Текст книги "Кровь за кровь"

Автор книги: Виктор Доценко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 31 страниц)

– Спасибо, – ответил он каким-то глухим и странным голосом. – Будьте, пожалуйста, вечером дома… мы… мы приедем к семи. – И тут неожиданно Виктор услышал в трубку рыдания. Или ему показалось?

– Что с вами, Иван Павлович? – спросил он неуверенно.

– Со мной-то все в порядке… – Теперь Виктор понял, что Иван Павлович действительно плачет.

– Что с мамой? – неожиданно закричал Виктор. – Где мама? Позовите ее к телефону!

– Дайте сюда трубку! – услышал он чей-то голос. – Что вы мучаете ребенка?.. Виктор, мужайте»… Ваша мать… скончалась… час тому назад…

– Это неправда! Вы лжете! Позовите маму к телефону! Мама! Мамочка! Где мамочка? – Он выронил трубку из рук и обхватил ими голову.

– Витенька, что случилось? Витенька! Витенька! – Лана гладила его по голове, ничего не понимая, потом взяла трубку.

– Виктор, что с вами? – кричали в трубку.

– Что вы ему сказали? Что? – закричала Лана.

– Кто вы?

– Я знакомая Виктора! Что случилось?

– Это хорошо, что вы рядом… Дайте ему что-нибудь успокоительного… Погибла Татьяна Николаевна. В семь мы приедем… Не оставляйте его одного… Слышите, не оставляйте его одного! – Но Лана ничего не ответила и тихо положила трубку на аппарат. – Витенька! Витенька, родненький ты мой! – закричала неожиданно она. – Оба мы с тобой сиротинушки!

– Мамочка моя! Милая… Зачем это?.. Боже! За что ты наказываешь меня? – продолжал стонать Виктор. – Мы тут веселились, а она, она меня звала… Звала, а я не услышал… Идиот! Как я мог… она звала, а я не слышал… не слышал! – Неожиданно его охватила истерика, и он начал биться головой о стол.

– Витенька, милый, успокойся… – Она пыталась подставлять свою руку, чтобы смягчить удары головой. – Дорогой мой, ну пожалуйста!

Лана крепко обняла и силой уложила в кровать. Затем разыскала в аптечке валериановые капли и, накапав в стакан с водой, заставила его выпить… Через некоторое время он немного успокоился, но продолжал глухо стонать, а Лана сидела рядом с ним и нежно ласкала его волосы, не обращая внимания на свои слезы, которые ручьем текли из глаз…

11

Прошел месяц, как Виктор похоронил мать. В день похорон она лежала в центральном зале института, утопая в огромном количестве живых цветов. Смерть настолько не затронула ее лица, что казалось – вот она сейчас проснется и встанет, удивится огромному скоплению людей вокруг нее… Виктор стоял около ее гроба, наклонившись так близко, что касался губами ее лица, что-то шептал ей на ухо. Несколько раз его пытались усадить на стул, но он так смотрел на них, что доброжелатели сконфуженно отходили прочь… Многие женщины и даже мужчины не скрывали своих слез. Затем стали произносить речи, среди выступающих были академики, сослуживцы… Многое услышал здесь Виктор, что не знал о матери, и от этого еще сильнее разрыдался. Перечислялись ее заслуги перед наукой, людьми, правительственные награды, работа по партийной линии, благодарности от различных ведомств и организаций, а также от спасенных ею людей… Узнал Виктор и подробности происшедшей аварии в ту злополучную ночь: при посадке заклинило левую стойку шасси, и самолет занесло на аэродромную постройку. Татьяна Николаевна ударилась головой… Когда она пришла в себя, то сразу же попросила соединить ее с сыном, но телефон не отвечал, а к утру она скончалась…

– Мама! Мамочка! – закричал Виктор истошным голосом, когда стали забивать крышку гроба. – Я хочу к ней! Пустите же меня! Мамуля! – Он никак не давал закрывать гроб, пока его не оттащили в сторону…

…С тех пор Виктор сильно похудел, осунулся и немного оживлялся только тогда, когда был сильно выпивши… В квартире стоял невообразимый хаос. Лана всячески пыталась воздействовать на него, но все было бесполезно. Однажды она обратила внимание на то, что календарь до сих пор показывает тридцать первое декабря, как будто время с тех пор остановилось. Ей стало жутко, и она хотела оторвать этот листок и повесить другой календарь, но Виктор так посмотрел на нее, что пропала охота делать это… Почти все время в доме собирались ребята, а чаще других приходил Дикой… Однажды он явился с мужчиной невысокого роста, коренастым, с тяжелым взглядом из-под мохнатых бровей.

