Текст книги "Юнона (СИ)"

Автор книги: Виктория Воробьева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)

– Ну, просто серенада Лунной долины, – пробормотал он.

– Хочешь поговорить? – опять повторил голос. – Тебе не больно от моей лампы?

Алекс, выбрался из ложемента, опустился на колени рядом со стоковым воздуховодом и громко спросил:

– А ты не будешь нападать на меня?

– А ты не будешь нападать на меня? – тут же откликнулся голос.

– Это такое «да»?

– Это такое «да»?

Зевелев встал на ноги и снова подошел к ложементу.

– На редкость упорный тип, – посмеиваясь, сказал он.

– Хочешь поговорить? Тебе не больно от моей лампы? – снова произнес голос.

Алекс картинно завел глаза к потолку.

– А ты не будешь нападать на меня? – продолжал голос. – Это такое «да»?

– Если честно, я в растерянности, дорогие коллеги, – сказал Зевелев, откидываясь в ложементе и прикрывая глаза. – Не знаю, как поступить. С одной стороны, наш общий друг уже полчаса ноет, рвется общаться, с другой – он здорово напугал меня вчера своей атакой. Не думаю, что я интересую его в качестве пищи, но…

Алекс замолчал, и в наступившей тишине снова прозвучало:

– Хочешь поговорить? Тебе не больно от моей лампы?

И, через паузу:

– А ты не будешь нападать на меня? Это такое «да»?

Алекс снова нервно расхохотался.

– Ну, хорошо. Хорошо! – громко сказал он, наконец. – Ты меня уговорил.

– Ну, хорошо. Хорошо! Ты меня уговорил, – тут же его голосом отозвался Си-О.

Алекс открыл глаза и посмотрел на визор.

– Возможно, я совершаю ошибку, – глубоко вздохнув, произнес он, – но сказав А, надо говорить и Б, не так ли?

И он протянул руку к инфракрасной лампе, стоящей на полочке рядом с бутылкой Клейна.

Последняя видеозапись началась через пять минут после того, как закончилась предыдущая. Алекс, уже в очках, стоял посреди каюты и смотрел, как из стокового воздуховода одна за другой по-змеиному выскальзывают гибкие черные ленты.

– Но предупреждаю, солнце мое, – сказал он. – Еще одна атака – и больше я на твои уговоры не куплюсь.

– Но предупреждаю, солнце мое. Еще одна атака – и больше я на твои уговоры не куплюсь, – как обычно, его голосом отозвался Си-О.

Ленты (или змеи?) текли и текли, расходились в разные стороны, скользили по стенам, по потолку, тянулись друг к другу через всю каюту. Их было много, гораздо больше, чем в прошлую ночь. Нэлл смотрела, как завороженная, как некоторые из них стекаются к ложементу и собираются там в уже знакомый нейроноподобный ком, а другие вытягиваются в нити и переплетаются в некое подобие сети, отрезающей Алексу путь к двери.

– Си-О, – сказал Алекс спустя несколько минут, и голос его дрогнул. – Ты что, решил меня не выпускать отсюда?

– Хочешь поговорить? – неожиданно отозвался «нейрон».

Алекс еще раз оглянулся. Сеть между ним и дверью была явной и недвусмысленной.

– Мы так не договаривались, – пробормотал он.

– Хочешь поговорить? – повторил Си-О.

Алекс глубоко вздохнул. Нэлл подумала, что он неплохо держится. Она бы на его месте уже давно верещала бы от ужаса.

– Да, хочу. Давай поговорим, – наконец, сказал он.

– Да, хочу. Давай поговорим, – отозвался голос, и в ту же секунду угольный «нейрон» плавно скользнул к Алексу.

Это случилось за долю секунды – Алекс отшатнулся назад, вскидывая руку в бесполезном защитном жесте, черный ком налетел на его раскрытую ладонь, поглотил ее, как капля воды поглощает песчинку, и разом остановился.

– Чего ты хочешь? – мягко спросил Си-О.

– Хороший вопрос, – выдавил Алекс. – А ты?

Нэлл не видела выражения его лица, скрытого очками, видела только плотно сжатые губы.

– Тебе не больно от моей лампы?

Губы искривились, и Нэлл подумала, что Алекс сейчас снова истерически заржет.

