Текст книги "Бурбон и секреты (ЛП)"

Автор книги: Виктория Уайлдер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 25 страниц)

Она смотрит на меня с улыбкой.

– Он у тебя с собой.

– В последнее время мне требовалось немного больше смелости, чем обычно. Я держу его в одном из карманов. – Затем я раскрываю левую руку, где между указательным и средним пальцами зажата серебряная монета.

Лили ахает.

– Как ты это сделала? Боже мой. Пожалуйста, Фэй. Пожалуйста, ты должна меня научить.

– Конечно. На самом деле, нужно просто больше практиковаться. И обращать внимание на людей вокруг. – Я смотрю на ее отца. – Все дело в том, чтобы отвлечь внимание.

Волнение трепещет у меня в груди, когда я это говорю, потому что именно в это и превратился сегодняшний ужин. Отвлекающий маневр.

Я не нашла ничего подозрительного. «Фокс Бурбон» – крупный бизнес, и, хотя для детального изучения этого дела потребуется целая команда людей, нет ничего такого, о чем стоило бы сообщать ФБР. Я ожидала, что дела у «Фокс Бурбон» идут хорошо, но цифры их доходов и расходов просто невероятные.

Мне было легко проскользнуть в кабинет Эйса, когда я отлучилась в туалет. Лучшее время для этого – как раз, когда ужин в самом разгаре и все сосредоточились на еде. Потребовалось меньше двух минут, чтобы подключиться к гостевой сети, затем к VPN, а оттуда – к телефону Эйса. То же приложение для зеркалирования, которое я использовала с телефоном Линкольна, я смогла загрузить через облако, и теперь у меня есть полное представление о том, что делает старший Фокс на своем устройстве. Телефон Эйса очень организован. Для его файлов существует система, и его электронные письма в основном прочитаны или помечены флажками. Единственное сообщение, которое было между ним и Блэкстоуном, – это письмо о продаже бурбона на аукционе за смехотворную сумму. Я изучу его внимательнее позже.

Я разрываюсь между просмотром телефона и рассказом Хэдли о меню сезонных напитков, которые мы пробуем в «Midnight Proof». Сегодня вечер здесь тихий, и не так многолюдно, как обычно бывает во время выступлений.

– Тебе не обязательно оставаться в этом доме, если твоя сестра ведет себя как гребаная сучка, – спокойно говорит Хэдли, возвращая мое внимание к нашему разговору и напиткам. – Ты можешь воспользоваться моей прекрасной квартирой наверху.

Я фыркаю от смеха.

– Спасибо, но я решила остаться в доме. Она не была рада меня видеть, но как бы она ни злилась на меня, кто-то выбил дерьмо из моей сестры, и я не позволю ей жить там одной, пока не буду уверена, что это не повторится.

Хэдли оценивающе смотрит на меня.

– Ты какая-то пугающая, Фэй. – Она показывает на меня пальцем, водя им вверх-вниз, словно рисуя в воздухе. – Ты выглядишь как... ну, ты невероятно красивая и в очень аппетитной упаковке, но я чувствую, что ты завалишь меня, если понадобится.

Она не ошибается.

Лейни говорит:

– Она умеет делать комплименты, не так ли?

– Лучшее, что я слышала за долгое время, – говорю я, улыбаясь в свой бокал.

– Это официально. Ты самая классная из всех, кого я знаю, и я в тебя влюблена, – смеется Хэдли.

Лейни притворно возмущается:

– Эй, а как же я?

– Всегда и навечно, детка. Но, черт возьми, танцовщица бурлеска?! Она сексуальнее, чем Шер в фильме с одной третью от величайшего трио, и она веселая. – Хэдли смотрит на меня и сжимает предплечье со словами: – Фэй, с тобой очень весело.

Я хмурю брови.

– Величайшее трио?

Лейни закатывает глаза.

– В этом фильме снималась Кристина Агилера. А трио, по словам Хэдли, это Бритни, Кристина и Пинк.

– Очевидно, – отвечаю я, не теряя ни секунды.

Хэдли с сарказмом поднимает руки.

– Вот видишь!

Я не могу удержаться от смеха вместе с Лейни.

