Текст книги "Юнона (СИ)"

Автор книги: Виктория Воробьева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)

– Нет, давай пробовать будешь ты. А не получится – я патрона попрошу тебя усыпить. Нам ранних инсультов не нужно.

– Что за вздор ты несешь?

Но Марика уже отключилась.

Вот еще одна проблема, подумала Нэлл, осторожно опуская голову на подушку. Если они начнут чувствовать друг друга даже без зрительного контакта – что останется от их privacy? Или это исключительная способность Марики?

Она снова сжала пальцами виски.

Ирония ситуации состояла в том, что читать рены могли только они – члены экипажа Юноны, имеющие внедренные коннекторы. Для всех остальных людей – математиков, криптографов, лингвистов – содержимое Библиотеки оказывалось столь же недоступно, как для термита – текст на бумажном листке, который он притащил в свое гнездо. Похоже, на ближайшие годы им придется переквалифицироваться в переводчики. И даже в этом случае им не охватить и тысячную часть Библиотеки, даже если они чудом проживут еще по тридцать лет, и не будут заниматься ничем иным.

Как же все-таки болит голова…

Нэлл закрыла глаза, пытаясь хоть немного расслабиться. Несколько минут ничего не выходило, но потом вокруг будто поднялись морские воды и смыли ее из одной реальности в другую. Волны прохлады и света прошли сквозь ее голову, унося боль, смывая усталость, и все ее существо наполнилось радостью, для которой не было названия. А потом ее накрыла мягкая тьма, и она провалилась в сон раньше, чем успела что-либо понять.

Марика так и не разбудила ее. Нэлл проспала почти до двух и проснулась на удивление отдохнувшей, без всяких признаков головной боли. Идя на обед, она думала, что уже никого там не застанет, однако кают-компания была полна народу.

Мелисса, положив локти на стол и вся подавшись вперед, держала речь.

– Почему никто из вас не думает, что будет дальше? Через полгода у вас закончится мясо, через год – кофе, через полтора-два – соки, крупы и витаминные концентраты. Что вы будете есть? Водоросли? Планктон? И креветок по праздникам?

– Думаешь, Земля пожалеет для нас беспилотных грузовиков? – удивилась Нэлл, усаживаясь за столик и открывая свой контейнер. – Особенно теперь, когда нам досталась в наследство Библиотека?

Макс хмыкнул. Мелисса посмотрела на нее, как на умственно отсталую.

– Грузовики? За тридцать парсек?

– Ах, вы об этом.

– Почему бы и нет? – рассеянно улыбнулась Марика. – Будем жить как в буддийском монастыре. Пост и духовные практики…

– Анемия и гиповитаминоз, – подхватила Мелисса. – А через три-четыре года – голод, потому что ваши креветки начнут вырождаться, и понадобится разбавлять популяцию свежими линиями. Которых у вас не будет. Я уже не говорю про обслуживание воздушных и водяных фильтров, и поддержание нормальной микрофлоры в каютах. Плесенью зарастете!

– Пошли с нами, – спокойно сказал Алекс. – И никто не зарастет никакой плесенью.

У Мелиссы вспыхнули щеки.

– Не надо давить мне на чувство долга, – воскликнула она. – Это манипуляция!

Алекс пожал плечами.

– Тогда хотя бы подготовь для нас учебные материалы по основам биоинженерии. А мы потом сами разберемся.

– Кстати, раз уж об этом зашла речь, – сказал Макс. – Через три с половиной года потребуется штатная замена топливных элементов в реакторе. Иначе его мощность упадет ниже номинальной. Какие будут идеи?

– Почему бы нам не переложить решение всех этих проблем на принимающую сторону? – жуя, спросила Нэлл. – В конце концов, Юнона действительно не межзвездная станция и не рассчитана на длительный автономный режим. Да и вообще, – она обвела взглядом собравшихся, – с чего вы решили, что наши копии будут жить в точной копии Юноны?

