Текст книги "Бурбон и секреты (ЛП)"

Автор книги: Виктория Уайлдер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 25 страниц)

Глава 23

Фэй

Внутри у меня все переворачивается, и я провожу языком по нижней губе, на которой он всегда задерживается взглядом. А потом я делаю то, о чем он просит. Он снимает очки, медленно складывает их, а затем улыбается сам себе. Его рука тянется к моей шее, он запускает пальцы в волосы и откидывает голову назад, именно туда, куда хочет.

Я открываю рот как раз в тот момент, когда он обхватывает губами бутылку. Он отпивает из нее, прижимается к моему ждущему рту, и вливает в него бурбон. Он не дает мне насладиться вкусом. Он едва дает мне проглотить, прежде чем его губы снова захватывают мои. Бурбон стекает из уголков моего рта, я обнимаю его плечи и ахаю, когда оказываюсь на барной стойке, а моя задница опускается на прохладную поверхность из темного дуба. Он тянет меня к краю, а я скольжу пальцами по его затылку и волосам, и он издает удовлетворенный стон, прижимаясь к моей ладони.

– А теперь скажи мне, что тебе не нравится бурбон, – поддразнивает он. Его губы спускаются по моей шее, чтобы слизать каплю, которая вытекла у меня изо рта.

– Не думаю, что смогу это сделать, – я улыбаюсь.

Он спускается ниже, сдвигая бретельки и проводя губами по моему плечу. Не отрывая от меня губ, он бормочет:

– Опиши, что ты почувствовала.

Я мурлычу в ответ на его игру. Возможно, это самая веселая прелюдия в моей жизни.

– Я почувствовала вкус дымного дерева.

Его зубы царапают мою кожу, он спускает верх платья ещё ниже, губы накрывают округлость груди, и затем резким движением он срывает с меня бюстгальтер. От этого движения мое тело слегка вздрагивает, я прикусываю губы, сдерживая улыбку. Когда его глаза встречаются с моими, проверяя, все ли в порядке, я улыбаюсь и киваю в знак согласия, а затем издаю сдавленный стон, когда он проводит по мне языком.

– Что еще? – хрипит он, обхватывая ртом мой сосок и лениво проводя по нему языком, так медленно, что я чувствую его вкусовые рецепторы, смакующие мой вкус. Внутри меня вспыхивает пламя, я дрожу от того, как сильно хочу этого мужчину прямо сейчас.

Я запрокидываю голову от этого ощущения. Сладкое, тянущее чувство в груди усиливает боль между ног.

– Он был слаще... – я не успеваю договорить, он срывает другой край моего платья вместе с кружевной чашечкой бюстгальтера. Теперь он не смакует, он жадно пожирает вторую грудь, будто умирает с голоду.

Обхватив меня руками, он придвигает меня ближе к себе. Моя задница свисает с края барной стойки, и на мгновение по коже пробегает холодок, когда он отступает, опускается на пол и широко разводит мои колени.

– Ужасно хотел снова попробовать тебя на вкус. Просто невыносимо.

Его голубые глаза следят за моей реакцией.

Я практически задыхаюсь, но киваю, чтобы он продолжал, и он проводит носом вдоль моей киски.

– Боже мой, – выдыхаю я.

– Ммм, я согласен, Персик. – Отодвинув мои трусики в сторону, он проводит языком по пульсирующему клитору, заставляя меня стонать. Я сгораю от желания, когда он встает, делает глоток из своей бутылки бурбона и ухмыляется мне.

Его ладонь ложится на мою шею, притягивая ближе.

– Есть что-то в том, чтобы целовать эти твои идеальные губы... это сводит с ума. – Его губы, влажные от моего желания и бурбона, целуют меня снова. Черт, я хочу большего.

Я путаюсь в пуговицах его чёрной рубашки, нетерпеливо пытаясь избавиться от того, что еще осталось между нами. Он отстраняется, прижимаясь головой к моей. Его дыхание сбивчивое, он тяжело дышит в едином ритме с тем, как поднимается и опускается моя грудь.

