Текст книги "Юнона (СИ)"

Автор книги: Виктория Воробьева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

Часть 4. Между «да» и «нет»

Забравшись в ложемент, Нэлл надела шлем – и поймала себя на том, что совершенно не знает, что ей дальше делать. Все изменилось слишком резко и слишком внезапно. Еще утром, еще пару часов назад они были подопытными крысами в лабиринте, одновременно и игроками, и фигурами в причудливой шахматной партии, а теперь… кто они теперь? И что будет дальше?

Нэлл откинулась в ложементе и закрыла глаза. Голова слегка кружилась. Она будто летела в пространстве, не чувствуя опоры, теперь уже окончательно вырванная из своей прежней жизни. Просто работать, просто заниматься статьями, как она планировала? В этом было что-то невероятно абсурдное, даже смешное.

– Я ведь теперь могу спросить его, что такое эти Точки и для чего они предназначены, – пробормотала она и засмеялась.

Правда, не факт, что он ответит.

Нэлл открыла глаза и глянула в «кейки». Зевелев был в режиме «очень занят». Оно и понятно – наверно, надиктовывает письмо Руперту и компании. Нэлл представила себе физиономию Руперта, когда он получит это письмо, и снова засмеялась.

Можно отправить Алексу отложенное сообщение. В конце концов, оно его ни к чему не обяжет. Не ответит – значит, не ответит. Тогда она вернется к своему прежнему образу действий и медленной улиткой поползет вверх по склону Фудзи – через снимки, сделанные мюонным микроскопом, через расчеты в «Метасфере» и математические модели.

Поколебавшись еще несколько минут, Нэлл включила визор на запись.

– Алекс, я понимаю, что с моей стороны это большая наглость, но если у тебя найдутся лишние пять минут, не мог бы ты рассказать мне, что представляют из себя сверхцветные Точки Ганимеда?

Отправив записку, она пару минут посверлила взглядом аватарку Алекса, потом вздохнула и пошла в почту. Если он и ответит ей, то наверняка не скоро. Есть время почитать письма, а может, еще и музыку послушать.

Во входящих лежало новое письмо от Майкла Бейкера с первыми результатами из «Метасферы» – звуковой файл и несколько изображений.

– Доброго времени суток, Нэлл, – говорил ее научный руководитель. – Полчаса назад я получил от Оукли предварительные результаты наших расчетов. Как я и боялся, вопросов получилось куда больше, чем ответов. Спектр Точки воспроизвести не удалось – ни при обсчете базовой площадки, ни для площади в квадратный миллиметр. Я прислал тебе модельные спектры среднего и высокого разрешения, посмотри. Наши линии в спектре есть, я их отметил, но кроме них там куча всякого мусора, которого нет в оригинале. Видимо, мы не учли что-то важное.

– Но! – продолжал он. – Оукли удалось воспроизвести анизотропию теплопереноса в оболочке! У них получилось, что теплопроводность материала поверхности Точки зависит от направления теплопереноса, причем в максимуме разница достигает шести порядков! Теперь понятно, как Точка умудрялась сохранять в себе жидкую воду – ее оболочка прекрасно держит температурный градиент в 75 кельвинов на миллиметр, эффективно перекачивая солнечную энергию от поверхности вглубь. Оукли пищит от восторга! Говорит, что это открывает массу перспектив, в том числе и для марсианских миссий, не говоря уж про всевозможные применения на Земле…

Нэлл дослушала письмо до конца и внимательно рассмотрела присланные изображения. Расчетный спектр базовой площадки (5х5 мкм) вообще ничем не напоминал спектр сверхцветных Точек Ганимеда – вместо пяти узких линий перед ней был целый частокол, сливающийся в широкую полосу, как в спектре аморфного углерода. Спектр миллиметровой площадки выглядел уже получше – пять линий резко выделялись на фоне всех прочих, но в том-то и дело, что в оригинальных спектрах Точки никаких «прочих» особенностей не было.

Где же они ошиблись? Что не учли?

– Нэлл, – вдруг услышала она рядом с собой голос Алекса и чуть не подскочила в ложементе. Сорвала с себя шлем, оглянулась – но каюта была пуста.

– Алекс?

– Ты хотела поговорить о сверхцветных Точках?

Голос шел непонятно откуда.

