Текст книги "Силой и властью (СИ)"

Автор книги: Влад Ларионов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)

– Я сейчас сказал, а ты вот не веришь.

Он снова обнял ее, заставляя лечь рядом и прижаться к нему спиной. Ладони скользнули по груди и нечаянно наткнулись на свежий шрам. Он проследил шрам кончиком пальца.

– Даже не знаю, что бы я делал, если бы ты погибла.

– Я погибла, – ответила она. – Стрела попала точно в сердце, я погибла сразу. А старый Волк вытащил и велел родить ребенка. Поэтому мы здесь.

Таль говорила жестко, с вызовом, словно хотела оттолкнуть. Вот мол, уясни: я тут из-за обещания, а вовсе не потому, что ты мне нужен. Как будто он об этом раньше не знал! Не знал он только одного: в самом ли деле не нужен или она просто довериться боится?

– Да знаю я. И про смерть, и про Шахула. И про твое обещание догадался, – он улыбнулся, стараясь показать ей свою уверенность. – Не могу тебе обещать таких подвигов, как сегодня, но я всегда буду рядом...

– Армин! – Таль резко повернулась и закрыла ладошкой его рот. – Помолчи, пока не наболтал такого, о чем пожалеешь! Завтра, как только соберусь, я сниму лиловый плащ и уеду – деньги на первое время у меня есть. Поселюсь неподалеку от родного замка, буду работать и растить ребенка.

Армин от удивления отпустил руки, и Жадиталь поднялась, сев на кровати. Смотрела она спокойно и холодно.

– Все решено.

– Там растить ребенка?..

Армин так растерялся, что Жадиталь его даже пожалела. Только это сейчас ни к чему. Она уже все решила, обдумала заранее и повторила про себя столько раз, сколько понадобилось, чтобы бесповоротно увериться: все правильно. Так и только так будет лучше: никаких магов, никакой зависти и соперничества в жизни ее малыша не будет. Только росистые луга, серые скалы, изглоданные ветрами, и размеренный шум моря вдали. И ее любовь, ее нежность и внимание. Этого вполне хватит для счастья.

– Растить ребенка, – утвердительно повторила она, – именно так.

Он отвернулся и надолго замолчал, словно разглядывая что-то в темноте сада. Она проследила его взгляд и тоже уставилась за окно. Ночь уже перестала походить на разлитые чернила: высота небес посерела, предвещая скорый конец волшебства. Прощаться вот так, в обиде и недоумении, ей не хотелось. А что сделать – не могла понять. И Армин ей не помогал. Только молча таращился в темноту сада.

– Таль, зачем?! – выговорил он наконец.

Отдышался – и понеслось:

– В замке оснащенные лаборатории, библиотека, места для испытаний. Наставники, наконец! У нашего сына будет лучшее на свете образование. А что делать магу на Туманных берегах? Ведь там у него даже нужных книг не будет!..

Вот так: сыну и магу, а она еще сомневалась в том, что права. Он продолжал убеждать, а она все больше печалилась: слишком живо вдруг вспомнилось ее собственное детство, мать, сестры, и отец, который вот также мечтал о сыне. Сыне и воине.

Да и о чем еще было мечтать старому вояке? Рыцарь Гасс ру-Нидар двадцать лет водил лучшую сотню рыцарей герцога Эссира против умгар и ласатрин; прошел войну Дорог, оберегая северный фланг войска Булатного, и закончил ее, сохранив почти всех своих бойцов живыми. А еще перед войной за свои подвиги получил от щедрот доброго господина титул и маленький замок с прилежащими двумя деревнями. Как получил – забрал из родительского домишки свою Донатин, троих дочек, и начал загадывать о наследнике. Ведь когда он состарится, должен же будет кто-то принять родовой меч, а вместе с ним и воинскую славу.

Впрочем, даже без сына новоявленный барон был вполне счастлив, пока не случилась беда – тяжелое ранение спины. И добро бы в битве, так нет! Конь на всем скаку попал ногой в какую-то нору, покалечив и себя, и хозяина. Скакуна прирезали, чтобы не мучился, самому Гассу тоже предлагали яд – думали, уже не поднимется. Но старый вояка переупрямил немощь – поднялся, и даже сел в седло. Однако боли в спине донимали так, что ни меч толком держать, ни справится с арбалетом. Со службой было покончено – Гасс вернулся домой, в свой замок на скалах с мокрыми от вечных туманов стенами и гулким ветром в каминных трубах.

