Текст книги "Юнона (СИ)"

Автор книги: Виктория Воробьева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

Мелисса поперхнулась на полуслове и умолкла. Дэн резко развернулся к вошедшим. На несколько секунд все взгляды скрестились на Алексе – Алексе, который, как ни в чем не бывало, получил контейнер с ужином, с легкой улыбкой кивнул всем и подсел за столик к Марике и Мелиссе.

Том опустился на стул рядом с Нэлл, на секунду накрыв ее ладонь своей.

– Привет, Нэлли, – мягко сказал он. – Ты как, в порядке?

– Да, – она подняла на него глаза и улыбнулась. – Просто у меня есть новость, которую я никак не переварю.

– Расскажешь?

Нэлл кивнула, глядя, как Алекс достает из контейнера глубокую тарелку с чем-то вроде жидкой рисовой каши.

– Элли написала письмо Джону, – сказала она. – Сказала, что через неделю будет в Майами. Согласилась встретиться.

Том подался вперед.

– Отличная новость, Нэлл!

– Джон до сих пор не верит, по-моему. Два года прошло… даже больше.

Она глубоко вздохнула и снова посмотрела на Тома.

– А у тебя как дела? Как твое «Крыло»?

– Нормально. Работает.

– Вид у тебя ужасно уставший.

– А я и правда ужасно устал.

Нэлл положила в контейнер пустую тарелку и снова покосилась на Алекса. Спокойный, собранный, тот молча кушал свою кашу и будто не замечал наэлектризованной атмосферы вокруг себя. Мелисса смотрела на него испуганно, Марика – с явным любопытством. Дэн делал вид, что пьет сок, но выражение его спины тоже было крайне заинтересованное. Одна Линда, казалось, не обращала на Зевелева никакого внимания, вся погруженная в свои невеселые мысли.

– Что-то Гринберга не видно, – заметила Нэлл.

– Он остался в медотсеке, – ответил Том. – По-моему, после ужина Линда опять собиралась им заняться.

– Ты не знаешь, что с ним?

– Что-то с кишечником. Есть не может вторые сутки.

Нэлл вспомнила исхудавшее лицо Макса и глубокие темные тени у него под глазами, и ее кольнуло дурное предчувствие.

Пара минут прошла в молчании. Нэлл по каплям цедила сок, Дэн тоже явно тянул резину, сжимая в руках полупустой стакан. Наконец, Алекс промокнул губы салфеткой, обвел взглядом кают-компанию, вздохнул и сказал:

– Ну что ж, дорогие коллеги, я в вашем полном распоряжении.

– Господин посол? – живо спросил Дэн, обернувшись. – Или?..

– Или, – ответил Зевелев, усмехнувшись краешком рта. – Он прервал контакт.

Мелисса вздохнула с облегчением, но Дэн, как показалось Нэлл, был несколько разочарован.

– А я как раз хотел спросить, как прошли переговоры с Землей.

– Хорошо прошли. Патрон кратко обрисовал геополитическую обстановку, передал спектральные параметры меток защищенных объектов и координаты объектов в Солнечной системе, к которым лучше не приближаться, и заверил комиссию по контакту в полном отсутствии каких-либо планов и намерений в отношении Земли и человечества.

– Агрессивных планов? – уточнил Дэн.

– Любых. Честно скажу – Земля и человечество ему по барабану.

– Тогда что он делает у нас на станции? – сухо спросила Линда.

– Развлекается, – ответил Алекс.

Они переглянулись.

– Тут упоминалась геополитическая обстановка, – сказал Дэн, нервно поерзав на стуле. – Можно о ней немного поподробнее?

Алекс перевел на него взгляд.

– Нам, в определенном смысле, повезло, – задумчиво выдал он. – Мы наткнулись на представителя системообразующей расы в этой части Галактики. Не могу сказать, что они правят всеми остальными – они никем не правят. Но, скажем так, именно они задают законы и форму общественного взаимодействия. И именно их приказы выполняются всеми остальными – в тех редких случаях, когда они вообще что-то приказывают.

Они опять переглянулись.

– Господи, помилуй, – изумленно пробормотала Мелисса. – Ты хочешь сказать, что их много? Что вокруг нас есть другие цивилизации, да еще в таком количестве, что им приходится «общественно взаимодействовать»?

Алекс пожал плечами.

