Текст книги "Бурбон и секреты (ЛП)"

Автор книги: Виктория Уайлдер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 25 страниц)

Глава 38

Фэй

Мы с Гризом идем за доктором, пока не останавливаемся прямо перед закрытой дверью. Справа от нее стоит мужчина в штатском, на поясе у него кобура с пистолетом, а с другой стороны – серебряный жетон федерального маршала США. Гриз, который держит меня за руку, бормочет:

– Черт побери.

Но только когда открывается дверь, и мы заходим внутрь, я понимаю, что именно происходит. Моя сестра сидит, полностью одетая, похоже, в чистую одежду, с мокрыми волосами, зачесанными назад, и пакетами со льдом, примотанными к боку.

Мои глаза наполняются слезами, и я бросаюсь к ней:

– Мэгги, ты в порядке!

Ее подбородок дрожит, когда она кивает и говорит:

– Я в порядке.

Справа от нее стоит женщина, которая кажется мне знакомой, но я не могу ее вспомнить. И Дел.

– Би, – Гриз обращается к женщине. – Ты, должно быть, издеваешься надо мной, черт побери.

Я пытаюсь понять, что здесь происходит. Меня осеняет, что Дел был женат на Би и что она сменила свой значок полицейского управления Фиаско на блестящую звезду маршала США, которая красуется на ее правом бедре.

– Дел, что ты здесь делаешь? Что происходит? – спрашиваю я, волнение берет верх, пока я изучаю их лица.

– Фэй, – говорит Би, которая стоит, прислонившись к самой дальней стене. – Я много слышала о тебе от Дела. И от твоей мамы тоже. – Она смотрит на меня, потом на Мэгги: – Скажу коротко и ясно. Я в ярости от того, что снова оказалась в Фиаско и вновь увязла в вашей семейной драме, Гриз.

Он стискивает зубы, его густые усы едва шевелятся, когда он говорит:

– Перестань ворчать и скажи, что именно здесь произойдет.

Но отвечает Мэгги.

– Я поделилась с ФБР информацией, которая может подвергнуть меня опасности. И поэтому, пока эти сведения не будут использована должным образом...

Гриз перебивает ее и смотрит на Дела:

– Ты знал об этом?

– Я знал, что Мэгги вляпалась по уши, но не представлял, насколько сильно. Ты знаешь, что Би – последний человек на земле, которого я хочу звать на помощь.

Она достает гвоздичную сигарету и шепчет:

– Пошел ты, Делейни...

Дел косится на нее.

– Так что то, что я обратился к своей бывшей жене за одолжением – снова, должен добавить, – говорит о серьезности ситуации, Гриз.

Гриз кивает в сторону Би.

– Похоже, в последнее время ты собрала много одолжений. – Он переводит взгляд на меня и спрашивает:

– Ты поедешь с ней?

Нахмурив брови, я смотрю на Мэгги. Я не собиралась никуда ехать.

– Прежде чем ты ответишь, Фэй. Единственная причина, по которой я вообще вас обеих в это втягиваю, состоит в том, что тут есть кое-что еще. И, – она наклоняет голову набок, – думаю, вам стоит знать об этом заранее.

Гриз сначала обменивается кивком с Би, а потом говорит:

– Я поклялся никогда не нарушать это обещание. Не предавать ее доверие. Но вы обе и так слишком долго жили в неведении.

Я прислоняюсь к стене и слушаю, совершенно сбитая с толку, наблюдая, что Би набирает текст на своем телефоне. Она говорит:

– Дел, тебе пора уходить.

Дел натянуто улыбается, проходя мимо меня.

– Что бы ты ни решила, я горжусь тобой.

Услышав его слова, я прикусываю губу, стараясь не разрыдаться, как ребенок.

– Ценю это, Дел, – выдыхаю я. Он крепко обнимает меня и выходит за дверь, не оглядываясь. Из меня вырывается судорожный вздох.

