Текст книги "Юнона (СИ)"

Автор книги: Виктория Воробьева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)

День прошел в напряженном ожидании неизвестно чего – но ничего не происходило. Датчики движения, установленные Томом на все воздуховоды, ни разу не запищали, голоса не звучали, никто не шнырял под ногами, изображая милых зверюшек… Ультразвуковой резак, поставленный в режим ожидания, без дела лежал рядом.

К вечеру Нэлл немного отпустило. Вчерне закончив статью и отправив ее на согласование Майклу Бейкеру, она выбралась в «кейки» и тут же увидела, что аватарка Мишеля наконец-то ожила и налилась цветом.

Нэлл с интересом прислушалась к разговору.

– Неужели ты действительно хочешь просидеть всю вечность под одним и тем же деревом, в окружении одних и тех же гурий? – с усмешкой говорила Линда. – Проводя время в сексе и обжорстве?

– Ты воспринимаешь слова Пророка слишком буквально, – спокойно отвечал Мишель. – Не забывай, к кому была обращена его проповедь. К бедным и невежественным кочевникам из пустыни, людям, неделями видящим одни барханы и пьющим тухлую воду из бурдюков, и ту не вволю. Людям, для которых оазисы воплощали все самое прекрасное, что есть в мире. Цветущие деревья, журчание воды, красивых девушек… Просто попытка выразить бесконечную радость, что ждет душу праведника при встрече с Аллахом.

– То есть ты признаешь, что старая лиса Мухаммед просто придумал красивую сказочку для дикарей, своих соплеменников?

– Нет. Он лишь стремился выразить невыразимое, то, что выше и прекраснее любых слов.

Линда недоверчиво хмыкнула.

– Ну а если не сад с гуриями, то что? – спросила Марика. – Как, по-твоему, должен выглядеть рай?

– Не знаю, – ответил Мишель. – Это не важно. Важно то, возьмет ли Аллах твою душу к себе или отбросит ее, как смердящий труп. Важнее этого вообще ничего на свете нет.

– А я, сколько не пыталась представить себе рай, у меня ничего не получалось, – призналась Нэлл. – Самое прекрасное место, самое увлекательное занятие становятся сущим кошмаром, когда продолжаются вечно.

– Без Бога любая вечность становится адом, – негромко сказал Дэн.

– Что ж, мне остается только порадоваться, что я атеистка, – усмехнулась Линда. – Меня никакая вечность не ждет. Да и вас, боюсь, тоже, дорогие коллеги.

– Не буду спорить с женщиной, – улыбнувшись своей аватаркой, ответил Мишель.

За ужином они сидели с Линдой за одним столиком. Нэлл заметила, что коротко подстриженные ногти врача густо покраснели от нитевидных, а в седеющих – перец с солью – волосах появились красновато-коричневые пряди.

– Получается, он единственный, кто не заразился, – задумчиво проговорил Том.

Линда кивнула.

– Час назад я отправила медицинское заключение в Париж. Да они и сами все видят – анализы чистые.

– И значит, из капсулы ему нельзя…

– Нельзя, – хмуро подтвердила Линда. – Если б не это, он уже завтра мог бы начать вставать.

– Да, попал мужик, – вздохнула Марика.

– Зато он сможет вернуться на Землю, – сказал Дэн. – А мы нет.

Они переглянулись.

– Он сможет вернуться, только если Руперт рискнет прислать на ним «Луч», – возразила Линда. – А экипаж «Луча» рискнет сюда лететь. Что далеко не факт, учитывая всю живность по Гавиле, что шастает у нас в воздуховодах.

– Эдвардс рискнет, – сказал Том. – И Агава рискнет. А вот в Руперте я не уверен.

– То, что шастает у нас в воздуховодах – полная фигня по сравнению с той хренью, что болтается на орбите вокруг Юпитера и шлет нам нежные приветы, – перебила его Марика. – Если «Луч» приведет на Землю углеродный хвост, Руперта повесят на осине. Да он и сам повесится, ждать не будет.

Нэлл раздраженно бросила на пустую тарелку бумажную салфетку.

– Ты думаешь, Си-О не знает о Земле? – спросила она. – Мы своей азотно-кислородной атмосферой на станции, считай, написали ему обратный адрес. Крупными буквами.

