Текст книги "Нуль"

Автор книги: Виталий Бабенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)

||||||||||

Хватит о Синицком. На пленках Сергея мне уделено немало места. Это вполне объяснимо – мы знакомы уже двадцать лет. Необъяснимо другое – хаотичный характер записей. Мысли о литературе, частные наблюдения, цитаты из литературных произведений, отвлеченные куски текста… – видимо, фрагменты каких-то авторских произведений Сергея, рассуждения на темы морали. Мне самому никогда не пришло бы в голову наговаривать такое на магнитофон.

Что касается моего «образа мышления»... Ничего удивительного в этом нет. Удивительно то, что люди в большинстве своем не замечают поразительных подобий в многообразном мире человеческих лиц. За свою историю цивилизация накопила бесчисленное количество изображений – иконы, фрески, живописные полотна, гравюры, офорты, фотографии, фотографии, фотографии… Убежден: у каждого человека есть двойник – и не один – в этой воображаемой галерее запечатленных ликов, для размещения которой не хватило бы самого большого музея мира.

Я же отличаюсь от других людей только своеобразно организованной памятью. Она плохо ладит с цифрами и телефонными номерами, но зато держит тысячи лиц из той несуществующей галереи и услужливо подсказывает соответствующего двойника, когда я вижу какого-нибудь человека.

С Сергеем, например, очень просто: внешне он – второй Бальзак.

Я приехал в Москву в январе и на второй же день пришел к Сергею – это была, очень хорошо помню, пятница, двадцать шестое число. Мне доставляет огромное удовольствие связывать те или иные даты с какими-нибудь малоизвестными событиями. «Малоизвестность» – понятие относительное. Событие может быть даже очень важным, но чаще всего люди не имеют ни малейшего представления, в какой именно день оно произошло: так уж мы, человеки, устроены, что нам легче запомнить год, а не число. Между тем каждый день просто изобилует памятными вехами.

Человечество живет на свете уже очень давно, за его историю накопилось невероятное множество событий – великих, смешных, трагических, забавных, кровавых… Увы, кровавых – больше всего. А в году всего триста шестьдесят пять дней, и поэтому каждый представляет собой просто букет знаменательных дат. Вот в этой календарной области я и занимаюсь собирательством. У меня нет коллекции марок, или открыток, или спичечных этикеток, или кирпичей – никаких таких хобби в моей жизни не было. Зато я коллекционирую даты.

Двадцать шестое января – замечательное число (впрочем, в моей коллекции все числа замечательные). Во-первых, это день святой Паулы – покровительницы вдов – и святого Тимофея, того самого Тимофея, которого святой апостол Павел называл «возлюбленным сыном» и которому направил два знаменитых Послания, вошедших в Новый Завет. Во-вторых, это день Австралии. В-третьих, в этот день родились Клод Адриан Гельвеций, генерал Дуглас Макартур, Николай Чаушеску, Мэри Мейпс Додж, которая написала «Серебряные коньки», Пол Ньюман, Роже Вадим Племянников, которого все знают как Роже Вадима, Пьер Поль Франсуа Камиль Саворньян де Бразза, французский губернатор в Африке, который основал город Браззавиль, чем себя и увековечил, а также огромное количество менее знаменитых людей. В-четвертых, в этот день умерли Эдвард Дженнер, Жерар де Нерваль, Теодор Жерико и еще очень много народа. В-пятых, в этот день была открыта Бразилия. В-шестых, именно в этот день в 1886 году Карл Бенц запатентовал первый в мире трехколесный автомобиль и двигатель внутреннего сгорания. И так далее.

Словом, если бы я хотел пить водку каждый день, то мне моя коллекция послужила бы блестящим оправданием: я мог бы что ни час находить повод и отмечать новый праздник.

Однако в тот январский день повод нашелся и без календаря памятных дат – в одном издательстве мне оплатили заказное редактирование.