«Не тупи, подруга, – сказала она себе. – Это не Алекс».

– Да. Если ты позволишь, – с бьющимся сердцем ответила она.

– Вам не следовало ее трогать, – задумчиво сообщил тот.

Нэлл нервно облизала губы.

– Я знаю. Я прошу прощения, – осторожно ответила она. – Поверь, я уже двадцать раз пожалела, что мы ее взяли.

– Разве? – насмешливо отозвался Си-О, и Нэлл почудилось быстрое движение где-то сбоку. – А мне показалось, что ты жалеешь не о том, что вы ее взяли, а о том, что у тебя ее больше нет.

Нэлл на секунду опешила. Для живущей в вакууме углеродной твари, впервые столкнувшейся с людьми пару недель назад, этот тип был чертовски проницателен.

– А даже если и так? – с вызовом ответила она. – Даже если ты прав, что это меняет?

Тот, кто говорил голосом Алекса, негромко рассмеялся.

– Что же ты хочешь узнать?

– Что такое сверхцветные Точки? Для чего они предназначены? – выпалила Нэлл, невольно вцепившись пальцами в подлокотники.

– Я не смогу ответить тебе словами. В английском языке нет таких понятий.

«Ну да, ну да, – подумала она. – Мы поняли намек».

– А если поискать аналогии?

– Аналогии? – он, казалось, задумался. – Я мог бы сказать, что это Врата в другой мир. Или что это книга, которая пишет себя сама. Или что это головоломка. Но способно ли это дать тебе что-то, кроме иллюзии понимания?

Нэлл с усилием попыталась совместить в голове все три образа.

– Боюсь, что у меня не будет даже иллюзии, – буркнула она.

Она ощутила досаду – и одновременно странную тоску. Точка дразнила ее своей непостижимостью. Все, что они смогли сделать сами – это воспроизвести анизотропию теплопроводности в ее оболочке. Может быть, они потратят еще десять лет и смогут объяснить и воспроизвести ее спектральные свойства. Как это поможет им понять, что она такое? Книга, которая пишет себя сама. Да еще Врата… Хотя любая хорошая книга – это врата. И головоломка одновременно.

– Значит, это художественное произведение, – сказала она вслух.

– Да, – согласился голос Алекса.

– Томик Бодлера, едва не разодранный в клочья стайкой крыс.

– Ну, примерно так.

– Я достигла иллюзии понимания?

– Вполне, – мягко ответил голос.

Она откинулась в ложементе и рассеянно погладила подлокотники. Ощущение было непривычно приятным – чего-то прохладного, бархатно-текучего, живого. Несколько секунд Нэлл бездумно радовалась этому ощущению – а потом как ужаленная отдернула руки. Обычно серые, подлокотники сейчас были угольно черны.

Сердце бухнуло в горле так, что стало трудно дышать.

– Ты обещал!!! – глотнув ртом воздух, крикнула она.

– Мм?

– И я тебе поверила!

– Повтори, что я обещал, – безмятежно отозвался голос Алекса.

– Ты обещал нас не трогать!

– Нет. Я обещал, что не причиню никому вреда, и что не буду навязывать слияние.

– А что ты сейчас делаешь?!

– Задаю вопросы. То же, что и ты.

Нэлл с трудом перевела дыхание. В первые мгновения она чувствовала себя как человек, не глядя сунувший руку в блюдо с бананами и доставший оттуда змею, однако секунды бежали одна за другой, а ничего плохого не происходило. Углеродные капли были убийственно близко, но не пытались ее схватить, связать или ужалить.

– Но зачем?.. – начала она и запнулась. – Зачем тебе это?

– Ну, например, затем, чтобы узнать, сможешь ли ты преодолеть свой страх.

В мягком голосе Алекса ей почудились насмешливые нотки.

– Очередной эксперимент?

– Можно и так сказать.

Она рассердилась – и одновременно почувствовала, что ведет себя глупо.

«Чем ты рискуешь, подруга? – мелькнуло в голове. – Он и так может сделать с тобой все, что угодно, в любую секунду».

Нэлл посмотрела на подлокотники – и медленно опустила ладони в бархатно-черную субстанцию. Си-О и правда был очень приятный на ощупь, Алекс не наврал.

Линда Экхарт посмотрела на нее так, будто не поверила собственным ушам.