Они замолчали, не глядя друг на друга. Линда несколько раз глубоко вздохнула и на секунду прикрыла глаза, будто ее мутило.

– Я думаю, в ближайшие несколько дней Руперт и компания примут какое-то решение, – спокойно сказал Том. – Или эвакуировать Мишеля, или оставить все как есть. Вот тогда и подумаем, что нам делать.

Весь вечер после ужина Нэлл писала письма – маме, Мэри Митчелл, Майклу Бейкеру и Джону Сэджворту, разгребая завалы, скопившиеся у нее в почте за несколько дней. Мысль о цензуре со стороны правительства раздражала ее своей грубой, наглой неотвратимостью, мешала сосредоточиться, и Нэлл по несколько раз надиктовывала и прослушивала отдельные куски, стараясь высказать свои мысли и в то же время не сказать ничего лишнего. Чем-то это занятие напоминало работу над статьей – вот только работать над статьей было куда приятнее.

В начале второго ночи она отправила последнее письмо, на всякий случай заглянула в «кейки» – и вдруг увидела активную аватарку Алекса Зевелева. Ее сердце подпрыгнуло и заколотилось.

– Алекс? – осторожно спросила она.

– Нэлл, – отозвался он.

– Как ты себя чувствуешь?!

– Чувствую? Хорошо, – и его аватарка улыбнулась.

– Надо Линду разбудить, – сказала она, глянув на пустую бесцветную аватарку врача.

– Нет, – ответил Алекс, и это «нет» прозвучало неожиданно властно.

– Почему? – растерялась Нэлл.

– Ей нужен отдых гораздо больше, чем мне – ее помощь. Пусть спит. Она и так на грани.

– На грани?..

– Разве ты не чувствуешь?

– Нет.

– Каждый заперт сам в себе, – задумчиво выдал Алекс.

Нэлл вспомнила жесткую, всегда собранную и уверенную в себе Линду... слова «она на грани» к ней подходили меньше всего. Но спорить с Алексом ей не хотелось, и она судорожно поискала нейтральную тему для разговора.

– Мишель пришел в себя. Линда сказала, он единственный, кто не заразился.

– Но заразится, если покинет капсулу, – не то спросил, не то просто заметил Алекс.

– Да, – она глубоко вздохнула. – Через воздушные фильтры нитевидные не проходят, но их споры все равно попадают в воздух от нашего дыхания и кашля. Конечно, их мало, но боюсь, Мишелю много и не надо…

Алекс не ответил. Нэлл сверлила взглядом его аватарку, мучительно желая расспросить о последних трех днях его невозможного бытия, но и боясь невольно навредить ему бестактным вопросом. Молчание тянулось, с каждой секундой делаясь все глубже, разрасталось, как снежный ком.

– Алекс, – наконец, сказала Нэлл, и голос ее дрогнул.

– Мм?

– Как ты сам? В порядке?

– Не считая того, что до сих пор не завершил линьку – да, – с усмешкой ответил тот.

Нэлл окатило страхом, как ледяной водой.

– Линьку?

– Трансформацию из восьмой стадии в девятую, – пояснил Зевелев и рассмеялся. – Я шучу.

– Черт подери, Алекс!

– Ложись спать, Нэлл. Ты слишком нервничаешь из-за пустяков. Завтра поговорим.

«Ни хрена себе пустяки», – подумала она. И, сморгнув, увидела, что его аватарка потускнела.

Несколько минут Нэлл неподвижно просидела в ложементе, закрыв глаза и снова и снова прокручивая в памяти недавний разговор. Ее не покидало ощущение какой-то неправильности, даже нелепости происходящего, но осознать, в чем дело, у нее не получалось. От усталости мысли разбегались, суть ускользала, как шарики ртути между пальцев.

Если Алекс пришел в себя, то почему он так резко отказался будить Линду? Он не спросил Нэлл, как оказался в медицинской капсуле, он вообще не задал ей ни одного вопроса – а значит, наверняка помнил все, что с ним случилось. Или, наоборот, не помнил? Он не связался с дежурным по станции – почему? Или все-таки связался? Но почему тогда Дэн не разбудил Линду – уж он-то обязан был это сделать, просто по инструкции…

Тряхнув головой, Нэлл открыла глаза и отправила вызов Дэну Венфорду.