Гриз смотрит на меня и улыбается, хотя его рука скользит к затылку – я никогда не видела его таким взволнованным. Потянувшись во внутренний карман пиджака, он достает сложенную открытку и протягивает его мне.

Я бросаю взгляд на Мэгги, прежде чем взять ее. Мятая бумага потрепана по краям, словно ее слишком много раз разворачивали и складывали. На лицевой стороне изображены выцветшие голубоватые горы с полевыми цветами на переднем плане. И жирными печатными буквами написано – ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ХАЙДЭВЕЙ²³, МОНТАНА. Когда я переворачиваю ее на другую сторону, в левом верхнем углу вижу пятно от кофейного кольца и имя адресата – Грисвальду Фоксу, написанное размашистым почерком, который я узнаю где угодно. У меня замирает сердце.

Мама.

В поле для текста написано: Одной жизни было бы недостаточно.

– Что это, Гриз?

Он прочищает горло.

– Полагаю, тебе стоит увидеть своими глазами. – Затем он кивает моей сестре. – Вам обеим.

Я передаю открытку Мэгги, слезы текут по моим щекам и шее. Я ничего не понимаю и ищу ответ у сестры, глаза которой тоже стекленеют.

– Мэгги? Ты знала?

Она прикрывает рот рукой.

– Нет, – говорит она, решительно качая головой.

– Я дал обещание женщине, которую любил и не смог уберечь, – говорит Гриз, глядя на свой пустой безымянный палец. – Я никогда не планировал снова влюбляться. У меня уже была большая любовь, но я ее потерял. Я смирился с этим. – Покачав головой, он смаргивает слезы. – Но твоя мать... Было что-то такое в том, как она говорила и улыбалась. Она была как магнит. Я не мог держаться от нее подальше. У меня не могло быть никаких дел с женщиной намного моложе меня, но она сказала, что рядом со мной чувствует себя в безопасности. А такие слова от любой женщины имеют огромную силу. Это значит даже больше, чем услышать «я люблю тебя». – Он тепло улыбается, и по моей щеке скатывается еще одна слеза. – Потом она сказала и это тоже.

Он садится на свободный стул, прочищает горло и наклоняется вперед, упираясь локтями в колени.

– Уилер Финч – нехороший человек. Именно поэтому мы всегда принимали Хэдли. Он был никудышным отцом. И она не хотела находиться рядом с ним, особенно когда он занимался бизнесом. – Он смотрит на меня, когда продолжает: – Твоя мама связалась с «Finch & King», потому что была чертовски хорошим тренером лошадей. Таллис вцепился в нее мёртвой хваткой, и я, конечно, не знаю, что она в нем нашла, но он убедил ее, что любит и что она нуждается в нем. Заставил поверить, что он может помочь ей преуспеть в этом бизнесе.

Помолчав, он тяжело сглатывает, прежде чем продолжить.

– Мы все понимали, что что-то не так. Я тогда не очень хорошо знал твою мать, но все, кто обращали внимание, замечали это – Марла, Роми, Прю. Потом все они говорили, что знали, что от Таллиса будут одни неприятности. Оглядываясь назад, что еще они могли сказать?

Я отвечаю ему:

– Она бы не послушала. Она была упряма, а он слишком долго манипулировал ею, обманывал ее.

– Возможно, у Таллиса и была репутация одного из лучших тренеров по верховой езде, но на этом все хорошее заканчивалось. Братья Кинг и Уилер Финч превратили скачки в Кентукки в миллиардную империю, что сделало их неприкасаемыми. – Он смотрит на Мэгги. – Можете себе представить, в какую ярость пришел Уилер, когда узнал, что Таллис исчез. Копы объявили его пропавшим без вести после того, как примерно через полтора года в мотелях по всему юго-востоку перестали пользоваться его кредитными картами.

– Два года, – поправляю я его. Сейчас, когда все смотрят на меня, немного правды не помешает.

