Текст книги "Жизнь Витторио Альфиери из Асти, рассказанная им самим "

Автор книги: Витторио Альфиери

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

такъ же, въ полной з^твѣренности, что ничего не повредилъ себѣ. Страстная любовь, сжиравшая меня, учетверяла мою дерзость и можно было подумать, что я нарочно ищу случая сломать себѣ шею. Караччіоли, оставшійся на дорогѣ, по ту сторону забора, черезъ который я такъ неудачно перескочилъ, напрасно кричалъ мнѣ, чтобы я не дѣлалъ новой глупости и возвращался къ нем}' обычной полевой дорогой; не помня себя, я подбѣжалъ къ своей лошади, которая, казалось, собиралась з’скакать въ поле, схватилъ ее за поводья, вскочилъ на сѣдло, подъѣхалъ къ забору и на этотъ разъ мой конь безъ колебанія перескочилъ черезъ препятствіе, возстановивъ, такимъ образомъ, и свою и мою честь. Однако, юношеское тщеславіе не долго наслаждалось тріз^гмфомъ; проѣхавъ нѣсколько шаговъ и остывъ душой и тѣломъ отъ своего безумнаго порыва, я ощутилъ страшнз’ю боль въ лѣвомъ плечѣ; оно было вывихнуто, а ключица сломана. Боль все заиливалась и немного миль, отдѣлявшихъ меня отъ дома, показались мнѣ безконечно длинными, такъ какъ пришлось проѣхать ихъ шагомъ. Пріѣхавшій хирургъ долго изучилъ меня и сказалъ, что плечо вправлено, перевязалъ его и велѣлъ лежать въ постели. Нз’жно знать, что такое любовь, чтобы представить себѣ мою ярость, когда я оказался въ постели, какъ разъ наканз’нѣ того счастливаго дня, когда было назначено вторичное посѣщеніе виллы. Это несчастье случилось со мной въ субботз'з’тромъ; я рѣшилъ быть терпѣливымъ до вечера слѣдующаго дня и этотъ маленькій отдыхъ, придавъ силы моей рл’кѣ, еще увеличилъ мою смѣлость.

Въ шесть часовъ вечера я поднялся съ постели и, несмотря на увѣщанія Ильи, который былъ при мнѣ какъ бы наставникомъ, сѣлъ въ почтовзчо карету и отправился на свиданіе. Я не могъ ѣхать верхомъ вслѣдствіе боли въ рз^ткѣ, а также изъ-за перевязокъ, которыя сильно стѣсняли меня; однако, я не могъ и не смѣлъ подъѣхать въ каретѣ къ самому домз^; и я рѣшилъ выйти изъ нея, не доѣзжая двз'хъ миль, и прошелъ остальную часть пути пѣшкомъ; одна рука у меня была на перевязи, другой, подъ плащемъ, я, разумѣется, держался за шпагу, какъ человѣкъ, идущій ночью одинъ, да еще въ чужой домъ, гдѣ его не считаютъ другомъ. Между тѣмъ, отъ тряски во время ѣзды боль возобновилась съ новой силой и перевязка такъ разстроилась, что съ тѣхъ поръ я такъ и не могу вполнѣ свободно дѣйствовать плечомъ. Тѣмъ не менѣе, приближаясь къ завѣтной цѣли, я считалъ себя счастливѣйшимъ изъ смертныхъ. Наконецъ, я добрался до нея и мнѣ стоило большихъ трз’довъ перелѣзть черезъ заборъ парка (у насъ не было сообщниковъ и некому было помочь; я не смогъ отворить калитки, которая въ прошлый разъ была не заперта). Мз^жъ з'ѣхалъ въ тотъ вечеръ ночевать въ Лондонъ, все для того же смотра завтра утромъ. Наконецъ, я дотащился до дома, гдѣ моя любовь ждала меня; ни она, ни я не подумали о томъ странномъ обстоятельствѣ, что калитка, которз'Ю она открыла нѣсколько часовъ тому^г назадъ, оказалась теперь запертой;и я пробылъ у нея до разсвѣта. Вышелъ я также, какъ и вошелъ, завѣренный, что ни одна дз’ша не видала меня. Я благополучно добрался до своей кареты и къ семи часамъ-утра былъ уже въ Лондонѣ, полный жгз’чаго сожалѣнія о томъ, что пришлось разстаться съ любовницей и досады на з'силившзчося боль въ плечѣ. Душа моя была въ состояніи такого возбз’жденія и безз-мія, что я ничего не боялся, готовый, впрочемъ, на все. Я попросилъ хирз’рга перевязать мнѣ плечо, не позволяя емз^г, однако, дотро-нз’ться до больного мѣста. Во вторникъ вечеромъ я почз'в-ствовалъ себя лучше и, не желая оставаться дома, поѣхалъ въ итальянскую оперз’, какъ всегда, въ ложз^т князя ди-Массе-рано, гдѣ засталъ его съ женой: они полагали, что я, нзз'вѣ-ченный, лежз^г въ постели и потомз' были не мало З’днв-лены, увидѣвъ меня съ рукой на перевязи.