– Дэн, скажи мне, Алекс уже связывался с тобой?

Тот, казалось, онемел.

– Дэн?

– Нэлл, о чем ты говоришь? – дрогнувшим голосом ответил тот. – Алекс в коме.

– Нет, уже не в коме. Я разговаривала с ним пять минут назад.

– Шутишь?! Но почему тогда не было сигнала?..

– Какого сигнала?

– Сейчас.

Он перешел в режим «очень занят», и Нэлл снова откинулась в ложементе. Ощущение нелепости происходящего становилось все острее.

Через минуту аватарка Линды ожила и налилась цветом.

– Нэлл, что за фигня с тобой творится? – хриплым со сна голосом спросила она.

– Со мной? – удивилась Нэлл.

– Дэн сказал, ты только что разговаривала с Зевелевым – это правда?

– Ну да.

Линда замолчала, и Нэлл ощутила укол тревоги.

– Давно? – спустя пару минут спросила Линда уже другим – высоким и напряженным голосом.

– Десяти минут не прошло.

– Ты сохраняешь логи?

– Нет.

– Ты можешь дословно вспомнить все, о чем вы говорили?

– Дословно – нет, наверно. А в чем дело?

– Нэлли, Алекс как лежал в капсуле, так и лежит. Он не приходил в себя ни десять минут назад, ни час, вообще ни разу, и, конечно же, он не мог связаться с тобой через «кейки».

– Это что – шутка такая? – холодея, спросила Нэлл.

– Хороший вопрос.

– А ты знаешь, разговор в «кейки» действительно был, – медленно сказал Дэн. – Вызов отправлен Нэлл Сэджворт, разговор длился 5 минут 39 секунд, прерван Алексеем Зевелевым.

Они замолчали. Нэлл показалось, что ей не хватает воздуха.

– Так, – сказала Линда, и теперь ее голос прозвучал как карканье. – Вспомни все, о чем вы говорили. Если можно, дословно.

Нэлл закрыла глаза, с усилием сосредоточилась и пересказала им весь разговор. Когда она закончила, Линда замысловато выругалась по-немецки.

– Какой заботливый, аж слезу вышибает, – прошипела она.

– Трансформация из восьмой стадии в девятую, – пробормотал Дэн. – Подумать только, открытым текстом!

– Эй, коллеги, не так быстро. Может, это все-таки был Алекс? – спросила Нэлл. Альтернативная версия показалась ей слишком чудовищной, чтобы принять ее сразу и без сомнений.

– Нет, – ответила Линда. – Это был не Алекс.

– В его капсуле круглосуточно работает веб-камера, подключенная к системе анализа изображения, – пояснил Дэн. – Если бы Зевелев просто открыл глаза, пошевелился, я уж не говорю про подключение к бортовой сети – компьютер немедленно отправил бы сигнал Линде и дежурному по станции.

– Понятно, – сказала Нэлл.

Она чувствовала себя оглушенной. Череп был словно набит ватой, мысли вязко ходили по кругу и закручивались в воронку. Она вспоминала слова того, кого принимала за Алекса, и теперь они казались ей наполненными совсем другим, тревожным и неожиданным смыслом.

Дэн прокашлялся.

– Значит, теперь он говорит по-английски...

– Меня гораздо больше волнует то, что он добрался до бортового компа, – процедила Линда.

Нэлл снова почувствовала, как в ее желудке зашевелились ледяные змеи. Контроль над бортовым компьютером означал полный контроль над станцией. Над светом и воздухом, над открывающимися и закрывающимися дверьми, над любыми рабочими инструментами… над тем, что они превратили в оружие. Над их связью с Землей.

– Ладно! Раз он действует под логином Алекса, я просто заблокирую этот логин, – сказал Дэн. – Конечно, надолго это его не остановит, но…

В эфире наступила тишина. Нэлл вспомнила слова Тома про Си-О и шахматную партию, и подумала, что эту партию они медленно, но верно проигрывают.

Нэлл проснулась от ласкового прикосновения к щеке. Она подскочила на кровати, распахнула глаза – и увидела Тома, стоящего рядом.