А как жить, если всего дохода – три десятка хилых дворов да остатки военной добычи? Замок ветшал и постепенно разрушался. Поправить его на жалкие крохи от хозяйства было невозможно. Тут семью прокормить – и то счастье. А вот если бы сын родился – малышу, как потомку доблестного ветерана, с раннего детства полагалось бы место в гвардии Эссира и немалая плата... так что сын в семье из мечты превратился в необходимость.

Но родилась малышка Жадиталь. И появление ее на свет подорвало здоровье матери, похоронив надежду на наследника и безбедную жизнь. Ведь даже ранняя смерть бедняжки Донатин ничего не меняла. В жилах наследника должна была течь благородная кровь, а какой дурак из родовитых отдаст дочь или сестру за полунищего калеку с четырьмя девчонками на руках, каждую из которых в свой срок нужно пристроить замуж?

Так и росла маленькая Таль лишним никому не нужным ребенком. Впрочем, пока матушка была жива, детство ее было вполне счастливым и радостным, пронизанным сочащимся сквозь облака солнцем, ветром с моря и теплом родного очага.

Но после смерти матери все переменилось. Отец стал сердитым и замкнутым, сестры все чаще ссорились, а за самой Жадиталь вдруг начали замечать странности: то разревется вдруг – и блюдо с полки прыгнет, то огонь в печи на ее глазах никак гореть не хочет, то еще какие-нибудь неприятности случаются. В общем, нет девчонки в доме – и все рады. Никто искать не пойдет. Тогда она и полюбила сесть на уступ над самой водой, чтобы тихонько поразмыслить о своем. То мечтала стать птичкой и улететь далеко-далеко, посмотреть, как там живут люди, то думала: вот вырастет она большой, выйдет замуж за герцога или сотворит что-нибудь этакое и прославится на весь мир. Тогда и сестры, и отец ее наконец перестанут гнать с глаз, и, может, даже будут гордиться. А то вдруг злилась на всех, и становилось ей горько и обидно. Тогда думала: «Вот прыгну сейчас вниз, где из воды острые камни торчат... интересно, скоро ли вспомнят, что я не вернулась к ужину?»

Неизвестно, как бы сложилась жизнь Жадиталь, если бы однажды она не придумала сбежать от сестер не на мыс, как обычно, а в другую сторону – в дремучий лес, что тянулся темной полосой по краю отцовских владений.

Лес встретил ее сумрачной тишиной и горьковатым смоляным духом. Лиственницы казались легким кружевом, зато ели стояли темной неприступной стеной – самое то, чтобы ото всех спрятаться. Отыскав едва заметную тропку, Таль побрела в чащу. Сначала просто затем, чтобы домашние уж точно сбились с ног, разыскивая непутевую младшую, а потом – потому что стало интересно: то манил к себе крепкий толстоногий гриб, то беличий хвост среди веток, а то вдруг хотелось рассмотреть поближе корявое дерево, поломанное ветром. Таль и сама не заметила, как заблудилась.

А потом наступила ночь, и лес ожил совсем по-особому: шорохами, скрипами, криками таинственных обитателей. Сделалось по-настоящему страшно: все время казалось, что кто-то крадется за соседним деревом, хрустит сухими ветками и шумно дышит. Дорогу к дому Таль уже и искать не стала – забилась под еловые лапы, свернулась калачиком на хвойной подстилке и дрожала, как зайчишка чуть не до самого утра.

А утром явился ее спаситель – дикарского вида парень с пронизывающим взглядом раскосых глаз. У него были длинные косы, переплетенные с травинками и цветами, и множество бус, таких интересных, каких не было ни у матушки, ни у сестер, ни даже у тонкопряхи Фло, хотя у нее, казалось, были всякие! Так Таль впервые встретила хааши Хасрата, чьи родные гнезда по счастью были неподалеку. Тогда она еще ничего не знала ни про магов, ни про чутких к чужому страху хранителей, но не испугалась, даже обрадовалась: все же лес не был ей домом, а незнакомец почему-то сразу понравился. Озлобленных даахи она в ту пору тоже ни разу не видела.