– Ну да. А что тебя удивляет?

– То, что мы их в упор не видим!

– Почему же не видим? Видим, – Зевелев задумчиво покачал в руках полупустой стакан с соком. – Источники сверхузких спектральных линий наблюдаются с середины века, ближайшая станция телепортации уже лет сто занесена в каталоги как один из объектов Пояса Койпера. Мы очень много чего включили в свою картину мира и непринужденно объяснили естественными причинами.

Добрую минуту в кают-компании стояла тишина.

– С трудом отодвинув крышку канализационного люка и высунув нос наружу, крысы внезапно обнаружили себя посреди оживленного города, – наконец, хмыкнула Марика.

– Очень смешно, – буркнула Линда.

– Нет, погоди, – сказал Дэн. – Что-то не сходится. Если в Поясе Койпера есть, как ты говоришь, станция телепортации, то почему вся эта толпа алиенов еще не хлынула к нам? На Землю?

– Потому что Земля – отвратительный гравитационный колодец с агрессивной биосферой и ядовитой кислородной атмосферой, – спокойно ответил Алекс.

– Шутишь? – спросила Мелисса.

– Да какие тут шутки! – воскликнула Марика. – Я уже миллион раз говорила то же самое. Обитаемая планета в тысячу раз хуже для колонизации, чем необитаемая! Когда начинают взаимодействовать две биосферы – получается полная фигня. Посмотри на нас!

Алекс быстро перевел взгляд на Линду, и та поднялась, будто по условному сигналу.

– Ладно, коллеги, нам пора, – решительно заявила она. – Слишком много надо всего сделать.

Зевелев уже был на ногах и убирал посуду в контейнер. Линда шагнула к дверям, обернулась, посмотрела на Марику и сказала:

– Зайди ко мне вечером.

Наверное, это действительно самый лучший вариант, думала Нэлл, возвращаясь по коридору к себе в каюту. Не трогая нас, просто обозначить свое присутствие. Показать, что мы не первые и не главные, но при этом ничем не ограничить нашу свободу (несколько запретных объектов в Солнечной системе – не в счет). Не лезть в наши внутренние дела, но дать понять, что вокруг нас – там, между звезд – есть другие социумы, с которыми еще придется как-то договариваться. Показать, что такой договор возможен. И одновременно – бросить нам вызов своей мощью…

Она вошла в каюту, надела шлем и заглянула в почту – не ответил ли Джон. Новых писем не было, если не считать полученного утром и еще нечитанного письма от Лоры Бриггс. Можно не торопясь почистить зубы, откашляться от очередной порции нитевидных, пригладить расческой краснеющие волосы. Забраться в ложемент, включить Ахилею, закрыть глаза. Отдаться музыке – ясной, хрустальной, уносящей ввысь.

Черт, неужели она снова счастлива?

А ведь когда он уйдет, нам, наверно, его будет не хватать, вдруг подумала Нэлл, не открывая глаз. Будет не хватать этой постоянной опасности, этого драйва, ежеминутной готовности к любым неожиданностям, этого ощущения – рыбы в текущей воде, птицы в воздушном потоке, игры с чужой волей, необозримых горизонтов… Нэлл открыла глаза и посмотрела на свои руки. Этого ей тоже будет не хватать. Прохладного, бархатно-текучего, живого, куда она однажды опустила ладони. Она с силой потерла каждую ладонь костяшками кулака, стирая странное ощущение, и приятное, и тоскливое одновременно, и снова закрыла глаза.

Нежный девичий голос взлетал под высокие своды, звенел в прозрачной синеве. Нэлл снова чувствовала, что падает… а может, летит? Ее будто увлекал неведомый поток – тепла, света и силы. И Нэлл нырнула в него, уже ни о чем не думая.

Она проснулась среди ночи от уже знакомого томительного ощущения в ладонях – сладостного и тоскливого одновременно. Коснувшись сенсора, включила свет и несколько минут разглядывала свои руки – белые и чистые, не считая красной мути нитевидных водорослей в ногтевых пластинках. Потом расстегнула спальник и опустила ноги на пол. Ей надо было что-то сделать, но что? Все вокруг выглядело не вполне реальным – как будто она спала и видела сон.