И на несколько минут сегодня вечером я забываю, что привело меня сюда и что еще мне нужно сделать. Впервые за долгое время я чувствую себя хорошо в окружении людей, которые очень похожи на новых друзей. Мой телефон жужжит.

Фокс: Мне нужно поговорить с тобой.

Остатки смеха с девочками просачиваются в мой ответ.

Фэй: Звучит серьезно.

Я пытаюсь сохранить невозмутимый вид, но не успеваю, потому что Лейни спрашивает:

– Кто заставил тебя так улыбаться, Фэй?

– Ничего такого... – Отвечаю я, наблюдая за двигающимися точками и ожидая ответ.

Фокс: Открой дверь.

Он у меня?

Но именно Хэдли спрашивает:

– А у «ничего такого» есть очки и ухмылка, которую иногда так и хочется смахнуть?

Фэй: Не могу. Извини. Я не дома.

Я улыбаюсь её словам и тут же добавляю:

– Так, на чем мы остановились?

Я перевожу телефон в беззвучный режим и убираю его в карман. Я разберусь с ним позже.

Хэдли хлопает в ладоши.

– Хорошо. Отрицание. Мне нравится. Мы еще вернемся к этому. Как насчет эспрессо-мартини, может быть, с фисташковым ликером? – спрашивает она, доставая шейкер.

Выгнув бровь, я смотрю на Лейни и отвечаю:

– Похоже, после этого мы будем пьяны.

Хэдли начинает наливать, и она поправляет меня.

– Навеселе. – Она улыбается, наставительно поднимая палец в воздух. – За подвыпивших друзей.

Глава 17

Линкольн

Химия всегда была моим любимым увлечением. Бурбон, конечно, сыграл свою роль; в конце концов, я же Фокс. Но я получаю кайф от того, что чувствую, когда решаю задачу. Соединяю части в целое и помогаю стать чем-то новым. Я знаю точную комбинацию зерен для придания нужного вкуса, прежде чем спирт попадет в бочку. Знание того, что происходит, прежде чем дистиллят даже коснется американского обожженного дуба, – вот что вызывает у меня возбуждение. Я возбуждаюсь, но, очевидно, не так сильно, как заставляет меня Фэй Кэллоуэй. Черт, да что в ней такого?

Я чувствую себя заведенным после ужина. Обычно семейные встречи сглаживают все, что навалилось на меня за неделю, но сегодня я наблюдал, как Фэй так легко влилась в мою семью, что я не мог отвести взгляд. Даже с влечением, которое я к ней испытываю, можно было справиться, но, наблюдая за тем, как она смешит Лили, как она уходит с Лейни и Хэдли на девичник, я не знал, что чувствовать. Мне хотелось поцеловать ее. Снова услышать, как она кончает, только на этот раз я хотел, чтобы это было громко, и чтобы она скакала на моем члене. Я одновременно хотел, чтобы она была и в моей постели, и вне поля моего зрения.

На мой телефон приходит сообщение от братьев.

Эйс: Завтра вечером понадобится помощь.

Грант: Это адресовано кому-то конкретно?

Эйс: Мне понадобятся мускулы.

Я знаю, что это значит. Мы иногда играем в серой зоне, чтобы наш бизнес развивался в правильном направлении. В последнее время я чувствую себя более чем на взводе, так что, если ему нужна поддержка, я с радостью ее окажу. Грант придерживается правил, Эйс любит их нарушать, а мне нравилось удивлять людей и давать волю кулакам.

Линкольн: Я буду там.

Сегодня вечером на улице тихо, гораздо тише, чем в моих мыслях. Холодный воздух делает мое дыхание заметным, но мне нравится находиться в темноте и чувствовать спокойствие, когда она окутывает меня.

– Какого хрена я делаю? – спрашиваю я себя. Но прежде чем я решаю убраться подальше, я слышу как хлопает дверь машины.

– Спасибо, Дел, – говорит Фэй. – Нет, я в порядке. Спасибо, что подвез, здоровяк.

Я опираюсь локтями на колени и слушаю, как она что-то напевает, пока идет по дорожке.

– Этот лифчик – отстой, – говорит она себе, поправляя топ и сбрасывая сапоги, когда добирается до веранды.