– Заблудилась, – он не спрашивал, просто говорил, как есть. – Удрала из дому и заблудилась. Идем, назад провожу.

Шли они молча, но Таль было так легко и спокойно, что хотелось, чтобы замок был далеко-далеко, лесной незнакомец шагал и шагал рядом, держа ее за руку, а дорога тянулась и не кончалась.

Когда до замка и окружающих его домишек осталось только перейти луг, провожатый остановился и сказал:

– Если не нравится дома, ты можешь уйти к магам, выучиться и стать, как они. У тебя получится. Хочешь?

Таль не поверила, но на всякий случай согласилась.

А на следующий год в замок приехал сам Дайран Могучий. Он о чем-то долго говорил с ее отцом, а потом, когда они закончили, отец велел Таль собираться.

Провожали всем замком: и семья, и прислуга; толпились во дворе, жалели маленькую сиротку, уезжающую на чужбину. Сестры дарили подарки на память, обнимали, целовали и плакали. Даже отец украдкой смахнул слезу. И тогда Жадиталь поняла, что дома ее все-таки любили. Только это все равно ничего не изменило: как ни трудно, как ни одиноко было ей временами среди магов ордена, она не жалела, что выбрала этот путь и никогда не хотела вернуться.

Но это она, Жадиталь ру-Нидар из Эссира, магистр-целитель ордена Согласия, была счастлива в Сером замке. А ее малютка? Как всякая благородная девица Бергота, Таль знала назубок свою родословную: ни магов, ни орбинитов среди ее предков не было. Откуда взялся ее дар, оставалось только гадать. Так с чего бы ей быть уверенной, что и ребенок его унаследует? А что делать бездарному малышу среди тех, с кем он никогда не сможет сравниться? И чему он научится, если в Сером замке любое ремесло сопряжено с магией и на ней построено?

И Армин! Только послушать его: сын и маг! Он ведь даже мысли не допускает, что его ребенок может оказаться бездарным! Нет, она решила правильно: уезжать надо сразу. Затянутые отношения тяжелее рвать.

– А если это будет девочка?

– Девочка?.. – от неожиданного вопроса Армин явно растерялся. – Причем тут девочка?

Что и требовалось доказать: этот тоже, как и ее отец в свое время, забыл, что на свете существуют еще и девочки.

– Да, Армин, девочка. И даже без намека на магический дар!

– И что?

Он все еще был растерян, все еще не понимал! Ей вдруг сделалось обидно чуть не до слез: почему, ну почему самая прекрасная ночь в ее жизни должна закончиться так?! Не надо! Не надо было ей заводить этот разговор, не стоило его поддерживать. Просто тихо уехать – и все!

Армин говорил еще что-то:

– Девочка, мальчик, какая разница? У нас порой и не замечают... И дар... видят Творящие, моя семья была бы счастлива, если бы не дар...

Но она уже не слушала, только повторяла:

– Я уеду, Армин! Все решено. Я все-все давно решила!..

И повторила бы еще, но Армин вдруг замолчал, а потом порывисто обнял ее и, прижимая к груди, начал целовать в волосы.

– Ну, будет, будет! – шептал он между поцелуями. – Как решила, так и сделаешь. Только не плачь.

И вовсе она не плакала, этого еще не хватало. Просто... ночь такая сегодня.

5

Начало лета года 637 от потрясения тверди (двадцать пятый год Конфедерации), Серый замок ордена Согласия,Тирон.

Утром Жадиталь явственно почувствовала: все ее дела в замке ордена Согласия окончены. Почти все – осталось проститься с Адаланом. Все же они были друзьями, с самого первого дня появления златокудрого мальчика она чувствовала, что отвечает не только за своих учеников, но и за него тоже.

