Текст книги "Силой и властью (СИ)"

Автор книги: Влад Ларионов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 21 страниц)

Но заговорила не сразу. Он не торопил, ждал, готовый слушать.

– Степняки – темный народ, – начала она, – не поняли, что мы пришли помочь, злились на нас, винили. Особенно те, у кого умерли близкие. Один из них так горевал и ненавидел, что решился на убийство... он застрелил меня, а хааши Шахул спас.

Последнюю фразу она произнесла так быстро, словно не хотела говорить и думать об этом. Или, может быть, это ради Адалана, чтобы он не успел задуматься и осознать? Но он уже знал... не знал, догадывался. Ведь с ним был Сабаар, который все чувствует и понимает. Был бы он здесь...

От этого Адалану и в самом деле стало больно и одиноко: все его покинули. Вот и госпожа Жадиталь тоже.

– Я обещала хааши Шахулу, что рожу ребенка, – продолжала госпожа Жадиталь. – Выберу достойного и попрошу. Я выбрала Армина и сдержала слово.

– Это из-за него? Он тебя обидел?! Да если он оскорбил тебя!..

Он чуть не подскочил на ноги, Жадиталь успела подхватить его за тунику и вернуть на место.

– Нет, Лан, сядь! Упадешь еще. Не обижал меня никто.

Адалан, и правда, чуть не упал, поэтому послушался. Она с улыбкой потрепала его кудри, приобняла за плечи. Он позволил – очень уж хотелось, чтобы ничего не менялось, чтобы как в детстве магистр Таль оставалась его внимательной и доброй советчицей, кем-то вроде старшей сестры.

– Думаешь, я беспомощная, и меня легко обидеть или оскорбить?

Адалан замотал головой, вовсе он так не думал. Каждый знает – оскорбить магистра себе дороже. И все-таки она не была первородным магом. Что может простой человек против вершителя?

– Армин самый достойный, не зря же я его выбрала, – продолжила Жадиталь. – Но теперь я должна стать мамой, а не магистром, понимаешь? А он... он ничего такого не должен. Ребенок – это ведь навсегда. Нельзя заставить кого-то платить всей жизнью за одну ночь.

Вон в чем дело! Но это не страшно. Это, Адалан был уверен, легко уладить.

– Госпожа, не торопись: Армин придет, и я с ним поговорю. Не волнуйся, грубить и спорить не стану, просто объясню, как это важно, чтобы он был с тобой и с ребенком. Я смогу убедить, я знаю как горько одному, без семьи. Он все поймет, и ты сможешь спокойно остаться.

– Он и так просил меня остаться и растить дитя вместе...

– Тогда почему? – не понял он. – Почему ты хочешь уехать?!

Адалан отстранился, чтобы видеть ее лицо – все еще не верилось, что она серьезно.

– Я прошу остаться, Армин просит остаться, а еще Доду и Ваджра, они знают?!

– Чему могла, я их научила, могут пройти испытания и вернуться домой. Или учиться дальше, как пожелают... И вообще, мальчик, почему я должна тебе что-то доказывать? Просто поверь: я знаю, что делаю. Так будет лучше для всех.

– «Так будет лучше!» – Адалан вскочил на ноги так резко, что лестница пошатнулась, и Жадиталь невольно ухватилась руками за полку. – Все на свете знают, что лучше, а что – хуже! Ты знаешь, что лучше для Армина? Ты его спросила?! Может, ты спросила меня?! Да кто дал тебе такое право – решать, что лучше!..

Он чувствовал, что слишком зол, недопустимо, что ярость белым пламенем уже выжигает нутро, и остановить ее надо сейчас же, пока еще может, но не хотел – хотел наоборот, разозлиться еще больше, чтобы она наконец поняла!..

– Да что случилось, Лан?.. Ты же тут все спалишь... сядь.

– Лан, сядь! Лан, встань! Лан, делай то и не делай этого! Целыми днями только и слышу: маг должен, маг не должен! Обязанности и ответственность, ответственность и обязанности... но кто из вас думает об ответственности?! Магистр Жадиталь взяла и решила, что Армину не нужен его сын, а я могу прожить без лучшего друга!

В носу вдруг нестерпимо защипало. Он плюхнулся на несколько ступеней ниже и уткнулся носом в колени.

– Госпожа, я не знаю, что мне делать... я всех теряю... я теряю всех и все так сложно... Хасмар, дед, мои... настоящие родители... теперь и ты уезжаешь. Не уезжай!