– Ты пьяна?

Она вскрикивает, вскинув руку к груди.

– Черт возьми, Фокс! – Она нервно смеется: – Нет, я не пьяна. – Бросив сумку, она подходит ближе. – Навеселе. Но я не хотела рисковать, поэтому позвонила Делу, чтобы он меня подвез.

Внутренне я аплодирую этому решению. Я потерял обоих родителей из-за пьяного водителя, поэтому мне нравится, что она достаточно умна, чтобы не рисковать, независимо от того, насколько близко она была к дому.

– Ты знаешь, что он самый лучший? Дел. Он единственный, кто сделал для меня все возможное. Может быть, за всю мою жизнь.

Я не знал, что она поддерживает с ним связь.

– Это он сообщил тебе, что Мэгги арестовали?

Она наклоняет голову набок и не отвечает.

– Ты совсем ничего не знаешь. – Она смотрит вниз на мой телефон. – И еще меньше я знаю о тебе…

– Сомневаюсь, – говорю я, когда она подходит ближе. Я опираюсь на локти и смотрю вниз между коленями.

Девочки сегодня остались с Гризом, а я, выпив слишком много бурбона, сидел и пялился на ее темный дом, прежде чем принял решение прийти сюда и подождать ее. Что, черт возьми, я думаю, из этого выйдет?

Ее ноги останавливаются между моими, заставляя меня запрокинуть голову и откинуться назад, чтобы посмотреть на нее.

– Ты ведь понимаешь, который сейчас час? – спрашивает она, когда я раздвигаю ноги, приглашая ее подойти еще ближе.

После ужина она, должно быть, переоделась, потому что вместо безразмерной рубашки и черных брюк надела розовый свитер и синие джинсы. Когда она наклоняется, упираясь руками в мои бедра, ее свободный свитер опускается ровно настолько, чтобы открыть лучший за очень долгое время вид на декольте. Она ловит мой блуждающий взгляд и слегка улыбается.

– Что ты делаешь в темноте на моей веранде в такой час, Линкольн Фокс? – ее взгляд опускается к моему паху. Трикотажные темно-синие брюки вполне подходят для сна, но они не оставляют места для воображения. Мой член напрягся еще в конюшне. Теперь, когда она опирается на меня и покусывает нижнюю губу, он стал очень отчетливо увеличиваться, и я знаю, что она заметила это.

– Зачем возвращаться сейчас? – спрашиваю я, надеясь на этот раз получить от нее честный ответ.

Но она, как и ожидалось, игнорирует мой вопрос и вместо этого расстегивает пуговицу на джинсах. Я откидываюсь назад и кладу руки на спинку качелей на веранде. Если это можно так назвать. Это скорее кушетка, подвешенная на толстых веревках к потолку веранды. Она спускает штаны и выходит из них, ее руки опускаются на мои плечи. Чуть переместив свой вес, она размещает колени по бокам от моих бедер и нависает надо мной. Я хмыкаю, прежде чем сказать:

– Здесь холодно. Не хочешь зайти внутрь?

Она медленно качает головой.

– Мне нравится здесь, – тихо говорит она, устраиваясь у меня на коленях и подталкивая мой член, чтобы устроиться поудобнее.

Я беру одеяло, которое лежит рядом со мной, и укрываю им ее спину.

– Этот дом больше не кажется мне домом. Все изменилось. – Она делает глубокий вдох. – Мэгги тут все переделала и избавилась от всего привычного, кроме этих качелей. Мне кажется, что здесь я могу перевести дух и подумать.

Я убираю ее волосы с лица.

– О чем ты думаешь?

Она улыбается.

– Я думаю о той ночи. На кукурузном поле. С тобой. Чаще, чем мне хотелось бы, если быть честной. Та ночь изменила меня так, что я до сих пор пытаюсь понять. – Ее брови хмурятся. – Я думаю, моя сестра ненавидит меня.

– Я не думаю, что она тебя ненавидит. Она злится на тебя… – говорю я, проводя пальцами по ее ладони, все еще лежащей на моем плече.