Ложемент оказался угольно черным – и это почему-то нисколько ее не удивило. Она подошла ближе и несколько минут смотрела на бархатную живую поверхность, покрытую тонкими шевелящимися ворсинками. Потом опустила руку и ласково провела по этой поверхности ладонью, гладя ее, как гладят кошку. Черные волоски тянулись к ее руке, ощупывали ее, щекоча и лаская кожу. Это было совсем не страшно, скорее наоборот – хорошо и правильно, и Нэлл улыбнулась текучей углеродной субстанции, будто старому другу.

– Садись, – произнес голос Алекса.

Она забралась в ложемент и откинула голову в живое, дышащее, прохладное и мягкое. Тонкие щупальца тут же скользнули ей под волосы, оплели голову. Все ее существо наполнилось радостью – как будто она, наконец, отправлялась в путешествие, которого давно ждала. Ложемент был ладонью друга и мобилем одновременно – и Нэлл, полностью расслабившись, закрыла глаза.

Когда она открыла их, было уже утро. Несколько секунд она не могла сообразить, кто она и где находится – но потом самосознание вернулось. Нэлл, как ужаленная, подскочила в ложементе, судорожно осмотрелась – ложемент был серый, ощупала затылок – затылок был целый.

Все-таки сон.

Она вздохнула с облегчением, но через секунду ее снова окатило волной тревоги. Она засыпала в кровати (или нет?), а проснулась в ложементе. Значит, не сон?

Сосредоточиться. Мысленно коснуться мгновения между одним сновидением и другим. Там, в этом зазоре, что-то было. Яркие спрессованные впечатления – о чем? О беззвучном мире, полном красок и запахов. Даже не так – цветозапахов, потому что они были единым целым. Ощущение ветра, дующего прямо сквозь тело. Радость от начала нового этапа. Этапа чего? Это ускользало, таяло, и Нэлл прекратила вглядываться в себя, опасаясь создать у себя ложную память и невольно придумать то, чего не было.

Она зашла в санузел, умылась, придирчиво осмотрела себя в зеркале. Ее отражение посмотрело на нее взглядом сообщницы, потому что Нэлл уже знала, что не пойдет к Линде и не расскажет ей о сегодняшней ночи.

Когда Нэлл вошла в кают-компанию, там никого не было, кроме Дэна Венфорда. Бортинженер допивал свой утренний кофе и казался необычайно задумчивым.

– Привет, – сказала она, подсаживаясь к нему за столик. – Ну, как оно?

Тот поднял на нее глаза.

– Еще не понял.

– Знакомое состояние, – хмыкнула она.

Они помолчали.

– Нэлл, ты играешь в шахматы? – вдруг спросил Дэн.

– Нет, – удивленно ответила она.

– Я тоже давно не играл. Пару лет точно.

Он вздохнул и взял в руки прозрачную фигурку размером с мизинец, которую Нэлл в первый момент не заметила.

– Что это? – спросила она.

Дэн протянул фигурку ей.

– Это пешка, – ответил он.

Нэлл взяла фигурку в руки. Она была идеально прозрачной и неожиданно тяжелой, куда тяжелее, чем ее пальцы ожидали ощутить.

– Это не пластик, – заметила она, поднося пешку к глазам. – И не стекло.

– Я думаю, это алмаз, – сказал Дэн.

Нэлл изумленно посмотрела на него.

– Откуда это у тебя?

– Принес из сегодняшнего сна, – ответил он и снова отхлебнул кофе.

– Из сна?

Тот кивнул.

– Мы играли в шахматы. Я белыми… а черные играли сами за себя. Белые фигуры были прозрачны, черные… были черными. Я проиграл.

– И на что вы играли? – спросила Нэлл, против воли ощущая холодок, стрельнувший по позвоночнику. – Надеюсь, не на твою бессмертную душу?

Дэн улыбнулся.

– На свою бессмертную душу я бы играть не стал. Мы играли просто так.

Нэлл еще крутила в руках алмазную пешку, когда дверь кают-компании снова отворилась, и в зал вошла Марика. На ее плече сидела угольно-черная крыса, очень похожая на ту, что когда-то спугнул с ее колен Том.

– С добрым утром, дорогие коллеги, – весело сказала биолог, подходя к раздаточному лотку и забирая контейнер с завтраком. – Мы с Магдой решили позавтракать.

– Как интересно, – пробормотал Дэн, провожая их взглядом. – Она что – тоже будет есть?

– Не знаю, – ответила Марика. – Заодно и проверим.