Гриз на мгновение задумывается над тем, что я сказала, но вместо того, чтобы начать задавать вопросы, продолжает.

– Два года, а потом его признали мертвым. Но его брат, Ваз, всегда был непреклонен в том, что твоя мать причастна к этому. Долго поддерживал этот слух. И утверждал, что в конце концов найдет доказательства.

Ваз – психопат, это просто и ясно.

– Она рассказала мне, что случилось, что Ваз сделал с Таллисом. Как он угрожал ей и вам, девочки. – Он проводит рукой по усам и подбородку. – А когда до него дошло, что между нами что-то происходит, он попытался шантажировать ее другими неблаговидными способами. Именно это стало решающим фактором для нас. Я понял, что не могу защитить ее. Тогда нет. Я должен был заботиться о своих мальчиках. Линкольн только что потерял жену. Он пытался справиться с этим, оставшись один с двумя маленькими девочками. А Грант все еще не отошел от смерти Фионы. – Он обменивается взглядами с Би. Потом он снова смотрит на меня и говорит:

– Поэтому я сделал выбор и попросил об одолжении. Действительно, чертовски большом одолжении.

Чувствуя себя ошеломленной, я качаю головой, потому что, по правде говоря, это уже слишком. Мне нужно, чтобы мне все объяснили.

– Гриз, что ты пытаешься нам сказать?

– Что ваша мать жива и здорова, – отвечает Би.

Мэгги откидывается назад, прикрывая рот рукой, и бормочет:

– Боже мой.

Мои глаза встречаются с глазами Мэгги, и все, что я могу сделать, – это покачать головой. Этого не может быть. В горле пересохло, и такое ощущение, что кто-то ударил меня в грудь, лишив кислорода.

– Единственное, что я когда-либо умел делать хорошо, – это бурбон, – добавляет Гриз. – Я не знал, как обеспечить ее безопасность. – Он поднимает голову, пытаясь сдержать слезы. – Девочки, не проходит и дня, чтобы я не задавался вопросом, правильно ли я поступил, оставшись здесь. Без нее.

Би вмешивается:

– И теперь у вас есть возможность увидеть ее. Если вы обе хотите, я отвезу вас к ней.

У меня сжимается желудок, грудь становится лёгкой, а голова кружится от всего, что только что произошло.

Харпер смотрит на Гриза, а потом снова на меня.

– Это не по протоколу, и, по правде говоря, я нарушила столько правил, что балансирую на грани закона. – Она натянуто улыбается Гризу, а затем направляется к двери в дальнем конце комнаты. – Мэгги не может покинуть эту палату, если хочет, чтобы ее включили программу защиты свидетелей. – Она смотрит на Мэгги. – На тебя сейчас навалилось много дерьма, девочка. Будет намного сложнее вытащить тебя отсюда и придумать хорошую историю для прикрытия, если ты решишь не делать этого сейчас.

Мэгги кивает и смотрит на меня покрасневшими глазами.

– Хорошо.

– Фэй, у нас мало времени, чтобы все провернуть, – говорит мне Би.

– Я не могу просто исчезнуть, – говорю я, поднимая руки и направляясь следом за ней. – Линкольн...

–...поймет, – уверяет меня Гриз. – Повидайся с матерью. Передай, что не проходит и дня, чтобы я не думал о ней.

Глава 39

Линкольн

Я еще не до конца очнулся после того, как задремал на стуле в приемной больницы, и мне требуется минута, чтобы понять, что говорит Гриз. Я прочищаю горло и сажусь.

– Что случилось?

Гриз скрещивает руки на груди и встает перед нами, как он обычно делает, когда кто-то из нас попадал в беду. Но именно от выражения его лица у меня сжимается грудь. Он печальный и расстроенный из-за чего-то.

– Гриз, что, блядь, происходит? – спрашивает Грант, стоя рядом со мной.