Я был в приподнятом настроении, деньги грели душу, и по пути в Останкино, где на Калибровской улице жил Сергей, я поднял градус этого тепла, выпив на проспекте Мира, под открытым небом, бутылку сухого вина. (С тех пор как Сергей завязал с алкоголем, в его доме спиртного не водилось.) Видимо, легкая алкогольная эйфория и помешала мне понять сразу, что Сергей находился в состоянии глубокой задумчивости.

Катя приготовила вкусный ужин, однако сама за столом не осталась и вообще была очень неласкова. Я отнес это на счет моего подпития – «Джейн Остин» не выносила алкоголь ни в каком виде, и запах спиртного настраивал ее очень агрессивно, – но решил не обращать внимания.

По обыкновению, я говорил очень много. Только моим павлиньим состоянием можно объяснить, что я заметил неладное лишь примерно час спустя. Разговор не клеился вовсе. Вместо беседы получался сплошной монолог. Разумеется, мой.

Сергей вяло ел, иногда кивал, как бы соглашаясь со мной, но мысли его были очень далеко.

Уже после чая, когда мы перешли в кабинет, я наконец разразился серией вопросов, которые, наверное, следовало бы задать раньше, равномерно распределив во времени:

– В чем дело? Что-нибудь стряслось? В издательстве? Дома? Дети в порядке? Кстати, где они? Что-то я ни Коли, ни Костика не вижу. Или временные финансовые трудности? Moгy помочь. Я сегодня много получил.

– Да не тарахти ты! – отмахнулся Сергей. – У нас всё нормально. А вот в квартире напротив – нет. Вчера сосед застрелился.

– Поди ты! – опешил я. – Это такой высокий, крепкий, с бегающими глазами? Я его помню. Встречал несколько раз. Ему бы черную бороду – вылитый Афанасий Афанасьевич. Я имею в виду Фета. За что он себя так?

– Неизвестно. Фет… Хм… Надо же… Послушай, при чем здесь – «за что»? Какая бы напасть ни навалилась – в деньгах запутался, рэкет задушил, любовница шантажирует, скелет в шкафу зашевелился, – не имеет человек права пускать себе пулю в лоб. Осталась семья – две несчастные души. Кормильца вынесли ночью в мешке. Денег нет. Вдова не первой молодости. Дочь в платной школе. Продолжать учебу не на что. Просто жить – и то не на что. Впереди – чернота.

Сергей помолчал.

– Слушай, ты в оружии разбираешься?

– Самую малость. А что?

Он достал из нагрудного кармана рубашки маленький кусочек металла.

– Можешь определить, что это за пуля?

– Ничего себе вопросик. – Я даже встал и заходил по комнате. – Тоже мне, нашел эксперта. Калибр еще можно прикинуть, а от какого оружия – уволь. Я человек сугубо гражданский… Пуля деформированная?

– Ну да.

– Тогда тебе и эксперт ничего не скажет. Откуда она у тебя?

Сергей пересказал мне события прошлой ночи.

–... А пулю сунул в карман, – закончил он.

– Почему же ты ее в милицию не отнес? – поразился я.

– Как бы тебе объяснить… Поначалу я так и хотел сделать. А потом… что-то меня остановило. Во-первых, очень странно само ее появление. Откуда ни возьмись – пуля. Ну положим, она где-нибудь застряла, а потом вывалилась. Что само по себе крайне нелепо. Как в наспех состряпанном сценарии. Во-вторых, не хотел выглядеть суперменом. Вот, мол, ваша бригада три часа ковырялась и ничего не нашла, а я разок глянул – и пожалуйста. В-третьих, малодушие. В квартиру Василия только три человека заходили – я, Коля и Катя. Не хочу, чтобы какие-нибудь дурацкие подозрения возникали. Это я знаю, что мы ни при чем, а они – не знают. И знать не захотят. Наконец, в-четвертых…

– Что – в-четвертых?

– У меня нет полной уверенности, что эта пуля от ТТ.

– Ты совсем с глузды съехал?! От чего же она, если не от ТТ? Ты хочешь сказать, что самоубийства не было? Заказное убийство? Детективов начитался? На Эркюля Пуаро ты не тянешь. Хотя бы внешне.