– Золотце, милый мой, – Жадиталь обняла его, не обращая внимания на кровь, пятнавшую рукава платья, – неужели ты думаешь, что мне так легко уехать? Тут все, что мне дорого: и моя работа, и друзья, и ученики; Армин, ты... да я и сама не знаю, как буду жить без вас! А ты ведь не одинок – у тебя есть Сабаар. И Кайле.

Адалан вздрогнул, шмыгнул носом, но не заплакал, как сильно этого ни хотелось.

Она посмотрела в глаза, словно проверяя: не убедила ли?

– Но иначе нельзя – я ведь обещала! Если бы ты дал обещание умирающему другу, если бы Сабаар умер ради тебя?..

Если бы Сабаар умер из-за него? Она в это верит? Она – тоже?..

В первый миг Адалан не понял, что услышал, но что-то большее, чем сознание, его дар, его внутренняя бездна поняла и отозвалась болью и жаром, жутким глубинным гулом.

Он поднялся, прихватив «Строение недр...», медленно спустился с лестницы и, устроив книгу на подставке, уселся спиной к гостье.

– Лан, что с тобой? – услышал он ее растерянный голос и ответил как можно спокойнее:

– Я все понял, госпожа, ты права. Так будет лучше для всех. Прости мою глупость и прощай.

Она спустилась за ним следом, но не подошла и больше ничего не спросила, только остановилась у входа, ожидая чего-то еще. Адалан не оглянулся – он уже не мог ни думать, ни чувствовать, только из последних сил держал бездну. Тут, в тайном книгохранилище, в маленьком мире внутри мира, бездне было немыслимо тесно. Пальцы свело судорогой, рот наполнился кровью; скамья, стол, пол под ногами – все вокруг дрожало, готовое обрушиться и рассыпаться, уничтожив всю библиотечную башню. Но не Жадиталь! Только не ее – этого Адалан не допустит. Пусть он чудовище, убийца, проклятие для тех, кого любит, пусть она не верит... он ее убережет. Лишь бы не стояла там, не ждала чего-то, а просто вышла и захлопнула дверь. Портал закроется, и ни Жадиталь, ни Сабаар, никто другой не пострадает...

Наконец она поняла, что ничего больше не дождется, сказала: «Прощай!» и вышла.

Стоило хлопку двери замкнуть портал, Адалан свалился на пол, свернулся клубком и закрыл глаза.

6

Начало лета года 637 от потрясения тверди (двадцать пятый год Конфедерации), Серый замок ордена Согласия,Тирон.

Армин собрался наведаться в библиотеку только к ужину. Жадиталь покинула замок около полудня. Орбин, Умгария, и дальше на север, к скалам Туманных Берегов... теперь она, наверное, уже располагалась на ночлег в какой-нибудь гостинице на Красном тракте. Работников-то хоть догадалась нанять? Или все еще не желает показывать женских слабостей и за все хватается сама? Армин пытался выбросить из головы эти ненужные уже мысли, но у него мало что получалось. Сейчас он охотно провел бы остаток вечера в компании кувшина хорошего вина и книги, люди ему были в тягость, и более всех – это поднебесное Золотце. Но когда ж это он делал то, что хочется? А узника следовало хотя бы накормить... да и он же обещал проверять, следить за его чтением и обучением.

Армин думал, что уже готов ко всему, но едва переступил порог библиотеки – как замер, пораженный: кругом царила необыкновенная чистота: стены обрели свой первозданный мраморный рисунок, пол блестел, как зеркало, названия книг на корешках можно было прочесть прямо от входа. Пылью в воздухе и не пахло! А ведь только вчера было не продохнуть. Навести такой порядок метелкой и тряпкой было невозможно даже за месяц, что уж говорить о том, чтобы справиться за день – значит, магия... сопливый самородок опять наплевал на его указания и все сделал по-своему.

И без того сердитый Армин разозлился окончательно.

– Адалан! – сурово окликнул он ученика, – если слов ты не понимаешь, то я не посмотрю на то, что белых магов бить нельзя: уложу поперек скамьи и выдеру так, что до самых испытаний зад гореть будет!

Он ожидал оправданий с видом чистейшей невинности или каких-нибудь дерзостей сквозь зубы – и то, и другое было вполне в духе маленького орбинского чудовища, но ответа не последовало – Адалана нигде не было видно.

