Текст книги "Кровь за кровь"

Автор книги: Виктор Доценко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 31 страниц)

3

С огромным волнением Виктор ступил на рижскую землю. Он много слышал об этом городе, многое знал о нем, хотя и был здесь впервые. Он шел с командой по вокзальной площади, впитывая, словно губка, зрительное подтверждение тому, что он знал и читал о прекрасной Риге. Ему все нравилось: и непривычные для глаз москвича здания в готическом стиле, и спокойные деловые люди, которые, казалось, никуда не спешили, и незнакомые вывески на магазинах: незнакомые буквы и слова таинственно манили и привлекали его внимание…

Их поселили в спортивном зале одной из школ. Закрепив на волейбольной сетке несколько одеял, они разделили таким образом зал на две половины: на женскую и мужскую. Усталость после дороги и долгого знакомства с городом заставила всех ребят быстро уснуть.

Рано утром все были на стадионе, и Виктор сразу же приступил к разминке: он был освобожден от участия в параде, так как участники многоборья сразу после парада принимали старт.

– Виктор, что с тобой? Только что начал разминку, а уже весь мокрый, – удивился тренер. Тренер Владимир Семенович Добрушин был весьма колоритной фигурой: свыше двух метров ростом, мастер спорта, он был в прошлом чемпионом Белоруссии по плаванию, но потом увлекся легкой атлетикой, и многие его ученики стали ведущими спортсменами страны. Все ребята очень уважали его и беспрекословно выполняли все указания. Виктор был любимым его учеником, Владимир Семенович считал его талантливым, способным спортсменом с большим спортивным будущим.

– Может, ты плохо себя чувствуешь? – спросил он озабоченно и потрогал его лоб. – Да нет, температуры вроде нет.

– Чувствую себя хорошо, а вот ноги… словно ватные, – тяжело дыша, ответил Виктор.

– Это, вероятно, от жары тебя разморило. Иди разминаться в тень!

– Что это с ним? – едва Виктор отошел в сторону, спросил начальник команды, вытирая со лба пот белоснежным платком.

– Ничего не могу понять: всегда такой свежий, а тут… – Владимир Семенович развел руками.

– Может, заменить его в эстафете? Ведь наибольшее количество очков! Пусть только восьмиборье работает, – предложил начальник.

– Ни в коем случае! Заменим, а он с досады еще хуже выступит… Будем надеяться на лучшее! – категорически заявил Владимир Семенович.

– Ну, смотри, тебе виднее – ты тренер, – ехидно произнес начальник команды.

Первым видом в восьмиборье была стометровка. Виктор спокойно подошел к старту и, тщательно сделав разминку, установил стартовые колодки. Затем проделал с них несколько коротких стартов. После команды «Приготовиться второму забегу!» он медленно снял верхнее трико, встал напротив своих колодок и замер, совершенно отключившись от всего. Для него сейчас существовала только прямая дорожка длиной в сто метров. Ничего вокруг, только сто метров! Сто метров! Сто метров!

– На старт! – громко проговорил судья и поднял руку со стартовым пистолетом.

Виктор встряхнул несколько раз кистями рук и пружинисто подбежал к стартовым колодкам. Медленно и тщательно установил ноги и, уперевшись руками в землю перед линией старта, замер в ожидании дальнейшей команды.

– Вни-ма-ние!

Выстрел! И мгновенно восемь ребят, словно листья, сдуваемые порывами ветра, стремительно ушли со старта! На какое-то мгновение Виктор «засиделся» на старте, и это стоило ему того, что он на целый метр отстал от своих соперников… Изо всех сил он пытался вернуть то, что потерял на старте, но состав этого забега был одним из с иль нейших среди многоборцев, и сократить разрыв ему никак не удавалось.

– Быст-ров-ский! Ви-тень-ка! – кричали ему ребята.

И неожиданно Виктору показалось, что он услышал голос Марины… Словно крылья выросли у него за спиной: откуда-то возникли неведомые силы, и расстояние между ним и ушедшими вперед соперниками началось быстро сокращаться – вот он уже пятый… третий… Финиш! Чуть – чуть не хватило ему времени, чтобы достать второго… 11,6 секунды было время Виктора. С досады он плюнул на землю: на последних тренировках он стабильно показывал на целых четыре десятых лучше…

– Ничего, ничего, Виктор! Соберись, еще впереди семь видов! Все еще впереди! Работай, еще ничего не потеряно, – успокаивал его Владимир Семенович, но в голосе у него чувствовалась явная тревога.