– О нет, – смеется она, но это звучит грустно. – Мэгги не может смириться с тем, что я здесь. Она злится, что я уехала, но не хочет, чтобы я вернулась в ее мир. Она не знает всей истории. И даже если бы знала... – Покачав головой, она замолкает. – Мэгги – моя единственная семья, и я ее не знаю.

Такая большая пропасть между мной и моими братьями была бы невыносимой. Я бы не пережил последние пять лет без них. А она делала это в полном одиночестве.

– Кто-то избил ее. И она не хочет об этом говорить. Никто в этом городе, где все в курсе всех дел, ничего не знает. Что-то не так, детали не сходятся. – Она возвращает свое внимание ко мне, как будто пытается что-то решить в своей голове. – Не знаю, зачем я тебе это говорю, – бормочет она, собираясь соскользнуть с меня, но я останавливаю ее.

– Не надо. – Я прочищаю горло, положив руку ей на бедро, чтобы удержать на месте. – Мне нравится, что ты здесь.

– Почему? – спрашивает она, ее веки тяжелеют. – Почему мне так приятно быть рядом с тобой?

– Не знаю, – отвечаю я со вздохом. Но я тоже это чувствую. Я не понимаю этого, но, черт возьми, я тоже это чувствую.

Она подается вперед, задевая мой член. Когда ее глаза встречаются с моими, я не могу понять, о чем она думает. Она интригующая, непредсказуемая, и то, что происходит между нами, опасно.

– Я немного ненавижу тебя.

Я не могу сдержать улыбку, потому что, произнося эти слова, она слегка покачивает бедрами.

– Я тоже тебя немного ненавижу, Персик.

Улыбка, которая мгновение назад играла на ее губах, исчезает.

– Ты называешь меня Персиком, как будто я сладкая, но Фокс, ты же знаешь, что это не так. Я совсем не сладкая.

– Видишь, вот тут ты ошибаешься. – Я дергаю ее бедра вперед. Это движение заставляет ее грудь прижаться к моей. – Я никогда не пробовал ничего настолько сладкого, как то, чем ты залила мои пальцы.

Она прерывисто вздыхает, изучая мои губы.

– Когда я вижу тебя в очках, со мной что-то происходит, – говорит она вкрадчивым тоном с сексуальной улыбкой. Она сосредоточенно тянется обеими руками к краям моей черной оправы, аккуратно снимает ее с переносицы и убирает с лица.

Я смотрю, как она складывает очки и тянется вперед, чтобы положить их на выступ позади нас.

Когда она снова оказывается лицом к лицу со мной, теперь уже ближе, в ее глазах появляется выражение, которое я понимаю еще до того, как она произносит слова.

– Поцелуй меня, – требует она шепотом. Теплое дыхание, вырывающееся из ее губ, смешивается с холодным ночным воздухом, так что я не только чувствую, но и вижу, о чем она просит.

Обхватив одной рукой ее поясницу и прижав ее тело к своему, я позволяю себе сдаться. Другой рукой я обхватываю ее челюсть, большим пальцем провожу по нижней губе, а остальные пальцы запускаю в ее волосы. Никаких уговоров или колебаний, только голодный стон, который вибрирует в моей груди, когда наши губы встречаются. Она тает в моих руках, сладко стонет мне в рот, когда ее губы приоткрываются, а язык встречает мой в соблазнительно медленном темпе.

Я теряюсь в том, как она прикасается ко мне, как ее ногти впиваются в мой затылок, как покачиваются ее бедра, как ее губы притягивают и дразнят меня. В этот момент я раб ее губ, и единственное, о чем я могу думать – это то, что я никогда не хочу прекращать целовать ее.

Глава 18

Фэй

Мои ногти царапают теплую кожу, а пальцы зарываются в его короткие волосы. Я не могу удержаться, чтобы не схватить и не потянуть ровно с той силой, чтобы он понял, что я хочу этого. Может быть, дело в выпивке или тяге между нами, перед которой мы не можем устоять, но когда он рядом, я перестаю думать. Это путает мысли и практически уничтожает любой контроль, который я могла бы иметь над происходящим. То, как он лижет мой язык и крепко прижимает к себе, вырывает из моего горла жаждущий стон.

Он улыбается в ответ.

