Текст книги "Бурбон и секреты (ЛП)"

Автор книги: Виктория Уайлдер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 25 страниц)

Глава 34

Линкольн

Я веду нового члена семьи Фоксов к ее новый дому. Ларк и Лили просто с ума сойдут, когда вернутся из школы и увидят ее здесь.

– Ты уверена, что Мэгги не будет возражать против того, чтобы мы будем держать Дотти здесь?

Фэй засовывает руки в задние карманы своих обтягивающих голубых джинсов. Она оглядывает отремонтированный амбар и улыбается:

– Это была ее идея, и, технически, я владею половиной этого дома, так что это наше общее решение. – Она оглядывает стойла и поднимает голову. – Я не понимаю, зачем она вкладывала деньги в ремонт и не завела ни одного животного, которое могло бы этим наслаждаться.

Когда мы арендовали у них кукурузные поля для «Фокс Бурбон», она получила неплохой бонус. Для хранения урожая нужно было построить хранилище.

Дотти мычит, когда я провожу по ней щеткой.

– Я собираюсь составить расписание, чтобы быть уверенным, что о ней заботятся должным образом. То, что она здесь, не означает, что она – ваша забота. У меня уже загружены ролики на YouTube – пытаюсь разобраться, как, черт возьми, содержать домашнюю корову.

Фэй кивает.

– О, я не сомневаюсь. – Она пытается скрыть улыбку, и я бросаю на неё подозрительный взгляд.

– Что смешного? – спрашиваю я, вздергивая бровь от несколько виноватого выражения ее лица.

– Ну, тут такое дело… – Она зажмуривает глаза и признаётся: – Я знаю, что ты смотришь много роликов про уход и разведение высокогорных коров, потому что я, возможно, установила скрытое зеркалирующее приложение на ваши с Эйсом телефоны.

Из всех возможных ответов я точно не ожидал услышать такое. Немного посмеявшись, я спрашиваю:

– Нашла что-нибудь интересное?

Она приоткрывает один глаз и с опаской признается:

– Эйс очень организованный.

– Это не новость. Я надеялся узнать, что он регулярно посылает кому-то обнаженные фотографии или состоит в кружке вязания, который собирается по субботам.

Она смеется.

– Это очень конкретно. – Кажется, немного нервничая, она гладит Дотти по лохматой шерсти. – Ты сердишься?

Я бросаю щетку и подхожу к ней ближе.

– Посмотри на меня, Персик.

Она переводит взгляд с коровы на меня.

– Мне нечего от тебя скрывать, – говорю я ей. – И я не злюсь. Но я хочу знать, что именно ты искала в телефоне моего брата.

Она придвигается ближе.

– Мне нужно было больше подробностей о том, почему вы с Эйсом были связаны с Блэкстоуном...

Я перебиваю ее, обхватываю рукой предплечье и притягиваю к себе.

– Мне все равно нечего скрывать. – Я сглатываю нахлынувшие эмоции от того, что собираюсь сказать дальше. – Ты можешь мне доверять.

Ее кивок у моей груди – достаточное подтверждение. По правде говоря, я не удивлен, эта женщина – настоящий следователь.

Она молчит несколько минут, прижимаясь ко мне. Когда мои девочки так затихают, я понимаю, что что-то не так. Прежде чем я успеваю спросить, она поднимает глаза и говорит:

– Блэкстоун мертв.

Это не то, чего я ожидал.

– Что с ним случилось? – спрашиваю я.

Она заправляет прядь волос за ухо и глубоко вздыхает.

– В этом-то и проблема. Именно способ его убийства тревожит меня… – Она поднимает голову и качает головой. – Ему перерезали шею. Он истек кровью и... – Она прочищает горло. – Раны были такие же, что и у Таллиса.

Я вглядываюсь в ее лицо, пытаясь понять, что она пытается сказать. Ведь, по ее словам, это ее мать убила Таллиса и оставила Фэй разбираться с последствиями.

– Но твоя мама... – начинаю я, но она прерывает меня.

– Оказывается, Мэгги была там. Она слышала, что произошло до того, как я вошла на кухню. Это была не моя мать. – В ее глазах появляются слезы, но она смахивает их, не позволяя себе сломаться.

– Когда она тебе это сказала? – спрашиваю я, пытаясь понять, как она могла узнать об этом только сейчас.