– Знакомься, – сказал Дикой, – Малина…

– Не та ли это «малина», от которой я посылочки «с приветом» возил в Ригу? – вспомнил Виктор, усмехнувшись. Сегодня он был трезв, и от этого было плохое настроение.

– Угадал, тот самый! – не замечая его тона, улыбнулся тот и протянул Виктору руку. – Не пора ли, дружок, за ум браться? – добавил он мягко.

– Это в каком смысле?

– А в таком – на что ты думаешь жить? Или, может, надеешься на то, что у нас имеется денежная дойная коровка? Пора, дорогой, браться за работу…

«Так вот чем откликнулись те денежки», – мелькнуло у Виктора, а вслух проговорил:

– Ну, что же, буду устраиваться… Может, выпить что есть? – У Виктора ужасно болела голова после вчерашней попойки.

– Ты погоди с выпивкой. Всему свое время. И кем же ты можешь пойти работать? У тебя что, специальность имеется? – прищурил Малина свои колючие глаза.

– Мало ли кем… Устроюсь.

– Устроиться, конечно, можно… Дворником, например, или на стройку… Рублей этак на шестьсот – семьсот. – Он подморгнул Дикому, и тот рассмеялся. – Двести пятьдесят рублей на квартплату, – как бы раздумывая произнес Малина. – Да-а…

– Так что же теперь, застрелиться? – вспылил Виктор.

– Ну, зачем же так мрачно? Мы же все-таки друзья… – Виктор криво усмехнулся. – Да-да, – заверил Малина, – друзья… И мы предлагаем другое, ибо, как говорят в Грузии, если не можешь помочь – не обвиняй в беде…

– И что же вы мне можете предложить? – насторожился Виктор.

– Работу!

– Какую работу?

– А такую, которую ты уже делал…

– Посылки? – догадался Виктор.

– Примерно. Будешь ездить… по командировкам, получать суточные, квартирные, проездные. Причем, заметь, ничем себя не утруждая!

– И сколько же я буду получать? – спросил Виктор, а у самого в голове проносились мысли: «Что же делать? Это же наверняка связано с уголовщиной».

– А это как работать будешь, но, думаю, рублей две – три тысячи иметь будешь. Если понравишься, то и больше…

– Я буду знать, что в этих посылках?

– Если заслужишь доверие, то будешь, но… Все в свое яремя. А вообще чем меньше знаешь, тем лучше спишь! – заметив, что Виктор колеблется, в нерешительности опустив глаза, добавил: – Поработаешь немного – отдашь долг, а там, если не захочешь больше иметь с вами дело, – откажешься.

– Хорошо! – произнес наконец Виктор. – Когда нужно будет начать?

– Люблю деловых людей! – Малина хлопнул его по плечу. – Садись, пиши!

– Что писать?

– Я продиктую.

Удивленный Виктор достал из стола чистый листок бумаги… «Интересно, что же он мне продиктует? Заявление, что ли?»

– Пиши… Расписка… Посередине листка, да, так. Дальше: Я, Виктор Николаевич Быстровский, взял у товарища Малины Н. С. деньги в сумме сорока тысяч рублей. Обязуюсь уплатить частями или единовременно до 31 декабря 1959 года. И подпишись… Да, дату поставь такую: 25 июля 1958 года…

– Так я же тогда в больнице был! – невольно воскликнул Виктор.

– Верно! – усмехнулся Малина. – Это я так, проверил тебя! Пиши 25 ноября… Вот и хорошо! Теперь вот тебе на мелкие расходы. – Малина протянул ему несколько купюр по сто рублей. – Здесь тысяча…

– Так мало за расписку? – протянул Виктор и отодвинул деньги в сторону. – Так не пойдет… Должен я вам тысяч двадцать – двадцать пять, расписка на сорок, а вы мне тысячу суете? Нет, так не пойдет! Десять, и ни копейкой меньше!