– Нет, мне не больно, – сказал Зевелев. – Ты очень приятный на ощупь.

«Нейрон» стек с его ладони, отпуская ее, и Алекс поднес руку к очкам. Никаких явных повреждений на ней не было.

– И что дальше? – спросил Алекс, пошевелив пальцами.

– И что дальше? – эхом отозвался «нейрон».

Он выпустил из себя щупальце, раскрывшееся на конце маленькой Коммуникационной Щеткой, и потянулся им к Алексу, явно стремясь дотронуться до его лба.

– Не надо, – сказал Алекс, отводя голову назад.

– Нет, мне не больно. Ты очень приятный на ощупь, – невпопад сообщил Си-О.

– Я тебе верю. Но все равно не надо.

– Хочешь поговорить?

– Мы можем говорить словами. У тебя уже неплохо получается.

– Хочешь поговорить? – гнул свое «нейрон».

Алекс глубоко вздохнул.

– Я не знаю. Дай мне подумать.

«Нейрон» втянул в себя Коммуникационную Щетку и повис в полуметре от Алекса, почти не шевелясь. Но там, за спиной у Алекса, движение продолжалось. Нэлл увидела, что на одной из толстых нитей-щупалец проклюнулся и вытянулся отросток, заканчивающийся чем-то вроде маленького бутона с шипом на конце.

– Си-О, послушай меня, – наконец, медленно сказал Алекс. – Я знаю, мы виноваты перед тобой. Мы взяли твою вещь и не смогли ее вовремя отдать. Но ты ее сам забрал, так что теперь мы в расчете, верно? Уходи со станции. Не пугай нас больше. Давай разговаривать словами. У нас получится. У нас уже почти получается.

– Не надо, – ответил тот.

И в следующее мгновение черные нити, сетью затянувшие каюту, сжались вокруг Алекса, как ладонь сжимается в кулак. Углеродные щупальца змеями оплели его руки и ноги, захлестнули шею, и он, рванувшись вперед, грохнулся бы лицом вниз, если бы они не смягчили падение. Очки отлетели к стене.

– Что ты делаешь? – заорал он, и неизвестно, чего было больше в его вопле – ужаса или ярости.

– Си-О, ты что, решил меня не выпускать отсюда? – отозвался тот.

– И что дальше? – прорычал Зевелев. – Убьешь меня?

– Не надо.

Нэлл с содроганием смотрела, как его побелевшие пальцы вцепились в пол, как он безнадежно пытается стряхнуть с себя опутавшую его живую сеть.

– Ты очень приятный на ощупь, – сообщил Си-О, и теперь это прозвучало как гнусное издевательство.

Алекс ответил какими-то бешеными русскими ругательствами.

Отросток с шипастым бутоном плавно скользнул к его затылку. Еще секунда – и бутон раскрылся в странное подобие цветка – острая игла в окружении венчика длинных тонких нитей. Нэлл поняла, что сейчас произойдет, и больно укусила себя за пальцы.

А потом черный цветок мягко приник к его затылку, и Алекс заорал, вцепившись в пол побелевшими пальцами. Вниз по его шее потекли крупные капли темной крови, одна за другой, а потом они слились в тонкие непрерывные струйки.

Нэлл зажмурилась, не в силах смотреть на агонию Алекса. Его крик рвал ее уши, раскаленным гвоздем ввинчивался в мозг, но сорвать с себя шлем и не слушать она почему-то тоже не могла. И лишь когда его вопль утих, Нэлл смогла судорожно вдохнуть воздух в легкие и разлепить зажмуренные глаза.

Алекс так и лежал на полу лицом вниз, опутанный черными щупальцами Си-О, и на затылке у него еле заметно копошился жалящий цветок. Но его пальцы больше не скребли по полу, глаза были открыты, а на лице появилось удивленное выражение.

А потом он глубоко вздохнул и улыбнулся.

– Сукин ты сын, – пробормотал уже без всякой злобы.

Нэлл смотрела на Алекса, не веря своим глазам. Он явно расслабился, и его лицо стало мягким и мечтательным, как у засыпающего ребенка. Жалящий цветок не шевелился, но Нэлл чудилось в нем какое-то непрерывное движение, как течение воды в ручье. Или это была иллюзия, просто потому, что она знала ответ? Знала, что тончайшие углеродные нити, ветвясь, пронизывают мозг Алекса, опутывая его изнутри так же, как черные щупальца опутали его снаружи?