– Ничего я не хочу сказать. Но если эта пуля не oт ТТ, то действительно Василия застрелили. И мне хочется разобраться в этом самому.

– Но – почему?!! Это дело милиции или ФСБ, а вовсе не твое.

– Ты хочешь знать – почему?

Сергей очень странно посмотрел на меня – с оттенком сожаления и едва ли не какого-то отеческого сочувствия, словно бы я великовозрастное дитя и не понимаю элементарных вещей.

– По очень простой причине. Нельзя убивать людей.

Когда я появился у Сергея ровно через неделю, разговоров о самоубийстве или убийстве Василия Андреевича, размышлений о загадочных пулях и догадок о системах оружия уже не было. Новые, не менее драматические события задвинули происшествие в соседской квартире глубоко за кулисы.

В понедельник среди множества звонков в издательство выделился один.

– Сергей Владимирович, – позвала секретарша Алена, – вас.

– Кто?

– Мужчина. Он не назвался. Говорит, коллега. Сергей поднял трубку.

– Сергей Владимирович? – переспросил низкий голос. – Или, может быть, Сергей? Когда-то мы были по именам. Это Макарычев.

Сергей вспомнил сразу. Лет семь назад, когда издательство Сергея только становилось на ноги, Макарычев возглавлял советско-югославское совместное предприятие «Меркурий», занимавшееся разнообразной деятельностью и, среди прочего, тоже выпускавшее книги. Кстати, книги были неплохие, благо печатались в Белграде.

Сергей тогда, каким-то чудом зарегистрировав свой «редакционный кооператив», отчаянно искал поддержки. В матером Советском Союзе частнопредпринимательское книгоиздание было, разумеется, невозможно. А в Советском Союзе периода «перестройки» оно стало уделом сумасшедших иллюзионеров или жуликов. Сергей жуликом не был, поэтому мотался по государственным издательствам и типографиям, заискивал перед новыми банками, обивал пороги крупных кооперативов и модных «джойнт венчерз».

С «Меркурием» у них было несколько совместных проектов, даже вышли три-четыре книги, где на титуле значились название Сергеева кооператива и слово «Меркурий» в обрамлении идиотских арабесок.

С тех пор коса времени хорошо прошлась по бывшему СССР и его окружению. Развалился сам Союз. Исчезла социалистическая федеративная Югославия. Испарились тысячи предприятий, обществ и фирм, а на смену им пришли сотни тысяч новых. Издательство Сергея сбросило кооперативный статус и стало обществом с ограниченной ответственностью, но имя сохранило. Оно по-прежнему называлось «Сван». Ни к гордому народу сванов, ни к английскому слову «лебедь», ни к творчеству Пруста это название отношения не имело. «СВАН» представляло собой акроним и означало «Сергей Владимирович АНдреенко». Что касается «Меркурия», то он сгорел или просто рассеялся, как привидение, и Сергей потерял след Макарычева. Впрочем, нельзя сказать, чтобы этот след он пытался как-то держать.

– Привет, Слава, – непринужденно сказал Сергей, будто они расстались неделю назад. – Рад тебя слышать. Ты где сейчас?

– Как всегда, при деле. Приятно, что помнишь. Думал, ты уже и имя забыл. Я про твое издательство все время слышу. Процветаете?

– Какое там! Выживаем… А что «Меркурий»? – с наигранным интересом спросил Сергей. Он хотел побыстрее добраться до сути звонка, судьба «Меркурия» его волновала мало.

– «Меркурий» восстал из пепла, – с пафосом прогудел Макарычев. – Как феникс. Собственно, фирма теперь так и называется – «Феникс».

– Тоже совместное предприятие?

– Проснись, старик! Какой сейчас век на дворе? «Джойнты» нынче не в моде. У меня нормальное тэ-о-о, как у всех. Издательство «Феникс». Неужели не слыхал?

Сергей порылся в памяти. Он хорошо знал издательский мир и книжную продукцию, но книг с маркой «Феникс» припомнить не мог. Впрочем, издательств в России – семь или восемь тысяч, невозможно знать все…

– Кое-что из книг, по-моему, видел, – соврал он и тут же сменил тему. – А чем мы, сирые, можем пригодиться? Хочешь предложить какой-нибудь проект?