– Ну, ты даешь! – восхитился Малина. – Еще не работаешь, а уже требуешь. Ну, хорошо, вот тебе еще пять, а остальное… Остальное за работу!

– А расписку когда вернете? – согласился Виктор и отдал расписку.

– Считай, что ее уже нет… И ты мне ничего не должен, но если вдруг тебе захочется неправильно себя вести по отношению к своим друзьям, то эта расписка окажется в суде, а там – закон: нарушил его – плати! И запомни, дружок, никогда не предавай друзей! Никогда! Не дай Бог прийти в твою голову таким мыслям! – Эти слова он произнес тихо и с таким зловещим настроем, что Виктору стало невыносимо жутко, и он уже пожалел, что решил впутаться в эту историю. – А теперь можно и выпить! – Малина достал из портфеля пару бутылок водки и банку черной икры… Дикой, молчавший до этою, быстро принес из кухни три стакана и хлеб: больше там ничего не было, затем аккуратно вскрыл пятисотграммовую банку с икрой и ловко разлил по стаканам водку… Вскоре все быстро захмелели, и Малина, наклонившись к уху Виктора, тихо произнес:

– Ты, Витя, держись меня и всегда будешь в ажуре! Понял?! И от тебя ничего сложного не требуется: только слушать то, что тебе говорят, и четко выполнять, не вмешиваясь в то, что тебя не касается! Понятно?

– А что тут непонятного?! – заплетающимся языком ответил Виктор.

До этого он был очень голоден, и на него водка подействовала гораздо сильнее, чем на Дикого и Малину, хотя и они были на взводе.

– Ну, коли понял, то я пойду потихоньку. – Малина встал из-за стола. – И еще, – вспомнил он, – все задания будешь получать через Дикого, что он скажет – то сказал я…

…В кабинет полковника Забелина заглянул Сенцов. Сегодня он был в гражданском, и полковник невольно залюбовался, глядя на него: высокий, черноволосый, с правильными чертами лица, он скорее был похож на артиста, нежели на сотрудника уголовного розыска.

– Разрешите, товарищ полковник?

– Входи, Володя. Что у тебя? С пустыми руками вы вроде ко мне не заходите, – усмехнулся полковник, и в этой усмешке прозвучала некоторая грусть. Он снял очки в массивной оправе.

– Вы правы, кое до чего мне все-таки удалось докопаться! – удовлетворенно ответил капитан. – Мне долго не давала покоя мысль: почему, спрашивал я себя, эти монеты продавались так дешево, если можно без всякого риска, за ту же цену, сдать в государственную скупку? Сначала я подумал, что это либо не золото, либо золото другой пробы, более низкой, но экспертиза показала, что здесь все нормально. В тот момент, откровенно говоря, я зашел в тупик и уже подумывал, что здесь имеет место быть просто продажа без всякого умысла, но… это никак не сходилось с действиями человека, который сбежал, едва поняв, что его ведут в милицию… Значит, он этого боялся? Но почему? Да потому, что у него было с собой очень много таких монет! Но откуда у него может быть много? Кража? Но никто не заявлял о таковой. Значит, клад? Вероятно… вероятно, я и стал бы отрабатывать эту версию, но тут, как говорится, помог случай, а точнее, случайная закономерность – бабушка одной моей знакомой…

– Истоминой Ларисы? – улыбнулся Леонид Иванович.

– Да-а, – растерянно подтвердил Владимир.

– Хоть бы познакомил меня со своей будущей женой!

– Успеется еще, – заверил он полковника. – Так вот, продолжаю: бабушка Ларисы подарила ей к 8 Марта золотую монету царской чеканки… Когда я взял ее в руки, то мне показалось, что она чем-то отличается от моих, которые в сейфе, вот, пожалуйста. – Капитан положил на стол две монеты. Полковник внимательно осмотрел их: сначала одну, потом – другую. Они были похожи как две капли воды. Леонид Иванович наморщил лоб, потом взял в руки обе монеты…

– Мне кажется, что они различны по весу, – сказал он после долгого молчания.