С каждым видом Виктору становилось все тяжелее и тяжелее: ноги стали совсем ватные и непослушные. В каждом виде он выступал намного хуже, чем обычно, и безвозвратно терял драгоценные очки. День окончился, позади четыре вида. После ужина Владимир Семенович предложил ему пройтись перед сном. Они медленно шли по набережной Даугавы и молчали. Виктор шел, опустив голову, и покорно ожидал, когда Владимир Семенович начнет свой «разнос». Но неожиданно он услышал:

– Ну, Виктор, решай сам: бежать тебе эстафету или нет. Вопрос непростой: команда очень нуждается в очках… Мы рассчитывали на твой успех в многоборье, но после четырех видов ты – седьмой. Потерянное уже не отыграть… Ну, да об этом дома поговорим. Эстафета после твоего шестого вида, смотри сам – ведь потом копье и восемьсот, а эстафету проигрывать нельзя. – Он тяжело вздохнул и обнял его за плечи…

Многое передумал Виктор, прежде чем уснуть, а когда проснулся, то почувствовал себя настолько бодрым и свежим, что с огромным нетерпением ожидал продолжения соревнований. Он чувствовал, что каждый старт ему дается гораздо труднее, чем обычно, но у него была такая сила воли, что результаты стали выравниваться и положение его в списке многоборцев стало улучшаться. В эстафете он бежал на четвертом этапе. Этот этап считается самым трудным и ответственным, хотя и почетным. Трудность заключалась в том, что если твои товарищи по команде проиграли первые три этапа и передали тебе палочку тогда, когда соперники уже «убежали», то вся горечь поражения (если так и не смог догнать их) ложится на твои плечи, а почетный – когда выигрываешь и первым касаешься финишной ленточки, как бы ставя последнюю победную точку! Победа! Да разве найдется на свете хоть один человек, который не хотел бы быть первым на финише?! На этот раз случилось самое неожиданное: лучший бегун команды задержался при передаче палочки на втором этапе, и Виктору вручили эстафетную палочку только пятым!!! Первый ушел метров на восемь-девять вперед… Владимир Семенович поморщился и крепко стиснул пальцы в кулак: «Все кончено! Слишком большой отрыв».

Но Виктор, казалось, хотел доказать всем на свете, что если человек очень захочет, то может совершить чудо! Надо только очень сильно поверить в себя! Очень сильно! А Виктор верил, он знал, что не может позволить себе хотя бы малейшее расслабление! Было совершенно непонятно: откуда он смог взять силы, чтобы так бежать! Поистине человеческие возможности неисчерпаемы! Глядя на его бег, казалось, что это его обычное состояние: он летел вперед точно птица, едва заметно касаясь дорожки. Взревели, вскочив на ноги, немногочисленные зрители на трибунах! Даже те, у которых все это происходило на глазах, потом долго не могли поверить, что Виктор, который отставал более чем на пять метров от ближайшего противника – в таком коротком забеге, как сто метров, – первый смог коснуться финишной ленточки! Первым!!!

– Команда Москвы в составе Каледина, Братчикова, Алексеева и Быстровского! – громко разнеслось по всему стадиону, а коща голос произнес фамилию Виктора, то стадион устроил ему настоящую овацию, которая не прекращалась долгое время. Но вот диктор продолжил – Командой установлен новый Всесоюзный рекорд в эстафетном беге четыре по сто метров среди юношей старшего возраста!

– Отлично, Виктор, иди готовься к следующему виду, – спокойно проговорил Виктор Семенович, но по его голосу и по мягкой улыбке, которая светилась в его глазах, было заметно, что это спокойствие дается с большим трудом. – Сейчас ты идешь четвертым! – не удержавшись, добавил он.

Последний вид многоборья закончился гораздо раньше, чем закончились остальные соревнования, а закрытие спартакиады было назначено на шесть часов вечера. Приняв душ, Виктор почувствовал себя гораздо лучше: появилось ощущение бодрости и свежести, хотя два дня тяжелых соревнований давали себя знать и мышцы, не успевшие отдохнуть, приятно покалывало. В связи с тем, что многие участники команды учились в выпускном классе, было решено в Риге не задерживаться и выезжать сегодня же. До отправки поезда было еще достаточно времени, и Виктор отпросился у тренера пройтись по городу…

Улицу Красноармейскую он отыскал быстро, на калитке красовалась табличка: «Во дворе злая собака!» Надпись была сделана на русском и латышском языках. Заметив около надписи деревянную ручку, от которой тянулся провод, Виктор решительно дернул за нее, и где-то послышался мелодичный звон колокольчика… Ждать долго не пришлось: вскоре калитка распахнулась, и невысокий полный мужчина, которому на вид было лет пятьдесят, вопросительно уставился на Виктора.