Макарычев басовито рассмеялся.

– Ну нет, проектов у меня у самого хватает. Мой интерес совершенно конкретный. Правда ли, что вы готовите «Черную книгу денег»?

Сердце Сергея дало сбой. Экстрасистолы у него бывали нередко, он даже к ним как-то привык и постоянно носил с собой пузырек анаприлина, но вот чтобы невинный вопрос ударил сразу под четвертое ребро – такого раньше не случалось.

«Черная книга денег» была самым секретным проектом «Свана». Даже я, автор этих строк, человек, считающий себя довольно близким другом Сергея, узнал о нем совсем недавно, когда события приняли абсолютно неожиданный оборот. Насколько мне известно, семья Сергея тоже ничего не ведала. В смысле хранения информации Сергей был стальным человеком. Сказать о нем «сдержанный» – значит не сказать ничего.

Книга готовилась в обстановке строжайшей тайны уже два года и представляла собой итог журналистско-издательского расследования на тему «Откуда кто взял деньги». Коротко говоря, это был свод разнообразных сведений – официальных, неофициальных, точных, проверенных и непроверенных – об источниках богатства нынешних российских магнатов.

Партийные деньги. Беспартийные деньги. Деньги, отмытые мафией. Деньги, отмытые государством. Пирамиды всех видов и типов. Деньги, нажитые на биржах, приватизации и акционирований банков. Деньги, накрученные на продаже оружия, войне в Афганистане, войне в Чечне, войне в Персидском заливе, голоде в Эфиопии, войне в Югославии. Лотерейные деньги, очень обильные и легкие. Деньги, пахнущие наркотиками. Деньги, залитые кровью. Деньги от продажи сырья, золота, алмазов, военных секретов, государственных тайн. Деньги от продажи жизни людей. Деньги казино и ночных клубов. Деньги гетеросексуальные и гомосексуальные. Деньги от перепродажи недвижимости. Деньги от квартирных махинаций. Деньги автомобильного страхования. Деньги медицинского страхования, обязательного и добровольного. Деньги туристские. Деньги офшорные. Деньги от рекламы и из-под рекламы. Деньги от продажи денег. Деньги от игры на валютном курсе. Деньги из земли, из воды, из огня и из воздуха. (Самые дутые деньги в России делаются, конечно, из воздуха.) Деньги из страха, риска, беспечности и безрассудства. Деньги из пены. Деньги из пота, слюны, желчи и спермы. А самые страшные деньги – из крови. Деньги, кровь, деньги, кровь, деньги-кровь, деньги-кровь-деньги, деньгикровь, деньгикровьденьгикровьденьгикровьденьги…

Две трети книги представляли собой открытую информацию, опубликованную в прессе, выпущенную в эфир или выловленную в компьютерных сетях. Другое дело, что собрать ее было непросто, группа из трех штатных редакторов и пяти внештатных «ньюсменов» в течение полутора лет рылась по библиотекам и архивам, выискивая необходимые факты в десятках центральных и сотнях, если не тысячах, местных газет и специализированных изданий. Собранная воедино и просистематизированная, эта информация выглядела очень взрывоопасно.

Но еще более гремучей была оставшаяся треть книги – результат личных бесед, конфиденциальных разговоров со старыми друзьями и знакомыми Сергея и его ближайших коллег, – разумеется, не всякими друзьями и знакомыми, а теми, которые работали в МВД, ФСБ, московской и питерской прокуратурах и прочих интересных организациях. Никто из них не сознался бы в разглашении служебной информации, однако эти сведения и без ссылки на источники обладали вполне ядерным потенциалом.

Сергей прекрасно осознавал опасность, которую несла эта еще не вышедшая книга ему самому, его близким и всему издательству. Поэтому главным условием проекта была строжайшая секретность. Группа посвященных ограничивалась всего десятком человек. Три редактора (бывшие журналисты), главный бухгалтер и сам Сергей – это в издательстве. Плюс пять внештатников из числа очень надежных друзей. Несмотря на дружбу и доверие, все пятеро были повязаны чрезвычайно строгими контрактами, в которых пункт о соблюдении конфиденциальности выглядел просто жестоко. Разумеется, и деньги за поисковую работу платились очень немаленькие.