– А где же им еще жить? – удивилась Марика.

– Нет, их «Станция» нас голенькими в космос выкинет, – насмешливо отозвался Макс.

Нэлл бросила на него сердитый взгляд.

– Если их «Станция» способна восстановить нас, я думаю, ей не составит труда восстановить не одну банку кофе, а три по одному слепку. Или тридцать. И нужное количество топливных элементов.

И тут она осознала, что Гринберг тоже сказал «нас».

– Кстати, это действительно интересный вопрос, – задумчиво произнес Дэн. – Получим ли мы на выходе точную копию Юноны, некую имитацию Юноны или что-то, вообще на нее не похожее. Лично я не вижу смысла в точном копировании. Поскольку очевидно, что без поддержки с Земли экосистема Юноны довольно быстро деградирует…

– И что с того? – перебил его Макс. – Си-О надо показать нас своему Координационному центру, а не обеспечить нам комфортную жизнь до конца наших дней.

– Опять утрируешь, – поморщился Дэн.

Нэлл, прищурившись, посмотрела на Макса.

– Ты второй раз ошибаешься с местоимением, – сказала она. – Ты говоришь «нас», а надо говорить «вас». Патрон не покажет ТЕБЯ своему Координационному центру, и Станция не выкинет ТЕБЯ в космос ни голеньким, ни одетым. Так что расслабься.

Гринберг ответил ей тяжелым взглядом.

– Я достаточно хорошо знаю английский язык, чтобы не путаться в местоимениях, миссис Сэджворт, – спокойно ответил он. – И говорю именно то, что хочу сказать.

– Вы все просто сумасшедшие, – пробормотала Мелисса, поднимаясь из-за стола. – Идете за ним, как за Гамельнским крысоловом…

Она отнесла на лоток пустой контейнер и уже пошла к двери, но у самого выхода обернулась.

– ЗДЕСЬ я буду делать все, что смогу, но ТАМ – на меня не рассчитывайте.

– Учебные материалы не забудь подготовить, – ей вслед крикнула Марика.

Нэлл вернулась в каюту и машинально забралась в ложемент, не зная, что ей делать дальше. На нее снова накатывала тревога, приправленная липкой тоской – время неумолимо уходило, и с каждым часом, с каждой минутой приближался момент расставания.

Она говорила себе, что все оказывается совсем не так плохо, как она сначала подумала. Что впереди – долгая жизнь и безумно интересная работа. Что они будут заняты очень важным и нужным делом – переводом Библиотеки, фактически – знакомством человечества с новым необозримым миром, открывшимся перед ними. Она напоминала себе, что получила куда больше, чем рисовала себе в самых смелых мечтах – не только знание о природе Точки, но и прикосновение к миру ее создателей. И все равно – в желудке лежал холодный ком, и сердце сжималось от тоски.

Этой ночью Си-О сделает их Слепки и закроет от них свой разум. Никогда больше она не погрузится в сияющий океан его мыслей. Никогда не почувствует его внимание, скользящее сквозь ее «я». Не ощутит его нежность, согревающую, как озеро теплого света. Сказка заканчивалась, и наступали будни.

Нэлл вспомнила стихотворение, которое нашла среди кучи других файлов в компьютере Элли после ее побега к Бо Тяню. Всего несколько строк, которые та то ли сочинила сама, то ли где-то скачала.

«Светла дорога в мире сонном.

Не плачь, лишаться снов не больно.

Светил сияющего сонма

В твой судьбе не будет больше.

Дожди прольются над прудами,

И звезды отразятся в лужах.

Тогда ты назовешь друзьями,

Тех, кто тебе совсем не нужен».

Элли, любимая моя Элли, думала она, почему нам всякий раз приходится выбирать между потерями, хотим мы этого или нет? И даже если мы не желаем выбирать – судьба все равно выбирает за нас? Я теряю его, и это больно, но та, другая Нэлл, что будет жить через сотню лет – потеряет тебя, и это будет в тысячу раз больнее.