Эйс наклоняется вперед, упираясь локтями в колени, и смотрит вниз, как будто уже знает, что будет дальше.

Сосредоточившись на мне, Гриз говорит:

– То, что произошло сегодня вечером, вызовет цепную реакцию событий. Есть вещи, которыми я не могу поделиться с вами, парни. – Он опускает глаза и потирает затылок. – Линк, ты знаешь, чем занималась Мэгги – копала под «Finch & King», но причина...

Он обрывает себя, и я сразу понимаю, что это из-за убийства, свидетельницей которого она стала в ту ночь, когда умер Таллис. Того факта, что его убил Ваз Кинг.

Взглянув на Эйса, он говорит:

– Происходит нечто большее, о чем даже я не знаю, но Мэгги небезопасно оставаться здесь. Может, Ваз Кинг и мертв, но...

Эйс заканчивает за него:

– Уилер – нет.

– Девочкам Кэллоуэй нужно немного времени. – Гриз продолжает, наблюдая за моей реакцией, но я застываю на месте. – Чтобы разобраться со своим прошлым. Я не знаю, что скажут публике после сегодняшней ночи. Это будет зависеть от них. На данный момент, по легенде, Мэгги находится в отделении интенсивной терапии.

Гриз сжимает мое плечо, опускаясь на стул рядом со мной. Я пытаюсь осмыслить то, что он сказал. И все то, что он, возможно, не говорит.

– Скажи мне, что она вернется, Гриз, – тихо говорю я. – Она не могла просто уйти.

Вместо ответа он говорит:

– Если она влюблена в тебя так, как я думаю...

Я снимаю очки и улыбаюсь, вспоминая, что она мне прошептала. Слова, которые я не ожидал услышать, но, оказывается, очень ждал.

Гриз улыбается мне.

– Тогда она вернется и станет частью нашей семьи, – уверенно говорит он. – Мои внучки считают, что она их родственная душа – а женщины, тем более женщины Фоксов, никогда не ошибаются.

Я смотрю на свои руки, на пустой безымянный палец левой ладони, и это освобождает. Сегодня утром я решил оставить его. Впервые я вышел на улицу без кольца, зная, что не собираюсь надевать его снова. Девочки не заметили, но я не собираюсь это скрывать. Я носил его по единственной причине – ради них.

– Люди всегда думают, что в жизни бывает только одна большая любовь, но я думаю, что тот, кто сказал это, просто не знал о всех различных видах и проявлениях любви, которые могут встретиться в течение жизни.

У меня на глаза наворачиваются слезы. Я не хочу сейчас ломаться, но сегодня ночью я убил человека. И хотя я должен испытывать какие-то чувства по этому поводу, единственное, что не выходит у меня из головы – я не буду в порядке, пока она не вернется.

Гриз проводит рукой по своим густым усам.

– Мне посчастливилось вырастить тебя и твоих братьев. А до этого – вашего отца. В моей жизни были две исключительные женщины, которые любили меня так, как я не заслуживал, но они все равно любили. А потом у тебя родились две прекрасные девочки, которые стали следующей любовью моей жизни.

Я наклоняюсь вперед, упираясь локтями в колени, и делаю вдох.

– Полюбить кого-то только для того, чтобы она ушла...

Он сжимает мой затылок, прерывая меня.

– Когда ты чувствуешь, что кто-то тебе подходит, нужно идти навстречу. Новая любовь не должна быть «лучше» или «сильнее». Если ты умен, то будешь влюбляться столько раз, сколько позволит вселенная. Иногда это происходит с одним и тем же человеком, с новыми версиями друг друга, которые появляются с годами. А для тех, кто пережил потерю или расставание, – с кем-то новым, кто ворвётся в твою жизнь, встряхнёт её и внезапно все в ней встанет на свои места. Не сомневайся ни секунды, любовь к Фэй – это самый смелый поступок в твоей жизни. Не отказывайся от нее пока.