– На родео. – Она обводит взглядом амбар, секунду собираясь с мыслями, чтобы рассказать детали. – Моя мать не убивала его. – Когда она встречает мой взгляд, в нем столько отчаяния, что у меня щемит в груди. – Это сделал Ваз.

Да вы издеваетесь.

– Он угрожал ей. Сказал, чтобы она держала язык за зубами о том, чем занимается «Finch & King», и до сих пор неясно, что именно они делали. А потом пригрозил, что вернется за мной и Мэгги, если она проболтается. Полагаю, убийство Таллиса было его страховкой. Чтобы она выглядела виновной, если ему это понадобится, и не мешала в «Finch & King».

Из ее груди вырываются рыдания, и она со всей силы бьёт по перегородке стойла. Она зла и расстроена. Я не виню ее.

У меня подскакивает адреналин при одной мысли о том, в какую опасную ситуацию она попала. И теперь Блэкстоун умер так же, как и Таллис? Это слишком похоже, чтобы быть совпадением.

– Мэгги никогда ничего не говорила. Моя мама не могла. Я предположила худшее и похоронила его, – говорит она, тяжело дыша.

Я обнимаю ее. Плечи вздрагивают, и я позволяю ей залить слезами мою рубашку.

Когда она немного успокаивается, я приподнимаю ее подбородок и заставляю посмотреть мне в глаза.

– Послушай, – тихо говорю я. Она все еще держится за меня, словно не в силах отстраниться. – Ничего из этого ты не могла знать или предотвратить. Ты защищала свою семью, основываясь на том, что думала тогда. Все просто.

Словно испытывая физическую боль, она закрывает глаза.

– Мне следовало быть внимательней. Заметить детали, и тогда, возможно...

– Не надо, – прерываю я ее. – «Что-если» и «может быть» – это не реальность. Это просто мысли. И если мы не будем осторожны и сосредоточимся на них слишком сильно, они затянут нас в воронку. – Я наклоняюсь и целую ее в лоб, снова заключая в объятия. – Я делал это слишком долго, и это ни к чему не привело. Кроме терапии.

Она отстраняется ровно настолько, чтобы вытереть слезы, и тихонько смеется над моей жалкой попыткой разрядить обстановку.

– Я обещаю тебе, что не допущу, чтобы твоя семья была втянута в это больше, чем сейчас.

Я скрещиваю руки и озвучиваю то, что она не сказала.

– Значит, у тебя есть план?

– ФБР должно играть по правилам. Здесь куда больше слоёв, чем я предполагала, но пока они строят дело... – Она закрывает глаза, успокаиваясь. – Мэгги – сейчас их единственный источник. И она скормила им все, что могла, без того, чтобы Финч или Кинг заметили это. По крайней мере, я на это надеюсь. Я знаю, что Ваз что-то подозревает, а тут еще появляюсь я и происходит то, что случилось с Блэкстоуном.

Мне все это не нравится. Она стала для меня важнее, чем я мог ожидать или планировать. И я, черт возьми, не позволю, чтобы с ней что-то случилось.

– Это подвергает опасности многих людей, Фокс. Я не могу просто сидеть и ждать, когда случится что-то плохое.

Я чувствую себя точно так же. Но я уже понял, что эта женщина не намерена оставаться в стороне.

– Ты умная и сильная. И я знаю, что самое худшее, что я могу сделать, – это сказать тебе, чтобы ты позволила им разобраться с этим. – Я провожу рукой по челюсти и тщательно подбираю слова. – Скажи мне, чем я могу помочь?

На мгновение потеряв дар речи, она лишь моргает, глядя на меня.

– Вот так просто?

Я киваю и отвечаю:

– Вот так просто.

– Сначала мне нужно поговорить с Мэгги.

Мне тоже. Я протягиваю руку и обнимаю ее.

– Только не жди, что я оставлю тебя одну.

– Хорошо, – кивает она, ещё раз погладив Дотти.

– Как ты смотришь на то, чтобы прийти к нам сегодня на домашний ужин? – спрашиваю я. Мне нравится идея, что она будет за моим столом и станет частью того, что мы с девочками делаем вместе пару раз в месяц.

Она с любопытством улыбается.

– Что за домашний ужин?

Я включаю шланг и наполняю поилку.

– Тебе придется прийти, чтобы узнать.