– И ты согласилась?! – воскликнула она.

– Ну да, – ответила Нэлл.

– Я думала, у нас на станции один Зевелев с головой не дружит! Ложись в капсулу.

Нэлл покосилась на Тома. Тот выглядел спокойным, но она кожей чувствовала исходящее от него напряжение.

– Я не понимаю, почему вы нервничаете, – сказала Нэлл. – Ничего же не случилось. Черепушка в полном порядке, – она на всякий случай ощупала свой затылок.

– Он не повторяется, – ответил Том. – И ничего не делает просто так.

Нэлл вздохнула, улеглась в медицинскую капсулу и закрыла глаза. С тихим гудением опустилась крышка, стало темно.

– Не шевели руками. Я делаю снимки, – сказала Линда.

Нэлл расслабилась, снимая зажимы с тела. Как ни странно, сама она была совершенно спокойна. Их долгая беседа с Си-О оставила в ней послевкусие тепла и доверия, и казалось нелепостью искать в этом какую-либо утонченную злобную хитрость.

– Какого черта тебя вообще потянуло с ним общаться? – хмуро спросила Линда спустя несколько минут.

– Почему бы и нет? – отозвалась Нэлл. – Хотела задать ему несколько вопросов.

– Про Сверхцветные Точки?

– Ага.

– Вот на это он нас и берет, – заметил Том. – На любопытство. У Дэна к нему тоже куча вопросов…

– Дай Венфорду по башке, а? – резко сказала Линда. – Хватит с нас Зевелева!

Нэлл ощутила укол раздражения.

– А может, хватит уже в войну играть? – сердито ответила она. – И искать коварные планы там, где их нет?

– Ты так уверена, что их нет? – огрызнулась Линда.

Нэлл с трудом удержалась, чтобы не сказать ей какую-нибудь колкость.

На пару минут наступила тишина – только изредка попискивала медицинская капсула, снимая показания.

– А о чем вы еще говорили, кроме Точки? – спросил Том.

– Больше ни о чем, – ответила Нэлл. – Он попросил меня рассказать всю историю наших исследований. Как мы впервые обнаружили Точки на снимках «Лапласа», как переоткрыли с помощью обсерватории имени Хокинга, про «Ганимед-Орбитер», первый «Виночерпий»… Спрашивал про мои собственные впечатления. О чем я тогда думала, что чувствовала, какая точка зрения казалась мне наиболее правдоподобной…

– И все это время держал тебя за руки?

– Ну, вроде того, – нервно усмехнулась Нэлл. – Только не спрашивай меня, зачем ему это было нужно. Я ничего не почувствовала. Ни уколов, ни жжения, вообще ничего такого.

– Понятно, – сказала Линда.

Опять наступила тишина – уже надолго. Нэлл лежала в капсуле, закрыв глаза и полностью расслабившись, и вспоминала ласкающее ощущение в собственных ладонях, погруженных в углеродные капли. Но рассказывать об этом Линде она не собиралась.

Через час Линда выпустила Нэлл из капсулы, нехотя сообщив, что ничего не обнаружила. Какие бы дальние цели не ставил перед собой Си-О, углеродную материю он в нее не внедрял. Том явно вздохнул с облегчением, а у Линды был вид человека, который сильно подозревает, что его обманули, но не знает, где именно.

– Постарайся запомнить, что Си-О – не млекопитающее с Земли, – сказала она, провожая Нэлл из медотсека. – Это у нас биохимия эмоций, считай, у всех одинаковая. Поэтому если тебе почудилось, что ты шкурой чувствуешь его симпатию – это иллюзия. Если он внушил тебе чувство доверия – он сделал это совершенно сознательно.

Пока они шли с Томом по коридору, Нэлл крутила эту мысль так и этак.

– Я не понимаю, – говорила она. – Почему мы упорно считаем его смертельной угрозой? Си-О уже сотню раз мог порубить стацию в капусту или развесить наши кишки по стенам, не говоря уж про углеродную антенну в каждый затылок. Однако мы до сих пор ищем подвох во всех его действиях. Несмотря на все демонстрации добрых намерений.

– Как мы можем ему доверять, ничего не зная о его истинных целях? – с досадой отвечал Том. – И зная при этом, что он умнее? Если он просчитывает ситуацию на пятьдесят пять ходов вперед там, где мы просчитаем на пять?