Съ совершенно спокойнымъ видомъ я слзчпалъ мз'зыку, вызывавшз^гю въ моей дз^-шѣ цѣлучо 634Л0. Но лицо мое было точно изъ мрамора. Вдрз'гъ мнѣ показалось, бз^-дто кто-то, споря съ другимъ, произноситъ мое имя у самой

двери ложи, которая была закрыта. Я бросился къ двери, открылъ ее, захлопалъ за собой и очутился лицомъ къ лицу съ мужемъ моей любовницы. Онъ требовалъ, чтобы капельдинеръ (въ англійскихъ театрахъ капельдинеры находятся обычно въ коридорахъ) отперъ емз^г дверь ложи. Я уже давно ждалъ этого визита и, не бз^тдучи въ состояніи ничѣмъ вызвать его, страстно желалъ, чтобы это скоро произошло. Итакъ, вылетѣвъ молніей изъ ложи, я вскричалъ:—„Я здѣсь, кто меня ищетъ?—„Я,—отвѣчалъ онъ, мнѣ нужно поговорить съ вами". „Пойдемте,—сказалъ я емз^т, къ вашимъ услугамъ". Не прибавивъ ни слова, мы тотчасъ вышли изъ театра. Это происходило въ половинѣ двѣнадцатаго ночи, въ самые длинные майскіе дни: спектакли въ Лондонѣ начинаются въ десять. Отъ театра на І'эй-Маркетъ мы направились въ Сентъ-Джемекій паркъ, откз^тда начинается обширный лз’гъ, называемый Гринъ-паркъ. Тз^ттъ, въ отдаленномъ 34413', мы, ни слова не говоря, обнажили шпаги. Тогда было въ обычаѣ носить шпагу, даже при фракѣ; итакъ, моя шпага была со мной, а онъ, вернувшись изъ деревни, з'спѣлъ зайти къ оружейному мастерз’. Когда мы шли по з'лицѣ Пэллъ-Мэллъ, ведз’іцей въ Сентъ-Джемскій паркъ, онъ два или три раза упрекнз'лъ меня за тайное посѣщеніе его дома и спрашивалъ, какъ я это дѣлалъ. Ярость, охватившая меня, не лишала меня присз'тствія духа; я сознавалъ въ глубинѣ души насколько справедливо и священно было чзъство моего противника и могъ лишь отвѣтить: „Это

неправда, но если вы желаете этому вѣрить, то я готовъ датьвамъз’довлетвореніе".—„Этоправда",—возразилъ онъ и разсказалъ съ мельчайшими подробностями о моемъ послѣднемъ посѣщеніи виллы. Я все время отвѣчалъ „неправда", но отлично видѣлъ, что онъ освѣдомленъ обо всемъ. Кончилъ онъ слѣдующими словами: – „Почемз' вы такъ з’порно отпираетесь, когда моя жена сама созналась во всемъ и все разсказала". Эти слова меня очень удивили и я отвѣчалъ: – „Если она открылась вамъ, то я больше не будз^ ничего отрицать". Впослѣдствіи мнѣ пришлось раскаяться въ своей откровенности; эти слова вырвались 3^ меня потомз*, что казалось нелѣпымъ отрицать очевидное. Мнѣ было нестерпимо играть такую роль передъ человѣкомъ, котораго я оскорбилъ; и я попытался отрицать свой достз’покъ лишь для того, чтобы спасти женщинз^, которз'Ю любилъ.

Этотъ разговоръ произошелъ между нами во время пз’ти. Взявшись же за шпагз% оскорбленный мужъ замѣтилъ, что моя лѣвая рз'ка на перевязи и имѣлъ великодушіе спросить меня, не помѣшаетъ ли мнѣ это драться. „Надѣюсь, что нѣтъ",—отвѣчалъ я, поблагодаривъ его; мы лристзчшли къ поединку. Я первый перешелъ въ атакзч Я всегда былъ очень плохимъ фехтовальщикомъ и напалъ на него не соблюдая никакихъ правилъ этого искзюства, какъ человѣкъ, отчаявшійся во всемъ. Правдзг говоря, я искалъ лишь слз^гчая з^тмереть. Не знаю, какъ это слз^г-чилоеь, но я очень сильно стѣснилъ своего противника; сначало заходящее солнце мѣшало мнѣ, но черезъ семь-восемь минз^тъ онъ настолько отстзшилъ назадъ и къ сторонз^, что солнце оказалось за моей спиной. Мы долго бились такимъ образомъ; я наносилъ з’дары, онъ ихъ отражалъ, и дз’маю, что онъ не убилъ меня лишь потому, что не хотѣлъ этого, а я его—потому, что не сумѣлъ. Наконецъ, отражая одинъ изъ моихъ зщаровъ, онъ ранилъ меня междз^г локтемъ и кистью правой руки; рана была столь незначительна, что я и не замѣтилъ ея. Однако, опустивъ шпагз', онъ сказалъ мнѣ, что вполнѣ з^гдо-ьлетворенъ и спросилъ, удовлетворенъ ли я? 'Я отвѣчалъ, что не я былъ оскорбленъ и потомз^г предоставляю емз^г рѣшить вопросъ. Онъ вложилъ шпагз' въ ножны, я также. Онъ з'далился, а я остался на мѣстѣ, чтобы разсмотрѣть свою рану; платье на мнѣ было разорвано, но такъ какъ я чувствовалъ лишь легкзчо боль и крови было очень мало, то я рѣшилъ, что это простая царапина. Впрочемъ, я бы все равно не смогъ безъ посторонней помощи снять платья, такъ какъ не могъ дѣйствовать лѣвой рз-кон. Поэтому я удовольствовался тѣмъ, что съ помощью зз’бовъ крѣпко