– Мне нужен Николай Германович…

– Ну, вот он, перед тобой, – с небольшим акцентом произнес тот. – Что будет угодно?

– Вот… – Виктор протянул сверток и добавил: – А еще вам привет от Малины.

– А, ну входи, – проговорил Николай Германович дружелюбно и посторонился, пропуская Виктора во двор. Затем быстро осмотрел улицу и закрыл калитку. Виктор удивился этим мерам предосторожности, но тут увидел огромную немецкую овчарку и медленно попятился назад. – Да не бойся ты ее! – усмехнулся Николай Германович. – Садись посиди здесь, – указал на беседку. – Я сейчас.

– А она не укусит? – Виктор осторожно покосился на собаку.

– Нет… она кусает только тогда, когда я прошу ее об этом, – произнес Николай Германович и быстро вошел в дом. Виктор попытался заговорить с собакой, но она безразлично отнеслась к его попыткам, и он уже подумал, что она не обращает на него никакого внимания, но когда он попытался встать со скамейки, то овчарка на него неожиданно так посмотрела, что у него пропало всякое желание продолжать эксперименты, тем более что вернулся Николай Германович и протянул Виктору небольшой чемоданчик черного цвета.

– Вот, я тут гостинцев положил. Так ты передай Паше, пусть поделится с Малиной, а часть пусть перешлет племяннику… Передашь? Ну, вот и хорошо! Сам-то ты кто будешь?

– Как кто, человек!

– Ну, допустим, в этом смысле еще полчеловека… Я имею в виду, чем занимаешься?

– Пока ничем. В этом году школу заканчиваю.

– Надо же, а я думал – студент! Спортом, наверно, занимаешься?

– В точку! Я здесь на соревнованиях, – небрежно ответил Виктор, но не утерпел и добавил: – Сегодня в эстафете «золото» получил… Правда, в восьмиборье – «серебро», а ведь мог и «золото». – Он тяжело вздохнул, вспоминая те «проводы» и «празднование чемпиона».

– Так уж и «золото»! – усмехнулся Николай Германович.

– Не чистое, конечно, но сколько-нибудь-то есть, – обиделся Виктор.

– Да это я так, шучу. Может, обмоем победу?

– Нет, нет! – поморщился Виктор и добавил: – Мы все вместе живем, могут заметить.

– Смотри, как знаешь. Вот тебе, на девочек. – Николай Германович протянул Виктору несколько сторублевых купюр.

– Ну, что вы, не надо! – запротестовал Виктор, но тот сунул ему деньги в карман и подтолкнул к калитке…

Виктор был уже далеко от дома, когда он вспомнил про чемоданчик и решил заглянуть в него, но тот был закрыт на замок. Конечно, это немного задело его самолюбие, но вскоре Виктор забыл об этом, с удовольствием сжимая в руках новенькие купюры, отправился по рижским магазинам.

4

Не успел Виктор распаковать свои чемоданы, как ему позвонил Дикой.

– Ну, что? Можно поздравить с победой?

– Можно, – усмехнулся Виктор и добавил: – Можешь забрать свою посылку, которую ты должен поделить с Малиной и каким-то племянником… Только вот ключика нет!

– Какого ключика? – насторожился Дикой.

– От чемоданчика.

– А-а! – успокоился Дикой. – Откроем как-нибудь. Ты сейчас можешь вынести его? Свободен?

– Вообще-то… – Виктор подумал о Марине, которой уже успел позвонить, и они должны встретиться через полчаса, но он решил быстрее отделаться от этого злополучного чемодана. – Хорошо, минут через пятнадцать я внизу. – Он положил трубку и начал переодеваться, но тут на трюмо заметил записку: «Милый Витюша! Надеюсь, что выступил удачно! Извини, что тебе дня два-три придется побыть одному: срочно пришлось уехать… Очень тяжелый случай… Все необходимое в холодильнике, деньги в столе. Очень прошу тебя – не распыляйся, готовься к экзаменам и не скучай! Целую, мама!» Виктору неожиданно стало грустно и неуютно, он озабоченно огляделся вокруг, затем набрал номер Марины.