Нэлл откинулась в ложементе и закрыла глаза. Все вокруг снова было не вполне реальным, словно она балансировала между двумя мирами, стоя в дверном проеме. И тот мир, что был за дверью, потянулся к ней лучом внимания, позвал к себе – и она шагнула ему навстречу, словно упав в сияющий водоворот.

Она очнулась с ощущением, что прошло уже несколько часов. В душе медленно таяло ощущение простора и счастья. Она почти не помнила, что видела и что чувствовала там, за дверью – будто ей приснился чудесный, но ускользающий сон.

– Нэлли, – услышала она. И, распахнув глаза, увидела Тома, сидящего на кровати.

– Ты вернулся!

– И уже довольно давно.

Он, улыбаясь, поднялся и шагнул к ложементу, протягивая ей руку.

– Пойдем в кают-компанию. Линда собирается сделать какое-то важное объявление. Заодно и поужинаем. Я зверски голоден.

– Ну, еще бы.

Нэлл выбралась из ложемента и глянула ему в глаза. На секунду ее пробило ощущение контакта – мгновенный толчок нежности и искрящейся радости, волной плеснувшийся в сердце – а потом они взялись за руки и пошли по загибающемуся вверх коридору.

В кают-компанию они вошли последними – все уже сидели за столиками и негромко разговаривали. Линда зябко куталась в куртку, Мишель торжествующе улыбался, Макс, напротив, казался непривычно задумчивым. Марика сидела, уставившись невидящим взглядом в пространство, и ласково почесывала Магду, лежащую у нее на коленях.

– Все-таки пришли, – сказала Линда, подняв глаза на Тома. – Ты как?

– Полный порядок, – отозвался тот.

Врач проводила его испытующим взглядом.

Они взяли себе по контейнеру с ужином и сели за стол рядом с Дэном.

– Ну что, дорогие коллеги, – громко сказала Линда, и разговоры разом стихли. – Наконец, все на месте, так что можно начинать. Нам надо обсудить создавшуюся ситуацию и принять решение.

Она сделала паузу и обвела взглядом собравшихся.

– Ситуация следующая. Как вы знаете, мы заражены европейскими экзобактериями. Благодаря относительной замкнутости колоний этих экзобактерий в наших организмах мы всё еще живы. Однако условия для их роста и развития остаются благоприятными, бактерии продолжают размножаться, а колонии – расти. Это значит, что рано или поздно – для кого-то рано, для кого-то поздно – равновесие нарушится, и болезнь перейдет в следующую стадию. Что это за стадия, вы более или менее представляете.

– Скажи уж проще: мы скоро сдохнем, – подала голос Марика.

– Если тебе так нравится слышать это слово, изволь: мы скоро сдохнем, – холодно ответила Линда. – Если не примем определенных мер.

– Как скоро? – спросил Том.

– Не знаю. Может, через несколько недель, может, через несколько лет.

Том кивнул.

– Определенные меры – это вакцинация «тормозящим» вирусом? – уточнил Дэн.

– Да, – ответила Линда. – Честно скажу вам, дорогие коллеги – мне эта затея не нравится. Мы берем кота в мешке. Может, этот вирус и правда так хорош, как его расписывает Си-О, и мы спокойно проживем еще лет тридцать, больше не беспокоясь о нитевидных. А может...

– Посмотри на меня, – перебил ее Мишель. – Я ведь уже должен был кашлять без остановки и сидеть с температурой сорок. А у меня даже в слюне этих бактерий нет.

– Это ничего не доказывает, – хмуро возразила Линда. – Прошло только 12 часов с момента твоего контакта со спорами.

Мишель пожал плечами и ничего не ответил.