– Теперь ты испортила для меня бурбон, – шутливо говорит он. – Надеюсь, ты это понимаешь. – Он сам справляется с последними пуговицами и стягивает с себя рубашку. Меня не должно удивлять, что его тело практически безупречно. Грудь и плечи такие, что женщина любого роста и комплекции почувствовала бы себя крошечной в его объятиях. Татуировки, пересекающие правую сторону его груди, и дальше через плечо и вниз по мощным рукам. Я сглатываю, глядя, как напрягаются его предплечья, когда он расстёгивает ремень. Почему это так чертовски возбуждает?

Он скидывает брюки, и, облизывая нижнюю губу, стоит передо мной в чёрных боксерах, решая, что делать со мной дальше. Когда он проводит ладонью по своему очень твердому, очень внушительному члену, я не могу удержаться и облизываю губы.

– Возможно, для меня больше не будет существовать такой вещи, как отличная бутылка бурбона, если я не почувствую вкус твоей киски вместе с ней.

Я улыбаюсь и выдыхаю:

– О, мои богини, – прикусив нижнюю губу, я поднимаю ноги на барную стойку и встаю. Затем тянусь назад, расстегиваю молнию на платье и позволяю ему упасть.

– Я тоже не думаю, что мне понравится пить его по-другому, Фокс.

Улыбка, которую вызывают эти простые слова, как награда – на щеках появляются ямочки, а глаза окружают морщинки.

Он пальцем манит меня к себе, когда я сгибаюсь в талии, все еще нависая над ним на барной стойке.

– Не стой на моей дегустационной стойке.

Я выпрямляюсь, теперь уже полностью обнаженная, позволяя его взгляду скользить по моему телу. То, как он смотрит, обещает самые грязные вещи, и я не могу насытиться.

– Как насчет того, чтобы потрахаться на твоей дегустационной стойке?

Это подстегивает его, он протягивает руку и тянет меня вниз, взваливая на плечо.

– Я слишком стар для этого дерьма. Мне нужно мягкое место, чтобы я мог брать тебя так, как захочу. – Он впивается зубами в мою ягодицу, пока несет по коридору.

Я вскрикиваю от смеха.

– Ты действительно оправдываешь свое прозвище, Персик. Эта задница чертовски сочная.

– У меня тоже неплохой обзор. – Я засовываю руку под его обтягивающие боксеры.

Дверь открывается, и все, что я вижу, – это бутылки с бурбоном. Подсвеченные и выставленные на всеобщее обозрение. Он опускает меня на коричневый кожаный диван.

– Это еще одна тайная комната? – спрашиваю я, поднимая брови. Я начинаю думать, что кроме кабинета наверху и этой комнаты, у братьев Фокс еще полно мест, куда они могут увести женщин, когда захотят.

Его взгляд скользит вниз по моему телу, и в нем вспыхивает голод, отражающий мой собственный.

– Больше никаких вопросов.

Это требование я выполню без труда. Я так сильно хочу этого мужчину, что забыла обо всех причинах, почему это плохая идея.

Я отклоняюсь назад и медленно раздвигаю ноги, не сводя глаз с Линкольна.

Его глаза следят за моими пальцами, когда я провожу ими вниз по центру своего тела. Я чувствую каждую унцию возбуждения и восхищения, пока он изучает мои изгибы, сначала отмечая свои любимые места, а затем возвращаясь к моей киске. Когда мои пальцы касаются клитора, я уже достаточно влажная, чтобы ласкать себя.

– Дай мне посмотреть на тебя, – шепчу я.

Не сводя с меня глаз, он сбрасывает свои боксеры на пол и ногой отпихивает их в сторону. Линкольн выпрямляется, демонстрируя мне свой член, и на это стоит посмотреть. Мощный, твердый, влажный на головке и указывающий на то, чего он хочет. Он обхватывает рукой основание, крепко сжимая его, а затем делает несколько движений со словами:

– Продолжай так смотреть на меня, Персик. Да, вот так. – Он облизывает губы. – Скажи, что хочешь меня. Я должен это услышать.

Я провожу пальцами по своей коже, от груди к животу, в мучительно медленном темпе.

– Скажи «пожалуйста».

Он ухмыляется, двигая запястьем вперед-назад в медленном уверенном темпе.

– Пожалуйста.

Я издаю слабый стон – он сделал именно так, как я просила. Это совершенно новый кинк, о котором я и не подозревала. Два пальца поглаживают клитор, пока я говорю то, что он хотел услышать.