Тем не менее кто-то проболтался!

Сергей мысленно – уже не первый раз – протянул цепочки последствий, и сердце его опять сделало паузу.

«Подтвердить или прикинуться валенком?»

– Ты же должен помнить еще по старым временам, – осторожно сказал Сергей, – мы никогда не выдаем внутреннюю информацию раньше времени.

– Значит, готовите книгу?

– Я этого не подтвердил.

– Но и не опроверг.

– Что ты хочешь, Слава? Говори прямо. Я, со своей стороны, скажу: новых участников мы не ищем. То, что запущено в работу, делаем сами, собственных сил хватает. Новые проекты готов рассматривать, вклад стартовых денег обязателен.

– Меня интересует «Черная книга денег», – перебил Сергея Макарычев. – И не только меня. Мы можем с тобой повидаться?

Сергей понял, что встречи не избежать. Более того, он уже сам хотел ее – во всяком случае, для того чтобы понять, как и в каком объеме утекла информация.

– Приезжай, – коротко сказал он.

– Нет, только не в издательстве. – Видно было, что сценарий у Макарычева был готов заранее. – Давай сегодня поужинаем, а? Как когда-то.

– Только без спиртного, – предупредил Сергей – Я не пью.

– А я знаю, – мгновенно откликнулся Макарычев. Видимо, он был неплохо информирован, его сценарий предусматривал и это. – В «Паласе» в восемь. Идет?

– Идет. Только «Палас» – это отель. Там несколько ресторанов. В каком? Предлагаю «Вену».

– Молодец, разбираешься, – одобрил Макарычев. – Согласен. «Вена» так «Вена».

Положив трубку, Сергей первым делом собрал «внутренний круг». Сообщение об утечке информации все восприняли довольно стойко, хотя ощущение было – словно повеяло мертвенным холодком. О том, что они делают необычную и опасную книгу, команда знала с самого начала. На это все шли совершенно сознательно. Однако пока дело оставалось в тайне, угроза воспринималась умозрительно. Теперь каждый понял предельно четко: наступало время крайних мер безопасности.

Пока книга не вышла за пределы издательства, еще можно водить всех интересующихся за нос. Когда она уйдет в типографию, информация неизбежно распространится, и риск будет максимален. Лишь после выхода книги в свет угроза физической расправы или насилия начнет убывать. Во всяком случае, в это хотелось верить…

Сергей предложил не искать «кротов» в собственных рядах – скорее всего, их и не было, утечка произошла случайно, – но призвал всех к чрезвычайной бдительности. Первым делом следовало обезопасить собственно информацию. К счастью, книга была уже набрана и хранилась на жестком диске и дискетах. Сергей распорядился, чтобы редакторы собрали весь бумажный материал и принесли ему в кабинет вместе с копией книги на дискете. Он сегодня же поедет в хорошо ему знакомый банк «Москва», абонирует там персональный сейф и положит бесценный архив на хранение.

Остальные магнитные копии распределились следующим образом: одна – в четвертом издательском компьютере, две – у Сергея, в его домашнем компьютере и ноутбуке, плюс каждый из трех редакторов книги – заместитель Сергея Эдуард Семенович, Валентин и Светлана – берет себе по дискете.

Книгу сверстать сегодня же, вывести ночью на пленки в самом издательстве и передать Сергею утром готовый материал. Точка. Совещание закончено.

В «Вене» было немноголюдно: зима, снегопад, понедельник…

Кроме Сергея и Макарычева, в ресторане находилось человек десять – два сдвинутых стола окружала компания каких-то «крутых», да еще за столиком в углу трое мужчин очень респектабельного вида вели тихую беседу. Тоже, видно, деловая встреча. Доносилась тихая печальная музыка – у выхода из зала профессиональная арфистка играла «Цыганские напевы» Сарасате. На столах в огромных стеклянных рюмках горели толстые свечи.