– По уму, сначала нам надо было провести масштабные клинические испытания этого вируса на животных, а потом опробовать его работу на каком-нибудь одном члене экипажа, – продолжала Линда. – Как оказалось, это невозможно. Подобно вирусу натуральной оспы, «тормозящий» вирус заражает только людей. Возможно, он бы подействовал также и на высших обезьян, но обезьян у нас тут нет, и проверить это мы не можем. Ни мышей, ни крыс, ни морских свинок этот вирус не инфицирует, я проверяла.

Она снова зябко поежилась.

– В общем, выбор прост и касается всех. Или мы доверяем свою жизнь Си-О и соглашаемся на вакцинацию с непонятными последствиями, или не доверяем и не соглашаемся. Во втором случае последствия как раз понятны. Несколько месяцев, может, пара лет приемлемого самочувствия, потом нарастающее ухудшение состояния и смерть.

Они переглянулись.

– Не понимаю, о чем тут думать, – сказал Мишель.

– Я тоже не понимаю, – поддержал его Дэн. – Патрон делает нам прощальный подарок, а мы еще взвешиваем, принять его или не принять.

– Если это подарок, – буркнула Мелисса.

– А что это еще может быть?

– Строго говоря, это может быть что угодно, – заявила Линда. – Очередной эксперимент в длинной череде экспериментов, которых он над нами поставил.

– Эксперимент тоже может быть подарком, а подарок – экспериментом, – спокойно произнес Алекс. – «Тормозящий» вирус не убьет нас и не превратит в монстров, если вы этого опасаетесь. Он сдержит рост и развитие нитевидных внутри нас и позволит нам дожить до старости.

– Си-О опять играет нашим доверием, – пробормотала Мелисса.

– Да, – согласился Алекс.

– А если я откажусь от вакцинации?

– Патрон не будет настаивать. Но без вакцинации ты проживешь недолго, Линда уже сказала об этом.

Они помолчали.

– Как я понимаю, этот вирус не слишком заразен? – спросил Том, покосившись на Мишеля. – Иначе принимать какие-либо решения было бы уже поздно?

– Он вообще не заразен, – подтвердила Линда. – И от человека к человеку не передается. По крайней мере, бытовым путем.

– Значит, нам нет необходимости принимать одно решение на всех, не так ли?

– Разумеется. Каждый решает сам за себя.

– И те, кто откажется от вакцинации сейчас, смогут изменить свое решение позже, скажем, через несколько месяцев?

– Нет, – хмуро ответила Линда. – В том-то и дело. Этот вирус крайне нестоек и долго не хранится. Причем у меня есть сильное подозрение, что Си-О специально создал его таким. Или ты соглашаешься сейчас – и получаешь кота в мешке, или отказываешься – и через год-другой отправляешься в криогенную камеру. Вот такой вот покер.

– Понятно, – сказал Том.

Они снова замолчали, обдумывая услышанное.

– Я не вижу ни одной разумной причины, по которой нам следовало бы отказаться от вакцинации, – наконец, сказала Нэлл. – Совершенно очевидно, что патрон не хочет нашей смерти, иначе мы все не прожили бы и секунды. На Землю мы не вернемся, так что вариант заразить через нас человечество какой-нибудь хитрой дрянью тоже отпадает. Конечно, он мог наделать ошибок, создавая вирус, и не предусмотреть каких-нибудь отдаленных последствий вакцинации, но лично мне это кажется невероятным – у этих существ слишком мощный интеллект. Так что я однозначно «за». От нитевидных я уже умирала, мне не понравилось. Предпочитаю умереть от старости.

– От лучевой болезни, хочешь ты сказать, – буркнула Линда. – За тридцать лет мы как раз наберем нужную дозу.

– Ну, или так, – пожала плечами Нэлл.

– А ты что скажешь? – спросила врач, повернувшись к Максу.

– Мне нужно что-то говорить? – поднял брови Гринберг.

– Обычно твое мнение отличается от мнения миссис Сэджворт, – усмехнулась Линда.

– Только не в этот раз.