– Это логический тупик, – возразила Нэлл. – Если действовать в рамках этого подхода, надо сразу заворачиваться в саван и ползти на кладбище. Потому что твое недоверие он тоже учтет и придумает, как его обойти и использовать.

– Верно. Поэтому все, что нам остается – это уповать на милость Божью.

Нэлл с изумлением посмотрела в лицо капитану Юноны, но так и не поняла, шутит он или говорит серьезно.

Когда они с Томом вошли в кают-компанию, там были все, кроме Алекса Зевелева. Все лица разом повернулись к ним, а потом по зале пронесся общий вздох – то ли разочарования, то ли облегчения.

– Я вижу, наш гость не балует нас своим обществом, – насмешливо заметил Том, проходя к раздаточному лотку.

– Он, наверно, до сих пор не очень понимает, что это такое – еду есть, – хмыкнула Марика.

– А кто сожрал спальник в каюте Кэндзи Куроки? – возразил Том. – Все он понимает.

Они подсели за столик к Дэну и Марике. Линда сидела рядом с Максом, поодаль от остальных. Нэлл заметила, что Макс ест что-то непохожее на общий обед – что-то вроде зеленоватой манной каши. Лицо у него тоже было зеленоватое, с резкими тенями под глазами.

– Что Земля, молчит пока? – спросил Том у Дэна, и тот кивнул.

Нэлл открыла свой контейнер с обедом.

– Развлечь вас немного, дорогие коллеги? – весело спросила она. – Я теперь знаю, что из себя представляют Сверхцветные Точки Ганимеда.

– Шутишь? – спросил Дэн, не донеся вилки до рта.

Марика подалась вперед.

– И что же?

– Это одновременно Врата в другой мир, книга, которая пишет себя сама, и головоломка. Говоря более обще, это художественное произведение. Ни за что не догадаешься, верно?

Дэн с Марикой переглянулись.

– Кто же это, прости Господи, такой умный, раскидывает свои.. э-э.. Врата в другие миры и прочие полезные вещи где попало? – с чувством сказал Дэн.

– Ну, Ганимед место не случайное, хотя критериев его выбора я так и не поняла, – ответила Нэлл. – Кроме того, Точки были помечены знаком «не трогать», который прекрасно известен всем разумным и условно разумным тварям, обитающим… – Нэлл сделала неопределенный жест рукой, – в тех местах, где они могут на эти штуки наткнуться.

– Кроме нас.

– Ну да.

Марика хмыкнула.

– Блеск! Все в джунглях знают запах мочи тигра, кроме трехнедельных мышат, впервые высунувших нос из своей норки.

– Так значит, ты говорила с Алексом? – не слушая ее, спросил Дэн.

– Говорила, да. Но не с Алексом.

Дэн впился в нее глазами.

– То есть?

– Я отправила отложенное сообщение Зевелеву, но общаться пришла углеродная капля. Наверно, разницы нет, раз они сейчас – одно.

Дэн откинулся на стуле, явно захваченный какой-то мыслью.

Марика в задумчивости погрызла кончик вилки.

– Тоже, что ли, списочек вопросов составить?

– Нет, коллеги, тормозите, – решительно сказал Том.

– В смысле? – не поняла Марика.

– В прямом.

Нэлл подняла глаза на капитана и встретила его непривычно тяжелый взгляд.

– Я очень хочу вас попросить не вступать в контакт с нашим гостем, – сказал он. – По крайней мере, в ближайшие несколько дней. Он был так любезен, что обещал не навязывать свое общество – так давайте же этим воспользуемся.

– Но почему? – удивилась биолог. – Что плохого в том, что я просто с ним поговорю?

– То, что он ничего не делает «просто», Марика, – ответил Том. – Если ты соглашаешься на общение с ним – тем самым ты соглашаешься на дальнейшие эксперименты. И пусть тебя не вводит в заблуждение облик Алекса и голос Алекса. Это не Алекс.

Марика пожала плечами, как бы не желая спорить с очевидным.

– А что изменится через несколько дней? – спросил Дэн. – Ты надеешься, что Си-О уйдет со станции?