– Нэлли, ты как? – тихо спросил он.

Она бросила взгляд на часы. Начало восьмого утра, пять часов таки удалось перехватить.

– Я в порядке. А ты?

– Я говорил с Дэном. Он рассказал мне…

– Про мою светскую беседу с Си-О? – перебила она и выбралась из спальника.

Том кивнул, не сводя с нее тревожных глаз.

– Я не знаю, насколько точно ты передала ваш разговор, но вроде бы он обещал сегодня с тобой поговорить.

– Да, было дело, – согласилась Нэлл. – Ты считаешь, он это серьезно?

– Боюсь, что да, Нэлл. И учитывая, что именно это существо понимает под словом «поговорить», я ОЧЕНЬ боюсь.

Они посмотрели друг на друга, и Нэлл укололо пронзительной нежностью. Он ведь действительно боялся. Того, что потеряет ее. Того, что она разделит судьбу Алекса…

Как ни странно, сама она больше не боялась. Как будто весь страх, что был отмерян ее душе, лился, лился – и вылился, наконец, наружу, весь без остатка.

– Все будет хорошо, Том, – сказала она. – Даже если он меня сцапает, я найду способ вернуться.

Том покачал головой.

– Больше не оставайся одна. Резак все время держи под рукой. Я не верю этому сукиному сыну ни на грош.

Нэлл только вздохнула. Интересно, поможет ли ей резак, если Си-О перехватит управление станцией? И защитит ли ее чье-то присутствие – или тот, кто будет с ней рядом, тоже получит иглу в затылок? Все-таки Марика была права – они не смогут убегать вечно. Все решится скоро. Сегодня? Что ж, может быть, и сегодня.

За завтраком Нэлл пару раз ловила на себе любопытные взгляды. Макс выглядел напряженным и собранным, Линда – совсем больной от усталости. Нэлл заметила, что мужчины все как один пришли в кают-компанию со сварочными аппаратами. Ее собственный резак висел на поясе в режиме ожидания.

– Земля все молчит? – спросила Линда.

Том кивнул.

– В полчетвертого утра они сообщили, что экстренно собирают комиссию по контакту. С тех пор тишина.

– Долго же они думают.

– Ну, быстро только кошки родятся.

Марика задумчиво крошила печенье на мелкие кусочки и складывала к себе в тарелку.

– А что, если это была шутка? – вздохнув, спросила Нэлл. – Или просто способ вежливо от меня отвязаться?

– Скорее, очередной эксперимент по проверке нашей реакции, – отозвалась Марика.

– А если нет? – спросил Том.

– Сам подумай. Глупо сообщать о готовящемся нападении заранее. Гораздо умнее сообщить, всех наколоть, поржать в кулак и напасть потом, когда никто не ждет.

– Слишком антропоморфно, – буркнула Линда.

– Он может вообще не считать это актом агрессии, – сказал Дэн. – И не думать, что это нужно скрывать.

– Агрессия – враждебный акт по отношению к примерно равному, – сухо заметила Линда. – Когда я беру из бокса крысу для опыта, это не агрессия. Я просто беру крысу для опыта.

– Ну, спасибо за сравнение, – сказала Нэлл.

– Пожалуйста, – ответила Линда.

И тут дверь отворилась, и в кают-компанию вошел Алекс Зевелев.

– Я приветствую всех, – мягко сказал он.

Чашка выпала из рук Линды и грохнулась на пол. Врач посмотрела на Зевелева, как на привидение. Дэн живо развернулся к двери – и у него отпала челюсть.

Алекс подошел к лотку, взял стакан с соком и, как ни в чем не бывало, подсел к ним за столик.

– Ну что, господа дипломаты? – улыбнулся он. – Сварочные аппараты в полной боевой готовности?

Спустя мгновение Гринберг вскочил на ноги.

– Представь себе, да, – прорычал он, одним движением подхватывая аппарат и вдевая правую руку в трубу-манжету наручного крепежа.

– Макс, – предостерегающе сказал Том.

Алекс поднял к Гринбергу безмятежное лицо.

– Максим, – дружелюбно сказал он, – давай не будем устраивать безобразную сцену.

– Все в сторону, – приказал Гринберг, и лицо его словно окаменело.