Глава 40

Фэй

– Ты и Линкольн Фокс? – спрашивает Би, бросая на меня косой взгляд.

– Я так и сказала, – добавляет Мэгги с переднего сиденья.

– Не удивлена. В них есть что-то такое, в этих Фоксах.

– Я вернулась из-за работы и ради Мэгги. Линкольн оказался... бонусом, – говорю я, пожимая плечами, не в силах скрыть улыбку.

Они обе фыркают от смеха. А потом Харпер добавляет:

– Все мои бонусы в итоге оказались подписками «Желе месяца»²⁴, если вы меня понимаете.

– Последний бонус, который у меня был, я подделала, – вздыхает Мэгги. Но прежде чем я успеваю рассмеяться, Харпер сворачивает на частный аэродром и подъезжает к небольшому самолету, который, похоже, уже заправлен и готов к вылету.

– Я понимаю, что он привлекателен. Правда, понимаю. – Харпер выпрыгивает из грузовика и добавляет: – Гриз когда-то тоже был чертовски хорош собой. – Она выпускает облако дыма, пока я помогаю сестре выбраться из грузовика, и мы спешим к частному самолету.

У посадочного трапа, скрестив руки на груди, стоит грузный пилот.

– Харпер, ты же понимаешь, что я не твой личный пилот, верно? У вас есть для этого специальные службы. Твоя контора, кстати, располагает целым флотом самолётов и пилотов.

– И все же ты здесь, Риггс, – парирует она, поднимаясь по ступеням. Затем бросает через плечо: – Генри, это Фэй и Мэгги. Ты их никогда не видел. Это не по протоколу. – Она стряхивает пепел. – Ты ведь знаешь, как это бывает?

Какая бы история их ни связывала, пилот лишь хмуро бурчит себе под нос и ограничивается коротким кивком в нашу сторону.

Пять часов спустя, после довольно долгого перелета и короткой поездки, мы съезжаем с трассы. По обе стороны от нас только равнины, а впереди – горы, и мы останавливаемся у небольшой закусочной с вывеской «Hideaway». В 7:30 утра по местному времени она выглядит закрытой, если не считать одной машины, припаркованной у входа, и гнедой лошади, привязанной к столбу.

Би паркует машину и открывает дверь.

– Может, вы, девочки, возьмете кофе? А потом, Фэй, ты сама решишь, что тебе делать. – Она вытягивает руки над головой и достает еще одну сигарету. – У вас есть двадцать минут, чтобы определиться, хотите ли вы вернуться или остаться и исследовать то, что может предложить Монтана.

Мэгги прочищает горло и шепчет:

– Это реально, да? Я ведь не в каком-то посмертном тумане, где всё кажется настоящим, а я на самом деле мертва?

Я щипаю её за локоть.

– Ай! – вскрикивает она. – Да чтоб тебя, Фэй.

Я пожимаю плечами.

– Мне кажется, это реально. – Я глубоко вздыхаю и берусь за ручку двери. Прежде чем потянуть, я спрашиваю: – Готова?

Она кивает. И когда мы входим в крохотное кафе, колокольчик на двери, который звякает о стекло, напоминает мне о «Hooch». На ботинках – снег, принесённый с улицы, и я быстро стряхиваю его. Женщина за стойкой приветливо улыбается.

– Вы можете сесть где хотите, дамы.

Но когда я осматриваю помещение, мой взгляд останавливается на единственном человеке в этом месте. Женщина в конце бара с чашкой чая и пирожным, которая смотрит прямо на нас, как будто мир только что застыл, и она не может поверить своим глазам. У меня сжимается грудь, а потом расправляется, как будто кто-то только что накачал воздух в мои легкие.

Она встает и со слезами на глазах говорит:

– Когда Би написала, я не думала... – Ее рука взлетает ко рту, а глаза зажмуриваются. Но Мэгги не теряет ни секунды и подбегает к ней быстрее, чем возможно в ее состоянии.