– Я буду счастлив, если это случится… однако речь о другом. Через два дня он обещал отпустить Алекса. Я не знаю, что мы увидим, когда Зевелев вернется, – Том бросил быстрый взгляд в сторону Гринберга. Тот сидел очень прямо, не глядя на них, но явно слушал все, о чем говорил Том. – Возможно, «слияние» ломает психику даже в отсутствии органического поражения мозга. Так что не подставляйтесь, дорогие коллеги.

После обеда Нэлл села за отбор материалов ко второй статье – больше по привычке организовывать свое время работой, чем по какой-либо другой причине. Мысли витали, поминутно перескакивая то на Алекса (что он сейчас ощущает? каким вернется? будет ли помнить то, что с ним происходило?), то на свою собственную судьбу. Что будет с ними дальше? Что будет с «Юноной», с Томом, с нею самой?

Начав работать, только чтобы убить время, Нэлл постепенно втянулась и просидела до глубокого вечера. Несколько раз она заглядывала в «кейки», но Том был «очень занят», а ни с кем другим разговаривать ей не хотелось. Иногда она машинально поглаживала подлокотники, то ли опасаясь, то ли надеясь снова обнаружить там углеродные капли, однако ложемент оставался серым. Минута текла за минутой, час за часом, но ничего не происходило.

В голове бродили невеселые мысли. Если Четырнадцатая сверхцветная точка – это книга, то смогут ли они когда-нибудь прочитать ее? Вообще, как далеко они смогут продвинуться в ее понимании? Или она безнадежно находится за познавательным горизонтом и навсегда останется непостижимой?

Даже если отвлечься от того, что Точки у них больше нет и никогда не будет. Даже если не учитывать то, что мюонный микроскоп «Кракена» сканировал бы ее всю целиком полторы тысячи лет. Даже если не думать о том, что самый лучший акустический комплекс способен достигнуть лишь микронного разрешения, что на шесть порядков хуже, чем нужно. Пусть у них есть способ пересчитать все атомы Точки и знать, на каких местах они находятся. Приблизит ли это их к пониманию, что она такое? В какой именно мир она ведет? О чем рассказывает?

Крысы нашли томик стихов – что они в нем увидят? Скрепленные вместе белые листы бумаги, покрытые черными пятнышками? Белые листы того, чем можно выстелить и утеплить гнездо. «Оукли пищит от восторга», – вспомнила она слова Майкла Бейкера. Ну конечно, бумажка мягкая попалась… Но что делать, если весь смысл этого томика – не в мягкости бумаги, не в яркой переливающейся обложке, а в тех самых непонятных черных закорючках?

«Русские были правы, – думала Нэлл, сортируя снимки мюонного микроскопа. – Мы и правда как тараканы, обнаружившие системный блок. Можем построить схему расположения всех его частей, можем даже использовать отдельные элементы – но не поймем, как он работает и для каких задач предназначен… пока нам не протянут руку с той стороны».

Следующим утром они говорили об этом с Марикой, сидя за столиком в кают-компании.

– Я вообще не понимаю твоих проблем, – жизнерадостно сообщила биолог. – Ну, нашли мы мягкую белую бумажку – почему бы не выстлать ею гнездо? Почему бы не использовать то, что вы обнаружили, на благо нашей собственной цивилизации?

– Угу. Почему бы тараканам не построить свой город в системном блоке? Тепло, темно, хорошо, щели такие уютные…

– Ну да, – Марика сделала вид, что не заметила сарказма. – С точки зрения тараканов это самый разумный подход. Они все равно не в состоянии понять, что такое компьютеры. А когда будут в состоянии понять – они сами их создадут.

– С точки зрения тараканов – может быть, – Нэлл отхлебнула кофе и чуть не поперхнулась – такой он был горячий. – Но мы вроде как разумные существа, не? И нам нужна истина, а не…

Марика издала невнятный звук и уставилась куда-то поверх нэллиного плеча. Живо обернувшись, та увидела Алекса Зевелева, стоящего в дверях. Алекс слабо улыбался, короткие влажные волосы ежиком стояли у него надо лбом.

– Ну, привет, друзья мои, – тихо сказал он.

Марика вскочила на ноги.

– Алекс?

Он с трудом сглотнул.

– На этот раз это действительно я.

Он отклеился от стены и сделал несколько неуверенных шагов к раздаточному лотку. Марика поймала его на полпути – схватила за плечи, жадно заглянула в лицо.