Прошло еще минут десять, прежде чем углеродная сеть шевельнулась и разом распалась на десятки змееподобных фрагментов. Черные нити соскользнули со стен и потолка, черные капли-змеи стекли с неподвижного тела Алекса. Несколько секунд – и каюта опустела. Нэлл, оцепенев, все смотрела и смотрела на Зевелева и черную розетку у него на затылке, но больше так ничего и не произошло.

К обеду пришло сообщение с Земли, помеченное крайней степенью важности.

Включив его, Нэлл снова оказалась в «жемчужной комнате» Нью-Йорского офиса Северно-Атлантического космического агентства. Напротив нее стоял Фрэнк Руперт, и вид у него был такой, будто он уже третьи сутки не спит.

– Приветствую вас, дорогие коллеги, – сказал он, напряженно вглядываясь в камеру воспаленными глазами. – Позвольте мне, прежде всего, выразить вам свое восхищение и благодарность. За ваше мужество, самоотверженность и взвешенный, разумный подход к той беспрецедентно сложной ситуации, в которой вы оказались. Мы находимся сейчас в исключительно сложных обстоятельствах, и именно от ваших действий, возможно, зависит будущее нашей цивилизации.

Он глубоко вздохнул.

– Я связался с Гурьевым, Накамурой и Джотсаной Кхан. Мы создаем Комиссию по контакту, она тщательно изучит присланные вами материалы. Пока ситуация не прояснилась, вы должны вести себя крайне осторожно. Не проявлять агрессию там, где ее можно избежать. Не проявлять инициативу и не пытаться вступать в контакт самим. И еще. Никто, повторяю – никто не должен знать о происшедшем с Алексеем Зевелевым. Мы сейчас сидим даже не на пороховой бочке, а на атомной бомбе. Если происходящее на станции и особенно то, что случилось с Зевелевым, станет достоянием широкой общественности, мы получим массовую панику со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Я хочу вас честно предупредить, что весь информационный поток со станции, включая личную переписку, контролируется правительством. Цена утечки информации слишком велика, чтобы мы могли рисковать. Прошу вас отнестись к этому с пониманием.

Я еще раз призываю вас к мудрости, осторожности и терпению. Волею судеб вы сейчас – дипломатический корпус, представители Земли. Прошу вас помнить об этом.

– Подопытные кролики, хотел ты сказать, – буркнула Нэлл. – Даже дважды подопытные кролики.

Она закрыла письмо и рассеянно уставилась в стену. На душе было препакостно. Тошнотворный иррациональный страх вытягивал из нее силы, завязывал нервы в узел. Она даже не смогла заставить себя работать, хотя работа обычно приводила ее в правильное расположение духа. Что происходит с Алексом, что он сейчас чувствует? И не ждет ли их всех то же самое?

В наушнике звякнуло, и Нэлл подпрыгнула от неожиданности.

– Нэлли, ты как? – спросил Том.

– Трясусь, как кроличий хвост, – мрачно ответила она.

– Я тоже, – признался он. – Письмо Руперта видела?

– Угу.

– Давай сходим, пообедаем.

– Думаешь, надо?

– Надо. Я тебя жду.

Есть не хотелось, но ради того, чтобы посидеть рядом с Томом, можно было что-нибудь и запихнуть в себя.

В кают-компании вкусно пахло жареной рыбой. Линда, Мелисса и Марика сидели за одним столиком и что-то негромко обсуждали, сдвинув головы. Макс с Дэном сидели поодаль, их виртуальные шлемы были откинуты на спины. Макс выглядел совсем больным.

– Приветствую вас, господа дипломаты, – бледно улыбнулся Дэн, когда они с Томом подсели к ним за столик.

– Да, Руперт изо всех сил постарался подсластить пилюлю, – согласился Том, открывая свой контейнер.

– Если выжать из его послания всю воду, в сухом остатке останется только премодерация наших писем, – проворчала Нэлл.

– Не только, – возразил Дэн. – Еще из его послания следует, что президент пока еще держит под контролем своих генералов и сам не стремится поиграть в войну.

Макс сидел, не отрывая взгляда от своей тарелки. Нэлл заметила, что под глазами у него лежат темные круги, а ногти совсем покраснели от нитевидных.