завязалъ правую руку носовымъ платкомъ, чтобы остановить кровотеченіе; затѣмъ вышелъ изъ парка по той же улицѣ ІІэллъ-Мэллъ. Когда я вновь подошелъ къ театру, который покинз'лъ лишь три четверти часа тому назадъ,, я увидалъ, при свѣтѣ изъ оконъ лавокъ, что ни на рз^г-кахъ, ни на одеждѣ у меня не было крови; мнѣ пришла въ голову сумасшедшая и опасная мысль вернз'ться въ театръ, въ ложу, откуда я былъ вызванъ на дуэль; и я опять развязалъ зубами платокъ, которымъ перевязалъ себѣ руку. Увидавъ меня, князь ди-Массерано спросилъ, почему я такъ внезапно выбѣжалъ изъ ложи и гдѣ я былъ. Изъ его вопроса я понялъ, что онъ не слыхалъ нашего-короткаго разговора за дверью ложи; и я сказалъ, что-мнѣ нз^жно поговорить съ однимъ лицомъ, для свиданья съ которымъ я и выходилъ изъ зрительнаго зала. Я не прибавилъ болѣе ни слова, но, несмотря на всѣ з'силія, не-могъ сдержать внутренняго волненія, думая о возможномъ исходѣ этого дѣла и о тѣхъ несчастіяхъ, которыя могутъ обрз'шиться на голову моей возлюбленной. Поэтомз' черезъ четверть часа я заѣхалъ, не зная что съ собой дѣлать^ Когда я вышелъ изъ театра, мнѣ пришло въ головз’ (рана не мѣшала мнѣ ходить) отправиться къ одной изъ родственницъ моей возлюбленной, которая помогала намъ и у которой мы видѣлись нѣсколько разъ. Это была счастливая мысль; первое, что я увидалъ, войдя въ домъ. этой дамы, была моя любовь. Я чз^ть не запалъ въ обморокъ при столь неожиданной встрѣчѣ, переживъ такія удивительныя приключенія. Она объяснила мнѣ все довольно правдоподобно, но не такъ, какъ это было въ дѣйствительности; истину мнѣ суждено было зазнать позже и совсѣмъ дрз^гимъ путемъ. Она же сказала мнѣ, что послѣ перваго нашего свиданія въ деревнѣ, мужъ ея достовѣрно узналъ отъ посторонняго лица, что кто-то былъ введенъ къ нему въ домъ, но никто не видалъ меня. Онъ з'зналъ также, что верховая лошадь простояла цѣлую ночь такого-то числа, въ такой-то харчевнѣ, и что хозяинъ ея пришелъ за ней въ такой-то часъ и щедро заплатилъ за нее,

не вымолвивъ ни слова. Поэтому, предвидя второй визитъ,, онъ тайно подослалъ одного изъ своихъ людей, чтобы подстеречь незнакомца и вечеромъ, по его возвращеніи, точно разсказать ему обо всемъ. Затѣмъ въ воскресенье днемъ онъ уѣхалъ въ Лондонъ, а я, какъ уже разсказывалъ, въ то же время оставилъ городъ и направился въ деревню, куда прибылъ уже въ сумерки. Шпіонъ (можетъ быть, ихъ было нѣсколько) видѣлъ, какъ я прошелъ черезъ мѣстное кладбище, приблизился къ калиткѣ парка и, не будучи въ состояніи отворить ее, перелѣзъ черезъ ограду; затѣмъ, на разсвѣтѣ онъ видѣлъ, какъ я такимъ же образомъ вышелъ и прошелъ пѣшкомъ на большую дорогу, ведущую въ Лондонъ. Никто изъ нихъ не посмѣлъ показаться мнѣ на глаза и, тѣмъ болѣе, сказать мнѣ что-нибз'дь. Безъ сомнѣнія, замѣтивъ мой рѣшительный видъ и шпаг}* въ рукѣ и не будучи въ этомъ дѣлѣ лично заинтересованы (осмотрительные люди не любятъ становиться на пу'ти влюбленныхъ), они предпочли пожелать мнѣ счастливаго пути и оставить въ покоѣ. Однако, если бы въ тотъ моментъ, когда я воровскимъ образомъ перелѣзалъ черезъ заборъ, два или три человѣка вздумали меня остановить, дѣло приняло бы для меня плохой оборотъ. Если бы я попытался бѣжать, меня сочли бы воромъ; если бы я напалъ на нихъ, защищаясь, то имѣлъ бы видъ убійцы; а въ глубинѣ души я рѣшилъ не даваться живымъ въ руки. Итакъ, нужно было начать со шпаги, а въ странѣ съ мудрыми законами подобные постзшки влекутъ за собой самыя строгія наказанія. Я и теперь еще содрогаюсь при воспоминаніи объ этомъ; но тогда я бы не колеблясь поступилъ такъ. Въ понедѣльникъ мужъ вернзыся изъ Лондона въ той же почтовой каретѣ, которая прождала меня всю ночь въ двз^гхъ миляхъ оттуда; кз^тчеръ разсказалъ ему объ этомъ, какъ о рѣдкомъ случаѣ, и изъ его описанія моей наружности мужъ очень хорошо зазналъ меня. Затѣмъ, вернувшись домой, онъ выслз^тшалъ доносъ своихъ людей и, такимъ образомъ, получилъ совершеннзчо увѣренность, что произошло несчастіе съ его семейной