– Чувствуешь, что ты делаешь со мной? – шепчет он.

Я мурлычу, прекрасно чувствуя, как влияю на него, и снова двигаю бедрами.

Он проводит большим пальцем по моей нижней губе.

– Такой идеальный рот, – говорит он, шумно выдыхая.

Я высовываю язык и облизываю его палец.

Он реагирует моментально – проводит влажным движением по моим губам, а затем по подбородку. Мое тело гудит от каждого движения этого мужчины.

– Фокс, – выдыхаю я и наклоняюсь вперед, снова двигая бедрами.

– Вот так, – хвалит он. Эти два слова проникают мне прямо в трусики, внутри все трепещет от предвкушения.

Я вожусь с его толстовкой, пытаясь стянуть с него. Вместе с ней исчезает и его футболка, и передо мной предстает мощная грудь с коротко подстриженными волосами, украшенная темными татуировками, занимающими правую половину груди до самого плеча. Слова переплетаются по краю чего-то похожего на три оконных стекла на внутренней стороне его бицепса, только два из них заполнены цветными чернилами. Курсивные буквы бегут по его боку и исчезают за поясом брюк. Кожа теплая, когда я провожу пальцами по его животу, засовывая их за пояс.

– Ты красивый, Фокс.

Он фыркает.

– Насколько ты сейчас пьяна, Персик?

Я встречаю его взгляд и улыбаюсь.

– Я просто любуюсь видом. – Я оглядываю окрестности нашего дома. Ни единого проблеска, кроме луны и приглушенного света у двери. Но даже в темноте я знаю, что делаю. – Если ты ждешь моего согласия, оно у тебя есть.

С его губ срывается легкий смешок.

– Неужели? – Он облизывает нижнюю губу, играя с краем моего свитера, проводит под ним пальцами и оставляет за собой мурашки. – Я так давно хотел прикоснуться к тебе и попробовать на вкус... – Проведя кончиками пальцев по изгибу моей груди, он стягивает свитер, чтобы увидеть декольте, подчеркнутое бюстгальтером. Его прикосновения ощущаются так, будто он составляет каталог моих изгибов и изучает, что ему нравится. Моя грудь поднимается и опускается быстрее. Черт, мне нужно больше.

Я стягиваю верхнюю часть атласного бюстгальтера, освобождая грудь.

Он проводит рукой по лицу и губам.

– Черт, ты такая красивая. – И эти слова одобрения, подтверждающие то, что я и так знаю про себя, ощущаются как наркотик. Я хочу большего. Он наклоняется вперед, захватывая ртом мою грудь. В животе закручивается спираль, а киску покалывает от того, как его рот ласкает меня. Проводя языком по моему соску, он стонет так, словно это тот самый десерт, которого он терпеливо ждал.

Мой рот открывается, чтобы умолять о большем, большем, большем, но из него вырывается лишь тихое:

– Пожалуйста.

В его груди раздается одобрительный гул.

Я прижимаюсь к нему бедрами, и его член давит на мой клитор с потрясающей точностью. И хотя сухой трах с Линкольном Фоксом не входил в мои планы на сегодняшний вечер, я снова двигаю бедрами.

– О, черт, – выдыхаю я. Это слишком приятное ощущение.

Он откидывается назад, прикусив нижнюю губу, и наблюдает, как я качаю бедрами туда-сюда. Я бесстыдно отвожу таз назад и скольжу вперед по всей длине его члена, его тонкие хлопчатобумажные штаны – единственное, что нас разделяет. Черт возьми, я хочу его. Шипение, с которым он втягивает воздух сквозь зубы, – достаточная реакция, чтобы побудить меня сделать это снова.

– Тебе это нравится? – Я наклоняюсь вперед и шепчу ему в губы.

Он прикусывает мою нижнюю губу.

– Больше, чем ты думаешь. – Он сильнее прижимает мое тело к своему.

Я снова отвожу бедра назад, чтобы повторить то же движение.

Схватив оба моих запястья, он заводит мои руки за спину.

– Посмотри на себя, такая нуждающаяся.