– Сейчас это мой любимый плейлист – куча миксов от этих диджеев из TikTok. Они берут классику 70-х годов, например «ABBA» или «Hall & Oates», а затем соединяют ее с сольными исполнителями, такими как Селин или Мэрайя, – рассказывает Ларк, когда они с Фэй сидят в наушниках над ее iPad.

– Моя мама включала этот альбом Мэрайи Кэри каждое субботнее утро. Это был день уборки. А это означало две вещи: никто не спал, и музыка гремела на весь дом. Мы с Мэгги все время жаловались.

– Я бы тоже жаловалась, – добавляет Ларк.

Я отворачиваюсь и ставлю на плиту кастрюлю с водой. То, что есть у нас в холодильнике, лучше всего подойдет к рису или макаронам.

– Девочки, что мы сегодня будем готовить: рис, макароны или салат?

Фэй слушает, как разделились голоса между тремя вариантами.

– Мы узнаем, что еще к этому прилагается?

Лили открывает дверцы холодильника и начинает перечислять недоеденные продукты и остатки блюд.

– Две половинки помидора, нарезанный кубиками лук, немного курицы и папины креветки с чесноком. Есть половина контейнера клубники. – Она поворачивается ко мне. – Папа, это петрушка или кинза?

– Кинза, – отвечаю я.

– Рис, – говорит Фэй. – У меня есть идея. Можно я помогу?

Я перевожу взгляд на Ларк, а затем на Лили.

– Она может помочь?

Они обе радостно соглашаются, и я протягиваю руку, приглашая Фэй взять бразды правления в свои руки.

– Ужин сегодня за тобой, Персик.

Чуть меньше часа спустя я споласкиваю последнюю тарелку и отправляю ее в посудомоечную машину.

– Вот этот определенно символизирует живую энергию, – говорит Фэй, указывая на браслет из самоцветов на руке Лили. – Давай проверим, если ты будешь носить его во время фазы новолуния, проявятся ли его целительные свойства, которые трансформируются во что-то другое.

Лили смеется:

– Думаешь, все так и работает? Типа, все так связано?

Фэй пожимает плечами.

– Все так или иначе связано между собой – самоцветы и сталагмиты, похоже, могут заряжаться от луны, тебе так не кажется?

– Или от солнца, – заинтересовано подхватывает Лили.

– Папа, – шепчет Ларк рядом со мной. Когда я поворачиваюсь, она не сводит глаз с Лили и Фэй.

– Да, милая, что такое?

Она продолжает шептать:

– Это было очень вкусно. Лучше, чем наш обычный домашний ужин. Я никогда не ела клубнику вместе с тако, но это сработало. И я хотела бы повторить еще раз.

Я наклоняюсь к ней и спрашиваю о том, на что она, надеюсь, согласится.

– Может, нам стоит пригласить ее на домашний ужин еще раз?

Мы вместе наблюдаем за ними: Лили и Фэй в восторге от того факта, что сейчас растущая луна, а у Лили есть натуральный цитрин.

– Да, думаю, будет здорово, если она присоединится, – с улыбкой говорит Ларк, берет свой iPad и уходит в гостиную.

– Ларк, ты не можешь смотреть серию без меня, – кричит Лили и мчится следом за сестрой.

Фэй смотрит на бокал, который я поставил перед ней. Сделав глоток, она удивлённо спрашивает:

– Почему мне это нравится? Что это?

Сложно не испытывать гордость, услышав ее слова.

– Это мой новый бурбон.

– Мне нравится, – мурлычет она с непринужденной улыбкой.

– Кажется, ты немного расслабилась по сравнению с тем, что было днем, – говорю я, когда она идет ко мне на кухню. Она подходит сзади, прижимается и обхватывает руками мою талию, пока я заканчиваю ополаскивать последнюю сковороду. Фэй опускает голову мне на спину, и мне хочется как можно скорее вытереть руки и повернуться, чтобы обнять ее. Не знаю, когда именно это стало таким естественным – ощущение лёгкости рядом с ней. Но в такой вечер, как сегодня, я ее ясно чувствую. Чувствую, как приятно было бы провести вместе ещё много таких вечеров.

Пока я наслаждаюсь тем, как она прижимается ко мне всем телом, и мои руки крепко обнимают ее, в животе нарастает беспокойство. Я нутром чую, что все может рухнуть в любую минуту, и собираюсь сделать все, что в моих силах, чтобы этого не произошло.

Глава 35

Линкольн

– Есть минутка? – спрашиваю я, пересекая кухню Эйса.