– Значит, ты тоже за вакцинацию?

– Да.

Врач подозрительно посмотрела на Гринберга, но тот оставался невозмутим.

– Спроси лучше, кто против, – предложила Марика. – Сэкономим время.

Они переглянулись.

– Я подумаю еще пару часов, хорошо? – нервно сцепив руки, сказала Мелисса.

– Как надумаешь, стучись в «кейки», – кивнула Линда и еще раз внимательно оглядела собравшихся. – Значит, решение принято?

– Получается, что так, – откликнулась Марика.

– Ладно, – сказала Линда. – Надеюсь, мы о нем не пожалеем.

Через час они сидели, обнявшись, почти в полной темноте и смотрели на постер, сверкающий мириадами звезд. На фоне звездной бездны тихо мерцало тускло-серое облачко, призрачная медуза, эфемерная чаша, сотканная из тончайших линий. Си-О уходил, и у 17-го Ио-Орбитера больше не было топлива, чтобы следовать за ним.

– Ты не жалеешь? – тихо спросила Нэлл.

– Я никогда ни о чем не жалею, – отозвался Том.

Он тоже не сводил глаз с постера. В темноте его глаза поблескивали зеленым, отражая свет габаритной линии у входной двери.

– А мне жаль. Жаль, что все так быстро закончилось, – она глубоко вздохнула.

– Еще не закончилось.

– Еще не закончилось, да. Но сегодня ночью закончится. Чудо длится только девять дней…

Нэлл всегда думала, что эта пословица о том, что все приедается, становится привычным, но теперь у нее появился совсем другой – прямой и грубый – смысл.

– Он правильно поступил, – сказал Том. – Через год мы бы уже здесь не остались. А пока нам еще нужна Земля, дети, родители, друзья… все то, что делает нас людьми.

– Я знаю… Просто грустно.

– Грустно. Но мы справимся.

Они замолчали. Минуты текли и текли одна за другой, и снова сыпался песок в незримых песочных часах. Но присутствие Тома делало тишину теплой, а тоску – переносимой.

– Насколько я понял, он будет присматривать за нами еще четыре месяца, пока не поднимется к «Станции», – сказал Том после долгой паузы. – Но уже не в режиме реального времени, конечно. До их телепорта почти 6 световых часов, не рядом.

Нэлл вздохнула и потерлась щекой о его плечо.

– Я помню, – откликнулась она. – Но связываться с ним не буду. Хвост надо рубить сразу, а не по частям.

– Я тоже не буду. Просто… если вдруг возникнут проблемы…

– Ага.

Нэлл смотрела на прозрачное улетающее облачко и вспоминала, как глядела на постер Алекса в ту незабываемую ночь, когда ее первый раз посетили углеродные капли. Вспоминала ледяной парализующий ужас, осознание собственной беспомощности, отрешенное спокойствие Алекса и тускло-серую ленту на экране. Знала бы она тогда, как все повернется…

– Зевелева жалко, – сказала она.

– А мне не жалко, – спокойно возразил Том. – Жалеть надо не тех, кто любит, а тех, кто не любит.

– Ты суров, как утес в Беринговом проливе.

– Разве?

Нэлл снова потерлась щекой о его плечо.

– Ну, бываешь иногда.

Он не шевельнулся, но Нэлл ощутила волну тепла с оттенком улыбки и печали.

– Лучше иметь и потерять, чем не иметь вовсе.

– Спорная мысль. Но, в общем-то, я с ней согласна.

И они снова надолго замолчали.

Эпилог

Следующее утро началось со звонка будильника. Знакомая трель плеснула в уши, с корнем выдергивая Нэлл из длинного причудливого сна. Она открыла глаза, коснулась рукой сенсора. Шесть утра, пора подниматься.

Нэлл умывалась, почти не глядя на свое отражение. Ей было грустно, но вчерашней тоски больше не было. В конце концов, нет никакого смысла плакать о том, что невозможно изменить. Праздник закончился, ну и что с того? Ее будни будут в тысячу раз лучше любого праздника.