Они обнимаются, и в воздухе слышны лишь всхлипывания да спокойный голос моей матери, по которому я так скучала.

– Мои дорогие девочки. – Ее глаза закрываются, и она шепчет: – Что вы здесь делаете?

Она отстраняется и оглядывает Мэгги с ног до головы.

– Просто посмотри на себя, Мэгги. – Прикусив губу, она смотрит мимо моей сестры на меня. Моя мама все еще красива. Я вижу небольшие признаки того, что время не стоит на месте: в ее волнистых волосах цвета пшеницы заметно серебро, и теперь они подстрижены в короткий боб. На ней потертые джинсы, ковбойские сапоги и футболка с надписью «Carly Simon tour». Ее длинный вязанный кардиган выглядит связанным вручную достаточно теплым для конца зимы.

– Мама... – единственное, что я успеваю сказать, прежде чем обнимаю ее. Она пахнет так же, как я помню, – лавандой и сахаром. Она пахнет домом.

– Ох, Фэй, милая. – Ее голос ломается, когда она говорит: – Моя красавица. Моя защитница. – Она отступает назад, чтобы посмотреть на меня. – Мне так жаль. Я так ужасно все испортила. – Она замолкает, сдерживая рыдания. – Я просто позволила тебе разгребать беспорядок, к которому ты не имела никакого отношения. Мне так жаль.

Я качаю головой.

– Я знаю, – отвечаю я сквозь слезы.

Она кивает официантке.

– Энни, не могла бы ты принести этим девушкам кофе?

Мы усаживаемся в кабинку, и мама ждет, пока та уйдет, прежде чем продолжить разговор.

– Спасибо, Энни, – она берет нас с Мэгги за руки и говорит: – Расскажите мне все.

Мэгги начинает первой и рассказывает ей о той ночи, когда был убит Таллис. Что она видела, как Ваз убил собственного брата, как угрожал ей и как я решила, что его убила мама.

– Не было времени рассказать тебе. Да и что бы это изменило? Я никак не могла предвидеть, что будет дальше, – говорит Мэгги. Она смотрит на меня, прежде чем продолжить словами Гриза. – Что Ваз продолжит угрожать тебе. – Я сжимаю ее ладонь.

– Я подумала, что, если вычеркну себя из уравнения, вы будете в безопасности. Я не хотела уезжать, – говорит мама, поднимая глаза.

Мэгги вытирает слезы.

– Мы устроили для тебя похороны.

Я подхватываю:

– Весь город провожал тебя, мама. Все девочки из твоего книжного клуба. Всем тебя не хватает.

– А потом я нашла свой собственный способ справляться с трудностями, – говорит Мэгги. – Много пила и играла в азартные игры. Но это помогло ещё и в другом. – Она смотрит на меня. – Мои пороки помогли мне попасть в поле зрения «Finch & King».

Наша мама недоуменно смотрит на меня, а потом снова на Мэгги.

– Пожалуйста, скажи мне, что ты ни во что не ввязалась.

– Она не просто ввязалась, мама. – Следующие несколько минут мы рассказываем о том, что именно привело нас сюда. Но чем больше рассказываем, тем больше вопросов возникает.

Так что большую часть утра мы сидим этом придорожном кафе посреди пустыни и делимся всеми подробностями – от моего участия в деле Блэкстоуна до тщательно продуманной схемы, о которой Мэгги рассказала ФБР. Результаты моей слежки, поставки допинга через частные аукционы, длинный денежный след, подпольные ставки, странные смерти лошадей, тренеров и жокеев – все это выстраивало дело против «Finch & King».

Мама закрывает глаза и спрашивает:

– Они ищут тебя? У этих людей длинные руки. Ваз – психопат, он не остановится. Он будет продолжать преследовать тебя. Но то, что Уилер сам не пачкает руки, не значит, что он забывает. Он нанимает людей...

