Пончика, воспитателя, прозванного так за свою полноту:

– Уборка закончена! Свободное время.

– Ого, Уралец! – рассмеялся Чурбак, подходя к Саньке, – ну, и фингал у тебя!

– Че, нравится? Могу подарить, – холодно заметил Санька.

– На фиг, – прищуривая правый глаз, произнес Чурбак, – я же не тормоз, – и, вытащив козявку из носа, засунул ее в рот.

– Сань, держи. – Масленок протянул ему пятачок, опускаясь рядом с ним на корточки.

– Да уже не надо, – возвращая пятачок, сказал Санька, приглядываясь к Масленку, вечно грустному мальчишке с синими глазами, обрамленными мохнатыми ресницами.

Мальчишка облизал свои тонкие губы.

– Смотри, классный прыжок! – закричал Дубовой, долговязый парень в очках.

Пацаны посмотрели на вышку, откуда с парашютами прыгали воспитанники первого отряда.

– Сань, а ты бы смог спрыгнуть? – спросил Масленок.

– Не знаю, наверное, смог бы, – неуверенно ответил Санька.

– А я бы точно прыгнул. Хорошо было бы, если бы поднялся ветер и отнес меня за забор, на волю, – и Масленок испытующе посмотрел на Саньку.

– Ну, ладно... пойду я в качковый зал... – сказал Санька, поднимаясь.

– А можно я с тобой? – спросил Масленок, и глаза его загорелись.

– Ну, пошли. Тебя вообще-то как зовут? Только по-нормальному?

– Тимур. – Разговаривая, они подошли к спортзалу.

– О, Санек, здорово, – пожал ему руку физрук. – Что, махался уже?

– Привет, Сань, – кивнул ему сержант, надевая гимнастерку. Посмотрев на его разбитое лицо, спросил:

– У тебя что, проблемы? Может, помочь?

– Да не надо, Ярослав. Это мое дело. Я сам их обую.

– Ну, лады. Держи, – сказал он и протянул четыре сигареты.

Санька разделся и пошел в зал, где занимались парни из «спецухи» и солдаты.

Отряд склонился над верстаками в мастерских. Сегодня по заданию они обрабатывали молотки, зажав в тиски, напильниками доводили до формы. Мастер прохаживался вдоль верстаков, наблюдая за работой подростков. Он подошел к первому столу, за которым работал Санька. От мастера несло перегаром.