– Мариша? Это я опять… Нет-нет, обстоятельства изменились, и встретимся там же, но через два часа. Ты как, свободна?.. Ну, вот и прекрасно. Целую! – ласково добавил Виктор.

Виктор вышел из дома раньше, чем через пятнадцать минут, но Дикой уже ожидал его перед подъездом, восседая за рулем своей «Победы».

– Привет, Быстро! Залезай в машину. – Он распахнул дверцу. – Ты как, не прочь где-нибудь перекусить? А то я голоден, как собака!

– Только в семь мне необходимо быть на «Новослободской»…

– Лады, будешь. Ну, как тебе старикан? – спросил Дикой, трогая машину с места.

– Не знаю, подозрительный какой-то. – Виктор пожал плечами.

– Это так кажется, а вообще – головастый мужик. Да, вот тебе. – Он протянул Виктору деньги.

– Так мне уже он дал, – попытался протестовать Виктор.

– Вот чудак, от денег отказывается! – усмехнулся Дикой. – Дают – бери, бьют – беги! Бери-бери – заслужил! Он дал, а я даю еще.

– Ну, смотри, как знаешь. Если у тебя они лишние…

– Лишними деньги не бывают! – перебил Дикой. – А ты получаешь за то, что заработал!

– Какая там работа: взял – отдал, подумаешь!

Дикой как-то странно посмотрел на него, явно желая что-то сказать, но потом, видно, передумал и только покровительственно похлопал Виктора по плечу…

После сытного обеда на Арбате, в ресторане «Прага», Дикой подвез Виктора до метро «Новослободская», а Еам поехал к площади трех вокзалов. Подъехав к Казанскому, он пересел на заднее сиденье и задвинул шторки на окнах. Достав из кармана ключик, открыл чемодан. Откинув в сторону лежащее сверху какое-то белье, он обнаружил лист тонкого картона, который был оклеен такой же бумагой, как внутренности чемоданчика. Надрезав картон с трех сторон, Дикой приподнял его: под ним находились пачки со сторублевыми купюрами…

…А в это время Виктор с Мариной гуляли по вечерней Москве, но не замечали ничего вокруг.

– Милый Вит… можно, я тебя буду так звать? Расскажи, пожалуйста, о Риге, я никогда там не была. – Марина взяла его под руку и положила голову на плечо.

– В общем-то рассказывать нечего, город я почти не видел – то тренировки, то соревнования… В Домский собор ходили, орган слушать. Ты знаешь, это один из самых крупных органов в мире! Впечатление – грандиозное! По старой Риге походил… Что еще? Да, на взморье купались, правда, вода – бр-р. – Виктор передернул плечами. – Ну и по магазинам… Ой! – воскликнул он неожиданно. – А ну, закрой глаза…

Марина закрыла глаза и, улыбаясь, подставила лицо, но Витя взял ее левую руку и надел на палец кольцо с янтарем…

– Какое красивое! – восхищенно проговорила Марина и чмокнула его в щеку, но тут же с испугом отступила на шаг. – Но оно же дорогое, Вит… Я не могу принять такой подарок.

– Вот глупышка! – рассмеялся Виктор. – Там янтарь очень дешевый. Тем более он в серебре, а не в золоте.

Она недоверчиво посмотрела на кольцо, затем на Виктора, но, видно, его голос был настолько уверенным, а радость от подарка такая большая, что она снова доверчиво взяла его под руку…

– Вит, пойдем завтра с утра на пляж? Только как можно раньше, а?

– Хорошо, – согласился Виктор, затем, немного помолчав, посмотрел внимательно на Марину и тихо сказал: – Мариша… хочу спросить у тебя об одной очень важной вещи… – Он не докончил и смущенно замолчал…

Марина долго смотрела на него и ожидала продолжения, но он молчал, и неожиданно Марина догадалась, о чем он хотел спросить. Она медленно опустила голову, кровь хлынула к щекам. Затем взяла его за руку, и они пошли по улицам, не замечая никого вокруг, никого, только он и она, ОН и ОНА…

Виктор долго не мог уснуть в ту ночь. Когда он встречался с Мариной, его охватывало волнение сродни состоянию перед самым ответственным, важным стартом… Ожидая с нетерпением наступления утра, мечтая снова увидеть Марину, он, как это часто бывает, незаметно заснул и… проспал. Подбежал к метро, когда Марина уже была там.