– Адалан!.. Лан? – магистр поставил у порога корзину с едой и прошел в зал. Библиотека выглядела пустой и темной. Светильники, зажженные, видимо, еще утром, почти все прогорели и затухли. В полумраке Армин заметил развернутую на пюпитре книгу и еще несколько разбросанных по столу и забеспокоился уже всерьез. Мальчишка мог быть сущим наказанием, но с книгами всегда обращался бережно: не было случая, чтобы взятая им книга не вернулась на свое место.

– Лан, где ты? – позвал он еще раз, когда увидел белеющий на полу силуэт и, забыв гнев, кинулся к нему.

Мальчик лежал, уткнувшись носом в колени, и под щекой натекла густая лужица. Армин потрогал пальцами – так и есть, кровь. Эта – еще теплая, а рядом – пятна, уже свернувшиеся корочкой. Однако пальцы уже нащупали на шее хоть и слабенькое, но ровное биение. Армин приподнял голову мальчика и заглянул в лицо: щека была липкой, из-под носа и с губ стекали темные струйки, но веки дрогнули, и на Армина уставились лихорадочно-блестящие глаза.

– Живой? Слава Творящим! Сколько ж раз тебе говорить – не усердствуй по пустякам! Надо бы тебя в постель... и кого-нибудь, более сведущего в целительстве, чем я. Потерпи, сейчас все сделаю.

Армин попытался поднять мальчишку, но тот судорожно вцепился в его рукав:

– Нет... нет! Сабаар услышит...

Особо ценная часть орденской библиотеки была надежно закрыта от внешнего мира – это знали все. На самом деле она находилась не «здесь» и даже не совсем «сейчас». Происходящее внутри оставалось тайной даже для сильнейших магов и хранителей – через защитные барьеры мастера порталов до сих пор еще никому не удавалось проникнуть без его личного ключа. Но стоит только выйти за дверь...

Армину и самому меньше всего хотелось бы сейчас встретиться с сыном Белокрылого, озверевшим от боли своего подопечного. Щенок сначала в горло вцепится, а потом разбираться будет. Но сейчас Лану было худо. Быть может, не так, как после звезды покаяния, но ведь и Армин ничего не смыслит ни в медицине, ни в анатомии. Не спасать же свою шкуру ценой здоровья ребенка!

– Так и пусть услышит – он нужен тебе, и чем скорее твой брат явится, тем лучше...

– Нет! Только не он... магистр, умоляю... – Адалан затравленно забился в угол, замотал головой и снова завалился на пол – кровь потекла и из носа, и изо рта.

Армин понял: дело тут не только в уборке. Упрямец зачем-то разбудил бездну и не совладал... Нет, он совладал! Иначе от этого крошечного закрытого мирка библиотеки и праха бы не осталось. Справился – загнал всю алчущую свободы мощь в себя, внутрь, глубоко... Дурак!

А теперь не желает видеть Сабаара. Не желает настолько, что опустился до мольбы. Это он-то! Уверен, что умирает, не иначе. Вот Бездна! Армин сел перед мальчишкой на пол, жестко ухватил его за голову и заставил смотреть себе в глаза:

– Не смей! Не смей даже думать! Никогда, слышишь? Сейчас я возьму тебя за руки, и ты сбросишь все на меня, понял? Не хочешь Сабаара, придется слушаться меня.

Адалан едва заметно кивнул и потянулся навстречу помощи. Ладони его были ледяными и влажными, скрюченные пальцы дрожали. Армин начал мягко растирать руки мальчика в своих, но судорога не отпускала, а кровь продолжала стекать по щеке на мраморные плиты.

– Нет, так мы не поладим... – проворчал Армин, намертво вцепляясь в ладони мальчишки, – Не можешь по-хорошему, придется по-плохому. Держись.

Мощный и резкий удар пронзил пальцы. Адалан распахнул опустевшие глаза и сдавленно закричал, тело его нелепо дернулось раз, еще, выгнулось дугой и безвольно осело – в ладони Армина потекла сила: сначала лишь тонкий теплый ручеек, но он быстро рос, превращаясь в поток пламени. И вдруг разом обрушился раскаленной солнечной лавиной!..