– Верно! – воскликнул капитан. – И это понимаешь только тогда, когда держись их сразу же, а не по отдельности… В лаборатории сказали, что вес фальшивой монеты более чем на одну треть легче, чем настоящей… А когда я запросил более фундаментальную экспертизу фальшивым монетам, то оказалось, что они изготовлены совершенно из другого золота и совсем недавно, как говорится, совсем еще горяченькие…

– Подожди-ка! – неожиданно воскликнул полковник и сразу же преобразился: был уже не пожилой начальник, которому пора на пенсию, а подтянутый, волевой человек, раскрывший на своем веку сотни сложных и запутанных дел. – Лет пятнадцать тому назад мне пришлось сталкиваться с подобным делом: там также фигурировали фальшивые золотые монеты «царской чеканки». – Леонид Иванович попытался порыться в кладовой своей памяти, но ничего больше «не всплыло». – Вот что, сходи-ка в наш архив и поройся там в довоенных делах, связанных с золотыми монетами… Помнится, что дело было весьма запутанным, но вдруг на что интересное и наткнешься!

Виктор еще спал, когда рано утром в дверь позвонил Дикой.

– Ты чего это так рано?

– Рано? Ведь уже девять часов! Второе пришествие проспишь… Пора на работу собираться!

– На какую работу? – не сразу понял Виктор.

– В Ленинград поедешь… Посылочку отвезешь!

– И когда ехать?

– Сегодня и поедешь. Вот все, что тебе понадобится для этого. – Он протянул Виктору конверт, в котором были деньги и билет.

– И на сколько дней?

– Завтра же на поезд – и обратно, так что говорить об этом никому не надо! Усек?

– Усек, где посылка?

– В поезде получишь…

Виктор долго размышлял, что ему делать, и пришел к выводу, что если он явится сейчас в милицию и все расскажет, то над ним просто посмеются, так как никаких доказательств у него нет: одни только подозрения. Поэтому он решил внимательно за всем понаблюдать и все досконально выяснить…

За несколько минут до отхода поезда к вагону подбежал Дикой, в руках у него был все тот же чемоданчик.

– Когда приедешь, тебя встретят прямо у вагона… В руке будешь держать бутылку пива «Двойное кольцо», – вот, на всякий случай, если не окажется в буфете. – Он протянул ему бутылку пива, вытащив ее из кармана. – К тебе подойдет мужчина и спросит: «Вам в какую сторону?» Ответишь: «На Первую линию Васильевского», он скажет: «Могу захватить, еду в ту сторону!»

– Ты смотри, как в кино! – бросил Виктор.

– Ты не скалься, а запоминай получше… Пойдешь за ним и в машине обменяешься с ним чемоданчиками. Вечером – назад, смотри, не дай Бог тебе потерять этот чемоданчик – всей жизни не хватит его отработать! И не ввязывайся ни в какие переделки, усек? – Неожиданно Виктор уловил в его голосе металлические нотки.

– Вроде не пень – понимаю, – сделал обиженную физиономию Виктор. Дикой много недосказал Виктору: ни того, что этот рейс – пустой и устроен специально для проверки Виктора, проверки, от которой зависела судьба, а возможно, и жизнь Виктора… Не сказал он и о том, что весь рейс его будет сопровождать угрюмый пожилой мужчина, который будет следить за каждым его шагом и ни на миг не оставит его в одиночестве с чемоданом, который набит никому не нужными бумагами. Всего этого Виктор не знал, и, когда Дикой ушел, он вернулся в купе, попытавшись по дороге открыть чемодан, но он был снова на замке, и Виктор решил не рисковать и оставил свое желание до более удобного случая… Ленинград оставил у Виктора странное впечатление: город, похожий на музей, с каким-то замедленным ритмом жизни, в противоположность Виктору, который был по натуре быстрым и решительным человеком. Он сразу же понял, что в этом городе жить не смог бы. Встреча на вокзале произошла так, как описывал Дикой. Проехав немного в машине с мужчиной, который подошел к нему, и поменявшись с ним чемоданчиками, Виктор вышел, не доезжая до Васильевского острова, и целый день просто бродил по Ленинграду, облегчая задачу его сопровождающему, который старался не попадаться ему на глаза.