– Эх, сонюшка, я уже минут двадцать тебя здесь дожидаюсь. – Она попыталась состроить обидчивую физиономию, но не выдержала своего твердого слова быть холодной за его опоздание и рассмеялась, мгновенно простив: Виктор был настолько расстроен своим опозданием, что ей совершенно расхотелось сердиться на него…

Когда они добрались наконец до пляжа, там еще никого не было, и, быстро раздевшись, они бросились в воду.

– Ты красиво плаваешь! – воскликнула Марина. – Как называется этот стиль?

– Это кроль, правда, его называют еще «вольный», а вот это… – Виктор стал вместе выбрасывать руки вперед, не поднимая их над водой, – это называется брасс, – выговорил он, едва приподнимая голову над водой.

– Ты красиво плаваешь! – снова воскликнула она. – Где ты так научился?

– Научил один старик, он живет на Волге…

– Старик?! – удивилась Марина. – Он что, бывший матрос?

– Нет, он бывший чемпион Украины по плаванию! – Виктору стало почему-то грустно. – Мы с мамой почти каждое лето хоть на неделю, но заезжаем к нему…

– Он что, ваш родственник?

– Нет… просто он очень любил папу…

Они немного помолчали. Марина почувствовала, что не следует ни о чем сейчас говорить, а Виктору было… просто было грустно.

Марина направилась к воде, и Виктор со странным волнением наблюдал за ее стройной фигуркой и грациозными, плавными движениями. Марина, словно почувствовав его взгляд, неожиданно рассмеялась, бросилась к нему и столкнула в воду…

– Ах, так! – воскликнул Виктор, выплевывая воду изо рта, затем легко подхватил ее на руки и хотел бросить в воду, но неожиданно по его телу пробежала стремительная волна! Словно мощный яростный заряд возник при соприкосновении его рук с прохладной кожей Марины! Она продолжала хохотать, а он крепко прижимал ее к себе… Резко оборвав смех, Марина нежно взглянула на Виктора, затем слабо попыталась оттолкнуться от него руками, а глаза… глаза, казалось, кричали на весь пляж, да что там пляж, на весь мир: «Милый! МИЛЫЙ!!!» Он стоял, держал ее, и ему хотелось, чтобы она всегда была на его руках! Боже, как прекрасно жить на земле! Хочу, чтобы Марина всегда была рядом! Хочу, чтобы…

– Вит, милый, на нас смотрят, – тихо прошептала Марина.

Виктор медленно вынес ее на берег и осторожно опустил на землю.

Они весь день загорали, купались и ни словом не касались этого мгновения, но и Виктор и Марина все время думали о нем, она с нежностью, он – с тревогой. Иногда, когда их руки случайно, а может быть и не случайно, соприкасались, оба вздрагивали и старались не смотреть друг на друга, но это продолжалось лишь мгновение, и вновь они словно забывали об этом… Солнце стало склоняться к горизонту, но все еще оставалось ярким и жгучим…

– Кажется, я совсем сгорел! – поморщился Виктор, надевая рубашку.

– Что, болит? – Она потрогала его спину. – Какая горячая! Я слышала, что в таких случаях нужно смазывать кефиром или сметаной!

– Послушай, давай ко мне пойдем, что-нибудь перекусим! Заодно и меня намажешь, а? – быстро проговорив это, Виктор опустил глаза и старался не смотреть на Марину.

– А как же мама? – смущенно спросила Марина.

– Ее сегодня и завтра не будет, она в командировке… – Марина немного подумала, будто взвешивая все, затем чмокнула его в губы:

– Хорошо, согласна, отметим твои победы и начало экзаменов… ведь встречаться-то теперь будем редко. Готовиться тебе нужно, – ласково добавила она, увидев его грустные глаза.

– Мариночка, милая, а я все никак не мог придумать, как тебе сказать об экзаменах. Да ты у меня просто молодчинка! – Он снова подхватил ее на руки, но тут же опустил на землю, услышав громкий смех каких-то юнцов…

С необъяснимым волнением Марина входила в квартиру Виктора, с любопытством осматривалась по сторонам, разглядывая стеллажи книг, которые занимали две стены, фотографии, висящие на стене, и все то, что окружало человека, лучше которого не было на всем земном шаре.

– Мариша, иди сюда! – позвал Виктор из кухни.

– Да здесь можно прокормить роту солдат в течение недели! – рассмеялась Марина, едва вошла на кухню и увидела гору продуктов, которую Виктор вытащил из холодильника. Затем, засучив рукава, она принялась хлопотать.