Но заговорить об этом с Армином Жадиталь все никак не решалась: чувствовала, не все просто у него с мальчишкой. Не зря же тогда, в день испытаний, Армин от наставничества отказался, а теперь вот пришлось взять нежеланного ученика против воли. И ведь не просто так Адалана не видно. Болен? Или наказан? В любом случае ее златокудрый ждет совсем других разговоров, которых она не хочет, а вопросы об Адалане его только рассердят.

Но уехать, не попрощавшись, она тоже не могла, потому уж лучше спросить, чем откладывать и тянуть неловкость.

Солнце давно встало. В трапезную заскочила ватага белых: ребята расхватали пирожки и фрукты и убежали готовиться к занятиям. Потом пришли немногочисленные взрослые, маги Ордена и ремесленники, что трудились в замке. Эти расселись, чинно позавтракали и тоже разошлись по делам. Зал опустел, только Армин с Жадиталь все сидели напротив друг друга, болтали в чашках остывший чай и молчали. Вдоль стен лежали сумрачные тени, а из открытых оконных проемов, превращавших зал в летнюю веранду, лился свет и тянуло ласковым ветром. Шелест сада и отдаленные птичьи голоса делали тишину еще более ощутимой. Разговор не клеился, молчание становилось тягостным. Наконец Жадиталь отодвинула чашку и спросила:

– Армин, где Лан? Я не видела его с самого приезда.

Армин нахмурился:

– Зачем он тебе? От сопляка одни неприятности.

Так и вышло: вопрос не понравился, и Армин решил отделаться ничего не значащим ответом. Пришлось настаивать:

– Хочу проститься. Так ты знаешь, где он?

– Он в библиотеке, в башне для посвященных. И останется там до возвращения хранителей.

– Ты запер его? – в первый миг Жадиталь растерялась, думала, неверно поняла.. – Там? Почему, Армин? Зачем?

– Да, запер, для его же блага – это единственное безопасное место.

Теперь он уже не просто хмурился, а был зол не на шутку, хотя все еще пытался сохранить спокойствие. Таль понимала: ради нее, чтобы перед отъездом не рассориться окончательно. Но сама она сдержаться уже не смогла.

– Безопасное? Благо?! Армин! О чем ты только думаешь? Он же совсем ребенок...

– Ребенок?! – перебил он, не дав закончить. – Да знаешь ли ты, что вытворил этот твой ребенок?!

Вскочил, отошел к окну, потом вернулся, запальчиво продолжая:

– Про обвал и звезду покаяния наслышана уже? – Жадиталь, ошарашенная такой вспышкой, лишь кивнула. – Едва вытащили. Переломало так, что на нем живого места не было. Я, наивный, думал, это сопляка хоть чему-нибудь научит, так нет! Лезет, куда не просят, что говорят – не слушает, и все с таким видом, словно кто-то ему полцарства за его подвиги задолжал! Ладно... я все понимаю – силу почуял, все мы этим переболели. Но когда поймал его у открытого портала, мое терпение лопнуло. Пусть посидит один, протрет полки, потрясет книжки, подумает.

Жадиталь слушала и ушам не верила. Кто из этих двоих ребенок? Неужели магистр Армин, такой умный и рассудительный, не понял, что сделал? Было похоже, что нет.

– Армин, родной! – она потянулась, взяла его за руку. – Ты что, веришь, что он будет пыль мести? Мальчишка, во взрослой библиотеке, напичканной запретными знаниями?

Он замер, уставившись на нее, потом сел и резко выдохнул.

– Думаешь, будет читать?

– А ты? Что бы стал делать ты? Как думаешь, что он там вычитает? Только ли порталы? Или порталы после этого покажутся невинной шалостью?

Понял наконец, забеспокоился. Но зато злиться перестал, улыбнулся даже, иронично так, виновато. Может быть, теперь им проще будет поладить? Не сразу, но хотя бы со временем. Ведь она уезжает, помочь не сможет. За своих мальчишек Жадиталь была спокойна – испытания в степи закалили их, теперь оба, и Ваджра, и Доду совсем взрослые: знают, что хотят от жизни, от магии и от обучения в Ордене и добьются своего. Еще бы и за Адалана не волноваться.

– Таль...