Но я перебиваю ее.

– Мама, Ваз мертв.

Она пристально смотрит на нас, ее глаза округляются:

– Как?

– Вчера вечером. Линкольн был там, – отвечаю я. – Он успел как раз вовремя.

– Линкольн Фокс? Внук Гриза? Что он делал...

Мэгги, подперев подбородок ладонями, улыбается.

– О да, мам. Это самое интересное. Фэй умудрилась влюбиться в него посреди всего этого хаоса.

Мама тихо смеётся сквозь слёзы:

– Что-то есть в этих парнях Фоксах. – Ее брови приподнимаются. – Я тебя понимаю. Я тоже влюбилась в одного из них.

Я отвожу взгляд и смотрю в окно на тихий городок, где она поселилась.

– Гриз не поехал с тобой.

Она качает головой и делает глоток чая.

– У него была своя жизнь и семья, которую он должен был поддерживать. Они больше нуждались в нём.

– Он просил передать, что думает о тебе каждый день, – говорю я.

Её глаза снова наполняются слезами. Она промакивает уголки салфеткой.

– Би выбрала Монтану. Глушь, зато можно ездить верхом, а не за рулём. – Она тихо смеется. – Би кажется суровой, но она знала, что мне будет хорошо здесь. Когда я приехала, я была в плохой форме. Понадобилось время, чтобы залечить раны. – Голос снова дрожит: – Чувство вины за то, что ушла. И за то, что у меня не было возможности сказать, как сильно я вас люблю.

Я вытираю слезы и глубоко вдыхаю.

– Я открыла приют для лошадей, и он стал моим местом исцеления. Для меня и для многих женщин, которым нужно вновь обрести почву под ногами. Через месяц после приезда я пошла в банк открыть счёт, но там уже был открыт счет на мое новое имя. На нем было чуть больше четверти миллиона долларов.

Мэгги догадывается, как и я.

– Гриз.

Мама улыбается и кивает.

– Я тоже так подумала. Он самый лучший мужчина, которого я когда-либо знала. Мы провели вместе шесть месяцев, и это были самое счастливее время в моей жизни. Если ты познала это чувство, считай, что тебе повезло. – На мгновение замолчав, она откидывается на спинку кресла и смотрит в окно. – А Би стала моей хорошей подругой. Здесь все просто и спокойно, но у меня хорошая жизнь. Настолько хорошая, насколько это возможно без моих прекрасных дочерей. Я никогда не прощу себе, что втянула вас в свою беду.

Я смахиваю слезы, которые так и просятся наружу.

– Я никогда не думала, что у меня будет возможность сказать, что я люблю тебя и что я скучала по тебе. – Я бросаю взгляд на часы и понимаю, что время, отведенное нам Би Харпер, давно вышло.

– Я видела тебя однажды, – говорит мама, возвращая мое внимание. – На сцене в клубе в Луизиане.

– Мама... – Я никогда не думала, что она увидит, как я танцую. И мне не стыдно, наоборот, гордость переполняет.

– Ты кое-чего не знала, Фэй. У меня не было возможности рассказать тебе. – Она держит меня за руку, и мне хочется наслаждаться каждым мгновением, пока я слышу ее умиротворяющий голос. – Я так горжусь тем, какой женщиной ты стала. Эмоции, которые ты испытываешь, когда танцуешь, – это то, что я чувствую, тренируя лошадей. Это часть тебя. Не определяет, а формирует и делает сильнее. Найти то, что придает силы, – именно такой жизни я хотела для тебя. А частные расследования... – Она улыбается. – Ты защитница по натуре, это всегда было в тебе.

Я не думала, что мне нужно ее одобрение, но оно бьет в грудь, как товарный поезд.

От стука в окно мы все подскакиваем. Снаружи стоит Би и смотрит на часы. Она кричит достаточно громко, чтобы было слышно сквозь стекло и тишину снаружи.

– Нам пора.