жизнью. Но здѣсь, разсказывая о странныхъ послѣдствіяхъ англійской ревности, ревность итальянская не можетъ удержаться отъ з'лыбки, настолько различны бываютъ страсти у разныхъ людей, въ разныхъ климатахъ и особенно при разныхъ законахъ. Итальянскій читатель полагаетъ, что жена забита, отравлена или, по крайней мѣрѣ, брошена въ тюрьму. Ничего подобнаго. Англичанинъ, хотя и сильно, по своемз^, любившій женз% не сталъ тратить времени на з'грозы и оскорбленія. Онъ тотчасъ застроилъ ей •очную ставку съ тѣми, кто ее видѣлъ, и это з^гбѣдило ее въ невозможности отрицать слз'чившееся. Мз^гжъ не скрылъ отъ нея, что съ того момента она емз^ болѣе не жена, что скоро законный разводъ освободитъ его отъ нея. Онъ прибавилъ, что, не здовлетворенный однимъ разводомъ, онъ хочетъ заставить меня горько поплатиться за оскорбленіе, нанесенное емз^г; что въ тотъ же день онъ вернется въ Лондонъ, гдѣ сумѣетъ найти меня. Тогда она, не теряя ни минуты, тайно послала мнѣ письмо съ вѣрнымъ человѣкомъ, чтобы предупредить обо всемъ происшедшемъ. Посланный, получивъ іцедрз’Ю награду, прискакалъ въ Лондонъ черезъ два часа, измз-чившись самъ и загнавъ лошадь; черезъ часъ послѣ него пріѣхалъ и мз'жъ. Къ счастью, ни тотъ ни другой не застали меня дома, но мужъ, по предчз'вствію, угадалъ, что я въ итальянской оперѣ, гдѣ и нашелъ меня, какъ я з’же разсказалъ. Въ этомъ случаѣ сз’дъба въ двз^-хъ отношеніяхъ была милостива ко мнѣ: во-первыхъ, з^г меня была вывихнз’та не правая, а лѣвая рука и, во-вторыхъ, я получилъ письмо возлюбленной зоке послѣ встрѣчи съ соперникомъ. Если бы все это случилось при дрз^тгихъ обстоятельствахъ, я не думаю, чтобы конецъ былъ такъ благополученъ. Между тѣмъ, не успѣлъ мз^гжъ отправиться въ Лондонъ, какъ жена поѣхала туда же по дрзчюй дорогѣ и пріѣхала прямо къ невѣсткѣ, которая жила довольно близко отъ дома ея мзока. Здѣсь она зазнала, что меньше часа назадъ онъ вернз’лся въ фіакрѣ и, выскочивъ изъ него и запершись въ своей комнатѣ, приказалъ никого къ себѣ не пз^тскаті

Отсюда она заключила, что мы уже встрѣтились и что я убитъ. Все это она разсказала отрывистыми, несвязными клочками, очень волнуясь, какъ волновался и я. Но пока все это объясненіе разрѣшалось для насъ неожиданнымъ счастьемъ. Неизбѣжный разводъ, грозившій ей, обязывалъ меня (и это было одно изъ самыхъ страстныхъ моихъ желаній) замѣнить ей мужа, котораго она теряла.

Я сходилъ съ ума при этой мысли и уже почти забылъ о своей царапинѣ. Но черезъ нѣсколько часовъ, когда мою руку освидѣтельствовали въ присутствіи возлюбленной, я увидѣлъ, что кожа была содрана во всю длинз' предплечья и въ складкахъ рз^гбашки запеклось много крови. По окончаніи перевязки мнѣ пришло въ головз^г мальчишеское желаніе осмотрѣть шпаі'з'; я увидЁлъ, что отражавъ мои удары, соперникъ такъ искрошилъ лезвіе моей шпаги, что она стала похожа на хорошую пилз^-. Я хранилъ ее много лѣтъ, какъ трофей. Разставшись, наконецъ, довольно поздно съ возлюбленной, я рѣшилъ передъ тѣмъ, какъ ѣхать домой, зайти къ маркизз^ Ка-раччіоли, чтобы разсказать ему обо всемъ. По тѣмъ смз’тнымъ слухамъ, которые дошли до него, онъ рѣшилъ, что я з’битъ и оставленъ въ паркѣ, который запирается обыкновенно вскорѣ послѣ полз’ночи. Итакъ, онъ встрѣтилъ меня какъ человѣка, вернз^твшагося съ того свѣта, горячо обнялъ и проговорилъ со мной часа два; я вер-^нЗ^глся къ себѣ уже на зарѣ. Никогда я не спалъ такимъ глз'бокимъ и сладкимъ сномъ, какъ въ этз* ночь, переживъ въ одинъ день столько странныхъ приключеній.