Они с Грантом застывают с кофейными чашками на полпути к губам, потому что явно не ожидали увидеть меня так рано. Джулеп приветствует Кит, бегущую на поводке рядом со мной.

– Сидеть.

Она послушно садится и смотрит вверх в ожидании награды. Я нахожу в кармане печенье размером с монету.

– Ты видел статью, я полагаю? – спрашивает Эйс, прислонившись к стойке.

Я смотрю на Гранта, который протягивает мне телефон. На экране – наша фотография в школьном возрасте. Я помню этот снимок – он сделан на 75-летии «Фокс Бурбон». В то время это было одно из самых больших празднований, которое когда-либо видели в Фиаско. Заголовок статьи гласит: 100 лет бурбона и его главный секрет.

Я смотрю на своего старшего брата, он выглядит довольным. Я прокручиваю страницу вниз, и нахожу свои слова, выделенные курсивом, которые я сказал Мюррею в тот день, и именно сейчас они кажутся особенно правдивыми:..то, что попадает в эти бочки, называется «сердцем» не просто так. Возможно, дело в воде Кентукки, живой культуре бурбона, но я верю, что «Фокс Бурбон» делает лучшим бурбоном гордость, вложенная в эти бочки, и уважение, с которым семья Фокс относится к своему бизнесу. Отмечая 100-летие бурбона, один из самых выдающихся брендов сохраняет сердце, развиваясь вместе с изменяющимися вкусами и поколениями.

Лучшего момента для этих слов и не придумать. Я ставлю на стойку бутылку без маркировки.

– Грант, дай три бокала. – Но он уже двигает их по мрамору. Я отмечаю вязкость этой партии – в этот раз она более глубокого коричневого цвета и больше похожа на бурбон двойной выдержки, чем изначально задуманную одиночную. Мы делали особые купажи для важных событий столько, сколько я себя помню. Это была одна из тех вещей, которые помогали нам отслеживать, какие годы нам нравились больше других.

– В этой партии не было ничего особенного. Это было обычное сусло: 71 % кукурузы, 16 % ржи и 12 % ячменя. Выдерживали в бочках в нашем рикхаусе в течение четырех лет. – Я перевожу взгляд с одного на другого, прежде чем признаться, что я сделал. – А потом я настоял его с тимьяном и персиками в течение двух с половиной недель.

Грант улыбается, вдыхая аромат.

Эйс поднимает бокал к свету, чтобы оценить цвет, прежде чем понюхать его, и бросает взгляд в мою сторону.

– Персик?

Я уверенно киваю ему, а мой младший брат улыбается в свой бокал.

Эйс качает головой.

– Отдаю должное тебе и Гранту, вы оба, засранцы, воспринимаете все буквально, не так ли?

Грант говорит:

– У него отличный вкус.

Я продолжаю.

– Его можно пить со льдом, охлажденным, смешивать – все равно. Но это открывает потенциал для новой аудитории. – Я киваю на свой бокал. – Если мы хотим видеть наш бренд в большем количестве бокалов, то нам нужно привлечь тех, кто обычно не пьет бурбон. Это не оторвет от наших корней и не повредит рынку классического бурбона, но привлечет новых потребителей.

Эйс делает еще один глоток.

– Мне не противно. Возможно, стоит попробовать с большим процентом ржи вместо кукурузы. Рожь добавит пряности и уравновесит сладость. – Он пожимает плечами и говорит: – Посмотрим, что лучше сохранит вкусовую гамму.

Большинство наших купажей всегда производились с преобладанием кукурузы. Это делало наше сусло более сладким. Сахара взаимодействовали с дубом, а перепады температур во время выдержки, как всегда, говорил Эйс, придавали блендам насыщенность. Мы не во всем соглашались, даже с его логикой, но эти слова от него я воспринимаю как победу – самую значимую в моей карьере – я получил одобрение старшего брата.

– Не выгляди таким самодовольным. Это тебе придется сказать Гризу, что ты хочешь подмешать фрукты в его бурбон. И я хочу сидеть в первом ряду на этом дерьмовом шоу.

– Кто-то сказал «дерьмовое шоу»? – в помещение впархивает Хэдли.

Эйс разражается смехом.

– Я и забыл, что это твоя визитная карточка.

Она шипит на него, как злобная кошка.

Мы с Грантом обмениваемся понимающими взглядами, когда Эйс говорит:

– Твой уровень зрелости не перестает меня удивлять, Хэдли.