Я улыбаюсь его дразнящему тону и тому, как он одной рукой держит за спиной мои запястья, а другой сжимает бедро, направляя меня. Я выгибаю спину и двигаю бедрами – вперед-назад, отдаваясь давлению и темпу, которых я жажду. Я издаю задыхающийся стон. Вид у нас, должно быть, непристойный, и я улыбаюсь, думая об этом. Если бы я не была на грани оргазма, я бы хотела посмотреть, как он лижет и смакует мою покрытую мурашками кожу. Я снова двигаю бедрами. От покалывания, пробежавшего по моему клитору, у меня перехватывает дыхание и нарастает давление, когда ощущение охватывает все мои конечности. Легкая вибрация, которая начинается по краям, проникает под кожу.

Его зубы спускаются по моей шее, вызывая новые ощущения. Звуки его тяжелых выдохов и мое прерывистое дыхание – единственное предупреждение, прежде чем я начинаю стонать так громко, что его рука накрывает мой рот, и кончаю так сильно, что мои бедра дрожат. Мышцы моего живота сжимаются, киска пульсирует, пока мое тело вознаграждается самым восхитительным потоком тепла. Я всхлипываю, дрожа у него на коленях, и выжимаю из себя последние остатки наслаждения, пока каждая клеточка моего тела не расслабляется в оцепенении.

Я прижимаюсь к его груди, его пальцы отрываются от моего рта и скользят по спине, успокаивая легкую дрожь, которая следует за этим. Я тяжело дышу. Мои волосы прилипли к шее и лбу, но я слишком вымотана, чтобы смахнуть их.

– Это уже второй раз, – шепчу я. – Я дважды кончала с тобой, а ты ни разу...

– Мне очень нравится наблюдать за тем, как ты теряешь контроль над собой, – говорит он с легкой улыбкой в голосе, снова скользя пальцами по спине. Я прижимаюсь к нему. Мне так хорошо здесь, что не хочется шевелиться. Это слишком интимно, но ни один из нас не пытается отстраниться. Наступает тишина, и я погружаюсь в этот момент еще на некоторое время.

И только проснувшись под звуки поп-рока и тихо спорящих голосов, я понимаю, что заснула на нем. И он все еще здесь.

– Я вижу его ноги. Я знаю, что он там, – говорит одна из девочек, стоящая в футе или двух от меня.

Мы накрыты одеялом, его руки обнимают меня, а ноги переплетены. Линкольн отодвигается, чтобы я увидела его лицо, и шепчет:

– Может, они уйдут, если мы не будем двигаться. – Он улыбается, а затем закрывает глаза.

– На мне нет штанов, – говорю я как можно тише.

– У нас будет пип-шоу, если мы сдернем с вас одеяло? – громко спрашивает Гриз. О боже, здесь еще и взрослые зрители.

– Что такое пип-шоу? – спрашивает его Лили. Я молюсь, чтобы он ей не ответил.

Я слышу, как Ларк торопливо говорит:

– Не думаю, что речь о зефире, скажем так.

– Ладно, – говорит Линкольн, садится и натягивает плюшевое одеяло, чтобы укрыть меня. – Никакого пип-шоу. – Он смотрит на Гриза. – Просто заснули здесь.

Я щурюсь от яркого дневного света и тру глаза, гарантируя, что макияж, который был на мне, превратился в сплошное месиво. Лили смотрит на нас с пола, почесывая шею Кит, а Гриз пьет кофе, улыбается и ждет, когда кто-нибудь из нас скажет что-нибудь еще. Но Ларк сердито смотрит на меня, а потом говорит:

– Мы пошли домой, а тебя там не было. А потом Кит каким-то образом унюхала тебя, и, ну... – она делает паузу, скрещивая руки, – вот и ты. – О, она сейчас не самая большая моя поклонница. Ненавижу это чувство разочарования.

– Папа, на тебе нет рубашки, – говорит Лили.

О боже.

Но он даже не нервничает, когда отвечает:

– Мы заснули. Фэй стало жарко. Я стянул толстовку. – Дотянувшись до своих очков на карнизе окна, он надевает их так, словно все это не имеет никакого значения.

– Папа, сейчас зима, – говорит Лили.

– Немного прохладно, – говорит он, выползает из-под меня и встает. – Мне нужен кофе.