Армин сжал ее пальцы, помолчал, видимо, собираясь с мыслями, потом продолжил:

– Останься. Помоги. Если не ради меня, то ради Лана. Подумай сама, какой из меня учитель? Он меня не слушает, мое слово ему три пайра умгарским векселем... понятия не имею, что делать. Ни с мальчишкой, ни с собой...

Нет, только не это! Будто бы это было так просто – решиться уехать, полностью изменить жизнь! Будто бы не проще сейчас поддаться. А потом жалеть. Не будет она больше слушать его уговоры, взвешивать доводы и проникаться сочувствием.

– Не могу, – Жадиталь ответила рукопожатием, а потом мягко высвободилась из его ладоней. – Я не останусь. Но, может, навестим его вместе? Посмотрим, чем занят. Может, все не так страшно?

Но Армин вдруг снова нахмурился и ответил холодно, как когда-то раньше, словно и не было их волшебной ночи:

– Тогда ты давай уж сама, а я позже, – выложил на столешницу ключ-печать портала на бронзовой цепочке. – Когда выйдешь – бросишь у порога. Не люблю прощаний.

Поднялся и ушел, оставив ее одну в трапезной.

Книга с тоненькими почти прозрачными страничками оказалась самой сложной из всех, что доводилось читать Адалану. То ли случайно так повезло, то ли маги прошлой эпохи – а что эта книга пережила потрясение, он понял сразу – были настолько умнее нынешних. Но когда дело касалось науки, Адалан привык добиваться задуманного, и в этот раз отступать тоже не собирался. Тем более что до возвращения хранителей, как сказал Армин, оставалось еще почти трое суток, а раньше он все равно не выйдет. Что ж, странная книга хорошо помогала скоротать время.

Рассказывалось в ней о звездах и планетах, о том, как из мельчайшей пыли в пустоте хаоса рождаются сгустки истинного огня и под действием закона формируют целые системы. Все это казалось Адалану манящим и пугающим одновременно. Таким прекрасно-далеким, грандиозным, что захватывало дух! А самое главное – за сложными и, казалось бы, бесполезными для мальчишки описаниями и формулами ему мерещились невообразимые раньше возможности: творение миров! Изначальная и вечная абсолютная истина.

И не беда, что половины сразу не поймешь, ведь он же был в библиотеке магистров! Неужели тут, в самом богатом хранилище знаний, не отыщутся ключи к тайнам прародителей? Нужно лишь немного упорства... попадалось незнакомое слово – он открывал словарь, а не мог понять целое предложение, натыкался на неизвестную теорию или формулу – выискивал на полках первоисточник. Адалан мог часами лазать по стеллажам, рыться в пыльных фолиантах или перебирать свитки. Только о трудовой повинности, назначенной магистром Армином, было давно забыто.

Тем более, что и сам Книжник так ни разу и не проверил, тем ли занимается его узник? Благо, хоть кормить не забывал – заявлялся каждое утро, оставлял корзину с едой и сразу же уходил. Он почти не разговаривал с Адаланом, частенько даже до приветствия не снисходил, будто бы в башне вовсе никого не было! Хотя Адалан и не жаловался. Когда занят чем-то запретным – а он был уверен, что рыться в магистерской библиотеке ученику никто бы не позволил – меньше всего хочется внимания наставников.

В третье утро своего заключения Адалан как раз вычитал очередную неясность о процессах, происходящих в глубине планет, и решил изучить этот вопрос подробнее. Он вспомнил, что только вчера где-то на верхних полках видел потрепанный том Сохраба Мисули «О строении недр», взял переносной подсвечник, подставил лестницу и полез под потолок. Книга отыскалась довольно быстро, и Адалан решил тут же просмотреть, о чем она. Вдруг нужных сведений там нет? Тогда можно будет сразу просмотреть все труды по геомагии, разложенные на той же полке, а не таскаться вниз-вверх с каждой новой находкой. Водрузив подсвечник на балку перекрытия, он отряхнул пыль с переплета и пролистал. Страницы пестрели цветными схемами земной коры, рисунками минералов и формулами элементов; тонко исполненные гравюры магических печатей соседствовали с отметками мест силы на карте. А еще много, много каллиграфической вязи букв рядом – как раз то, что он искал. Да! И не беда, что трактат был на фариси – Аладану приходилось разбирать языки и позаковыристее...