Она села на стул и открыла свой контейнер. Псевдокрыса с любопытством повела носом. Усы на ее мордочке заходили туда-сюда. Потом она слезла с плеча Марики ей на руку, а оттуда – на стол. Понюхала овсянку с изюмом, понюхала стакан с горячим кофе. Длинный крысиный хвост напружинено висел в воздухе, не касаясь поверхности стола.

– Может, снимешь ее? – раздраженно поинтересовалась Нэлл. – Мы здесь едим все-таки.

– Напрягает? Извини.

Марика осторожно взяла крысу в руки и опустила ее на пол.

– И давно она у тебя? – спросил Дэн.

Биолог, казалось, задумалась.

– В углеродном исполнении – пару дней, – ответила она. – А так почти год. Когда она была живой, она была подопытной крысой из пятой контрольной группы. Я взяла ее к себе после начала эпидемии. Крысы – социальные животные и очень страдают от одиночества. Я не хотела, чтобы она была одна.

Дэн посмотрел под стол.

– Дитя, не надо глодать мои туфли, – укоризненно произнес он.

У Нэлл появилось ощущение, что эти двое уже созрели для психушки.

– Марика, – тихо сказала она. – Ты ведь понимаешь, что это не Магда.

Та подняла на нее глаза.

– Это Магда, – спокойно возразила она. – Просто она не захотела возвращаться.

– Куда возвращаться?

– В себя. В свое тело. Ей было слишком хорошо с ним.

– О чем ты вообще говоришь?

Марика кушала, рассеянно следя за черной фигуркой, шныряющей по полу.

– Первое слияние Си-О здесь, на Юноне, было не с Алексом, – объяснила она после паузы. – Оно было с Магдой. Он предложил ей уютную темную норку, и она вошла туда, ничего не боясь. Она всегда была дружелюбной, любопытной и смелой.

– Но ведь крысы не разумны, – растерянно проговорила Нэлл.

Марика пожала плечами.

– С точки зрения Си-О мы тоже не разумны.

– Почему ты так думаешь?

– Непрозрачны сами для себя, не можем создавать Слепки, слишком подвержены инстинктам.

– Ты с ним разговаривала?

– И не один раз.

Нэлл посмотрела на нее с изумлением.

– И как, если не секрет? – небрежно спросил Дэн.

Марика пристально посмотрела ему в глаза.

– Именно так, как ты подумал, – ответила она.

Дверь снова открылась, и в следующую секунду что-то черное стремительно метнулось к ним через весь зал. Нэлл даже не успела толком испугаться, как углеродная крыса мигом вскарабкалась по ноге к Марике на колени и ловко залезла к ней в рукав куртки.

– Я не понял, что происходит, – медленно сказал Том, по-прежнему стоя в дверях.

– С добрым утром, Том, – отозвалась Марика. – Бери завтрак и садись к нам. Ты же не боишься крыс? Это крысы тебя боятся, правда, девочка моя?

Из ее рукава на секунду высунулась черная мордочка и тут же всунулась обратно.

Том перевел взгляд на Нэлл, потом на Дэна. Нэлл улыбнулась ему, но взгляд Тома оставался тяжелым. Он подошел к раздаточному лотку, взял контейнер с завтраком и сел за стол, не сводя с шевелящегося рукава пристального взгляда.

Марика вздохнула.

– Объясняю еще раз. Это Магда, моя крыса. Тело у нее теперь другое, но душа осталась прежней. Так что не надо делать вид, что я прячу под курткой гремучую змею, Том. Расслабься. Все хорошо.

– Знаешь, я предпочел бы гремучую змею, – спокойно возразил тот.

– Это потому, что ты любишь все контролировать, – отозвалась биолог. – Потому что гремучая змея тупа и предсказуема. А с ним ты уже ничего не контролируешь и контролировать не можешь. Вот я и говорю – расслабься, капитан. Тренируй свой дзен.

Том испытующе посмотрел на нее.

– Ты, я вижу, уже расслабилась.

– Да, я уже расслабилась. И прекрасно себя чувствую.

Дэн молча взял со стола алмазную пешку и сунул ее в карман. Аккуратно убрал пустую посуду в контейнер, поднялся на ноги.

– Пойду-ка я поработаю, – сказал он в пространство.

Том, недобро прищурившись, посмотрел ему вслед.