Глава XI.

СТРАШНОЕ РАЗОЧАРОВАНІЕ.

Однако, вотъ какъ все это произошло въ дѣйствительности. Вѣрный Илья, з^твидавъ, какъ спѣшно прискакалъ посланный на взмыленномъ конѣ, какъ онъ требовалъ возможно скорѣй доставить мнѣ письмо, сейчасъ же побѣжалъ за мной. Сначала онъ отправился къ князю ди-Массерано, оттуда—къ Караччіолн, который жилъ очень далеко: такимъ образомъ онъ потерялъ нѣсколько часовъ. Наконецъ, возвращаясь домой, на Суффолькъ-Стритъ, неподалеку отъ Хэй-Маркетъ, гдѣ находится итальянская опера, онъ рѣшилъ заглянуть и туда. Найти меня здѣсь онъ не надѣялся, помня о моей вывихнз^гтой рз^гкѣ. Войдя въ театръ, онъ справился обо мнѣ у капельдинеровъ, которые хорошо меня знали. Они отвѣтили емз¹, что я вышелъ десять минутъ томз^ назадъ съ господиномъ, который приходилъ за мной въ ложз'. Моя страстная любовь не была тайной для Ильи (хотя онъ узналъ объ этомъ не отъ меня). Вспомнивъ, откзща пришло письмо, онъ сразз' понялъ въ чемъ дѣло. Тогда бѣдный Илья, зная, какой я плохой боецъ и какъ мнѣ должна помѣшать больная лѣвая рз’ка, рѣшилъ, что я забитъ. Онъ тотчасъ побѣжалъ въ Сэнтъ-Джемскій паркъ, но не наткнулся на насъ, такъ какъ выбралъ направленіе противоположное Гринъ-паркз^. Между тѣмъ, настзчіила полночь и онъ при-нужденъ былъ вмѣстѣ со всѣми покинуть паркъ. Не представляя себѣ, какъ бы точнѣе разз^гзнать обо мнѣ, онъ сталъ бродить вокругъ дома ея мужа въ надеждѣ з^гслы-шать что-ннбз^гдь. Быть можетъ, у него были болѣе рѣзвыя лошади, чѣмъ у мужа, или тотъ заѣзжалъ куда-нибудь по дорогѣ, но Илья подъѣхалъ въ своемъ фіакрѣ къ двери его дома въ г у минуту, когда онъ входилъ въ нее. Илья ясно видѣлъ, что онъ былъ при шпагѣ, что онъ спѣшно вошелъ въ домъ, сейчасъ же приказавъ запереть дверь, и казался очень разстроеннымъ. Илья болѣе не сомнѣвался въ моей смерти и не смогъ сдѣлать ничего лучшаго, какъ побѣжать къ Караччіоли и разсказать емз^г все, что -зналъ и чего боялся за меня. Нѣсколько часовъ покойнаго сна, послѣ такого тягостнаго дня, очень освѣжили меня; я снова велѣлъ съ осторожностью перевязать себѣ раны. Старая рана причиняла очень сильнз’ю боль, новая -становилась все менѣе и менѣе чз-вствительной. Затѣмъ я

немедленно отправился къ возлюбленной, гдѣ провелъ цѣлый день. Мы знали черезъ прислугз^т все, что дѣлалъ ея мз’жъ, такъ какъ домъ его, какъ я з^тже сказалъ, былъ очень близко отъ дома ея невѣстки, гдѣ она пока жила. Но напрасно я з’тѣшалъ себя мыслью, что будущій разводъ приведетъ все дѣло къ концу; напрасно отецъ красавицы (съ которымъ я былъ знакомъ з'же нѣсколько лѣтъ), пріѣхавъ навѣстить дочь, благодарилъ судьбу, что въ несчастій дочь его нашла себѣ такого зъажаемаго мз^тжа (онъ именно такъ выразился); все время я замѣчалъ, что какъ бы темное облако омрачало чело моей возлюбленной и, казалось, предвѣщало зловѣщз’ю развязі<з^т. Она не переставала плакать и завѣряла меня, что любитъ меня больше всего на свѣтѣ. Она была бы щедро вознаграждена за скандалъ и безчестіе, которые ожидали ее на родинѣ, если бы могла навсегда остаться со мной; но она вполнѣ завѣрена, что я ни за что не захочз^т жениться на ней. Это странное и з^тпорное з^ттвержденіе приводило меня въ отчаяніе; и, з’бѣжденный, что она не ждала съ моей стороны ни обмана, ни вѣроломства, я рѣшительно не могъ понять причины ея недовѣрія ко мнѣ. Эти печальныя затрз’дненія омрачали всю радость, которую я испытывалъ отъ возможности свободно видѣть ее съ з’тра до вечера; кромѣ того, меня угнеталъ процессъ развода, который не можетъ не быть тягостнымъ для всякаго, кто не лишенъ чести и стыда. Такимъ образомъ прошло три дня, со среды до вечера пятницы. Въ этотъ вечеръ я сталъ, наконецъ, настаивать, чтобы возлюбленная объяснила мнѣ загадочность ея словъ, печали и недовѣрія^ и, наконецъ, съ большимъ з’силіемъ, послѣ мучительнаго предисловія, прерываемаго вздохами и горькими слезами, она сказала мнѣ, что прекрасно знаетъ, что недостойна меня, что я не моіз*, не долженъ и не захочу^1, жениться на ней... потому* что 'же раньше... передъ тѣмъ, какъ полюбить меня... она любила... „А! кого же?—горячо вскричалъ я, перебивая ее.– „Жокея, который былъ... у^ моего мз’жа“.—„Который былъ? Когда.^,; О, Воже, я умираю! Но почемз’ ты мнѣ говоришь