– Я принес только этот, – говорит Гриз, поднимая свою чашку.

– Заботливый, – бормочет Линкольн, вытягивая руки над головой.

– Завтрак? – спрашивает он, поднимает свой телефон и начинает набирать текст. Я не могу удержаться от удивленного взгляда, который бросаю на него. Он хочет пригласить меня на завтрак? Это неожиданно. Может быть, даже более неожиданно, чем то, что его разбудили дед и дочери, пытающиеся понять, что именно мы здесь делали.

У меня такое чувство, что я все еще сплю. Определенно, у меня легкое похмелье, но я совершенно не готова к встрече с двумя детьми и реальностью сегодняшнего утра.

Входная дверь распахивается.

– У нас тут вечеринка? – Спрашивает Мэгги с необычайно веселым видом. – Фэй, Линк, что вы двое делаете здесь, на веранде? Мне показалось, что я слышала вас двоих прошлой ночью, но...

Я перебиваю ее, глядя на Линкольна.

– Я в порядке. Прямо сейчас мне не хочется есть.

Он улыбается в ответ. Этот молчаливый диалог кажется... хорошим.

Я смотрю на Лили, которая все еще гладит Кит, грызущую свой поводок.

– Спасибо, что позаботилась о ней прошлой ночью.

Мое внимание переключается на коричнево-черного пушистика, издающего рычащие звуки.

– Кит.

Она прекращает свое занятие и смотрит на меня, высунув язык и приоткрыв рот.

– Ты хорошо себя вела вчера вечером? – спрашиваю я.

Лили отвечает:

– Она была очень хорошей. Она спала на полу рядом со мной. А сегодня утром я дала ей витамины для щенков, и мы пошли гулять в конюшню. Мне кажется, ей нравятся другие животные.

Сейчас, наверное, самое время предложить девочкам помощь в ситуации с собакой. Я бросаю взгляд на Линкольна, прежде чем спросить Лили:

– Не хочешь ли ты помочь мне с ней? Может быть, она сможет оставаться с тобой в те вечера, когда я работаю допоздна?

Глаза Лили расширяются, а потом она понимающе кивает.

– Отличная идея, Фэй, – говорит она, и ее голос становится чуть громче, как будто мы отрабатывали эту фразу. – Папа, можно? Я могу погулять с ней и накормить. Это будет как работа, но мне заплатят только за время, проведенное со щенком?

Он наклоняется ко мне, почесывает подбородок и улыбается. Одна из этих ямочек появляется на щеке, когда он говорит:

– Ты молодец. Отдаю тебе должное.

Я подпираю подбородок рукой и пытаюсь сдержать улыбку. Он прекрасно знает, что здесь произошло – его снова провели.

– Да, Лили. Теперь мы можем забрать ее домой. А потом ты расскажешь мне, как тебе удалось завести собаку без участия взрослых.

– Боже мой, папа, правда?! – кричит Ларк, в то время как Лили визжит. Все это очень громко для больной с похмелья головы, но трудно не восхищаться и не ценить это. Их отношения вызывают умиление.

– Ты слышала, Кит? – говорит Лили, когда собака начинает лаять, выглядя такой же взволнованной, как и девочки.

– Как насчет того, чтобы поблагодарить Фэй за то, что она приютила Кит для вас.

Лили благодарит:

– Спасибо, Фэй.

Ларк коротко улыбается мне, добавляя:

– Спасибо.

Линкольн опускается передо мной на колено.

– Я хочу тебя кое о чем спросить, – говорит он, завязывая шнурки.

Моя улыбка подрагивает от хаоса, который творится вокруг Кит.

Линкольн встает и спрашивает:

– Какой кофе ты предпочитаешь?

– А что? – спрашиваю я, с любопытством наблюдая за ним.

– Однажды мой брат сказал мне кое-что. Это запало мне в душу. Хотел узнать.

Я сажусь чуть выше, прекрасно понимая, что его девочки тискают Кит, но при этом следят за нашим разговором.

– Зависит от обстоятельств. Иногда мне просто хочется проснуться и выпить крепкого черного кофе. В другие дни мне хочется выпить чего-нибудь сладкого со льдом.