Нэлл вернулась к себе в самых растрепанных чувствах. Из кают-компании она попросту сбежала, сославшись на срочную работу, хотя никакой срочной работы у нее не было. Ей мучительно хотелось самым подробнейшим образом расспросить Марику, впиться в нее клещом, вытянуть все подробности – и одновременно она чувствовала, что в ее жадном интересе есть что-то неправильное и болезненное. И Том… Черт, она впервые была не рада его видеть. Вот что б ему было не поспать еще полчасика? Нэлл вспоминала его жесткое лицо, его тяжелый испытующий взгляд и понимала, что не хочет и не может ему ничего рассказывать. И это тоже было неправильно.

Промаявшись минут двадцать, Нэлл отправила Марике отложенное сообщение: «Стукнись ко мне, когда будет свободная минута, хорошо?» Марика была «очень занята» и ничего не ответила. Можно было бы написать письмо Мэри Митчелл, но чертова правительственная цензура все перечеркивала. Еще был Алекс Зевелев… но его Нэлл почему-то опасалась трогать. Возможно, потому, что вчера вечером он разговаривал с ними явно нехотя… а еще потому, что в медотсеке лежал Макс Гринберг, которому становилось хуже с каждым днем.

Когда в наушнике звякнул вызов, Нэлл радостно вскинулась (Марика?) Но это была не Марика.

– Нэлл, прости, что отвлекаю, – сказал Том. – У меня всего один вопрос. Ты не замечала на своем зрительном поле никаких новых иконок? Странных новых иконок? Которых там не должно быть?

– Нет, – удивленно ответила она. – Погоди, сейчас еще раз посмотрю.

Нэлл закрыла панель «кейки» и осмотрелась. Ее зрительное поле всегда отличалось строгим минимализмом – только то, что необходимо, ничего лишнего. Никаких новых иконок на нем не было – ни странных, ни обычных.

– Все чисто, – сказала она. – А что случилось?

– Пока ничего, – ответил Том. – Я попозже с тобой свяжусь.

И отключился.

Нэлл кольнуло раздражение – и одновременно чувство вины. Мог бы и рассказать, в чем дело… хотя – не она ли сама сказала ему за завтраком, что будет очень занята?

Она еще раз проверила почту и испытала настоящее облегчение, обнаружив во входящих письмо от Майкла Бейкера с комментариями к их пилотной статье.

Марика нашлась только перед обедом, когда Нэлл уже слегка отвлеклась и успокоилась.

– Да, Нэлл, я тут, – устало сказала биолог. На панели «кейки» ее аватарка оставалась тусклой. – О чем ты хотела поговорить?

– Ничего, что я сразу в лоб? – спросила Нэлл, и ее сердце быстро забилось.

– Ага, давай. Сэкономим время.

– Сегодня утром Дэн спросил тебя, каким образом ты разговаривала с Си-О, и ты ответила…

– Я помню, что я ответила, – перебила ее Марика.

– Это было «слияние»? Как с Алексом?

Марика глубоко вздохнула.

– Я не знаю, что тебе сказать, – медленно произнесла она. – Да, это было «слияние». Но не как с Алексом. Я не теряла себя, не растворялась в нем полностью, он не управлял моим телом. Не охайя, а осанвэ, если ты меня понимаешь.

– Нет, не понимаю, – ответила Нэлл, впиваясь пальцами в подлокотники.

– Книжки надо читать. И не только научные.

– Марика… Черт, у меня нет слов. Почему?.. Ты можешь мне сказать – почему?

– Потому что это один шанс на миллион! – с вызовом ответила та. – Потому что я этого хотела, черт подери! Потому что это лучшее, что со мной случилось в жизни! И не надо мне рассказывать про безответственность и легкомыслие.

– Еще кто-нибудь знает?

– Ты и Дэн. И Алекс, конечно.

– А Линда? А Том?

– Оставь их в покое. Хватит с них Гринберга с Мишелем.

Нэлл несколько раз глубоко вздохнула, откинув голову к потолку. Ее сердце колотилось, как после хорошей пробежки.

– Ладно, – сказала она. – Ладно. Я тебя не выдам. Скажи мне только... оно того стоит?

– Да, радость моя, оно того стоит.