такую вещь? Жестокая! Лучше было бы убить меня...“ Тутъ она, въ свою очередь, перебила меня и понемногу все разсказала, признавшись въ своей грубой страсти; пока она разсказывала всѣ мучительныя и невѣроятныя подробности этого, я оставался ледянымъ, недвижимымъ и безчувственнымъ, какъ камень. Мой предшественникъ и достойный соперникъ находился еще въ домѣ ея мужа. Онъ первый прослѣдилъ похожденія своей любовницы, открылъ мое первое посѣщеніе ея дома и то обстоятельство, что моя лошадь провела цѣлую ночь на сосѣднемъ постояломъ дворѣ; вмѣстѣ съ другими слугами дома онъ замѣтилъ и узналъ меня при моемъ вторичномъ посѣщеніи, въ воскресенье вечеромъ. Наконецъ, зазнавши о моей дз^эли съ мз^г-жемъ и замѣтивъ его глз^бокое огорченіе по поводз^г того, что приходилось разводиться съ женщиной, которую онъ такъ горячо любилъ, жокей рѣшилъ все открыть хозяинз^-. Имъ руководило чз'вство мести и желаніе наказать свою непостоянную любовницу и соперника, предпочтеннаго емз’. Этотъ конюхъ-герой нагло сознался во всемъ и подробно разсказалъ исторію своей трехлѣтней связи съ хозяйкой; затѣмъ онъ горячо з'бѣждалъ хозяина не оплакивать потерю такой женщины: это скорѣй являлось избавленіемъ свыше. Я позже узналъ эти отвратительныя, безжалостныя подробности; она разсказала мнѣ лишь по возможности о самомъ фактѣ, да еще въ смягченномъ видѣ.

Нѣтъ словъ, чтобъ описать мое страданіе, мою ярость, невѣроятныя, гибельныя и напрасныя рѣшенія, которыя я принималъ и отвергалъ въ тотъ вечеръ, мои стопы, вопли и ругательства и, несмотря на весь этотъ гнѣвъ и отчаяніе, мою необз^зданнзчо и непоколебимую любовь къ столь недостойному существзч Съ тѣхъ поръ прошло двадцать лѣтъ, но и теперь еще, при воспоминаніи, кровь закипаетъ во мнѣ. Въ этотъ вечеръ я оставилъ ее, сказавъ, что ея з’вѣренность въ томъ, что я ни за что не женюсь на ней, показываетъ, какъ она хорошо успѣла изучить меня; и что, з’знавъ о такомъ безчестіи

послѣ женитьбы, я бы непремѣнно убилъ ее, а затѣмъ и себя, если бы, впрочемъ, могъ любить ее тогда также, какъ теперь. Я прибавилъ, что презираю ее меньше, чѣмъ слѣдуетъ, за то, что она имѣла честность и мужество добровольно признаться мнѣ во всемъ и что во мнѣ она б}’детъ имѣть вѣрнаго друга, который никогда не покинетъ ее; я готовъ слѣдовать за ней и жить съ ней въ какомъ-нибудь неизвѣстномъ уголкѣ Европы или Америки, гдѣ она пожелаетъ, но никогда она не станетъ моей женой и не будетъ ею считаться.

Такимъ образомъ, я покинулъ ее въ пятницу вечеромъ. Сердце мое терзала тоска. Въ субботу я всталъ на разсвѣтѣ и, увидавъ на своемъ столикѣ огромный газетный листъ, случайно заглянулъ въ него; первое, что мнѣ бросилось въ глаза, было мое имя. Разворачиваю его и читаю дс -вольно длинную статью, въ которой во всѣхъ подробностяхъ и очень точно разсказана моя исторія. Кромѣ того, были описаны печальныя и смѣшныя обстоятельства моего соперничества съ конюхомъ; указывалось его имя, возрастъ, наружность и вся исторія его признанія хозяину. Я чуть не упалъ замертво, читая подобныя вещи, и только придя въ себя, я понялъ, что вѣроломная женщина добровольно призналась мнѣ уже послѣ того, какъ въ газетахъ было разсказано обо всемъ въ пятницу утромъ. Тогда, потерявъ всякое самообладаніе, я побѣжалъ къ ней и сталъ осыпать ее самыми яростными, горькими и презрительными укорами, перемѣшанными со словами любви, страданія и съ отчаянными рѣшеніями; я поклялся ей, что она никогда меня не увидитъ, но черезъ нѣсколько часовъ снова былъ у нея. Я -оставался съ ней цѣлый день, а затѣмъ приходилъ ежедневно. Наконецъ, она рѣшила покинуть Англію, гдѣ стала притчей во языцѣхъ, и отправилась на нѣкоторое время во Францію, въ монастырь; я сопровождалъ ее и мы долго странствовали по разнымъ графствамъ Англіи, чтобы какъ можно дольше не разставаться,—хотя я и презиралъ себя за это. Но въ ми-нуту, когда чувство мести и стыдъ взяли верхъ надъ