Сердце колотилось бешено, перед глазами плыло, а сами глаза жгло и выворачивало, голова, казалось, сейчас лопнет с влажным треском, как перезревший плод, и осыплет стеллажи кровавыми ошметками... нет, такая мощь не предназначалась человеку. Армин отстранился от всего, что связывало его с его человеческой сущностью, и постарался забыть – теперь Ари Дон должен быть по-настоящему изгнан из его памяти: ни страха, ни боли, ни тоски, ни зависти. Только магия – невиданная, невероятная сила и власть творить. Творить все, что хочешь, все, о чем мечтал, все, на что достанет воображения!.. И сила эта, пока ещё послушная, требовала свободы, немедленно, сейчас! Она жаждала полыхнуть пламенем по коже и дереву, объять камень, заставить его рыдать и течь, словно воск... Как вихрь, рвалась она вперёд, чтобы лететь по миру, даря радость чистого, вольного огня, лететь, сметая и уничтожая все, чего коснется, покуда не иссякнет.

Ну уж нет, этого не будет. Армин из Мьярны, первородный вершитель, пока еще в состоянии обуздать Огонь. Даже такой.

Он сосредоточился: творить нужно быстро. Защита библиотеки. Она неплоха, но почему бы ей не стать совершенной? Первый пояс защиты, второй, третий, четвертый... Кому нужен четвертый? И третий-то – пустое тщеславие. Арка перехода сжалась, превращаясь в жуткую узкую трубу, способную высосать из любого не только мужество и жажду новизны, но и самую душу. Сунуться в такую может разве что безумец... И, наконец, пятый – временной сдвиг. Только бы не ошибиться и не вынести все это чудо в никуда и никогда... Переход: препона сохраняющая, препона предупреждающая, препона уничтожающая. И личное клеймо на столь дивную работу. Магистр Армин, мастер порталов полюбовался результатом своих трудов, не без основания упрекнув себя в излишествах – башня стала походить на цитадель великого завоевателя, заподозрить за нерушимой стеной магической защиты обычную библиотеку никому бы и в голову не пришло.

Теперь сам Адалан. Если бы только он мог рассчитывать на помощь хранителя! Но хранителя не было, и Армин направил все силы на заживление ран и восстановление плоти – самое простое и надежное решение, если человек ничем не болен. Кажется, о болезнях Лана никто не упоминал.

Поток магии начал убывать, снова превращаясь в тонкий, едва приметный ручеек, как раз на бытовые мелочи: кровь с пола убрать и еще ужин подогреть... вот и все, конец.

Армин позволил безжизненным детским пальцам выскользнуть из своих ладоней и улегся, почти свалился на пол рядом с мальчишкой. Силы иссякли – и магические, и простые человеческие, – их не хватало даже на то, чтобы просто пошевелиться... Некоторое время он бездумно таращился в потолок, потом рывком сел и облизнулся – липкое тепло со вкусом крови его не очень удивляли.

– Ну и силен же мерзавец... – прошептал он, глядя на еще не пришедшего в себя Лана. – Силен и глуп. Да и я не лучше – связался с ребенком. Хотел на острова, и пусть бы его... возись теперь.

Армин устало направился к сундуку, служившему лежанкой, когда, не желая отрываться от чтения или просто ради уединения, он оставался ночевать тут, в своем тайном убежище. Сгреб тюфяки и одеяла, прихватил с порога корзину и вернулся к мальчику, который все еще не пришел в себя. Первым делом он решил устроить своему пленнику теплую постель – ни к чему на голом камне валяться. Потом снял с корзины полотенце, разбросил на полу, достал еду и вдруг понял, что страшно голоден. Усевшись на одеяло, которое оставил для себя, он принялся жевать мясо, заедая свежим хлебом и запивая вином прямо из кувшина. Он почти наелся, когда Адалан наконец открыл глаза.

– Очнулся, кара божья? – Армин беззлобно усмехнулся. – Сесть сможешь?

Мальчик неуверенно кивнул, осторожно приподнялся, потом вдруг скривился, сдернул завязку, стягивающую пучок волос на макушке, и принялся тереть глаза ладонями.

– Больно? – Армин, не дожидаясь ответа, протянул кувшин – Пей. Не ночная невеста, конечно – обычное мьярнское красное, но все полегче будет. И поесть надо. Знаю, что противно, но станешь голодать – долго не восстановишься. Я ведь тебя до капли выцедил.

Решительно схватив кувшин, Лан запрокинул голову и начал пить. Он сделал не меньше десятка больших глотков, прежде чем смех Армина: «Хватит, хватит! Мне-то оставь хоть на донышке!» – заставил его остановиться.