Сергей очень не любил московские дорогие рестораны. Цены бешеные, еда среднего качества, очень много апломба и претенциозности. За те же деньги в хорошем ресторане на Манхэттене можно было бы пообедать трижды. Впрочем, когда заставляла необходимость, в Москве он выбирал «Вену». Здесь, по крайней мере, готовили действительно хорошо.

Он вспомнил, как года два назад привел сюда своих американских друзей, людей совсем не бедных. Грейс занимала солидный пост в крупном нью-йоркском издательстве, а ее муж Морис, французского происхождении, был совладельцем компьютерной фирмы средней руки. Увидев цены в меню, Грейс делано схватилась за сердце и предложила немедленно бежать отсюда, потому что она в Нью-Йорке таких денег за еду никогда не платит. В Морисе взыграла галльская кровь, ему показалось, что уход смертельно обидит Сергея, вздумавшего показать им Москву с лучшей стороны, он царственным жестом успокоил жену и объявил, что принимает расходы на себя. Будет что вспомнить, добавил Морис.

Сергей вовсе не думал обижаться, ему и впрямь было неловко за цены – обед на троих грозил обойтись долларов в семьсот. Все же он попытался перейти в контратаку.

– Наверное, «У Максима» динё вряд ли вышел бы дешевле, – предположил Сергей. Они говорили, конечно же, по-английски, но сейчас он употребил французское слово.

– О да, – добродушно согласился Морис. – Ровно столько же. Вместе с авиабилетом.

Сергей сник. Услышав вопрос официанта, что он себе выбрал, Сергей осмотрел стол, остановил взгляд на гигантской рюмке и мрачно изрек: «Свечу».

Сейчас Сергей заказал седло дикой козы. Официант принес большое блюдо и театральным жестом снял высокую металлическую крышку – якобы серебряную, но скорее всего мельхиоровую. Распространился запах хорошего мяса и со вкусом подобранных трав.

Аппетита между тем не было. Сергей разглядывал сидевшего напротив Макарычева и тихо его ненавидел. Ненавидел его отличный костюм, может быть, даже от «Армани», его палевый – в тон палевой рубашке – платочек, высовывавшийся из кармана пиджака, его ярко-алый галстук, похожий на струю крови из горла. И, конечно же, в первую очередь он ненавидел Макарычева за интерес к «Черной книге». Но даже если бы не было прямого повода, Сергей возненавидел бы его за одну только внешность.

Прошедшие годы одарили Макарычева примерно тридцатью килограммами лишнего веса. Перед Сергеем сидел боров: маленькие глазки, жирное, лоснящееся лицо, пухлые рельефные губы, приплюснутый короткий нос, высокий лоб с залысинами. Сергей пожалел, что не обладает даром Синицкого, иначе сразу же подобрал бы соответствующий исторический типаж.

(Как автор, в скобках замечу: тут и подбирать нечего, явный Жорж Дантон.)

Макарычев смачно ел телячье филе с паштетом из гусиной печенки и говорил о пустяках. Только за десертом – оба заказали парфе – он приступил к делу.

– Так что это за «Черная книга денег»? – задал Макарычев вопрос, который Сергей ждал весь вечер.

– Я не сказал, что мы ее готовим.

– Брось. Ты знаешь, что я знаю, и я знаю, что ты знаешь, не будем играть в «холодно – горячо». Это действительно тайны мадридских дворов России?

– Скажешь тоже – тайны! – Сергей давно уже решил, какую избрать линию. – Книга действительно готовится, тут ты прав, только тайны в ней – ни на грош. Типичный дайджест. Статьи, заметки, информации из прессы за последние несколько лет. Все опубликовано, все на ладони, оставалось только собрать материал и хоть как-то организовать.

– Тогда почему секретность?

– Секретности тоже нет. Ты же меня знаешь. Пока книга не готова, я никогда не кричу, что делается в издательстве. Будь то детские сказки, никому не нужный «Парламентаризм в Германии» или стихи Лотреамона. Так уж я устроен. Может, «Сван» потому и жив еще, что мы шуметь не любим.