Она запрокидывает голову, смеется и смотрит в потолок.

– Слишком легко. – Затем она сосредотачивается на Эйсе. – Но я здесь не ради тебя. – Она переводит взгляд на меня и говорит: – Я заходила к тебе домой, чтобы оставить контакты архитектора, а Мэгги сидела у тебя на крыльце. Она сказала, что ей нужно с тобой поговорить. Подумала, что застану тебя здесь. – Она бросает взгляд на бутылку на столе и поднимает брови, молча спрашивая, как все прошло. Она знает, что я собирался рассказать об этом сегодня.

Я довольно улыбаюсь и подмигиваю.

– Хорошо. Когда будет готов, я возьму ящик. Думаю, это мгновенный хит.

– Черт возьми, – выдыхает Эйс.

– В любом случае, – говорит Хэдли, направляясь к выходу. – Она в конюшне с Гризом.

– Спасибо, Хэдс, – кричу я ей вслед.

Я бросаю взгляд на Гранта, желая услышать его мнение. Я хочу убедиться, что делаю правильный выбор, прежде чем продвигать идею дальше.

– Грант. – Я киваю в сторону коридора. – Мне нужна секунда.

Он хмурится, но вопросов не задает. Когда мы остаёмся наедине, я говорю:

– Гипотетическая ситуация.

Грант скрещивает руки на груди.

– Хорошо, – бурчит он. Ворчливый ублюдок. – Гипотетическая, – выдыхает он.

Я копирую его позу, скрещивая руки.

– Если кто-то пытается построить уголовное дело, но получение ордера на обыск или наблюдение может насторожить подозреваемого и поставить дело под угрозу – что бы ты сделал?

Складка между его бровями становится еще глубже.

– Я хочу знать, о чём именно речь?

Я качаю головой.

Он делает глубокий вдох.

– Хорошо, гипотетически. Следовать правилам при расследовании – это то, что обеспечит надежность дела. Но я предполагаю, что, если получить ордер невозможно, это значит, что судья или высшее начальство могут быть слишком близки к ситуации? Динь, динь, динь. В яблочко. Он продолжает говорить без моего ответа. – Источники и свидетели были бы лучшим вариантом для такого дела.

Именно это делает Кортес. Именно это ставит Мэгги в центр того, что замышляют Финч и Кинг.

Я киваю, хлопаю брата по плечу и прохожу мимо.

– Спасибо.

Грант окликает меня, когда я уже подхожу к двери:

– Общественный резонанс.

Я оборачиваюсь, чтобы послушать.

Он на минуту опускает глаза, подбирая слова, прежде чем продолжить:

– Если бы это попало в социальные сети или если бы фигуранта упомянули в новостях хоть в какой-то связи с этим преступлением, это могло бы подтолкнуть дело. Сложно игнорировать ситуацию, когда она смотрит тебе в лицо. Давление общества может стать одним из вариантов.

Вот, что мне нужно было услышать. Я стучу пальцами по дверному косяку и киваю.

– Спасибо.

Он сдержанно кивает в ответ:

– Будь осторожен.

Я больше ничего не добавляю, хоть мне хочется. Когда я прихожу в конюшню, Гриз и Мэгги стоят, склонившись над стойлом жеребенка, родившегося поздней осенью прошлого года. Я слышу, как Гриз говорит ей:

– Исправив ситуацию, ты не вернешь ее. Что бы ты ни делала, это нужно прекратить, пока кто-нибудь не пострадал.

– В большинстве случаев он дает дельные советы, – говорю я, привлекая их внимание. – Гриз, ты не против, мне нужно поговорить с Мэгги?

Он целует ее в висок, а затем, уходя, кладет руку мне на плечо.

– Полегче, ладно?

Я не знаю, как Гриз понимает некоторые вещи. Может, дело в моей позе или в том, как я сверлю взглядом женщину, чьи действия могут задеть тех, кого я должен защищать.

Как только Гриз скрывается из виду, я сразу перехожу к делу и говорю предупреждающим тоном.

– Я знаю, что ты играешь в опасные игры. Не морочь мне голову, Мэгги. Что у тебя с «Finch & King»?

Она смеется.

– Какое тебе дело, Линк? Я все еще делаю то, для чего вы с Эйсом меня наняли. Я только что распродала большую часть вашего резерва. Твой бурбон продается и за приличные деньги.