– Кстати, вы слышали новость? – спросил Том. – Старт «Луча» отложен на неопределенный срок.

Дэн кивнул.

– Я думаю, к нам вообще больше никто не прилетит, кроме беспилотников, – сказал он. – По крайней мере, в ближайшие полгода-год.

– Ты большой оптимист, – буркнул Том.

Они замолчали. Нэлл ковырялась в своей тарелке и вяло думала, что полгода или год – это целая геологическая эпоха, эон, срок, такой неправдоподобно большой, что о нем даже думать странно. Тут вечером, ложась спать, не знаешь, проснешься ли утром… да и утром непонятно, доживешь ли до вечера.

– Как он? – осторожно спросила она, бросив быстрый взгляд на Макса.

– Кто именно? – холодно спросил тот.

– Алекс.

– Алекс? Алекс мертв.

Ее обдало обжигающим холодом, но прежде, чем она успела открыть рот и спросить, когда это произошло, Том сказал:

– Да ладно, Макс. Не распространяй дезинформацию. С Алексом все по-старому. Тело в медицинской капсуле, душа… неизвестно где.

– В гостях, – ввернул Дэн.

– Вы что, всерьез считаете то, что лежит в капсуле, Алексом? – тихо, яростно спросил Макс. – Это же кукла, пустая оболочка, чучело. То, что получается из человека, если из него высосать личность.

– Перестань! – резко ответил Том. – У тебя нет никаких оснований так утверждать. Его мозг жив и работает, и личность из него никто не высасывал. Линда говорит, на томограмме нет никаких следов органического поражения...

– Я знаю, что говорит Линда! – не менее резко ответил Макс. Нэлл заметила, что биологини прервали свой разговор и навострили уши. – Что весь его мозг прошит этой дрянью!

– И что? – быстро спросила Нэлл.

– Коллеги, хватит сраться, – хмуро заявила Линда. – Особенно из-за моих слов.

Все обернулись к ней.

– Его мозг действительно работает, – нехотя сказала она, – так что пустой оболочкой Алекса не назовешь. Но вот что находится в этой оболочке, пока непонятно.

Она помолчала, явно подбирая слова.

– Если углеродные нити действительно подходят к каждому нейрону и могут снимать полную карту возбуждения и торможения мозга – а я этого не утверждаю, у меня обычный томограф, а не «Темная комната» Альвареса, – то Углеродный Объект имеет в своем распоряжении полное отражение личности Алекса. Если эти нити могут сами подавать сигналы на вход, например, в первичную зрительную или слуховую кору, то Си-О может создать вокруг Алекса любую виртуальную реальность. И наконец, если эти нити могут возбуждать или тормозить любые нейроны его мозга по своему вкусу, он может сделать что угодно из самого Алекса. Любые ощущения, любые эмоции, любую память…

Линда глубоко вздохнула и сделала большой глоток из своего стакана.

– Это если Си-О умеет все это делать, – пробормотал Дэн.

– Он умеет, – ответила Линда.

Они переглянулись.

– Почему ты так думаешь? – спросила Нэлл.

Линда сумрачно посмотрела на нее.

– Потому что я весь день сегодня занимаюсь только Алексом. Потому что я вижу карту активности его мозга. Она не хаотична. Она… – Линда опять на минуту задумалась. – Она выглядит так, будто вокруг него и с ним происходит что-то осмысленное. Он что-то видит, что-то чувствует, о чем-то думает. Только не спрашивайте меня, что именно!

– Но ему не плохо? Не больно? – спросила Мелисса. – Он не страдает?

Линда внимательно посмотрела на нее.

– Нет, – ответила она. – Ему хорошо.

После обеда Нэлл все-таки заставила себя сесть за статью – больше ради организации собственного времени, чем ради конкретного результата. Параллельно она рассеянно прислушивалась к общей болтовне в «кейки». Разговор то почти умолкал, сводясь к редким репликам, то разгорался снова.

– Ребята, а нет ли у кого-нибудь хорошего спектрографа инфракрасного диапазона? – спросила вдруг Марика, и Нэлл навострила уши.

– У меня есть отличный спектрограф инфракрасного диапазона, но он в «Кракене», – откликнулась она.

– А здесь, в жилом кольце?

– А зачем тебе?