– Фокс, я хочу тебя. – Я провожу теми же пальцами, скользкими от возбуждения, по центру своего тела. – Я хочу тебя так сильно, – я улыбаюсь, кивая головой, – что не могу думать ни о чем, кроме твоих губ и члена, уничтожающих меня.

– Черт возьми, Персик. – Он прикусывает нижнюю губу и подходит ближе. – Напоминай мне почаще говорить «пожалуйста». – Опустившись на колени прямо передо мной, он следит за каждым движением моих пальцев.

– Если я забуду сказать тебе позже, – говорит он, наклоняясь вперед и целуя меня чуть выше пупка, – ты самая красивая женщина, которую я когда-либо видел. – Он целует мою правую грудь, затем левую и опускает голову, чтобы поцеловать мою киску, пока я стону для него. – После этого я уже не буду прежним. – Подняв руку, он обхватывает мою шею, притягивая к себе самым властным образом. Мой вкус на его языке, наше рваное дыхание и страстное желание обладать друг другом делают поцелуй почти всепоглощающим.

Прежде чем я слишком потеряюсь в ритме его языка, ласкающего мой, он отстраняется, притягивает мои бедра к себе и раздвигает их. Обхватив их, он наклоняется и целует киску, как будто она была хорошей девочкой для него. У меня перехватывает дыхание, когда он раздвигает мои губы своим мягким языком, облизывая каждый дюйм одним восхитительно медленным движением.

– Боже мой, – стону я.

Он улыбается мне.

– Да, Персик, я могу быть им для тебя.

Я не могу удержаться от ответной улыбки, закрываю глаза и на выдохе говорю:

– Покажи мне.

С рычанием его рот и губы оказываются повсюду, от моего входа до клитора, и я едва успеваю перевести дыхание, как его пальцы проникают в меня. Дразнят до тех пор, пока я не готова умолять его заполнить меня. Он лижет и смакует, из его груди то и дело вырываются стоны, словно он наслаждается каждым мгновением.

Сначала он вводит в меня один палец, но быстро меняет на два, когда я всхлипываю от облегчения, сгибает их и нащупывает то самое идеальное местом внутри. Когда я открываю глаза, он наблюдает за мной. Изучает каждую мою реакцию и фиксирует, что мне нравится больше всего.

– Прикоснись к себе, – требую я, затаив дыхание.

Он не отвечает, просто делает то, что ему говорят. Так хорошо. Его пальцы двигаются во мне, он берется за основание своего члена и делает два коротких движения, прежде чем сделать один длинный рывок. Поглаживая большим пальцем головку, он размазывает выступившее возбуждение. Его глаза закрываются, как будто именно этого прикосновения он ждал.

Но последней каплей, отправляющей меня за грань, становится неудержимый стон, который вырывается у него. Мои пальцы начинает покалывать, глаза закрываются, а тело напрягается. Ощутимое онемение пробегает по задней поверхности коленей и бедер, и моя киска начинает пульсировать от его прикосновений, я взрываюсь на его пальцах, содрогаясь в оргазме. Чернота за моими веками размывается, а время словно замирает, давая возможность насладиться моментом. Приходя в себя после волны удовольствия, я чувствую, как его губы снова касаются киски, и мое тело вздрагивает. Я открываю глаза как раз в тот момент, когда он убирает пальцы и засовывает внутрь язык, чтобы насладиться последствиями моего оргазма.

– Мне просто необходимо трахнуть тебя сейчас. Пожалуйста, скажи, что я могу. – В его тоне слышится отчаяние, которое заставляет меня улыбнуться.

Я закрываю глаза, все еще слегка оглушенная.

– Такой хороший мальчик, Фокс, не забывает говорить «пожалуйста».

Я слышу смех, который вырывается из него, когда он двигается.

– Черт, это заставило мой член подпрыгнуть.

Когда я открываю глаза, его уже нет, он идет через всю комнату к столу в поисках презерватива. Вид сзади тоже неплохой. У Линкольна Фокса мощные бедра и круглая задница, которая выглядит так аппетитно, что я облизываюсь.

Когда он оборачивается, между пальцев у него зажат презерватив.