– Ты, камикадзе хренов, ты хоть живой? – спросила она дрогнувшим голосом.

– Я зверски хочу есть, я дико хочу спать и, дамы, я чертовски рад вас видеть.

– Сядь! – крикнула Марика, пододвигая к нему стул. – Ты же сейчас свалишься! Тебе в медотсек надо, а не по коридорам разгуливать!

Алекс сел, точнее, рухнул на стул и потер лицо руками.

– Да нет, все нормально, – сказал он. – Просто я три дня не ел и почти не спал. Крыша едет.

– Так, сейчас что-нибудь придумаем, – пробормотала Марика, колдуя над раздаточным лотком, и через полминуты поставила перед ним стакан с витаминным коктейлем. Алекс выпил его долгими глотками.

– Есть тебе пока нельзя, разве что немного овсяного пюре… Или рисового? Сейчас придет Мелисса, я ее загружу.

– Марика, – произнес Алекс и улыбнулся. – Успокойся. Я не умираю.

А потом дверь открылась снова, и Зевелева подбросило, как пружиной.

– Макс! – крикнул он. – Сукин ты сын! Я тебе морду набью! Что ты вытворял, а?

Гринберг на пару секунд застыл в дверях. Его бледное измученное лицо дрогнуло, и он бросился к Алексу и порывисто обнял его.

– Лешка!

Тот счастливо засмеялся.

– А ты думал, кто? Чуть не спалил меня нахрен своим сварочным аппаратом!

Гринберг вздрогнул и осторожно повернул Алекса в руках, заглядывая ему за спину. На затылке у Зевелева по-прежнему чернела углеродная бабочка.

Лицо Макса окаменело.

– Да я это, я! – воскликнул Зевелев. – Черт подери, ну неужели нас можно спутать?

Он отпустил Макса и сказал уже тише:

– Хреново выглядишь.

– Эй, ковбой, – хмуро сказала Линда Экхарт, по-прежнему стоя в дверях. – Сразу после завтрака ко мне.

– Хорошо, – ответил Алекс, не оборачиваясь. Он вгляделся в Макса и быстро, торопливо заговорил по-русски.

Нэлл с усилием оторвала от них взгляд и сделала глоток уже подстывшего кофе. Марика снова села напротив, нервно разминая пальцы и явно прислушиваясь к их разговору. Лицо ее вдруг помрачнело.

– Линда! – обернувшись, позвала она.

Врач опустилась на соседний стул и открыла свой контейнер с завтраком. Нэлл подумала, что за последние пару недель она постарела лет на десять – лицо осунулось, от крыльев носа ко рту пролегли морщины, в волосах прибавилось седины.

– Все действительно настолько плохо? – с тревогой спросила Марика.

Линда ответила ей тяжелым сумрачным взглядом.

– Да.

– Вы об Алексе? – живо спросила Нэлл.

– Нет, мы о Максе, – ответила Марика.

Линда едва заметно отрицательно качнула головой.

Нэлл покосилась на Гринберга. Выглядел он и правда паршиво – исхудавшее лицо, изжелта серая кожа, под глазами – глубокие тени. Приглядевшись внимательнее, Нэлл заметила, что короткие волосы у него на висках потемнели от пота.

– А что с ним? – понизив голос, спросила она.

– То же, что и со всеми нами – красные нитевидные, – ответила Линда, и по тону ее Нэлл поняла, что подробностей она не услышит.

Красные нитевидные. За последние дни Нэлл почти забыла, что неизлечимо больна. Ее организм переносил сосуществование с экзобактериальным сообществом сравнительно легко – не тяжелее слабого хронического бронхита. Ежеутреннее откашливание превратилось в рутинную гигиеническую процедуру, покрасневшие ногти и волосы тоже не создавали неудобств. Наверно, она просто старалась не думать о том, что будет дальше. Что рано или поздно хрупкое равновесие будет нарушено, и они начнут умирать один за другим, как умирали крысы из пятой контрольной группы.

Нэлл еще раз покосилась на Макса. Русские сидели за пустым столом, стиснув друг другу руки, и молча смотрели друг на друга. Нэлл поспешно отвернулась, будто невольно увидела что-то очень личное. Совершенно непохожие внешне, они были сейчас похожи, как родные братья.