– Так, идея появилась, – туманно ответила та.

– У нас есть куча отличных спектрографов, но все они на оси, – отозвался Том.

– Плохо, – сказала Марика и умолкла.

Несколько минут прошло в молчании, потом Том спросил:

– А что за идея?

– Идея на три гнилых помидора, и раз нет спектрографа, то и нет смысла ее обсуждать.

– Ладно тебе, колись, – сказала Нэлл.

Марика вздохнула.

– Я подумала: эта углеродная заплатка на затылке у Алекса – наверняка приемник-передатчик. Что, если нам найти канал связи, подключиться к нему и поискать соответствие между информационным потоком и текущими томограммами Алекса?

Линда фыркнула.

– У нас уже есть два послания, адресованных лично нам. Мы их расшифровали? И при этом ты надеешься расшифровать информационный поток, вовсе нам не предназначенный?

– Я же сказала, идея на три гнилых помидора, – вздохнула Марика.

Они опять умолкли.

– Вообще, мысль поискать канал мне нравится, – задумчиво выдал Том спустя пару минут.

– Чтобы перекрыть его?

– Ну, например. Может, это освободит Алекса.

– Или убьет его, – подала голос Линда.

Нэлл встрепенулась. Действительно, какая простая и изящная идея! Почему она не пришла им в голову раньше?

– Ерунда! – решительно заявила она. – Как это может его убить? Он просто перестанет видеть сны, наведенные Углеродным Объектом. И проснется, наконец.

– Или не проснется, – ответила Линда.

– Почему ты так думаешь?

– Потому что он по-прежнему не реагирует на внешние раздражители.

Нэлл с досадой умолкла. Пространство возможных решений выглядело минным полем, где каждый неверный шаг мог оказаться для Алекса роковым. Но ничего не делать – тоже было неверным решением. Сколько он сможет так пролежать? Неделю? Месяц? А что потом?

– Меня еще одна мысль занимает, – сообщил Дэн Венфорд. – О материале заплатки. Вы заметили? Она явно не боится яркого света.

– Молчи, Дэн, – вздохнула Марика.

– Может, имеет смысл поставить у стоковых воздуховодов датчики движения? Чисто на всякий случай.

– Если на всякий случай, то датчики движения надо ставить на все воздуховоды, – заметил Том.

– И на кран в ванной, – добавила Марика. – И на унитаз.

– Не смешно, – буркнула Линда.

Нэлл сверлила взглядом свой последний абзац и чувствовала, как желудок сжимается ледяным узлом. Если Си-О сможет устранить фоточувствительность углеродных капель, они оказываются полностью беззащитны. Никакого другого оружия у них нет… разве что придумать что-то вроде огнемета? Но эта идея была настолько нелепа, что она даже не стала ее толком обдумывать.

С коротким звяканьем в почту упало письмо, и, зайдя во входящие, Нэлл обнаружила там короткую записку от Майкла Бейкера.

– Завтра в три утра начнутся расчеты в «Метасфере» по нашей теме, – говорил он. – Я договорился с Оукли, чтобы они скидывали нам и предварительные результаты тоже. Официальный релиз – через две недели. Я буду держать тебя в курсе, Нэлл.

– Прости, босс, – буркнула она, – но нам тут совершенно не до этого.

В ту ночь дежурил Том, и Нэлл, засыпая, слушала тихие уютные шорохи, всегда создаваемые человеком, работающим в ложементе. Присутствие капитана создавало блаженное чувство защищенности – и Нэлл крепко уснула, ни о чем не тревожась.

Проснулась она среди ночи от громкого восклицания Тома.

– И что она делает? – резко спросил он.

Нэлл приподнялась на локте и вгляделась в его напряженную фигуру. Несколько секунд было тихо.

– Не позволяй ей к тебе приближаться! Включи визор и беги оттуда! – приказал он кому-то и одним движением выскочил из ложемента.

– Что?! – крикнула Нэлл.

Том повернул к ней лицо в шлеме.

– Похоже, Си-О навестил Марику.

Она похолодела.

– Как Алекса?..

– Нет. На этот раз он придумал кое-что новенькое.

– Черт подери, Том!!!

– Нэлли. Я сам еще ни черта не понял. Марика сказала, что к ней пришла углеродная крыса. Ходит по полу. Пока не нападает и форму не меняет, но… сама понимаешь.