– То, как ты на меня смотришь... – Он качает головой. – Черт, у меня большие неприятности.

Я прикусываю губу, наблюдая за тем, как он раскатывает презерватив по своей длине. Я более чем готова принять его. Он обхватывает себя рукой и поднимает подбородок.

– Иди сюда.

Я встаю и обхватываю его за плечи, когда он подходит ко мне, ловя его губы своими, пока он поворачивается и опускает нас на диван. Я сажусь ему на колени, как тогда, на качелях, и скольжу раздвинутыми половыми губами по всей его длине.

Из него с шипением вырывается выдох. Глаза закрываются, а голова откидывается на кожаную спинку.

– Так готова ко мне, – бормочет он, обхватывая руками мои бедра.

Я снова играю с ним. Точно так же, позволяя ему раздвигать мои губы и дразнить нас обоих, пока я скольжу по нему вперед-назад.

– Смотри, – шепчу я, когда его глаза открываются, чтобы найти мои.

Мы оба наблюдаем, как я медленно опускаюсь, опираясь на его плечи. Его большой палец мгновенно находит мой клитор и поглаживает его с приятным давлением, словно хвалит за то, что я так хорошо его принимаю. Его прикосновения и взгляд усиливают ощущения, пока он растягивает и наполняет меня. Я медленно покачиваю бедрами, чувствуя каждый дюйм его члена. У меня перехватывает дыхание, когда он тянет мои бедра к себе, проникая еще глубже. Мой лоб опускается на его, и я выдыхаю:

– Это...

Из его горла вырывается стон, прежде чем он заканчивает мою мысль.

– …чертовски приятно.

Когда я снова двигаю бедрами, все тело словно вспыхивает. Он тянется, обнимает меня за талию и завладевает моим ртом. Наши языки сплетаются в безумном танце, словно нам нельзя терять ни мгновения.

– Мне мало тебя. Я хочу... – говорит он, его зубы скользят по моему плечу, а потом он смягчает укус поцелуем. Под таким углом мой клитор трется о него при каждом движении бедер, но мне нужно больше. Моего сдавленного всхлипа хватает, чтобы он понял.

– К черту, я не просто хочу, мне нужно больше. Держись за меня, – говорит он, наклоняясь вперед и вставая.

Я обвиваю его шею руками и сжимаю ногами его бедра. Он поддерживает меня под ягодицы, подходя к краю дивана.

– Мне нужно трахнуть тебя сейчас, – говорит он, опуская меня на спинку дивана. Я нетерпеливо киваю, когда он выпрямляется и разводит мои бедра, чтобы сделать в точности то, что он сказал. Он трахает меня. Сильно. Глубоко. В безжалостном ритме, что почти лишает меня возможности дышать. Проходит совсем немного времени, и я уже выкрикиваю его имя.

Мой оргазм подстегивает его, и он прижимает меня к себе еще крепче. Кожа становится влажной от пота, когда он ускоряет темп, а оргазм накрывает его с такой силой, что, несмотря на стиснутые зубы, он стонет так громко, что у меня мурашки бегут по коже. Его тело дергается, когда он падает вперед, и мы судорожно хватаем ртом воздух.

Он целует меня в то место, где его губы касаются моей груди.

– Я никогда не буду прежним, – бормочет он между мягкими поцелуями, от которых у меня замирает сердце. Потому что я не могу не думать о том, как это все изменило.

– Они красивые, – говорит он, проводя пальцами по линиям моей татуировки. – Эти цветы тебе идут.

Мы лежим в тихом, сладком забытьи, обнимая друг друга. У меня нет желания двигаться или размышлять. Только наслаждаться тем, как мы только что поклонялись друг другу.

– Мне всегда нравились такие яркие цветочные татуировки на женщинах. Мне нравится, как они выглядят на мне. – Я улыбаюсь. В цветке нет никакого скрытого смысла, просто он показался мне красивым. В тот период моей жизни, когда все казалось таким уродливым и запутанным, мне нужно было что-то красивое. Когда я покинула Фиаско, мне было трудно поверить, что я заслуживаю чего-то хорошего. Не говоря уже о красивых вещах. Я шла мимо тату-салона, как раз после того, как увидела этих прекрасных танцовщиц на сцене бурлеск-шоу, и решила зайти.