Марика отключилась, а Нэлл осталась сидеть в ложементе, оглушенная и взвинченная одновременно. Опомнившись, она снова тщательно ощупала свою голову, до боли впиваясь пальцами в череп – но не нашла ничего подозрительного ни на затылке, ни на макушке, вообще нигде. Никакой антенны в ней не было, и Нэлл сама не знала, что она чувствует сильнее – облегчение или разочарование.

Наверно, стоило пойти в спортотсек и бегать там до тех пор, пока мозги не встанут на место, но сделать это Нэлл не успела. В наушнике звякнул вызов.

– Ты как, Нэлли? – спросил Том.

– Работаю, – соврала она.

– Может, сходим вместе пообедаем?

Нэлл сглотнула ком в горле.

– Ага. Давай.

В кают-компании сидела одна Марика. Пушистые черные волосы облаком обрамляли ее лицо, и Нэлл подумала, что под такой прической легко можно спрятать десяток углеродных антенн. Марика клевала рагу, погруженная в свои мысли, и едва кивнула им, когда они вошли.

– Мне написал Эдвардс, – сказал Том, когда они сели за стол. – Сегодня утром «Луч» сняли со стартового стола и отправили в ангар. Это может означать только одно – Мишеля эвакуировать не будут.

Нэлл резко опустила вилку и подняла на Тома глаза.

– То есть, как его не будут эвакуировать?! – воскликнула она.

– Вот так. Тихо, спокойно, безо всякого лишнего шума. Просто не будут, и все.

– Что ж, это было ожидаемо, – подала голос Марика.

– Ожидаемо? – Нэлл резко повернулась к ней. – Да это просто подло!

– Подло, но ожидаемо, – пожала плечами та. – Никто не будет рисковать пандемией красных нитевидных. Даже если вероятность занести их споры на Землю исчезающее мала. А она отнюдь не так мала, как хотелось бы.

– Вся южная стыковочная ось чистая!

– Была чистая две недели назад. Что там творится сейчас – никто не знает.

Нэлл повернулась к Тому.

– К сожалению, Марика права, – нехотя сказал тот. – Когда Ангел врезался в ось, он задел контейнер с образцами льда из Конамара Чаос. Модуль «Ноев Ковчег», помнишь? Когда Дэн, Макс и Алекс ходили за Мишелем, там все было в мелком ледяном крошеве. Часть этого льда могла разлететься по центральной оси. Спорам, чтобы выжить, много не надо.

Нэлл несколько раз глубоко вздохнула.

– Отлично. Великолепно. И что теперь? Как он будет жить дальше? Годами лежа в этом гробу? Где даже не сесть, я уж не говорю про все остальное?

– В принципе, у нас есть два варианта, – задумчиво сообщила Марика. – Или заразить его сразу всем зоопарком и сделать одним из нас, или тщательно стерилизовать одну из кают и держать его там в изоляции. Оба варианта, прямо скажем, не фонтан.

– Или пожизненное заключение в камере-одиночке, или всю оставшуюся жизнь кашлять красной дрянью, – криво усмехнулась Нэлл. – Прекрасный выбор!

– Кашлять красной дрянью – это еще ерунда, – сказала Марика. – Хуже, если будет как с Максом – разрушение слизистой кишечника. Или еще проще – замкнутый сверхорганизм вообще не образуется, и он умрет через несколько часов после заражения.

Они замолчали, не глядя друг на друга.

– Насколько я знаю Мишеля, он потребует общего заражения, а на предупреждение о риске скажет, что на все воля Аллаха, – наконец, сказала Нэлл.

– Вот только Линда на это не пойдет, – заметила Марика. – По-моему, у нее уже пунктик образовался… на попытках спасти хоть кого-нибудь.

– Ладно, посмотрим, что скажет сам Мишель. Я поговорю с ним после обеда. Тянуть дальше уже нет никакого смысла, – и Том, убрав в контейнер пустую тарелку, поднялся на ноги.