А потом его пальцы шевельнулись, включая электрическую дугу… но ничего не произошло.

– Я его отключил, – сказал Алекс.

Макс побагровел и шагнул вперед. Том и Дэн вскочили на ноги, с грохотом отбросив стулья. Еще мгновение – и стол опрокинулся набок, а капитан и бортинженер повисли на Максе, заломив ему руки за спину.

– Прекратите! – заорала Марика.

Полминуты Макс в бешенстве смотрел на Алекса, тяжело дыша и будто не видя ничего кругом, потом на его лице мелькнула брезгливая гримаса, и он повел плечами.

– Отпустите меня, – буркнул он.

– Только без глупостей, – сказал Дэн.

Зевелев рассеянно стряхнул со своих колен опрокинувшийся стакан с соком, его взгляд по-прежнему был прикован к Максу.

– Максим, – мягко сказал он и добавил несколько фраз по-русски. Гринберг дернулся, но ничего не ответил.

– Изумительно! – ядовито заявила Линда. – Великолепно! Господа дипломаты покушаются на убийство и бьют друг другу морды. Просто блеск! Руперт будет счастлив.

Гринберг что-то пробормотал по-русски, явно помянув Руперта недобрым словом, и отошел в дальний конец кают-компании. На Алекса он больше не смотрел.

– Может, мы все успокоимся, наконец, и поговорим, как разумные существа? – ровно сказал Том, поднимая стол и один из стульев.

Алекс перевел на него взгляд и улыбнулся.

– Я бы с радостью поговорил с тобой так, как разговаривают разумные существа, Том, но боюсь, что ты будешь против.

Несколько секунд они молча смотрели друг на друга, и Нэлл заметила, что Том побледнел.

– Если речь идет об углеродной антенне в затылок, то да, я против, – ответил он.

– Есть несколько мемов, примерно очерчивающих то, о чем мы сейчас говорим. Осанвэ у Толкина, вулканское слияние разумов в Стар Треке, охайя в Тауг Кса, ноа цхахеум в Аркаландской трилогии. Соприкосновение разумов, переплетение разумов, слияние разумов... Я буду называть это слиянием, но для лучшего понимания следует иметь в виду все названные мемы. Во время слияния личности переплетены и неразделимы, как переплетены и запутаны волновые функции двух взаимодействующих элементарных частиц. Поэтому Максим не прав, считая Алексея мертвым. Просто сейчас мы – одно, – и Алекс переплел пальцы обеих рук.

– Все разумные существа, о которых я знаю, используют ту или другую форму слияния для общения, фиксации жизненного опыта и объединения разумов. Все разумные существа, о которых я знаю, имеют для этого специальные органы. У вас их, к сожалению, нет. Вы слепы и глухи даже друг к другу, – и он снова взглянул на Макса, угрюмо сидящего в углу.

В кают-компании наступила тишина. Алекс перевел взгляд на свои залитые соком брюки и посмотрел на них удивленно, будто впервые увидел.

– Ну а речь? – осторожно спросил Дэн спустя минуту. – Чем тебя не устраивает общение с помощью слов?

– Слова, как и любые другие знаки, не способны передать совершенно новый опыт, они лишь обращаются к памяти того, кто их слышит или иным образом воспринимает. Это перетасовка элементов старого опыта. Для повторяющихся ситуаций, не требующих глубокого проникновения в субъективное пространство другого, этого может быть и достаточно. Но вы претендуете на большее, не так ли?

Они переглянулись.

– Сейчас мы претендуем только на то, чтобы выжить и остаться самими собой, – хмуро заявила Линда.

– Это вопрос? – улыбнулся Зевелев.

– Да, – ответила та.

– Меня вы можете не опасаться. Я не хочу и не собираюсь причинять вред никому из вас.

– Как я поняла, это твое «слияние» ты вредом не считаешь.

– Нет, не считаю.

– А если мы его не хотим? – с вызовом спросила она.

Алекс взглянул на Линду, как показалось Нэлл, с сожалением.

– Этого вы тоже можете не опасаться. Я приглашаю всех, но навязывать свою личность и свою память никому не буду.

Линда сузила глаза и подалась вперед.

– Предлагаешь поверить тебе на слово?