– Мясо тебе сейчас незачем.... Вот: масло и яблочное варенье – Армин достал из корзины керамические горшочки, – хлеб еще не совсем остыл... давай, не стесняйся, – он отломил большой кусок, щедро намазал маслом и вареньем и сунул мальчишке в руки, – а заодно расскажи, как тебе, такому умному и хитрому, удалось выставить себя круглым дураком, да еще и покалечиться?

Адалан, словно звереныш, настороженно зыркнул исподлобья, но хлеб взял и принялся за еду. Армин с улыбкой наблюдал за ним. Густое золото нечесаных кудрей, бледная, перепачканная кровью физиономия с яркими пятнами на скулах – не иначе, от вина; заострившийся нос; рот, жадный и выразительный; упрямый подбородок... Ввалившиеся глаза, обведенные темными кругами, казались огромными, и в их глубине уже разгоралось пламя магической силы – восстанавливался он быстро, очень быстро... Орбинское чудовище ... непобедимый маг – щуплый нескладный подросток, сущее дитя.

– Так когда я узнаю, что тут произошло? – повторил магистр. – Про уборку разговор отдельный, но не она же тебя довела?

– Госпожа Жадиталь... уехала? – наконец, отозвался Адалан.

– Да. Еще около полудня.

– Почему ты ее не остановил?! – мальчик осекся, словно понял, что сует нос совсем не в свое дело, и если сейчас по носу получит, это будет только справедливо.

– А я мог? – удивился Армин. – Я пытался. Творящие видят, как я этого хотел, но последним с ней говорил ты – считаешь, я мог заставить ее передумать?

– Мог бы запереть. Как меня.

– Запереть и потребовать? Не смеши, ты давно уже не младенец: есть вещи, которых требовать нельзя. Их дают просто так или не дают вообще. Мне еще повезло – заметили! Когда-нибудь узнаешь... – он еще раз оценивающе глянул на юного собеседника, – Хотя, кажется, этого ты не узнаешь никогда.

– Мы поссорились, – голос Лана упал до хриплого шепота, – я попросту выставил ее отсюда... Но что я мог сделать? Здесь... открыть твой портал, разгадав все секреты – невозможно, взломать – нельзя...

– И ты запер бездну в своем теле... конечно, все сопляки, возомнившие себя магами, так поступают.

Армин наклонился к Лану и строго пригрозил пальцем:

– Запомни раз и навсегда, юноша: ни при каких обстоятельствах нельзя обращать магию на себя. Тем более, тебе. Человеческая плоть слишком слаба перед огнем бездны, в противостоянии тебе не выжить. Поэтому, прежде чем будить силы, трижды подумай, куда ты их направишь и как от них избавишься...

Но на мальчишку увещевания не действовали, это Армин видел так же ясно, как и то, что Адалан восстанавливает силы куда быстрее, чем он сам, значит, следующий срыв он уже не остановит. Хочешь – не хочешь, а надо искать более убедительные доводы.

– В этот раз я тебя послушал, – подолжил он. – Но ни сегодня, ни впредь не поверю, что благоразумие способно победить твое упрямство... Ты любишь брата, да? Так вот, если не будешь слушаться тех, кто старше и умнее, очень скоро его потеряешь.

– Вы все словно сговорились... – Лан, бросил на полотенце недоеденный кусок, отвернулся и уткнулся носом в одеяло. – Я ни за что не позволю Сабаару умереть. Лучше сто раз умру сам.

– Точно! Будет он тебя спрашивать. Знаешь, как говорят: хранителя, идущего убивать, остановят только боги, хранителя, идущего умирать, не остановит никто.

– Но это нечестно! Они не должны умирать вместо кого-то...вместо нас. В степь ушли две сотни наших стражей, вернулись едва ли пятьдесят – я потерял стольких друзей! Какое мне дело до того, кто из этих лошадников выжил, а кто нет? Да плевать я на них хотел!..

Армин пожал плечами:

– Наши стражи – хранители. Когда нужно, они умирают.

– И поэтому ты считаешь себя вправе жить вместо кого-то из них?! – Лан вскинул взгляд, и Армину стало жутко от ненависти, горящей в глазах мальчишки. – Да как... как ты смеешь... Да ни один человек на свете!..

Не закончив, он замолчал, нырнул под одеяло, забился в угол лицом и затих. Казалось, что даже от спины его веет презрением, гневом и яростной жаждой противоречия.