Вернувшись в каюту, Нэлл обнаружила в почте новое письмо от Майкла Бейкера.

– Кажется, Оукли разобрался, в чем причина косяков с модельными спектрами Точки, – говорил ее научный руководитель. – По крайней мере, он высказал гипотезу, которая все объясняет. По его мнению, Точка является единым квантовым объектом, поэтому для точного описания ее свойств нужно рассчитывать ее всю целиком. Когда мы рассчитываем волновую функцию части оболочки, мы теряем члены, соответствующие другим ее частям и взаимодействию между ними, что закономерно приводит к искажению итогового спектра и появлению в нем паразитных линий. Обрати внимание – чем больше площадь обсчитываемого куска, тем ближе его модельный спектр к спектру Четырнадцатой Точки.

Нэлл кивнула – она ожидала услышать что-то в этом роде.

– К сожалению, – с тяжким вздохом продолжил Майкл, – подобный расчет находится далеко за пределами наших технических возможностей. Оукли сказал, что нужной вычислительной мощности мы достигнем лет через сто, и это в лучшем случае. Похоже, мы откусили кусок, который не сможем проглотить.

Нэлл дослушала письмо до конца и задумалась, откинувшись в ложементе. Не сообщить ли Майклу ответ из конца задачника? Интересно было бы увидеть его реакцию… Но, с другой стороны, что это ему даст? Си-О был прав – любые слова о Точке давали только иллюзию понимания. Книги углеродных существ явно отличались от человеческих книг не видом и количеством используемых символов, а чем-то принципиально иным.

В наушнике звякнуло.

– Нэлли, ты уже завтракала? – спросил Том, и сердце ее радостно запрыгало.

– Только что вернулась из кают-компании, – призналась она.

– Жаль, – вздохнул Том, и Нэлл тут же подумала, что лишняя чашечка кофе ей не повредит.

– Ну, можно еще раз позавтракать, – заметила она. – У меня есть новости.

– У меня тоже.

Через десять минут они вдвоем сидели в опустевшем зале. Нэлл мелкими глотками цедила кофе и смотрела, как Том расправляется со своей порцией.

– Алекс вернулся, – сказала она, и вилка Тома на секунду застыла в воздухе.

– Да, я знаю, Линда сообщила мне.

– Ты с ним не разговаривал?

– Нет, не успел. Линда заявила, что он на грани нервного истощения, и уложила его спать. Я так понял, он отключился раньше, чем над ним опустилась крышка медицинской капсулы.

Нэлл усмехнулась.

– А знаешь, я бы не сказала, что он выглядел сломленным или безумным. Страшно уставшим – да, ослабевшим – да, но при этом вполне довольным жизнью.

Том испытующе посмотрел на нее.

– А ты уверена, что это был Алекс?

– Как я могу быть в этом уверена? Но, по крайней мере, он называл себя Алексом, хотел есть, пить, спать, и вцепился в Гринберга, как черт в невинную душу.

Том глубоко вздохнул и опустил глаза.

– Ладно, разберемся.

Они помолчали.

– А у тебя как дела? – спросила Нэлл.

– Очень нервно. Всю ночь пытались привести в чувство третье «Крыло». Вчера оно влетело в зону высокой турбулентности и попало в грозовое облако. Чуть не потеряли аппарат.

– Так ты совсем не спал?

– Не, перехватил часа три. Под утро Мишель меня прогнал, сказал, что выспался на месяц вперед и сам все доделает, – и Том невесело усмехнулся.

– Как он, кстати?

– Настолько хорошо, насколько это вообще возможно в его положении, – Том задумчиво поковырялся вилкой в тарелке. – Работает. Шутит. Молится. Делает реабилитационную гимнастику. Ты ведь знаешь – ему прислали специальный адаптированный курс, рассчитанный на занятия внутри медицинской капсулы.

– Нет, не знаю, – Нэлл поежилась. Стоило только представить себе, каково это – неделями жить в капсуле, как в гробу, где даже не сесть толком – как на нее накатил приступ клаустрофобии. Тут уж действительно будешь вгрызаться в работу, забывая об отдыхе – просто для того, чтобы не свихнуться.