Вернувшись из Ленинграда, Виктор обнаружил в почтовом ящике письмо от Марины.

«Вит, милый, здравствуй!

Только сегодня получила твое письмо: месяц провалялась в больнице с двусторонним воспалением легких… Но это все ерунда! Я все время плачу! Милый Вит, как ты там? Почему судьба так несправедлива к тебе? Представляю, как тебе сейчас трудно! Прошу тебя, держись, мой дорогой, мой единственный! Помни, что у тебя есть – Я… Завидую тем, кто видит тебя, может разговаривать с тобой! Сейчас хоть твои письма помогают мне не сойти с ума: значит, ты не забыл обо мне – ведь Москва есть Москва! Мне почему-то не верится, что мы с тобой встретимся, ведь за то время, когда я приеду в Москву, может так много произойти… Таких, как я – целая Москва, но ты должен знать, что ты для меня – самое дорогое, что есть в моей жизни!»

Виктор оторвался от письма и достал фото Марины, долго смотрел на него, потом снова вернулся к письму:

«…Господи, как я скучаю по тебе! Помню каждое твое прикосновение, каждый твой жест! Любимый мой, придумай что-нибудь: ну, хоть на день, хоть на час – приезжай ко мне! Как бы я была счастлива! Может быть, тебе отпуск дадут за свой счет? – Виктор криво усмехнулся: Марине он сказал, что работает в одной строительной организации экспедитором. – …Отвечай мне скорее и пиши обо всем, слышишь, обо всем, ничего не скрывая! Я хочу все знать о тебе, все!

Целую, твоя Марина.

P. S. Вит, напрасно ты скрыл от меня о Ланке… Я знаю про нее гораздо больше, чем ты предполагаешь…»

Вчитываясь в письмо, Виктор до мельчайших подробностей вспоминал их встречи, разговоры, маленькую и хрупкую фигурку Марины, ее нежные и ласковые руки… Неожиданно до боли захотелось увидеть ее, приласкать, и он решил во что бы то ни стало побывать в Омске, тем более что давно обещал Елизавете Матвеевне навестить ее. Денег должно хватить… Его мысли прервал звонок телефона.

– Здравствуй, милый! – услышал он голос Ланы. – Как поездка? Не удивляйся: видела Дикого, он мне и сказал.

– Все нормально, а что?

– Просто немного волновалась за тебя!

– Почему? – удивился Виктор.

– Так просто… волновалась, и все!

Виктор почувствовал, что Лана что-то скрывает и уже жалеет о том, что едва не проговорилась.

– Ты занят? – спросила она, явно желая перевести разговор на другую тему.

– В общем, ничем, – он решил сделать вид, что ничего не заметил. – А что, есть предложение?

– Хочешь, я сейчас приеду?

– Приезжай, – ответил он, испытывая при этом двойственное чувство: с одной стороны – сильное к ней влечение, с другой – неудовлетворение собой…

Снова телефонный звонок.

– Здравствуй, Виктор!

Виктор готов был провалиться сквозь землю от стыда: звонил его тренер.

– Здравствуйте, Владимир Семенович!

– Что случилось, Виктор, операция давно уже, думаю, забыта, работой, судя по всему, ты тоже не очень загружен! Не пора ли приниматься за тренировки? Или, может быть, ты решил бросить спорт?

– Ну, что вы, Владимир Семенович! Просто так сложились обстоятельства… Я же работаю экспедитором, а это связано с поездками по городам. Так что с режимом туговато.

– Ничего, ты парень крепкий и выносливый! Так когда же примешься за тренировки?

– Со следующей недели и… хотя нет, совсем забыл: я же в Омск должен слетать, дней на пять-семь! Так что сразу, как вернусь, буду у вас и не пропущу ни одной!

– Хорошо, если так… Ну, хорошо, жду! Счастливо слетать! Пока!

После разговора с тренером остался неприятный осадок на душе. «Тоже мне – экспедитор!» – усмехнулся Виктор. Звонок в дверь прервал его самобичевание, и он пошел открывать, хотя и был удивлен, что Лана так быстро добралась. Но за дверью стоял Дикой.