Нэлл вернулась в каюту все еще взвинченная и в самом паскудном настроении. У нее было иррациональное ощущение, что их предали и бросили, хотя разумом она прекрасно понимала рассудочную позицию руководителей Агентства. Ни один самый распрекрасный человек не стоит риска заражения всей Земли. И все равно – они даже не попытались что-нибудь придумать. Просто вычеркнули Мишеля, выбросили его, как отработанный материал. Того, кто больше всех был достоин спасения…

Нэлл открыла статью и попробовала работать, но отвлечься не получалось. Помаявшись около получаса, она заглянула в «кейки» и долго сверлила взглядом аватарку француза, как всегда, «очень занятого». Последнее время он пахал за двоих и почти не участвовал в общей болтовне. Она попыталась представить себе, а что она чувствовала бы сейчас на его месте – и с удивлением осознала, что скорее обрадовалась бы, чем огорчилась. Вернуться на Землю одной, без Тома, зная, что больше они никогда не встретятся, покинуть станцию именно теперь, когда здесь начинается самое интересное – уж лучше, действительно, выдуть стакан нитевидных и вручить свою судьбу Аллаху…

В наушнике звякнуло.

– Нэлли, ты была права от первого до последнего слова, – сказал Том. – Снимаю шляпу.

– Он захотел заразиться?

– Не просто захотел, а потребовал, причем пожелал это сделать немедленно.

Нэлл похолодела.

– И вы уже?..

– Какое там! – Том невесело рассмеялся. – Линда спустила на нас всех собак. Заявила, что пока не будет официального заявления, что Мишеля не эвакуируют, она его из капсулы не выпустит.

– А если такого заявления не будет? Если Земля не скажет ни да, ни нет?

– К сожалению, это как раз наиболее вероятный расклад, – Том вздохнул. – Явно отказать Мишелю в эвакуации – это взять на себя ответственность за очень непопулярный поступок, а так можно просто тянуть резину и кормить нас обещаниями.

– Черт подери, Том!

– Возможно, я не прав, – примирительно сказал он. – Мы отправили в Париж официальный запрос на эвакуацию Мишеля. Посмотрим, что нам ответят.

К ужину ответ еще не пришел – но его никто и не ждал так скоро. К тому времени Нэлл почти успокоилась – раз Земля отказалась им помогать, они будут сами решать свои проблемы. Она снова чувствовала странную отрешенность, как будто между миром и ею появился крошечный зазор, все вокруг казалось не вполне реальным.

– Ну, и что было по той ссылке? – с любопытством спросил Дэн, когда они втроем уже заканчивали ужинать.

Том явно напрягся.

– Не знаю. Я по ней не ходил. И не собираюсь.

– Уважаю твою выдержку, – усмехнулся Дэн.

– О чем это вы, дорогие коллеги? – спросила Нэлл.

Капитан с бортинженером переглянулись.

– Ты не рассказывал?.. – удивился Венфорд.

– Я спрашивал, у Нэлл ничего подобного нет.

– Чего нет? – спросила она.

На несколько секунд повисло неловкое молчание.

– Я бы рассказал, – спокойно произнес Дэн.

– А я бы послушала, – вставила Нэлл. – Том?

Тот глубоко вздохнул.

– Сегодня утром я обнаружил на своем зрительном поле новую иконку. Иконку, довольно выразительно и красноречиво указывающую на нашего гостя.

Нэлл прищурилась.

– Сначала я решил ее проигнорировать. Было очевидно, что это просто очередная провокация. Потом подумал, что Си-О мог разослать что-то подобное и всем остальным. Опросил всех… кроме Зевелева, конечно. Ни у кого ничего подобного нет – ну или, по крайней мере, никто не признался.

– Значит, это предложение лично тебе, – сказал Дэн.

– Я не собираюсь принимать никаких предложений.

– Ты даже не знаешь, в чем оно заключается.

– В чем бы оно ни заключалось.

– Тогда удали ее, капитан.

Том снова глубоко вздохнул и опустил взгляд в стакан с соком.

– Наверно, именно так я и поступлю, – сказал он.

Нэлл подалась вперед.

– И тебе совсем не интересно, что там? – изумленно воскликнула она. – Черт подери, Том!

Тот поднял на нее глаза, и Нэлл отшатнулась от ярости, плеснувшей из его зрачков.

– Мне интересно, Нэлли. Мне очень интересно. И именно поэтому я по ней не пойду. Не люблю, когда мною пытаются манипулировать, – ровно ответил он.

Дэн откинулся на стуле и, прищурившись, посмотрел на Тома.

– Он тебя все-таки достал.

– Нет.

– Ты слишком нервничаешь.

– А ты бы не нервничал на моем месте?

– Нет. Я бы пошел по ссылке.

– А я не пойду. И хватит об этом.