Он пошевелил пальцами, явно что-то делая в рабочем пространстве, и сказал:

– Вот, посмотри.

Нэлл выскочила из кровати и схватила виртуальный шлем. Посередине зрительного поля лежала ссылка на потоковое видео с визора Марики.

Каюта была ярко освещена. Биолог сидела на кровати, поджав под себя босые ноги, а по полу ходила и деловито все обнюхивала крупная угольно-черная крыса.

– Марика, сосредоточься! – сказал Том. – Сейчас она подойдет к ложементу, и я открою дверь. Прыгай и беги!

Та подняла к камере побледневшее лицо.

– Хорошо.

Но крыса не пошла к ложементу и не дала Марике улизнуть. Покрутившись по полу, она вернулась к кровати, привстала на задние лапы и, шевеля усами, с явным интересом уставилась на женщину.

– Беги! – крикнул Том.

Но Марика смотрела на крысу, как завороженная.

– Беги, пока она не прыгнула! – заорал Том.

В ту же секунду Нэлл поняла, что крыса и правда собирается прыгать. Она нетерпеливо потопталась около кровати, несколько раз то опускаясь на все четыре лапы, то поднимаясь на задние, вытянулась в струнку, потом сжалась на полу в комок. И когда она, наконец, прыгнула – Том с бешеными ругательствами вывалился в коридор.

Нэлл, забыв дышать, смотрела, как черный псевдозверь деловито забирается на колени к Марике и устраивается там. Она не понимала, почему та сидит неподвижно, почему не вскакивает, не стряхивает с себя углеродную тварь, не бежит к двери. Несколько секунд Марика молча смотрела на крысу, а потом – Нэлл не поверила своим глазам – опустила руку и осторожно погладила ее по бархатно-черной спине. А потом еще раз. И еще.

Крыса замерла, чуть выгнув спину. Марика то гладила ее, то почесывала за ухом, то снова гладила – с каждым разом все увереннее и непринужденнее. Зверюга растеклась у нее на коленях, прикрыв круглые блестящие глазки и иногда встряхивая ушами, всей своей позой выражая блаженство. А потом дверь распахнулась, и в каюту ворвался Том.

Крыса в одно мгновение взлетела Марике на плечо. Том шагнул к ним, протянул руку – но Марика гаркнула: «Стой!», и он остановился, будто налетел на стену. Крыса напружинено замерла у Марики на плече, Том застыл посреди комнаты.

– Не кричи и не делай резких движений, – негромко сказала Марика.

– Не позволяй ей приближаться к твоей голове, – почти прошептал Том.

– Магда, – тихо и очень ласково сказала Марика. – Магда, девочка моя.

Она медленно протянула руку к плечу, дала крысе понюхать свои пальцы, потом осторожно взяла ее в руки. Крыса беспокойно завертелась у нее в ладонях, не сводя глаз с Тома. Марика поднесла ее к лицу, вгляделась в выпуклые черные глазки. Потом бережно опустила ее на пол – и та мигом шмыгнула под кровать.

Том шумно выдохнул воздух.

– Марика, черт подери! – с чувством сказал он. – Ты захотела лечь в соседнюю капсулу с Алексом?

– Ты ее напугал, – с упреком отозвалась Марика.

– Да неужели! А мне показалось, что это она нас напугала.

Марика глубоко вздохнула и заглянула под кровать.

– Ушла, – пробормотала она.

Том шагнул к ней и сильно встряхнул ее за плечи.

– Марика, проснись! – резко сказал он. – Это не твоя крыса! Это в лучшем случае ее углеродная имитация!

– Да знаю я, успокойся, – ответила та. – Зубы черные, глаза тоже. Ушки непрозрачные. Живот прохладный. Шерстка… не знаю, как это описать, но тоже отличается.

Она встала с кровати, зашла в санузел, и Нэлл услышала шум льющейся воды. Том наклонился и тоже заглянул под кровать – точнее, очень внимательно осмотрел все, что там было. Через минуту Марика вернулась – умытая, с влажными волосами надо лбом.

Том живо повернулся к ней.

– Марика, давай договоримся, – сказал он. – Больше никакой самодеятельности. Если ты видишь любое углеродное существо – каплю, крысу, человека, кого угодно – ты зовешь дежурного и немедленно убегаешь.