Она по привычке попыталась откашляться, но бронхи оказались чистыми. Видимо, «тормозящий» вирус оказался даже эффективнее, чем они надеялись. Приняв душ и почистив зубы, Нэлл забралась в ложемент и заглянула в «кейки». Судя по тусклым аватаркам, Том еще спал, и Линда тоже. Значит, на осмотр можно будет сходить после завтрака. Или вообще не ходить.

Она широко зевнула, глядя на постер. На экране с серого неба тихо падал снег, засыпая просторный сосновый лес. Поодаль, за стволами, местность понижалась, спускаясь то ли к озеру, то ли к реке. От ролика веяло дремотным покоем, сонной зимней тишиной. Вчера вечером, ложась спать, она решила, что больше не будет смотреть Си-О вслед, хотя его было бы видно еще не одну неделю, и отправила на постер первое же видео, подвернувшееся ей под руку. Как оказалось, это был не самый плохой выбор.

Завтракать было еще рано, но организм пожелал кофе, и Нэлл, откинув на спину виртуальный шлем, отправилась в кают-компанию.

Дверь открылась, выпустив в коридор оглушающий запах кофе и свежего хлеба. Над раздаточным лотком колдовала Марика, а за столом, откинувшись на стуле, сидел Алекс Зевелев.

– А вот и Нэлл, – широко улыбаясь, заявил он. – Заходи на огонек.

Нэлл остановилась, не веря своим глазам. Алекс был явно и совершенно неприлично счастлив. В его глазах плескалось солнце, а улыбка, казалось, освещала зал до самого последнего закутка.

– Привет, – автоматически ответила Нэлл и повела носом. – Мм, я чувствую запах кофе.

– Ага, сейчас и тебе сделаю, – отозвалась Марика, оборачиваясь.

На ее плече сидела роскошная снежно-белая крыса с круглыми красными глазками. Крыса дружелюбно принюхалась к Нэлл и потянулась к ней, привстав на задние лапы.

– Узнаешь? – улыбаясь, спросила Марика.

Нэлл почувствовала в теле странную невесомость.

– Коллеги, я чего-то пропустила? – спросила она. – Это ведь Магда?

– Магда, Магда, – ответила Марика, снимая крысу со своего плеча и вручая ее Нэлл. Та машинально приняла зверя в руки и разом ощутила теплый мягкий животик, цепкие лапки и упругий хвост, обвивший ее запястье.

– Разве это возможно? – спросила она, осторожно садясь на стул и опуская Магду к себе на колени. – Патрон умеет восстанавливать биологические объекты?

Алекс с Марикой переглянулись.

– Она еще не врубилась, – сказала Марика.

– С днем рождения, Нэлли! – улыбнулся Алекс. – Начинаем новую жизнь.

Крыса пощекотала усами ее руку, потопталась на коленях и по ноге слезла на пол. Нэлл едва это заметила.

– В смысле – новую жизнь?

– Посмотри на свои руки, радость моя, – посоветовала Марика.

Нэлл взглянула на свои ладони. Ладони как ладони, белые и чистые. Она перевернула их вниз, потом снова вверх…

– Подсказка: ногти.

Ногти. Ногти тоже были чистые, без малейшего следа нитевидных водорослей.

– Он нас все-таки вылечил? Полностью?

Алекс рассмеялся.

– Мы у Координационного центра Хозяев, Нэлл.

Мир ухнул вниз и тут же вернулся на место. Нэлл вскочила на ноги, хватая ртом воздух. Перед глазами возникли тусклые аватарки Линды и Тома… Линды и Тома, которые по утрам всегда вставали вовремя.

Том.