ЖИЗНЬ ВИТТОРІО АЛЬФІЕРИ. 9

любовью, я оставилъ ее въ Рочестерѣ, откзща она поѣхала черезъ Дувръ во Францію со своей невѣсткой. Я же возвратился въ Лондонъ.

Вернувшись, я узналъ, что мз^жъ въ бракоразводномъ процессѣ ссылался на меня и этимъ оказалъ мнѣ предпочтеніе передъ нашимъ третьимъ тріумвиромъ, своимъ собственнымъ конюхомъ, котораго онъ даже оставилъ у себя на службѣ: вотъ какимъ великодушіемъ и евангельскимъ терпѣньемъ отличается ревность англичанина. Что касается меня, я очень одобрялъ поведеніе оскорбленнаго мужа. Онъ не захотѣлъ убить меня, когда могъ бы, по всей вѣроятности, это сдѣлать; не захотѣлъ также взять съ меня выкзша, на что имѣлъ право по законамъ страны, гдѣ каждая обида расцѣнивается по особому тарифу и гдѣ за наставленіе роговъ приходится платить очень дорого. Если бы вмѣсто шпаги мнѣ пришлось вынзчъ кошелекъ—я былъ бы разоренъ или, по крайней мѣрѣ, мои дѣла совсѣмъ пошатнулись бы; на самомъ дѣлѣ, потеря его была громадна, если принять во вниманіе его глубокую любовь къ женѣ и обиду нанесенную ему конюхомъ, который по отсз’л'ствію средствъ не могъ возмѣстить ее; и потому, соразмѣряя вознагражденіе съ ущербомъ, мнѣ пришлось бы заплатить по меньшей мѣрѣ десять или двѣнадцать тысячъ цехиновъ. Итакъ, добрый и честный молодой человѣкъ велъ себя въ этомъ дѣлѣ гораздо лз^тчше, чѣмъ я того заслужилъ. Процессъ продолжался съ Запоминаніемъ моего имени: дѣло было совершенно ясно благодаря многочисленнымъ свидѣтелямъ и признаніямъ разныхъ лицъ. Моего участія совсѣмъ не потребовалось. Я могъ покинз’ть Англію когда заодно и зазналъ лишь позже, что мз'жъ получилъ полный разводъ. Выть можетъ, я напрасно разсказалъ въ такихъ подробностяхъ этотъ З’жасный эпизодъ изъ моей жизни, который имѣетъ значеніе только для меня; но я нарочно настаиваю на немъ, такъ какъ онъ очень нашумѣлъ въ свое время и представляетъ собой одинъ изъ главныхъ слз'чаевъ, когда я могъ изучить себя на дѣлѣ. Откровенно разсказавъ обо

всѣхъ подробностяхъ этого приключенія, мнѣ кажется, я доставляю случай всесторонне узнать меня тѣмъ, кто бы этого захотѣлъ.

Глава XII.

СНОВА ПУТЕШЕСТВІЯ ВЪ ГОЛЛАНДІЮ, ФРАНЦІЮ, ИСПАНІЮ, ПОРТУГАЛІЮ; ВОЗВРАЩЕНІЕ НА РОДИНУ.

6 мая.

Переживъ такое жестокое потрясеніе, я не могъ успокоиться, пока передъ глазами моими были тѣ же мѣста и предметы, среди которыхъ все происходило; такимъ образомъ, я поддался увѣщаніямъ немногихъ дрз^тзей, сочувствовавшихъ горестномз' моему положенію, и уѣхалъ.

Я покинулъ Англію въ концѣ іюня; съ измученной душой, нуждающейся въ поддержкѣ, я рѣшилъ сначала направить свой пз^тть къ моему другу д’Акуна, въ Голландію. Въ Гдагѣ я пробылъ съ нимъ нѣсколько недѣль, не видясь больше ни съ кѣмъ; онъ утѣшалъ меня, насколько могъ, но рана была слишкомъ глз^бока. Такъ какъ моя меланхолія вмѣсто того, чтобы разсѣиваться, съ каждымъ днемъ росла, я рѣшилъ, что мнѣ бз^гдз^тъ полезны движеніе и развлеченіе, связанныя съ путешествіемъ. И я отправился въ Испанію. Это была чуть ли не единственная страна въ Европѣ, которой я не зналъ и я уже давно подумывалъ о томъ, чтобы съѣздить тз'да. Я 113-е-тился въ пзпгь по направленію къ Брюсселю, по странѣ, которая лишь бередила мои сердечныя раны, особенно когда я начиналъ сравнивать мою первую любовь въ Голландіи съ этой страстью въ Англіи; продолжая мечтать, безумствовать, плакать и молчать, я пріѣхалъ, наконецъ, въ Парижъ. Этотъ огромный городъ понравился мнѣ теперь не больше, чѣмъ въ первый разъ, и ничѣмъ не могъ развлечь меня. Я провелъ здѣсь около мѣсяца,