– Ну, как поездка? – спросил он, и снова Виктору показалось, что в голосе Дикого проскользнула та же интонация, которая была и у Ланы: будто и он и она ожидали, что в этой поездке должно было что-то произойти.

– А что, должно было что-то случиться? – спросил Виктор, глядя Дикому прямо в глаза.

– С чего ты взял? – И снова Виктору показалось, что Дикого смутил вопрос. – Я имел в виду, все ли нормально, встретились ли, привез ли и так далее и тому подобное, – как бы оправдываясь, сказал Дикой, и это оправдывание еще больше утвердило Виктора в том, что эта поездка была не совсем обычной. Он спокойно принес чемоданчик и вручил его Дикому. Невольно Дикой осмотрел его, стараясь проделать это незаметно, но Виктор, у которого все мысли были направлены на все, что касалось этого чемоданчика, четко подметил проверочный взгляд Дикого.,

– Послушай, Дикой, мне срочно нужно в Омск… Тетка заболела, – неожиданно соврал Виктор. – А она живет одна!

– И на сколько дней ты хочешь туда махнуть? – нахмурился Дикой.

– Дней на пять!

– Хорошо, сегодня вечером или завтра утром получишь ответ.

Он взял чемоданчик и быстро вышел. Уже через час Дикой встретился с Малиной и передал просьбу Виктора. Тот недолго думал:

– Ну, что ж, надо уважить его просьбу: Тихий сказал, что все было чисто… Но лишний раз проверить, а вернее, «завязать» его не мешает… – Малина прищурил свои колючие глаза. – Если сделает, то он – наш и никуда, милок, не денется! Вот что: дашь ему пять монет и адресок…

Часов около двенадцати ночи, когда Виктор укладывался спать, проводив Лану домой, снова позвонили в дверь. Он подумал, что Лана все-таки передумала и решила остаться на ночь, но перед ним стоял Дикой.

– Ну, Быстро, с тебя причитается! – воскликнул он. – Малина не только тебя отпустил, но и сделал так, что ты поедешь за счет фирмы…

– Опять чемоданчик? – усмехнулся Виктор.

– Не угадал, но небольшую просьбу все-таки поручает! А сейчас собирайся: через три часа самолет… Вот. – Он протянул ему конверт, в котором были билет и деньги. – В кассе уже не было, с рук пришлось брать, по случаю…

Ошарашенный Виктор стоял, не зная, радоваться или огорчаться ему от такой неожиданной «любезности» со стороны «фирмы».

– Так какая же «маленькая просьба»? – спросил Виктор, медленно собирая спортивную сумку. – И сколько дней мне дается?

– Просьба действительно ерундовая: занесешь одному сто знакомому, который большой коллекционер старых монет, несколько штук, которые смог достать Малина, йот и все! А гулять там можешь десять дней… Как видишь, даже больше, чем просил! – Виктор заметил, что Дикой немного волнуется, а он действительно волновался: впервые он внес коррективы в задание Малины – к тем пяти монетам добавил свои пять, которые ему удалось утаить по случаю.

– И еще, – добавил Дикой, – в случае чего эти монеты достались тебе по наследству…

– Это в каком случае?

– В любом, в котором спросят! – отрезал Дикой.

Когда Дикой ушел, пообещав заехать за ним через час, чтобы отвезти в аэропорт, Виктор дал по телефону телеграмму и вскоре был готов к поездке…

В аэропорту Дикой рассказал, куда и с каким вопросом ему следует обратиться в Омске, и вручил Виктору небольшой матерчатый мешочек с монетами… В самолете, забравшись в туалетную комнату, едва погасли предупреждающие надписи, Виктор достал из кармана пиджака мешочек и высыпал на столик монеты… Он был поражен тем, что монеты оказались золотыми и почти новенькими, хотя год, выбитый на них, указывал, что от их рождения до рождения Виктора почти столетие. Он их рассматривал, пока снаружи кто-то не постучал. Аккуратно сложив монеты в мешочек, Виктор спустил воду и вышел из туалета. Весь полет он раздумывал над заданием Малины и наконец пришел к выводу, что человек, которому он везет эти монеты, не предупрежден, что их количество увеличилось, и Виктор решил воспользоваться этим, чтобы оставить в своих руках хоть какой-нибудь след…