Было около семи часов, когда она позвала Виктора к столу, так как прогнала его из кухни, увидев, как он чистит картофель, и предложила заняться подготовкой к экзаменам. Войдя на кухню, он ахнул и начал перетаскивать все тарелки в большую комнату, и, когда все было на столе, Виктор торжественно извлек из серванта коричневую фарфоровую бутылочку и поставил посредине стола.

– Ой, «Черный бальзам»! – воскликнула Марина.

– Так ты уже пила его, – огорчился Виктор.

– Ну, что ты! Его привез однажды папа, а мне даже попробовать не дал: сказал, что его нужно пить только в лечебных целях, и пил только с кофе…

– А мы будем пить его просто так! За то, что мы вместе, чтобы нам было всегда хорошо вдвоем, и вообще – за все хорошее, за тебя!

Они подняли маленькие рюмочки, и Марина, зажмурившись, быстро выпила.

– Немного горьковато, но вкусно! – Неожиданно она рассмеялась. – Я ведь первый раз пью спиртное с желанием… А теперь я хочу выпить за тебя!

Она сама налила бальзам в рюмки… Вскоре они насытились, и Марина предложила потанцевать. Виктор включил радиолу, поставил какой-то медленный блюз. Когда Марина встала из-за стола, ее качнуло в сторону.

– Как голова кружится! – Она засмеялась и неожиданно обняла его за шею. Виктор внимательно посмотрел на нее, но ничего не сказал, сам обнял ее, и они начали танцевать. В голове Виктора стучала кровь, по телу бегали мурашки и такая накатывала на него нежность, что скажи Марина ему сейчас совершить что-нибудь сверхъестественное, то он, не задумываясь ни на мгновение, бросился бы исполнять ее желание. Да и с Мариной творилось то же самое. Предчувствуя неизбежное – горе или радость, она еще не поняла, – затаилась, готовая принять это неизбежное. Виктор обхватил ее голову руками, наклонился, и их губы соприкоснулись… Снова яростный разряд пронзил их насквозь, им показалось, что на них рушится весь мир, засыпая с ног до головы своими обломками… Рушились все связи, и ничего вокруг уже больше не существовало, а они, словно птицы, взметнули вверх, отрекаясь от всего, что мешало бы им наслаждаться друг другом… Но вдруг Виктора стремительно словно бросило на землю, так как его мозг, его мысли на миг стали как бы тормозами, амортизаторами. Он отстранил Марину и снова внимательно посмотрел на нее; молнией пронзило его мозг: перед ним стоял самый дорогой на свете человек, человек, без которого он не может даже представить себя ни на секунду, ни на один миг. И этот человечек был таким маленьким и беззащитным, что Виктор ощутил себя совершенно другим: он понял, что должен быть этому дорогому человечку той защитой, на которую можно совершенно слепо положиться. Марина, ничего не понимая, смотрела на него, и ее глаза, полные тревоги, ожидали ответа на вопрос, который не был задан, но настолько явно повис над Виктором, что он не выдержал и улыбнулся.

– Я люблю тебя! – сказал он, а потом повторил: – Я люблю тебя!

– Вит, милый, как я счастлива! Я люблю тебя сильнее всех на свете, даже… сильнее мамы… И знай, что никого в жизни я уже не полюблю… Никого!.. Ой, и влетит мне от бабушки! – воскликнула она, взглянув на часы, которые показывали четверть первого. – Ничего, что-нибудь придумаю. Еще часик побудем вместе, и тогда пойду…

Когда Марина вбежала в свой подъезд, Виктор долго еще стоял перед ним… Нельзя сказать, что это было первое увлечение, нет. В прошлом году, когда в их классе появилась новенькая – очень симпатичная девчонка с толстой косой, все мальчишки поголовно стали за ней ухлестывать, и получилось как-то само собой, что она оказала предпочтение именно Виктору. Нет, не потому, что он был самый симпатичный человек в классе, а может, потому, что он не стал за ней бегать, а может, и потому, что он был чемпионом, а это всегда льстило самолюбию девчонок: мол, видите, с чемпионом хожу! Но через несколько дней, когда они оказались вместе с ней в одной компании и случай оставил их наедине, то поцелуй, который был получен от нее, совершенно не взволновал его, и больше он с ней не встречался. А сейчас… сейчас было все по-другому. По-другому, а почему по-другому, сказать он не мог! Это его удивляло: Марина была не красивее той девушки, да и ростом ниже… Ему все никак не приходила в голову простая, извечная мысль – пришла НАСТОЯЩАЯ ЛЮБОВЬ.