Скоро он так зачитался, что забыл не только о времени и пропущенном завтраке, но даже о том, что сидит на ступенях лестницы высотой в добрых двенадцать локтей. Поэтому, когда входная дверь загудела напряжением перехода, а вслед за этим знакомый голос позвал по имени, он едва не сверзился на мраморные плиты вместе с книгой, лестницей и свечой. И лишь вернув себе равновесие, осознал, что прикидываться прилежным уборщиком все равно поздно: книга на коленях, а метелка – вон она, под стол завалилась. Всякому ясно, что он читал, а не сметал пыль с полок. А раз так, то пусть наказывают – рано или поздно Адалан Орбинский все равно постигнет древние премудрости, не важно, каким способом. Уж точно не будет дожидаться разрешения.

– Так вот где ты прячешься! – на пороге стояла магистр Жадиталь и улыбалась. – Я-то думаю, куда пропал, а ты, значит, увлекся взрослыми книгами? И как, нравится?

– Госпожа Таль!

Адалан так обрадовался, что хотел тут же броситься вниз, обнять, засыпать вопросами... Но сразу опомнился – он уже не ребенок, так что все эти излияния ни к чему. Тем более магистры – что учитель Дайран, что Армин или Датрис, не говоря уже о дуарской ведьме – до сих пор его именно за ребенка и держат. Да и госпожа Таль не лучше... ведь знает же, что торчать в башне под магическим замком белый может, только если наказан, так чего зря спрашивает? Поэтому прыгать с лестницы сломя голову не стал, а спокойно закрыл книгу и только потянулся за свечой, как Жадиталь его остановила:

– Подожди, не спускайся. Я к тебе поднимусь. Расскажешь, что ты там нашел такого интересного.

Лестница была широкая, хватало места для двоих. Адалан подвинулся, пропуская Жадиталь на ступеньку выше.

– Ох и пыльно тут! – она отряхнула рукава и заглянула в отложенную на полку книгу. – Ну, что ты тут такое нашел интересное... о! Лан, ты читаешь на фариси? Сложный язык.

Адалан лишь фыркнул – чего тут сложного?

– Научился.

– Молодец, – она тоже присела на ступеньку. – «Строение недр»... а магистр Армин знает?

– Что я на фариси читаю? – Адалан только плечами пожал. – Ему дела нет.

– С чего ты решил? Армин немного угрюмый, это правда, но сейчас он – твой наставник, заботится о тебе.

– А с чего тогда запер, и не учит?

– Научит, Лан. И Армин, и учитель Дайран обязательно научат тебя всему, что умеют, только не спеши. Раз о чем-то умалчивают, значит, есть причины. Например, – она указала на книгу, – ты знаешь, чем наиболее славен великомудрый визирь Сохраб?

Ну вот, и госпожа Жадиталь туда же... Могла бы про миссию рассказать, про степь... или хотя бы спросить, что случилось в замке, пока ее не было. Но нет! Надо с порога воспитывать. А как же? «Ответственность мага, признак зрелости ума!..» Как будто он дурак, не понимает, что может, а что пока еще нет. И ведь она еще не посмотрела, что внизу на столе разложено – вот шуму-то было бы!

– Конечно, знаю, – Адалан даже усмехнулся, – своей смертью. Практиковал сжатие вещества прямыми потоками и не удержал. Взорвал силовой колодец и себя вместе с ним. Но, госпожа, я-то ничего такого не делаю – только читаю! Разве это преступление? Почему вам всем кажется, что я какой-то злодей или сумасшедший?

Она покачала головой и посмотрела так, что Адалан сразу понял – опять ляпнул что-то не то. Нет, от-то точно был прав, но вот ее эта правота совсем не убеждала.

– Адалан, – теперь это был уже не дружеский, а явно учительский тон, – плодоносящий сад в начале лета, лавина со звездой покаяния, и в довершение всего – портал. Тебе не кажется, что это слишком? У твоих наставников есть серьезный повод беспокоиться.