– А почему «Черная книга»? По типу «Черной книги» Эренбурга?

«Черт, все знает, – подумал Сергей. – Откуда?»

– Потому что обложка черная задумана, – спокойно ответил он. – Строгая черная обложка, текстовое оформление, ни цветовых пятен, ни слайдов, никакого кича. Если бы решили сделать цветную обложку – была бы «Красная книга», или «Желтая», или «Голубая». Все очень просто.

– По-моему, ты хитришь, – заключил Макарычев. – Впрочем, это не мое дело.

– А чье же? – неискренне удивился Сергей. – Я думал, ты сам хочешь на паях поучаствовать.

– Ты что, полагаешь, мне жить надоело? Или я похож на генерала Ахромеева? Мне, если уж на то пошло, своих книжек хватает. Дело, дорогой Сергей Владимирович, в том, что твоей книгой заинтересовались кое-какие люди. И готовы весь материал купить на корню. Заметь, купить, а не что-нибудь другое.

– Слава, давай обозначим рамки. Во-первых, я по-прежнему не понимаю, кому мог понадобиться наш в общем-то банальный сборник. Во-вторых, учти: за последние годы я не изменился. И своими книгами как ранее не торговал, так не торгую и теперь. Если вино откупорено, то должно быть выпито. Кто сказал?

– Думаю, что не ты.

– Правильно. Талейран. Но свое вино я, как и он, выпиваю сам.

Макарычев помолчал, помешивая ложечкой в только что принесенном кофе.

– Ты не понимаешь двух вещей, – наконец сказал он. – Первая. Если кое-кому что-то нужно, эти кое-кто это что-то получают. Любым способом. Вторая. Когда тебе предлагают заработать, не нужно отказываться. Тем более что ты сам говоришь – книга банальная. Продай – и дело с концом. Десять тысяч долларов на дороге не валяются.

– Тебе уже и цену назвали? – Сергей тоже старательно размешивал сахар в кофе. – Интересно. Это включает твои комиссионные?

– Мои комиссионные – моя проблема, а не твоя, – резко бросил Макарычев. – Подумай. Дня через два я позвоню. Пока.

Он встал и, ни разу не обернувшись, вышел из зала.

Арфистка, только что вернувшаяся после перерыва, ударила по струнам.

«“Юмореска” Дворжака – это очень к месту, – подумал Сергей. – Как раз то, что нужно в такой смешной ситуации. Обхохочешься».

Он подозвал официанта и попросил счет.

– Если хотите заплатить вторично, я не откажусь,– маслено улыбаясь, заявил официант. – Но, в принципе, обед был оплачен заранее…

Чему я всегда завидовал в «Сване», так это профессионализму редакторов. Все обладали точным литературным вкусом. Все владели несколькими языками. Брались за тексты любой сложности. Были на «ты» с компьютерами. Техническое редактирование не представляло ни для кого проблемы. Каждый мог не только подготовить книгу, но и сверстать ее. Полифункциональные специалисты – вот как могли бы их определить люди, которым не дорог русский язык.

Я много раз просил Сергея взять меня в штат, но он неизменно находил вежливые и дружественные поводы для отказа. Если я и был на него в обиде, то, пожалуй, в первую очередь за это.

Утром во вторник «Черная книга денег» в виде пленок лежала у Сергея на столе. Он аккуратно положил прозрачные листы с черными буковками в специально заготовленный мягкий антистатический пакет, тщательно завернул в бумагу и подклеил скотчем. До поры до времени – пока не закончены разговоры с Макарычевым и книга не ушла в типографию – это должно лежать тихо и не пикать.

Надежную типографию Сергей уже нашел. Это была тихая маленькая печатня одного из московских институтов, где некий старый знакомый Сергея работал мастером цеха. К сожалению, этот знакомый был всего лишь печатником, хотя и классным, а не директором и не заведующим производством, поэтому график работ устанавливал не он. Типография была готова принять книгу и даже соглашалась напечатать ее быстро и без лишней болтовни, но открыть заказ там могли не раньше конца февраля. Значит, следовало выждать четыре недели.