– И долго мы будем так бегать? – не глядя на него, ответила та.

– Сколько сможем.

– Тебе не кажется, что это тупиковый путь?

– У нас есть альтернатива?

– Да, есть, – сказала Марика. – Договориться. Понять друг друга.

– Алекс уже попытался договориться.

– Что ж, возможно, у него получилось.

Они с вызовом посмотрели друг на друга.

– Нет, – возразил Том. – У него не получилось. Все, что понял Си-О, он понял в одностороннем порядке.

– Она лизала мне руки, – совсем тихо сказала Марика. – Это демонстрация любви и доверия…

– И что? – повысил голос Том. – С Алексом он тоже долго разговаривал, а закончилось все иглой в затылок.

– Что ж, чему быть, того не миновать, – с горькой усмешкой отозвалась та. – Если ты заметил, они больше не боятся света.

– Да, я заметил, – ответил Том. – Но мы еще придумаем, как с этим бороться.

– Я не понимаю, – проговорила Мелисса, нервно разминая длинные тонкие пальцы. – Почему эти существа раньше боялись света, а теперь не боятся?

– Никто не понимает, – отозвался Дэн.

– Наш общий друг – он вроде как разумный, – ответил Том. – А может, и сверхразумный, кто его знает. Поэтому наше общение происходит в режиме шахматной партии. Он что-то придумал – мы в ответ что-то придумали – потом опять он – потом опять мы...

– Только играют нами, – буркнула Линда.

– Ну да, – согласился Том.

Они сидели в кают-компании и завтракали, точнее, делали вид, что завтракают. Все уже было съедено и выпито, но никто не расходился. Видео с углеродной крысой уже три часа как было отправлено на Землю вместе с подробным отчетом о ночном происшествии, но ответа пока не было.

– Миссис Сэджворт, а Вы что скажете? – хмуро спросил Макс. – Вы же занимались углеродными наноструктурами.

Нэлл подняла глаза от тарелки. Оказывается, все выжидательно смотрели на нее.

– Если бы я занималась углеродными наноструктурами на уровне Си-О, нам бы не потребовались двухнедельные расчеты в Метасфере, – ответила она. – Я не знаю, что изменилось. Могу лишь предположить.

– Предположите.

– Си-О надо, чтобы рыхлая углеродная поверхность не вступала в реакцию с кислородом. Это можно сделать, покрыв поверхность инертной пленкой. Например, графеновой. Несколько сотен слоев графена, уложенных в гибкие чешуйки – и пожалуйста, то, что под ними, будет надежно укрыто от контакта с атмосферой.

– Значит, тонкая графитовая оболочка, – пробормотал Макс. – И как ее можно разрушить?

– Огнем, – пожала плечами она.

Все переглянулись.

– Мда… А других идей нет? – спросила Линда.

– У меня нет, – ответила Нэлл.

Они замолчали.

– Если эти существа мягкие, может, они испугаются обычного холодного оружия? – через пару минут выдал Дэн. – Ножа, сабли, вилки поострее и подлиннее?

– Что-то я сомневаюсь, – ответил Том. – Помните видео с Алексом? Они не просто мягкие, они квазижидкие. Углеродная капля налетела Алексу на руку, а потом слезла с нее, и с ней ничего не случилось. Ну, налетит она на твой нож…

Они опять замолчали.

– А если к вилке прибавить высокое напряжение? – спросила Линда. – Сделать что-то вроде шокера? Втыкаешь вилку, и – шесть киловольт?

Макс посмотрел на нее с интересом.

– Слегка модифицировать сварочный аппарат? – спросил он и повернулся к другим бортинженерам. – Что скажете, коллеги?

– Их только четыре штуки, – сказал Том. – И они весят по восемь килограммов.

– Тяжелая артиллерия, – усмехнулся Дэн.

– Дамам можно вручить по ультразвуковому резаку, – продолжил Макс. – Даже если это не уничтожит углеродных тварей, то отпугнет – это точно.

– Очень опасно, – возразил Том. – Если не умеешь с ними работать, то скорее себе руку отрежешь или мозги в кашу превратишь.

Макс поджал губы и откинулся на стуле.

– Любое оружие опасно, – буркнул он.