Армин навалился на стену и тяжело вздохнул. Видимо, Таль была права, он никуда не годный воспитатель – этот ученик казался совершенно неуправляемым.

– Адалан, тебе сейчас нельзя волноваться, слышишь меня? – в ответ тот шмыгнул носом и еще глубже залез под одеяло. Армин собрал остатки терпения и продолжил, стараясь быть мягким и аккуратным в словах. – Ты что, в самом деле, не понимаешь?

– Что еще я должен понимать? – не оборачиваясь, огрызнулся Лан.

Магистр тронул его за плечо и протянул кувшин, подождал, пока он глотнет еще пару раз, затем продолжил:

– А теперь ответь-ка, ты же хорошо знаешь наших стражей. Какого они возраста?

– Двадцать-двадцать пять... разного!

– И многих ты знаешь, кому за тридцать?

– Семерых, может восьмерых...

– А за тридцать пять?

– Только Фасхила, а что? – в голосе мальчика появилось сомнение. Он снова начал прислушиваться к словам магистра.

Армин удовлетворенно кивнул и снова спросил:

– У кого из них есть дети?

– Ну... есть у некоторых...

– А жены? – и, заметив, как дерзко вспыхнули влажные глаза мальчишки, упорно не желающего видеть очевидное, закончил. – Ну что, великое чудовище способно самостоятельно сложить два и два?

Ответ был прост: никто из тиронских стражей не имел жен, ни один не мог похвастаться тем, что избран и любим. Неудачники. Смертники. Как только воспитанный в Поднебесье мог этого не знать? Армин недоумевал. Он не смеялся, даже не улыбался, но Лан все равно глядел так, словно он затеял это нарочно, чтобы причинить боль и унизить.

– Неужели ты предпочтешь делать вид, что не понимаешь? Брось, малыш...

– Я тебе не малыш!..

– А если не малыш, – жестко оборвал Армин очередную дерзость, – так имей смелость не прятаться под одеялом! Если ты зажмуришься, правда не исчезнет. Даахи живут во имя продолжения жизни: кто не может продолжить ее любовью и детьми, хранят ту, что есть, своей смертью. Да, степной мор дорого им обошелся, многие погибли. Ты можешь оплакать друзей – это твое право. Но ты должен понять и то, что переживешь всех стражей, служащих в ордене сегодня, и, скорее всего, всех, кто их сменит. Они не мы, они – хранители, их право на жертвенную кровь подтверждено Творящими, и не тебе его оспаривать! Как бы ни было больно, ты не выкажешь им уважения, если станешь сомневаться в этом.

– А Сабаар? Неужели он ничего не стоит? – прошептал Лан. – Не человек... пусть сдохнет? Ему всего шестнадцать – слишком мало, чтобы умирать.

Казалось, что если мальчик сейчас повысит голос, то не выдержит, разревется.

– Он принадлежит тебе, Золотце. Будь благоразумен, не подставляй его – и твой хранитель проживет долгую, счастливую жизнь.

Когда оба немного успокоились, Армин все-таки заставил Лана доесть брошеный кусок и намазал еще один. А потом спросил:

– Хочешь, научу порталы вязать?

– Научишь? – мальчишка уставился удивленно и недоверчиво. – Конечно, хочу. Если не врешь.

Армин усмехнулся: вот угораздило первым же учеником получить соотечественника. От этого точно послушания не дождешься. Надо будет все же проверить, чего он тут от скуки начитался.

– Не вру. Но только завтра – сейчас у тебя глаза слипаются, – сам тоже расправил одеяло. – И не рассчитывай, что теперь я оставлю тебя без присмотра.

Что ж, не каждой ночью нежиться в мягкой постели.

Когда хранители вернулись в замок, ни Рахун, ни Фасхил не могли отыскать Лаан-ши. Т'хаа-сар тут же хотел призвать к ответу Армина, ведь это он обещал следить за порядком, но тот тоже куда-то запропастился. Пришлось спрашивать Волчонка.

– Да все хорошо, – ответил Сабаар, – к вечеру отыщутся.

А молодой магистр с учеником, которого он наконец-то готов был назвать своим, бродили по пустынному пляжу Восточного Гон-Хина и шутя искали в небе драконов. Легендарные дети Закона, конечно, так и не появились, зато пестрая галька так приятно грела пятки, а море было теплым, спокойным и огромным до щемящего чувства в груди.