Вот это было уже совсем несправедливо! Да, раз он вспылил, тут и спорить нечего: пытаться уйти порталом, при том, что еще ни одного надежного ни разу не открыл, было глупо. Но остальное-то зачем вспоминать? Это ведь они сами уехали, все! Бросили его одного разбираться, и даже ничего не объяснили. А теперь вот упрекают, как будто он рад землетрясению или проклятым ранним яблокам! А звезда? Разве в этом он тоже виноват? Если и виноват – так только в том, что опоздал, не спас и селение ласов тоже.

– Со звездой я справился...

Он хотел сказать, что и Датрис, и его ученики, и, может быть, даже работники погибли бы, если бы он не решился, но промолчал. Вдруг госпожа Жадиталь подумает, что он хвалится. А он не хвалился, лишь хотел, чтобы ему чуть больше доверяли.

– Чудом, Лан. А если бы нет? – она казалась всерьез расстроенной. Волновалась за него, конечно. И от этого становилось еще противнее. – Тогда бы вас с Сабааром тоже завалило. Я надеялась, твой хранитель будет разумнее, а вы оба хороши.

– Да никого бы не завалило! Сабаар вообще мимо пролетел! А я точно знал, что удержу звезду, пока он всех не вытащит. И потом тоже – верил, что наши не бросят. Так и вышло.

Он бы мог еще многое высказать, но вдруг заметил, что госпожа Жадиталь смеется:

– Тише, тише! Спалишь библиотеку, где тогда будешь книжки читать? Да и Армин уши оборвет...

Смех, конечно, был обидным: опять его доводы всерьез не принимают. Но обижаться на шутки – значит, выставлять себя неразумным ребенком. И Адалан сдержался. Как будто и сам не прочь повеселиться, ответил:

– С чего бы мне уши рвать? Еще спасибо скажет.

– Это за что? За то, что ты вместо уборки на фариси читать выучился? Вот придет и проверит, чем ты занимаешься...

Госпожа Жадиталь взялась подшучивать, будто сама она не уважаемый магистр, а девчонка из белых, вроде Кайле. Что ж, раз так – у него есть чудеса для девчонок.

– Ха, проверит, как страшно! Да я самый лучший уборщик в мире, – Адалан повернулся и изобразил поклон, подражая фокуснику из уличного балагана. – Смотрите все, и не говорите, что не видели!

И замер, прикрыв глаза, чтобы лучше сосредоточиться.

На краю слышимости магистр Жадиталь говорила, что не стоит будить силу вершителя ради бравады и баловства, но он уже не слушал и почти не слышал. Маленькое солнышко под грудиной, разгораясь, тянуло мягкие лепестки к ладоням. Вот они тронули кончики пальцев, защекотали теплом. Он открыл глаза и, подхватив воздушные струйки, тихо шепнул: «Пыль...»

Тонкие серые пряди начали подниматься с полок, просачиваться между страницами, плавно завиваясь, вытекать из укромных уголков книгохранилища. Вскоре густое темное облако заклубилось посреди зала под потолком. Удерживая его на месте пальцами левой руки, правой Адалан отыскал водопроводную задвижку. Толкнул раз, другой – не поддается. А ударишь сильнее – хлынет потоком и весь пол зальет. Возись потом! И ведь сам же так туго закрутил, больше некому... Рассердившись, Адалан мысленно сжал рукоять задвижки – пальцы явственно ощутили гладкость и холод меди, запах влажного камня и дерева – и едва сдержался, чтобы не крутануть со всей злости. Из крана так ни капли и не вытекло, зато под носом сделалось тепло и влажно. Пришлось бросить водопровод и обратиться к тонкогорлому кувшину, в котором еще оставалась вода, припасенная для питья. Это вышло куда проще, стоило лишь представить: «Туман...» – и потянуть...

Белая пелена ползла вверх, облизывая пол, стены и полки, чуть коснулась груды библиотечных сокровищ, и наконец поравнялась с серым облаком. Тогда Адалан медленно свел кончики пальцев и скатал пыль с туманом в один клубящийся шар, который недолго думая плюхнул в бадью для умывания прямо над стоком. «И – воздух!» – он хлопком соединил ладони. Щелкнул грозовой разряд, метнулись на фитилях язычки пламени, в лицо ударил резкий порыв ветра. Сила иссякла, солнечный цветок схлопнулся и погас. Адалан уронил руки и шумно выдохнул.