– Я в курсе, и мы оба знаем, что это не имеет никакого отношения к делу.

– Фэй? – спрашивает она, протягивая лошади морковку.

– Если с тобой что-то случится, она пострадает. Если ты ввяжешься в какое-то дерьмо, она станет рычагом давления. Я стану. Моя семья. Мои девочки. И я не позволю этому случиться.

– Линк, – говорит она, опустив голову на сложенные руки. – Она ведь все тебе рассказала, правда?

Я киваю.

– Она не станет сидеть сложа руки и надеяться на лучшее. – Я пристально смотрю на нее и вижу по глазам, что она думает так же. Она нервничает, но не признается в этом.

Я достаю телефон, пролистываю контакты и набираю номер.

– Привет, Мюррей. – Я улыбаюсь, когда он берет трубку на втором звонке.

– Линкольн Фокс, я все гадал, когда ты выйдешь на связь, – говорит он бодрым тоном. – Как тебе статья?

Мэгги с любопытством наблюдает за мной, когда я говорю:

– Отличный материал. Я хотел поблагодарить тебя лично.

– Благодарить не за что, – доброжелательно говорит он. – Я посетил множество винокурен, и ни одна не оставила у меня таких чувств после интервью, как ваша. У вас действительно есть что-то особенное.

Я принимаю комплимент.

– Я тоже так думаю. – Я бросаю взгляд на Мэгги, надеясь, что все сложится так, как надо. – Послушай, Мюррей, здесь есть человек, который может ответить на твои вопросы о том, что происходит на скачках. Подумал, что ты захочешь послушать, что она скажет.

Это привлекает ее внимание, но она явно не в восторге. Выпрямившись, она качает головой, будто пытается меня остановить.

В трубке слышен шорох, Мюррей, похоже, включает диктофон или готовит блокнот.

– Ты назовешь мне имя, чтобы я мог связаться позже?

Но больше я ему ничего не говорю.

– Я оставлю это на ее усмотрение. Просто хотел, чтобы ты знал, что я не забыл о твоей просьбе.

Мы обмениваемся еще несколькими любезностями, прежде чем я завершаю звонок.

Мэгги скрещивает руки и почти кричит:

– Какого черта, Линк?

Я прислоняюсь к стулу справа от нее и наши глаза оказываются на одном уровне.

– Ты веришь в то, что ФБР разберется с этим и добьется, чтобы люди, причинившие вред твоей семье, в конце концов понесли наказание. Я не верю в это. – Она разбирается в скачках и азартных играх, и я вижу, когда мои слова доходят до ее сознания. – Если все это закончится не так, как ты хочешь, – я протягиваю ей карточку Мюррея, – у тебя есть другой вариант.

Она с сомнением смотрит на нее.

– Это ничего не исправит. Это приведет к хаосу.

– Иногда, чтобы всё исправить, нужно устроить хаос.

– Линк, я уже наделала ошибок, – говорит она, наклоняет голову и крутит в руках визитную карточку репортера, ее тон меняется. – Я скрывала все от сестры, от мамы. И от Кортеса. Гребаное ФБР давит на меня. Но мне плевать, я хочу только одного – чтобы Ваз заплатил за то, что сделал. – Она едва сдерживает рыдание. – И всё зашло слишком далеко...

Я по-фоксовски сжимаю ей плечо и прерываю.

– Я знаю, каково это – оказаться в тупике. Когда выбора нет, и ты делаешь то, чего от тебя требуют. Но иногда поступить правильно означает защитить тех, кого любишь. – Я касаюсь визитки в её руках. – Это другой путь.

Она всматривается в мое лицо, пытаясь понять, что я на самом деле хочу сказать. А затем издает хриплый смешок.

– Ты любишь ее, – говорит она так, как будто для нее это неожиданность.

У меня в груди разливается тепло и я улыбаюсь.

– Я защищаю то, что принадлежит мне, Мэгги. Теперь это касается и Фэй.

Она смотрит на свои ногти, напоминая мне Ларк, когда та уходит в себя.

– Тебе пришлось долго хранить тайну. Я знаю, как это тяжело, когда чувствуешь, будто тонешь в ней. Но ты сильная, Мэгги. Как и твоя сестра. И сейчас ты в таком положении, что все карты в твоих руках. Если это станет слишком опасно для тебя или для нее... – Я еще раз киваю на визитку в ее руке, отступая. – Вот твоя страховка.