– Если они не эвакуируют его как можно скорее, это будет натуральная подлость, – буркнула она после паузы. – Парень спас «Юнону» и нас всех и уж конечно заслужил, чтобы ради него «Луч» слетал туда и обратно.

– Я думаю, они примут решение в ближайшие дни, – сказал Том, убирая в контейнер пустую посуду и поднимаясь на ноги. – Может быть, даже сегодня.

За работой время летело неощутимо быстро. Незадолго до обеда Нэлл закончила отбирать снимки ко второй статье, заглянула в «кейки» и проверила почту. Во входящих оказалась записка от Джона Сэджворта.

– Вчера вечером я получил письмо от Элли, – сообщил ее бывший муж. – Через неделю она будет в Майами и останется там как минимум до середины месяца. Говорит, ее пригласили делать доклад на октябрьской конференции в Институте моря. Ты веришь в такие повороты судьбы, Нэлл? У меня до сих пор ощущение, что я сплю и вижу сон! В любом случае я поеду с ней повидаюсь. Не волнуйся, никакого давления. Просто посмотрю на нее и задам пару-другую нейтральных вопросов.

Нэлл прослушала записку еще раз, потом еще. Джон, как всегда, пытался казаться спокойным, но она по голосу слышала, насколько он взволнован. Элли сама написала ему письмо! Элли в Майами! Элли делает доклад в Институте моря! Последнее было настолько невероятно, что наводило на мысль о розыгрыше или мистификации.

Стряхнув оцепенение, Нэлл просмотрела список сайтов, имеющих свои зеркала на станции. Сайта Флоридского Института моря среди них не было. Значит, придется отправлять запрос на Землю и ждать полтора часа. Нужно посмотреть список докладов и контакты организаторов – ну и, конечно, список приглашенных на конференцию, тогда многое станет ясно.

Нэлл прижала ладони к пылающим щекам. Если бы она была на Земле, она уже собирала бы дорожную сумку и бронировала билеты до Майами. Здесь, на «Юноне», ей оставалось только ждать и надеяться. Надеяться, что у Джона хватит терпения и такта, что он не оттолкнет Элли, как это случилось в прошлый раз.

Через полтора часа, показавшиеся ей томительно долгими, Нэлл уже внимательно просматривала список докладов октябрьской конференции. Никакой аномальщиной там и не пахло – по крайней мере, названия докладов выглядели академически респектабельными. Доклад Эллис Сэджворт был семнадцатым: «Лексика и синтаксис языка Orcinus orca на примере группы Уоми Люн». Восемнадцатым шел доклад Наолы Грин и Джереми Смита – «Социальная структура кланов Orcinus orca на примере группы Уоми Люн». Больше никаких упоминаний касаток или загадочной группы Уоми Люн в списке докладов не было. Бо Тянь также ни разу не упоминался.

Это было так странно, так невозможно хорошо, что действительно казалось сном. Элли – морской биолог? Три года назад Нэлл казалось, что Бо Тянь переломил судьбу ее дочери надвое, как ствол дерева, лишил ее будущего – но теперь это будущее, как ни в чем не бывало, смотрело на нее со страницы сайта Флоридского института моря. Это было так же удивительно, как увидеть хрупкий росток, сломанный бурей – и ставший высоким деревом с листвой в облаках. Росток, который они с Джоном стремились оберегать от всех невзгод – и который, как оказалось, в этом совершенно не нуждался.

Нэлл еще раз пересмотрела оба письма от Элли. Если приглядеться, не так уж плохо они там живут. Солнце, море, касатки. Друзья и подруги. Неказистые бунгало под пальмами наверняка удобны, а даже если и нет? Разве комфорт – это важно? Нэлл невесело рассмеялась. В конце концов, как живет она сама? И ей ли учить дочь респектабельности?

Подумав, она включила визор на запись и стала диктовать Джону ответное письмо.

Тем же вечером Нэлл клевала морской коктейль и рассеянно наблюдала, как в кают-компании постепенно собираются члены экипажа. Сначала пришли Мелисса Плавич вместе с Марикой, сели за отдельный столик и принялись оживленно болтать о чем-то микробиологическом. Потом появился отчаянно зевающий Дэн. Нэлл уже собирала с тарелки последних бледно-розовых креветок и обрывки осьминожьих щупалец – как дверь открылась снова, пропуская Тома, Линду и Алекса Зевелева.