Она бросилась вон из кают-компании, не слыша, что кричат ей вслед. Она мчалась по коридору – так быстро, что дополнительная центробежная сила вдавливала ее в пол, будто она бежала в гору. Сердце билось молотом, желудок сдавило ледяным ужасом. Она ведь так его и не спросила, отдал ли он патрону свой Слепок. Не успела, или решила, что это не важно… Что все это будет не с ними.

Знакомый отрезок коридора, знакомая дверь. Нэлл заколотила рукой по сенсору и едва не рухнула внутрь, когда дверь открылась… открылась в совершенно пустую каюту.

– Том!!! – заорала она.

Он выглянул из ванной, на ходу вытирая голову полотенцем.

– Нэлли? Что случилось?

Кажется, у нее на секунду потемнело в глазах, потому что в следующее мгновение она сидела на полу, а Том обнимал ее за плечи.

– О, черт, – бормотала она, задыхаясь. – Черт. Черт. Черт.

– Господи, Нэлли. Что с тобой?

– Я подумала, ты остался там.

– Где там?

– В прошлом. В первой жизни.

Том нахмурился.

– О чем ты говоришь?

Нэлл все дышала и никак не могла отдышаться.

– Алекс говорит, мы у Координационного центра Хозяев.

С коротким восклицанием Том вскочил на ноги и схватил виртуальный шлем.

Письмо весило почти четыре терабайта. Кроме непосредственно тела письма, содержащего едва ли полпроцента этого объема, туда входил архив из доброй сотни файлов, с которыми еще предстояло разбираться.

Нэлл собралась с духом и включила режим воспроизведения.

Она увидела точную копию своей каюты, снятую со стороны, противоположной двери. В ложементе сидела… она сама, точнее, ее копия (или, если быть еще точнее, ее оригинал). Волосы той, другой Нэлл, были коротко острижены и торчали над головой смешным темно-красным ёжиком, губы были изогнуты в насмешливую улыбку.

– Привет, подруга, – услышала она свой собственный – и все-таки чужой – голос. – Как я понимаю, ты сейчас в полном обалдении. Заснула у Юпитера, а проснулась непонятно где и сотню лет спустя. Я точно обалдела бы, а мы с тобой пока очень мало отличаемся. В общем, я решила облегчить тебе переход. Считай, что ты получила привет из альтернативного ближайшего будущего. Субъективно между мной и тобой – три месяца и восемнадцать дней. Через двое суток патрон войдет в соприкосновение со Станцией, и какой-либо обмен информацией между нами станет уже невозможен.

Нэлл-оригинал подалась вперед, приблизив лицо к визору, и Нэлл заметила, что она, пожалуй, похудела и осунулась. Во всяком случае, то лицо, что Нэлл увидела сегодня в зеркале, явно выглядело свежее и моложе.

– Как ты понимаешь, мы продолжаем жить, не слишком весело, но и не сказать, чтобы очень грустно. Работаем. Потихоньку переводим Библиотеку. Чувствуем себя прилично. Никто не умер и не собирается, даже Макс, хотя Линда сильно переживала на его счет. У Мишеля до сих нет пор никаких симптомов заражения нитевидными, так, небольшое количество спор в слюне, и все. Но тут уж ничего не поделаешь.

Она снова откинулась в ложементе и довольно улыбнулась.

– Две недели назад Эдди Терренс родила парня, так что теперь в мире стало на одного Джона Сэджворта больше. Прикольный пузырь, там, в архиве, есть пара видео с ним. Мы с Томом таки подписали брачный контракт на десять лет, так что теперь я Нэлл Росс – как тебе такой поворот? Мама даже познакомилась с его сестрой и второй женой, и теперь эти достойные дамы регулярно моют нам кости. Глянь потом мою переписку с Кэт в папке «Россы», хорошее настроение гарантирую.

Она помолчала, явно собираясь с мыслями, и вдруг широко улыбнулась.