Я лежу на его груди, моя голова покоится прямо над его сердцем. И это не должно быть удобно, с таким массивным и крепким мужчиной, но я вот-вот засну. Даже несмотря на то, что волосы на его груди щекочут мне щеку.

– Что означает твоя татуировка... – Я сдвигаюсь, чтобы провести по линиям, которые тянутся вдоль его бока к талии. – Бурбонные мальчики. – Его кожа все еще блестит от пота, но меня это не волнует. Мне нравится прикасаться к нему.

– У моих братьев такая же. – Он прочищает горло. – Наша мама называла нас так – ее бурбонные мальчики. Если бы мой отец был еще жив, я знаю, он тоже сделал бы такую. Он бы сделал для нее все, что угодно.

Я провожу пальцем по оконным стеклам его татуировки.

– Цветы. Для девочек?

Он кивает и играет с кончиками моих светлых волос.

– Бокал бурбона – это очевидно. – Я провожу подушечками пальцев по пустому квадрату. – А что насчет этого?

– Когда они были маленькими, все было сложно – гораздо тяжелее, чем сейчас. – Он протяжно вздыхает. – Я не понимал, как много я упустил в воспитании детей, пока все обязанности не свалились на меня. – На его губах появляется кривая улыбка, и он тихо смеется, словно радуясь, что сейчас стало легче, чем несколько лет назад. – Я всегда забывал взять что-нибудь для девочек. Раньше Лив помнила о таких вещах – книжки-раскраски для ресторанов, бусинки и трубочки для комнат ожидания, – но я всегда забывал. Мне везло, если я вовремя доставлял их куда надо, не говоря уже о том, чтобы я помнил, чем их занять по прибытии. Я не хотел постоянно отдавать им телефон, чтобы они залипали на видео, где другие дети играют в игрушки. Поэтому этот квадрат стал их пространством для рисования. Они должны были помнить про фломастеры, а я позволял им разрисовывать его. – Он улыбается, рассказывая об этих воспоминаниях. Улыбаться в ответ слишком легко.

Он смотрит на меня сверху вниз, пока его пальцы обводят контуры моих цветов.

Я смотрю, как его пальцы скользят по моей коже.

– Какое-то время это был просто контур, и постепенно я добавляла цвет, – говорю я с улыбкой на губах. – Потребовалось время, но в конце концов эти цветы стали выглядеть так, как будто они всегда должны были быть здесь. – Мои слова замирают, пока его пальцы обводят линии.

Он прочищает горло и отодвигается. Его пальцы застывают, когда он спрашивает:

– Что ты делала на аукционе Блэкстоуна прошлым вечером?

Я знала, что этот момент неизбежен.

Я делаю глубокий вдох, чтобы набраться храбрости, прежде чем сказать:

– Танцы в стиле бурлеск – не единственное, чем я занимаюсь с тех пор, как уехала.

Он поворачивается так, чтобы всё ещё держать меня в объятиях, но при этом видеть мое лицо, пока я рассказываю ему подробности.

– После той ночи на кукурузном поле я поняла, что не смогу с чистой совестью переступить порог полицейского участка. Я бы не смогла стать тем офицером, которым планировала стать, – начинать карьеру с тайн и лжи. Отъезд облегчил мне задачу оставить эту часть себя позади. Но потом Дел... – Я улыбаюсь, вспоминая о нем. – Он был моим наставником во многих отношениях. В конце концов он вбил мне в голову идею о частных расследованиях. Было несложно получить лицензию, и у меня не было никаких ожиданий ни от себя, ни от кого-либо еще. – Я сглатываю и переворачиваюсь на бок, глядя на него. – Быть внимательной к деталям, задавать правильные вопросы и разговаривать с людьми всегда было моей сильной стороной. Дел присылал мне информацию по делам, а я высказывала свое мнение. Потом появились заказы. И вот теперь один из них привел меня сюда.

– Блэкстоун? – уточняет он, нахмурившись.

Я киваю и добавляю:

– Мне нужно было подобраться к нему поближе. Устроить слежку, покопаться в его прошлом, выяснить, кто его клиентура. Найти тех, кого не было «в списках». ФБР завело дело на человека, с которым он связан в Фиаско. Мне нужно было попасть на этот аукцион сегодня вечером. Я солгала, – говорю я, сглатывая волнение от того, что доверила ему эту информацию. – Блэкстоун – это работа, а не друг.