пережидая сильныя жары. Во время этого моего пребыванія въ Парижѣ я могъ бы легко видѣть и даже посѣщать знаменитаго Руссо, благодаря одному знакомому итальянцу, который былъ съ нимъ въ близкихъ отношеніяхъ и говорилъ, что Руссо его очень любитъ. Этотъ итальянецъ хотѣлъ во что бы то ни стало свести меня къ философу, увѣряя, что Руссо и я созданы для того, чтобы нравиться другъ другу. Я чувствовалъ къ Руссо глубокое уваженіе, что больше относилось къ его гордому характеру и независимому поведенію, чѣмъ къ его произведеніямъ; то немногое изъ нихъ, что я читалъ, мнѣ не понравилось и показалось натянутымъ и неестественнымъ. Въ концѣ концовъ, не 63'дучи любопытнымъ отъ природы и обладая—съ гораздо меньшимъ правомъ чѣмъ Руссо—такой же непоколебимою гордостью, какъ и онъ, я не пошелъ навстрѣчу этому знакомствз^-, успѣхъ котораго былъ очень сомнителенъ, и не позволилъ представить себя надменномз’ и своенравному человѣку, за малѣйшую нез^чтивость котораго я отплатилъ бы вдесятеро; ужъ таковы прирожденныя свойства моего пылкаго характера: я всегда воздавалъ съ лихвою и за добро и за зло. На этомъ дѣло и остановилось. Но вмѣсто Руссо я завязалъ гораздо болѣе важное для меня знакомство съ шестью или семью людьми, лучшими изъ итальянцевъ, да и вообще изъ людей. Я купилъ въ Парижѣ собраніе классическихъ итальянскихъ поэтовъ и прозаиковъ, въ тридцати шести томахъ маленькаго формата, изящно напечатанныхъ; послѣ двухъ лѣтъ второго путешествія з^т меня не осталось изъ нихъ ни одного. Съ тѣхъ поръ эти славные учителя не покидали меня, но, по правдѣ сказать, въ первые два-три года я не много ими пользовался. Несомнѣнно, что тогда я кзшилъ эту коллекцію болѣе для того, чтобы имѣть ее, чѣмъ для чтенія, потому что у меня не было ни желанія, ни силъ напрягать свой умъ. Что касается итальянскаго языка, то онъ настолько испарился изъ моей памяти и сознанія, что я съ большимъ трудомъ понималъ произведенія хоть немного

возвышеннѣе Метастазіо. Перелистывая отъ нечего дѣлать тридцать шесть томиковъ, я былъ очень удивленъ, видя рядомъ съ четырьмя нашими великими поэтами цѣлое племя риѳмоплетовъ, которые были помѣщены здѣсь для полноты обзора, и именъ, которыхъ, по своему невѣжеству, я никогда не слыхалъ: Торраккіоне, Моргайте, Ричіардетто, Роландино, Мальмантиле, и рядъ поэмъ, о вз’льгарной ловкости и скучномъ многословіи которыхъ я пожалѣлъ лишь нѣсколько лѣтъ спз'стя. Но эта покз'пка оказалась для меня крайне благодѣтельной, ибо теперь въ моемъ домѣ навсегда водворились шесть свѣтилъ нашего языка: Данте, Петрарка, Аріосто, Тассо, Бокаччіо и Макіавелли. Увы! Къ моему несчастью и стыду, я дожилъ до двадцати двухъ лѣтъ незнакомый съ ними, если не говорить о нѣкоторыхъ отрывкахъ Аріосто, которые я читалъ въ ранней юности въ академіи, о чемъ, кажется, я уже упоминалъ. Воорз^г-женный столь сильнымъ щитомъ противъ скз^гки и праздности, что, впрочемъ, не мѣшало мнѣ оставаться празднымъ, надоѣдать другимъ и скз'чать самомз^г,– я отправился въ Испанію въ половинѣ августа. Я даже не взглянулъ на Орлеанъ, Тз’ръ, Пуатье, Бордо и Тзчіузу, наиболѣе веселую и прекраснз-ю часть Франціи, и въѣхалъ въ Испанію по Перпиньянской дорогѣ. Барселона была первымъ городомъ послѣ Парижа, гдѣ я не надолго остановился. Въ продолженіе этого длиннаго пути, проведеннаго большею частью въ слезахъ и одиночествѣ, изрѣдка я открывалъ тотъ или дрзчгой томъ моего дорогого Мон-тэня, котораго не читалъ з'же цѣлый годъ. Это чтеніе, то начинаемое, то бросаемое, давало мнѣ нѣкоторз^тю бодрость Духа и даже немного утѣшало меня.