– У меня нет необходимости лгать вам. Я уже сейчас могу взять все, что мне нужно, не спрашивая вашего согласия. Но Алекс этого не хочет, а значит, и я не хочу.

Они быстро переглянулись.

– Ну что ж, – медленно сказал Том. – Спасибо.

– Не за что, – рассеянно ответил Зевелев.

Он подобрал с пола пустой стакан с парой тарелок и отнес их на лоток. На его затылке по-прежнему чернело асимметричное пятно, похожее то ли на бабочку, то ли на странный цветок.

Нэлл проводила его взглядом. Тысяча вопросов плясала у нее на языке, но задавать их было все равно, что прыгать, зажмурившись, в ледяную воду. «Не собираешься ли ты атаковать Землю?» Бриллиант, а не вопрос. Да и остальные немногим лучше.

– Ну, а что ты собираешься делать дальше? – осторожно спросила она, наконец, и сердце ее заколотилось.

Алекс обернулся, и Нэлл заглянула в бездну, лежащую за его зрачками.

– Смотря какой временной интервал рассматривать, – улыбнувшись, ответил он.

– Ну, например, сегодня.

Он, казалось, задумался.

– Поговорю с вашей комиссией по контакту. Это совсем не так интересно, как разговаривать с вами, но Алекс считает, что это важно.

– Это действительно очень важно, – подтвердил Том.

Они молча смотрели, как Зевелев берет себе новый стакан с соком и возвращается за стол.

– Ну а потом? – небрежно спросила Линда.

– Потом?..

– Останешься здесь, на орбите Юпитера, или отправишься еще куда-нибудь?

Алекс поднял глаза на Линду.

– Это была осторожная попытка выяснить, не представляю ли я угрозу для человечества?

Нэлл с изумлением увидела, что на щеках Линды вспыхнули красные пятна.

– Да, – ответила она.

– У меня нет абсолютно никаких планов, связанных с Землей и человечеством, – мягко сказал Алекс. – Мне нужно закончить трансформацию, потом я уйду. Поднимусь к… – он запнулся, – ну, скажем так, к станции метро, и отправлюсь дальше по своим делам.

– А что будет с Алексом? – спросила Марика. – Он вернется?

– Да, конечно.

Макс шевельнулся в своем углу, но ничего не сказал.

– Слияние не разрушает личности и разума, если только это не являлось специальной целью, – сказал Зевелев, глядя на Макса. – Когда оно завершается, личности возвращаются к своей независимости и замкнутости. Я отпущу Алекса, когда поговорю с Рупертом и Гурьевым. Это займет день, может быть, два.

Он поставил на стол пустой стакан и вышел из кают-компании.

Едва за ним закрылась дверь, Дэн повернулся к Гринбергу.

– Макс, черт тебя подери! Какая муха тебя укусила?!

Тот угрюмо посмотрел на него.

– Он был моим другом. Лучшим другом. Я знаю его с восьми лет. А теперь он сожран заживо этой углеродной тварью. Чучело, кукла на пальце…

– Перестань! – воскликнул Дэн. – Он же сказал, что это всего на пару дней!

– И ты поверил?

– Даже если ты прав, что с того? – холодно спросила Линда, поднимаясь из-за стола. – Мы будем думать о собственных чувствах или все-таки о нашей цивилизации?

– Ты крутая, да? Вот и думай о цивилизации, если больше подумать не о ком…

– Хватит!! – рявкнул Том, тоже поднимаясь.

Они замолчали, злобно глядя друг на друга.

– В спортотсек, всем вместе, – предложила Нэлл. – Отмотать десятку, подумать о вечном.

– Кстати, да, – согласилась Марика.

– Я лучше спать лягу, – ответила Линда, с легкой гримасой потирая левый висок.

Макс молча подобрал свой сварочный аппарат, прицепил его к поясу и шагнул к выходу.

– Макс, – жестко сказал Том. – Стой.

Тот остановился и с ненавистью посмотрел на капитана Юноны.

– Иди к себе и не покидай каюту до моего разрешения. Это приказ.

Губы Гринберга изогнулись в брезгливой гримасе. Он молча повернулся и вышел из кают-компании.

– Совсем мужик с катушек слетел, – буркнула Марика, проводив его взглядом.