– Работа, которая привела к тому, что ты вернулась в родной город и оказалась в постели с одним из участников этого мероприятия, – говорит он.

– Так и было, – отвечаю я, вглядываясь в его лицо в поисках реакции.

Он откидывает мои волосы за плечо и проводит большим пальцем по подбородку, когда я приподнимаюсь с его груди.

– Я не удивлен тем, что услышал. Ты потрясающе выглядишь на сцене, но ведь танцевать можно было в тысяче других мест. А ты выбрала Фиаско.

– Я знала, что будет трудно, но я недооценила... – Я качаю головой. – Я недооценила, что произойдет, когда мы снова увидимся.

Он тяжело сглатывает, и его кадык дергается.

– Мне не понравилось видеть тебя на коленях у другого мужчины.

Мое тело согревается от его признания, и я не могу сдержать улыбку.

– Немного ревнуешь?

Он прячет ответную улыбку, проводя рукой по губам и решая, что он готов сказать.

– Ревность – недостаточно сильное слово. Мне не понравился Блэкстоун, когда я встретил его в первый раз, но когда я увидел, как он трогает тебя, мне захотелось сначала сломать ему руки, а потом перерезать горло, когда я начал думать, к чему еще он мог прикасаться.

– Я нахожу это странно сексуальным. – Мурлыкнув, я опускаю подбородок ему на грудь и позволяю этим словам проникнуть в меня. – На то, что я делаю, люди смотрят, иногда прикасаются, но это бизнес. И мне нравится то, чем я занимаюсь, Фокс. Частные расследования позволяют мне чувствовать, что я все еще могу делать то, что всегда хотела, но по-другому и на своих условиях. Так же, как мне нравится, что бурлеск заставляет меня чувствовать. И я не хочу это менять.

– Хорошо. Я не хочу, чтобы ты менялась. – Он притягивает меня ближе и целует в макушку. – Я просто хотел немного прояснить ситуацию, чтобы в итоге не убить человека за то, что он прикоснулся к женщине, которую я начинаю чувствовать своей.

Мои глаза расширяются, а сердце замирает.

– Твоей?

Он смотрит на меня, лежащую на его груди, и лениво улыбается.

– Я все еще чувствую твой вкус, Персик. Мой член снова стал чертовски твердым от одной мысли о том, как хорошо твоя киска приняла его. Я точно знаю, когда нужно ударить бедрами, чтобы попасть в нужное место... да... – Он выдыхает. – Я начинаю чувствовать, что ты моя.

Мне нравится, как это звучит. Как это ощущается, но я не настолько храбрая, чтобы согласиться, поэтому вместо этого я целую его грудь и позволяю истинам, которыми мы поделились сегодня вечером, улечься вокруг нас. В том, что я рассказала ему о причине своего приезда, есть что-то освобождающее. Я поделилась с ним большим, чем одобрил бы Кортес, но это моя жизнь, и я не уверена, что когда-либо чувствовала себя так хорошо, как в объятиях Линкольна.

Он смотрит в потолок, положив руку под голову. В этом есть что-то завораживающее – впервые видеть его таким. Уязвимым, спокойным, настоящим, не играющим на публику. Я знаю, как это выглядит. Я тоже так себя чувствую.

Я целую его грудь, улыбаюсь и прижимаюсь к теплой коже, наслаждаясь этим моментом с ним гораздо больше, чем следовало бы.

– Это было весело.

Я пытаюсь сесть, но он слишком быстро обнимает меня и возвращает обратно.

– Это было больше, чем просто весело, и ты это знаешь. – Его губы прямо рядом с моими, дразняще близко. И я не могу удержаться от того, чтобы не прижаться к ним.

Когда я отстраняюсь, то провожу пальцами по щетине на его щеках и подбородке.

– У меня к тебе вопрос, – говорит он. И, как и в прошлый раз, я нервничаю из-за того, о чем он может меня спросить. – Как тебе понравилось пить бурбон?

Я не могу удержаться, чтобы не рассмеяться и не прикусить его губу.

– Любым способом, которым ты захочешь мне его предложить, Фокс.