Только теперь он смог разглядеть результат своего труда. Что ж, несмотря на то, что из носа опять капало, уборка удалась на славу. В свете свечей библиотека была наполнена теплыми тенями. Масленно поблескивал полированный камень, Оклады фолиантов мерцали старым золотом тиснения и застежек. Пахло кожей, горячим воском и свежестью. И ни следа пыли – даже метелка из перьев, валявшаяся под столом, вновь засияла белизной.

И только госпожа Жадиталь опять была чем-то недовольна.

– Золотце! Ну что же ты вытворяешь.

Укоризненный тон развеял остатки сосредоточения. Адалан оглянулся – и захлебнулся кровью. Госпожа Жадиталь тут же сунула носовой платок ему в руку:

– На вот. Да не запрокидывай голову, пусть стечет... дыши медленнее, как я: вдох – вы-ыдох... – Холодная ладонь легла на затылок, осторожно поглаживая и разминая.

– Сейчас пройдет... – ответил он сквозь зажатые ноздри.

– Пройдет! – так же гнусаво передразнила она. – Однажды не из носа хлынет, а прямо в мозг, этого ждешь?

Но теперь ее ворчание не злило, только забавляло. Трюк удался, отчего же не покуражиться? А кровь – что, впервой что ли?

– Подумаешь! В горах куда хуже было, – Адалан усмехнулся и добавил: – Особенно магистру Датрису. Его-то вообще расплющило.

Жадиталь опустила руки, чуть отодвинулась и ничего не ответила. От молчания ему стало неловко. Опять он сделал что-то не то... неуважительно отозвался о Датрисе? Так тот заслужил – все пять лет только и делал, что изводил при каждом удобном случае. И вроде бы с госпожой Жадиталь особо дружен не был. Она что, за земляка обиделась? Адалан хотел прямо спросить, в чем дело, извиниться, если виноват. Да хоть просто сказать что-то, чтобы разорвать тишину. Но не решился. Госпожа Жадиталь заговорила первая, тихо, ласково, вовсе не обижено, как он думал:

– Зря ты так. Армин, Датрис, даже магистр Майяла хотят тебе только добра. Да, они могут быть строги, могут казаться тебе несправедливыми, предвзятыми. Тебе с ними сложно, понимаю. Но ведь ты тоже не всегда прав, не всегда добр и справедлив, так и они. Они такие же люди. Попробуй не враждовать с людьми, а подружиться.

– Зачем? – он опять почувствовал, что сердится.

Да что ж такое? Никак у него после возвращения не клеится: то на Доду разозлился, как будто не знал, как он перед Кайле важничает, то вот теперь на госпожу... Только что готов был прощения просить, потому что думал, что обидел, причинил боль, и сразу злится.

Но это неправда – не больно ей. Просто надо как-то в душу влезть! Не так, так этак заставить его слушать и слушаться. А если ему не надо? Не хочет он и не будет.

– Зачем мне понимать их, прощать?.. Говоришь – люди? Так и ты человек, и учитель Дайран, но вас мне почему-то понимать не сложно...

– Потому что я уезжаю, – перебила она.

Адалан осекся на полуслове. Как? Куда?! Она ведь только что приехала! Даже не отдохнула после таких тягот и опасностей! Неужели ее снова куда-то посылают? Не может быть. Это попросту нельзя, нечестно! Он хотел спросить, но не успел собраться с мыслями – Жадиталь ответила сама.

– Домой, Золотце. Я уезжаю в Бергот и пришла попрощаться.

– Уезжаешь совсем?!

– Во всяком случае, надолго. Когда вернусь... если вернусь, ты уже из белых одежек вырастешь. Быть может, сам отправишься в путешествие.

– Но почему?

Новость была столь неожиданной, что невозможно было поверить. Он и не верил, спрашивал и все еще надеялся, что она вот-вот скажет: шутка! И рассмеется.

– Я объясню, – госпожа Жадиталь в самом деле улыбнулась, но не так, как он надеялся, а виновато и грустно, будто заранее прося прощения. – Ты ведь уже дорос до таких историй?