Куда на месяц засунуть пленки? По-настоящему спокойное место, до которого додумался Сергей, после того как мысленно перебрал немало вариантов, нарисовалось в воображении в виде учреждения, обладающего ценным качеством экстерриториальности, а именно – какого-нибудь посольства.

Он позвонил в отдел культуры Посольства США, где у него было несколько хороших знакомых, и договорился о встрече. Потом взял пакет, запер кабинет и поехал домой.

Включив домашний компьютер, он задумался, в каком же виде сохранить информацию. Любой пароль специалист расколет в два счета. Смена кодовой страницы тоже ничего не даст – такие штучки годятся только для подготовительного класса начальной компьютерной школы. Необходим был простой, сердитый, но все же разгадываемый шифр.

Вертя в руках дискету, на которой в виде архива хранилась финальная версия «Черной книги», Сергей вдруг осознал, что события последних суток нужно как-то зафиксировать. И тоже зашифровать. Мало ли что может с ним случиться. Но если произойдет нечто неприятное, след Макарычева должен остаться – причем в прямой связи с «Черной книгой».

Тут я должен сказать, что за последние годы Сергей стал настоящим фанатом компьютерного дела. И неплохим профессионалом в этой области. Он постоянно улучшал домашнюю машину, копался в ней, наращивал память, ставил новые платы, менял «мамы» и «камни», встраивал все более скоростные модемы и новейшие «сидишники», подбирал «мышки» по руке, пробовал разные операционные системы, отлаживал, отлаживал, отлаживал… – и наконец превратил свой «писюк» в мощный инструмент, работающий как швейцарские часы и полностью отвечающий тому, что сам Сергей вкладывал в понятие «домашний компьютер». Оперативная память у него была огромная, скорость солидная, двухгигабайтный хард на данном этапе Сергея вполне устраивал.

Наконец Сергея осенило: камуфляж – вот простой и хмурый способ сокрытия информации. Он вызвал программу «Audio Recorder», щелкнул мышкой по кнопке «запись» и наговорил в микрофон – тот был подвешен сбоку от монитора – четкий текст, в котором обрисовал личность Макарычева и изложил содержание вчерашнего разговора.

Как ни старался Сергей быть лаконичным, звуковой файл вышел не маленький – больше мегабайта. Между прочим, и архив «Черной книги» занимал примерно столько же места.

Идея заключалась в том, чтобы поменять расширения этих файлов. Он перебросил архив с дискеты на жесткий диск и назвал его «melody.wav», а звуковой файл переименовал в «textl3.doc». И рассовал по разным директориям. Теперь архив нельзя было развернуть и прочитать, а звуковой файл – прослушать. Для того же, чтобы найти и распознать эти файлы, следовало перебрать все двухгигабайтное хозяйство жесткого диска, – задачка не из легких.

Посчитав, что он справился с проблемой, Сергей выключил компьютер, спустился во двор, где его ждал в машине верный Петя, и поехал в посольство.

В отделе культуры особых сложностей, вопреки ожиданиям, не возникло. Сергей поначалу хотел сочинить какую-нибудь невинную ложь, но по пути передумал и, войдя в комнату, которую занимал третий секретарь посольства Тайлер Колман, хорошо знавший Сергея, рассказал ему почти правду, что в пакете – пленки новой книги о мафии, что мафия, разумеется, в выходе книги не заинтересована, а он, издатель, разумеется, заинтересован и рассчитывает, что это будет бестселлер, но запустить книгу в типографию пока не может – нет денег; короче, он просит временно – две-три недели – подержать пакет в посольстве, если это, конечно, возможно, а если нет – если его просьба идет вразрез с какими-то правилами, – то и разговора не было.

Тайлер поразмыслил и сказал, что, конечно, просьба необычна и определенные правила нарушает, но, давно зная Сергея и испытывая к нему уважение, он берется подержать книгу в этой самой комнате, вон там, на нижней полке стеллажа, если, конечно, Сергей поймет его правильно и развернет пакет, дабы продемонстрировать содержимое.