Нэлл рассеянно прислушивалась к разговору, чувствуя – нет, не бессилие, а какой-то цепенящий пофигизм. Что бы они ни придумали, это ненадолго. День, два – и Си-О придумает что-нибудь в ответ. Том прав – он просто играет с ними. Прощупывает границы их изобретательности. А потом, когда у них уже не будет ответных идей? Что будет потом?

Через час после завтрака Том пришел к Нэлл с небольшим пластиковым контейнером в руках.

– Что-то Гринберг начинает пугать меня своим энтузиазмом, – сообщил он. – Я решил, я лучше сам тебе все покажу.

Нэлл оторвалась от статьи, откинула виртуальный шлем на спину и выбралась из ложемента.

Том открыл контейнер и достал из него портативный ультразвуковой резак.

– Никогда с таким не работала? – спросил он.

– Нет, – ответила Нэлл. – Но видела, как работают другие.

Она аккуратно надела на запястье тяжелый браслет-манжету, стараясь сделать так, чтобы раструб ультразвукового сопла лег поверх ладони как продолжение ее указательного и среднего пальцев. Том одобрительно кивнул.

– Отлично. Теперь входи в его рабочее пространство. Я кинул тебе ссылку.

Нэлл снова опустила на лицо виртуальный шлем и активировала программу резака. Его рабочее пространство выглядело копией реальности – будто она смотрела на мир сквозь тонкое прозрачное стекло, лишь манжету опоясала зеленая полоска индикатора, а под пальцами левой руки появилось несколько палитр инструментов. Судя по цвету полоски, манжета была надета правильно.

– Рядом с левой рукой – палитры выбора мощности и рабочих режимов, – подсказал Том. – Начни с крайнего левого, он самый простой.

Нэлл активировала самую левую иконку, и от сопла вперед протянулось вперед прозрачное голубоватое лезвие длиною с карандаш. Еще одна палитра явно отвечала за мощность ультразвукового луча: Нэлл чуть шевельнула пальцем, и «лезвие» вытянулось вперед на полметра.

– Отлично! – сказал Том. – Теперь о безопасности. Желтый ореол показывает ту область пространства, где интенсивность звука опасна для человека. Красная область – рабочая. Включай резак.

Нэлл отвела призрачное лезвие как можно дальше от Тома, развернувшись к центру комнаты, включила звук – и тут же прозрачная голубоватая указка налилась огненным сиянием. В уши плеснул негромкий, но пронзительный писк. Из сопла резака вышло прямое и тонкое красное лезвие, окруженное широким желтым ореолом.

Нэлл шагнула вперед и плавно взмахнула рукой, описав огненным лезвием широкую дугу.

– Да пребудет с тобой сила, Том, – насмешливо сказала она.

– Самый убойный режим – второй справа, – сказал тот. – У него зона поражения достигает семидесяти градусов. Большинство несчастных случаев связано с работой именно в этом режиме. Но уж если на тебя нападут…

Нэлл отключила звук и активировала указанную Томом иконку. Призрачная указка сменилась снопом бледно-голубых прутьев, веером расходящихся от сопла. Даже не активированный, этот режим внушал тревогу.

– Попробуй, – сказал Том.

Нэлл сбросила мощность до минимума, включила звук – и несколько секунд смотрела на желтое пламя, стекающее с сопла над ее указательным и средним пальцами. В пламени раскаленными прутьями горели расходящиеся красные лучи.

– Оружие маньяка, – пробормотала она, выключая резак.

– Все время носить с собой, ложишься спать – класть рядом, – сказал Том и глубоко вздохнул. – Если бы ты знала, как мне не нравится эта затея… но выхода, похоже, нет. Если ты где-нибудь видишь углеродные существа и можешь убежать – беги. Если не можешь, или если они явно атакуют…

Они посмотрели друг на друга.

– А если ко мне придет моя кошка Филлис в углеродном исполнении и, мурлыча, заберется ко мне на колени – мне считать это атакой? – невесело усмехнувшись, спросила Нэлл.

– Если к тебе придет твоя кошка Филлис, то надо, не дожидаясь ее мурлыканья на коленях, быстро взять ноги в руки, а потом позвать меня.

– А ты ее сварочным аппаратом?

Том с досадой отвернулся.

– Не знаю, Нэлли. Вот честно тебе скажу – не знаю.