Он улыбается, услышав ответ.

– Ты принесешь мне кофе, Фокс? – Я удивленно улыбаюсь.

Один уголок его рта приподнимается, сверкнув появившейся ямочкой, прежде чем он отвечает:

– Может быть, в следующий раз.

Черт, я хочу поцеловать его снова. Почувствовать его снова. Я приехала в город не за этим – ночные перепихоны и утренний флирт с Линкольном, мать его, Фоксом. Так почему же мне так хорошо? Так легко?

Он хлопает в ладоши своим отцовским жестом и говорит:

– Ладно, давайте, девочки. Кто хочет поесть блинчики в «Hooch»?

– Я! – восклицает Лили, слегка подпрыгивая, и Кит ей вторит. – Но мы уже позавтракали.

Линкольн улыбается, сжимая ее плечо.

– Значит, бранч? – спрашивает он, когда они спускаются по ступенькам веранды и встречают Гриза внизу.

Оглянувшись через плечо, он подмигивает мне, а затем зовет Ларк:

– Ларк, иди сюда, малышка, я голоден!

– Я тебя видела, знаешь ли, – говорит мне Ларк, стоя на верхней ступеньке.

Мой желудок сжимается, потому что я не имею ни малейшего представления о том, что она может иметь в виду.

– В конюшне у дяди Эйса. Ты собиралась поцеловать моего папу.

Я сглатываю и, хотя мне этого не хочется, отвечаю ей честно.

– Да, собиралась.

– Ларк, ты идешь? – Линкольн зовет ее с подъездной дорожки.

– Он самый лучший отец на свете, – говорит она, вздергивая подбородок, но я вижу, как он слегка дрожит. – Нам больше никто не нужен.

Легко поддаться влечению, которое я испытываю, и забыть, что у него есть целая жизнь, которая сосредоточена вокруг этих двух девочек, зависящих от него. У меня никогда не хватало смелости сказать это ни одному из мужчин, которые появлялись в жизни моей матери. Но я тоже это чувствовала. Насколько пугающим было для меня потерять хоть какую-то ее часть. Поэтому я не обращаю внимания на то, что мои глаза наполняются слезами, и говорю единственное, что могу.

– Хорошо. – Я киваю, надеясь, что она понимает, что я говорю серьезно.

Она ничего не отвечает, поворачивается и уходит.

Тяжело вздохнув, я приподнимаю одеяло, чтобы встать, и тут же обнаруживаю, что я без штанов. Черт! Холодно.

Откуда-то из-под одеяла раздается писк моего телефона. Я пытаюсь нащупать его. Где он, черт возьми? Когда я наконец нахожу телефон, мне приходится сдуть пряди, упавшие на лицо.

Фокс: Они ограничивают мой стиль. Я хотел поцеловать тебя на прощание.

Я улыбаюсь сообщению, даже не осознавая этого, пока не слышу:

– Так ты трахнула Линкольна Фокса? – пугает меня Мэгги, прислонившись к дверному проему.

К черту мою жизнь. Я откидываю голову назад, надуваю щеки и внутренне стону. Не стоит даже пытаться врать об этом. Она явно была дома.

– Технически, нет.

Она поднимает брови.

– Звучало так, будто здесь напали на мусорных панд.

Я отмахиваюсь от нее.

– Секс? Нет. Сухой трах и поцелуи? Да. – Я опускаю историю с пальцами в публичном месте. Не думаю, что ей нужна эта небольшая деталь.

Она звонко смеется. И я не могу не взглянуть на нее и не улыбнуться, услышав это.

– Это что-то значит? – Я пытаюсь понять, о чем она спрашивает. – С Линкольном?

– Похоже на то.

Она держит свою чашку чая обеими руками и смотрит на кукурузное поле, позволяя тому, что я только что сказала, повиснуть между нами на несколько мгновений.

– Просто будь осторожна. Все, кто влюбляется в одного из этих мужчин, обычно заканчивают...

– Чем, Мэгги? – спрашиваю я с неловким смешком.

– Просто городские сплетни, вот и все. – Она направляется обратно в дом и добавляет: – Не бери в голову, к туристам это не относится.