– Сейчас ты будешь смеяться, и очень громко. Комиссия по контакту сделала-таки свой исторический пресс-релиз, от которого мировые СМИ бились в истерике добрые две недели. Но это была не первая их истерика, а вторая. Первую им устроила Элли.

Элли? Нэлл, похолодев, вцепилась руками в подлокотники.

– Помнишь, она собиралась сделать доклад во Флоридском институте моря? Вместе с Наолой и Джереми Смитом? Она его сделала. Оказывается, эти юные придурки под крылышком у Бо Тяня мало того, что расшифровали язык касаток и составили интерактивный словарь того диалекта, которым пользуются касатки группы Наоми Люн. Они написали программу-переводчик, позволяющую людям в буквальном смысле говорить на языке касаток! У них в группе есть молодой самец Ткрч, странный такой тип, чем-то напоминающий нашего Алекса Зевелева, людей любит нежно и бескорыстно. Так вот, он выдавал такие фразы, от которых вся конференция рыдала и плакала. Там, в архиве, отдельная папка есть, так и называется «Ткрч». Послушай, это стоит того!

Нэлл-из-письма снова сделала паузу и мечтательно завела глаза в потолок.

– Шутки шутками, но теперь работает межправительственная комиссия по выработке юридического статуса китообразных. Хотим мы этого или нет, но планету придется делить еще с одним разумным видом. Понятно, что разум у них так себе, на уровне шимпанзе или немного выше, но раз уж высшие приматы у нас пользуются ограниченными правами, то касаткам сам Бог велел.

Самое смешное, что дело сдвинулось с мертвой точки только после пресс-релиза Комиссии по контакту. До этого народ больше ржал и состязался в остроумии, а вот потом всем резко стало не до смеха. Одно дело смотреть на ситуацию сверху вниз и ощущать себя полным хозяином положения, а другое… ну, сама понимаешь. Осознать, что хозяином является кто-то другой. Китобойное лобби заткнули в пару дней, просто как по волшебству, хотя патрон и щупальцем не шевельнул в этом направлении. Видимо, правительства решили перестраховаться и продемонстрировать ему как можно больше вежливости и терпимости – чисто на всякий случай.

Она задумчиво провела рукой по коротко стриженой голове и снова села, приблизив лицо к визору.

– Ну, что тебе еще рассказать. Гавила получил Нобелевку, как и ожидалось. Альварес – помнишь такого? – теперь с ног до головы в шоколаде: ему дают столько денег, сколько он попросит, причем сразу умножив на два. Ведь, фактически, его группа еще год назад вплотную подошла к созданию коннектора, по крайней мере, к той его части, что работает на вход. Понятно, что Темная комната со всем оборудованием четыре этажа занимает, но если вспомнить, какими были первые компьютеры… – и Нэлл-оригинал рассеянно улыбнулась. – Про статью о строении Четырнадцатой Точки никто и не вспоминает, хотя, я чувствую, рано или поздно придется к ней вернуться. Зато пару недель назад Агентство выложило в открытый доступ наш первый перевод, посвященный системе Барнарда. Говорят – я сама не проверяла, но Мэри Митчелл верю на слово – что трое суток туда было вообще не пробиться, все лежало вглухую.

Вот так мы и живем – скорее хорошо, чем плохо, а вообще по-всякому. Иногда я тебе завидую, иногда наоборот – счастлива до соплей, что осталась тут. После публикации пресс-релиза Комиссии по контакту премодерацию нашей переписки сняли, так что теперь я болтаю, с кем хочу и о чем хочу. Элли написала мне еще шесть писем – все они, как и мои ответы, в папке «Элли». Не думаю, что в будущем мы с ней будем слишком часто друг с другом списываться, но, по крайней мере, она знает, что я ее люблю и всегда готова ее выслушать. В общем, держись, и удачи тебе!

Нэлл-из-письма еще несколько секунд смотрела на визор, будто пыталась взглядом дотянуться за сотню лет и тридцать парсек, а потом письмо закончилось, и зрительное поле опустело.