Нэлл закрыла статью, сняла виртуальный шлем и с хрустом потянулась в ложементе. На часах было почти одиннадцать – вполне приличное время для того, чтобы умыться и лечь спать. Разумные девочки всегда соблюдают режим труда и отдыха, что бы вокруг ни происходило. Она ведь разумная девочка? «Сомневаюсь», – шепнул внутренний голос.

Каюта была залита ярким светом, погружена в тишину. На постере сиял цветок лотоса, весь в каплях росы. Все было, как всегда… и от этого «как всегда» Нэлл чувствовала странную голодную тоску. Как будто ей что-то обещали и не выполнили. Как будто где-то был праздник, а ее не позвали. Как будто что-то прошло мимо, что-то очень хорошее…

Она зашла в санузел, умылась и откашлялась. Испытующе посмотрела на себя в зеркало.

– Ну, тебя и заносит, подруга, – насмешливо сказала вслух. – Это был сон. Просто сон.

Потом шагнула обратно в каюту – и вздрогнула всем телом.

Ложемент снова был черный.

Сердце разом запрыгало в горле, как теннисный мячик. Нэлл на ватных ногах подкралась ближе, не сводя глаз с бархатной угольной поверхности. Поверхность выглядела текучей, как тихий лесной ручей – даже несмотря на то, что почти не шевелилась.

– Продолжим? – мягко произнес голос Алекса.

– Черт подери, – прошептала она.

Си-О не ответил. Нэлл попятилась к двери, готовая в ту же секунду выскочить вон, если углеродная капля попробует напасть – но ничего не происходило. Она коснулась ладонью сенсора – и дверь открылась, выпуская ее в пустой коридор. Си-О явно не собирался ее удерживать. Поколебавшись, Нэлл шагнула обратно в каюту, снова подкралась к ложементу.

– Садись, – произнес голос.

«Если ты сейчас струсишь, подруга, – подумала она, – ты будешь кусать локти всю оставшуюся жизнь. Решайся, это не страшнее прыжка с парашютом. И даже если сдохнешь – то лучше так, чем от нитевидных».

– Я хочу все помнить, – сказала она.

– Тогда постарайся не заснуть.

Она быстро, чтобы не успеть передумать, забралась в ложемент и откинула голову назад. И сразу, с первым прикосновением к углеродной капле, страх пропал, будто его выключили. Упругие прохладные щупальца медленно опутали ее голову, скользнули по позвоночнику, и это было только хорошо – так же хорошо, как давно забытое ощущение от маминых ладоней, гладивших ее по голове совсем маленькой.

Нэлл ждала укола, ожога, любой резкой боли в затылке – но ничего не ощутила. Она словно соскальзывала в сон – уже не чувствуя своего тела, погружаясь в блаженное ощущение уюта, – но вместо мягкой тьмы ее сознание наполнилось светом. Она была как птенец между сомкнутых ладоней, как рыба в текучей воде, и эти ладони, и эта вода были наполнены волей и разумом.

…Она летела в пространстве, и вокруг, как цветок, раскрывался многоцветный вкусный мир. Он не был черным и не был враждебным. Она видела запахи – легкий запах атомарного водорода, наполнявший все вокруг, привкус гелия, густое, плотное сияние закручивающейся гравитационной воронки, окруженной упругим коконом магнитного поля, чувствовала острое покалывание тяжелых ионов – поток, струящийся вокруг, разгоняющий ее, как попутный ветер разгоняет птицу. Пространство вокруг было залито светом с особым, хорошо знакомым вкусом… вкусом Солнца.

Нэлл опомнилась и с усилием попробовала сосредоточиться, хотя новая вселенная оглушала и ослепляла ее своим ярким изощренным многовкусием. Воронка – стремительно несущиеся потоки облаков с множеством цветозапахов… была, конечно же, Юпитером. Вдали сверкал раскаленный мир, остро пахнущий серой и натрием, покрытый тонкой трескающейся корой – Ио, Колыбель Ожидания, место переосмысления, когда-то принявшее в себя ее разум, оцепеневший от усталости. Чуть дальше – снега Европы, лед и сульфаты, зуд жизни, упорной, колючей, замерзающей и оттаивающей… Еще дальше – Ганимед, место Врат. Нэлл отдернула от него мысль, как отдергивают руку от огня – столько там было причудливых, оглушительных чувств и ощущений.